Текст книги "Передряга"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

Глава 15

Иван открыл глаза и тут же закрыл их снова. Мышцы ныли, а суставы ломило так, словно кто-то пытался их вывернуть. Он невольно охнул и закрыл лицо от яркого света.

– Вставай, вставай, – прозвучал над ним голос Олега. – Пора нам уматывать.

– А? – Иван посмотрел на него из-под ладони. – Чёрт, как всё болит! Ох ты!..

– Восклицание у него вырвалось непроизвольно, при виде лица Олега. Оно было густо залито кровью и казалось бурой маской с белыми прорезями рта и глаз. Хотя и эти прорези выглядели не слишком симметрично. Разбитая нижняя губа перекошена, левый глаз заплыл.

– На себя посмотри, – коротко прокомментировал Олег. – Тоже не Ален Делон. Вставай. Умываемся и уходим.

Иван оперся на руку, с трудом оторвал непослушное тело от пола и осмотрелся. Крови было много. Коричневато-вишневые потеки виднелись и на стенах, и да двери. На полу, у порога, застыла тёмная лужица. Крупные капли собирались у бежевых плинтусов и стекали на желтый линолеум.

– У этого парня в руке был пакет с кровью, – не внятно заметил Олег. – Он меня пакетом по физиономии и треснул. Зараза. И шпалер мой унёс.

– Зачем тебе пистолет? – без любопытства осведомился Иван.

– На всякий случай. Если такие вот ребята заявятся.

– Ну и как? Помогло?

Олег хмыкнул уважительно. Его чудом уцелевший в побоище глаз засверкал любопытством.

– Вы посмотрите на него. Мало ему морду набили. Он ещё острит. Силен, бродяга. Не ожидал.

Иван, покряхтывая, поднялся на ноги, пошатнулся, уцепился за стену, чтобы не упасть.

– А как ты хотел? – продолжал вещать, шлёпая разбитой губой, Олег. – Восемьдесят тысяч вольт – это тебе не двести двадцать от лампочки.

– Надо кровь замыть, – пробормотал Иван.

– Не надо, – отмахнулся Олег. – Зачем? Замывай – не замывай, кому надо – увидят. До капли всё равно не отмоешь. И поторапливайся. Если сюда, зажав в зубах ордер на обыск и арест, уже не несется целая свора ментов, значит, я идиот.

– Сейчас пойдём. Плесну в лицо, и пойдём, – пробормотал Иван и, пошатываясь, побрёл к ванной.

– Ты только пошустрее там. Мне тоже неплохо бы себя в порядок привести. А то куда мне с такой рожей на улицу соваться?..

* * *

Андрей и Павел подошли к нужному дому, остановились у подъезда.

– Вон те окна, на третьем этаже.

– Справа?

– Справа. Видишь, свет и в комнате, и в кухне. Дома, значит. Пошли?

– Ну пошли. – Павел достал из-под пиджака пистолет и переложил в карман плаща.

– Зачем это? – спросил Андрей, открывая подъездную дверь.

– Что значит «зачем»? А если этот тип и нам железякой по темечку надумает сгоряча поднести? Тогда как?

– Не надумает. На психа он не тянет. Возмущение, может, и разыграет, но оказывать сопротивление не станет.

– Ха! Станет – не станет. Этот пострадавший, Луцик, тоже небось так думал. И где он теперь? То-то.

Они поднялись на третий этаж. Андрей прислушался к происходящему за дверью.

– Ну? – шепотом спросил Павел. – Есть там кто-нибудь?

– Тихо вроде.

Андрей нажал кнопку звонка. Длинная трель прокатилась по прихожей. Никакого ответа. Андрей позвонил ещё раз. Долго и требовательно, затем забарабанил кулаком в дверь.

– Открывайте, милиция!

– А их никого нету дома, молодые люди, – прозвучал за их спинами дрожащий старушечий голос.

Андрей и Павел дружно обернулись. Дверь квартиры напротив была приоткрыта. Из узкой щели падал клин тусклого света, перечеркнутый надвое старенькой цепочкой. Из-за двери на оперов взирал выцветший до небесной голубизны слезливый глаз, обрамленный мелкими морщинами. Казалось, он существовал сам по себе. Плавал невесомо в пространстве. Чуть ниже глаза – упрямо поджатые, серые, что-то постоянно жующие губы, опять же существующие вне лица, как улыбка Чеширского кота, затем дряблая черепахо-тортилловая шея и, наконец, байковый, неуместно пестрый халатик. А над всем этим природным великолепием парила жиденькая прядь совершенно седых волос.

– А-а-а… м-да, – изумленно произнес Павел.

– Говорю вам, молодые люди, они ушли, – зашевелились бесцветные сухие губы старушки. – И прекратите наконец шуметь.

– Скажите, мамаша, а давно ушли-то? – нашелся Андрей.

– А вы кто такие будете? – подозрительно проскрипела соседка.

– Мы, собственно, из милиции.

– А документик у вас имеется? – Недоверие в голосе старушки переросло в неприкрытую враждебность.

– Конечно, пожалуйста, – ответил Андрей, предъ являя «корочки», и подумал, что им бы эту бабушку в отделение да допросы вести… или, ещё лучше, участковым, криминогенная ситуация в районе снизилась бы резко, раза в два.

– А у вас? – Подслеповатый взгляд, приветливый не более, чем ствол дробовика, уперся в лицо Павла.

– Да-да. – Тот тоже продемонстрировал удостоверение. – А скажите…

– Ну, а раз вы милиция, – ни с того ни с сего требовательно заскрипела старушка, – то почему дозволяете безобразить в подъездах? Седня вечером фулиганы опять свет выкрутили. А вчера вот полночи дверями хлопали, спать не давали. Всё ходють, ходють. А куда они посередь ночи ходють? Я уж сигнализировала, сигнализировала дежурному вашему, а он мне нагрубил. Сказал: ежели тебя, старая, бессонница разобрала, тады не мешай: другим людям. Не отвлекай…

– Гражданочка, – начал было Павел, но Андрей перебил его:

– В какое время, говорите, вчера ходили-то?

– Дык, поди же, всю ночь, у ентого, соседа маво, топотали. Сперва один придет, потом другой придёт. А двери-то за собой не придерживают. Всё хлопают, хлопают, спать не дают.

– А поточнее? – поинтересовался торопливо Павел. – «Всю ночь» – это до скольки? Раз вы не спали, то, наверное, и на часы смотрели?

– Так уж будь покоен, батюшка, – проскрипела старуха, и седой пучок волос утвердительно колыхнулся в воздухе. – Почитай, до четырех часиков спать не давали, ироды.

Андрей и Павел переглянулись, словно беззвучно говоря: что-то друг другу.

– Спасибо, мамаша. – Андрей многообещающе тряхнул головой. – А с соседом вашим мы обязательно побеседуем. Больше он не станет вас беспокоить. А если вдруг снова начнет шуметь – звоните мне лично.

Он вынул из кармана картонный прямоугольничек – визитную карточку – и отдал старухе. Та неожиданно цепко схватила карточку и, подслеповато щурясь, принялась читать, глухо бормоча себе под нос.

Павел тем временем обернулся к Андрею.

– Убедился теперь? Он или не он, конечно, предстоит уточнить, но то, что к убийству вчерашнему Иван Владимирович отношение имеет самое прямое, – несомненно. Или у тебя снова какие-то возражения?

– Никаких, – ответил Андрей. – Я и с самого начала ж возражал, только сомневался в его виновности. И до сих пор, кстати, сомневаюсь. Но побеседовать с ним нужно обязательно. И квартиру осмотреть тоже. Мне не нравится, что в квартире горит свет. Если он уходил спокойно, без паники, то почему свет не погасил?

– Так ведь и я о том же. Ломаем? – деловито поинтересовался Павел, кивая на дверь.

– Надо бы представителей местной жилконторы вызвать.

– Дозовешься их, как же. В такой-то час. Они уж небось десятый сон видят. Соберём понятых, – и все дела. А там – в зависимости от результатов осмотра. Или столяра вызовем, или опергруппу.

– Набрать понятых не составило труда. Достаточна было позвонить в первую попавшуюся дверь. Молодая пара легко согласилась поучаствовать в осмотре. Третьей вызвалась давешняя старушка. Она нахально оттирала молодых локтем, норовила сунуть нос во все углы и гари этом невнятно бухтела что-то сердитое.

Павел плечом высадил дверь и остановился на пороге, озирая залитый кровью коридор.

– Та-ак, – моментально отреагировал Андрей, – попрошу не расходиться, – и повернулся к коллеге: – Постой тут, я вызову опергруппу.

* * *

Сергей Борисович вошёл в роскошный банковский кабинет, спокойно протопал к столу и, накинувшись в кресло, улыбнулся:

– Приветствую.

Константин Георгиевич кивнул в ответ, с любопытством разглядывая телохранителя своего партёра:

– И тебе.

Кроме хозяина, в кабинете находились ещё трое. Молодой, с причёской крысиным хвостиком, устроившись у окна, рассеяно листал яркий журнал. Вторым был Олялин, стоявший рядам с креслом хозяина и внимательно наблюдавший за гостами. Третий – невзрачный тип в дорогом костюме и тонких золотых очках – сидел за столом справа, положив руки на клавиатуру готовою к работе ноутбука.

Следом за Сергеем Борисовичем в кабинет вошли пятеро парней, нёсших объёмистые чемоданы.

– Деньги, – объявил мафиозо и указал рукой на пол рядом со станом.

– Я могу взглянуть? – поинтересовался Константин Георгиевич.

– Разумеется.

Сергей Борисович кивнул одному из своих парней. Тот поднял чемодан, тяжело положил на стол, щелкнул замками и откинул крышку. В глазах присутствующих зарябило от обилия зеленых купюр.

– Здесь восемь миллионов, – пояснил Сергей Борисович. – Десять чемоданов. Если хочешь, можем пересчитать.

– Не надо, – махнул рукой Константин Георгиевич. – Это займет слишком много времени. Проверим на выбор.

Олялин подошел к чемодану, быстро пересчитал количество пачек, тыча в каждую пальцем, достал одну, с самого дна, выдернул из середины купюру, посмотрел на свет, затем проверил на детекторе. Закончив, вставил всю стопку в счетную машину. Зашелестели банкноты, и на индикаторе загорелась цифра «100».

– Всё в порядке, – объявил Олялин, поворачиваясь к Константину Георгиевичу.

– Вот и отлично. Тогда начнем. У нас не очень много времени. – Он кивнул невзрачному очкарику. – Банк будет американский.

– Мы вроде говорили о Швейцарии, – напомнил Сергей Борисович.

– Там сейчас ночь, – пояснил Константин Георгиевич. – А в Штатах только полдень. Успеем зачислить деньги на счета, перевести их и получить подтверждения. Не волнуйся. Выбор страны не играет решающей роли. Иностранные счета везде раскрывают только в случае возбуждения уголовного дела Интерполом. Нашим «конкурентам» на это понадобится дня четыре. Мы к тому времени уже все закончим. Леня, ты готов?

Невзрачный очкарик кивнул и не без некоторого подобострастия сообщил:

– Можем работать, Константин Георгиевич.

* * *

Олег шагнул от окна и пробормотал Ивану:

– Ну, что я тебе говорил? Смотри, разминулись всего секунд на двадцать.

Из подъездного окна дома напротив квартира Ивана просматривалась практически насквозь. Предложение устроить «праздничную иллюминацию» внес Олег.

– Менты приедут, увидят свет, решат войти в квартиру, – пояснил он. – Тут-то мы их и засечём.

Чтобы милиция не обнаружила, что за квартирой ведется наблюдение, они вывернули на лестничной площадке лампы. Теперь же, стоя у окна, Олег и Иван наблюдали за тем, как двое парней в штатском расхаживают по комнате. Минут через десять, озаряя двор голубыми вспышками «маячка», подъехал желто-синий милицейский «уазик».

Из машины выбрались четверо. В темноте Иван не разглядел их лиц. Зато он отлично рассмотрел тех двоих, что разгуливали по комнате. Рассмотрел и узнал по крайней мере одного. Того самого капитана, что снимал с него показания позавчера вечером.

– М-да, – протянул Олег и спросил: – Ты когда Димку нашёл, на нём много крови было?

– Хватало, – ответил Иван. – У него волосы были залиты на затылке. И ещё язык прокушен.

– Ясно, – кивнул удовлетворённо Олег. – Скорее всего на тебя «вешают» Димку. Вкупе с покушением на Петра не очень приглядная картина получается.

– Почему он пришел, когда мы были дома? – спросил вдруг Иван. – Не мог этот парень не видеть свет в окнах. Если хотел просто разлить кровь – заявился бы, когда дома никого не было. – Он попытался представить Ирину и «услышать», что сказала бы она. – Чего они добиваются?

– Дельно. Я думаю, «взломщикам» хотелось не про сто подставить тебя, но еще и напугать.

– В смысле?

– Смотри. Ты видел труп Димки, так?

– И что?

– С разбитым затылком.

– Ну и?..

– Затем кто-то приходит и разливает в твоей квартире литр крови. В том, что это убийцы Димки, надеюсь, ты не сомневаешься?

– Разумеется, нет.

– Вот. С точки зрения следствия, странно было бы обнаружить залитую кровью квартиру и не одной забрызганной веши, правда? Кровь должна быть и на твоей одежде. Так-то, братец. Менты, они тоже не дураки. Соображают. – Олег ухмыльнулся. – То есть посадить тебя старее всего посадили бы и так, но «взломщики» страхуются на тот случай, если дело попадёт к «честному менту». Принципиальному. Им нужно, чтобы всё было гладко. Без сучка и задоринки.

«Взломщики» ничего не делают зря, сказала бы Ирина. Именно. Одежда? Чепуха. Милиция вполне могла бы решить, что окровавленную одежду он выбросил, утопил, сжёг. Нет, здесь дело в другом.

– Я полагаю следующее. Они рассуждали так: я пойму, что меня подставляют. Раз уж разлили кровь – значит, рассчитывали, что её найдут те, кому по должности полагается заниматься подобными вещами. А чтобы нашли гарантированно – достаточно позвонить в милицию. Правильно?

– Пожалуй.

– Вот. Я как все нормальные люди, вовсе не горю желанием угодить за решётку.

– Уж конечно. Особенно в данный момент.

– Именно. Значит… Что я сделаю?

– Убежишь из квартиры…

– Верно. Этого-то от меня и ждали.

– Подучается, что мы сыграли на руку убийцам? – Олег усмехнулся.

– Мы сыграли ка руку себе. А то, что наши, интересы до поры до времени совладают, – это нормально. Такое случается сияешь и рядам. Сейчас мы наедем к нужному дому и понаблюдаем. «Взломщики» могут заявиться в любой момент. Мы не знаем, на чём строится их план, но было бы очень неплохо их «поймать».

– Их должно быть несколько человек. Минимально – трое.

Олег закурил, повернулся к окну, принялся наблюдать за действиями милиции.

– Нам необходимо узнать, кто они. Посмотрим, кто приходит, кто уходит. А заодно подумаем, каким образом эти типы намереваются проникнуть в квартиру.

– Почему именно сейчас? – спросил Олег. – Сделка ведь произойдёт в пятницу, то есть послезавтра.

– Мы не знаем, каков план «взломщиков». Может быть, они начнут готовиться к операции уже сегодня. Или завтра с утра.

* * *

«– Нам необходим по меньшей мере еще один человек, – пробормотан задумчиво Олег. – Вдвоём мы не сможем контролировать все подходы к дому. Для этого нужно как минимум трое. Каждый держит в поле зрения партнера. На всякий случай.

– У нас нет третьего человека, – сказал я. – Не возьмёшь же ты первого встречного с улицы.

– Зачем первого встречного? – Олег повернулся. – Вадим чем тебе плох?

– Понимаешь… – Мне не хотелось высказывать подозрении, тем более что они были слабо обоснованы.

– Что?

– Да нет, так. Вадим не подойдет.

– Да почему?

– Понимаешь, „взломщики“ должны были убедиться, что всё идёт по плану. В смысле, что я позвонил Сергею Борисовичу, он мне поверил, ну и так далее.

– Ну? И что?

– Так вот, когда я звонил, Вадим был рядом. Возможно, это ничего и не значит, но мы не можем рисковать.

– Понятно. – Олег казался разочарованным. – Стаса теперь тоже не дозовёшься. Димку убили. Гады! Выходит, мы с тобой вдвоём.

– Выходит. – Я кивнул в сторону окна. – Ты увидел всё, что тебя интересовало? Пойдём. Мне надо позвонить.

– Кому? – спросил Олег.

– Девушке, девушке.

– Что за девушка?

Поймав его вопросительный взгляд, я отрицательно покачал головой:

– Не-ет… И не думай. Её это не касается. Я не стану впутывать Ирину в наши дела.

– Чудак человек. Если тебя упекут за решётку лет на пятнадцать или, того лучше, убьют, ей, думаешь, станет легче? Я же не требую от твоей подруги ничего сверхъестественного! Под пули ей лезть не придется, вообще никакого риска. Постоит спокойно на тротуаре, понаблюдает, заметит что-нибудь подозрительное – подаст сигнал и уйдет себе преспокойненько. Дальше мы уж сами как-нибудь разберемся.

– Нет, – отрубил я. – Этого не будет. И не рассчитывай.

– Да ладно, ладно. – Олег поднял обе руки, словно заслоняясь от меня. – Не хочешь – не надо. Хотя и зря. Если она твоя девушка, значит, ей можно доверять. А нам сейчас крайне необходим человек, на которого можно положиться.

– Если ты ещё раз заговоришь об этом, я сверну тебе шею, – произнес я в пространство.

– Понял, понял, не кипятись. Как скажешь.

Мы вышли на улицу, зашагали к остановке.

– Там сложный дом, – продолжал вещать Олег на ходу. – Ты его не видел, а я там был и все осмотрел. Пойми, если нас будет двое, шансы упустить „взломщиков“ примерно пятьдесят на пятьдесят. Упустим – погибнем. Я вот еще молодой и не хочу погибать. Ты хочешь? Я – нет.

– Я тоже не хочу, но Ирину впутывать в это дело не дам.

– Что в лоб, что по лбу, – пробурчал Олег.

– Олег, – мы остановились в тени деревьев, – давай не будем больше поднимать эту тему, ладно?

Я достал из кармана телефон, набрал номер.

– Иван? – Казалось, Ирина на грани паники. – Что происходит? У тебя дома снимают трубку какие-то люди…

– Ира, подожди, – остановил я словесный поток. – Домой мне звонить не нужно. Меня там не будет.

– Почему?

– Сейчас ко мне вломился какой-то бугай с шокером и залил кровью всю квартиру.

– Ты что… его убил?

– Да нет же, чёрт возьми! Это была чужая кровь. Он принёс её в пакете.

– Какой ужас! Ты где?

– На улице.

– Что собираешься делать?

– Понаблюдаю за домом. Это единственное место, где „взломщики“ появятся гарантированно.

– Тебе нужна какая-нибудь помощь?

– Нет, – резко отрубил я.

Возникла напряжённо-неловкая пауза.

– Ну что ж… – наконец сказала Ирина. – Тебе виднее. Звони. – Тон её стал холодно-отстранённым.

– Позвоню. Завтра же утром и позвоню.

– Счастливо.

– Спасибо.

Я спрятал трубку в карман, посмотрел на Олега.

– Ну ты и дурень, братец, – сказал он, криво усмехаясь. – Эх! – махнул он рукой. – Дай-ка мне телефон.

– Зачем?

– Нам понадобится машина. Не угонять же. Позвоню знакомым, попрошу у них „тачку“ на пару дней. – Я протянул ему телефон. – Спасибо. Как он включается-то?.. Ага… Ты, знаешь что, – пробормотал Олег, прижимая трубку к уху, – попробуй пока поймать такси или частника.

– Куда? – спросил я.

– На „Маяковку“. Давай.

Час был ещё не поздний, машин хватало. Я перешёл на противоположную сторону улицы и принялся „голосовать“. Второй остановленный мною водитель согласился подбросить нас до площади Маяковского, заломив, правда, несусветную цену. Впрочем, деньги меня сейчас беспокоили меньше всего. Я помахал Олегу рукой. Он подошел к машине, на ходу заканчивая разговор. Забираясь на заднее сиденье, протянул телефон, сообщив довольно:

– „Тачка“ будет».

* * *

Через сорок минут Андрей и Павел уже знали доподлинно: кровь, обнаруженная на стенах и на найденном под диваном обрезке трубы, принадлежит убитому сутки назад Дмитрию Максимовичу Луцику. Отпечатки пальцев, обнаруженные на орудии убийства, – Ивану Владимировичу Диденко.

– Фрагменты тканей и волосяною покрова придётся изучить тщательнее, – лекторским тоном сообщил эксперт, рассматривая упакованный в прозрачный пластиковый пакет обрезок трубы, – но, полагаю, они также принадлежат убитому. Во всяком случае, цвет волос совпадает. Завтра к полудню смогу передать вам официальное заключение.

Павел, с момента, прибытия опергруппы стоявший в стороне, посмотрел на Андрея и тихо пробормотал:

– Вот винишь. Со слов соседки, мы с ними разминулись на какую-то минуту. Досадно, чёрт!

Андрею и самому было досадно. В том, что убийцам удалось ускользнуть, ему приходилось винить только себя. Если бы он не раздумывал так долго, не настоял. бы на разговоре с Климко, Диденко и его приятель-подельник уже были бы у них в руках.

– Ну что? – Павел достал из кармана пачку сигарет, закурил и спокойно поинтересовался: – Будем заявлять в розыск?

– Обязательно, – ответил Андрей.

Глава 16

– Ну что же, можно ехать. – Сергей Борисович сложил электронную записную книжку, в которую вносил свои фрагменты кодов, поднялся и посмотрел на часы. – Часть дела уже сделана. Остались сущие пустяки. Продавцы, уже подъезжают к Москве. Пора бы и нам.

Несмотря на бессонную ночь, мафиозо выглядел бодро. В банковском, кабинете царила расслабляющая сонливая умиротворенность.

Константин Георгиевич откинулся в кресле и, посмотрев на своего отпрыска с легким кадетом неприязни, скомандован:

– Ты же слышал. Время. Собирайся. – Затем, вновь повернувшись к мафиозо, добавил: – К восьми вечера я официально зарегистрирую сделки в Антимонопольном комитете и позвоню вам.

– Почему к восьми? – Сергей Борисович допил кофе и принялся натягивать плащ.

– Вы раньше не закончите. Пока удостоверитесь в подлинности банковских подтверждений и акций, пока проверите правильность составления бумаг, опять же продавцы непременно захотят убедиться в том, что на счетах именно заявленные суммы, – а это можно будет сделать не раньше семи вечера, когда в Штатах откроются банки, – пока подпишете необходимые документы, пока они сбросят деньги на другие счета… Освободитесь вы часов в десять, не раньше. – Константин Георгиевич смотрел на мафиозо из-под полуприкрытых век. – Да и мне сегодня предстоит многое сделать. Созвониться с газетчиками, договориться с моим другом, чтобы сделал запись в реестре.

– Вы еще этого не сделали? – поинтересовался мафиозо.

– Нет. Не хочу подвергать сделку ненужному риску. Думаешь, мои «коллеги» не догадаются проверить реестр? Ошибаешься. – Он вздохнул и потянулся. – Куча работы. Гора.

– Утешься, – тонко улыбнулся Сергей Борисович. – Завтра к вечеру ты станешь богаче на пятьсот миллионов долларов.

– Я? – Константин Георгиевич захохотал. – Нет. Банк станет. – Кивок на «крысинохвостого» отпрыска. – Он станет. Согласно законодательству я не могу совмещать работу в правительстве с коммерческой деятельностью. Хотя… с такими деньжищами плевать мне на правительство.

– А ты не боишься, что твоего сына вычислят? – спокойно спросил мафиозо, засовывая руки в карманы плаща и глядя на торопливо собирающегося молодого человека. – А вместе с ним и тебя. Газеты поднимут вой. Приедут мальчики с наганчиками и возьмут вас обоих за жабры.

– Никто ничего не докажет, – весело покачал головой Константин Георгиевич. – Этот парень, если я тебе еще не сказал, внебрачный ребёнок. Он носит фамилию матери и ни по каким документам в родстве со мной не состоит. Юридически тут ни к чему не подкопаешься. С точки зрения закона, я чище первого снега. – Видимо, и ему, и Сергею Борисовичу пришла в голову одна и та же мысль. – Не волнуйся. Допускаю, что этому сопляку, – неприятная усмешка скривила губы Константина Георгиевича, – не слишком по душе мои попытки сделать из него настоящего мужика, но «кинуть» меня ему не удастся. Все уже проработано. В понедельник – к облегчению коллег – я подаю в отставку, освобождая кресло для более молодых и перспективных, а со вторника работаю здесь, соучредителем. Соответствующие бумаги мы уже подписали. Вот так. И потом… Без меня его сожрут за одну секунду. Он, конечно, не слишком умен, но даже его мозгов хватает на то, чтобы это понять. Правильно я говорю? – жестко спросил Константин Георгиевич сына. – Хоть это-то ты понимаешь?

– Понимаю, папа, – ответил тот.

Голос у молодого оказался тихим. Говорил он робко, словно боялся нечаянно сморозить какую-нибудь глупость.

– Во-от. Поезжайте и займитесь своей частью работы, а я займусь своей.

* * *

«Машину действительно подогнали. Грязно-серую, изрядно поеденную ржой „трешку“ с тонированными стеклами. Водитель – лобастый парень явно уголовной наружности – о чем-то тихо переговорил с Олегом, попрощался за руку и ушел. На меня он не обратил абсолютно никакого внимания. Произошло это вчера ночью.

Мы припарковали машину метрах в двадцати от дома и до самого утра сидели в салоне, наблюдая за входом во двор.

– Для ночи нормально, – прокомментировал Олег выбор места. – Народу нет. Если они заявятся, то мы их заметим. А вот утром придется искать местечко поближе. Прохожих тут полно. Я думаю так. Ты встанешь вон в том подъезде. Оттуда хорошо просматриваются улица и переулок. Я припаркуюсь у противоположного угла, чтобы контролировать две другие стороны и вход во двор. Будем надеяться, что, когда эти парни появятся, мы их заметим.

– Ночью они не придут, – сказал я.

– С чего ты взял?

– Схему помнишь? Ту, что дал нам мафиозо. Вход во двор под контролем боевиков Борисыча. Если „взломщики“ заявятся ночью, их обязательно засекут. Утром в толпе войти незамеченными гораздо проще.

– Может быть, – согласился Олег. – Какие-нибудь соображения относительно способа проникновения в квартиру есть?

– Пока никаких.

– Вот и у меня тоже.

Я рассматривал улицу через тонированное стекло, окрашивающее мир в серовато-блеклые оттенки. Редкие прохожие спешили мимо нужного дома, а если и останавливались, то тут же фотографировались и заносились в журнал дежурным наблюдателем Сергея Борисовича. У меня вдруг возникла ассоциация с ночным морем и одиноким пловцом. Дом – пловец, вокруг которого кружит невидимая в темноте стая акул.

Странно ощущать себя знающим что-то, чего не знают другие. Возникает некое чувство превосходства.

– Ну, раз ты уверен, что они все равно не придут ночью, – пробормотал Олег, – то я, пожалуй, покемарю. Совсем без сна нам двое суток не протянуть. Толкни меня часика в три – сменю.

– Хорошо.

Он уснул, а я принялся мысленно анализировать возможности проникновения в квартиру, основываясь на тех сведениях, которыми мы располагали на данный момент. И чем дольше думал, тем ярче становилось впечатление, что у меня отказывает воображение. Ни одной путной мысли. То есть совсем. Я придумывал различные варианты, один невероятнее другого, взвешивал „за“ и „против“ и отбрасывал их как никуда не годные. Единственная мысль, всплывавшая раз за разом, – дыра. Сергей Борисович сказал, что они нашли три ряда кирпичей, а, Димка говорил о двух. Да и то второй был наполовину разобран. Почему три, а не два? Кто ошибся? Аппаратура не лжёт. Соврал сам Димка? Вряд ли. Не решился бы. С ним ведь был Олег. Значит, рядов было два, а стало три. Почему? „Взломщики“ добавили один ряд? Зачем? Сей странный факт разгадке не поддавался.

Я просидел до половины четвертого, пока Олег не проснулся сам. Он широко зевнул, сел, взглянул на циферблат встроенных часов, спросил сонно:

– Чего не разбудил?

– Задумался. Слушай, когда Димка проверял стену томографом, ты за ним смотрел?

– А то. Конечно, смотрел. Интересно. – Он покрутил головой, отгоняя дремоту. – А что?

– Сколько рядов оставалось разобрать „взломщикам“, ты помнишь?

– Полтора, по-моему. Точно, полтора.

Олег снова зевнул. Широко и смачно.

– А Сергей Борисович сказал: „Три“.

Он замер с открытым ртом, затем махнул рукой.

– Ошибся. Со всяким случается.

– Вряд ли. Они заходили в квартиру и видели дыру своими глазами. Если Борисыч говорит „три ряда“, значит, их там три.

– Ты кому больше веришь, мне или какому-то там Борисычу? Говорю тебе, там два ряда. Если бы было три, я бы сказал „три“, но если их там два, зачем мне врать? Сигнал-то разный. И то второй ряд уже наполовину разобранный.

– Кто-то из вас ошибся.

– Он, – категорично заявил Олег.

– Посмотрим.

Вдруг дико захотелось спать. Неимоверно. Я подумал, что у меня есть еще более суток, чтобы разгадать эту загадку, свернул плащ на манер подушки и откинул спинку сиденья.

Сон сморил меня, едва я закрыл глаза.

* * *

– Просыпайся! Да просыпайся же! Пробуждение было неприятным и далось непросто. Очень хотелось послать всё к чёрту и поспать ещё пару часиков, однако Олег усердно тряс меня за ногу, и пришлось подниматься, зевая и матерясь в уме. Чувствовал я себя преотвратно.

– Смотри, смотри!

Я с трудом поднялся, уставился, по-совиному раскрыв глаза, сквозь тонированное стекло на арку, ждущую во двор. И… сочный зевок встал у меня поперек горла. У кромки тротуара как раз остановилась кавалькада машин. Штук семь. Шикарные иномарки, из которых выбирались не менее шикарные люди. Солидные, хорошо одетые. От них так и веяло уверенностью в себе и в светлом будущем. „Новые богатые“.

– Это они, – пробормотал Олег. – Точно, они.

– Но Борисыч говорил, что сделка назначена на пятницу, – возразил я невнятно,

– Ага. А еще он тебе говорил, что в проломе три ряда кирпичей, – едко заметил Олег. – Кочумай, старик.

Прибывшие покупатели тем временем входили под арку. Впереди и за ними следовала охрана – богатырского сложения парни в свободных штанах и широких бесформенных кожанках. Такие куртки особенно удобны, если вам: необходимо скрыть оружие. Пистолет иди короткий автомат. Охранников было человек двенадцать. Очевидно, тут присутствовали как „гвардейцы“ Сергея Борисовича, так и личные „гориллы“ гостей.

– Упс, – произнёс я. – „Взломщики“ уже прибыли?

– Если бы прибыли, я бы тебя разбудил, – ответил Олег. – Никого не было.

– Ты их проморгал. Они должны быть здесь.

– Говорю тебе, их. erne нет. С утра пораньше сменилась охрана, потом приходила какая-то тётка. Уборщица, вероятно. Почтальонша. Мусорщики приезжали. Минут десять как уехали. Дворник ещё был. Потом заявились эти ребята. Всё.

– А Борисыч?

– Не появлялся.

– Тогда, может быть, это и не они.

– Да? А к кому тогда вся эта топ-компания притаила? – Олег, дернул подбородком в сторону отъезжающих иномарок. – К тётке на блины? И почему „тачки“ разъехались? То-то. Дуй на место. Помнишь, куда?

– Во-он в тот подъезд, – ответил я.

– Правильно, молодец. Иди. Если заметишь что-нибудь подозрительное, не проявляй героизма, не светись, не нарывайся на неприятности. Помни, этим ребятам человека положить – что Жеглову высморкаться. Стой спокойно, наблюдай, запоминай.

– Остряк, – буркнул я, выбираясь из машины.

Не хочу показаться эстетом, – шампанское и ванну по утрам не принимаю, – но умываюсь и чищу зубы обязательно. А сегодня мне пришлось обходиться и без того, и без другого. В довершение ко всему дико хотелось есть. О более интимных подробностях предпочитаю умолчать.

В подъезде пахло плесенью и было невероятно сыро. Казалось, стоит надавить на стену – и из нее начнет сочиться вода. Многие старые дома далеки от совершенства.

Я стоял в предбаннике, уныло созерцая пустынную улицу. Мое одиночество скрашивали две вещи – вялая муха, пытающаяся взобраться по дверному стеклу, и редкие, как оазисы в пустыне, прохожие. Пенсионер с сеточкой. Старушка, нагруженная пакетами. Молодая мама с бойким пацаненком лет четырех, „Что-то там делает Олег? – подумал я. – Приехал Борисыч или визит толстосумов – невероятное совпадение?“

Накатила томная зевота. Я открыл рот, и в этот момент где-то неподалеку что-то гулко грохнуло. Было похоже на чугунную „бабу“, которой ломают стены. Удар, несмотря на приличное расстояние, был довольно внушительным. От неожиданности я едва не поперхнулся. По улице как раз шли два паренька-школьника. Они остановились, инстинктивно втянув головы в плечи, и принялись озираться. Вверх, назад, по сторонам. Механически. Затем оба засмеялись. Бум! – грохнуло второй раз. Мальчишки прошли мимо и скрылись за углом. А я остался стоять, как и прежде, тупо глядя на серую полосу сырого асфальта. В моем воображении громадный чугунный шар-„баба“ с невероятным грохотом врезался в стену нужной квартиры. Брызнули осколки кирпича, взвилась рыжевато-бурая пыль, закрутилась миниатюрными смерчиками. Бум! Я почувствовал, как по спине побежал холодок. „Взломщики“ ничего не делают зря! Никто не ошибся. Когда Димка с Олегом „прощупывали“ стену, кирпичей было полтора ряда, а потом их действительно стало три. Все верно. Правы были оба. И Олег, и Сергей Борисович. Бум! Мир содрогнулся.