Текст книги "Передряга"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

Даже наши „знакомые“ – любители беляшей и интеллигентный бородач – снялись с места и пошли к стоянке».

* * *

Стук повторился. Шмель запустил руку под куртку, достал пистолет с глушителем, который постоянно носил с собой как раз на подобный случай, не оборачиваясь, сказал негромко:

– Войдите.

В кабинет вошла молоденькая девица, – очевидно, секретарша, – остановилась изумлённо на пороге, оглядываясь.

– А где… Арсений Петрович? – спросила она.

– Встречается с итальянцами, – коротко ответил Шмель.

– А вы кто?

– Я-то? – Снайпер одним движением большого пальца взвел курок пистолета. – Дверь закройте, пожалуйста.

– Что? – не поняла девушка.

– Дверь, пожалуйста, закройте.

Она прикрыла створку, и тогда Шмель, резко повернувшись, спустил курок. Пуля попала девице в грудь. Секретарша отшатнулась, схватилась руками за франтоватый жакет, набухающий кровью, а уже через секунду повалилась на пол. Ковер заглушил звук падения.

Шмель бросил пистолет и вновь приник к прицелу.

Он опаздывал…

* * *

А в здании вокзала фотограф оживлённо щёлкал затвором камеры, приговаривая себе под нос:

– Класс! Просто класс! Вот это будут снимочки!

Он просто не мог сдерживать обуревавших его эмоций.

* * *

– Ну, что ты надумал? – спросил Андрей. – Идёшь? Или остаёшься?

– Так ведь от тебя иначе не отвяжешься, – хмыкнул тот. – Пошли.

– Бери сумку, – кивнул Андрей. – Бери, бери. Найди свободную ячейку.

– Да есть тут свободная. – Тонколицый набрал код, открыл дверцу. – Я должен был в неё деньги переложить и выйти налегке.

– А теперь мы положим в нее часть акций. Давай.

Андрей вытаскивал из баула стопки сертификатов и бросал их в ячейку. Переложив около двухсот штук, установил код, закрыл дверцу.

– Достаточно.

– Зачем они тебе? – полюбопытствовал Тонколицый.

– Для статьи в газете понадобятся доказательства.

– Тебе виднее, – заметил Тонколицый и усмехнулся.

Андрей взвалил сумку на плечо и вышел в проход, обернулся.

– Пойдём.

– Как скажешь.

Они зашагали между стоек к выходу. Отсюда просматривалась почти треть зала. Андрей внутренне напрягся. Один из фээсбэшников толкнул второго локтем. Оба уставились на идущую парочку, а Андрей смотрел на них. На ходу он вытащил из сумки пачку сертификатов и швырнул ее вверх. Золотисто-розовые плотные листы рассыпались над их головами словно праздничный фейерверк. Один из фээсбэшников наклонил голову и что-то сказал в рацию. Лицо у него было довольно растерянным. Андрей бросил еще одну пачку акций. Люди вокруг смотрели, как толстые стопки распадаются в воздухе на отдельные листы и, кружась, опускаются на пол. Гул голосов мгновенно стих. В зале наступила тишина. Андрей скользнул взглядом по толпе и заметил Макса. Тот с окаменевшим лицом говорил что-то двоим товарищам.

Третья пачка взлетела вверх. Пол был усыпан розовым ковром. Фээсбэшники озирались. Они не могли стрелять, потому что все, кто находился в зале, смотрели на странную пару, расшвыривающую акции. И вдруг немота прорвалась ропотом. Едва различимый вначале, он быстро набирал силу. Кто-то шагнул вперёд. И тут же стоящий рядом тоже сделал шаг. Затем третий, четвертый, и вот уже несколько сотен человек, расталкивая друг друга, побежали к камерам хранения. Андрей же швырял все новые и новые стопки бумаг. Под конец он поднял опустевшую до половины сумку и подкинул её вверх. Розово-жёлтый дождь обрушился на головы толпы. Люди вытягивали руки, ловя сертификаты на лету. В кутерьме фээсбэшники потеряли Андрея и Тонколицего. Они приподнимались на цыпочки, отчаянно крутили головами, но те как сквозь землю провалились. Наконец, отчаясь увидеть что-либо в такой толчее, оба спецслужбиста выхватили оружие, врубились в толпу, распихивая путающихся под ногами людей и озираясь.

Макс тоже выискивал взглядом своего недавнего знакомца. Ему повезло больше. Он увидел, как Андрей и Тонколицый, пригнувшись, проскользнули за эскалатор, укрывшись от фзэсбэшников. Когда же те пошли вперед, беглецы во весь дух помчались к входу в метро.

Макс отвернулся, будто ничего не замечая. Двое его товарищей поспешили «на помощь» коллегам из «конторы». Они тоже «ничего не увидели». Да и мудрено ли? Столько народу вокруг.

Андрей и Тонколицый скатились по эскалатору и вбежали в вагон поезда. Остановились, переводя дыхание. Тонколицый прищурился, выдохнул, оттопырив нижнюю губу, пробормотал:

– А ты мастак, как я погляжу. Тоже из наших?

– Из каких это «ваших»?

– Из «конторы».

– Нет. Я из другого ведомства.

– МВД? Понятно. С вашим братом больше всего хлопот. – Тонколицый улыбнулся. – И куда мы теперь направляемся?

– В газету.

– А-а-а. Ну, поехали в газету. Только есть одна загвоздка, парень.

– Какая ещё загвоздка? – не понял Андрей

– Дело в том, друг, что я вряд ли смогу быть тебе чем-то полезен. Мы акций не крали.

– Как не крали?

Сказать, что Андрей был изумлен, – значит, не сказать ничего. Он был раздавлен.

– Очень просто, – усмехнулся Тонколицый. – Не крали – и всё. Нас наняли, чтобы украсть БУМАГИ.

– Но ведь там были акции?

– Это ты так думаешь. И я так думаю. Но мы можем думать всё, что нам угодно. Слушай меня внимательно. Акции спёрли другие ребята. Половчее нас. Когда мы пришли, бумаг в квартире уже почти не было. Нам досталась лишь одна сумка. А всего таких сумок было четыре. Посредник говорил. Но только кто подтвердит, что речь шла именно об акциях? Нет, пойдем в газету, я не отказываюсь. Но, допустим, я расскажу, что нас наняли, чтобы влезть в квартиру и украсть бумаги. А дальше? Ты предъявишь две сотни акций как подтверждение твоей правоты? А «контора» заявит, что как раз эти-то две сотни и были украдены неделю назад у одного из акционеров. Из машины. А остальные находятся у владельцев. И что ты сделаешь дальше? Ну ладно, положим, нам даже удастся убедить всех, что эти сертификаты были похищены из квартиры. «Контора» же заявит, дескать, один богатый дяденька продавал две сотни акций другому богатому дяденьке. Почему в квартире? Да кто же их, богатых, разберет? У них свои причуды. Продавали и водку пили. Попутно. Это не криминал. Тебе нужен реальный похититель акций – вот что я скажу. Только человек, укравший бумаги, может подтвердить, сколько их было на самом деле. Двести акций – это одно. А десять тысяч – совсем другое. Правда, им и это глаза не разъест, но все-таки. А еще лучше найти заказчика. Вот это было бы действительно да.

Андрей вдруг вспомнил фрагмент записи. Старик и мальчишка. Вторая группа. Вторая…

– Ты знаешь, кто мог украсть бумаги?

– Пётр говорил…

– Кто такой Пётр? – перебил Андрей. – Пётр Колесов?

– Он самый. Так вот, Пётр сказал, что акции спёрли двое его парней и девчонка. Одного, Олега, он видел собственными глазами, когда тот уезжал от дома на мусоровозке. Второго зовут Иван. А имени женщины я не знаю.

– Зато я знаю, – сказал Андрей задумчиво.

– А ты знаешь, о чём я думаю? – спросил серьезно Тонколицый.

– О чём?

– Откуда взялись эти бумаги в камере хранения? И куда же всё-таки делись доллары, мать их?

Сойдя с эскалатора, Константин Георгиевич остановился. На него словно напал столбняк, Он стоял и смотрел, как сотня людей собирает с пола акции. Его акции.

– Сволочи… – прошептал Константин Георгиевич серыми от напряжения губами. – Сволочи, твари, суки! – Впрочем, он быстро взял себя в руки. Повернулся к охране. – Забираем остальные бумаги и уходим. А этих тварей я потом найду. Я их… Я им…

Он не думал о том, что в ячейке лежит еще половина акций, суммарная стоимость которых намного превышает сумму выкупа. Он думал о деньгах потерянных. Причем думал с такой злобой, словно эти деньги были вырваны у него изо рта.

С трудом пробившись к камерам хранения, Константин Георгиевич отыскал нужную ячейку и, тщательно сверяясь с запиской, набрал код. Дверца открылась. В ячейке стояла сумка, набитая так, что бока оттопыривались. Константин Георгиевич кивнул одному, из охранников:

– Забери сумку. Пошли.

Дюжий молодец подхватил баул, и они зашагали к выходу. Константин Георгиевич отпихивал путающихся под ногами людей, матерился громко и яростно. Как он ненавидел всю эту шваль! Идиоты безмозглые, готовы глотки друг другу перегрызть…

Они ступили на эскалатор и поднялись на первый этаж. Стоявшие до сих пор внизу Макс вместе с двумя коллегами тоже зашагали к эскалатору. Спокойно, не торопясь. Они всего лишь выполняли функцию заслона.

Константин Георгиевич гордо, не глядя по сторонам, вышел на стоянку и направился к машине. За его спиной, отгороженная толстым стеклом, надрывалась щелканьем фотокамера. До «Линкольна» оставался всего один шаг, когда со всех сторон словно призраки из тьмы появились крепкие ребята в штатском. Один из охранников попробовал продемонстрировать пару приемов карате и тут же улегся лицом в пыль, придавленный коленом между лопаток. Второго грохнули физиономией о капот «Таункара», ткнули пистолетом в затылок, чтобы охолонул маленько. Остальных распластали у машины – ноги в стороны, руки на голове. Фролов повернулся, спросил холодно:

– В чём дело, товарищи?

К нему шагнул невысокий кряжистый мужчина в мешковатом плаще. Отутюженный костюм сидел на фээсбэшнике, как на вешалке.

– Полковник Маков, – представился мужчина.

– В чем дело, полковник? – Голос Фролова начал набирать силу и наливаться возмущением. – Что вы себе позволяете? Эти люди, – он указал на плененных охранников, – мои помощники. Вам известно, кто я?

– Известно, Константин Георгиевич. И давайте обойдёмся без крика, ладно? Через десять минут вас отпустят.

В это время на другом конце стоянки хлопнул выстрел. Маков быстро обернулся.

* * *

«Фролова скрутили мгновенно. Я даже глазом не успел моргнуть. Вообще-то мне доводилось пару раз видеть подобные штуки по телевизору, но оперативная видеохроника – это одно, а наблюдать воочию – совсем другое.

– Хорошо работают, – оценил Сергей Борисович.

По его тону я догадался: мафиозо был бы куда больше доволен, если бы Фролову удалось скрыться.

Однако в тот момент меня больше занимало другое – Пётр и его приятель, оставшиеся в машине. Как только фээсбэшники побежали к „Линкольну“, оба такси резко прибавили газу и, подлетев к пикапу, попытались заблокировать его с двух сторон. Одна машина, развернувшись на сорок пять градусов, перекрыла дорогу спереди, но, прежде чем вторая успела повторить этот нехитрый маневр, человек, сидевший за рулем „четверки“, дал задний ход. Пикап ударил такси в правое переднее крыло, и празднично желтый „Москвич“ развернуло почти на сто восемьдесят градусов. Завизжали тормозные колодки. Дверцы обоих такси синхронно распахнулись, и из салонов выскочило человек шесть. Все в штатском и с оружием в руках. Пикап ни на секунду не сбросил скорость. Наоборот, понёсся ещё быстрее. Водитель сориентировался мгновенно. Он собирался выехать на Земляной вал с противоположной стороны стоянки.

– Ух ты! – пробормотал Сергей Борисович. – Крепкие парни. Этих просто так не возьмешь. Это им не рыба-Фролов. Тут дело серьезное. – Он покосился на меня, кивнул: – Учись. Они тоже из… животных.

Я его не слышал, завороженно наблюдая за происходящим. На мгновение у меня возникло ощущение, что я смотрю кино на экране лобовика. Так все было… красиво, если здесь уместно это слово. Да, чертовски красиво! Казалось, ещё немного – и пикап вырвется за оцепление, однако человек, планировавший операцию, предусмотрел подобное развитие событий и подстраховался. Наперерез пикапу, перегораживая дорожку, выкатились две „Волги“. Тяжелые машины. „Жигулю“ их не столкнуть.

Люди, направлявшиеся к стоянке такси, кинулись врассыпную, бросив на дороге несколько сумок и здоровый пластиковый чемодан. Пикап проехал прямо по нему, оставив на лопнувшей крышке чёткий след протектора. На асфальт посыпались мужские рубашки. Высунул кончик змеиного языка темный полосатый галстук.

Один из пассажиров пикапа поднял оружие и нажал на курок. Лобовое стекло „четверки“ покрылось сетью трещин. Машина вильнула, ударилась багажником в ограждение и остановилась. Из салона, зажимая рукой грудь, вывалился Киноактёр. С другой стороны выскочил Петр. Его-то я узнал сразу. Очевидно, Киноактер не был ранен, просто ударился о приборную панель. Он выхватил из-под плаща автомат. Короткий „узи“. Пётр тоже достал оружие, но повернулся спиной в другую сторону. Таким образом, они вдвоем контролировали все окружающее пространство.

Фролов шагнул вперед, с интересом глядя на „взломщиков“.

– Никому не двигаться, падлы! – заорал Киноактёр, обводя безумным взглядом собравшихся на стоянке фээсбэпшиков.

Пассажиры такси остановились. Они не просто встали, а словно замерли на бегу. Как будто остановили кадр у кинопленки.

– Спокойно, ребята, спокойно, – крикнул кряжистый в мешковатом костюме и сделал шаг вперед. – Давайте поговорим. Все обсудим. Спокойно, без нервов и крика. Стоянка блокирована моими людь…

– Заткни фонтан! – рявкнул Киноактер. – В случае чего ты помрешь первым. Понял? Это я тебе обещаю. А если кто рыпнется – полосну очередью но окнам вокзала. Там народу до хрена. Одного-двоих да положу.

Фролов сделал, еще шаг, и полковник, повернувшись к нему, предупредил без особой приязни в голосе:

– Константин Георгиевич, отойдите за машину».

* * *

Теперь Шмель видел жертву отчётливо. Описание соответствовало идеально. Снайперу показалось, что он даже разглядел лицо человека. Шмель медленно и осторожно потянул спусковой крючок. На такой дистанции любой, даже самый незначительный толчок может отправить пулю на полметра в сторону. Этого нельзя допустить. Отдача резко толкнула Шмеля в плечо. Но за мгновение до выстрела он понял, что попал. У жертвы оставалось полторы секунды жизни. Полторы секунды, за которые пуля пролетит расстояние от кончика ствола до середины груди. Шмель продолжал наблюдать.

Когда человека отбросило назад, снайпер улыбнулся и, выпрямившись, начал складывать ружьё.

* * *

– Ну-ну, парни. – Маков шагнул ближе и поднял руки открытыми ладонями к похитителям. Это был момент триумфа. Он делал НАСТОЯЩУЮ работу. Ту, которую всегда должен был делать. Не поручение пузатых важных дядечек, а серьёзная схватка. – Давайте без глупостей. Никто не хочет вам плохого. Опустите оружие и поговорим. Бах!

– «Я вздрогнул. В груди Петра словно взорвалась крохотная граната, выбив из плоти облачко розовых брызг. Полковник раскрыл от удивления рот. Фролов шарахнулся за машину и присел на корточки.

– Снайпер, – оценил Сергей Борисович. – Откуда стрелял, стервец? – Он пригнулся пониже, вглядываясь в окна зданий, наконец хмыкнул: – Неужели из МПС? Тут ведь километра полтора, не меньше. Силен парень. Профессионал.

А я смотрел, как падает мой бывший компаньон. Сперва он ударился о борт „жигуля“, затем у него подломилась одна нога. Пётр опустился на колено, качнулся и упал к ногам „мешковатого костюма“. И тогда Киноактер, заорав то ли от ужаса, то ли от ярости что-то нечленораздельное, повернулся к „мешковатому“ и нажал на курок. Того силой удара опрокинуло на капот „Линкольна“. Оставляя на белой эмали смазанную темно-красную полосу, „костюм“ сполз на асфальт. А Киноактер уже разворачивался, намереваясь полоснуть по огромным стеклам вокзала. И отхлынула толпа любопытных, ломанулась, давя друг друга, к соседнему залу. Самые сообразительные же попадали плашмя на пол, закрывая собой детей и женщин.

И тогда все, кто был на стоянке, принялись палить в Киноактера. Тот буквально скрылся в вихре свинца. Тело его разлеталось клочьями. А он все не падал. Стоял и орал, раскинув руки и подняв голову к небу. То ли пули ею держали, то ли очень сильный человек попался. Но зрелище было ужасным.

* * *

Вы видели когда-нибудь первую часть копполовского „Крёстного отца“? Сцену убийства Санни помните? Тогда вы должны понимать, о чем я. Но… Знаете, что я подумал в ту секунду? Наверное, именно так и должно умирать сильное ЖИВОТНОЕ. Стоя, выкрикивая проклятия. Это был момент, когда я окончательно утвердился в страшненькой мысли: мафиозо прав. ЖИВОТНОЕ, как бы оно ни выглядело, всё-таки сильнее ЧЕЛОВЕКА.

* * *

В мгновение ока и человек, и пикап превратились в решето. Пули вышибли все стекла и выстукивали сумасшедший ритм по дырявой жести. От Киноактера осталось только ужасное месиво. Жуткое подобие человеческой фигуры, каким-то чудом удерживающееся на ногах. И когда он все-таки упал, я буквально услышал вздох облегчения, прокатившийся над стоянкой. И понял: вся эта ватага испугалась. По-настоящему испугалась. И подходили к уже упавшему осторожно, бочком, выставив оружие перед собой, словно боялись, что вскочит он сейчас и начнет рвать их зубами. Хотя чего было бояться? На нем живого места не осталось.

– Крепкий парнишка попался, – раздумчиво заявил Сергей Борисович, и в голосе его прозвучало неподдельное уважение.

– Поехали, – сказал я. – Ей-Богу, самое время убираться отсюда. Сил больше нет на это смотреть.

– Пока рано.

Мафиозо наблюдал за фээсбэшниками. Они кучей собрались вокруг пикапа, стояли, обсуждая что-то. Я заметил, как один из них пнул мертвого Петра ногой. Слегка так, в плечо. Противно. Кто-то опустился над телом „мешковатого“. А двое, по виду постарше и поглавнее остальных, отошли в сторону, поставили сумку на капот одной из „Волг“. Открыли „молнию“. Переглянулись.

– Вот теперь поехали, – сказал мафиозо и начал сдавать машину назад, в Сыромятнический переулок.

Не прошло и пяти минут, а „БМВ“ уже летел по Садовому кольцу в сторону Сухаревки.

– Что ты там увидел? – спросил я.

– Акции, – ответил мафиозо спокойно. – В сумке были акции, – и, выдержав небольшую паузу, добавил: – А ты обратил внимание, что Бори-то Олялина с Фроловым не было?»

* * *

Шмель упаковал оружие в сумку. Затем оттащил тело секретарши за стол и вышел из кабинета. Коридор был пуст. Шмелю везло.

На первом этаже он вернул пропуск охраннику.

– Уже всё вымыл? – удивился тот.

– Нет, командир. – Шмель усмехнулся криво. – Действительно, диспетчер ошибся. Вернусь в контору, задам жару. Охота была концы мерить.

– Я же говорил, – понимающе хмыкнул охранник.

– Да, говорил, – подтвердил Шмель. – Надо было тебя послушать и сразу оглобли заворачивать. Столько времени потерял. Ладно, командир, помчусь я. Счастливо.

– И тебе, – улыбнулся тот.

Шмель толкнул тяжелую дверь и спокойно вышел на улицу.

* * *

Андрей и Тонколицый огляделись. Уже здесь, у метро, народу толклось порядком. Всероссийский выставочный комплекс, самый огромный базар страны, притягивает словно магнит и москвичей, и приезжих. Из палаток неслась музыка. Дикая какофония звуков. Со всех сторон. Вкусно пахло съестным. В ближайшем ларьке Андрей купил пару беляшей и проглотил их с большим аппетитом. Хоть голод заглушил чуть-чуть.

Тонколицый наблюдал за ним серьезно, без улыбки. Андрей спохватился.

– Тебе купить пирожков?

– Спасибо, не стоит. Мы утром в ресторане перекусили, – ответил тот с легкой насмешкой. – Лучше скажи, что ты собираешься делать?

– Сейчас поедем на телевидение.

– Зачем?

– Пленку посмотрим. Схемку набросаем. Кто, откуда, куда. Устраивает такая программа?

Тонколицый пожал плечами.

– Ты у нас главный, тебе и сдавать.

– Только сначала я в газету позвоню.

– Кому?

– Фотографу одному.

– Ты уверен, что он не «стучит»? «Контора» своих людишек везде имеет, ты учти.

– Не «стучит», – ответил Андрей резко.

Ему самому мысль о «наушниках» почему-то до сих пор в голову не пришла. Оставалось только перекреститься в душе, что, позвонив в газету, он попал не на «стукача». Иначе, пожалуй, не стоял бы сейчас здесь, а валялся бы в вокзальном сортире или под платформой с пулевой дырой в голове.

Он купил пару жетонов, зашел в телефонную будку, набрал номер. Фотограф, к счастью, уже пришел. Услышав знакомый голос, он завопил во все горло с пулеметной скоростью:

– Старик, там такое было! Материал привез – на вес золота.

– Погоди…

– Да чего там годить, старик! Это не просто бомба! Это водородная бомба! Ураган, старик! А ты куда пропал? Я тебя по всему вокзалу искал, а ты умчался, даже не предупредил.

– Погоди. Фролова взяли?

– Взяли, взяли. И тех двоих, в пикапе которые заявились, обоих ухайдокали. А вот третьего упустили. Но, старик, я такие снимки потрясные сделал – закачаешься.

– Да погоди ты! Что значит «ухайдокали»? Застрелили, что ли?

– Ну да. Я и говорю. Старик…

– Да помолчи же ты хоть минуту-то, Господи! Кто их убил?

– Первому в грудь попали. Снайпер, похоже. Только я так и не просек, откуда он стрелял. А второго – фээсбэшники. Слушай, из него прямо решето сделали. Лупили в двадцать стволов – хоть глаза закрывай. Страшно смотреть. Старик, я все снял. Подгребай, сам увидишь.

– Не сейчас. Может быть, завтра. Или послезавтра. Как с делами разберусь.

Фотограф сразу сник.

– Старик, завтра нельзя. Такой материал пропадёт. Его надо сегодня же в печать отправлять. Я уже плёнки проявил. Висят вот, сохнут. Старик, а сегодня никак?

– Слушай, я у вас в газете штатным корреспондентом не работаю. Мне жизнь надо спасать, а ты про погибающий материал «заправляешь». Я тебе вот зачем звоню. Скажи, а что за парень с грабителями в машине ехал? На заднем сиденье. Ты не в курсе случайно? Ты вроде бы говорил, что смотрел запись.

– Смотрел, да. А насчёт парня… Парень, парень… Ах, парень! Так бы сразу и сказал, старик. Все, вспомнил. У меня зрительная память знаешь какая?

– Кто это был? – рявкнул Андрей.

– Банкир! Такой молодой, да? Банкир. Сын этого Фролова. Про него еще в «Коммерсанте», по-моему, статья была. Или в «Деньгах»? Не помню точно, но выходила статья. В конце прошлого года.

– Значит, банкир и сын, так? Ладно. Спасибо. После позвоню.

– Старик! – завопил в трубку фотограф. – Только ты надолго не пропадай, иначе придется материал без твоего комментария давать, а я уже договорился…

– Хорошо. Пока. – Андрей повесил трубку, помотал головой. – Вот человек! Ты ему слово, он тебе десять.

– Бывает, – согласился Тонколицый. – Ну что, поехали?

* * *

«„БМВ“ остановился почти в том же месте, откуда мы начали свой путь сегодня утром.

Сергей Борисович выбрался из машины. Захлопнул дверь. Поправил пистолет за поясным ремнём.

– Пойдём, – кивнул он мне энергично.

Мы подошли к светофору, остановились, поджидая, пока включится зеленый свет. Я всё пытался осмыслить увиденное. Мысли роились в голове, и мне казалось, что, если собрать все известные факты и расставить их в правильном порядке, сложится полная картинка. Только вот как расставить эти факты, с чего начать, я не знал. С прихода в „Холодок“ Сергея Борисовича? С убийства Димки? С моего двенадцатичасового стояния в подъезде, пока в квартире шел процесс продажи акций? Или сразу прыгнуть дальше? Во вчера, например? Где отправная точка? Я вновь увидел Петра, стоящего на одном колене у пикапа в окружении сотрудников ФСБ. И вдруг меня словно громом ударило. Снайпер! Вот это и есть отправная точка! Ну конечно! Как же я сразу-то не сообразил, еще на стоянке! Откуда взялся снайпер? Зачем было кому-то стрелять в Петра? Зачем нанимать для этой цели снайпера?

Загорелся зеленый свет. Машины остановились. Мафиозо шагнул на мостовую, обернулся и хлопнул меня по руке.

– Иван, проснись. Я понимаю, что ты не выспался, но потерпи уж самую малость.

– Да, конечно, извини. – Я рванул вперед бодрой кавалерийской рысью и едва не угодил под машину.

Оказывается, успел снова зажечься красный. Завизжали тормоза. Водитель наклонился и постучал пальцем по виску.

– Ты о чём думаешь, а? – с досадой спросил Сергей Борисович.

– Это он, – сказал я.

– Кто он? Что он? Ты уж, будь любезен, выражайся понятнее.

– Твой Боря! Олялин! Он и есть заказчик! Он, а не Фролов.

– С чего ты взял? – прищурился мафиозо.

– Ну конечно, Господи! Поэтому-то он и не поехал сегодня на вокзал! Понимаешь? Он знал, что там ждёт ФСБ, и отправил Фролова на своей машине. Этот Боря мог разыгрывать любую комбинацию. С исполнителями он мог разговаривать от лица заказчика, а с Фроловым от лица исполнителей. Понимаешь? Скорее всего оставшиеся акции у него, Вторая группа уже передала ему бумаги. Я с самого начала не верил в двух заказчиков. А заказчик и в самом деле был только один. Боря. Он мог позвонить Фролову и передать ему часть акций на проверку! Если, по твоим словам, Фролов его слушал, то Боря Олялин мог, прости за выражение, „втюхивать“ ему то что нужно. Манипулировать, как душе угодно, под видом обеспечения безопасности. Он все рассчитал с самого начала и нанял две команды. Одна воровала акции, вторая убирала свидетелей. Вас. И эту вторую команду он решил подставить ФСБ, понимаешь? Вместе с Фроловым. Отправив утром Фролова, он садится в метро и тоже едет на вокзал. Там он забирает деньги, которые принес Фролов, а вместо них кладет пару сумок с акциями. Гениально просто. Понимаешь? ФСБ получает акции, заказчика и исполнителей сразу. Все. Работа закончена. Что бы Фролов ни говорил, ему никто не поверит. Факты же налицо. Все видели, как он вносил деньга и выносил акции. Финита! А то, что части акций недостает, так это издержки. Может быть, они сгорели во время взрыва. Может быть, ещё что-то. Таким образом, Боря Олялин получил часть акций и двадцать миллионов долларов.

– Откуда ты знаешь сумму? – вдруг подозрительно спросил мафиозо.

– Так ты же сам сказал, на вокзале, в машине. Забыл уже?

Признаться, в первую секунду я растерялся.

– И ты это все только что придумал?

– После того, как снайпер застрелил Петра. Зачем было его убивать? Да затем, что заказчик хотел быть уверен, что Пётр никому ни о чём не расскажет.

– О чём это „ни о чём“?

– Да ни о чем. Когда грабили квартиру, Петра в ней не было, так? Ты сам сказал, что его не видел.

– Ну да, не было.

– Вот. Значит, он был координатором. Но координатором не одной команды, а двух, понимаешь? Он работал в обеих командах! Пётр вполне мог отогнать машину подальше от дома, чтобы твои наблюдатели его не видели, и пересесть в мусоровозку. Затем, забрав бумаги, он перегрузил акции в свою машину и вернулся. А когда „взломщики“ вышли, он уже был на месте. Но потом Пётр подставил нас. Меня и Олега. „Взломщики“ бегам за нами, мы бегали от „взломщиков“, а у ФСБ складывалось ощущение, будто мы и есть похитители.

– Ну, раз уж ты у нас такой умный, может быть, скажешь, кто входил в первую команду?

– Думаю, что еще одного человека могу назвать.

– И кто же он?

– Олег.

– А это ты с чего взял?

– Во-первых, винты заглушки мусоропровода. Их мог ослабить только человек, побывавший в квартире. Олег или Дима. Второе: только Олег знал, где я стою. А водитель мусоровозки выбрался из кузова с противоположной стороны, чтобы я не мог увидеть его лицо, понимаешь? Он знал, что за ним наблюдают. Но поначалу я принял это за обычное совпадение. И потом, Олег поставил меня таким образом, чтобы я не видел его до тех пор, пока он сам не появится, понимаешь?

– Олег? – Сергей Борисович хмыкнул. – А ведь этот парень спас тебе жизнь.

„Поэтому и говорю, – захотелось сказать мне. – Был бы Олежка жив, я бы и рта не раскрыл“.

Как иногда странно работает мозг! Одна мысль тянет за собой другую. Срабатывают самые невероятные ассоциации. Они поворачивают поток мыслей, а следовательно, и воспоминаний. Я вдруг увидел Олега, стоящего на пороге комнаты с ружьем на согнутой руке. Он смотрит на меня и говорит: „В холодильнике колбаса есть“. На него падает свет настольной лампы, и от этого Олег не выглядит настороженным, а, даже наоборот, кажется спокойным и мирным. „Да мы тут… на одной квартире“. Квартире… квартире… Слова эхом звучали в ушах, а моя спина покрывалась холодным потом. „В „берлоге“?“ – „Откуда ты знаешь?“ – „Пётр её так называл…“ Из груди Петра выплескивается розоватое облачко, он отшатывается и ударяется спиной о пикап. „Как ты догадалась, что мы именно здесь?“. – „Вам некуда больше пойти…“ Олег перебрасывает ружье с руки на руку. Пётр опускается на колено, цепляясь одной рукой за борт пикапа, а второй закрывая рану на груди. „Сотрудников фирмы милиция начнёт проверять в первую очередь. Значит, и к твоему приятелю вы пойти не могли“. Все верно. Мы не могли пойти к Олежке, сотруднику фирмы. Но дело в том, что я ни разу не сказал Ирине, С КЕМ я. Она не могла знать, что мой напарник – СОТРУДНИК ФИРМЫ. Но сказано это было с такой уверенностью и естественностью, что я ни на секунду не усомнился в точности и ПРАВОМОЧНОСТИ подобной уверенности. Знать же про Олега Ирина могла только в одном случае: если она была третьим членом команды похитителей.

– Что такое? – спросил Сергей Борисович. – Ты чего такой бледный?

Я торопливо покачал головой.

– Н-нет, ничего. Все нормально. Просто голова закружилась.

– Понятно.

Пока мы разговаривали, светофор уже успел смениться раз пять, если не шесть. Мафиозо дождался, пока вновь загорится зеленый, и пробормотал многообещающе:

– Ну, пойдём, потолкуем с этим хитрым бычком.

Мы перебежали Садовое кольцо и направились к банку. Сергей Борисович шагал с такой целеустремленностью, что лично я на месте прохожих поостерегся бы вставать у него на пути. Вопреки моим ожиданиям, мы вошли не через главный, а через боковой вход. Мафиозо обернулся и буркнул:

– Если Фролов поехал на машине Бори, значит, Боря должен был уехать на машине Фролова, но фроловский „мерс“ на месте. Нам повезло. Сейчас выясним, кто, что и у кого заказывал.

Мы взбежали по коротенькой служебной лестнице и вошли в узкий коридорчик. И сразу же дорогу нам преградил охранник, вооруженный коротким автоматом. Приподняв подбородок, он спросил почти не разжимая губ:

– К кому?

– Боря здесь? – быстро осведомился Сергей Борисович.

– А кому он нужен?

– Ну не тебе же. Я спрашиваю, Боря еще здесь? – с нажимом повторил мафиозо.

Видно, охранник прочел в его глазах что-то не очень приятное, передвинул на всякий случай автомат на грудь и спросил, но уже гораздо вежливее:

– Как доложить?

– Доложи, что его давний друг пришел. Сергей Борисович.

– Хорошо, одну минуточку. – Охранник снял с пояса рацию, пробормотал что-то в микрофон, подождал, снова пробормотал. Сказал вроде бы даже виновато: – Не отвечает что-то.

– Пошли, – кивнул мафиозо.

– Куда?

– К начальнику твоему. Живо.

– Я не могу. У меня пост.

– Вызови замену.

– Так я…

Сергей Борисович вздохнул, шагнул к охраннику, так, чтобы его не видели камеры наблюдения, и, рванув из-за ремня пистолет, прижал его к подбородку парня.

– Пошли, милый. Не заставляй просить себя дважды. Вызывай замену, и пошли. И, кстати, вот еще что. Попробуешь схватиться за свою дуру – завалю.

Парень быстро забормотал в рацию. Через минуту в коридоре появился второй бугай. Копия первого. От пятнистой формы у меня зарябило в глазах.

– Что случилось?