Текст книги "Зверь"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

– А на какие же средства Георгий Георгиевич приобрел машину? – поинтересовался Молчун.

– «Вольво»-то? Жоре ее подарили. Точнее, как бы продали в рассрочку. До лучших времен. – «Школьница» усмехнулась. – Честно говоря, мне это не понравилось. Подобные вещи просто так не дарят. И вообще, мне вся эта история не нравилась, – вдруг зло сказала она. – Я пыталась сказать Жоре, а он сразу на дыбы: «Дружба, дружба. Хороший человек, помогает». Идеалист. Несчастливая это машина была. Не успели выехать – попали в аварию. Не страшную, но вмятина приличная осталась. Целый день потеряли. ГАИ, протокол, ну и так далее… Формально виноват оказался второй водитель, но времени и нервов пришлось потратить… Жора был согласен уладить дело миром, денег-то на ремонт у него не было, но тот уперся: «Будем вызывать ГАИ». Не сдвинешь. Так и катаются до сих пор с вмятиной на крыле.

Перс и Молчун снова переглянулись.

– А машину ему, значит, продал все тот же институтский друг? – констатировал Перс. – Отличный друг. Щедрый.

– У него своя фирма. Большая. Он миллионами долларов ворочает, а может, и миллиардами, не знаю. В сущности, для него такой подарок – безделица, но я не знаю ни одного богатого человека, который стал бы швырять деньги на ветер. Для подобных презентов должен быть либо очень серьезный повод, либо они преследуют какую-то цель. Просто так ничего не бывает. Бесплатный сыр – в мышеловках.

– Это точно, – согласился Перс. – А как зовут этого дружка-приятеля, не помните?

– Почему же не помню? Помню. Валентин Аркадьевич Слепцов.

– Фотографии его у вас случайно нет? – вмешался в разговор Молчун.

– Случайно есть, – ответила «школьница». – Вы полагаете, он может быть причастен к покушению на Жору?

– А вы как полагаете? – подался вперед Перс. – Был ли повод у этого Валентина Аркадьевича желать смерти вашего мужа?

Девушка на несколько секунд задумалась, затем неопределенно пожала плечами:

– Не знаю. Правда, не знаю. Ума не приложу, кому вообще это было бы нужно. Жорка совершенно безобидный человек.

– Видимо, не такой уж безобидный, – рассудительно заметил Молчун.

«Школьница» кивнула:

– Подождите минуту. Я найду фотографии.

Она вышла в соседнюю комнату. Молчун наклонился поближе к Персу, зашептал торопливо:

– Просек фишку?

– Ну еще бы. Этот Валя Слепцов прикрылся однокашником Жорой, сдвинул на него все «стрелки», оставил четкие улики: место сбора группы, «меченая» машина, трали-вали, а потом завалил – и все шито-крыто. С этой стороны к нему на кривой козе не подъедешь. Плюнет в рожу. Скажет, мол, знать ничего не знаю и ведать ничего не ведаю. А что помогал институтскому приятелю «подняться», так это исключительно по доброте душевной. Кто ж знал, что все так обернется. Но криминала-то тут нет, как ни крути.

– Точно, – согласился Молчун. – Тогда и вмятина на крыле объясняется. И гаишный протокол. Все одно к одному.

– Вот… – «Школьница» вошла в комнату, держа в руках толстый альбом. Она подошла к Персу, встала так, чтобы тот видел фотографию: – Видите, во втором ряду, второй слева. Жора был очень удивлен, когда Валентин ему позвонил. Сказал, что они не были особенно дружны, но…

Перс хмыкнул:

– Любопытно, любопытно… А Георгий Георгиевич где?

– В нижнем ряду. Первый с противоположного края.

Молчун тоже поднялся со словами: «Который тут второй слева», заглянул через плечо, присвистнул:

– Это же…

– Та-ак, – перебил Перс, протягивая карточку хозяйке: – Спасибо. Вы нам очень помогли.

– Не за что.

– Прежде чем мы уйдем, позвольте дать один совет.

– Слушаю вас.

– Немедленно одевайтесь и уходите из дому.

– В смысле? – не поняла «школьница».

– В самом прямом. Уходите. Мы соврали. Вашего мужа не пытались убить. Его убили.

Глаза у «школьницы» округлились от ужаса. Она прикрыла рот ладонью, словно пытаясь удержать рвущийся наружу крик. Однако Перс продолжал:

– Его убили и похитили всю финансовую документацию. Сотрудники «Паллады» ничего не знают о деятельности фирмы, Георгий Георгиевич ничего никому не говорил. Вам известно больше всех. Таким образом, для убийцы вы представляете непосредственную опасность. Он попытается вас нейтрализовать. И сделает это в самое ближайшее время. На вашем месте я не стал бы его дожидаться.

– А вы?

– Что мы?

– Вы же из уголовного розыска!

– Мы из другой организации, – ответил серьезно Перс.

Девушка попятилась.

– Не волнуйтесь, – попытался успокоить ее Молчун. – Если бы нам понадобилось вас убить, вы были бы уже мертвы. Во всяком случае, мы не стали бы тут разговоры разговаривать.

– Что же мне делать? – растерянно проговорила девушка.

– Уходите, – повторил Перс. – И побыстрее. – Он повернулся к напарнику. – Пошли.

Они направились к двери.

– Может быть, проводить? – предложил Молчун, кивая за спину. – Убьют ведь.

– Ну и что? – пожал плечами Перс. – Тебе платят не за это. И не она.

– Жалко, – вздохнул Молчун без особой, впрочем, жалости.

– Пошли, – кивнул напарник.

Они вышли на лестничную площадку. Перс вновь сморщился.

– Фу, ну и вонища тут у них. Чем пахнет? Мочой, а еще чем? Псиной, что ли?

– Крысами, – спокойно ответил Молчун. – Обществом.

Временами он впадал в мрачно-философскую задумчивость и тогда начинал говорить аллегориями.

Выйдя из подъезда, партнеры огляделись. Все в порядке. Двор пуст. На всякий случай Перс внимательно осмотрел «девятку», заглянул под днище, сообщил:

– Чисто. Поехали.

Они забрались в салон. Пока Молчун запускал двигатель, Перс снял трубку, набрал номер. Цербер подошел сразу:

– Алло?

– Алло, Цербер? Это Перс. Мы тут наткнулись на одну очень интересную штуку.

– Выкладывай, что у вас?

– Грабители всю неделю собирались в помещении фирмы «Паллада» и обсуждали там свои планы. Директора «Паллады» убили час назад. Из «глока», как Жукута, двоих грабителей в коттедже, Харона и Эдо. А фирма «Паллада» является структурным подразделением корпорации «Хаос», хозяин которой…

– Орк, – закончил Цербер.

– Точно. Выходит, что он причастен к ограблению.

– В принципе, я думал о подобном варианте, – удовлетворенно хмыкнул Цербер.

– Почему?

– Способ убийства, – объяснил начальник службы безопасности. – Трупы Гадеса, Диса и Плутона можно опознать, а его – нет. Однако здесь возникает другой вопрос: почему похититель, убив остальных, пощадил Аида? Ведь пока старик жив, документы получить невозможно. Если этот парень планировал использовать Орка, то смерть Аида из разряда «приятной неожиданности» перерастает в насущную необходимость. Орк сможет забрать документы, лишь когда все остальные члены ядра организации умрут. Таково важнейшее условие, и банковским служащим оно известно. Если живы двое, одному бумаги не выдадут. Они должны прийти вместе.

– Может быть, Аид тоже?… – нерешительно спросил Перс.

– Нет. Если бы в заговоре участвовали трое, включая Харона, им незачем было бы ломать всю эту комедию с ограблением и розыском. Они просто использовали бы «Гекатомбу». Гадес, Плутон и Дис получили бы установку покончить жизнь самоубийством, мы – перестрелять друг друга или еще что-нибудь в том же духе. Скорее всего Аид ни при чем. Просто в схеме похитителя произошел какой-то сбой. Возможно, Орк не захотел умирать и сбежал. Тогда похититель был бы вынужден оставить Аида в живых. Или, например, убийцы сплоховали. Кто знает…

– М-да, – согласился Перс. – Вполне логично, если только Орка не подставляют.

– Это-то мы и должны проверить, – ответил Цербер. – Дальше. Я только что был на вокзале. Там нашли одного из грабителей. Слепого. Ему всадили три пули в грудь. Я успел поговорить с ним, до того как он умер. Так вот, слепой слышал шаги убийцы.

– Серьезно?

– Куда уж серьезнее. Но еще важнее то, что он узнал стрелявшего.

– И сказал тебе, кто это?

– Да.

– Одинцов?

– Откуда ты знаешь? – удивился Цербер.

– Милиционер в «Палладе» не опознал его по фотоснимку.

– Понятно, – хмыкнул Цербер. – Сделаем так: встретимся через полчаса у метро «Площадь Революции». Я возьму снимок Одинцова и заброшу нашим контактерам в МВД. Пусть проверят, кто на фотографии. А вы пока дожимайте этот трюк с «Вольво» и проверьте трупы Плутона и Диса. Я займусь Гадесом и постараюсь выяснить насчет Орка. Квартира, дача, друзья, знакомые, короче – все его возможные «норы».

– Допустим, трупы мы опознаем, а как быть с этой «сладкой парочкой»? Их ведь надо будет еще найти?

– Это не составит труда. Во-первых, надо поставить пост на Гиляровского. Тот, кто убил директора «Паллады», сделал это потому, что знал: рано или поздно напарник тоже сообразит прийти туда. Мы попытаемся его перехватить. Во-вторых, грабители – те, кто выживет, разумеется, – встречаются в полночь у «Детского мира». Об этом мне тоже сказал слепой. Ну и в-третьих, подлинный похититель «Гекатомбы», так или иначе, придет на встречу к «Детскому миру». Сумеет он к этому времени отыскать Орка или нет – не имеет значения. Ему все равно понадобится устранить свидетеля, способного его опознать. Так что при любом раскладе в полночь мы доподлинно узнаем, кто все это организовал. Вот так.

Эта ночь…

– Постойте, – напрягся Непрезентабельный. – Вы же не хотите сказать, что Жнец…

– Именно это я и хочу сказать, – возразил старик.

– Да нет, – с отчаянной беспечностью отмахнулся «гость». – Гомер ошибся, конечно.

– Нет, не ошибся, – твердо ответил Аид. – У Трубецкого действительно был потрясающий слух.

– Значит, ошибся этот ваш…

Старик покачал головой:

– Цербер – профессионал. Я не помню ни единого случая, когда бы он ошибался. И потом, факты – упрямая вещь. Против них не попрешь.

– У вас есть другие доказательства? – все еще не желая верить, спросил «гость».

– Разумеется. Одних показаний Трубецкого было бы недостаточно.

– Говорите, черт бы вас побрал! – воскликнул Непрезентабельный.

– Всему свое время, – заверил его старик. – Всему свое время.

– Да нет, вы ошибаетесь, – вдруг абсолютно категорично заявил «гость».

– Почему вы так уверены в этом? Только потому, что испытывали к Одинцову личную симпатию? Позвольте заметить, что симпатии далеки от объективности. Да и обаяние – не критерий. Огромное количество преступников симпатичны и обаятельны, однако от этого они не становятся лучше. Вас использовали как марионетку.

– Но для чего? – сморщился, словно от зубной боли, «гость». – Он ведь мог просто убить меня!

– Нет. Если вы как следует проанализируете ситуацию, то легко удостоверитесь в том, что Одинцову ни разу не представился удобный случай. Помните, он не должен был навлекать на себя подозрений, и в то же время дело это было для него слишком важным. Речь ведь шла не о простом ограблении, а о власти. Абсолютной власти. Когда дело настолько велико, умные люди не пускают его на самотек. Жнец должен был лично убедиться, что все, кому по его замыслу полагалось умереть, действительно умерли. Сначала он думал убить вас в коттедже, но вмешалась случайность. Трубецкой услышал шум машины. Затем он хотел убить Жукута и Трубецкого и убил. А вот относительно вас у него изменились планы.

– Я же говорил, что вы ошибаетесь, – с облегчением улыбнулся «гость». – Так и получилось. Гектор не мог убить Жукута.

– Откуда вам это известно?

– Борька предупредил нас по телефону.

– Жукут позвонил вам перед смертью, – утвердительно сказал старик.

– Да, – ответил «гость».

– И разговаривал с вами.

– Да.

– Но откуда вам знать, что Жукут звонил и Одинцову?

– Борька сказал: «Я ему уже звонил».

– Так и сказал?

– Да. Так и сказал.

– Допустим, звонил. Но откуда вам известно, что Жукут с ним РАЗГОВАРИВАЛ?

– Ну… – Непрезентабельный запнулся. – Честно говоря…

– Только со слов Жнеца! То есть Одинцова. Так вот, запомните хорошенько, Одинцов ни разу не сказал вам правды! Ни одного слова! Но даже если допустить, что они действительно разговаривали, хотя я в этом и сомневаюсь, от того адреса, который дал вам Одинцов, до дома Жукута ровно семь минут езды! К тому же сотовый телефон позволяет делать звонки из машины.

– Я ничего этого не знал, – обескураженно ответил «гость».

– А вам известно, что Одинцов дал липовый адрес? Он снял квартиру на месяц. Соседи его ни разу не видели, потому что Одинцов там практически не появлялся.

– Как вы это определили?

– Номер телефона, найденный моими людьми в квартире Жукута, и адрес, по которому Одинцов фактически прописан, не соответствуют друг другу.

– Откуда мне было это знать? – совсем сник Непрезентабельный.

– И вам не показалось странным, что Жукут в момент смертельной опасности принялся обзванивать всех, когда было бы вполне достаточно предупредить кого-нибудь одного?

– Нет. Борька вообще был такой… слишком ответственный, что ли…

– Так, может быть, Жнец именно этого и добивался? Может быть, именно он и приказал Жукуту обзвонить остальных?

– Зачем?

– Чтобы спокойно доехать и убить его, практически на глазах у наших людей.

– Зачем? Он ведь мог убить Жукута и раньше! Еще утром. А потом и всех нас.

– Не мог. Одинцову было необходимо, чтобы мы убедились: вы в панике, бежите, удираете. За вами следили постоянно. Каждую секунду. Вам не удалось бы сделать и шага так, чтобы Жнец не узнал об этом немедленно. Он гораздо более могуществен, чем вы можете себе представить! Ну и, плюс к тому, нужно было устранить архитектора. А это тоже занимало время.

– Но зачем ему я? – не понял Непрезентабельный.

– Вы были запасным вариантом Одинцова. Как раз на случай каких-нибудь накладок. Если срывался основной план – что и произошло, – то после смерти Трубецкого роль Жнеца предстояло играть именно вам. Обычная логика: тот, кто уцелеет, и есть главный злодей. Жнец. Одинцов приехал на вокзал, подошел к Трубецкому, благо тот узнал его и даже не подумал позвать на помощь, пустил слепому три пули в грудь и спокойно скрылся. Его видели железнодорожные рабочие, но они стояли слишком далеко, чтобы разглядеть убийцу. У вас похожие фигуры, так как вы оба – спортсмены. Одинцов, он же Жнец, знал о нас все и, конечно, понимал: мы довольно быстро узнаем о Трубецком. Однако он был убежден в том, что слепой мертв. Поверьте мне, с такими ранами обычный человек не протянул бы и двух минут. Но у Трубецкого оказался невероятно сильный организм. Он прожил более получаса. Одинцов не мог этого предвидеть. Нам просто повезло. Цербер успел расспросить слепого, прежде чем тот умер. На пленке пять человек. После гибели Трубецкого вы оставались один! Искомая фигура. Задача с тремя неизвестными была бы решена.

– Этот ваш урод допрашивал Гомера, вместо того чтобы вызвать «Скорую помощь»? – Лицо «гостя» словно подернулось ледяной коркой, однако на Аида это не произвело впечатления.

– «Скорую помощь» вызвала милиция еще до появления Цербера, но к ее приезду Трубецкой уже скончался. В этом нет нашей вины. И потом, речь ведь идет о миллионах спасенных жизней. Кстати, и вашей в частности. Да-да. Своим рассказом Трубецкой спас вам жизнь. Если бы Цербер не поговорил с ним, вы сейчас были бы мертвы.

– Стоп! – воскликнул Непрезентабельный. – Я понял. В ваших рассуждениях есть одна ошибка! Вы просто ее не заметили!

– Какая же?

– Номер телефона! Если Жнец – Гектор, почему он не забрал записку со своим номером телефона? Это ведь выдает его с головой!

– А кто вам сказал, что он не забрал записку? – усмехнулся Аид. – Одинцов забрал ее. Только не учел, что у Жукута плохая память и таких записок может оказаться несколько. Жукут переписал номера, а первую записку скомкал и бросил в мусорное ведро. Там-то ее и нашли наши люди. Второй же экземпляр убийца унес с собой. – Он помолчал, наблюдая за произведенным эффектом. – Поймите же наконец, – вновь подал голос старик, – ваше восприятие действительности целиком и полностью базируется на чужих рассказах. Впрочем, Одинцову удалось обмануть не только вас. Четверых ваших товарищей он обманул тоже. Жукуту, Беленькому, Ильину и Трубецкому это стоило жизни. Согласен, история, которую вы рассказали, очень похожа на правду, но это вовсе не значит, что она безоговорочно соответствует истине. Большая ее часть – ложь. Поймите меня правильно, я не собираюсь обвинять во лжи вас. Просто вы поверили в то, что вам рассказывали другие. Давайте пройдемся по событиям, и, думаю, ваши последние сомнения быстро рассеются.

– Но раз то, что мне известно, – ложь, зачем весь этот вечер воспоминаний? – хмуро спросил Непрезентабельный.

– А вы куда-то торопитесь?

– Нет.

– Тогда в чем же дело? – недоуменно дернул седыми кустистыми бровями Аид. – Рассказывайте. Немного времени у нас еще есть.

За день до…

Руденко не чувствовал слежки, и это беспокоило его больше всего. Он брел в сторону Пушкинской, размышляя о том, что может предпринять. Собственно, арбалетчик полагал отвлечь внимание убийц на себя и дать тем самым возможность действовать остальным, однако что-то сорвалось. Что-то пошло не так. Строго говоря, все шло не так с самого начала, но сейчас его охватило чувство абсолютной беспомощности. У Гектора был могущественный друг, у Трубецкого таких друзей, судя по всему, не было, но он делал что-то важное. А именно: отвозил дочь Гектора на вокзал. Он же, Руденко, не делал ничего. Просто шел куда глаза глядят. Забравшись у «Крокуса» в троллейбус, арбалетчик доехал до Пушкинской площади. Там он присел на лавочку у фонтана и еще раз внимательно огляделся. Вроде бы все чисто.

«Москвич-2141» мокроасфальтового, а проще говоря, темно-серого цвета припарковался у редакции «Известий». Парень в толстовке и шапочке принялся лузгать семечки, облокотившись на парапет «России». Время от времени он тихо бухтел в микрофон. Проходящим мимо редким зрителям Скорпион казался обычным, ну разве только чересчур эмоциональным человеком. В самом деле, кто из нас не любит в минуту задумчивости поговорить сам с собой?

Двое студентов-переростков увлеченно болтали у кассы, изучая расписание сеансов. «Волга», развернувшись у МГТС, остановилась у «России», не заглушив двигатель. С противоположной стороны встал вишневый «Москвич». «Трешка» приткнулась к тротуару сквера, как легкий бот к громаде океанского лайнера, напротив «Московских новостей». Сидящий в «Москвиче» оперативник поднял бинокль:

– «Вега» – всем машинам. Объект вижу хорошо.

Второй оперативник, расположившийся на заднем сиденье такси, поднес к губам передатчик:

– «Бета» – всем. Вижу «Москвич-2141», цвет – мокрый асфальт. В салоне двое мужчин. У одного в руках оружие. Похоже, эти ребята намерены пострелять.

Бателли нервничал. Липкая, вымоченная дождем листва загораживала мишень. Пока Улет опускал стекло, загонял патрон в патронник, поднимал винтовку и целился, парень спокойно сидел и таращился по сторонам. Ну, форменный придурок. Собственно, ничего плохого в этом не было, пусть бы себе сидел и дальше, но время-то тикало, а у них еще работы – прорва.

Пассажир такси вновь взял рацию:

– «Бета» – всем. Он поднял винтовку.

Юра, сидевший в «трешке», обернулся к Лене:

– Студент, оставайся в машине и не высовывай носа, пока все не закончится. Сережа, держись за мной! – Он схватил пенальчик рации: – Ребята, время! Пошли!

В ту же секунду такси перекрыло выезд на Малую Дмитровку. Дверцы машины распахнулись. «Москвич», взревев двигателем, быстро покатил по стоянке к своему мокроасфальтовому собрату.

Арбалетчик краем глаза заметил какое-то движение у самого входа в сквер, повернул голову и увидел четверых мужчин, бегущих мимо памятника Пушкину. Впереди гигантскими прыжками мчался высокий парень в кожаной куртке, похожий на молодого Бельмондо. Он уже запустил руку за отворот модной «кожи». Молниеносное, отработанное до автоматизма движение, не раз уже показанное во множестве кинофильмов. Именно так выхватывают оружие, носимое в наплечной кобуре. Трое его спутников тоже на бегу тянулись за «пушками», одновременно глядя на Руденко, словно опасаясь, что тот подхватится враз и припустит рысью по Бульварному.

Улет задержал дыхание и плавно потянул спусковой крючок. Тихий хлопок выстрела скрыл шум моторов. Пуля прошила золотистую пелерину, сорвала лакированный кленовый лист, и тот закружился, опускаясь на разбухшую от воды землю.

Она бы, несомненно, попала в цель, если бы за долю секунды до выстрела Руденко не вскочил и не шарахнулся в сторону с грацией напуганного жеребца. Пуля прошла в нескольких сантиметрах над спинкой скамейки и врезалась в мрамор фонтана, брызнув мелким бурым крошевом.

Арбалетчик втянул голову в плечи, пригнулся и лихорадочно обернулся, определяя направление выстрела.

Юра на ходу гаркнул Сергею: «Займись им!» – и, одним прыжком перемахнув через скамейку, рванулся к серому «Москвичу».

Скорпион, едва заметив вбегавших в сквер оперативников, буркнул в крохотный микрофончик:

– «Волки».

Он еще раньше обратил внимание на мнущихся за спиной бородато-усатых «школяров», жрущих орехи, однако решил раньше времени не поднимать тревогу. Парни ведь вполне могли оказаться самыми что ни на есть настоящими студентами. Теперь же Скорпион быстро запустил руку под толстовку и рванул из-за пояса пистолет. Мощный, тупорылый «глок». Мгновение спустя оба «студентика» навалились со спины, явно намереваясь продемонстрировать пару классных приемчиков, скрутить его эдак в легкую, играючи, как учили на занятиях в МУРе или откуда уж они там. Да только ничего у ребятишек не вышло. Скорпион тоже был не лыком шит. Одним мощным рывком он стряхнул с себя обоих «студентов». Развернувшись вокруг оси, ударил бородатого ногой в грудь. Тот, широко разбросав руки, шлепнулся на задницу в обширную лужу и сразу потянулся за пистолетом, бормоча обиженно:

– Ах, тварь… гад… сука…

Не обращая на эти стенания ни малейшего внимания, Скорпион двинулся на второго «студента». Того, что «в усах». Оперативник на долю секунды замешкался, соображая, что же ему делать. Попытаться вытащить оружие? А вдруг не успеет? Или броситься смело врукопашную? «Нет, скорее все-таки врукопашную», – решил усатый и устремился в атаку. Скорпион остановился, выждал, пока тот окажется на расстоянии удара, и, нырком уйдя в сторону, врезал противнику под ребра. Усатый задохнулся, ломаясь пополам, и Скорпион получил прекрасную возможность поднести ему еще разок, коленом под усы. В сущности, бой, если, конечно, это можно было назвать столь громким словом, оказался пустяковым. А противников, уровня этих двоих, Скорпион и в былые времена «ломал» по десятку за раз.

Бородатый, все еще плещущийся в луже, вытащил наконец из кобуры «макарку». Скорпион усмехнулся и спокойно ударил мыском бутсы по запястью оперативника. Пистолет упал в воду. Вторым ударом – каблуком в висок – боевик угомонил энергичного бородача окончательно и поспешил к лестнице.

Бателли тоже заметил бегущих по аллее людей. Он сразу понял, что операция провалилась. Надо уходить. Достать жертву можно и позже.

– Уматываем, – сказал он, запуская двигатель.

– Стой на месте! – рявкнул Улет, выпуская пулю за пулей.

Арбалетчик присел, и теперь стрелок видел только часть головы, торчащую над спинкой скамейки. Сухие, как прошлогодняя листва, автоматные очереди звучали одна за другой. Заднее сиденье было усыпано стреляными гильзами. Салон заполнил резкий, раскаленный запах порохового дыма и горящего ружейного масла. Мраморная пыль висела над сквером острым облаком, постепенно оседая на влажный асфальт. На секунду прекратив стрелять, Улет абсолютно спокойно сменил обойму и вновь вскинул винтовку.

Справа, из-за деревьев, вынырнули качающиеся силуэты бегущих мужчин. Стрелок мгновенно переместил ствол «Stayer» и вновь нажал на курок. Короткая очередь. Один из бегущих рухнул. Двое его спутников вскинули оружие. Послышались звонкие хлопки пистолетных выстрелов. Переднее стекло «Москвича» покрылось мелкой сеткой трещин, а затем и вовсе осыпалось в салон. Еще две пули прошили «лобовик».

– Сматываемся! – крикнул Бателли, пригибаясь к самому рулю.

Он вообще не понимал, зачем нужна вся эта стрельба. Ну взяли бы их «волки», и что? Как взяли, так и выпустили бы. Через час, максимум через два, они уже оказались бы на свободе. Не теперь, разумеется…

– Стоять! – гаркнул Улет напарнику. – Только попробуй!

– А-а-а, твою мать, – тот выхватил пистолеты.

Нет, он не боялся угроз этого мрачного молчуна и не пытался играть в пионеров-героев. Просто, посмотрев вправо-влево, Бателли увидел две машины, перекрывающие выезд, и тут же сообразил, что через такой кордон им не прорваться. «Волга» тяжелее «Москвича». Таранить ее, все равно что пытаться пробить стену. Со вторым «Москвичом» можно было бы повоевать, но слишком уж велик риск застрять. Да и расстояние слишком маленькое для разгона. Опять же, если допустить, что им удастся снести машину «волков» и вылететь на Тверскую, они неизбежно подставятся автопотоку, идущему из центра. А это будет все, аут. Их сомнут в лепешку. От стоящего поодаль такси и от совсем близкого «Москвича» к их машине уже ломились крепкие, коренастые и очень серьезно настроенные ребята. Говорил же, надо уходить. Теперь-то, ясное дело, осталось только одно – воевать.

Бателли вскинул пистолет и, почти не целясь, выстрелил сквозь «лобовик» в приближающийся, размытый трещинами силуэт. Тот исчез. То ли упал, то ли залег. Подбежавший от такси оперативник ухватился за ручку дверцы, рванул, намереваясь ввалиться в салон нахрапистой кавалерийской атакой, да так и застыл растерянно. Дверца была предусмотрительно заперта на замок.

– Закрыто, сука! – рявкнул Улет, поворачиваясь и выпуская очередь через стекло.

Оперативника швырнуло на стоящий рядом «жигуль». Кинетическая энергия удара бросила человека через багажник, на землю. Бателли рывком распахнул переднюю дверцу и выскочил на улицу. Он отлично стрелял с двух рук. Сейчас это умение пришлось как нельзя кстати. Оперов оказалось много, шестеро. Еще двое лежали у оградки сквера, третий – почти под ногами, рядом с «жигулем». У него, видимо, были сломаны ребра. Хороший «броник» способен «держать» автоматную очередь, выпущенную в упор. Человек остается жив. А вот о том, во что превращаются его внутренности, лучше не говорить.

Бателли оценил ситуацию. Двое – справа, двое – слева спереди и двое – слева-сзади. Расклад неплохой. Он вскинул оружие. Улет тоже выбрался из машины. Теперь, когда было выбито четыре из шести стекол, «Москвич» мог превратиться в ловушку. Боевики развернулись на две стороны. Улет вскинул винтовку к плечу, выцеливая бегущих через сквер. Бателли разбросал руки крестом, ловя на мушку сразу двоих.

Сергей бежал, пригибаясь, сжимая в разом вспотевших пальцах пистолет и пытаясь оценить ситуацию. Ничего не получалось. Ощущение было такое, словно палили одновременно со всех сторон. Над головой комаринотонко ныли пули. Звонкие хлопки «Макаровых» смешивались с густым, басовитым рявканьем «глоков» и жарким кашлем автоматического «Stayer». На Тверской визжали тормоза. Кто-то испуганно кричал, но не близко, а где-то на той стороне улицы, у «Макдональдса». Томно взвыли сирены. «Тоже далеко, – оценил, оглядываясь, Сергей. – У Моссовета, а то и дальше». Начиналась настоящая паника. Вскипала, как «ярость благородная». От памятника бежали двое патрульных, оба в черной униформе, с громадной овчаркой на поводке. За ними, придерживая фуражку, поспешал еще один, в привычной синей форме, лихорадочно нащупывающий непослушными пальцами кобуру на боку.

Объект сидел на корточках у фонтана, озираясь затравленно. На лице мужчины не было испуга, только растерянность. Парень в толстовке бежал вниз по пологой «российской» лестнице, перескакивая сразу через две ступеньки. В руке он сжимал пистолет. Все это запечатлелось в сознании Сергея одним статичным кадром. Словно щелкнул невидимый фотоаппарат где-то в мозгу. Со стороны стоянки доносился злой мат. Кричали громко и отчаянно. Взгляд влево: кто-то ранен. Катается по грязным, уже потерявшим первоначальный золотой цвет листьям, зажимая простреленное плечо. Юра? Женя? А может быть, кто-то другой? Лица не разобрать. Время двигалось рывками. Частая трескотня выстрелов. Звонко лопнула фотовитрина «Известий». Взревел мотор и тут же опять смолк. Какофония московской микровойны образца конца девяностых. Далее в сознании Сергея зиял странный, совершенно необъяснимый провал, длившийся, должно быть, не меньше секунды. Рывок – и вот он уже стоит, прижимая левой рукой к асфальту распластанную жертву, одновременно выцеливая охранника-убийцу в толстовке. Тот бежал к Сергею и тоже целился. Только пистолет у него был мощнее и точнее. «Макарка» против «глока» – не оружие. Выстрел прозвучал невероятно громко, словно над самой головой Сергея кто-то грохнул в литавры. Пуля оцарапала ему щеку, оставив на коже ярко-красную кровоточащую полосу. Сергей дважды нажал на курок. Оба выстрела «в молоко». Расстояние было слишком большим. Да и не хотел Сергей убивать противника. Этот парень был им нужен как источник информации. Он мог поведать о намерениях Жнеца. Не все, конечно, но лучше, чем ничего.

Скорпион остановился. Он понимал, что в подобном поступке присутствует определенный элемент безумия, но знал также, что в стрессовой ситуации палить из «Макарова» с расстояния в сорок метров – все равно что забивать гвоздь наугад в абсолютной темноте. Теоретически шанс, конечно, у «волка» есть, но практически он равен нулю. Скорпион повернулся полубоком, медленно, как в тире, поднял руку, совместил мушку с целиком на переносице оперативника и плавно потянул спусковой крючок. В следующее мгновение пуля, выпущенная из хиленького штатного «Макарова», снесла ему половину головы. «Глок» выпал из разом обмякших пальцев. Убийца ничком повалился в лужу, забрызгав фонтанный мрамор грязной дождевой водой и своей кровью.

Сергей изумленно обернулся. В паре метров за его спиной стоял стажер Леня, держа в вытянутой руке «ПМ». Из ствола пистолета ленивой змейкой выползал голубоватый пороховой дымок. Тусклая гильза все еще катилась по асфальту забытым игрушечным барабанчиком. Леня удивленно посмотрел на пистолет, на валяющийся у фонтана труп, на бледного от пережитого волнения Сергея и растерянно сказал:

– Я целился в ногу. Честное слово. Я не хотел… того-этого…

Он еще раз посмотрел на труп и вдруг, согнувшись, ринулся к фонтану. Его вывернуло. Зачерпнув пахнущую сырой осенью холодную воду, Леня протер лицо, снова покосился на труп, и его опять стошнило. Сергей отвернулся, тронул жертву за плечо:

– Вы целы?

– Я? – Тот поднял голову, огляделся. – Не знаю. Похоже, что цел.

– Не ранены?

– Да вроде бы нет.

– Идти сами сможете?

Арбалетчик, кряхтя, перевернулся, сел, помассировал шею, потянул спину.

– Я спрашиваю: идти сами сможете? – настойчиво повторил Сергей.

– Смогу, – подтвердил тот.