Текст книги "Дело в стиле винтаж"

Автор книги: Изабел Уолф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– А как ухаживать за старой одеждой? – спросила Джинни. – Вы можете дать какие-то советы по этому поводу?

– Тут есть несколько основных правил. Вязаные изделия надо стирать вручную, используя детский шампунь, и не замачивать, поскольку это может повредить волокно; сушить их надо, вывернув наизнанку, на чем-то плоском.

– А как насчет нафталина? – спросила Джинни, зажав нос.

– Он пахнет отвратительно, а более слабые средства часто не работают. Лучше всего хранить притягательные для моли вещи в полиэтиленовых пакетах; и запах духов в гардеробе делает чудеса – что-нибудь сильное и сладкое, типа «Фенди», отпугивает моль.

– И меня тоже, – рассмеялась Джинни.

– Что касается шелковых изделий, – продолжала я, – то храните их на мягких плечиках в тени, поскольку шелк быстро выцветает. Атлас держите подальше от воды – он может пойти морщинами – и никогда не покупайте мятый или потертый атлас, его нельзя будет носить.

– Как это и обнаружила Кейт Мосс.

– Верно. Я также советую вашим слушателям не покупать вещи, которые отчаянно нуждаются в чистке, поскольку она может оказаться бессильной: желатиновые блестки расплавляются при использовании современных чистящих технологий, бакелитовые или стеклянные бусины могут потрескаться.

– Вот еще одно винтажное слово – «бакелит», – сказала Джинни. – Но где покупают винтажную одежду? Кроме магазинов вроде вашего, очевидно…

– На аукционах, – ответила я, – и винтажных ярмарках – они проводятся несколько раз в год в больших городах. Делают это и по Интернету, но в таких случаях надо тщательно уточнить все ваши мерки.

– А как насчет благотворительных магазинов?

– В них тоже можно найти винтаж, но не ожидайте очень уж выгодных покупок. Благотворительные заведения стали неплохо разбираться в такой одежде.

– Наверное, множество людей приносят вам вещи на продажу или просят порыться у них в гардеробах и на чердаках?

– Да, и это очень интересно – никогда не знаешь, что найдешь; когда я вижу вещь, которая мне нравится, у меня появляется удивительное чувство… – Я положила руку на грудь. – Это похоже на… влюбленность.

– Значит, это винтажный роман.

– Можно сказать и так, – улыбнулась я.

– У вас есть еще какие-нибудь советы?

– Да. Если вы что-то продаете, проверьте карманы.

– Вы часто обнаруживаете в них какие-то вещи?

– Самые разные – ключи, ручки, карандаши.

– И даже деньги? – пошутила Джинни.

– К сожалению, нет – хотя однажды я обнаружила квитанцию почтового перевода на два шиллинга и шесть пенсов.

– Так что проверяйте карманы, дорогие радиослушатели, – сказала Джинни, – и обязательно загляните в магазин Фиби Свифт «Деревенский винтаж» в Блэкхите, если хотите узнать, какими мы были и что носили. С нами была Фиби Свифт. Спасибо.

Мама позвонила мне, когда я шла к метро. Она слушала мое выступление по радио на работе.

– Ты была потрясающа! – восхитилась она. – Меня захватил твой рассказ. А как ты туда попала?

– Благодаря интервью в газете, которое тот парень, Дэн, взял у меня перед вечеринкой. Ты помнишь его? Он уходил, когда ты пришла.

– Помню – плохо одетый мужчина с кудрявыми волосами. Мне нравится, когда у мужчин такие волосы, – добавила мама, – это необычно.

– Как бы то ни было, продюсер на радио прочитал это интервью и позвонил мне, поскольку хотел дать что-то в эфир о винтаже на Неделе моды.

И тут я поняла, что все блага просыпались на меня благодаря Дэну. Из-за него в магазине появилась Анни, он свел меня с миссис Белл, а теперь вот выступление по радио, не говоря уже о покупателях, которые пришли ко мне, прочитав интервью. Меня охватило внезапное теплое чувство к нему.

– Я не буду делать фраксель, – сообщила мама.

– Слава тебе, Господи.

– Вместо этого сделаю высокочастотное омоложение.

– А это что такое?

– Глубинные слои кожи разогревают лазером, она дает усадку и разглаживается. Практически они воссоздают лицо. Бетти – моя партнерша по бриджу – в полном восторге. Единственное, что ей не понравилось, так это ощущение, будто в течение полутора часов о твои щеки тушат сигареты.

– Какая пытка. И как сейчас выглядит Бетти?

– Если честно, как и прежде, но она убеждена, что моложе, и потому дело того стоит.

Я попыталась понять мамину логику.

– О, Фиби, я, пожалуй, пойду – Джон машет мне…

Я толкнула дверь магазина, и Анни оторвалась от ремонта.

– Боюсь, я слышала только половину передачи, поскольку поцапалась с магазинным воришкой.

У меня екнуло сердце.

– Что случилось?

– Когда я настраивала радио, этот тип попытался сунуть себе в карман бумажник из крокодиловой кожи. – Анни кивнула на корзину с бумажниками и кошельками, которую я держала на прилавке. – К счастью, я вовремя посмотрела в зеркало, и мне не пришлось бежать за ним по улице.

– Вы позвонили в полицию?

Анни отрицательно покачала головой.

– Он умолял меня не делать этого, но я сказала, что если вновь увижу его тут, то ему больше не отвертеться. Затем явилась одна дама, – Анни закатила глаза, – взяла мини-платье с серебряными кружевами от Билла Гибба, хлопнула им о прилавок и заявила, что даст мне за него двадцать фунтов.

– Чертова нахалка!

– Я объяснила ей, что цена в восемьдесят фунтов вполне разумна, а если ей хочется поскандалить, пусть отправляется на базар. – Я фыркнула. – Затем мне повезло – в магазин пришла Хлоэ Севиньи. Она снимается в Южном Лондоне, и мы мило поболтали об актерах.

– Хлоэ носит много винтажной одежды, верно? Она купила что-нибудь?

– Один из топов Жан-Поля Готье. И у меня есть для вас сообщение. – Анни взяла в руки клочок бумаги. – Звонил Дэн – он купил билеты на «Анну Каренину» на следующую среду и будет ждать вас у Гринвичского кинотеатра в семь часов.

– Будет ждать?..

– Вы не пойдете? – удивилась Анни.

– Я не была уверена… но… похоже, пойду, – раздраженно сказала я.

Анни озадаченно посмотрела на меня.

– Затем звонила Вэл – она выполнила ваш заказ и просит забрать вещи. И еще на автоответчике было сообщение от Рика Диаза из Нью-Йорка.

– Он мой американский дилер.

– Он достал для вас еще несколько бальных платьев.

– Прекрасно – ведь скоро бальный сезон.

– Да. И еще у него есть сумочки.

Я застонала:

– У меня сотни этих сумочек.

– Знаю, но он очень просил вас написать ему по электронной почте. Затем, последнее по списку, но не по значимости, – принесли вот это. – Анни исчезла в кухне и вскоре появилась с огромным букетом красных роз.

Я застыла.

– Три дюжины, – раздался голос Анни из-за цветов. – Они от Дэна? – спросила она, пока я открывала конверт и доставала карточку. – Хотя ваша личная жизнь меня не касается, – добавила она и положила розы на прилавок.

«Люблю. Майлз», – прочитала я.

– Это человек, с которым мы недавно виделись, – сказала я Анни. – А познакомились мы на аукционе «Кристи».

– Правда?

– Его зовут Майлз.

– Он приятный человек?

– Похоже на то.

– А чем занимается?

– Он юрист.

– И притом успешный, судя по цветам, которые посылает. Сколько ему лет?

– Сорок восемь.

– А. – Анни подняла бровь. – Значит, он тоже из области винтажа.

Я кивнула.

– Родился в году шестидесятом. Немного поизносился. Слегка помятый.

– Но сильный характер?

– Думаю, да… Я виделась с ним всего три раза.

– Зато он, по всей вероятности, сражен наповал, так что, надеюсь, вы снова встретитесь.

– Возможно. – Мне не хотелось признаваться, что я увижусь с Майлзом уже в этот уик-энд в Провансе.

– Давайте я поставлю их в вазу.

– Будьте добры.

Анни перерезала ленточку.

– Пожалуй, понадобится две вазы.

Я сняла пальто.

– Кстати, вы по-прежнему можете выйти на работу в пятницу и субботу?

– Да, – ответила Анни, разворачивая целлофан. – Но вы вернетесь ко вторнику?

– Я возвращаюсь в понедельник вечером. А что?

Анни обрезала ножницами нижние листья.

– Во вторник утром у меня будет еще одно прослушивание, и я смогу появиться в магазине только после обеда. Я отработаю свое в пятницу, если вас это устроит.

– Очень хорошо. А кто проводит прослушивание? – спросила я с щемящим сердцем.

– Региональный представитель, – ответила она устало. – Три месяца в Сток-он-Тренте.

– Ну… скрестим пальцы, – неискренне сказала я и тут же почувствовала себя виноватой, поскольку надеялась, что Анни провалится. Но это всего лишь вопрос времени – рано или поздно она найдет работу, и тогда…

Мои мысли оборвал звонок. Я хотела было уйти, но тут увидела покупательницу.

– Привет! – сказала рыжеволосая девушка, недели три назад примерявшая зеленое бальное платье.

– Привет! – тепло откликнулась Анни, ставя цветы в вазу. Девушка посмотрела на зеленое платье и зажмурилась. – Слава тебе, Господи, – выдохнула она. – Оно все еще здесь.

– Все еще здесь, – радостным эхом отозвалась Анни, ставя вазу на центральный столик.

– Я думала, его продали, – повернулась ко мне девушка. – И просто не могла заставить себя войти и увидеть, что его нет.

– У нас недавно купили два бальных платья, но не ваше – я хочу сказать, не это, – поправилась я. – Не зеленое.

– Я возьму его, – засмеялась девушка.

– Правда? – Снимая платье со стены, я обратила внимание, что девушка выглядит гораздо увереннее в себе, чем когда заходила сюда с… как там его звали?

– Кейту оно не понравилось. – Девушка открыла сумочку. – Но я просто влюбилась в него. И он знал это. Мне незачем снова мерить, – добавила она, поскольку я повесила платье в примерочной. – Оно идеально.

– Да, – согласилась я. – Сшито прямо на вас. Я так рада, что вы вернулись за ним! Если платье так подходит покупательнице, я начинаю мечтать, чтобы она приобрела его. Наденете его на какую-нибудь гламурную вечеринку? – Я подумала, как ужасно она, наверное, выглядела в Дорчестере с мерзким Кейтом и его «важными людьми».

– Понятия не имею, когда надену, – спокойно ответила девушка. – Знаю только, что оно должно быть моим. Это платье заявило на меня свои права.

Я сложила его, придавливая пышные нижние юбки, чтобы они не торчали из пакета.

Девушка достала из сумочки розовый конверт и вручила мне. В углу была изображена Золушка из картины Диснея. Я открыла конверт. В нем лежало двести семьдесят пять фунтов наличными.

– Я буду счастлива предоставить вам пятипроцентную скидку, – сказала я.

Девушка секунду поколебалась:

– Нет. Спасибо.

– Я совершенно не возражаю…

– Оно стоит двести семьдесят пять фунтов, – настаивала она и заключила твердо, почти агрессивно: – Давайте на этом и остановимся.

– Ну… хорошо. – Я пожала плечами, слегка ошарашенная. Отдала девушке платье, и она вздохнула, почти в экстазе, затем с высоко поднятой головой покинула магазин.

– Итак, она все-таки получила свое сказочное платье, – заметила Анни, глядя, как девушка переходит дорогу. – Хорошо бы у нее появился сказочный принц. Но сегодня она была совсем другой, верно? – Она поставила вторую вазу на прилавок и подошла к окну. – Она даже кажется выше ростом – вы только посмотрите. – Анни внимательно следила за девушкой. – Винтаж способен творить чудеса, – добавила она мгновение спустя. – Он может немного… изменить человека.

– Что верно, то верно. Но странно, что она отказалась от скидки.

– Думаю, ей важно, что она заплатила за платье сама, все до последнего пенни. Но интересно, как изменилась ее жизнь и почему она смогла купить его? – задумчиво произнесла Анни.

– Может, Кейт смягчился и дал ей денег? – предположила я.

Анни покачала головой:

– Он никогда бы этого не сделал. Возможно, она украла их у него… – Я представила девушку в зеленом платье за решеткой. – А может, ей одолжила подруга.

– Кто знает? – сказала я и вернулась к прилавку. – Главное, она получила его, пусть даже мы никогда не узнаем, как ей это удалось.

Анни продолжала смотреть в окно.

– А может, и узнаем.

Я рассказала Дэну об этом случае, когда в среду мы пошли в кино. Решила, что это неплохая тема для разговора, если нам будет не о чем поболтать.

– Она купила одно из бальных платьев пятидесятых, – пояснила я, сидя с ним в баре перед началом фильма.

– Я знаю, о каких платьях вы говорите.

– И я предложила ей пятипроцентную скидку, но она отказалась.

Дэн сделал глоток «Перони».

– Как странно.

– Не просто странно, это безумие. Какая женщина откажется сэкономить пятнадцать фунтов? Но эта девушка настояла, чтобы заплатить все двести семьдесят пять фунтов.

– Вы сказали – двести семьдесят пять? – эхом отозвался Дэн. Я рассказала о том, что предшествовало покупке, и Дэн явно растерялся.

– С вами все в порядке? – поинтересовалась я.

– Что? О да, прошу прощения… – Он вышел из задумчивости. – Я просто немного рассеян – слишком много работы. Как бы то ни было, скоро начнется фильм. Хотите еще выпить? Мы можем взять напитки в зал.

– Я хочу еще бокал красного вина.

Дэн пошел к бару, а я вспомнила, как начинался вечер. Я пришла к кинотеатру в семь, но тут позвонил Дэн и сказал, что немного задержится; я сидела наверху на диване и наслаждалась видом Гринвича из панорамного окна. Потом я увидела оставленную кем-то газету. На последней ее странице была реклама «Мира сараев». Я смотрела на нее и лениво гадала, что представляет собой сарай Дэна. Был ли это «Тигр» с двускатной крышей, «Уолтон премиум» с двустворчатыми дверьми или «Норфолк экстра»? А когда я подумала, что это вполне может оказаться «Титановое чудо», обшитое листовым железом и с «отличной функциональностью», появился запыхавшийся Дэн.

Он сел рядом со мной, взял мою левую руку и быстро поднес к губам, а потом снова уложил на мои колени.

– Вы всегда так обращаетесь с женщинами, которых видели пару раз?

– Нет, – ответил он. – Только с вами. Простите, я немного опоздал, – продолжал он, пока я пыталась успокоиться. – Но я писал статью…

– О Центре воспоминаний?

– Нет, тот материал уже готов. А это была… история о бизнесе, – объяснил он немного уклончиво. – Ее пишет Мэтт, но я тоже… подключен. Там несколько трудных мест, которые нам следовало обсудить, но теперь все в порядке. – Он хлопнул в ладоши. – Позвольте мне купить вам выпить. Что именно? Дайте угадаю. Хочу виски, – хрипло сказал он. – С имбирным элем – и не жмись.

– Прошу прощения?

– Это первые слова Гарбо на экране. До тех пор все ее фильмы были немыми. К счастью, ее голос прекрасно сочетается с лицом. А вы что хотите?

– Определенно не виски, но бокал красного вина будет очень кстати.

Дэн взял карту вин.

– Выбор таков: мерло «Ле Карредон» из Окситании – «мягкое, с насыщенным ароматом, легко пьется» или «Песня дрозда» из подвалов Папского замка в Авиньоне с потрясающим ароматом красного винограда и соблазнительным букетом… Так что вы предпочитаете?

Я подумала о своей поездке в Прованс.

– «Песню дрозда», пожалуйста, – мне нравится название.

Теперь, спустя полчаса, разговор шел своим чередом, и Дэн заказал для меня еще один бокал вина. Затем мы спустились в зал, сели в черные кожаные кресла и предались «Анне Карениной» и светящейся красоте Гарбо.

– В фильмах с Гарбо в главной роли все упирается в крупные планы, – заметил Дэн, когда мы выходили из кинотеатра. – Ее фигура неважна, равно как и игра, хотя она и была великой актрисой. Говорят лишь о ее лице – об этом алебастровом совершенстве.

– Ее красота – почти маска, – возразила я. – Она похожа на сфинкса.

– Да. Она излучает отстраненную, довольно меланхоличную сдержанность. И вы тоже, – добавил он как ни в чем не бывало. Дэн опять ошарашил меня, но из-за вина или потому, что наслаждалась его обществом и не хотела испортить вечер, я решила пропустить ремарку мимо ушей. – Давайте где-нибудь поедим, – предложил он и, не дожидаясь ответа, взял меня под руку. Меня не раздражало исходившее от него тепло. Я поняла, что мне даже нравится его обращение со мной. Оно делало вещи… простыми. – В кафе «Руж», о'кей? – спросил он. – Хотя, боюсь, это не «Ривингтон гриль».

– Кафе «Руж» – это мило… – Мы вошли внутрь и выбрали угловой столик. – Почему Гарбо перестала сниматься, хотя была еще так молода? – спросила я, пока мы ждали официанта.

– Ее очень огорчили плохие рецензии на последний фильм «Женщина с двумя лицами», и она сдалась. Но более вероятное объяснение таково: она понимала, что ее красота достигла своего пика, и не хотела, чтобы ее образ со временем поблек. Мэрилин Монро умерла в тридцать шесть, – продолжал Дэн. – Смогли бы мы относиться к ней так, как относимся сейчас, умри она через сорок лет? Гарбо хотела жить – но не на глазах у всех.

– Вы очень эрудированный человек.

Дэн развернул салфетку.

– Я люблю кино – особенно черно-белое.

– Это потому, что у вас трудности с различением цветов?

Официант предложил нам хлеб.

– Нет. Цвет на экране не слишком впечатляет, потому что мы и так видим вещи цветными. А если фильм черно-белый, то он как бы отдаляется от жизни и становится искусством.

– У вас на руках краска, – заметила я. – Вы делали ремонт?

Дэн изучил свои пальцы.

– Вчера вечером возился с сараем – остались последние штрихи.

– А что хранится в этом вашем таинственном сарае?

– Вы все увидите одиннадцатого октября, на которое назначено открытие, – скоро я разошлю приглашения. Вы ведь придете, правда?

Какое же удовольствие я получила от этого вечера!

– Да. Приду. А каков будет дресс-код? Одежда садовника? Резиновые сапоги?

– Приличная повседневная одежда, – обиделся Дэн.

– И никаких смокингов?

– Это было бы немного чересчур, хотя вы можете надеть одно из ваших великолепных винтажных платьев, если хотите. Например, то бледно-розовое, которое, как вы сказали, некогда было вашим.

– Его я определенно не надену, – покачала я головой.

– Интересно почему? – полюбопытствовал Дэн.

– Просто… не люблю его.

– Знаете, вы немного сфинкс, – сказал Дэн. – В вас есть загадка. И мне кажется, вы словно сражаетесь с чем-то, – снова удивил он меня.

– Да, – согласилась я. – Так оно и есть. Я сражаюсь с вашим… нахальством.

– Нахальством?

Я кивнула.

– Вы делаете слишком откровенные замечания. Говорите вещи, которые… выбивают меня из колеи. Вы всегда такой… какое здесь выбрать слово?

– Спонтанный?

– Нет. Вы беспокоите меня… сбиваете с толку… конфузите! Вот оно это слово – вы заставляете меня чувствовать себя сконфуженной, Дэн.

– Мне понравилось, как вы сказали «конфузите», – не могли бы повторить? Совершенно удивительное слово, – улыбнулся он. – Мы нечасто его слышим. Кон-фу-зи-те, – повторил он.

– А теперь вы пытаетесь… достать меня, – возмутилась я.

– Простите. Возможно, это потому, что вы такая клевая и сдержанная. Вы мне нравитесь, Фиби, но иногда у меня возникает желание… немного вывести вас из себя.

– О. Понятно. Ну, вам это пока не удалось. Я все еще очень… уравновешенная. А как насчет вас, Дэн? – попыталась я сменить тему. – Вы кое-что знаете обо мне – ведь, в конце концов, брали у меня интервью, но я практически ничего не знаю о вас…

– Кроме того, что я нахален.

– Исключительно нахальны! – Я почувствовала, что расслабляюсь.

Дэн пожал плечами.

– Ну хорошо. Я вырос в Кенте, рядом с Эшфордом. Мой отец был врачом; мама – учительницей, теперь они оба на пенсии. Думаю, самое интересное в нашей семье это Джек – рассел-терьер, который умер в восемнадцатилетнем возрасте – то есть, будь он человеком, ему бы исполнилось сто двадцать шесть лет. Я ходил в местную школу для мальчиков, затем изучал историю в Йорке. Потом наступило блистательное десятилетие маркетинга, а теперь я работаю в «Черном и зеленом». Не был женат, детей нет, но имел несколько романов, последний из которых совершенно мирно завершился три месяца назад. Такова моя история в кратком изложении.

– И вам нравится работать в газете? – совершенно успокоилась я.

– Такая работа – своего рода приключение, но я не хочу заниматься этим слишком долго. – И прежде чем я успела спросить Дэна, чем же он предпочитает заниматься долго, он сам себя перебил: – О'кей, мы только что посмотрели «Анну Каренину». В пятницу в рамках той же программы показывают «Доктора Живаго». Хотите пойти?

– Хотела бы, но не могу.

– О, – сказал Дэн. – Почему нет?

– Почему? – повторила я. – Дэн, вы опять взялись за свое.

– Конфужу вас?

– Да. Потому что… Послушайте… Я не обязана отчитываться перед вами.

– Не обязаны, – согласился он. – Но я уже сам догадался. У вас есть бойфренд, который, увидев нас сейчас вместе, оторвал бы мне одну конечность за другой. Причина заключается в этом?

– Нет, – покачала я головой, и Дэн улыбнулся. – Просто я уезжаю во Францию за товаром.

– А, – кивнул он. – Помню. Вы едете в Прованс. В таком случае мы посмотрим что-нибудь, когда вы вернетесь. Нет, прошу прощения, вам нужно шесть недель на обдумывание, верно? Давайте я позвоню вам в середине ноября? Не беспокойтесь, я сначала отправлю электронное письмо, в котором напомню о звонке, – и, наверное, напишу за неделю до этого, чтобы вы не думали, будто я слишком уж нахален.

– Наверное, будет куда проще, если я просто скажу «да».