Текст книги "Зверь"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

– Спасибо, я его знаю. Простите за беспокойство.

– Ничего, ничего. – Жукут попытался на ощупь отыскать телефон, чтобы положить трубку, но вместо этого опрокинул будильник. Тот с душераздирающим треньканьем грохнулся об пол. И тогда Жукут проснулся окончательно. Сев, он положил трубку на рычаг, потянулся за будильником и… замер раскорякой, согнувшийся, с вытянутой рукой.

Незнакомец сказал, что знает номер Эдькиной жены. Но телефон им поставили всего две недели назад. А до этого они жили здесь. Но если незнакомец знает номер, то он не может не знать, что Эдька сейчас на той квартире. А если знает, тогда зачем звонил сюда?

Жукут вскочил. Это не Эдькин приятель! Это те самые люди, о которых говорил Слава Руденко. Ищейки! Но как его нашли? Да так быстро! Он принялся лихорадочно одеваться. Нужно немедленно уходить. Сейчас же!!! Жукут торопливо застегнул рубашку, брюки, натянул коротковатый пиджак, выскочил в прихожую. Плащ, ботинки. Живее! Шарф на шею! Живее!!! Надо сообщить ребятам. Возможно, убийцы подбираются и к ним.

Он метнулся к телефону, принялся набирать номер на вальяжно-медлительном диске…

В этот момент у подъезда остановилась темно-синяя «Вольво», в кабине которой сидели трое. Водитель, атлетичный, похожий на холеного, ухоженного добермана, обернулся и протянул двоим пассажирам блокнотный лист с адресом. К листу скрепкой была пришпилена фотография «жертвы». Один из сидевших сзади пассажиров – высокий тонколицый щеголь в отличном темно-зеленом рединготе, фамилия которого была Корсак, – взял лист, прочел номер квартиры. Второй – низкий, лысый, в черных очках и мешковатом плаще – неторопливо достал из кармана пистолет, проверил обойму, навинтил на ствол глушитель. Лицо его не выражало никаких чувств. Только безграничное, как океан, спокойствие. А чего? Работа как работа. Не пыльная. Получше, чем у многих других.

– Вперед, – скомандовал водитель. – И поосторожнее там. Клиент – штангист.

– Все будет нормально, – обаятельно улыбнулся Корсак. – Не волнуйтесь.

А Бателли ничего не сказал. Ему было все равно. Штангист так штангист. Он от этого невидимым стал, что ли? Или штангисты все, как один, пуленепробиваемые? Нет ведь? Ну, а раз нет, чего волну гнать?

Корсак открыл дверцу, выбрался из машины, чертыхнулся громко. Бателли повернулся к партнеру, однако понять, куда он смотрит, было сложно из-за абсолютно непроницаемых очков.

– В лужу наступил, – пояснил Корсак, обходя машину и направляясь в подъезд. – Ботинки жалко.

– Да чего с ними сделается-то, с твоими ботинками?

Лысый пожал плечами. Плевать ему было на ботинки Корсака. Он вообще предпочитал одежду практичную.

– Не скажи. Не зря же говорят, что сейчас все дожди кислотные. На луже вон, что это? Бензиновая пленка. А от бензина, между прочим, хорошая обувная кожа портится. Вот раньше было – экология отменная, никаких тебе болячек. Пища здоровая. Под дождем босиком бегали, я сам еще помню! В Москве-реке купаться можно было в любом месте, а теперь? Купаются только потенциальные самоубийцы. Есть ничего нельзя. Какие-то там коровьи бешенства, дрянь разная. Я дочку боюсь даже в «Макдональдс» водить. Честно. Она просит, а я боюсь. Под дождем без обуви бегать – себе дороже. Обязательно или ноги сожжешь, или волосы вылезут.

– Это уж точно, – подтвердил Бателли. – Чернобыль там…

– Вот-вот. Всю страну зас…ли. Семью на отдых вывезти некуда. Если место красивое и чистое, значит, либо радиоактивность, либо еще чего-нибудь.

Парочка поднялась на двенадцатый этаж и заблокировала двери лифта. На лестничной площадке было пусто.

– Рабочий день, чего ж ты хочешь, – заявил Корсак. – Я тоже, помню, после института, как папа Карло, трудился. Утром – на работу, вечером – с работы. Поужинал, поспал, снова на работу. Галерный вариант. Представляешь? Иногда вспомнится, и не знаешь, чего лучше сделать. То ли поужинать, то ли повеситься… – Он засмеялся.

Бателли, не обращая внимания на болтовню напарника, вытащил из безразмерного кармана плаща пистолет. Поначалу, когда они только начинали работать вместе, его раздражала манера Корсака трепать без устали языком, жаловаться на что-то, хвастать, вспоминать прошлую жизнь. А теперь ничего. Привык. Вроде личной развлекательной радиостанции. Только что песни не поет. Бателли даже чувствовал себя как-то не так, если напарник умолкал надолго.

– Что за страна? В бардаке порядка, ей-Богу, больше, чем здесь! – Корсак порылся в кармане и выудил связку отмычек, почти не глядя подобрал нужную, открыл дверь, ведущую на площадку. Сверился с записанным на блокнотном листе адресом. – Вот эта, – указал на нужную, первую справа, квартиру.

Бателли подошел, прислушался. Из-за двери доносился эмоционально громкий бубнеж. Отдельные фразы звучали вполне отчетливо. Клиент явно был взволнован и даже более того, находился на грани паники. Изредка голос пропадал. Очевидно, штангист выслушивал ответы собеседника.

– Открывать, что ли? – немного понизив голос, спросил Корсак.

Лысый отрицательно покачал головой, поднял пистолет стволом вверх. Сейчас он был главным.

Примерно через полминуты разговор за дверью иссяк. Глухо брякнулась на рычаг трубка. Торопливо прогрохотали тяжелые шаги, щелкнул замок, и дверь открылась.

Жукут шагнул было на площадку, но в щеку ему ткнулся холодный металл глушителя.

– Привет, – добродушно улыбнулся Корсак, входя в квартиру. – А мы к тебе. Ты спешишь, что ли? Мы тоже. У нас ведь работы еще по горло, а я дочке пообещал сегодня пораньше прийти…

Дом был длинный, как и большинство плановых башен-новостроек. Голый двор с облюбованной псами детской песочницей без песка, одинокой, навечно травмированной качелью и железной лесенкой имени Пизанской башни. Нормальный, естественный облик современных спальных районов.

Сидящий за рулем «девятки» Перс наклонился к самому рулю, высматривая таблички с номерами квартир. Молчун, позевывающий на соседнем сиденье, лениво повернул голову, сказал:

– Даже скучно. Р-раз – и в «дамках».

– Зато какая экономия времени, – пробормотал себе под нос Перс. – Сейчас возьмем Борю Жукута за жабры и вытянем из него все, что знает. Считай, похититель у нас в кармане.

– Этот Жукут – полный лох, – лениво сообщил Молчун. – Разве профи на такое дело документы возьмет?

– Похоже на то, – ответил Перс.

– Мало того, он ведь умудрился этот свой «ридикюль» еще и посеять.

– Непонятно только, как ТАКОМУ парню доверили ТАКОЕ дело!

«Девятка» медленно проползла по асфальтовой дорожке, объезжая непередаваемо благоухающие мусорные баки. У нужного подъезда стояла темно-синяя «Вольво». Иномарка припарковалась, перекрыв половину тротуара. «Девятка» приткнулась сзади, у железной оградки несостоявшегося сада-огорода. Молчун открыл дверцу, выскочил под моросящий дождь и спринтерским рывком метнулся под подъездный козырек. Поежился, взглянув на монументальные тучи.

Перс, запирая машину, исподволь наблюдал за сидящим в кабине «Вольво» человеком. Тот был совершенно спокоен, не проявлял нетерпения, хотя явно кого-то ждал, ибо подъехал недавно – асфальт под машиной до сих пор темный, мокрый. В другое время Перс, наверное, не обратил бы внимания на эту тачку, но не сейчас. «Новые русские» в такое время зарабатывают бабки. Для «подержанных русских» – слишком шикарная машина. «Водила» здесь живет? Почему, в таком случае, не идет домой? Странно…

Молчун заметил взгляд «коллеги», вопросительно двинул бровями. Перс кивнул, одновременно опуская руку в карман плаща. Он не любил носить пистолет в кобуре. Обошел «Вольво» справа, встал под козырек, взвел курок «Макарова».

Пока Перс проделывал все это, Молчун достал сигарету, подвесил к нижней губе, похлопал себя по карманам и, улыбаясь дружески, подошел к машине. Побарабанил костяшками пальцев по стеклу:

– Слышь, друг, огоньку не найдется? Зажигалку, черт кажись, посеял.

Водитель порылся в кармане плаща, достал зажигалку. Молчун прикурил, затягиваясь, кивнул благодарно:

– Хорошая зажигалка. Дорогая небось?

Водитель пожал плечами:

– Кому как.

– «Зиппо»?

– «Каррере».

– А-а-а, – протянул Молчун с видом «лоха, косящего под знатока». Мотнул головой в сторону подъезда: – К Витьке, да?

Водитель посмотрел на него, усмехнулся:

– У хозяина спроси, к кому он.

– Ну ясно. – Молчун выпрямился, подмигнул дружески. – Спасибо за огонек.

– Травись на здоровье, – лаконично ответил тот и безразлично уставился в окно.

Молчун и Перс вошли в подъезд. Как только за ними захлопнулась дверь, водитель «Вольво» быстро достал из бардачка рацию:

– Что у вас?

– Все нормально, – хрипло ответила рация. – Клиент созрел.

– Немедленно уходите. Через полминуты будут «гости».

– Ясно.

Коваль бросил передатчик в бардачок, достал из-под пиджака пистолет, положил на соседнее сиденье, прикрыл газетой.

Войдя в подъезд, Перс взбежал по лестнице, вызвал лифт. Одна из кабин пошла вниз, вторая осталась на двенадцатом этаже.

– Дьявол! – ругнулся Перс. – Двери, видать, заблокировали. Если их там больше трех, туговато придется.

Они вошли в лифт, нажали нужную кнопку.

– Справимся как-нибудь, – зло оскалился Молчун. – Слыхал? У хозяина, грит, спроси… Богатый, наверное, хозяин, если у него водила прикуривает от золотой зажигалки ценой, как минимум, в пять «штук» гринов, носит часы «штук» эдак за пятнадцать, тоже не рублей, понятное дело, и одевается в шмотки по высшему классу. Может, и нам к этому хозяину наняться водилами, а? Как думаешь? А хрен ли? Трендеть он нам будет, извозчик ср…й.

Бормоча себе под нос, Молчун достал из наплечной кобуры пистолет, навинтил глушитель, проверил обойму, дослал патрон.

В шахте загудело, с лязгом захлопнулись створки. Перс кивнул:

– Слыхал? Они. Спускаются.

– Жмем на первый? – встрепенулся Молчун.

– Не стоит. В лифте они нас изрешетят как нечего делать. Мы их и так найдем. Я номер запомнил. Сейчас надо заняться Жукутом. Может, жив еще.

Лифт остановился. Молчун вылетел из кабинки первым, рванул к окну, открыл створку и, высунувшись почти до пояса, посмотрел вниз. Темно-синяя «Вольво» как раз поворачивала за угол.

– Б…ь! – выругался Молчун.

– Это ты верно подметил. – Перс стоял у распахнутой настежь двери жукутовской квартиры.

– Готовый, да? – сморщился страдальчески Молчун. – Твою мать! И главное ведь, вовремя как ребята сработали. Прям завидки берут.

Он подошел ближе, заглянул через плечо. Жукут лежал на спине. В голове у него, между виском и правой бровью, темнела губчатая пулевая дыра. На обоях маячило безобразное густое пятно из крови, ошметков плоти, волос и костей. Бурые капли прочертили длинные неровные дорожки до самого плинтуса. В полуметре от Жукута валялся пистолет. Короткий мощный «глок». У двери тускло отсвечивала стреляная латунная гильза.

Перс перешагнул через остывающее тело штангиста, огляделся, сказал спокойно, констатируя факт:

– Та-ак. Началось устранение свидетелей. Эти ребята получили то, что хотели, и теперь подчищают за собой. Шустро, ничего не скажешь.

Смерть Жукута, сама по себе, совершенно не могла расстроить или взволновать его. Другое дело, что оборвалась самая перспективная ниточка, на которую, сказать по совести, Перс рассчитывал больше всего.

– Ладно, – вздохнул он. – Давай-ка осмотрим здесь все. Может, повезет, найдем чего…

Эта ночь…

– Вот, значит, как умер Борька, – пробормотал «гость».

– А вы не знали? – искренне удивился старик. – Хотя… Откуда?

– Мы предполагали, что Борька погиб, когда он не пришел на встречу, но думали, что это ваших рук дело…

– Нет. Мы не убивали его. Это работа Жнеца. Очевидно, он с самого начала планировал использовать Жукута в качестве «бегуна», – продолжил старик. – Ему был необходим человек, который скрылся бы с места преступления, но которого потом не составило бы труда отыскать. Жнец завербовал Жукута, выкрал у него бумажник и по ходу операции подбросил в подлесок. Он знал, что прилегающую к коттеджу территорию будут очень тщательно осматривать и бумажник обязательно найдут. А увидев фотографию в паспорте, Перс вспомнит «инструктора». Остальные же наемники должны были умереть в коттедже. Помешала случайность. Обычная случайность из тех, которые не может предусмотреть никто, включая Жнеца. А именно: проезжавшая мимо машина. Шум ее двигателя и услышал Трубецкой. Можно сказать, он спас вам жизнь. Если бы не это, утром мы нашли бы трупы четверых грабителей вместо двух… На пленке ведь зафиксировано пять человек, а не шесть. Таким образом, все бы сошлось. Жнец подбросил бы в квартиру Жукута имитацию матрицы «Гекатомбы», сломанную, конечно, и все было бы шито-крыто. Вас он убрал бы, обставив дело как цепочку несчастных случаев. Кстати, знаете, что написано в официальном заключении о смерти Жукута? Причину смерти, я имею в виду?

– Я же сказал, мы даже не знали точно, как он погиб, – хмуро ответил «гость».

– Самоубийство.

– Не могу поверить собственным ушам, – пробормотал Непрезентабельный.

– Внешне действительно очень похоже.

– И они подписали заключение? – нахмурился «гость».

– Конечно. А что они еще могли сделать? На них нажали. Кто-то, сидящий очень высоко. И хорошо нажал, скажу я вам, сильно. Организовать липовое заключение очень не просто. Надо иметь большие деньги и сильные связи. Кстати, узнав о липовом заключении, я и поверил в то, что Жнец действительно существует. Однако произошел сбой, и ему пришлось менять свои планы на ходу. Надо отдать Жнецу должное: это очень умный и сильный человек. Его не так-то легко выбить из колеи. Как раз на подобный случай у него был готов запасной вариант…

* * *

Звонок Бориса поверг Гектора в состояние грогги. Нашли? Так быстро? Всего за полдня? Что же это за ищейки такие? Экстрасенсов, что ли, эти типы себе понабрали? Ему очень хотелось верить в то, что Жукут ошибся, но зерно страха уже поселилось под сердцем и дало буйные всходы.

– Я позвоню, – кричал он в телефонную трубку. – Предупрежу остальных! Ты еще дома? Немедленно уходи! Слышишь? Немедленно! Иди в метро! Постарайся затеряться в толпе! Встречу перенесем в ГУМ. Через полтора часа на второй линии, у фонтана. Там много народу. Через полтора часа! Че-рез пол-то-ра, говорю!

Лидка появилась, когда Гектор, позвонив Руденко и Трубецкому, уже собрался уходить. Ворвалась в квартиру, словно порыв свежего ветра, румяная, счастливая, улыбающаяся.

– Привет, – чмокнула в чисто выбритую щеку. От вчерашней обиды и следа не осталось. – Как дела?

– Нормально.

Хорошо ответил, уверенно. Легко так, без нервозности, словно пританцовывая. «Эх, нормалек все, тра-па-па, па-pa-па-па…» Не жизнь у него – малина. Осталось только гопака сбацать, и вообще будет полный порядок.

– Здорово! – Лидка прошлепала в кухню, загремела крышками кастрюль, полезла в холодильник, бормоча на ходу: – А ел чего? Ты что, целый день голодный ходил? Слушай, так не годится. Наживешь язву. Правда, что ли, ничего нет? Чем ты питался-то? – Девушка высунулась в коридор. – Пап, чего молчишь-то? – И тут увидела, оценила, спросила настороженно: – А куда ты собрался?

– Да так, – отмахнулся Гектор, – по делам, – и, не поднимая глаз, озабоченно добавил: – Слушай, тебе, наверное, придется на недельку уехать к бабушке в Котово.

– Зачем это? – Лидка «пришипилась», сразу став похожей на затравленную собаками кошку.

Недолюбливала она провинцию, искренне полагая, что маленькие провинциальные городки – это для приверженцев всяческих аномальных явлений. Белые пятна на карте Родины. Места, где время останавливается, теряя свою силу, а взрослеют и стареют спонтанно, независимо от количества прожитых лет.

– Понимаешь…

– Что? – В глазах Лидки вспыхнула тревога. – Что-то случилось? Милиция приходила, да? Это как-то связано с… с этим происшествием?

– Нет, – категорично заявил Гектор. – Выбрось это из головы! Никто за тобой не придет! Жив ваш пострадавший! Жив и здоров, даже не ушибся!

– Тогда в чем дело?

Она жила своими проблемами, как, впрочем, и большая часть детей. Все катаклизмы мира могли быть связаны только с ней. И Вселенная тоже вращалась вокруг нее. «Это не от наглости или эгоизма, – подумал Гектор. – Это от возраста. Парадокс всех подрастающих поколений. Тургеневская головная боль».

– На работе возникли кое-какие неприятности. Не то чтобы очень страшные, но побегать придется… Одним словом, я сейчас буду загружен до упора.

– Это как-то связано с твоими тренировками? – допытывалась Лидка. – Я имею в виду стрельбу?

– Может быть. А может быть, нет. – Он повернулся, посмотрел на дочь серьезно: – Слушай, я не могу сейчас всего объяснить, но, поверь мне, твой отъезд совершенно необходим.

– Кому необходим?

– Какая разница, – едва не взорвался он. – Мне, тебе, всем!

– Кому всем-то? Ты, я, а еще кто? Ты что, собрался тайно жениться? Тогда не волнуйся, я уже достаточно взрослая и не стану осложнять тебе жизнь. Хочешь жениться – женись. На здоровье. Я все понимаю.

– Короче, – подвел он черту, – собирайся. И никаких дискуссий! Тебе нельзя здесь оставаться, тем более одной.

– Я не поеду!

– Поедешь, – ответил Гектор резко. Добавил твердо и решительно: – Поедешь. Так надо.

– Но…

– Никаких «но». Так надо. Я хоть раз тебя обманывал?

«Обманывал, обманывал. Еще как, – ехидно пропела совесть. – Был бы ты Пиноккио, нос вырос бы метра на полтора, не меньше».

– Ладно, – кивнула Лидка. – Хорошо. Раз ты говоришь, что это необходимо, я поеду.

– Вот и умница, – с облегчением вздохнул Гектор. Ему стало чуточку спокойней. За себя одного отвечать всегда легче. – Собери самое необходимое… Белье там, носки, свитер… не знаю, что еще нужно.

– Хорошо, – сказала девушка, гордо удаляясь в свою комнату. – Через пять минут буду готова. А то утомишься еще от переизбытка общения.

– Вот и давай шустренько… – пропуская колкость мимо ушей, ответил Гектор. – Заскочим по пути в одно местечко, а оттуда – на вокзал.

– Надеюсь, не в сиротский приют?

Гектор тяжело вздохнул. Честно говоря, ему не хотелось брать Лидку с собой в магазин, но здесь ее оставлять было еще опаснее, а из двух зол, как говорится…

* * *

Прикрыв входную дверь – не хватало еще, чтобы кто-нибудь из соседей заглянул ненароком, – Перс и Молчун осмотрелись. Обычная шаблонная квартирка в две комнаты.

Перс кивнул напарнику:

– Я осматриваю маленькую комнату, ты – большую. Вперед. И проверь, нет ли чего в карманах.

– Чьих?

– Моих! – хмыкнул весело Перс. – Жукута, конечно, дерево. Свои я и сам могу осмотреть.

– Ну правильно, – проворчал Молчун. – Как мне, так и комната большая, и «жмурика» шмонать. А себе он маленькую комнатку оставил, сачок.

– Иди, иди, – усмехнулся Перс. – И смотри внимательно.

В маленькой комнате творился небольшой раскардаш. Раскладушка стоит неровно. Одеяло валяется на полу, рядом с алюминиевой ножкой-дугой тренькает дешевый будильник. Значит, уходил гражданин Жукут второпях. Что-то его сильно напугало. Что? Теперь уж и не узнаешь. Телефон старенький, дисковый. Тут ловить нечего. Рядом на столике желтый отрывной блокнотик и цанговый карандаш. Интересно. Ну-ка, ну-ка…

Перс поднял блокнот к самому лицу, посмотрел на свет. Телефонные номера? Или нет? Слишком много цифр. Записали, лист вырвали, но на следующем можно кое-что различить.

Взяв карандаш, Перс легкими штрихами закрасил страничку. Нет, мало. Почти ничего не разобрать. У цанговых карандашей грифель тонкий, хрупкий, но жесткий. Штангист записывал осторожно, стараясь не прорвать страничку. Силища-то в руках какая. Даром, что ли, инструктором по «боди» работает? А цифры ровные, не пляшут. Значит, не сейчас писал, не впопыхах, а раньше. Может быть, день назад, а может, сегодня, но утром.

– Короче! – Молчун вошел в комнату, бросил на пол огромную сумку-баул. – В карманах у Жукута пусто. Видать, кто-то порылся до нас. Если интересно, могу даже сказать кто.

– Сам знаю. Что еще?

– И вот, сумочку в шкафу, среди тряпья нашел. А в сумочке…

– Барахло, – перебил Перс, мельком взглянув на баул. – Противогаз, плащ-дождевик, пневматический пистолет, баллон с газом.

– Два, – добавил Молчун. – И газовые гранаты. Откуда знаешь?

– Если бы там были грязные трусы, ты бы, конечно, посмотрел, но вряд ли принес бы мне.

– Почему это?

– Потому что получил бы по шее. – Перс пролистал оставшиеся странички блокнота. – А по твоей физиономии можно догадаться: в сумке нечто, имеющее отношение к делу. Наиболее вероятно – экипировка.

– Короче, участие в деле Жукута доказано стопроцентно.

– Оно стало доказанным в ту самую секунду, когда ему пустили пулю в лоб.

– А еще в ванной, на веревке, сохнет камуфляж, – добавил Молчун, ничуть не задетый ерническим тоном напарника. – Выстиранный, между прочим.

– Сохнет в ванной, говоришь? – Сообщение явно заинтересовало Перса. Он подумал секунду, посмотрел на блокнот, на Молчуна, снова на блокнот, а затем скомандовал: – Мусорные ведра! Осмотреть мусор!

– Зачем? – не понял Молчун. Иногда он соображал очень туго.

– У Жукута дерьмовая память. Слишком много записей в книжке! – Перс быстро прошел в кухню, вытащил ведро, вывалил содержимое на пол и, присев на корточки, принялся разгребать мусор, тщательно рассматривая каждую бумажку. Не прошло и трех минут, как он улыбнулся и прошептал: – Есть!

– Что есть-то? – спросил Молчун.

Перс протянул ему мокрый клочок бумаги, на котором синели размытые, но вполне различимые цифры. При желании можно было разобрать даже имена, написанные под номерами: «Слава Руденко», «Тимофей Трубецкой» и «Гектор Одинцов». На обратной стороне клочка тоже были записаны номера. Машин. Взглянув на них, Молчун хмыкнул:

– Видел? Это же номера наших машин! Жукут был сегодня возле коттеджа!

– Очевидно, парни решили сделать «ход конем».

– Они не знают, кто их нанял?

– Знают, но не все. Только двое. Жукут и еще кто-то.

– С чего ты взял?

– С того, что Жукута убили первым как наиболее опасного свидетеля.

– И что же он видел?

– Не что, а кого. Похитителя. Допустим, тот проник в коттедж, когда электричество отключалось на самый долгий период времени, но ведь ему потом надо было еще и выйти, так? Сделать это он мог только после того, как его наемники вошли в дом, перебили охрану и отключили телекамеры. Кто дежурил во дворе?

– Ну, лица на записи не разобрать, но по сложению похож на Жукута. Потом выходил кто-то еще.

– Вот именно. Эти-то двое и выпустили нанимателя. Они не могли не заметить выходящего. А раз заметили и ничего не сказали остальным – номера-то Жукут уже позже переписывал, – значит, в доле!

– А что, если похититель вошел в коттедж не раньше, а вместе с ними? – спросил Молчун. – Предположим, наниматель – один из членов группы? Тогда ему и выходить не надо было! Пошел якобы обыскивать дом, забрал «Гекатомбу», вышел в коридор, и все. Шито-крыто.

– Я уже думал об этом, – сообщил Перс. – Вряд ли. Тогда не имело смысла нервировать охрану отключением электричества, это раз.

– Электричество могло отключиться и само по себе. Натурально.

– Ну да, в вечер ограбления, как по нотам. Хорошо природа подгадала, ничего не скажешь. Но ладно, допустим. Фиг с ним, с электричеством. Есть еще один фактор.

– Какой?

– Известно, что наниматель – из своих. Зачем ему было наживать головную боль с трупами часовых? Если бы он проник в коттедж вместе со всеми, его бы все равно никто не опознал, так? При ограблении эти ребята использовали респираторы, закрывающие лицо похлеще всяких чулочков-масочек. Значит, похититель тщательно проверил бы дитилиновые заряды. Так ведь нет! Он устраняет свидетелей! Руками собственных наемников! Ради чего? Зачем? А затем, что они видели, как похититель входил в коттедж. Ясно?

– Предельно. – Молчун покрутил в пальцах бумажку. – И какие у нас планы на вечер?

– Выясним адреса этих троих, – Перс ткнул пальцем в записанные на клочке фамилии. – Параллельно займемся «вольвушкой». Машина приметная. У нее левое заднее крыло здорово помято.

– Да? А я не заметил.

– Ничего странного. Ты с другой стороны сидел.

– Так, может, сразу с нее и начать? – предложил Молчун.

– С наемниками возни будет меньше. Поверь мне.

– Ладно, как скажешь, – Молчун ухмыльнулся. – А если они ничего не знают, что будем делать? С ними, я имею в виду?

Перс пожал плечами:

– А тебе не все равно? Пусть начальство решает. Мне лично все равно. Скажут мочить – плакать не стану. Скажут: отпустить – на здоровье. Пусть себе катятся.

– Не скажут. Ты же их знаешь. Они за «Гекатомбу» кому хочешь глотку перегрызут.

– Знаю. – Перс взял бумажку и, оглянувшись, деловито сообщил: – Так, дайте-ка мне телефон…

* * *

«Вольво» шустро выкатилась со двора и, ловко лавируя в жиденьком потоке машин, стремительно помчалась к Строгинскому мосту. Сидящий за рулем, не оборачиваясь, поинтересовался:

– Как дела?

– Все в порядке, – ответил Корсак. – Не сомневайся.

– Жукут мертв?

– Это уж будь спокоен, – серьезно подтвердил Бателли.

– Вас никто не видел?

– Будний день же, – пожал плечами Корсак.

– Отлично.

Водитель снял с приборной панели трубку мобильного телефона, набрал номер.

– Слушаю.

Собеседник ответил сразу же. Сидящий за рулем знал его под фамилией Беркович. А еще он знал, что Беркович – правая рука и единственный друг Жнеца. Триединство. Впрочем, даже другу Жнец не открывал своего истинного лица. Его никто и никогда не видел.

– Это Коваль. Все чисто. Появились парни, о которых вы предупреждали.

– Плевать, – отмахнулся Беркович. – Они не опасны, если не слишком мозолить им глаза. Вы где? – Выслушав ответ, он довольно хмыкнул. – Так. Отправь своих людей дальше. Кстати, место сбора изменилось. Они встречаются не на Пушкинской, а через полтора часа в ГУМе, у фонтана. Предупреди парней. Ты сам знаешь, что делать.

– Знаю. Все пройдет гладко. Не волнуйтесь.

– А с чего ты взял, что я волнуюсь?

Временами Ковалю казалось, что Беркович, как и Жнец, вообще лишен каких-либо чувств, а стало быть, и привязанностей. Абсолютная безжалостность, жестокость, граничащая с патологией. Но он понимал, что именно талант подбирать людей, способных спокойно, едва ли не походя, нажать на курок, помог Жнецу не только выжить в жестких условиях конкуренции, но и удержать в руках власть. А еще Ковалю было известно, что Жнец никогда не убивает без необходимости. Однако, если необходимость все-таки возникала, то отдавал приказ об уничтожении, не колеблясь ни секунды. Или убивал лично.

Беркович повесил трубку.

– Ну как? Что он сказал? – спросил Корсак.

Коваль покосился на него и ответил:

– Сказал: «Хорошо». – Протянув руку, он достал из бардачка блокнотный лист с подколотыми к нему фотографиями, чиркнул на полосатой страничке: «ГУМ, у фонтана, 2.30» – и, не глядя, протянул за плечо: – Вот люди, которыми вам предстоит заниматься.

Высокий взял карточки, прочел адреса, покрутил в пальцах фотографии. Лысый без тени эмоций взглянул в лица.

– Я высажу вас на Пушкинской, – сказал Коваль. – Возьмете свою машину. И вот еще что. Вместе с этими двумя ребятами будет третий…

– Знаем, – серьезно кивнул Корсак. – Вы уже говорили.

– Повторю еще раз, – резко отрубил Коваль.

* * *

Звонок застал Цербера за рулем «семерки». Начальник службы безопасности взял трубку сотового телефона:

– Да? Алло?

Это был Перс. Выслушав короткий, обстоятельный доклад, Цербер помрачнел:

– Мертв? Это плохо. Чертовски плохо. Телефонные номера? Ну так выясняйте и действуйте. Да, можете подключить наши контакты в МВД и ФСБ. Только не давайте им никакой информации. Нельзя, чтобы они узнали об ограблении. Ясно? Вот и отлично. Появятся новости – сразу сообщайте. И перезвоните мне минут через сорок. Я сейчас как раз направляюсь к архитектору. Если он дома, возможно, бегать нам не придется и вовсе. Просто поедем и возьмем похитителя за задницу. Давайте. Жду.

* * *

На Пушкинской площади Корсак забрал с платной стоянки машину: серый «Москвич-2141». Бателли, поджидавший напарника у магазина «Тринити Моторс», устроился на переднем сиденье.

Корсак покосился на него:

– Ну что, вызовем ребят – и в ГУМ?

– Куда торопиться-то? Времени у нас полно, еще успеем перекусить. С самого утра на ногах! А перед работой я не ем. Стошнит еще, чего доброго…

– Надо же, я-то думал, ты уже прошел этот этап. Ну ладно. Давай перекусим, – согласился Корсак. – Кстати, мог бы и в «Макдональдсе» покушать. У них сезонные блюда – пальцы проглотишь.

– Интересное дело! Дочку он, значит, туда не водит, а меня запросто! Не-е, – покачал головой Бателли. – Не люблю я все эти гамбургеры, чизбургеры…

* * *

– Его застрелили совсем недавно, – констатировал Юра, опускаясь рядом с трупом на корточки. Протянув руку, он осторожно коснулся пальцами запястья убитого. – Не более получаса. Нас опередили, ребята. Теперь, думаю, все убедились в том, что Жнец знает о нас?

Стажер Леня вдруг перегнулся пополам и, зажав рот ладонью, опрометью, слепо ломанулся к туалету.

– Куда? – взревел Юра, мгновенно выпрямляясь и бросаясь наперерез. Он ухватил парнишку за шиворот и вытолкнул из квартиры на площадку. – В мусоропровод! Давай.

Тот рысью промчался по лестничной клетке, грохнул корзиной мусоросборника. Юра сморщился и вздохнул.

– Не привык он еще, – объяснил, словно оправдываясь, Сергей.

– Да понимаю я, – махнул рукой тот.

От лифтов донесся громкий, сдавленный «рык».

– Похоже на самоубийство. – Женя осторожно переступил через ноги убитого, заглянул в комнаты. – Порядок. Никаких следов обыска.

– А убийцы ничего и не искали, – спокойно ответил Юра. – Здесь имело место простое заметание следов.

– И пистолет тут же валяется, гильза. – Сергей тоже принялся осматриваться. Прошел в маленькую комнату, пощупал подушку, простыню. – Ага, он спал, его что-то разбудило…

– Телефонный звонок, – с уверенностью сказал Женя. – Убийцы бы не стали ждать, пока жертва оденется. Пристрелили бы, и все дела.

– Та-ак, значит, ему позвонили, Жукут поговорил и принялся быстро одеваться. Он очень торопился и пропустил пуговицу на рубашке, видите? Шагнул к двери, открыл. Следов взлома нет, какого-либо другого механического воздействия тоже.

– Ты смотри, «пальчики» свои не оставь, – напомнил Юра.

– Не волнуйся, не оставлю.

Сергей осмотрел стоящие на полочке «кодаковские» фотокарточки. Яркие глянцевые прямоугольнички. Боря Жукут тягает здоровенную штангу. Глаза горят красным вампирическим огнем. На «Кодаке» всегда так получается, если пользуешься фотовспышкой. Следующая… Длинный стол. Закуски. Не то чтобы очень уж богато, средне. Мужики держат рюмки. Водочку, должно быть, потребляют. Тут же пара дам явно не женского вида. Здоровенный бугай произносит тост. Третий снимок: Жукут объясняет что-то тощему пацану, указывая на жуткий в своей массивности тренажер, больше похожий на пыточный станок. На лице тощего нерешительность, в глазах – ужас перед железным кошмаром. Четвертый: Жукут в компании таких же гигантских мужиков, как и он сам. Видимо, тренеры. Сгрудились, скалятся в объектив. На заднем плане снова тренажеры. Пятый снимок: Жукут, в корейском спортивном костюме, сидя на лавочке, что-то записывает в журнале. Ну-ка, ну-ка…