Текст книги "Как становятся предателями (СИ)"
Автор книги: Изяслав Кацман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)
«Вот и действуй, исправляй то, что нужно исправлять. Тогда докажешь, что не зря» – уже жёстче говорю начштаба. И добавляю: «А по итогам прошедшего призыва из запаса и разворачивания войск по военному времени – с тебя подробный разбор всех ошибок, допущенных нами при составлении плана». На сей ноте покидаю штаб, успев на прощание услышать, как Хонокоре выясняет у очередного, только что явившегося с ответом посыльного: «Повтори! Почему Ного не может дать двадцать витуков?» Нет, чисто теоретически я мог бы остаться, выслушать объяснения вестового, а потом разобраться с моим распорядителем стадами по поводу саботирования им требований министерства обороны. Но не буду – в режиме «ручного управления» страной не наруководишься. Одну-две-три, даже десять проблем я, вмешавшись, решу, но на фоне сотен или тысяч иных это капля в море. Тем более, нет никакой уверенности, что, например, велев Ньёнгно выделить эти два десятка волов артиллеристам, не создам нехватку тяглового состава на каком-нибудь нужном и важном участке нашего обширного хозяйства. Лучше уж и дальше продолжу общим руководством заниматься.
Из генштаба направляюсь во дворец типулу – время приближается к обеду, а где ещё кормиться второму лицу в государстве, как не с королевской кухни. Тем более, там уже знают пристрастия Сонаваралинги-таки, и меня всегда ждёт порция супа с «курицей» и лепёшки из этеша. Ужин обычно проходит в семейном кругу – я, Рами и те из детей, кто находится при нас. А вот посреди дня чаще всего ем в одиночестве или в компании с кем-нибудь из государственных мужей, с которыми требовалось решать тот или иной вопрос. Последнее время же частенько обедаю в обществе агента Заокраиного Запада, ведя неспешные беседы об Ирсе-Икарии или Палеове.
А ведь про него, за всеми делами, связанными с объявлением войны и бардаком вокруг мобилизации, как-то позабыл. Впрочем, это нетрудно исправить. Завалившись в свой кабинет, бросаю Кутукори: «Распорядись насчёт обеда. И найди и пригласи ко мне почтенного Лимпора».
-Война грядёт – отставляя в сторону пустую чашку из-под похлёбки, сказал утверждающе ирсийский шпион, уже бывший в курсе последних новостей. Что неудивительно: указ Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками глашатаи озвучивали на каждом углу.
–К сожалению, да – признаю очевидное.
–Почтенный Сонаваралингатаки не хочет войны? – брови псевдоукрийца приподнялись в изумлении. Морские черти, как же нелепо я проговорился.
–Слишком рано – выдавливаю из себя первое, что приходит в голову – Мы ещё не готовы.
Интересно, найдётся ли в истории, не важно, Земли или Ихемы, хотя бы один политик, который смог бы с полной уверенностью заявить о готовности к войне?
–Наша договорённость.... Э-э-э… отменяется?
–Скорее уж откладывается – отвечаю – Твоё письмо в ирсийское посольство в Вохе теперь неизвестно когда доставят. Зато ты можешь спокойно писать свой отчёт о пребывании на Пеу, пополняя его по мере получения новых сведений. Договор о торговле и промышленном сотрудничестве между Пеу-Дарингой и Икарией, по мне, куда нужнее этой войны. Но от моего мнения лично зависит немного: типулу-таками и весь Совет Солидных и Разумных Мужей высказались за то, чтобы исполнить союзнический долг перед Вохе.
–В любом случае, сейчас от меня мало что зависит – грустно улыбается агент Заокраиного Запада – Значит, буду дальше собирать материал и шлифовать отчёт.
Глава 13
Глава тринадцатая
В которой для разнообразия речь идёт по большей части о патриотах своих стран.
«Я доведу до сведения господина начальника Управы Иноземных Дел, Мужа Совета Падлы-Тушхи, о тех затруднениях, о которых ты мне рассказал, почтенный Сонаваралингатаки» – пожал плечами господин вохейский посол, подытоживая разговор – «А он в свою очередь донесёт об этом до господина наших судеб. И Повелитель Четырёх Берегов, да будут боги благосклонны к его правлению, сумеет помочь своей Почтительно Младшей Сестре».
В отличие от недоброй памяти Мудаи-Хитвы, вольготно развалившийся на низком сидении напротив вашего покорного слуги уважаемый полный писец Куба-Хитва, нынешний представитель Повелителя Четырёх Берегов на Пеу, был настоящим профессионалом своего дела и искренним патриотом Вохе. Необдуманных заявлений насчёт «сонайского выскочки» или Солнцеликой и Духами Хранимой по пьяной лавочке в компании оппозиционно настроенных «сильных мужей», подобно своему предшественнику он не допускал, равно как не лез навязчиво ко всем подряд со своей «дружбой», как «бежавший в Тагиру» покойник Тхурва-Шурым. Но, тем не менее, господин чрезвычайный и полномочный посол всегда был в курсе всего происходящего на нашем острове.
Принадлежа к новой генерации вохейской элиты, воспитанной и образованной уже по палеовийским или ирсийским лекалам (как их понимали сами поданные Повелителя Четырёх Берегов и насколько позволяли возможности), не чурающейся обращаться к опыту и знаниям более продвинутых народов, тридцатилетний посланник в качестве проводника воли Тишпшок-Шшивоя был с моей точки зрения куда хуже прежних эмиссаров оного. Буквально через несколько месяцев после его появления на Пеу я начал задумываться, как бы потехничнее избавиться от этого молодого да раннего деятеля, вот только удобного случая до сих пор не подворачивалось.
Теперь же качества личности представителя хозяев Внутриморья, опасные для линии на независимость Даринги от вохейского контроля, неожиданно могли послужить моим целям. На профессионализме и патриотизме посла я и решил сыграть, вывалив на него свою озабоченность по поводу беззащитности востока Пеу перед возможным палеовийским нападением. И Куба-Хитва, будучи прекрасно осведомлённым и насчёт степени контроля (точнее, полного его отсутствия) со стороны центральной власти над Бонко, и относительно слабости военных отрядов тамошних вождей, охотно согласился со мной, что нужно что-то делать для укрепления тамошних рубежей. Следующий шаг в рассуждениях вохейский посол сделал чуть ли не самостоятельно – не в силах дождаться от Ралинги-Сонава (не зря же среди местных упорно циркулируют слухи, что колдун-полукровка малость «с прибабахом») внятных предложений, представитель «Старшего Брата» в открытую начал советовать силовой вариант решения проблемы. Мне же только оставалось поблагодарить вслух почтенного Кубу-Хитву за ценную идею. А про себя – духов-покровителей за то, что клиент заглотнул наживку.
«Увы, почтенный Куба-Хитва» – тут же старательно изображаю сожаление – «Если бросить все силы на приведение страны Бонко под твёрдую власть Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками Раминаганивы, то мы не сможем выполнить свой союзнический долг перед Уважаемым Старшим Братом нашей повелительницы, да пребудет с ним благословение богов».
–Сдаётся мне, тюленеловы осведомлены, что восток Пеу самое слабое место в вашей обороне – безапелляционно заявляет вохеец – Потому нужно наводить там порядок. Как я уже сказал, составлю подробное донесение в Управу Иноземных Дел, в котором особое внимание заострю на необходимости, в общих интересах, сначала разобраться с внутренними делами Даринги. Я даже потребую прислать сюда войска Вохе на помощь.
Ага, этого ещё не хватало – появления солдат Тишпшок-Шшивоя на нашей земле! Мне же хочется просто отсидеться в стороне от надвигающегося «тарарама». Поэтому пробую осадить пыл посла: «Сил для подчинения Бонко у нас хватает. Беда в отсутствии нормальных дорог, связывающих запад острова с востоком».
–Но вы же начали строить дорогу от Кехета через Огок? – уточняет Куба-Хитва, в очередной раз демонстрируя прекрасную осведомлённость в наших внутренних делах.
–Увы, только начали. Две луны назад, наконец-то, удалось заключить договор с общинами огов, по которому разрешено проложить дорогу через Нижний Огок и заселить земли вдоль её желающими из иных мест Пеу.
–А если перевезти войска морем? – шипит на родном языке вохеец.
–При господстве палеовийцев на море опасно – говорю я чистую правду – Да и такого количества кораблей, чтобы перевезти сразу несколько тысяч воинов, нет.
–Хорошо – после небольшого раздумья ответил мой собеседник – Тогда я сообщу, что здесь в первую очередь нужны военные строители. Думаю, цаба нового строя с ирсийской техникой хватит. Не смею больше задерживать уважаемого Сонаваралингу-таки.
С этими словами вохейский посол откланивается, оставляя меня в некотором недоумении: затевая этот разговор, я надеялся, апеллируя к здравому смыслу почтенного полного писца, убедить его в том, что Солнцеликая и Духами Хранимая типулу-таками готова исполнить союзнический долг по отношению к Уважаемому Старшему Брату, но наши вооружённые силы скованы опасностью, грозящей самой Даринге. Но такое горячее участие в проблемах подопечного острова со стороны почтенного Кубы-Хитвы оказалось полной неожиданностью. И непонятно, приятной либо же нет.
«Кутукори!» – кличу своего секретаря, едва вохеец скрылся за дверью – «Пошли гонца к уважаемому главе Третьего Стола генералу Логурикапи, дабы тот явился ко мне сегодня во второй гонг третьей стражи вместе с капитану Хонокоре».
«Во втором цабе «пану макаки» офицеры и унтер-офицеры наличествуют в полном составе» – бодро отчитывается начальник генштаба, употребляя для обозначения командного состава заимствования из палеовийского, куда они попали, в свою очередь, от ирсийцев – «Рядовых на сегодняшний день наличествует свыше трёхсот человек, недостающие до полного списочного состава должны прибыть в цаб в ближайшие несколько дней». Я благосклонно киваю, не обращая внимания на это неопределённое «несколько дней». А Хонокоре продолжает: «Двадцать четвёртый, Двадцать пятый и Двадцать шестой цабы «регои-макаки» каждый в настоящее время развёрнуты в три сотни неполного рядового состава, но с почти полным составом офицеров и унтер-офицеров. Пополнение рядовыми продолжается».
–Сколько из командиров в этих цабах не хватает? – уточняю.
–В Двадцать четвёртом нет двух командиров полусотен, помощника командира одной сотен и трёх десятников. В Двадцать пятом – четырёх десятников и одного помощника командира сотни. В Двадцать шестом – командира полусотни, двух помощников командиров сотен и двух десятников. Пока что их обязанности исполняют наиболее опытные из отслуживших полный срок.
–Наличие рядовых?
–Не хватает более трети состава – помрачнев, отвечает капитан.
–Что с остальными тремя цабами?
–Во всех сотнях есть командиры и их помощники. Утверждённых командиров полусотен чуть больше половины. Рядовых меньше трети. С командным составом всё должны решить в течение половины луны: будем назначать из опытных рядовых. Бойцов «регои-макаки» полностью наберём во все цабы также за половину луны. В Тридцатом цабе офицеры и унтер-офицеры полностью в наличии. Рядовых до полного состава военного времени не хватает менее сорока человек.
Такое ощущение, что информацию о сформированном на основе мархонского ополченческого цаба армейском батальоне начштаба решил выдать в последнюю очередь: дескать, вот как мы умеем. Впрочем, почти укомплектованный солдатами Второй гвардейский и три армейских, которые при сохранении нынешних темпов полностью удастся развернуть через неделю, на мой взгляд, тоже неплохо.
–Что с артиллерийским и сапёрными цабами?
–Офицеры и унтер-офицеры по военному расписанию чинов в наличии и расставлены по сотням и полусотням. Рядовые прибывают. До численности военного времени в артиллерийском цабе по состоянию на сегодняшнее утро не хватает сорока семи человек, втридцать первом сапёрном – шестидесяти пяти, в тридцать втором в наличии две трети состава. Амков и витуков получили.
–То есть, через половину луны все пятнадцать цабов военного времени будут укомплектованы личным составом и вооружены? – подвожу итог.
–Так точно – бодро отвечает Хонокоре.
–Это хорошо – говорю задумчиво и, перехожу к главному вопросу, ради которого в общем-то и пригласил к себе министра обороны и начальника генерального штаба.
-Капитану, среди составленных твоими людьми планов, насколько я помню, есть и план на случай высадки противника на востоке острова? – обращаюсь к главному штабисту.
–Так точно! План номер пять!
В своё время я изучал результаты военно-штабного творчества Хонокоре и его подчинённых. Тогда у меня сложилось впечатление, что в юношеском задоре ребята составили подробные планы на все варианты развития событий, до которых оказались способны додуматься: отражение атаки на Мар-Хон, несколько вариантов вражеских ударов по окраинным территориям Пеу, в том числе с десантом противника в Бонко, высадку наших войск на Иханаре, и даже боевые действия против Тагиры и рейды на Южную Гряду и Острова Пути. А вот плана военной операции по установлению контроля над юго-восточной частью Пеу никто из них разработать не догадался. Что ж, теперь хромоногому капитану предоставляется возможность исправить сие недоразумение.
–Хорошо – говорю и, выдержав паузу, добавляю – На основе плана номер пять составить план по занятию Бонко, Берегового Сонава, а также Раны и Сувана нашими войсками. Предусмотреть две его разновидности: с сохранением власти тамошних «сильных мужей» и бонкийского таки и восточных «пану макаки», а также с отстранением всех местных вождей от власти.
Хонокоре и Логурикапи молчат, переваривая сказанное Сонаваралингой-таки. А я добавляю: «Пока никто, кроме вас двоих, не должен знать о подготовке похода в Бонко». Смотрю на военных внимательно: вроде бы никаких проявлений недовольства или возмущения не замечаю. Ну и правильно: это старой нашей гвардии, стоявшей у истоков общества «пану макаки», старина Такумал – боевой товарищ. Для молодого же поколения «олени Востока» – один из нескольких деятелей, делящих контроль над лежащей на отшибе территорией.
-Сонаваралингатаки – глава Третьего Стола наконец-то обрёл дар речи – Я понимаю, что тамошнее осиное гнездо нужно выжечь, но сейчас, когда у нас война…. Да и народу как объяснять, для чего и почему?
–Как раз, чтобы бонкийским раздраем не воспользовались тюленеловы, и нужно там навести порядок. И ваше дело – собрать войска для вторжения в Бонко и провести саму операцию. А для разъяснения подданным типулу-таками её необходимости у нас есть другие люди.
–Слушаюсь! – хором отвечают мои вояки.
«На составление плана даю семь дней» – продолжаю – «Хонокоре, занимаешься этим лично, без помощи своих летинату. Покажешь его для начала генералу. Если у него будут замечания, обсудите и сделаете поправки. Потом его обсуждаем втроём. И чтобы до моего особого распоряжения ни одна живая душа не знала о походе в Бонко». Генерал с капитаном согласно пожимают плечами. А я добавляю: «Учитывая господство палеовийцев на море, исходи из того, войска перебрасываться должны по суше. Логурикапи, оба сапёрных батальона отправь на строительство Огокской дороги. Кстати, при работе над планом следует учесть, что, возможно, вохейцы пришлют сапёров или военных строителей для ускорения прокладки пути в Бонко. По крайней мере, Куба-Хитва обещал использовать все свои связи, дабы заполучить их сюда».
–Хитва, пожалуй, это сможет сделать – ответил начальник Третьего Стола и тут же добавил – Но мои сапёры нужны на обустройстве дополнительных береговых укреплений.
–Хорошо, Тридцать первый цаб и сотню из Тридцать второго выделяешь на Огокскую дорогу, две сотни оставляешь в Мар-Хоне и Тин-Пау.
–Слушаюсь! – гаркнул Логурикапи.
–Свободны. Идите. И помните: всё держать в тайне от подчинённых, друзей и родственников.
Ну ладно, хоть молодецки кричать «Слушаюсь» и «Так точно» мои бравые вояки научились. Интересно откуда они этого набрались. Такое ощущение, что подобное само собой заводится, когда начинаются эти игрушки в звания и форму.
Господа офицеры покидают меня. В голове крутится одно: сохранили бы планируемую операцию по установлению контроля над Бонко в секрете хотя бы на стадии разработки. На абсолютное молчание причастных в период подготовки к походу на восток я даже и не надеюсь – тогда уж всяко найдутся среди наших вояк болтуны, через которых поползут слухи.
А мне предстоит сегодня ещё одно дело. Причём, куда деликатнее, нежели выдача армейскому командованию задания сверстать план по захвату самого крупного из неподконтрольных центральной власти кусков Пеу. И даже деликатнее, чем подталкивание вохейского посла к нужным мне выводам.
Сижу ещё несколько минут, настраиваясь и морально готовясь. Потом резко встаю и выхожу из кабинета, поворачивая к чёрному входу из дворца типулу-таками, под чернильно-синее небо вечерних тропиков. Раноре с парой своих сунийцев уже ожидают меня на хоздворе возле калитки, через которую заносят продукты на кухню и вытаскивают из дворца мусор. Я молча мотаю им головой – дескать, следуйте за мной.
Путь наш пролегает в южную, «новую», часть Тенука. Проходим неровными улицами с мастерскими и лавками, оставляем по левую руку пару небольших заводиков, стоящих на отшибе от жилых кварталов, вновь идём, то и дело сворачивая, вдоль домов ремесленников и торговцев, совмещающих жилище с рабочими местами: да, широко расстроилась столица Пеу-Даринги за последние десять лет. Последнее «подношение Тобу-Нокоре» от обитателей города дало почти пятнадцать тысяч ракушек тонопу. Учитывая, что собираются они с подданных Солнцеликой и Духами Хранимой старше четырнадцати лет, всё население раза в два или два с половиной больше. Принимая во внимание папуасскую многодетность, можно было бы предположить цифру и выше, но следовало учитывать немалую долю холостых и неустроенных среди городской публики. Так что лично я вслед за начальником столичной полиции склоняюсь к тому, что коэффициент, на который следует умножать число налогоплательщиков, лежит где-то ближе к двойке.
Возле одного из ничем не примечательных домов-мастерских останавливаемся. Над входом висит корявое изображение перекрещенных молотка с топором, долженствующее обозначать род занятий хозяина – столярно-плотницкие работы.
Сунийцы остаются караулить у входа, я же проскальзываю внутрь мастерской, на ходу накидывая специально прихваченный грубого полотна плащ с капюшоном. Обдумывая предстоящую операцию, я сперва хотел привлечьстоящего сейчас снаружи троюродного брата моего верного Раноре по имени Погоноре, совсем недавно пополнившего ряды моей личной охраны, и потому ещё не успевшего примелькаться в столице. Но по здравому размышлению решил сделать всё сам – и без свидетелей обойдусь, и смогу быть уверенным, что никто случайно не переврёт нужные слова. Пахнет свежеструганным деревом и олифой. Последнюю варят в паре тенхорабитских мастерских из привозного «вохейского» масла. Местное пальмовое, не знаю уж почему, заморские специалисты забраковали – мне заморачиваться такой мелочью было в своё время недосуг, просто принял к сведенью, что сырьё из растущих кое-где у нас на Пеу пальм, дающих целые грозди немалого размера маслянистых плодов, на производство лакокрасочных материалов не годится. Масляная краска к числу вещей стратегически-критических не относилась, потому я отдал всё, что с ней связано, на откуп частному капиталу.
В мастерской горят несколько плошек, чадя драгоценным пальмовым маслом, которое никто из папуасов или их сородичей с Иханары не стал бы жечь ради освещения – нормальному обитателю каменновековых задворков ихемской Ойкумены не пришло бы в голову без очень уж уважительных причин работать при искусственном освещении. Вот на таких мелочах и палятся шпионы….
Капюшон на несколько размеров больше вроде бы скрывает моё лицо, но всё равно держусь в тени, за штабелем досок. Хриплым от волнения голосом зову владельца мастерской. Тот с видимой неохотой выползает откуда-то с задней части дома, выходящей во внутренний двор.
–Чего надо? – не очень любезно спрашивает столяр, что для ремесленника, живущего с заказов клиентов, несколько странно. Тёмно-коричневое лицо его, изрезанное парой шрамов, изображает крайнее раздражение: дескать, оторвали человека от важного дела.
–Ты Хлонве Столяр? – интересуюсь.
–Ну, допустим – отвечает хозяин.
–Хорошо – говорю в нос – Я знаю, кто ты такой на самом деле – последние слова выходят у меня с некоторым нажимом.
–И? – мой собеседник напрягся. Я бы даже сказал – подобрался, словно для прыжка. В руках его словно по волшебству появилась внушительных размеров стамеска с остро заточенным наконечником.
–Успокойся – стараясь придать голосу максимальное дружелюбие – Перед тобой друг. Я здесь не затем, чтобы схватить тебя, а сообщить кое-какие сведения, которые могут помочь вашим вождям на Иханаре.
–И что же ты хочешь сообщить? – спрашивает Хлонве после некоторого молчания.
Я выдаю заранее заготовленный и даже пару раз проговоренный (про себя, разумеется) текст. Много времени речь моя не занимает, и воцаряется напряжённая тишина.
–А тебе какая выгода от всего этого? – недоверчиво бросает хозяин – Почему я должен верить неизвестно кому?
Сказал бы я, какая такая у меня выгода – да боюсь, не поверит, чертяка заморский.
Потому говорю совсем другое, надеюсь, более правдоподобное с его точки зрения: «Я суниец с востока острова. Там мой народ гане. Когда я покинул родное Бонко, то думал, что здесь меня будут считать равными дареоям. Но и здесь, в Тенуке к нам, суне, относятся как к низшим. И любой ублюдок из местных дареоев считает себя выше нас. Я и мои товарищи хотим свободы от власти дареоев Сонаваралинги с его «пану макаки» и вохейцами. И готовы ради этого помогать врагам дареоев».
–Откуда тебе известно про корабли? – задает резонный вопрос Столяр.
–Мой дядя служит в «пану макаки», вот и услышал случайно – выдаю очередную часть «легенды», сконструированной на основе биографии стоящего сейчас на карауле снаружи Погоноре – Он там давно, с того похода, когда Раминаганива стала типулу-таками. Но до сих пор находятся дареойские ублюдки, напоминающие ему его ганеойское происхождение.
–Чего ты хочешь за сообщённые сведения? – после длительной паузы вдруг спрашивает Столяр.
–Ничего – отвечаю – Но если не жалко, можешь дать несколько серебряных монет, сколько сочтёшь нужным.
–Хорошо – хозяин мастерской исчезает из моего поля зрения на минуту или две, а появившись, протягивает руку и суёт мне в ладонь небольшой мешочек с монетами.
–Ну, я пошёл – говорю и проскальзываю к двери боком, спину подставлять хозяину мастерской не рискую, мало ли что тому в голову взбредёт – не приведи Морской Владыка, ещё решит «зачистить» узнавшего откуда-то его секрет гостя. Хлонве бурчит что-то нечленораздельное, видимо, долженствующее означать не то прощание, не то предложение заглядывать ещё.
Обратно идём в почти непроглядной тьме – постоянное ночное освещение улиц экономичными, и потому неяркими, масляными фонарями у нас предусмотрено только в правительственном квартале. Если бы не далёкие отблески печей металлообрабатывающих мастерских, где в три смены работают по военным заказам, да отсветы пламени редких костров во дворах папуасских «сов», было бы вообще ничего не видать. А так света хватает, чтобы хотя бы в стены домов не тыкаться, хотя незамечаемые неровности дороги то и дело заставляют меня и моих спутников шептать проклятия. Впрочем, ваш покорный слуга больше думал о прошедшем разговоре, нежели о попадающихся под ноги бугорках, ямках и булыжниках: проглотят тюленеловы наживку или нет?
О том, что палеовийцы кроме явной даже для моих контрразведчиков резидентуры под прикрытием своего диппредставительства и опекаемых оным специалистов, работающих на рудниках и медеплавильных заводах, имеют на Пеу и более замаскированных агентов, я догадывался. Но информация о личности и легенде прикрытия главы разведсети Северного архипелага попала в мои руки совершенно случайно….
Иханарское отделение Информационно-аналитического бюро флота (так официально именовалась разведка ВМС у тюленеловов) провело целую операцию по внедрению и прикрытию своего резидента. Сначала, три с лишним года назад, с Южной тропы прибыл в качестве мелкого клерка на плантации некий Тефех Укни, сын «благонадёжного туземца», как именовали тамошних коллаборационистов в официальных бумагах. Больше года сей «подданный третьего разряда» исправно выполнял роль одного из многочисленных скромных винтиков в механизме колониальной администрации, попутно углубляя полученные ранее познания в языке наших западных сородичей, причём сразу нескольких диалектов. Затем клерк-коллаборант отбыл с Иханары на новое место службы, а в одном из «свободных» (по мнению самих туземцев) или «диких» (по палеовийской терминологии) поселений, появился беглый раб с плантации, попавший туда в детстве, потому родной язык знающий не очень хорошо, но всей душой ненавидящий хозяев. Ещё через год деревню сожгли рейнджеры, вырезав всех жителей до одного. Единственным спасшимся оказался некий Тухи, вышедший, после недельного блуждания по джунглям, к другому свободному селению, а оттуда, в несколько этапов перебравшийся в Мар-Хон, где он был больше известен как Хлонве по имени родного племени. А уж перебраться из главного порта Пеу в столицу острова вообще проблемы не составило.
Учитывая хаос перманентной войны, бушующей на Иханаре с самого появления там палеовийцев, а также отсутствие у местных не то, что документов и фотографий, но и представления об оных, пожалуй, подобная сложная схема, на мой взгляд, была для внедрения агента избыточной – ну кто в непокорённых общинах или среди наших «командированных» туда бойцов Особой Церемониально-Караульной сотни стал бы выяснять прошлое очередного беглеца.
И, по большому счёту, именно желание сделать всё качественно и безупречно и подвело иханарское руководство флотской разведки: если бы Тухи-Хлонве доставили с Южной гряды и просто дали возможность год или два учить язык в тесном контакте с носителями, а потом выпустили подальше в джунглях под видом сбежавшего раба с плантации, то и так никто не стал бы копаться в его прошлом. А так тайный тенхорабит из канцелярии Иханарской эскадры заметил слишком пристальное внимание вышестоящего начальства к простой операции по «зачистке» «дикой» деревни. После чего стал внимательно следить за всеми связанными с ней документами, в результате чего обнаружил, что Тефех Укни и Тухи – одно и то же лицо. Ну а в некоторых мельком побывавших в его руках бумагах скромный письмоводитель прочитал краем глаза и об операции «Бедный родственник». А уж «сложить два и два» неизвестный мне единоверец Айтота Утдая сумел. Так что про Хлонве Столяра мне было известно чуть ли не за год до того момента, когда тот сошёл на причал Нового Порта.
Ну а поскольку информация поступила мне прямиком от Утдая, минуя все наши спецслужбы, то Сонаваралингатаки оказался единоличным владельцем столь ценных сведений. По здравому размышлению, я решил оставить выданного на блюдечке с голубой каёмочкой шпиона, так сказать, себе, предоставив ему полную свободу действий: изредка требовал от Второго и Четвёртого столов бумаги по надзору за иностранцами, в которых неизменного находил и Хлонве (в момент появления в Мар-Хоне совсем не столяра), да отмечал про себя все зафиксированные изменения в его положении – подённый работник в порту, слуга в гончарной лавке-мастерской, ученик столяра, владелец столярной мастерской с тремя подмастерьями.
В решении своём я исходил из простого, в общем-то, соображения – ну чего такого о Пеу сможет накопать общающийся в основном с городскими ремесленниками да огородниками шпион, что не способны узнать палеовийские спецы, работающие на медных рудниках, и которые наверняка же обязаны сотрудничать с родной разведкой, да и пара-тройка кадровых офицеров каких-нибудь спецслужб среди этой толпы должна быть как минимум? Расположение селитряных куч и объёмы выработки стратегического материала из них? Заклинания, используемые папуасскими гончарами или плотниками? Изуверские методы прерывания беременности, применяемые туземными знахарями? Страшные истории про полоумного Ралингу-Соная с подробностями «от очевидцев»? Да даже если бы Хлонве Столяр смог бы разузнать подробности подготовки бойцов ополченческих цабов – что бы это тюленеловам дало?
Нет, конечно, какие-то штрихи к картине туземного общества, ускользающие от палеовийских инженеров и мастеров, общающихся в основномс более-менее образованными и цивилизованными подданными типулу-таками, шпион уловить сможет. Но вот чем это может повредить нам в случае войны с тюленеловами? Им и так известно о царящем среди папуасов бардаке и слабости центральной власти Пеу – всё те жеединоверцы Рикая Тилтака, что снабдили его кодами шифрования и сдали на блюдечке с голубой каёмочкой самого законспирированного агента Северного архипелага, исправно оповещали нашего начальника радиослужбы и об уровне информированности сидящих на Иханаре чинов насчёт положения дел в Даринге. И надо сказать, общая картина у палеовийцев складывалась вполне адекватная, пускай довольно расплывчатая и с некоторым запаздыванием во времени.
«А всё-таки, интересно, сколько здесь кадровых сотрудников флотского ИАБ или их коллег из сухопутного «Архива Генерального Штаба»?» – с некоторой ленцой задавал я самому себе сакраментальный вопрос, разглядывая собравшихся на пирсе граждан Союза Палеове. Три десятка инженеров и мастеров с медного комбината и членов их семей, девять сотрудников посольства с жёнами и детьми. С транспортника уже подавали трап. Ещё пару часов, и всё – на территории Пеу-Даринги не останется ни одного официально находящегося здесь тюленелова.
По большому счёту, провожать депортируемых граждан пребывающего в состоянии войны с Великой Дарингой государства я был не обязан, но так уж получилось, что именно сегодня, когда после чуть ли не месяца ожидания за ними заявился корабль с Иханары, ваш покорный слуга чисто случайно инспектировал состояние оборонительных сооружений Нового Порта. Ну и чего бы не посмотреть в качестве бесплатного развлечения на погрузку «дорогих почётных гостей». Авось, по обращению с ними экипажа появятся предположения, кто же из них шпионил по профессиональной необходимости, а кто – из патриотических чувств или из-под палки.
Господин посол, как отвечающий за всех соотечественников оптом и в розницу, в очереди стоял последним. Я решительно направляюсь к сему почтенному господину. «Прощайте, почтенный Тиху Фыкту» – говорю по-папуасски – «Моё почтение господину генералу колонны Унасу Тичу. Надеюсь, когда нынешнее недоразумение между нашими странами будет улажено, увидеть Вас снова в качестве посланника Союза Палеове при дворе Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками Раминаганивы». Ни в папуасском, ни в вохейском привычной мне по родному русскому вежливой формы второго лица на «Вы» нет, а вот в палеовийском в качестве кальки с языка обитателей Западного материка она наличествует. И как-то само собой в общении с теми из тюленеловов, что пребывали у нас на острове в официальном статусе граждан Северного архипелага, подобная конструкция стала употребляться – так сказать, «калька с кальки».
