Текст книги "Зверь"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Эта ночь…

– У вас несколько ошеломленный вид, – заметил старик.

– Мы не знали о том, что электричество отключалось, – пробормотал «гость». – Если бы знали, все пошло бы по-другому…

– Зато знал Жнец, – произнес старик и усмехнулся: – Человек, скрывающийся под этим прозвищем, очень хитер, чрезвычайно умен и невероятно опасен.

Непрезентабельный поежился. Ему вдруг стало очень уж не по себе. Ощущение было такое, будто старик в кромешной темноте спокойно, даже равнодушно, подталкивает его к глубокой яме. Только хозяин комнаты знал, где яма, а «гость» – нет. И все-таки…

– Дальше, – хрипловато сказал он. – Что было дальше?…

* * *

Лаврентий Викторович Буча и Кирилл Амбросьевич Ситкий работали на одного человека. Собственно, эти двое, будучи пешками, ни разу не удостоились чести увидеть своего нанимателя, а указания получали только через посредника. Единственное, что им было известно о хозяине, это прозвище: Жнец. Впрочем, еще они знали, что Жнец – человек очень серьезный, очень щедрый и смертельно опасный.

Именно Буча и Ситкий так талантливо сыграли роли фээсбэшников. Как и было приказано, высадив группу, они выждали полчаса, а затем уехали. Бросив угнанный «РАФ» на окраине Москвы, парочка взяла такси и поехала на специально снятую неделю назад «чистую» квартиру. Их наниматель настаивал именно на «чистой» квартире. По слухам, он вообще не любил светиться. Это касалось любых кругов. Как законных, так и криминальных.

Теперь Ситкий – Каменный – сидел в кресле перед телевизором, созерцая полечудесного Якубовича, а Буча – Красавец – валялся на тахте, глядя в потолок. Они ждали посыльного с деньгами. Платой за работу. Время от времени между ними тускло вспыхивал вялый разговор по ставшему уже нарицательным шаблону: «Куплю машину, пошью костюм с отливом и в Ялту». Примерно в этой плоскости лежали мечты Ситкого. Буча был более прагматичен. «„Обую“ этого придурка в „секу“, – думал он, – заберу бабки и рвану в Питер». Его давненько зазывал старый дружок, подыскивающий напарника для какой-то крупной аферы, сулящей грандиозные «прибыля».

– Глянь, глянь, – Ситкий заржал, откинувшись в кресле и тыча в экран пальцем. – Этот ей пять «лимонов» предлагает, а она спрашивает: «Баксов?» Ты понял? Баксы ей подавай! Холявщица!

«Кретин», – подумал Буча, вздохнув. Он подсунул руки под подушку, повернулся на бок и… увидел человека. Тот стоял в дверях, и капли дождя беззвучно падали с его плаща на ковер, оставляя темные пятна. На дорогих, начищенных до зеркального блеска туфлях повисли крохотные брызги грязи.

– Ты, мать твою, как сюда попал? – Буча резко сел.

Ситкий недоумевающе обернулся, увидел за спиной «гостя» и вскочил, с грохотом опрокинув кресло. В следующую секунду и он узнал стоящего в дверях. Каменный от изумления приоткрыл рот, а Буча тряхнул головой и натянуто засмеялся:

– Напугал, черт… – Человек молча кивнул. Да, мол, напугал, пришлось, что ж поделаешь. – Как ты вошел? – продолжал Буча, с любопытством рассматривая «гостя». – Молчание. – Я ничего не слышал. У тебя есть ключ? – Кивок. – Ты тоже работаешь на хозяина? Нет?

– Погоди, – тяжело буркнул Ситкий. – А как ты узнал, где нас искать?

Стоящий в дверях усмехнулся.

Буча догадался первым:

– Постой, так ты… то есть вы и есть Жнец?…

«Гость» смотрел на него серьезно, внимательно.

– Черт, – выдохнул Ситкий. – Вот это здорово…

Он не знал, что еще можно сказать в такой ситуации. Щеки Каменного от волнения покрылись белыми пятнами. Человек сунул руку в карман плаща и вытащил пистолет. Короткий, мощный «глок», увенчанный глушителем.

Буча побледнел.

– Постой… То есть подождите… – забормотал он торопливо, поднимая перед собой руки. – Мы сделали что-то неправильно? Да? Но нам так приказал этот… ваш помощник! Корсак! Мы действовали точно по его инструкциям!.. Он нам дал адреса людей, объяснил, что говорить, куда ехать… Давайте разберемся!

Не слушая объяснений, «гость» взвел курок, спокойно поднял пистолет и выстрелил. Ситкого отбросило назад, он запнулся о перевернутое кресло и опрокинулся навзничь, гулко ударившись затылком об пол. Правый тапочек слетел с ноги Каменного, и взору присутствующих предстала длинная мозолистая ступня с синей татуировкой «Устали» на костяшке. Буча подавленно смотрел, как мелко подрагивают пальцы агонизирующего приятеля.

Человек шагнул вперед и коснулся глушителем лба Бучи. Тот повернулся к «хозяину». По лицу его текли слезы.

– Мы сделали все, как нам сказали… – произнес он потерянно.

– Я знаю, – ответил «гость». – Проблема заключается в том, что ты очень много говорил. А теперь еще и видел меня, значит, можешь опознать, когда тебя спросят. А спросят обязательно. И ты скажешь.

– Я буду молчать. – В глазах Бучи промелькнула внезапно вспыхнувшая надежда. – Уеду… Честное слово. Вы обо мне никогда больше не услышите. Клянусь вам.

– Тебя найдут. Куда бы ты ни уехал, как бы ни прятался. – Человек снова взвел курок. – Я не могу рисковать.

Звук выстрела был похож на треск лопнувшего стекла.

* * *

Гектор так и не смог заснуть по-настоящему. Всего раз он погрузился в короткую, мелкую, словно высыхающий ручей, дрему. И тотчас изъеденный червями воображения сон обволок его, заполз в мозг, сдавил грудь, не давая дышать.

Гектор вдруг вновь оказался в темном, пустынном холле коттеджа. И было абсолютно тихо, если не считать ноющего, похожего на зубную боль скрипа. Гектор поднял голову и увидел раскачивающиеся над самой головой босые ноги повешенных. Одетые в грязные лохмотья удавленники медленно поворачивались вокруг оси. Серые грубые веревки уходили под крышу, в темноту. Гектор в ужасе попятился. Несмотря на то что лампы были погашены, а плотно закрытые окна не пропускали ни капли света, он странным образом различал лица. Распухшие, черные, с вывалившимися языками, но узнаваемые. Жукут, Трубецкой, Руденко, Ильин, Беленький и он сам. Жуткий, изувеченный смертью. Гектор сделал еще шаг и остановился. Внезапно он понял: к скрипу веревок примешивается посторонний звук. Визг деревянных ступеней. Кто-то спускался со второго этажа. Ужас, охвативший Гектора, был совершенно ирреальным, граничащим с помешательством. Такое можно испытать только во сне.

– Я знал, что ты вернешься, – разнесся по дому жаркий, громкий шепот человека-тени. – Рано или поздно все возвращаются. Ты ведь уже побывал здесь однажды, верно? Видишь, чем это закончилось.

Гектор хотел закричать, но лишь распахивал рот, как рыба, выброшенная на берег.

– Печально, – грустно продолжал голос. – Очень, очень печально.

Гектор вдруг увидел черную фигуру, медленно плывущую над ступенями. Человек-тень был в длинном плаще и шляпе. Он подходил все ближе и ближе. Его поднятая рука касалась бледных, вытянутых ступней удавленников, толкала их, и тела начинали раскачиваться сильнее, описывая в воздухе длинные круги. Из-под крыши доносился ужасающий скрип веревок, трущихся о стропила, и скрип этот с каждой секундой становился все громче. Гектор силился разглядеть лицо человека-тени, однако видел лишь темное пятно, на котором горели неестественно желтые глаза. Мрачная фигура придвинулась почти вплотную.

– Хорошо, что ты пришел, – прошептал человек-тень. – Нам будет не так скучно вдвоем.

Монстр наклонился вперед. Его желтые глаза вспыхнули необычайно, гипнотизирующе ярко. Гнилостное, горячее, как кипяток, дыхание человека-тени окутало Гектора ядовитым колючим облаком. Он почувствовал, что сходит с ума, балансирует на грани, за которой начинается безумие. Невероятным усилием разорвав сдавливающий грудь невидимый обруч, Гектор закричал, позволив ужасу вырваться наружу, и… проснулся.

Лицо заливал холодный пот, сердце бешено колотилось в горле, легкие все еще выдавливали стон – отзвук пережитого кошмара. Гектор сел, посмотрел на часы. Он не проспал и пятнадцати минут. Это плохо. Очень плохо. Голова раскалывалась от боли. Измученное тело казалось высушенным и абсолютно безвольным. Ему понадобятся силы, а где их взять? Он встал и побрел в кухню. Надо же, еще полчаса назад дико хотелось спать, а теперь сна ни в одном глазу. Надо было ему остаться вместо Жукута. Воспоминание о штангисте вновь вернуло его в прошедшую ночь…

– Может, увезем с собой кого-нибудь из охранников? – предложил Жукут. – А чего? Намнем ему бока, сразу все расскажет как миленький.

– Вряд ли, – покачал головой Руденко. – Вернее всего, что они хозяев и не знают. И потом, допрашивать, – значит открыть себя. Не станешь же ты его убивать? То-то. Еще предложения будут?

– Насколько я понимаю, похищение документов – очень серьезное происшествие. Для хозяев «Си-Эйч-Эс», так? – спросил медленно Трубецкой.

– Ну? – повернулся к нему Гектор. – А дальше?

– Что бы сделал ты в такой ситуации? Перво-наперво?

– Охрану бы опросил. Выработал бы план дальнейших действий…

– Правильно, – согласился слепой. – Но для того чтобы выработать план действий, им необходимо… что?

– Ты, наверное, на школьных вечерах загадок первые призы брал? – буркнул Гектор.

– Им необходимо собраться вместе, – прищурился Руденко.

– Именно, – подтвердил Трубецкой. – Собраться вместе. В таком деле они вряд ли доверятся телефону. А где лучше всего собраться, как не здесь? Опять же, каждый из них наверняка захочет лично осмотреть место происшествия. Чтобы узнать, кто они, надо переписать номера машин.

– Здорово! – улыбнулся Жукут.

Гектор усмехнулся:

– Неплохо. Я, честно говоря, об этом не подумал.

– Только устраивать засаду нужно не у коттеджа, – продолжал Трубецкой, – а дальше, на повороте. Там, где нас высаживали из «рафика». Они всю округу носом перероют, следы будут искать. А на повороте, да еще на таком разбитом, машины станут притормаживать. Значит, будет возможность спокойно запомнить и модели автомобилей, и номера.

– Верно, – согласился Руденко. – Ты молодец, Тимофей. Дельно мыслишь.

– Кто останется наблюдать за машинами? – спросил Гектор.

– Давайте я, – предложил Жукут. – Мне спать совсем не хочется.

– Всем нам спать не хочется, – усмехнулся арбалетчик. – Предлагаю тянуть жребий. Так будет справедливо.

У Трубецкого нашелся замусоленный лист бумаги, свернули четыре трубочки – три длинные и одну короткую. – Гектор зажал их в ладони.

– Я же сразу предлагал, – улыбаясь, сообщил Жукут, разворачивая короткую трубочку. – Так и вышло. Я везучий.

– Все. Пошли, – сказал Руденко. – И так загостились, а надо еще место для засады подобрать.

В течение получаса они ползали по придорожным кустам у развилки, выбирая место для засады. Точку, с которой хорошо были бы видны номера подъезжающих машин. Напоследок договорились о месте и времени встречи в случае самых критических ситуаций. Обменялись телефонами.

Уезжали уже под утро, на первой электричке, идущей из Волоколамска. Гектор с Трубецким – в одном вагоне, Руденко – в другом…

Гектор налил себе кофе, придвинул стул к окну, присел и принялся рассматривать стройку на той стороне дороги. Он маялся. У него были поводы для волнений. Во-первых, уже половина первого, а Лидка до сих пор не удосужилась позвонить. Вообще-то она никогда не звонила из техникума, но сегодня могла бы. Он же волнуется, черт побери! Во-вторых, после того как выяснилось, что фээсбэшники «липовые», вновь вставал вопрос о наезде. Как ни крути, а человека-то Лидка сбила. Значит, вот-вот должна появиться милиция. Ну и наконец, в-третьих, от Жукута до сих пор никаких известий. Списал он номера? Нет? А может, его застукали?

Без четверти. Он все сидел, разглядывая ползающие под дождем фигурки рабочих, пил кофе и думал, думал, думал. Лидка, милиция, похищение, все сплеталось в один гигантский запутанный клубок. И если с похищением еще как-то можно было разобраться, то наезд представлял абсолютно неразрешимую проблему. Странно, но Гектор даже не злился на лжефээсбэшников, людей, сначала подаривших ему надежду, а затем отнявших ее. Мысли расползались, как тараканы, в разные стороны. Затренькал телефон на столе. Гектор резко повернулся, расплескав кофе, схватил трубку:

– Слушаю! Алло!

– Гектор? Это я, Боря, – послышался приглушенный отечественной чудо-связью застенчивый голос Жукута.

– Да, Борь. Что у тебя?

– Я все сделал, – басил штангист. – Номера у меня. Утром туда столько машин понаехало – кошмар. И все иномарки. Даже «Кадиллак» был. Прямо как в кино. Слушай, в какую историю мы влипли, а?

– В дерьмовую, – ответил Гектор. – Диктуй номера, я запишу.

– Хорошо. – Жукут послушно продиктовал номера.

– Отлично. Сейчас я позвоню Славе и Тимофею, потом одному приятелю. Возможно, он нам поможет. Встретимся в четыре на Пушкинской, у памятника. Идет? Выдержишь?

– Нормально. Сейчас покемарю пару часиков и буду как новенький.

– Давай. А хочешь, мы можем к тебе приехать.

Жукут замялся:

– Извини, но… Это, наверное, не очень удобно. Я ведь на квартире у приятеля живу. Они ж меня на этом поймали. Обещали с жильем помочь… Теперь вот и с работы, наверное, погонят. У нас организация коммерческая, долгие загулы не поощряются. – Жукут тяжело вздохнул.

– Понятно. Ты где подвизаешься-то?

– В «Динамо», инструктором по «железу».

– Ясно. Если вывернемся, может, с работой помогу. Должность преподавателя физкультуры в ПТУ устроит? Не «Динамо», конечно, но зарплату не задерживают, и график работы довольно свободный.

– Конечно, – ответил Жукут. – Вполне. Хорошая работа. Я детей люблю.

– Ты их просто не знаешь, – усмехнулся Гектор. – Ладно. Поговорим потом, когда все закончится. Значит, в четыре на «Пушке», в сквере у «России».

– Хорошо. До свидания, Гектор. Спасибо.

– Не за что пока, Борь. До встречи.

В трубке запищали короткие гудки.

Сначала Гектор позвонил Руденко. Арбалетчик бодрствовал и к телефону подошел сразу.

– Привет, – выпалил он.

Гектор назвал арбалетчику место и время встречи.

– Придешь?

– А как же. Обязательно.

Гектор набрал номер Трубецкого. Тот, судя по всему, спал, долго не подходил, а когда все-таки ответил, голос его звучал сонно и вяло.

– А-а-а, привет, – протянул он. – Жукут позвонил?

– Точно.

– Я так и думал. Номера у него?

– Да.

– Ну и отлично. – Трубецкой помолчал секунду, а затем поинтересовался с любопытством: – Ты какой-то смурной. Случилось что-нибудь?

– С чего это ты взял? Ничего не случилось. Все отлично.

– Да брось заливать-то. Я же слепой, у меня слух – как у летучей мыши. Утром ты разговаривал другим голосом. В чем дело?

Гектору не хотелось навешивать на Трубецкого свои проблемы.

– Ни в чем.

– Ты мне не доверяешь?

– С чего ты взял?

– Тогда колись давай. Пойми, голова садовая, личная жизнь осталась во вчера. Твоя, моя, всех нас. Ее теперь нет. Наши слабости – это то, на чем могут сыграть ищейки. А стоит засветиться одному – за ним тут же полетят остальные. Вопрос не в том, узнаю я о тебе что-то новое или нет. Вопрос в том, сумеем мы избежать возможной ловушки или попадемся. Умрем или останемся жить. Дошло, наконец?

– Дошло, – ответил Гектор.

– Тогда рассказывай.

– На чем поймали тебя?

– В смысле?

– Что пообещали тебе наши «фээсбэшники»? Жукуту – квартиру, а тебе?

– А-а-а, ты об этом. – Трубецкой выдержал паузу, словно давя в себе что-то очень важное, преодолевая какой-то внутренний барьер. Когда он снова начал говорить, голос его звучал ровно, даже с некоторой долей беспечности. – Глаза. Они пообещали оплатить операцию в одной из лучших клиник Европы. Семь лет назад, на соревнованиях, партнер по схватке неудачно провел бросок. Что-то у него не получилось, я ударился головой и ослеп. Врачи сказали: ущемлен какой-то нерв. Честно говоря, я так и не понял до конца, что же произошло. Раз – и темнота. Это можно вылечить, но нужна какая-то очень дорогая операция. Денег у меня нет, а эти двое сказали, что все расходы оплатит их ведомство. Из специального фонда. Вот так. А что они обещали тебе?

Гектор в двух словах описал случившееся с Лидкой. Трубецкой слушал внимательно. Когда Гектор закончил рассказ, он вздохнул:

– Да, история, конечно, пренеприятная, но могу тебя утешить. Скорее всего этот сбитый человек жив. Или же он никому не нужен.

– С чего ты взял?

– А с того, что твою дочь никто не ищет.

– Ты уверен?

– Думаю, милиции не составило бы труда найти машину профессорского отпрыска. При наличии свидетеля они бы это сделали за час-два. Раз до сих пор не пришли, скорее всего и не придут, но выяснять это в милиции я тебе не советую. Если твоя дочь придет к ним сама, они в нее вцепятся двумя руками. Как-никак жирная галочка в отчете.

– Черт… – Гектор даже засмеялся от облегчения. – Надо же… Ты себе даже представить не можешь, какой камень у меня с души свалился.

– Почему же, очень даже могу. У тебя прежний голос. Как утром. – Трубецкой вздохнул: – Если бы и мою проблему можно было решить так же просто. Ладно. – Он мгновенно перешел на деловой, собранный тон: – Что делаем дальше?

– Встречаемся сегодня в четыре на Пушкинской, в сквере у «России».

– Я буду.

– До встречи.

– До встречи.

Гектор нажал на рычаг и улыбнулся с непередаваемым облегчением, затем набрал номер Вальки.

Секретарша, услышав просьбу позвать Валентина к телефону, отчего-то замялась и спросила, кто звонит. Уточнив фамилию, девица тяжело вздохнула и сообщила:

– К сожалению, я не могу позвать Валентина Аркадьевича… Дело в том, что… Даже не знаю, как и сказать… Валентин Аркадьевич сегодня утром погиб…

* * *

– Жукут? Борька, что ль? – Мускулистый, коротко стриженный мужик, облаченный в корейский спортивный костюм, подумал и кивнул: – А я-то думаю, что за «Семеныч» такой. У нас тут просто, по именам. Так Борька уже с неделю не появляется. Как-то утром заскакивал. Но по утрам работы у нас не много, вот ему и дали «без сохранения». А в чем дело-то?

– Вы уверены, что он не появлялся неделю? – вкрадчиво поинтересовался Молчун.

– Конечно, уверен.

– А вы подумайте, подумайте.

– Да чего тут думать. Говорю вам: неделю его не было. В прошлый понедельник прибежал, глаза заполошные, аж трясется от возбуждения. Точно уж и не помню, что он тут боронил, но что-то насчет квартиры. Мол, дело ему какое-то обломилось, и, мол, если выгорит – у него свой угол образуется. – Мускулистый подумал еще секунду и добавил: – Да, точно. Из-за этого дела он «за свой счет» и взял! Но его тоже можно понять. Мужику, почитай, сороковка, а он все по чужим хатам кантуется. Как цыган. Ни пос…ть спокойно, ни потрахаться.

– А разве Борис не с женой живет? – приятно улыбнулся Перс. – Он вроде говорил, что вместе с Алевтиной на Парковой прописан.

– Да прописан-то, конечно, прописан, – неприятно усмехнулся мускулистый. – Но ты ж знаешь, какими суками бабы бывают. Борька с ней как развелся, так и все, взъелась. Ты прикинь, морду ему била, как дитю! Борьке! Ну не смех, а? Вообще-то, по-хорошему, он бы поднес ей разок, глядишь, и начала бы эта стервоза его уважать. Я уж говорил ему, так ведь нет. «Сам знаю, сам знаю»… Вот и дознался. Вытурила его Алевтина с квартиры. С тех пор и мыкается, бедолага. Так если вы друзья Борькины, сами, наверное, в курсе, – спохватился мускулистый. – Вы ведь друзья, так?

Перед ним стояли двое «накачанных» парней лет тридцати пяти – сорока. Оба с дорогими, явно салонными прическами, в дорогих костюмах, аккуратных рубашечках и при галстуках. Обувь тоже не из дешевых. Как-то не вязались эти двое с тихим, застенчивым, совершенно незаметным в компании Борькой Жукутом. Не того полета птицы. Один – тот, что повыше, – выглядел, как киношный герой-супермен, и даже отдаленно напоминал Тимоти Далтона, а вот внешность второго оставляла, что называется, желать… Глядя на Молчуна, мускулистый спортсмен отчего-то постоянно набредал на мысль о «любимом оружии пролетариата, которого под ногами до фига валяется».

– Друзья, – подтвердил, улыбаясь, Молчун.

– Еще институтские, – не переставая улыбаться, пропел Перс. – Только мы с ним давно не виделись.

– Очень давно, – кивнул Молчун.

– Может быть, вы подскажете нам, как связаться с Борисом? – расплывался все шире Перс.

– А чего с ним связываться? Вечером подходите – он обязательно будет. Борька – парень ответственный. Отпуск-то у него вчера еще закончился. А тут с этим строго. За прогул – пинком да на улицу.

– Здесь, сами понимаете, для встречи старых друзей обстановка слишком…

– Официальная, – поддержал приятеля Молчун. – И потом, мы до вечера ждать не можем. У нас еще дел – во! – Он чиркнул ребром ладони себя по шее. Жест был неприятный. Многообещающий такой жест.

– Совершенно верно, – подтверди, Перс. – Дел у нас действительно очень много.

Спортсмен пожал плечами:

– Как знаете. Борька сейчас живет у Эдика Смирнова. Эдька-то переехал к жене, вот и пустил. Это в Строгино. Маршала Катукова, по-моему. Сейчас посмотрю. – Он полез в карман спортивных штанов, достал блокнотик, полистал. – Ага, вот. Точно. Катукова, тридцать два, квартира сто семнадцать. Телефон нужен?

– Еще бы, – ухмыльнулся Молчун. – Диктуйте.

Спортсмен продиктовал, спросил настороженно:

– Вы разве не будете записывать?

– У меня хорошая память, – ответил Перс. – Я запомню.

* * *

Звонок Гуревича застал Сергея уже на работе, и тот пожалел, что Юра не позвонил немного раньше, домой. Не пришлось бы лишний раз мелькать перед начальством. С другой стороны, волка ноги кормят. Одна незадача: Леня умотал с самого утра в паспортный стол и канул, словно утопленник в колодце.

– Сергей? – вещала тем временем зычно трубка. – Это Юра. Сергей, сейчас же собирайся и подходи к «Людмиле». Я за тобой заеду.

– Хорошо, хорошо, – отвечал Сергей, усиленно вытягивая шею в надежде выглянуть в коридор и увидеть, не стоит ли там кто, не подслушивает ли.

Где как, а в их отделении работа «на дядю» воспринималась не в качестве сотрудничества, а в качестве попытки измены Родине и каралась наотмашь, в соответствии с российским законодательством. Проходили сии мероприятия под девизом: а не заклеймить ли нам, братцы, ренегата августейше-начальственным презрением? А скажем-ка ему свое брезгливое «фи». Петров, как ты мог?… Уходи, мы тебя больше не любим! С другой стороны, если удавалось «припахать» по своим делам какого-нибудь лопуха со стороны, это котировалось на уровне национального героизма и лежало в одной плоскости с подвигом Александра Матросова: закрыл пулеметную амбразуру телами деда и брата.

– Сергей, ты меня слышишь? – вопрошал Юра. Глас затерявшегося в пустыне Моисея.

– Слышу, – отвечал Сергей. Он как раз завидел в коридоре Леню и усиленно замахал рукой: эскадро-он, в галоп! – На Садовом! Ты через сколько подъедешь?

– Через десять минут, – пообещал Юра. – У тебя там проблемы? Давай я начальство напрягу?

– Не стоит. Через десять минут у «Людмилы».

– Лады. – Юра повесил трубку.

На Садовом, как всегда, столпотворение. Привокзальные магазины отчего-то и по сей день притягивают залетных провинциалов словно магнит, хотя пора голодно-бронебойного дефицита давно канула в Лету. Они даже в будний день больше напоминают душегубки, нежели магазины. Народу – не протолкнуться. Кто-то старательно, словно корсар в страшной абордажной атаке, прет вперед, оттирая стоящих рядом; других, наоборот, выдавливают, будто пасту «Колгейт» из тюбика; третьи, задержав дыхание, выбираются сами, увешанные свертками и сверточками. Перед магазином, на тротуаре, водоворот. Толкаются, мнут друг другу бока, самые ловкие проскальзывают между, а те, что еще ловчее, умудряются, проскользнув между, разжиться каким-нибудь сувениром. Например, пухлым бумажником. И над всей этой бестолковой, как беспробудное пьянство, суетой висит бензиновый день. Серый настолько, что и неба-то за ним не видно. Только тусклое, холодного копчения солнце уныло болтается на фоне ватного смога, словно съеденный временем пятак.

Леня, с интересом наблюдавший за прохожими, вздохнул и поделился давней, мучающей его печалью:

– Я в такие магазины не хожу. Живу рядом, а все равно не хожу. Боюсь.

Сергей пожал плечами. Кому как. Личное дело. Может быть, иногда и полезно вместо зарядки.

У бровки тротуара притормозила бежевая «трешка», слегка заляпанная дорожной грязью. За рулем сидел давешний знакомец Женя, на соседнем сиденье устроился Юра. Оба в кожаных куртках, зеленых штанах, модных туфлях. На Жене фасонистая фуражечка-«жириновка». Еще бы цепи золотые на шею да пальцы «растопырочкой» сделать – и все. Сергей посмотрел по сторонам и заметил еще, по крайней мере, две машины: синий «Москвич-2141» и старенькое, замурзанное такси – «Волгу», как и положено, жуткого, варварски-салатового цвета. В обеих машинах по четыре пассажира. Плюс водители. Итого, вместе с Сергеем и Леней, четырнадцать человек. Ну что же, совсем неплохо. Совсем. Сергей открыл дверцу, полез в салон. Стажер застенчиво забрался следом. Аккуратно прикрыл дверь. «Трешка» мгновенно взяла с места и покатила в сторону «Новороссийска».

– Привет, – поздоровался Юра. – У меня две новости. Одна плохая, вторая еще хуже. С какой начнем?

– С той, что еще хуже, – пробормотал Сергей.

– Хорошо. Так вот. Жнец знает, что за ним охотятся.

Сергей повел плечом:

– Юра, ты это называешь новостью? Да твою новость не слышали разве что подмосковные собаки.

– Ты не понял. Жнец знает о нас. Сегодня ночью неустановленной группой было совершено нападение на коттедж. Это первое. Второе: охранное агентство с сегодняшнего утра прекратило свою деятельность. Все. Офис пуст, как «послужной список» девственницы. За одну ночь они вывезли всю документацию. Мебель, правда, оставили. Нам в подарок, надо думать. Причем наблюдатели так ничего и не поняли. Они сказали, что ни один из охранников даже словом о бегстве не обмолвился. Смекаешь, к чему я?

– Они знали, что их записывают, – ответил спокойно Сергей.

– Вот именно. У Жнеца есть источники информации среди наших.

– Было бы странным, если бы у него их не было, – пробурчал Сергей. – Ты же сам говорил, что у него все схвачено.

– Но об этой операции в МВД знаем только мы и самый главный дяденька-начальник, – возразил Юра. – Стукач либо сидит в ГУО, либо среди нас. Полагаю, вернее первое. Ребят я отбирал сам.

– И что ты намерен делать? – поинтересовался Сергей.

– То же, что и раньше. Охота началась. Мы сели этому парню на «хвост». Теперь только вперед. Отступать, как в штыковой, нельзя. Но при общей поганости новостей есть одна весьма приятная.

– Какая же?

– Наш наблюдатель успел сфотографировать ребят, которые «сработали» коттедж. На снимках их пятеро, но позднее к ним присоединился еще один. Стало быть, шестеро, а может быть, семеро, если кто-нибудь остался караулить у развилки. В основном видны только спины, даже фигур не разобрать, однако есть кадры, где кое-кто из этих ребят стоит лицом. Вот, посмотри. – Юра протянул несколько черно-белых снимков.

Сергей принялся перебирать их. Леня придвинулся ближе, озадаченно засопел в плечо. Коттедж. Общий план. Темные фигуры в дождевиках, четко различимые на фоне яркого пятна света. Двое прикрывают, остальные копают. Зачем? Ага, на втором снимке уже понятно, зачем копали. Столб. Дальше. Самое интересное. Двое грабителей у ворот. Лица видны отчетливо, как на художественном фотопортрете. Первый, широкоплечий губошлеп, похожий на головастика, стоит, повернувшись к воротам, второй – высокий, худощавый – что-то говорит напарнику. Оба скинули капюшоны, чтобы слышать друг друга. Видимо, дождь заглушал голоса.

– Этот снимок получен при помощи телескопической насадки, – пояснил Юра. – Потом в коттедже погас свет, а для аппаратуры ночного видения расстояние оказалось слишком большим. «Зерно» очень крупное. Лиц совсем не видно, как ни старайся. Эти парни отрубили генератор, а это означает, что они имели самую полную информацию о планировке коттеджа, о системах сигнализации и источниках питания. Их навели, это факт. Надо только понять, кто и с какой целью. По рапорту наблюдателя, они находились в доме больше двух часов. А дальше самое странное. Из шестерых ушли только четверо. Двое же так и остались в коттедже. Больше наблюдатель их не видел.

– Думаешь, убийство? – прищурился Сергей.

– Ничего другого на ум не приходит. Группа проникла в дом нелегально, а значит, приехавшие утром охранники и хозяева должны были бы отреагировать на пребывание в коттедже двоих посторонних, однако никакой адекватной реакции не последовало. Впрочем, мы скоро выясним, что же произошло на самом деле.

– Каким образом?

– Нам удалось установить личности той парочки, которую запечатлел наблюдатель.

– Так быстро?

– Знаешь, ГУО – это тебе не адресный стол. Там все делается не просто быстро, а моментально.

– И кто же они?

– Первый – тот, что пониже, – Жукут Борис Семенович, бывший штангист, ныне тренер по бодибилдингу. Работает в «Динамо». Проживает у приятеля по работе. Адрес известен. Второй – Руденко Вячеслав Андреевич, спортивная стрельба из арбалета. Постоянного места работы нет. Перебивается случайными заработками. За последние пять лет три раза менял квартиру с большей на меньшую. С доплатой, разумеется. Сейчас проживает в Измайлове. Мы послали двоих парней. Они присмотрят за ним, если что.

– Спортсмены… – пробормотал Сергей. – Мой агент говорил, что Жнец набирает спортсменов для работы. Он сам спортсмен и отбирает спортсменов. Точно, на вокзале Корсак передал Буче список кандидатур, которых планировалось задействовать в операции. Жнец их знал раньше.

– А для чего Жнецу тайно лезть туда, куда он может войти явно? – спросил озадаченно Женя.

– Не знаю. Может быть, ему надо было что-то скрыть? Или украсть втайне от своих собратьев. Где удобнее всего спрятать песчинку? На пляже. А каплю?

– В море, – ответил Юра. – Может быть, ты и прав. Очень может быть.

– Ладно, будем надеяться, что эти двое – Жукут и Руденко – прояснят ситуацию.

Сергей посмотрел в окно. «Трешка» сворачивала с Садового на Тверскую у площади Маяковского.

– Мы куда?

– В Строгино, к Жукуту. Он, похоже, самый спокойный. С ним будет попроще, – ответил Юра и отвернулся. Несколько минут он молчал, затем усмехнулся и произнес тихо: – Значит, говоришь, на пляже?

* * *

Жукут проснулся от настойчивого и нервного телефонного звонка. Не вставая с раскладушки и не открывая глаз, он протянул руку, нащупал трубку.

– Алло! – выдохнул сипло спросонья. – Алло!

– Добрый день. Это квартира Смирновых? – поинтересовался приятный, бархатисто-мягкий мужской голос. – Я не ошибся?

– Да нет, не ошиблись. Но их сейчас нет. Они на той квартире.

– Вот как? Эдик у жены?

– Да. Но если он вам очень нужен, я могу дать номер телефона, – предложил Жукут, думая о том, что, если незнакомец ответит утвердительно, придется выбираться из-под теплого одеяла и искать номер. Честно говоря, не хотелось. Хотелось спать.