Текст книги "Передряга"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)

Глава 14

Андрей добрался до Главной лаборатории судебно-медицинской экспертизы к полудню. Впрочем, он и не пытался успеть раньше. Незачем. Во-первых, сейчас эксперты загружены не меньше, чем раньше. То есть дел у них невпроворот. Во-вторых, по интересующему его делу ждать результатов раньше полудня не стоило. Хорошо еще, если к обеду все будет готово.

Лаборатория размещалась на втором этаже старого особняка, еще дореволюционной постройки. На первом этаже вовсю шёл ремонт, и по зданию разносились ароматы свежей краски и олифы. На полу, подоконниках, ступенях лежал толстый слой пыли и побелки.

Оставляя четкие отпечатки обуви, Андрей поднялся на второй этаж и оказался в узеньком коридорчике. Опасливо посматривая на шелушащийся от времени потолок, он постучал в щербатую дверь со стеклянной табличкой: «Патолого-анатомические экспертизы».

Кое-кого из экспертов Андрей знал. Ему несколько раз доводилось приезжать сюда. В наши дни нередки случаи, когда преступления, совершенные в различных районах города, но связанные общим подозреваемым, проходят по разным отделениям. Двое сыщиков независимо друг от друга «копают» одну «яму». У каждого свои улики, доказательства, и каждому чуть-чуть недостает для того, чтобы отправить преступника «под статью». В наш компьютеризованный век, когда едва ли не в каждой третьей квартире стоит по компьютеру, в отделениях видеоплейеры все еще запирают на десять замков. Волка, конечно, ноги кормят, но о какой эффективности может идти речь? Хорошо, что Андрей получил видеокассету и поинтересовался насчет происшествий. А то сидел бы и ждал, пока Пётр Алексеевич Колесов изволит вспомнить, кому он наступил на любимую мозоль.

– А, Андрей, здравствуй, – кивнул эксперт. – Каким ветром тебя к нам занесло?

– Здравствуй, Слава, – улыбнулся Андрей. – Всё тем же.

Со Славкой Щербой они учились на одном курсе, пока тот не перевелся на отделение судебно-медицинской экспертизы. Удобно иметь знакомых экспертов. В случае крайней нужды через них можно выйти и на экспертов других профилей.

– Пойдём покурим, – предложил Слава. – Замаялся я что-то. – Они вышли на улицу, закурили. Эксперт покосился на мелькающих в окне строителей. Посетовал: – Скоро без помещения останемся.

– Что так? – спросил Андрей, затягиваясь.

– Откупил кто-то сарай наш. То ли банк, то ли фирма какая, хрен их знает. Бардак.

– Это верно, – согласился Андрей. – Бардак. У нас тоже бардак.

– У вас-то помещение не отбирают. А нам уже бумажку официальную прислали. «Просим освободить…» и так далее.

– Ясно. Слушай, – Андрей щелчком откинул «бычок», – к вам сегодня утром должны были повещённого привезти. В центре, в подвале повесили. Не помнишь такого?

– Почему не помню? – оскорбился Слава. – Помню. На шнуре электропитания повесили, да? Очень даже хорошо помню. Гришка «на него» выезжал. Он дежурным был.

– Я могу посмотреть предварительное заключение?

– Да пожалуйста. Посмотри, если нужно, – не спешно покуривая, ответил Слава. – Сейчас сходим, поглядим, что с твоим висельником. Если, правда, заключение ещё не отправили. – Он с ядовитой гримасой бросил окурок на крыльцо и раздавил башмаком. – Пошли.

Они вновь гордо прошествовали мимо разухабисто матерящихся строителей, поднялись на второй этаж и вошли в лабораторию. Слава порылся в стопках бумаг на столе, выдернул нужную, повернулся к Андрею.

– Пойдём в коридор, чтобы ребятам не мешать. Значит, так, – продолжил эксперт, когда они остановились на лестничной площадке у окна, – убийство, однозначно. Характерный странгуляционный след. Смерть наступила около двенадцати часов вечера в результате асфиксии. Кровоизлияние в мозг. Множественные переломы затылочной кости свода черепа. Разрывы кожного покрова и повреждения тканей в затылочной части головы. Проще говоря, парня ударили по голове чем-то тяжёлым – возможно, кастетом, обрезком трубы, короче, любым оружием с тупой ударной поверхностью, – и размозжили затылок.

– Металл?

– Пока неизвестно. Это я для примера сказал, чтобы ты представил, с чем имеешь дело. Нужно тщательный химический анализ проводить, а у нас сейчас времени… – Слава цыкнул зубом. – Да и с реактивами, честно говоря, не густо.

– Царапины и кровоподтеки на теле есть? – поинтересовался Андрей.

– Несколько царапин, но посмертных. Очевидно, труп ударился об обломки, когда обрушилась направляющая подвесного потолка.

– Ясно.

– Кстати, в момент смерти убитый находился в состоянии легкого алкогольного опьянения. Предположительно, пил пиво. Точнее можно будет сказать, когда закончим полную экспертизу. А это, судя по всему, произойдёт очень и очень не скоро.

– Насколько точно определено время?

– Ну-у… плюс-минус полчаса.

– Вещи его уже осмотрели?

– Да, осмотрели. Пятна крови на воротнике куртки, на рубашке и свитере.

– Можно? – Андрей взял заключение, внимательно прочел, вернул, бормоча себе под нос: – Так-так-так. Любопытно, любопытно.

– Ну, и последнее: кровь на полу и обломках аппаратуры той же группы, что и у убитого. – Слава закрыл заключение. – Вот и всё, чем я могу помочь тебе в настоящий момент.

– Это уже очень много, – сказал Андрей и улыбнулся.

– Ты знаешь что, съезди-ка в тамошнее отделение. Дактилоскописты должны были отправить им свое заключение пару часов назад. Насчет «пальчиков». – Става убежденно затряс головой. – Давай. У них, наверное, информации больше. Только на начальника старайся не попадать. Он того… не очень. И чужих не любит, если, конечно, они не генералы из министерства. А ребята там нормальные.

– Учту,

– Ага. Ну юг и давай. А я работать побегу. – Эксперт втянул носом воздух. – Фу, краской воняет. Терпеть не могу! – Он пожал оперативнику руку, улыбнулся. – Побегу, побегу, побегу. А то вот нас завтра выселят, столько дел незаконченных останется. Заходи, если что.

– Зайду, – серьёзно пообещал Андрей. – Обязательно.

* * *

Внешне Сергей Борисович выглядел рассеянным. Слушая Призрака, он глядел в окно. На деревья, растущие, казалось, прямо из крыш роскошных коттеджей, на небо, зависшее над верхушками голых берез и контрастно мохнатых сосен, на солнце, нежащееся в перине облаков.

Однако Призрак, прекрасно знавший привычки своего хозяина, знал также, что тот сейчас предельно внимателен и собран. Телохранитель читал бесстрастно и спокойно, не выделяя голосом факты, кажущиеся ему значительными, и не затушевывая события маловажные. Что важно, а что нет, предстояло определять хозяину.

Закончив читать. Призрак отложил свои заметки и молча посмотрел на Сергея Борисовича.

– Говоришь, ездил в «Измайлово»? – медленно и скрипуче произнес тот. Впечатление создавалось такое, словно голос мафиозо разбавлен швейными иглами. – Что он там делал?

– Этого я не знаю, – ровно произнес Призрак. – Но номер снят им еще несколько дней назад. Я пытался проследить за его «контактом», однако днем там слишком много народу. Одно могу сказать точно: помимо «объекта», в номере находилось не менее четырех мужчин.

– Откуда тебе это известно?

– Во-первых, я поинтересовался у коридорной. Она сказала, что незадолго до визита моего подопечного с небольшими перерывами прибыли пятеро мужчин. Они явно не проживают в гостинице, поскольку рассматривали номера на дверях. Но к коридорной за помощью не обратились, хотя это было бы вполне логично. Она не заметила, в какой номер вошли все пятеро, но двое постучали в одну и ту же дверь.

– Номер твоего «клиента», – прежним скрипучим голосом пробормотал Сергей Борисович. От былой мягкости в нем не осталось и следа. Лицо напряглось, на скулах заиграли желваки. – Я прав?

– Да. Во-вторых, за небольшое вознаграждение коридорная позволила мне осмотреть номер. В пепельнице оказалось очень много окурков, – продолжал Призрак. – Разговор длился не менее получаса. Окурки от сигарет четырёх сортов.

– Как выглядели эти пятеро, коридорная не заметила?

– Она сказала: официально, хотя и пытались «косить» под «простоту».

– Почему официально?

– Одеты вроде бы свободно, но стрижки у них, как у ментов.

– Или как у работников службы безопасности солидного банка, – задумчиво добавил Сергей Борисович.

– Это одно и то же, – пожал плечами Призрак. – В банке сидят те же менты.

– Ладно. Деньги уже погружены?

– Да. Ребята ждут.

– Сейчас поедем. – Сергей Борисович поднялся, спокойно подошел к встроенному шкафу, достал из него бейсбольную биту. – Он уже приехал?

– Примерно полчаса назад.

– Позови, пожалуйста, ЕГО сюда.

Мафиозо не назвал имени. Призрак и сам все понял. Кивнул и молча вышел за дверь. А Сергей Борисович остался стоять, повернувшись к окну. «Совпадение, – думал он. – Возможно, совпадение. Раньше ЭТОТ ЧЕЛОВЕК ни разу не был уличен в „стукачестве“. Но сейчас… кто его знает». Сергей Борисович не мог рисковать. Будь готовящееся дело менее масштабным или случись оно лет на десять раньше, он бы подождал, присмотрелся. Но не сейчас. Сейчас совсем нет времени. Никто не должен уличить его в слабости. Вожак остается вожаком до самой смерти. Ему следует быть уверенным в себе. Слабость чревата. Почуяв слабость противника, глупый немедленно бросается вперед, умный задумывается. Не играли? Не тонкий ли расчет? Нельзя давать им повода ни задуматься, ни броситься в атаку. «Всего несколько дней, – подумал мафиозо. – Нужно выиграть лишь несколько дней».

За его спиной едва слышно скрипнули дверные петли. Он знал, что в комнату вошел амбал, сопровождаемый Призраком. И, конечно, увидел биту. И испугался. Побледневший, разом взмокший громила оглядывается на телохранителя своего «босса» и натыкается на бесстрастный, как у японца, взгляд. Взгляд сквозь него.

– Садись, – не оборачиваясь, равнодушно приказал Сергей Борисович.

Загремел по паркету стул. Призрак усадил амбала и встал у него за спиной, готовый пресечь любое движение. Всем известно, даже шакал, будучи загнанным в угол, кидается на противника, кем бы тот ни был.

Сергей Борисович стоял, отвернувшись к окну, и слушал дыхание амбала. Оно было громким, прерывистым и сдавленным. Огромной бочкообразной груди громилы не хватало воздуха. Амбал хватал его, распахивая рот, жадно, с влажной хрипотцой. Его огромное бешено колотящееся сердце сдавило легкие.

– Я хочу знать, чем ты занимался сегодня утром? – наконец медленно проговорил Сергей Борисович.

– Я…

– В деталях, – не повышая голоса, добавил мафиозо.

– Проснулся, поел. – Голос у амбала дрожал. – Потом… потом поехал на квартиру, проверить, не появлялись ли «взломщики». Сменить людей.

– Дальше, – громко сказал Сергей Борисович и, обернувшись, уставился амбалу в глаза. Взгляд у него стал волчий. Немигающий, невыносимо тяжелый и холодно-пустой. – Дальше!

Под этим взглядом: амбал съёжился, словно из него выпустили воздух. Он старался вжаться в кресло. Лицо его стало цвета первого снега, в глазах заметался ужас,

– Я… там… и… и оттуда сразу сюда. Папа, клянусь тебе…

– Чем ты клянешься? – Сергей Борисович медленно двинулся вперед. – Поклянись моей жизнью.

Амбал сжался ещё больше. По мере того как мафиозо подходил ближе, он инстинктивно откидывал голову.

– Поклянись моей жизнью, – повторил: Сергей Борисович, останавливаясь у кресла и наклоняясь вперёд так, чтобы его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от лица амбала.

Тот промолчал, отводя глаза. Амбал прекрасно понимал: не дай Бог сейчас пролепетать то, что просит Сергей Борисович. Смерть его будет медленной и ужасной.

– Почему ты молчишь? – спросил мафиозо, наклоняясь еще ближе.

– Папа, ты знаешь… я бы… никогда… – прошептал едва слышно амбал. – Я бы… даже…

– Тогда поклянись своей жизнью, – произнёс холодно Сергей Борисович, выпрямляясь и перехватывая поудобнее биту. – Я жду.

– Я… – Громила закашлялся. Теперь его лицо стало серым, а в глазах отразилась мольба.

– Поклянись своей жизнью!

– Я… клянусь… – упавшим голосом ответил амбал.

– Говори правду, ублюдок, – с отвращением произнёс Сергей Борисович. – Если хочешь жить, говори правду. Что ты делал в «Измайловском»?

– Не… я… – Амбад затрясся как осиновый лист на пронизывающем осеннем ветру.

– Что ты там делал?

– Мне… Я договорился с людьми… Они привозили мне…

– Что?

– Дурь. Большую партию. Я подумал, мы все можем на этом заработать… Папа, прости, я… больше не буду.

– Не лги мне, сука, – прошипел мафиозо, и на лице его вспыхнул пожар сумасшедшей ярости. – Кто эти люди?

– «Верблюды». Из Ташкента.

Сергей Борисович спокойно размахнулся. Бита с шелестом рассекла воздух и врезалась амбалу в голень, чуть ниже колена. Хрустнула, переламываясь, кость. Громила завопил и рванулся вперед, намереваясь зажать ногу руками, но Призрак бесстрастно вцепился ему в плечи. Этот худощавый невозмутимый человек обладал невероятной силой. Амбал, прижатый спиной к креслу, зарыдал.

– С кем ты встречался? – повторил Сергей Борисович. – И не вздумай мне лгать.

– Это были «верблюды», папа! – провыл громила.

Ещё один удар – и следом крик боли. Вторая нога переломилась, вывернулась внутрь, словно у амбала появилось еще одно колено.

– Кто это был?

– «Верблюды», папа.

Призрак взглянул на Сергея Борисовича. «А что, если парень говорит правду? – захотелось спросить ему. – Что, если он и вправду встречался с „верблюдами“ – перевозчиками „дряни“? Просто захотел срубить деньжат».

Удар по плечу. Рука громилы, сломанная в предплечье, повисла плетью. Амбал уже не кричал. Он подвывал, как умирающий пёс.

– Кто?

– Су-у-ука…

Сергей Борисович аккуратно примерился, широко размахнулся, скомандовал Призраку:

– Отойди-ка.

Бита со свистом пошла вниз. Глаза амбала расширились, рот принял форму и размер бублика. Беззвучный крик повис на губах. Громила вскинул уцелевшую руку, защищая голову. Бита ударила по запястью и, почти не потеряв скорости, обрушилась на висок амбала, разрубив череп до половины. Приглушённый чавкающий удар. Черно-серые брызги повисли на стене, на спинке кресла, на пиджаке Призрака. Кресло перевернулось, и амбал оказался на полу. Он подрагивал всем телом, пытаясь ползти к двери, однако Сергей Борисович сделал шаг вперед и вновь вскинул свое оружие. Еще один удар. Затылок громилы превратился в кашу. И снова свист биты, а затем удар. Амбал захрипел и перевернулся на спину. Мафиозо молотил по обезображенному лицу громилы битой, стервенея от вида крови. Вид у него был безумный. Остановился он только тогда, когда голова бывшего охранника превратилась в месиво. Ковер был залит кровью. Брюки и туфли Сергея Борисовича пропитались бурым.

Мафиозо швырнул окровавленную биту в угол, посмотрел на дергающегося в агонии амбала и сплюнул.

– А если это не он? – спросил спокойно, словно ничего не случилось, Призрак.

– Он, падло, – убежденно ответил Сергей Борисович, отдуваясь. – Больше некому. – Мафиозо посмотрел на забрызганный кровью и мозгом пиджак Призрака, прокомментировал: – Говорил же: отойди. Возьми мою рубашку и костюм какой-нибудь. А своё барахло отдай «быкам». Пусть сожгут. Ковер, кстати, тоже. И скажи, чтобы это г…о, – кивок на труп амбала, – убрали. Пусть зароют. И кровь тут затрут.

– Зря ты его мочканул, папа, – пробормотал Призрак. – Менты и так тебя «пасут».

Он никогда не позволял себе советовать шефу и никогда не давал оценок действиям папы. Но сейчас Призрак чувствовал: надвигается большая беда. С тех пор, как они ввязались в эту историю с акциями, в его мозгу поселилось дурное предчувствие. Один раз даже мелькнула дурная мысль – прикончить папу и сорвать когти. Призрак не понимал необоснованной жестокости шефа.

Сергей Борисович с удивлением посмотрел на телохранителя.

– Ты что это, советы мне решил подавать? – Он подошёл ближе, остановился в шаге от телохранителя. Тот смотрел мафиозо в глаза. – Я тебя спрашиваю. Ты решил мне подавать советы? – Призрак промолчал. Сергей Борисович отвернулся и уставился в окно. – Ты подаёшь мне советы?

– Я просто сказал, что его не стоило мочить сейчас, – вдруг медленно и четко проговорил Призрак. – Мы могли бы запереть этого козла в подвале, покалякать по-свойски, он бы всё выложил. Прихватили бы «взломщиков», узнали бы, кто их нанял. А так – себе больше мороки. Кровь не отмоешь. Если менты нагрянут, лет по пятнадцать и тебе, и мне, папа.

– Та-ак… – Сергей Борисович поджал губы. – Вот, значит, как дела обстоят? Вот кто теперь у нас «бугор»? Вот кто решает, что стоит, а что не стоит? Ладно. – Он вдруг резко повернулся, прошел к столу, достал из ящика пистолет, протянул Призраку. – Бери. Кончай меня и садись в моё кресло. Ты же, б…ь, умный. Сам теперь можешь дела вести. Давай. – Тот не шелохнулся. Несколько минут они смотрели друг на друга.

– Ты меня не так понял, папа, – наконец сказал Призрак.

– Поменьше мели языком! – рявкнул в ответ Сергей Борисович. – Твоё дело охранять, а не шептать на ухо. Я пока еще живой! Ясно? Живой. И у меня хватит сил завалить любого, кто попробует копать мне яму. Значит, я решаю, что лучше. Ясно?

– Ясно, папа, – произнес телохранитель.

– Этот ублюдок, – кивок на труп амбала, – не знал ничего такого, что не было бы известно нам. «Взломщиков» могли нанять только два человека. Я и Константин Георгиевич. Делай выводы.

– Так, может быть, «прихватить» его?

– «Прихватить» члена правительства? – Сергей Борисович усмехнулся. – Ты, и правда, не в себе. С этой бандой воевать – себе дороже. Я не самоубийца. И потом, кто откажется от трехсот миллионов долларов? Только не я. Теперь иди, переоденься и распорядись насчёт уборки.

– Хорошо, – ответил Призрак и вышел.

* * *

«– Ты так и не рассказал мне о своих неприятностях, – заметила она.

Сейчас, после бурной любовной сцены, я был меньше всего настроен говорить о своих проблемах. Одно воспоминание о них вызывало у меня дрожь. Я повернул голову и увидел ее глаза. Внимательные, с золотистыми искрами любопытства.

– Не думаю, что тебе следует это знать.

– Милый, я ведь психолог. – Ира улыбнулась и провела прохладной ладонью по моей заросшей щетиной щеке. – Возможно, мне удастся чем-то помочь тебе.

В моем положении помочь мог только револьвер с одним патроном в барабане.

– Справлюсь как-нибудь.

– И всё-таки? – Она натянула повыше одеяло, присела, согнув колени.

Я тоже присел, навалился спиной на стену, закурил. Есть ситуации, в которых проще согласиться, чем доказывать обратное. Мой бастион выбросил белый флаг. Я не рассчитывал впутывать её в наши опасные „игры“. Напротив, полагал, что, когда Ирина узнает обо всем, то решит держаться подальше от всего этого бреда сумасшедшего. Я ошибся.

Выслушав меня, она посерьезнела, кивнула:

– Я полагала, что Пётр преувеличивал степень не приятностей, но теперь считаю, что вы оба даже не представляете всей серьезности сложившейся ситуации.

„Так, – подумалось мне. – Любовь закончилась. Меня вернули с небес на грешную землю и – в который раз! – дали понять, что я ничего не соображаю. Может быть, устроиться в наш овощной грузчиком? Чтобы ворочать ящики, много ума не требуется“.

– А ты представляешь? – спросил я, ломая в пепельнице недокуренную сигарету.

– Да. Во-первых, ты совершил громадную ошибку, не обратившись в милицию сразу после того, как вашего Димку похитили, – сказала она. – Во-вторых, тебе не следовало ничего трогать в офисе. Милиция, несомненно; заинтересуется тобой. Хотя бы из-за отпечатков пальцев, которые ты оставил на месте происшествия в избытке. У тебя, в отличие от Петра, нет алиби. На месте следственных органов я бы не стала раздумывать. В принципе, мне и самому это было ясно, но в каждом даже безупречно выверенном с точки зрения логики деле существует человеческий фактор. Иногда эмоции толкают человека на совершенно непредсказуемые, более того, алогичные поступки.

– По-твоему, я должен был оставить Димку в петле?

– Да. От того, что ты снял его, никому лучше не стало.

– Мне стало лучше, – резко ответил я, через секунду пожалев о своем тоне, – Ирина-то тут при чем? – добавил: – А ты бы оставила его висеть?

– Не знаю, – ответила она, пожимая плечами. – Правда, не знаю. Мне никогда еще не приходилось принимать подобных решений.

– Ладно. Что сделано, то сделано. – Я подумал, оценивая перспективы, затем полюбопытствовал: – Ты полагаешь, меня посадят?

– Если не отыщутся настоящие убийцы – да, – ответила она, хмурясь.

– Намёк ясен.

– Нет, дорогой. Ты ничего не понял. Я вовсе не призываю тебя взять в руки лупу. Лучше все-таки доверить это дело милиции. Ты – уж прости, милый, – не производишь впечатления Шерлока Холмса.

Возможно, в иных обстоятельствах я с готовностью внял бы трезвому совету, но не теперь. Сейчас, при всех аргументах „за“ был один „против“, который перевешивал всё.

– Прости, если я правильно тебя понял, милиция не станет искать ДРУГОГО убийцу. У них и так есть подходящий кандидат.

– Всё верно. Значит, надо заставить их это сделать.

– Как?

– Пока не знаю. – Ира погасила сигарету, выбралась из постели и принялась одеваться. – Давай-ка лучше подумаем, почему именно вы? Чего добиваются от вас убийцы?

– Не месть, – сказал я, разглядывая ее ноги.

– Это очевидно. – Она кивнула утвердительно. – Слишком уж изощрённо. Смерть Димы не имеет отношения к мести. Хотя убийцам хочется, чтобы вы думали именно так. Попробуем понять, зачем им это нужно?

Кроме мести, ничего в голову не шло. Сейчас, во всяком случае. Когда перед вашими глазами красивые женские ноги, трудно сосредоточиться на деле. Мы провалили их план. Они, в свою очередь, хотят свернуть нам шею. Логично? Вполне. Хотя и неверно.

– В смерти твоего сотрудника есть один несомненный штрих.

– Да, то, что он умер, – машинально заметил я.

– Не надо злиться, милый. – Она чмокнула меня в щёку. – Внешний эффект. Эффект, в первую очередь рассчитанный на тебя.

– Почему на меня?

– Убийцы были уверены, что ты отправишься на поиски своего друга. Они сделали все, чтобы нанести удар по одному человеку. По тебе. Им известен номер сотового телефона Петра. Помнишь, ты сам говорил, что они звонили по нему. Значит, будет логично предположить, что им известно о вас многое. Они, конечно, знают о твоей роли в работе фирмы. Следовательно, понимают, что у тебя самое богатое воображение. Люди с богатым воображением, как правило, импульсивны и авантюристы по натуре. Что доказывают твои дальнейшие шаги. В отличие от остальных, здравомыслящих сотрудников, реально представляющих себе степень грозящей опасности, ты не пустился в бега. Авантюризм чистейшей воды. Убийцы, безусловно, рассчитывали именно на такой ход событий, иначе выбрали бы кого-то другого. Что они сделали дальше? Постарались тебя напугать. Причем нарочито напоказ. Если бы им хотелось просто убить Диму, то его похитили бы в каком-нибудь малолюдном месте. Зачем лишние свидетели? Но убийцам было нужно, чтобы тебе дали описание Петра.

Одевшись, она присела на диван, взяла еще одну сигарету. Я щелкнул зажигалкой.

– Всё верно. Олег предупреждал. Им нужно нас поссорить. Возможно, эти парни рассчитывали, что я кинусь за защитой к остальным и таким образом выведу их на ребят.

Ира засмеялась.

– Логика в твоих выводах присутствует, милый, но в скромных количествах. Если бы они хотели просто убить вас, то не стали бы предупреждать. Переловили бы поодиночке, на худой конец вломились бы в офис и перестреляли бы всех. Нет, их интересовало другое. Им нужна была твоя реакция авантюриста, обладающего воображением. Рвануть майку и ринуться грудью на амбразуру – вот поступок, характерный для авантюриста в подобной ситуации.

– В смысле?

– В смысле, их планы базировались на твоем самолюбии. Единственный человек, к которому ты мог обратиться, не ущемив своего самолюбия, – мафиозо. Сергей Борисович. Убийцы делали ставку на то, что ты позвонишь ему и расскажешь о происходящем. Именно это и произошло.

– Да, – подтвердил я.

Вообще это очень неприятный момент, доложу вам, когда понимаешь, что тобой элементарно манипулируют. Как марионеткой. Ты думаешь, что принимаешь решения самостоятельно, на деле же все твои действия заранее просчитаны и предсказаны. То самое, о чем предупреждал Пётр.

– Видишь, их расчёт был верен.

– Но зачем им это нужно?

– Очень просто. Они хотели, чтобы ты, перепуганный до смерти, ничего не понимающий, растерянный, убедил своего Сергея Борисовича в том, что план „взломщиков“ провалился.

– Но ведь он действительно провалился? – На сей раз мое недоумение было неподдельным.

– Видишь, ты в это веришь. А убеждающий, – особенно если дело касается такого человека, как Сергей Борисович, – должен быть абсолютно искренен. Для убийц очень важно, чтобы мафиозо поверил тебе.

– То есть? Ты хочешь сказать, что…

– Судя по всему, вы не только НЕ нарушили их планов, но еще и помогли им, хотя и не осознавая того. Заодно убийцы подставили тебя под удар.

Мои мысли заметались в тесном загоне, обнесённом колючей проволокой логики. Ирина, безусловно, права. Теперь, когда она все так убедительно разложила по полочкам, мне осталось только поражаться, как же я сам не сумел осмыслить происходящее? Ясно же как Божий день. Тупица. Идиот. Если мне удастся выбраться из всей этой передряги живым, брошу к чертовой матери работу. Стану книги писать. Безопаснее.

– Чёрт побери! Но каким образом они собираются проникнуть в квартиру?

– Этого я не знаю. Однако какой-то план у них, несомненно, есть. – Ира поднялась. – Мне пора, милый.

Я оторвался от размышлений, вскочил, завернувшись в одеяло.

– Ты вернешься?

– Я позвоню вечером, – ответила она и ещё раз чмокнула меня в щеку. – Боюсь, что в ближайшее время тебе будет не до меня.

– А я думаю как раз об обратном. Без твоего умения строить логические цепочки мне вообще не выбраться из этого болота.

Она засмеялась.

– Ты ведь режиссёр. Тебя учили логике. Все гораздо проще, чем кажется. Подумай пока вот над чем: у ваших „взломщиков“ каждый шаг расписан заранее. Они должны были убедиться в том, что цель достигнута. Как им удалось это сделать?

– Ты уже знаешь ответ?

– Нет. Но думаю, он лежит где-то у самой поверхности.

Она пошла к двери, и я, путаясь в одеяле, заторопился следом.

На прощание Ира еще раз поцеловала меня, провела пальцем по моим губам и серьезно добавила:

– Практически из любого положения есть выход. И учти: убийцы ничего не делают просто так. Всё, что с тобой произошло, имеет объяснение. Тебе нужно лишь пройти по событиям и сложить их в одну картинку. Конечно, это не просто, но и не так сложно, как представляется. У тебя должно получиться. Напрягись. – Она кивнула. – Побегу. Позвоню вечером.

Когда дверь за ней закрылась, я вернулся в комнату и тяжело плюхнулся на диван.

Вот это задача. Меня ушли логике? Конечно, учили. Логике разбирать УЖЕ написанные пьесы. Написанные и прочитанные от начала до конца. Искать логическую первопричину поступков персонажа, заранее зная, чем все закончится, просто. А попробуйте ПРЕДУГАДАТЬ следующий шаг…

Каким образом „взломщики“ получили подтверждение? Хороший вопрос, „Подслушка“? Но Димыч говорил, что закладок нет ни у меня, ни у ребят. Здесь все чисто. В офисе? Но зачем в таком случае было его громить? Понятно же, что после погрома мы не станем там работать. Снова не то. Ира сказала, ответ где-то на поверхности… Может быть, „жучки“ установлены у Сергея Борисовича? Слушают его телефон? Необходимо выяснить, проверяют ли кабинет мафиозо на предмет „закладок“.

Я потянул руку к телефону и застыл, так и не сняв трубку. Мне вдруг стало понятно, каким образом „взломщики“ узнали о моем звонке Сергею Борисовичу. Как же я сразу не сообразил?..»

* * *

Андрей прошёлся вокруг вишнёвой «девятки», заглянул в салон, выпрямился и захлопнул дверцу. Задребезжало стекло. Оперативник из местного отделения настороженно посмотрел на «чужака», спросил:

– Ну и что? Та?

– Та самая, – ответил Андрей.

За два часа он успел проделать кучу работы: побеседовать с оперативником, изучить заключение дактилоскописта: – «Отпечатки пальцев, обнаруженные на веревке, потолочной балке и на личных вещах потерпевшего идентификации не поддаются. Образцы прилагаются», – тщательно прочесть протокол осмотра места происшествия и опись личных вещей потерпевшего, просмотреть фотографии.

– Отпечатки сняли? – спросил Андрей, поворачиваясь к коллеге.

– В тачке-то? Сняли, ясный перец. На седле, стекле и дверной ручке со стороны пассажира. Отпечатки идентичны тем, что обнаружили на веревке.

– А на «баранке»?

– Чисто. Все стерли. – Оперативник усмехнулся криво. – Да ты землю-то носом не рой понапрасну. Картина и так ясная. Поддали они с убийцей, повздорили по пьянке. Тот схватил обломок или железяку какую-нибудь, хлобысь по черепу – потерпевший в ауте. Потом преступник испугался, что собутыльничка от правил к праотцам. Дай, думает, изображу международную мафию, чтобы ментов-дураков с толку сбить. Шнуров в этой помойке до хрена и больше валяется. Вздёрнул тело – и ноги в руки.

– Допустим, – терпеливо сказал Андрей. – Пойдём-ка ещё раз офис осмотрим. Предположим, ты прав…

– Ну!.. – довольно кивнул оперативник. – Остаётся установить, чьи пальчики на веревке, и можно дело в прокуратуру передавать. Ты говорил, у тебя вроде и подозреваемый уже есть?

– Есть, есть. Ты лучше скажи, а зачем он в милицию-то звонил?

– Говорю же: психанул, – убежденно выдал опер. – Испугался. Про отпечатки забыл. Уехать сам не мог – побоялся, что тормознут гаишники ночью-то, или он и вовсе водить не умеет, вот и надумал тачку бросить, а «пальчики» уничтожить. Но поскольку не профессионал, а гм… любитель, не доглядел. Забыл протереть верёвку и балку. И перекладину ненадежную выбрал, потому что не вешал никогда.

– Складно, – согласился Андрей.

– Ну! А я что говорю? Давай возьмем твоего кандидата в «смертники» за жабры и откатаем «пальцы». Если совпадут, я из него признание выбью, будь уверен. А там передадим дело в прокуратуру – и гора с плеч. Чудик этот пикнуть не успеет – уже на нарах будет париться. А нам с тобой по благодарности. Оперативно раскрыли такое делище. Убийство с отягчающими как-никак.

Они вошли в подвал. Андрей принялся внимательно осматривать ступени, обломки, стены. Оперативник же стоял над ним, увещевая доверительно:

– Меня начальство и так трахает по три раза на дню. Центр ведь. Вся шваль здесь пасется. Что ни день – то сюрприз. Оперов не хватает. Три человека, по пятнадцать дел на брата. У нас по отделению «висяков» небось больше, чем по всей Москве. Зашиваемся. А тут такое дело. Верняк. Заодно и отчетность улучшим. Вон тут это и случилось. Видишь, пятна крови самые крупные. И борозды от ног остались. Это когда убийца тело тянул. Как раз отсюда до места повешения.

– Интересно, – пробормотал Андрей, озираясь.

– Точно. Давай сейчас возьмем опергруппу и поедем к твоему подозреваемому. Задержим до выяснения, пока то да сё – заключение экспертизы будет готово. Остальное – дело техники. Расколется как пить дать. Он новичок да к тому же ещё и нервный. На второй день «поплывет», а может, и раньше.