Текст книги "Передряга"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 32 страниц)

– Нам сказали, что ваш экипаж вчера первым прибыл на место происшествия, – начал Андрей.

– Так точно. – Мухин вздернул белые, почти бесцветные брови, ожидая продолжения.

– Расскажите, что вы увидели.

– Что увидел? – Сержант уставился в какую-то точку на стене, собираясь с мыслями. – Да в общем-то там уже и смотреть не на что было. Несколько погибших, трупов то есть, обгорелых. В кухне, в прихожке, в зале. Потом – окна выбиты. Мусоропровод снят был.

– В каком смысле снят? – спросил Павел.

– Ну, кожух снят. В трубе дыра. Там горело всё. Окна-то выбиты, вот сквозняком и раздуло. Мы вызвали пожарных, «скорую» и выскочили с ребятами на площадку. Огонь, тарищ капитан. С ним шутки не шуги, – поделился Мухин ценным наблюдением. – А потом уж приехали тарищи из службы безопасности. Нас выставили в оцепление.

– Скажите, сержант, – взял слово Павел. – А вы случайно не заметили в квартире акций?

– Чего?

– Ну, бумаг таких.

– Почему не заметил? Заметил. Их там много валялось. Штук двадцать или тридцать. Я сперва подумал, может, облигации какие. Сбербанка, например. Многие сгорели, почитай, до половины. Я так подумал, что пока пожарные приедут, их и вовсе спалит. Один пепел останется. Вообще полыхало знатно. Вы ж небось сами видели, коли интересуетесь.

– А как эти бумаги выглядели? Чьи они? Какого предприятия? На чье имя? Не заметили?

Мухин подумал, посмотрел в стену.

– Смоленского автомобильного завода вроде. На чьё имя… нет, не припомню. А как выглядели… Я вообще-то рассказывать не мастак. Если вам очень нужно, могу показать.

– Как показать? – изумился Павел.

– У вас есть акция? – Андрей чуть не упал.

– Ну, я парочку прихватил, – почему-то смутился Мухин. – На память, как грица. Это ж не преступление, правда? Они все одно сгорели бы. А так, думаю, может, пригодятся еще. Вот вам, например, понадобились.

– А товарищи из службы безопасности вас об акциях не спрашивали?

– Почему не спрашивали? Спрашивали. Вот как вы. Не заметил ли, мол. Я им-то одну и отдал. Может, думаю, надо для следствия. А вторую оставил. Но у неё уголок обгорел.

– Покажите нам бумагу, – попросил Андрей.

– А, конечно. Сейчас. – Сержант сунул руку во внутренний карман кителя и выудил акцию.

Бумага была смятой, но аккуратно расправленной и сложенной вчетверо. Один уголок действительно тронул огонь, но совсем чуть-чуть. Осталось лишь жёлтое пятно.

Андрей развернул бумагу. Сертификат на десять тысяч акций. Золотая кайма. На предъявителя. Смоленский автомобильный завод.

– Сержант, – Андрей протянул бумагу Павлу, – мы можем взять эту бумагу?

– Возьмите, – ответил тот, хотя и с явной неохотой. – Только верните потом. Может, ещё кому понадобится.

– Обязательно вернём, – весело пообещал Павел, пряча сертификат в карман.

– Скажите, тарищ капитан… – Мухин снова замялся. – А деньги по этой бумажке получить можно?

* * *

Они столкнулись на лестнице. Трое спускающихся наемников и девять поднимающихся «бойцов» Тимофея. И те, и другие торопились, но остановились словно вкопанные. У «бойцов» «АКМ» со спиленным прикладом, помповые «моссберги», китайские «ТТ», у наемников короткие «клины». Растерянность длилась какую-то долю секунды, а затем все начали кричать. Одновременно, стараясь перекрыть друг друга:

– Стоять! Бросай оружие!

– Сам бросай, падло!

– Брось, бля, ствол, на хрен, кому сказал!

– Витек, держи правого!

– Брось оружие, сука, или стреляю!

Гомон стоял невообразимый. На крик из квартиры выбежали Александр и Ленчик. Оба держали автоматы на изготовку. Наемников было меньше, и «бойцы» вели себя адекватно ситуации. То есть агрессивно.

– Положи «пушку», падло, или я тебе мозги из ж…. вышибу!

Кто-то, – специально или от нервов, – надавил на спусковой крючок. Сухо щёлкнул выстрел. Наёмника, стоявшего на нижней ступеньке, словно толкнули в плечо. Этот выстрел и послужил сигналом к началу бойни. Зарокотал разом десяток стволов. Мощно ухали помповики. Жестяно стучал «АКМ», трещали «клины», сухо били «TT».

В общую какофонию вносили свою лепту десятки гильз, одновременно падающие на дешевый кафель. По подъезду летели клочья краски и кирпичного крошева. Где-то, – похоже, этажом выше, – кто-то закричал. Громко и отчаянно. Страшно. Александр видел, как упал один из его «бойцов». Тот, что стоял ниже всех. Завалился людом вперед и покатился с лестницы, сметая телом латунные бутылочки гильз. Александр выпустил очередь, срезав автоматчика, и нырнул за стеновой выступ. По кирпичу с противным визгом заклацали пули. Теперь сменить магазин на полный. В старом еще осталось, должно быть, с пяток выстрелов, но потом может просто не быть времени.

Ленчик по его примеру рванул вперёд и угодил под огонь. В его спине образовалось несколько дыр величиной с добрый кулак.

Внизу кто-то стонал. Обрушилось стекло. Хлопнул одиночный выстрел.

Александр уже пожалел, что позволил Суровому и Шустрику уйти через чёрный ход. Надо бы их, гадов, сюда, под стволы. Да и двое его ребят, ушедшие вместе с ними, очень бы сейчас пригодились. Александр вновь высунулся из-за выступа и нажал на курок. «Клин» завибрировал в руках, выплевывая огненные струи, густо сдобренные металлом. Он видел, что почти каждый выстрел достиг цели. Один из «бойцов» задергался, пока раскаленная сталь рвала его тело в клочья. Интенсивность стрельбы резко стала стихать. Александр с удовлетворением отметил, что бьет по меньшей мере еще один «клин»: Значит, кому-то посчастливилось уцелеть.

Вот замолк «моссберг». Александр пригнулся и кинулся вперед. Здоровый, бритый наголо «бык» торопливо доставал из карманов куртки ружейные патроны. Второй стоял чуть ниже, у лифта, держа «ТТ» в вытянутых руках. Третья темная фигура – за сеткой. Лица не различить. Автомат перезаряжает? Автомат – это плохо. «Клин», в сущности, игрушка, «АКМ» – мясорубка. Жуткая штуковина, способная в руках грамотного стрелка перерезать пополам автобус или автомобиль. Остальные лежат на полу, там, где настигла их смерть. Александр помчался вперед, запрыгнул на перила и, сильно оттолкнувшись, перескочил на следующий пролет. Хороший, грамотный прыжок. На лету вскинул автомат и нажал на курок, влепив разинувшему от изумления рот бритоголовому пулю точно в центр лба. Приземлился он рядом со вторым «бойцом». Чуть со-гауж ноги, смягчая толчок и восстанавливая равновесие, развернулся вокруг оси, нанося противнику удар ногой в голову и, для верности, перерубил тому, уже падающему, гортань ребром ладони. Последний уцелевший «боец» бросил только что поднятый «АКМ», попятился, оступился, едва не упал, но ухватился за стену. Пролепетал жалко:

– Командир – всё. Сдаюсь, – и бросил пистолет. – Сдаюсь, командир.

– Раньше надо было сдаваться, сука, – сказал Александр, поднимая «клин». – Когда предлагали.

Он нажал на курок и удерживал его до тех пор, пока не опустела обойма. «Боец» уже давно лежал, не подавая признаков жизни.

Александр опустил оружие и, повернувшись, тяжело пошел вверх. Рядом с каждым из своих он останавливался, опускался на колени, пытался нащупать пульс. Мертв. Мертв. Третий тоже мертв, даже пульс щупать не надо. Картечь попала в голову.

Александр присел на ступеньку, положил руки на колени, а подбородок на ладони. По подъезду плыли терпкие запахи разогретого масла и пороха, к которым примешивался сладковатый аромат свежепролитой крови. Сизый туман висел в воздухе.

Хлопнула подъездная дверь, послышался топот десятка ног. Кто-то торопливо бежал вверх по лестнице. В просвете между лестничными маршами замелькала серо-черная пятнистая форма, тёмные плащи.

– Не двигаться! – Молодой паренек в аккуратном костюмчике целил в Александра из служебного «Макарова». – Бросай автомат!

Александр положил автомат, сказал негромко:

– Спокойно, спокойно. Я свой.

– Не шевелись!

Следом за молодым на лестнице показались еще несколько мужчин в штатском и десяток «штурмовиков» в спецоблачении. Все еще держа Александра на мушке, они осторожно, короткими перебежками, поднимались по лестнице, выбирая наиболее широкий сектор обстрела.

– Где же вы раньше были, парни? – спросил Александр со вздохом.

– Тамбовский волк тебе «парень»! – рыкнул один из «штурмовиков». – Лицом вниз, руки за спину. Быстро!

Александр повиновался.

– Документы в нагрудном кармане, – прохрипел он.

– Разберёмся.

«Штурмовики» вбегали в квартиру, растекались по комнатам, проверяли каждый закуток. Но единственное, что они нашли, – ещё один труп на лестнице черного хода.

Двое дюжих «штурмовиков» вывели Александра на улицу, отконвоировали к чёрной «Волге» с маячком на крыше. У подъезда выстроилась вереница карет «Скорой помощи». Поодаль, перекрывая въезд во двор, стояли желто-синие машины ППС местного отделения.

Из салона «Волги» выбрался Коновалов, хмуро посмотрел на Александра, буркнул, не скрывая раздражения:

– Рассказывайте, лейтенант, подробно, что вы и члены вашей группы делали в этой квартире?

Александр оглянулся на подъезд, из которого мед-братья выносили накрытые окровавленными простынями носилки, на окна квартиры и устало ответил:

– Мы получили агентурную информацию, что поэтому адресу могут находиться лица, причастные ко вчерашнему взрыву. Поскольку не было второго источника, могущего подтвердить данные сведения, я, как старший группы, принял решение произвести проверку квартиры самостоятельно. При штурме погиб один из моих людей. Мы вошли в квартиру и проверили комнаты…

– В ней кто-то был? – нетерпеливо поинтересовался Коновалов.

– Так точно, товарищ майор. Двое неустановленных лиц. Им удалось спуститься с балкона.

– Почему вы не оставили человека внизу? – повысил голос майор.

– У меня было слишком мало людей, а здесь всё-таки не первый этаж, – спокойно ответил Александр.

– Вам следовало вызвать группу усиления!

– Я подумал, что нецелесообразно отрывать людей от поисков. Информация могла оказаться «пустышкой».

– Вы что-то очень много думаете, лейтенант, – неприязненно заметил Коновалов.

– Вам виднее, товарищ майор.

– Что было дальше?

– Когда стало ясно, что в квартире именно те люди, которых мы ищем, – продолжал Александр, – я отразил шестерых ребят в погоню, а сам остался, чтобы вызвать группу поддержки.

– Почему же не вызвали? Опять передумали?

– Просто не успел. Очевидно, люди, заказавшие вчерашний взрыв, хорошо позаботились о прикрытии террористов. Началась стрельба, ну и…

– Ясно. Налицо явное нарушение служебной субординации. Честно говоря, лейтенант, у меня возникли большие сомнения в вашей компетентности. – Коновалов посмотрел в лицо Александра долгим и, как ему казалось, пронзительным взглядом. – В общем так, лейтенант. Сейчас возвращайтесь в управление и со ставьте подробнейший рапорт о произошедшем. Опишите всё, вплоть до деталей.

– Так точно, товарищ майор.

– Снимите с него наручники, – приказал Коновалов «штурмовикам». – Кстати, лейтенант, вы не заметили, когда преступники убегали, у них не было с собой каких-нибудь сумок, портфелей или чемоданов? Не было?

– Нет, товарищ майор. Не было.

– Вы это точно видели?

– Точно, товарищ майор.

Коновалов как-то сразу поскучнел.

– Свободны, лейтенант. И чтобы через полтора часа ваш рапорт лежал у меня на столе.

Глава 20

Олялин ждал. Он, как опытный рыбак, закинул удочки и сейчас терпеливо наблюдал за поплавком. Самое сложное – ждать. Олялин знал: иной раз можно неделями искать нужных людей. Важно только хорошо понимать, КАК и КОГО ищешь, а уж тогда поймешь. Рано или поздно эти туристы всё равно объявятся. Раз человек жив – обязательно оставит след. Тут важно не ошибиться. Похоже, кому-то в правительстве очень хочется получить акции. В «беге на длинные дистанции» его крохотная армия не может состязаться с мощной машиной федеральных служб. Вон какие силы брошены на поиск пленки. А вот на дистанции короткой, «спринтерской», у его парней неплохие шансы. Например, то, что они не гэбисты. В иных ситуациях слабость может обернуться преимуществом. Главное – темп.

ФСБ ищет группу туристов, а его ребята – КОНКРЕТНУЮ группу туристов. Большая разница.

Олялин не сомневался: в их распоряжении не больше двенадцати часов. Дальше поиски теряют смысл. ФСБ перехватит пленку. А сейчас пленка абсолютно необходима ему, Олялину. Он первым должен найти похитителей.

Звонки от мобильных групп приходили один за другим. Нет, нет, нет, не появлялись. Три раза его парни наталкивались на похожие группы, проверяли и убеждались, что след ложный. Обнадеживало то, что треть гостиниц сотрудники ФСБ пока еще «отработать» не успели. Очевидно, они обходили гостиницы одну за другой, по списку.

Первая ласточка объявилась около двенадцати.

– Шеф, мы нашли похожих ребят, – сообщил диспетчер. – Двенадцать подростков, из них трое девочек, остальные – пацаны, в возрасте до пятнадцати лет! С ними один взрослый. Бородатый мужнина лет сорока трех. Интеллигенция. Пробыли три дня. Все, как вы и говорили. С утра до ночи мотаются по музеям. Посетили музей Высоцкого, Рублева, ПДХ, Поклонную гору. Новодевичий. Ни шума от них, ни беспокойства. Все цивильно. Описание сходится, шеф. Администраторша сказала: группа из Курска. Сегодня последний день в Москве. Выписались из гостиницы час назад.

– Превосходно, – искренне похвалил Олялин. – Где они в данный момент?

– Поехали в Останкино.

– Башню смотреть? Или усадьбу Останкинскую?

– Она точно не знает, но говорит, у группы на три часа запланирована последняя экскурсия в Третьяковку. Старший заказывал лично, через экскурсионное бюро гостиницы.

– Ясно. Пошли людей на Королева, пусть заберут запись.

– Насчет силовых методов, шеф?

– Никаких силовых методов. Купите пленку, отвезёте группу на вокзал, посадите в ближайший поезд и отправите в Курск. И смотрите, на вокзале поосторожнее. Там крутятся фээсбэпшики.

– А если они откажутся продавать пленку?

– Значит, предложите такие деньги, чтобы не смогли отказать. Если старший полезет, давите на пацана – хозяина камеры. Камера его – значит, и пленка его.

– Ясно, шеф. Теперь насчет экскурсии?

– Какой экскурсии?

– В Третьяковку.

– Экскурсии не будет. Компенсируете деньгами.

– Какой суммой мы можем оперировать?

– Любой. Меня интересует запись.

– Ясно, шеф.

Олялин повесил трубку, придвинул к себе лист бумаги и принялся вычерчивать замысловатый узор. Получив пленку, они оторвутся от конкурентов на голову. Работали похитители одной группой или двумя – неважно. Вместе с записью они получат «портреты» всех, кто участвовал в деле. Можно считать, место директора банка у него в кармане. Или лучше взять деньгами? Надо хорошенько подумать, как выгоднее разыграть «козырную карту».

Коновалов неловко, бочком протиснулся в кабинет полковника, остановился у двери.

– Ну, проходи, докладывай. – Маков был мрачнее тучи. Он уже знал о перестрелке и теперь предвкушал разнос от начальства. – Как твои гвардейцы, мать их, умудрились так вляпаться да еще и упустить преступников?

– Товарищ полковник. – Коновалов неловко, странным, скользящим шагом, подошел к столу, но не подсел, а почтительно остался стоять. Знал, что виноват. – Объективно сложилась неуправляемая ситуация. Наши люди ничего не могли сделать. Пришлось стрелять на поражение. В целях самообороны.

– Что-то у твоих ребят уж больно много трупов сегодня, – со зловещим спокойствием заметил полковник. – И во всех им приходится стрелять «в целях самообороны».

– Группа попала в засаду. Это может подтвердить жиличка с четвертого этажа. Она как раз вышла на площадку и все слышала. Ее показания запротоколированы. Наши предлагали преступникам бросить оружие. Первый выстрел прозвучал с той стороны. Экспертиза это докажет, я не сомневаюсь. Ребятам пришлось стрелять в ответ. В том, что возникла перестрелка, нашей вины нет.

– Ладно, оставим в покое эту пальбу. – Маков сцепил пальцы обеих рук в один кулак – верный признак раздражения. – Центр оцепили? Эти «бегунки» ведь далеко уйти не могли.

– Так точно, товарищ полковник. Я дал команду. Крупные магистрали уже перекрыты практически полностью, сейчас пытаемся блокировать мелкие.

– Хорошо. Что с личностью преступников? Если уж твоим гвардейцам оказалось не под силу их взять, хоть рассмотреть-то «бегунков» они успели?

– Конечно, товарищ полковник. Во всяком случае, одного. Олег Романов, о котором я вам докладывал раньше. Кстати, на записи, предоставленной нам наблюдателями охранной фирмы, его личность имеется. Он приезжал на место взрыва несколько дней назад вместе с неким Дмитрием Максимовичем Луциком. Так вот, этот самый Луцик через день был найден мертвым в разгромленном офисе «Холодка». По агентурной информации, он занимался спецсредствами прослушивания и видеонаблюдения.

– Ты думаешь, кража акций – дело рук «Холодка»?

– Ни малейших сомнений. У хозяина «Холодка», Ивана Владимировича Диденко, в квартире обнаружен обрезок водопроводной трубы, которым убили Луцика, и следы крови, также принадлежащие покойному.

– По поводу записи. Приметы «профессора» и «подростка» удалось снять?

– Приблизительно, товарищ полковник. Там был очень сложный ракурс. Определить что-нибудь точно не представляется возможным. Но мы обратили внимание на машину. Тёмно-вишнёвые «Жигули» четвертой модели. Пикап. Номер «НЯ XXX М». Машину поставили во двор накануне похищения. А сразу же после взрыва пикап укатил. Мы объявили его в угон. Номера, естественно, оказались фальшивыми. Посты ГАИ сейчас проверяют все темно-вишневые «четверки», но пока безрезультатно.

Маков кивнул раздумчиво.

– Ещё какая-нибудь информация есть?

– Мы разыскали владельца квартиры, где произошла перестрелка. Ее снимал тот же Диденко. Его участие в деле не вызывает сомнений.

– Та-ак. – Полковник с силой сжал пальцы. – А скажи мне, майор, каким образом этот Диденко намеревался сбыть акции? Это ведь тебе не эскимо в электричке «пихнуть».

– Именно об этом я и собирался доложить… – Коновалов улыбнулся победно. – В связи с перестрелкой появилась версия, что похитители работали на мафию. Конкретно – на группировку Тимофея Лукашкина, кличка Тема. Тогда становится ясно, зачем понадобилось убивать Тучкова. При любом другом раскладе убийство «авторитета» Диденко не простили бы. Он должен был это понимать. Теме не составит большого труда продать акции.

– Допустим. – Полковник был настроен более скептически. – Тогда ответь-ка мне на один заковыристый вопросик. Откуда у Диденко информация о ценности акций и о метле заключения сделки?

– От заказчика, Темы.

– Тема рассказать этого не мог. Туча не стал бы болтать о подобных вещах. Он мужик осторожный. И вообще, если бы кто-нибудь из участников сделки обмолвился о том, где и когда состоится продажа акций, мы бы об этом знали. Но нам, – за две недели, заметь, – не удалось выяснить даже местонахождение держателей акций. Полная секретность. Отсюда вывод…

– Да?

– Заказчик – не Тема. Тема просто решил подсуетиться и извлечь из сложившейся ситуации максимальную выгоду. Заказчик – совсем другой человек. Возможно, один из участников сделки, – рассуждая, полковник смотрел в стоя, но тут он поднял взгляд. – И что же из этого следует?

– Что следует? – эхом повторил Коновалов, преданно заглядывая «хозяину» в глаза.

– А из этого следует, что люди Темы, возможно, пришли не прикрывать Диденко, а, наоборот, брать его. И наткнулись на наших парней. Вот таким, понимаешь, аллюром.

– Тогда они болыяе не сунутся. Испугаются.

– Майор, ты идиот, если так думаешь. Когда речь идёт о таких деньгах, перестают пугаться даже инфузории. Понятно тебе?

– Так точно. И что нам теперь делать?

– Искать Диденко. Он может вывести на заказчика.

– Думаете, акции уже успели передать?

– Вот ты и выясни, когда поймаешь всех этих «леденцов-холодков».

– Так точно, товарищ полковник.

– Давай. И учти, Коновалов, у тебя в запасе сутки.

– Так точно, товарищ полковник.

– А через двадцать четыре часа, Коновалов, ты либо наденешь погоны подполковника, либо снимешь свои майорские. Я об этом позабочусь. Ты все понял?

– Так точно, товарищ полковник.

– Кстати, насчёт Темы. Найди-ка доказательства его причастности к взрыву. Там ведь разборка произошла? Разве нет?

– Так точно.

– Вот тебе и подозреваемые. Один «авторитет» решил убрать с дороги другого «авторитета». Организовал взрыв. Подходящий мотивчик для прессы?

– Вполне подходящий, товарищ полковник.

– Вот и проработай эту линию. И пусть пресс-служба составит соответствующее заявление. Мол, в результате операции «Сеть», проводимой совместными силами МВД и ФСБ… Ну и так далее. Кстати, и остальные трупы туда же «подвесь». Нам все эти ковбойские штучки твоих гвардейцев, мать бы их за ногу, тоже ни к чему афишировать.

– Понял, товарищ полковник.

– Ну, а раз понял, выполняй.

Коновалов козырнул и уже бодрее вышел из кабинета. Грозы удалось миновать. Маков же остался листать дело Олега Романова, которое ему полчаса назад принесла секретарша. Он мог оценить проделанную работу объективно. Кольцо вокруг похитителей сужалось. То, что не удалось обойтись без стрельбы, плохо. Стрельба всегда подразумевает шумиху в прессе. Но сейчас это было не главным. Им простят любую стрельбу-пальбу, если она повлечет за собой результат. Те, кто интересуется акциями, – Маков не имел доступа к этим людям, но понимал, что цепочка тянется очень высоко, – сумеют замять любой шум. Да и то сказать, трупы-то бандитские. Против фактов не попрешь. Своеобразная санитария города, вполне укладывающаяся в выбранную ими «легенду». Посмотрим, посмотрим, что за птица такая Олег Романов.

Полковник перевернул первую страницу дела.

* * *

– Ты веришь, что этот придурок отказался от мысли убить нас? – поинтересовался Киноактер, когда они втроём вышли из гостиницы и направились к машине.

– Я что, похож на идиота? – спокойно ответил Тонколицый. – Конечно, нет. Но его всё равно придётся убить. Так что лучше сделать вид, будто мы поверили, и передать акции. Пусть заказчик убедится, что бумаги у нас, положит деньги, а там видно будет.

– Он тоже не похож на идиота и понимает, что мы не детсадовские сосунки и не купимся на липу, – буркнул Молчаливый.

– Верно. Но в одном этот парень будет уверен.

– В чем?

– В том, что мы придем за деньгами. Иначе не стали бы вообще с ним разговаривать. Так зачем ему рисковать? Он будет действовать наверняка. Положит деньги на случай, если на вокзале окажется наш наблюдатель, подманит нас поближе и постарается прихлопнуть без спешки, не потеряв при этом бумаги.

Они забрались в салон пикапа, неторопливо выехали со стоянки и покатили к Щелковскому шоссе.

– Рисковая игра, – подал голос Молчаливый.

– Не то слово, – подтвердил Киноактер. – Но она стоит лишних двадцати миллионов долларов.

– По-твоему, заказчик не пришлет на вокзал своих псов сейчас? – Молчаливый покосился на сидящего рядом Тонколицего.

– Нет, – покачал головой тот. – Наблюдателя – может быть. Псов – нет. После того, что произошло утром, побоится спугнуть. Они постараются перехватить нас позже, когда будут уверены, что акции никуда не денутся. И поэтому мы поступим умнее.

– А именно?

– Сыграем с ними по их правилам. Пошлем своего человека относить сумки с «акциями». Наблюдатель будет ждать, что тот вынесет деньги, но наш человек уйдёт с пустыми руками, просто переложив деньги в другие ячейки. Его не тронут, потому что не сразу сообразят, в чем дело. А когда сообразят, заказчик пойдёт проверить, что же наш человек принёс.

– А если не пойдет? Или пойдет не сам?

– Пойдёт. – Тонколицый усмехнулся. – Захочет убедиться, что акции все и что они не поддельные. Чего ему-то бояться? Вокруг полно охраны, да и условия вы держаны им честно.

– Ну, а вдруг это всё-таки будет другой человек? – спросил Молчаливый, выворачивая руль и заезжая на мост.

– Тогда это будет человек очень близкий к заказчику. Мы просто пойдем за ним и найдем того, кого ищем. – Тонколицый откинулся на сиденье, прикрыл глаза, спросил с улыбкой: – Парни, вы слышите шуршание купюр? Считайте, что они уже у нас в кармане.

* * *

«– Ты цел? – спросил Олег, увлекая меня в сторону метро.

– Что?

Честно говоря, я плохо соображал. Даже не сразу понял, о чем он спрашивает.

– Ты цел?

– Не знаю.

– Пошли быстрее. – Олег оглянулся.

– Все равно они нас догонят. – Мне пришлось как следует тряхнуть головой, чтобы отогнать дурной туман, плывущий перед глазами.

Сердце было готово захлебнуться. Я задыхался. Не столько от быстрого бега, сколько от ужаса. В меня еще ни разу не стреляли. За мной никогда не шли по пятам. Ощущение того, что каждую секунду тебя готовы убить, заставляло меня втягивать голову в плечи и затравленно оглядываться через плечо. Я очень не хотел умирать. Хотя этого никто не хочет.

– Скорее. Самое главное – постоянно находиться в толпе и не давать им подходить близко, – бормотал Олег. – В толпе они стрелять не станут.

Хорошо говорить. Мы же не можем бегать вот так до скончания жизни… Я вдруг очень четко осознал, что это самое „скончание жизни“ может оказаться гораздо ближе, чем мне думается.

Взгляд за плечо. Вон они. Я увидел их среди прохожих. Стаса, смотрящего на меня ледяным, безразличным взглядом, рыхлого, похожего на деревенскую доярку, толстяка и бесцветного парня в плаще. Этот третий был, наверное, моложе меня. Все трое торопливо продирались следом за нами через толпу.

– Олег… – прохрипел я.

– Вижу, – коротко ответил он. – Ещё один в машине. Оранжевая „Нива“.

Я бросил взгляд через толпу влево-назад. Точно. Оранжевая „Нива“ ползла вдоль тротуара с абсолютно не оправданной для проспекта черепашьей скоростью. За рулем широкоплечий здоровяк. Он тоже смотрел на нас, очевидно, ожидая, пока Стас и компания всадят нам по пуле в спину.

– Бегом, к метро, – выдохнул мне в самое ухо Олег.

Мы побежали, довольно неучтиво распихивая прохожих, „собирая“ ругательства и возмущенные крики спинами. Но уж лучше ругательства, чем свинец.

Преследователи тоже ускорили шаг. Судя по всему, им действительно не хотелось стрелять, когда вокруг так много свидетелей. За пальбу в спину двоим безоружным людям по головке не гладят. Половина милиции Москвы сразу же ринется искать этих деятелей. Да и „портреты“ свои им „обнародовать“ не с руки. Олег прав. Самое главное – не дать убийцам подойти близко. „Взломщики“, твою мать!.. Теперь понятно, откуда они знали о видеокамерах и о визите Сергея Борисовича в квартиру. Стас, скотина…

Когда до дверей метро оставалось не больше двадцати метров, все трое дружно запустили руки под плащи. Я мысленно перекрестился. Перекрестился бы и по-настоящему, но не мог. Боялся окончательно сбить и без того не слишком ровное дыхание.

Взвыл клаксон. Олег оглянулся, а следом оглянулся и я.

Стас, Рыхлый и Бесцветный стояли возле „Нивы“ и о чем-то переговаривались с водителем. Что еще они придумали? Разговор происходил в быстром темпе. Фраза – кивок – ответ – фраза. Троица вдруг сорвалась с места и побежала следом за нами. Хоть руки из-под плащей вытащили – и то хлеб.

Толкнув дверь метро, мы скатились по ступенькам. Олег хлопнул себя по карманам.

– Чёрт, у меня ни одного жетона. Я же на колёсах… – Он рванул к кассе. – Товарищи, пропустите, пожалуйста, срочное дело. Беременную жену в роддом везу.

– Беременную на машине надо возить, чайник, – громко сообщил кто-то из очереди.

Однако пропустили и завертели головами, высматривая беременную жену.

– Два жетончика, пожалуйста. – Олег вывалил на тарелку горсть купюр. – Сдачи не надо. Спасибо.

Стас и компания уже спускались по лестнице в холл.

– Помчались! – гаркнул Олег и рванул меня за рукав.

– Э-э, козёл! – донеслось сзади. – На каком месяце твоя жена?

Проскочив турникеты, мы вылетели на платформу, чуть сбавили шаг и быстро зашагали к противоположному концу платформы. Бежать здесь не следовало. Мог остановить какой-нибудь особо ретивый страж порядка. Пока, правда, их не видать, ну да пойди разберись, откуда они берутся? А нам сейчас в милицию никак нельзя.

Стас и Рыхлый проскочили через турникеты, а вот Бесцветный остался наверху. Он явно не торопился. Впрочем, я тут же понял, почему. Ждет, пока мы уедем, чтобы засечь направление и сообщить водителю „Нивы“. Так они и станут нас гнать. От станции к станции. Стас и Рыхлый внизу, Бесцветный и Водитель поверху. Это тупик, подумал я. Рано или поздно нам либо придется подняться на поверхность, где будет поджидать оранжевая „Нива“, – а это означает верную смерть, – либо Стас и Рыхлый настигнут нас прямо в поезде. Это тоже смерть. Как ни крути, а выхода нет. Внизу нас убьют, наверху нас тоже убьют. Остается выбрать, где нам больше нравится умирать. Лично я предпочел бы свою собственную кровать…

Первым подошёл поезд, идущий в центр. Двери открылись, выпустив пассажиров. Народу в вагонах не то чтобы очень уж много, но есть.

Я оглянулся на преследователей. Убийцы шагали спокойно, внимательно наблюдая за нами. Конечно, куда им спешить? Они не клоуны, смешить никого не собираются. Они собираются стрелять.

Ей-Богу, на меня накатило что-то вроде головокружения. Неужели такое возможно? В конце двадцатого века, в самом центре дорогой моей Москвы. С ума сойти!

– Осторожно, двери закрываются, – приятным женским голосом предупредил поезд.

– Заходим! – рявкнул Олег. – Быстро!

Мы нырнули в состав. Стас и Рыхлый сделали то же самое. Нас разделял всего один вагон.

– Пропустите, пожалуйста. – Олег потащил меня в противоположный конец вагона. Обернулся на ходу. – Как ты?

– Нормально. Оклемался немного. А ты?

– Ничего. В норме.

– Как ты грохнулся с балкона… – ухмыльнулся я. – Думал – расшибешься.

– А-а-а, ерунда. Пригодился опыт героя-любовника. Посмотрел бы ты на меня в прежние времена. Такие штуки проделывал – эта детской сказкой покажется. Слушай. – Он посмотрел через плечо, словно боялся, что Стас и его приятель могут каким-то образом проходить сквозь стены. Вагонные в том числе. – Идея такая. На следующей остановке вылетаем из вагона и – пулей наверх.

– А „Нива“?

– Пока они найдут разворот, пока на светофоре постоят, мы уже будем далеко. А с этими двумя, – он кивнул за спину, – я уж баш на баш разберусь. Как идея?

– Бог её знает.

Я действительно не представлял, насколько хорош предложенный Олегом план. Никогда еще мне не доводилось „обрубать хвост“. Да и места эти я знал плохо. Какая следующая? „Динамо“? Там вроде рынок…

– Станция „Динамо“, – еще более любезно сообщил поезд.

– Ходу! – гаркнул Олег.

Мы выскочили из вагона и понеслись к эскалатору, оглядываясь на ходу. Стас и Рыхлый поспешали следом. Сердце плавно подкатило под горло. В легких словно граната разорвалась. До эскалатора оставалось не более трети пути, когда я заметил Бесцветного. Он спускался вниз, спокойно рассматривая встречных пассажиров. Вот мы и попались, мелькнуло у меня в голове. Но каковы сволочи, а? Понятно, что Бесцветный сообщил напарнику, в какую сторону мы едем, и спустился вниз, чтобы зажать нас прямо в составе. Перейти на другую ветку нам не дадут, а водитель „подстрахует“ наверху.