Текст книги "Дело в стиле винтаж"

Автор книги: Изабел Уолф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Сью склонила голову набок.

– Ты словно пудинг – замороженный лимон с шербетом, выступающим из него…

– Да? – опечалилась Джилл.

– Да, ты похожа на такой пудинг.

Я задержала дыхание в ожидании реакции покупательницы. Она еще раз оглядела себя и медленно кивнула:

– Ты права, Сью. Жестоко, но справедливо.

– А зачем же тогда нужны лучшие подруги? – мило заметила Сью и улыбнулась мне извиняющейся улыбкой. – Простите, я помешала покупке.

– Все хорошо, – довольно ответила я. – Такое платье должно сидеть идеально, верно? В любом случае у нас скоро появятся другие модели, и, возможно, одна из них вам подойдет. Приходите на следующей неделе.

– Обязательно придем.

Когда женщины ушли, я отложила желтое платье, прикрепив к нему записку «Кэти», – мои нервы не выдержат еще одной примерки. На его место повесила землянично-розовое шелковое платье от Ланвин Кастилло середины пятидесятых.

Я закрыла магазин в половине шестого и поспешила домой принять душ и переодеться, прежде чем отправиться в Айлингтон на встречу с Майлзом. Я почти бежала по Альмейда-стрит, когда увидела Майлза. Он стоял у входа в театр и вглядывался в толпу. Заметив меня, он поднял руку.

– Прости, я опоздала, – запыхавшись, сказала я. – Это второй звонок?

– Нет, уже третий. – Он поцеловал меня. – Я беспокоился, что ты не придешь.

Я взяла его под руку.

– Ну куда бы я делась? – Тревога Майлза показалась мне трогательной, и я пыталась понять ее причину – может, она объяснялась разницей в четырнадцать лет, или это свойственная ему неуверенность в подобных случаях, независимая от возраста?

– Хорошая пьеса, – одобрил он через час, когда в зале зажегся свет, возвещая об антракте. Мы встали. – Я видел ее прежде – много лет назад, в Национальном театре. Кажется, это было в девяносто первом году.

– Да, я тоже видела ту постановку – мы ходили вместе со школой. – Я вспомнила, что когда Эмма пришла на второе действие, ее дыхание отдавало джином.

Майлз рассмеялся:

– Значит, ты находилась в возрасте Рокси, а мне было тридцать один – совсем молодой человек. Я бы тогда тоже в тебя влюбился.

Я улыбнулась. Мы вышли в фойе и направились к бару.

– Я куплю выпить, – сказала я. – Что ты предпочитаешь?

– Бокал «Кот дю Рон», если у них таковое имеется.

Я изучила список вин на доске.

– Имеется. А я, пожалуй, выпью «Санкерре». – Я стояла у барной стойки, а Майлз немного позади меня.

– Фиби… – прошептал он спустя несколько мгновений. Я повернулась. Майлз выглядел обеспокоенным, и лицо его покраснело. – Я подожду тебя на улице, – пробормотал он.

– Хорошо, – удивленно ответила я…

– Как ты? – спросила я, обнаружив его спустя несколько минут у входа в театр, и вручила бокал с вином. – Мне показалось, тебе нехорошо.

Он отрицательно покачал головой:

– Все в порядке. Но… возле бара я заметил людей, встречи с которыми мне хотелось бы избежать.

– Правда? – У меня разгорелось любопытство. – И кто это такие? – Майлз осторожно кивнул в дальний конец фойе, где стояла блондинка сорока с чем-то лет в бирюзовой накидке и светловолосый мужчина в черном пиджаке. – Кто они? – тихо спросила я.

Майлз сжал губы.

– Их фамилия Уайклифф. Их дочь училась прежде в одной школе с Рокси. Мы не слишком хорошо знакомы.

– Понятно… – Я вспомнила, что Майлз говорил о каком-то «недоразумении» в школе Святой Мэри. И он по-прежнему расстраивался по этому поводу. Услышав звонок, мы вернулись на свои места и стали смотреть второе действие.

Позже, когда мы стояли на переходе, чтобы пойти в ресторан напротив театра, я увидела, как миссис Уайклифф искоса взглянула на Майлза и потянула за рукав своего спутника. За ужином я спросила Майлза, чем Уайклиффы так его обидели.

– Они ужасно относились к Рокси. И это было очень… неприятно. – Когда он подносил к губам стакан с водой, его рука дрожала.

– Почему? – поинтересовалась я. – Девушки не сошлись характерами?

– Еще как сошлись. – Майлз поставил стакан. – Рокси и Клара были лучшими подругами. А в начале летнего семестра… они поссорились. – Я смотрела на Майлза и не понимала, почему это так его огорчает. – У Клары пропала одна вещь, – объяснил он. – Золотой браслет. И она обвинила в этом Рокси. – На его скулах заходили желваки.

– О…

– Но я знал: это совершенно невероятно. Роксана может достать кого угодно, как и многие подростки, но не способна на такое. – Он провел пальцем под воротником рубашки. – Как бы то ни было, мне позвонили из школы и сказали, что Клара и ее родители утверждают, будто Рокси украла этот злосчастный браслет. Я был в ярости. И заявил, что не позволю обвинять мою дочь в таких вещах. Но директриса повела себя… предвзято и возмутительно. – У Майлза на виске забилась жилка.

– В каком смысле?

– Отказалась принять версию Рокси.

– А какой была эта версия?

– Как я уже говорил, Роксана и Клара были близкими подругами и постоянно обменивались вещами, как все девушки в их возрасте. Я обратил на это внимание, когда Клара оставалась у нас на Пасху. Однажды она вышла к завтраку в одежде Рокси, увешанная ее украшениями. Рокси, в свою очередь, тоже брала вещи у Клары. Девушки считали это забавным.

– Ты хочешь сказать, что браслет был у Рокси?

Майлз покраснел.

– Он оказался в ее ящике – но она его не украла. Зачем ей брать чужие вещи, если у нее полно своих? Она объяснила, что Клара одолжила ей браслет, а у подруги находятся некоторые ее украшения. Этим все должно было и кончиться, – вздохнул Майлз. – Но Уайклиффы решили раздуть дело. Они отвратительные люди!

– И что они сделали?

Майлз набрал в грудь воздуха, затем медленно выдохнул.

– Пригрозили позвонить в полицию. И у меня не осталось выбора: я, в свою очередь, пригрозил, что подам на них жалобу, если они не прекратят клеветать на мою дочь.

– А как отреагировали на все это в школе?

Губы Майлза сжались в тонкую линию.

– Они встали на сторону Уайклиффов – вне всяких сомнений потому, что он вложил полмиллиона в их новый театр. Это было… просто тошнотворно. И… я забрал оттуда Рокси. Как только она сдала последний экзамен, отвез ее домой. Это было моим решением – покинуть ту школу.

Майлз глотнул воды. Я не знала, что сказать, но тут подошел официант забрать тарелки. К тому времени как он вернулся с основным блюдом, Майлз слегка успокоился, неприятности в прежней школе поблекли, а потом и вовсе забылись. Желая поднять ему настроение, я еще немного поговорила о пьесе. Майлз попросил счет.

– Я на машине и могу отвезти тебя домой.

– Спасибо.

– К тебе домой или, если хочешь, ко мне. – Он вгляделся в мое лицо, ожидая, какой будет реакция. – Я снова готов одолжить тебе футболку… и зубную щетку. У Рокси есть фен, если он тебе нужен. Она сегодня на вечеринке в Костуолдсе. – Так вот почему она ни разу не позвонила ему на мобильный. – Я заберу ее завтра днем. И мы с тобой можем вместе провести утро, а затем где-нибудь пообедать. – Мы встали. – Как тебе такой план, Фиби?

Метрдотель протягивал нам наши пальто.

– Звучит… очень мило.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Майлз.

Мы ехали по южному Лондону под звуки концерта Моцарта для кларнета, и я чувствовала себя счастливой. Когда Майлз остановился возле своего дома, я посмотрела на сад перед ним, огороженный невысокими самшитами, вокруг которых шел забор из кованого железа. Майлз отпер дверь, и мы вошли в просторный холл с обитыми панелями стенами и черно-белым мраморным полом, отполированным до блеска.

Когда Майлз забирал у меня пальто, я краем глаза увидела большую трапезную с длинным столом из красного дерева. Я прошла вслед за ним на кухню – мебель там была расписана от руки, а гранитные столешницы сияли под точечными светильниками на потолке. Сквозь французские окна виднелась широкая, обсаженная деревьями лужайка, уходящая в темноту.

Майлз взял из холодильника бутылку «Эвиан», и мы поднялись на второй этаж. Его спальня была выдержана в желтых тонах, и к ней примыкала ванная комната с железной ванной и камином. Я разделась и спросила:

– Могу я получить свою зубную щетку?

Майлз вошел в ванную, одобрительно взглянул на мое обнаженное тело и открыл шкафчик, в котором стояли бутылочки с шампунями и пеной для ванн.

– И где же она? – пробормотал Майлз. – Рокси постоянно рыщет здесь. А, нашел. – Он вручил мне новую щетку. – А как насчет футболки? Могу принести. – Он поднял мои волосы и поцеловал в шею, а потом в плечо. – Если, конечно, она тебе нужна.

Я повернулась к нему и обхватила руками его талию.

– Нет, – прошептала я. – Не нужна.

Мы проснулись поздно. Я взглянула на часы на прикроватном столике и почувствовала руку Майлза на своей груди.

– Ты такая очаровательная, Фиби, – прошептал он. – Похоже, я начинаю в тебя влюбляться. – Он поцеловал меня, и мы снова занялись любовью…

– В этой ванне можно плавать, – сказала я чуть позже.

Майлз присоединился ко мне – и я лежала на его груди в облаке пены.

Спустя несколько минут он стал изучать мою руку.

– У тебя сморщились кончики пальцев. – И поцеловал каждый из них. – Пора вытираться. – Мы выбрались из ванны. Майлз взял из кипы, лежащей на стуле, белую махровую простыню и обернул вокруг меня. Мы почистили зубы, он забрал у меня зубную щетку и поместил ее в подставку рядом со своей. – Пусть стоит здесь, – сказал он.

– У меня мокрые волосы. Можно взять фен?

Майлз обмотал вокруг талии полотенце.

– Пошли.

Мы пересекли лестничную площадку – раннее осеннее солнце светило сквозь окна, идущие от пола до потолка. На дальней стене висел прекрасный портрет Рокси.

– Это Эллен, – объяснил Майлз, когда мы остановились перед ним. – Я заказал его к нашей помолвке. Ей было двадцать три.

– Рокси так похожа на нее, – сказала я и перевела взгляд на Майлза. – И у нее твой нос и подбородок. – Я погладила их тыльной стороной ладони. – Ты жил с Эллен здесь?

– Нет. – Майлз открыл дверь спальни, на которой розовыми буквами было написано «Роксана». – Мы жили в Фулхэме, но после смерти Эллен я решил переехать – не мог справиться с постоянно одолевавшими воспоминаниями. Меня пригласили в этот дом на обед, и я влюбился в него. И когда вскоре владельцы выставили его на продажу, то обратились сразу ко мне. А теперь…

Комната Рокси была большой, с толстым белым ковровым покрытием, с розово-золотым пологом из дамаста над белой кроватью. На туалетном столике выстроились баночки с дорогими кремами и лосьонами для тела, а также несколько разнокалиберных флаконов с духами «Жадор». Перед занавешенными розово-золотыми шторами окнами стоял шезлонг из бледно-розовой парчи, а на подставке рядом с ним лежали дюжины две глянцевых журналов.

Я заметила кукольный дом – георгианский особняк с черной блестящей дверью и окнами от пола до потолка.

– Он так похож на твой дом.

– Его точная копия, – пояснил Майлз, открыл его, и мы посмотрели внутрь. – Здесь скрупулезно передана каждая деталь, вплоть до светильников и люстр, жалюзи работают, а дверные ручки латунные. – Я смотрела на копию железной ванны с ножками-лапами, в которой недавно нежилась. – Я подарил его Рокси, когда ей исполнилось семь лет, – сказал Майлз. – Думал, это поможет ей чувствовать себя здесь как дома, – и она до сих пор играет с ним. – Он выпрямился. – Ладно, пошли дальше… – Теперь мы оказались в гардеробной Рокси. – Фен у нее здесь. – Он кивнул на белый столик с целым арсеналом средств для волос. – А я пока приготовлю завтрак.

– Я быстро.

Кроме фена тут были приспособления для выпрямления и завивки волос, термобигуди, щетки, расчески… Высушив волосы, я посмотрела на ряды вешалок с одеждой вдоль трех стен. Никак не меньше сотни платьев и костюмов. Слева я увидела кирпично-красное замшевое пальто из весенней коллекции Гуччи. Я также обратила внимание на атласный брючный костюм от Мэтью Уильямсона и коктейльное платье от Хусейна Чалаяна. Заметила пять лыжных костюмов и по крайней мере восемь длинных платьев в муслиновых чехлах. Под одеждой на длинной подставке для обуви размещалось не менее шестидесяти пар туфель и ботинок. Вдоль одной из стен стояло несколько сизалевых корзин с тремя дюжинами сумочек.

У моих ног лежал последний номер «Вог». Я подняла его, и он открылся на развороте. Половину вещей помечали розовые липучки в форме сердечка. Синее шелковое бальное платье стоимостью две тысячи сто фунтов, черное платье с одним плечом от Зака Позена. Рядом с ярко-розовым мини-платьем от Роберто Кавалли за тысячу пятьсот девяносто пять фунтов было приклеено сердечко с надписью, сделанной большими круглыми буквами: «Проверить, нет ли такого у Сиенны Фенуик». Было взято на заметку и шелковое вечернее платье от Кристиана Лакруа, ткань которого напоминала витраж. Оно стоило три тысячи шестьсот фунтов. «Только по специальному заказу», – написала рядом с ним Рокси. Я покачала головой, гадая, какие из этих творений вознамерилась заиметь дочка Майлза.

Я выключила фен и положила туда, откуда взяла. Проходя через ее спальню, я остановилась, чтобы закрыть кукольный дом, который Майлз оставил распахнутым, и заметила в гостиной куклу-папу в коричневом костюме и рядом с ним на диване маленькую куклу-девочку в розово-белом сарафане.

В спальне Майлза я оделась и подкрасилась, забрала серьги из зеленого блюдца с каминной полки в ванной и пошла вниз на запах кофе.

Майлз стоял у барной стойки для завтраков с подносом, на котором лежали тосты и джем.

– Кухня просто очаровательная, – сказала я, оглядываясь. – Но отличается от той, что в кукольном домике.

Майлз опустил поршень френч-пресса.

– Я переделал ее в прошлом году, потому что хотел иметь погребок для вин. Так что иногда мы будем пить «Песню дрозда», ведь ты его любишь.

На стене рядом с французским окном висела примерно дюжина снимков Рокси – она каталась на лыжах, на горном велосипеде, ехала верхом, играла в теннис. На одном из фото она улыбалась на фоне Столовой горы, а на другом стояла на вершине Айерс-Рок.

– Рокси повезло, – заметила я, глядя на фотографию, где она ловила рыбу с кормы яхты у островов Карибского моря. – Для девочки ее возраста она многое успела повидать и столько всего имеет.

Майлз вздохнул.

– Наверное, слишком много. – Я не ответила. – Но Рокси – мой единственный ребенок, и она для меня целый мир. Плюс к этому – единственное, что осталось от Эллен. – У него перехватило дыхание. – Я хочу видеть ее счастливой, насколько это возможно.

– Конечно, – пробормотала я. Elle est son talon d'Achille. Это то, о чем говорила Сесиль? Она имела в виду, что Майлз невероятно избаловал Рокси?

Мы стояли на террасе, и я смотрела на огромную лужайку, с обеих сторон окаймленную кустарником. Майлз поставил поднос на столик из кованого железа.

– Ты не принесешь газету? Она должна лежать перед дверью.

Я взяла «Санди таймс» и вернулась с ней в сад. Пока мы завтракали в мягких лучах осеннего солнца, Майлз читал основной раздел, а я листала страницы «Стиля». Затем перешла к деловым новостям и натолкнулась на заголовок «Падение "Феникса"». Занимавшая полстраницы статья основывалась на материале из «Черного и зеленого» и повторяла ее обвинения в мошенничестве. Здесь была также фотография девушки Кейта Брауна с подписью: «Келли Маркс: человек, подавший сигнал». Так значит, всю информацию представила она?

В статье говорилось, что пьяный Браун однажды похвастался своей подруге в спланированном и осуществленном им мошенничестве; он свалил все на недовольного работника, имевшего, как оказалось, фальшивое удостоверение личности и исчезнувшего после пожара, желая, мол, избегнуть справедливого наказания. Полиция распространила фотографию этого работника, но его так и не нашли и он до сих пор числится среди пропавших. Браун, пребывая в эйфории после заключения выгодной сделки, по глупости признался Келли Маркс, что такого человека вообще не существует и он сам совершил поджог. А две недели назад она решила, «поддавшись убеждениям совести», донести все это до сведения «Черного и зеленого». Мэтт писал, что не желает раскрывать свои источники, но ручается за каждое слово, написанное в его газете по этому поводу.

– Как странно, – выдохнула я.

– Ты о чем? – Я передала Майлзу газету, и он быстро прочитал статью. – Я знаю об этом деле, – сказал он. – Мой друг-адвокат защищал страховую компанию от претензий Брауна. Он никогда не верил в его версию, но доказать вину не было возможности, и «Стар Элайнс» пришлось заплатить страховку. Браун счел, будто дело благополучно закрыто, и повел себя неосторожно.

– Мне приходило в голову, что это могла быть его девушка. – Я поведала Майлзу об их неудачном посещении «Деревенского винтажа». – Но я отбросила эту мысль – зачем ей подставлять его, ведь он ее наниматель и к тому же бойфренд.

Майлз пожал плечами.

– Месть. Браун, наверное, обманывал ее – таков обычный расклад – или же пытался уволить, а она об этом узнала. А может, пообещал ей повышение, а потом повысил кого-то еще. Ее мотив станет ясен во время судебного разбирательства.

Я неожиданно вспомнила, что сказала Келли Маркс, оплачивая платье: «Оно стоит двести семьдесят пять фунтов. Такова его цена».

Глава 11

Утром я позвонила миссис Белл.

– Я бы с удовольствием встретилась с вами, Фиби, – произнесла она, – но на этой неделе не получится.

– Ваша племянница по-прежнему у вас?

– Нет, но племянник мужа пригласил меня погостить у него в Дорсете. Он заберет меня завтра и привезет обратно в пятницу. Мне нужно ехать к ним сейчас, пока я еще способна путешествовать…

– А после этого мы увидимся?

– Разумеется. Я больше никуда не собираюсь, – ответила миссис Белл. – И буду чрезвычайно рада вашей компании, если у вас найдется для меня немного времени.

Я подумала о бланке Красного Креста, лежащем в моей сумочке.

– Можно приехать к вам в воскресенье днем?

– Буду с нетерпением ждать. Приезжайте в четыре.

Положив трубку, я взяла приглашение Дэна на субботнюю вечеринку. По нему ни о чем нельзя было судить – просто открытка с адресом и указанием времени. Ни слова о сарае, который, по всей очевидности, на самом деле был чем-то иным – возможно, летним домиком или офисом в саду. А может, игровой комнатой с массивным бильярдным столом. Или обсерваторией с телескопом и раздвижной крышей. Меня влекло туда простое любопытство; кроме того, мне нравилось общение с Дэном, его joie de vivre[54]54
  Жизнерадостность (фр.).


[Закрыть] и тепло. Я также надеялась расспросить его о «Феникс ленд». Мне по-прежнему было непонятно, почему подруга Брауна так поступила.

В понедельник в прессе появились новые статьи об этом деле. Келли Маркс призналась «Индепендент», что именно она предоставила информацию о поджоге, но отказалась объяснять свои мотивы.

– Это все из-за платья, – сказала Анни, просматривая во вторник утром последние новости в «Черном и зеленом». – Я же говорила вам – винтажная одежда меняет людей.

– Вы хотите сказать, платье сподвигло ее выдать бойфренда?

– Нет… но, думаю, твердое желание получить его дало ей силы бросить этого человека – и сделать это впечатляюще, на глазах у всех.

В четверг в «Мейл» появилась статья, превозносившая Келли за разоблачение Брауна и приводящая слова других женщин, также выдавших своих «сомнительных» приятелей. «Экспресс» поместил большой материал о мошенничестве под заголовком «Кейт Браун поджег собственный склад в 2002 году».

– Как могут газеты печатать такое? – спросила я у Майлза, заглянувшего в магазин по пути в Кэмберуэлл: покупателей не было, и он остался поболтать со мной. – Разве это не предвзятость?

– Поскольку судебный процесс еще не начался, то нет. – Он достал блэкберри, надел очки и начал стучать по клавишам. – На данном этапе газеты имеют право повторять голословные утверждения о Брауне и печатать все, что могут подтвердить, – скажем, роль девушки в разоблачении его предполагаемого преступления. Но когда ему предъявят обвинение, им придется следить за своими словами.

– А почему его до сих пор ни в чем не обвинили?

Майлз посмотрел на меня поверх очков.

– Наверное, страховая компания и полиция спорят, кто предъявит иск – ведь это дорогое удовольствие. А теперь, может, поговорим о более приятных вещах? В субботу я бы с удовольствием сходил в Опера-хаус. Они дают «Богему» Пуччини. Билеты еще есть, но нужно заказать их сегодня. Я могу позвонить им прямо сейчас…

Майлз стал набирать номер, но затем озадаченно посмотрел на меня.

– Но ты, кажется, не склонна идти туда.

– Я склонна – и с удовольствием пошла бы. Но… не могу.

Лицо Майлза омрачилось.

– Почему?

– У меня другие планы.

– О.

– Я иду на вечеринку недалеко отсюда. В общем-то ничего особенного…

– Понятно… А кто ее устраивает?

– Мой друг Дэн.

– Ты уже упоминала о нем, – пристально посмотрел на меня Майлз.

– Он работает в местной газете. И я получила приглашение довольно давно.

– И скорее отправишься туда, чем на «Богему» в Опера-хаус?

– Дело не в этом – просто я уже обещала прийти, а я стараюсь держать свое слово.

Майлз испытующе смотрел на меня.

– Надеюсь, он… не больше чем друг, а, Фиби? Мы вместе не так уж долго, но я предпочитаю знать, если у тебя есть кто-то другой.

Я отрицательно покачала головой и улыбнулась:

– Дэн просто мой друг. И к тому же довольно эксцентричный.

Майлз встал.

– Ну… я немного огорчен.

– Прости, но мы с тобой ничего не планировали на эту субботу.

– Верно. Но я предположил… Все в порядке. – Он взял свою сумку. – Тогда я пойду с Рокси. Сегодня мы отправимся покупать ей бальное платье, и ей придется ответить услугой за услугу.

Я постаралась осмыслить заявление, что посещение Королевской оперы станет для Роксаны «платой» за то, что отец купит ей немыслимо дорогое платье…

– Может, сходим куда-нибудь в начале следующей недели? – предложила я. – Не хочешь побывать в «Фестивал-холле»? Скажем, во вторник? Я куплю билеты.

Это, похоже, пришлось ему по вкусу.

– Очень мило с твоей стороны. – Он поцеловал меня. – Я тебе завтра позвоню.

Суббота, как обычно, оказалась напряженной, и хотя мне это нравилось, скоро стало понятно, что я едва справляюсь в одиночку. После обеда пришла Кэти. Увидела платье Ланвин Кастилло, висевшее на месте желтого бального платья, и ее лицо погасло. Казалось, она вот-вот расплачется.

– Все в порядке, – успокоила я. – Оно на складе.

– О, спасибо! – прижала она руку к груди. – Я накопила уже сто шестьдесят фунтов, а это больше половины. У меня сейчас обеденный перерыв, и я решила забежать к вам. Не знаю почему, но это платье взяло меня в плен.

Я собиралась уйти из магазина в половине шестого, но в пять двадцать пять заявилась покупательница и перемерила вещей восемь, в том числе брючный костюм, который мне пришлось снять с манекена на витрине. В результате она ничего не взяла.

– Простите, – сказала она, надевая пальто. – Похоже, у меня сегодня не то настроение.

На часах было пять минут седьмого.

– Ничего страшного, – произнесла я с преувеличенной сердечностью. Не следует раздражаться, если ты владелица магазина. Я заперла его и пошла домой, дабы приготовиться к вечеринке у Дэна. В приглашении он указал, что ждет гостей к семи тридцати, и просил явиться до восьми часов.

Было почти темно, когда такси подъехало к его дому – викторианской вилле, стоящей на тихой улочке недалеко от станции «Хитер-Грин». «Дэн хорошо подготовился к приему гостей», – подумала я, расплачиваясь с шофером. На деревьях в садике перед домом висели китайские фонарики, и он нанял обслуживающий персонал – дверь мне открыл официант в фартуке. Войдя внутрь, я услышала шум голосов и смех. Общество собралось довольно избранное, поняла я, входя в гостиную, где находилось около дюжины человек. Дэн был одет весьма прилично – в темно-синий шелковый пиджак – и разговаривал со всеми сразу, то и дело доливая шампанское в бокалы.

– Попробуйте канапе, – услышала я его голос. – Мы приступим к трапезе чуть позже. – Значит, это званый ужин. – Фиби! – воскликнул он, завидев меня. И поцеловал в щеку. – Проходите и познакомьтесь со всеми. – Дэн быстро представил меня своим друзьям – одним из них был Мэтт – и его жене Сильвии; здесь была также Элли, корреспондентка газеты, со своим бойфрендом Майком, несколько соседей Дэна и, к моему удивлению, та самая ворчливая женщина из «Оксфама» – ее звали, как я теперь узнала, Джоан.

Мы с Джоан немного поболтали, и я сказала, что получу из Штатов несколько сумочек, которые, вероятно, принесу ей. Потом я спросила, не бывает ли у нее винтажных металлических «молний», поскольку мой запас подходит к концу.

– Они не так давно попались мне на глаза, – ответила она. – А еще банка со старыми пуговицами.

– Вы не отложите их для меня?

– Конечно, отложу. – Она сделала глоток шампанского. – Кстати говоря, вам понравилась «Анна Каренина»?

– Это было изумительно! – Но откуда она знает, что я пошла в кино?

Джоан взяла канапе с подноса, который проносил мимо официант.

– Дэн водил меня на «Доктора Живаго». Прекрасный фильм.

– О. – Я посмотрела на Дэна: он горазд на сюрпризы – причем приятные. – Да… фильм замечательный.

– Замечательный, – эхом отозвалась Джоан. – Я побывала в кино впервые за пять лет, а потом он угостил меня ужином.

– Правда? Как мило. – Я пыталась сдержать слезы. – Вы ходили в кафе «Руж»?

– О нет. – Джоан выглядела шокированной. – Мы были в «Ривингтоне».

– А.

Я посмотрела на Дэна. Он сказал, что, раз все уже собрались, пришло время обратиться к главному событию вечера, и попросил всех выйти в сад, в самом конце которого стоял… сарай, обыкновенный сарай, но к нему от дома шел красный ковер, а перед дверью висела красная лента на двух металлических стойках. К стене была прикреплена какая-то табличка, ожидавшая официального открытия, судя по тому, что ее прикрывали золотистые занавески.

– Понятия не имею, что в этом сарае, – заметила Элли, когда мы шли по красному ковру, – но вряд ли там газонокосилка.

– Ты права – ее там нет, – отозвался Дэн и хлопнул в ладоши. – Спасибо всем, что пришли сюда сегодня вечером, – сказал он, стоя перед сараем. – А теперь я попрошу Джоан приступить к торжественной части.

Джоан выступила вперед и взялась за шнур от занавесок. Дэн кивнул, и она повернулась к нам.

– Я с превеликим удовольствием открываю сарай Дэна, который называется… – Она потянула за шнур. – «Робинсон Рио»! – Джоан явно была заинтригована не меньше остальных.

Дэн открыл дверь и щелкнул выключателем.

– Теперь входите.

– Чудесно! – произнесла Сильвия, делая шаг вперед.

– Ничего себе! – воскликнул кто-то.

С потолка свисала сверкающая люстра, освещавшая двенадцать бархатных сидений, стоящих – по три в четыре ряда – на красно-золотом ковре с узором из завитков. На дальней стене был занавешенный экран, а поодаль стоял большой старомодный проектор. Справа размещалась синяя доска, по которой шли белые пластиковые буквы: «Программа на эту неделю: «Камилла» и «Вопрос жизни и смерти». Слева в рамке висел винтажный постер фильма «Третий человек».

– Садитесь, где кто хочет, – пригласил Дэн, занявшись проектором. – Здесь пол с подогревом, так что вы не замерзнете. «Камилла» идет всего семьдесят минут, но если не хотите смотреть этот фильм, то возвращайтесь в дом и выпейте чего-нибудь еще. А ужинать мы будем по окончании фильма, после девяти.

Мы заняли места – я села с Джоан и Элли. Дэн закрыл дверь и выключил свет, зажужжал проектор и послышалось гипнотическое шуршание пленки, проходящей через его механизм. Занавески раздвинулись, показалась голова рычащего льва – логотип кинокомпании Эм-джи-эм, затем послышалась музыка, появились титры, и мы оказались в Париже девятнадцатого века.

– Это было удивительно, – сказала Джоан, когда снова зажегся свет. – Будто мы посетили настоящий кинотеатр – я всегда любила запах проектора.

– Мы словно перенеслись в старые времена, – поддержал сидящий позади нас Мэтт.

– Вы слишком молоды, чтобы судить, – повернулась к нему Джоан.

– Просто в школе Дэн организовал Общество любителей кино, – объяснил Мэтт. – И каждый вторник в обеденное время показывал нам Лорела и Харди, Гарольда Ллойда и Тома и Джерри. Рад отметить, что с тех пор он преуспел в этом деле.

– Тогда я пользовался проектором «Юниверсал», – пояснил Дэн, – а это – «Белл-Хауэлл», но я поставил современный усилитель и встроил кондиционер. И сделал в сарае хорошую звукоизоляцию, чтобы соседи не жаловались.

– Мы и не думаем жаловаться, – возразил кто-то из соседей. – Мы тоже здесь!

– И как вы планируете использовать этот кинотеатр? – спросила я Дэна по дороге в дом.

– Хочу устроить в нем классический киноклуб, – ответил он, когда мы вошли в большую квадратную кухню-столовую, где стоял длинный сосновый стол, накрытый на двенадцать персон. – Буду каждую неделю показывать фильмы, а люди пусть приходят и смотрят. А после сеанса все желающие могут обсудить увиденное за бокалом спиртного.

– Звучит замечательно, – одобрил Майк. – А где ты хранишь бобины с пленкой?

– Наверху, в комнате с определенной влажностью. Я собрал пару сотен фильмов – покупал их у закрывающихся кинохранилищ и на аукционах. Мне всегда хотелось иметь собственный кинотеатр. Большой сарай был одной из самых притягательных особенностей этого дома – я купил его два года назад.

– А где вы достали кресла? – поинтересовалась Джоан, когда Дэн отодвинул для нее стул.

– Они из «Одеона» в Эссексе, который вот уже пять лет как снесли. Я хранил их на складе. А теперь… Элли, почему бы тебе не сесть здесь? Фиби, а вы устраивайтесь рядом с Мэттом и Сильвией.

Когда я села, Мэтт налил мне бокал вина.

– Я вас узнал, – сообщил он, – ведь мы давали материал о вашем магазине.

– Он сослужил мне хорошую службу, – сказала я, а тем временем официант поставил передо мной тарелку с восхитительным ризотто. – Дэн отлично справился со своей работой.

– Он кажется немного взбалмошным, но он… хороший человек. Ты хороший человек, Дэн! – провозгласил Мэтт.

– Спасибо, друг!

– Ты хороший человек, – эхом отозвалась Сильвия. – И знаешь, на кого ты похож? – добавила она. – На «Давида» Микеланджело – мне вдруг пришло это в голову.

Дэн послал Сильвии благодарный воздушный поцелуй, а я поняла, что она права. Именно эту «знаменитость» я тщетно пыталась вспомнить.

– Ну просто вылитый, – продолжала Сильвия, склонив голову набок. – Очень приятная его версия, – заключила она со смехом.

Дэн хлопнул себя по груди игрока в регби.

– Тогда мне придется заняться гимнастикой. Кому еще налить?

Я развернула салфетку и снова обратилась к Мэтту:

– «Черное и зеленое», похоже, процветает.

– Мы и мечтать о таком не смели, – ответил он. – И все благодаря одной необычной истории.

Я взяла вилку.

– Вы можете говорить об этом?

– Поскольку история получила огласку, то да. Благодаря интересу, проявленному к нам центральной прессой, наш тираж увеличился до шестнадцати тысяч, а это означает, что мы начинаем делать деньги – доходы от рекламы выросли на тридцать процентов. Нам бы потребовалось потратить сто штук на саморекламу, чтобы добиться такого же роста популярности.