Текст книги "Передряга"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

– Он жив? – не теряя самообладания, поинтересовался посредник.

– Разумеется, жив. Мы, в отличие от вас, держим слово.

– Я тоже его держу. Не моя вина, что заказчику понадобились ваши головы. Заказчика, как вы понимаете, я вам назвать не могу. Насчет второй группы не имею ни малейшего понятия. Акции? Акции как акции. Обычные ценные бумаги – это все, что мне известно. Фотографию парня мне прислали по почте. Его следовало оставить в живых.

Посредник сообразил, что теперь нужно полагаться только на себя. Никто ему не поможет. Никто не придет на помощь.

– Почему нас пытались убить?

– Вам известно про акции. Вероятность того, что вас найдут, невелика, но она есть. Заказчик не хочет рисковать.

– Кто этот человек?

– Я его не знаю, – покачал головой посредник. – Мы ни разу не встречались лично. Обычно он звонит по телефону.

– Судя по качеству документов, – вставил Киноактёр, – это большой парень. Шишка.

– Может быть, не знаю, – пожал плечами посредник. – Наверное.

– Как он передал тебе деньги? – Тонколицый пнул ногой сумку.

– Положил в камеру хранения на Курском вокзале. Я забрал. Утром.

– Номер ячейки и код, – потребовал Тонколицый.

Посредник порылся в кармане, достал замусоленную бумажку, протянул собеседнику.

– Вот. – Он подумал и добавил: – Вам всё равно не удастся продать акции. Их слишком много. Сделка сразу всплывет. Вас найдут прежде, чем вы получите деньги. Давайте так. Берите документы и эти десять миллионов долларов, отдайте мне акции и уезжайте. А я скажу, что вы на том свете. Подумайте. Десять миллионов – большие деньги. В той же Греции на два миллиона можно жить рантье.

– Видишь ли, старик, – медленно произнес Тонколицый. – Я согласен с тобой. Нам не удастся продать акции. Но не потому, почему ты думаешь.

– А почему же? – не понял посредник.

– Да потому, что у нас их нет. – Киноактер снова засмеялся.

– Как нет? – изумился посредник.

– Очень просто. Нет – и все. Акции забрали ребята из второй группы. Мы же сумели перехватить только часть. На какую сумму там было?

– Восемьдесят миллионов долларов.

– Вот видишь. А мы взяли только на девятнадцать.

– Если не будет бумаг, вас убьют, – прошептал, сникая, посредник.

Он понял, что и его убьют тоже. Если не исполнители, то люди заказчика. Никто не поверит басням о какой-то там второй команде. Подумают, что он, посредник, решил толкнуть бумаги и положить деньги себе в карман. Но, даже если поверят, убьют все равно. На всякий случай, как исполнителей. Ему ведь тоже известно про акции.

– Нас и с бумагами собирались убить, – хмыкнул Киноактёр.

– Кстати, – Тонколицый посмотрел на посредника, – если ты рассчитываешь, что тебя пощадят, то ты самый тупой парень из всех, кого я когда-либо видел.

– Да. Меня тоже убьют.

Посредник окончательно скис. Он не заблуждался относительно возможностей заказчика. За восемьдесят миллионов долларов – точнее, за значительную часть этой суммы – его найдут в любой точке земного шара. Даже в бразильской сельве.

Тонколицый наблюдал за ним, положив руку на автомат.

– У нас есть только один выход: убить заказчика прежде, чем он доберется до нас. Тут два варианта: либо ты нам помогаешь и остаешься жить, либо нам придётся тебя пристрелить.

– А гарантии?

– Ты до сих пор жив, – усмехнулся Тонколицый. – Какие ещё гарантии тебе нужны?

Посредник подумал, кивнул.

– Хорошо. Согласен.

– Отлично. Когда должен звонить заказчик?

– В десять, – пробормотал тот. – Ровно.

– Ну что же, подождём. – Тонколицый откинулся в кресле, повернулся к Киноактеру. – Звякни Молчаливому. Пусть поднимается.

Глава 19

Три машины въехали во двор и остановились под самой стеной так, чтобы их не было видно из окон. Первым выбрался Шустрик. За ним – семеро «наемников». Остановились, болтая, перешучиваясь. Из подъезда соседнего дома показался Суровый. Широким, быстрым шагом он подошел к Рыхлому.

– Дома? – спросил тот, понижая голос.

– Дома. Только что занавеска колыхалась. Пасут, твари.

– Ну, и куда теперь, отцы? – подошел к ним Александр. – Давайте показывайте, где клиенты.

– Это они? – полюбопытствовал Суровый.

– Они самые, – кивнул Рыхлый-Шустрик.

– Заносчивые больно для «профи», – заметил Суровый.

– Какие есть.

– Значит, так. – Суровый посмотрел на Александpa. – Четверо пойдут вот с ним, – кивок на Шустрика. – Трое, включая тебя, со мной. Мы – с парадного входа, они – с чёрного. В парадном дверь стальная. Ее за две минуты не вышибешь. А с чёрного – обычная, деревянная.

– Слушай, отец, просто назови номер квартиры, покажи, где черный ход, и постойте в сторонке, пока мы работу закончим. Лады?

– Четверо с ним, трое со мной, – спокойно повторил Суровый, пропуская реплику «наёмника» мимо ушей. – По возможности меньше шума. А то начнёте на лестнице орать, супермены хреновы, жильцы со всего подъезда сбегутся. Ты всё понял?

Александр прищурился.

– Ты тоже, что ли, из наших?

– Наши таких, как ты, за пивом гоняли. Я спросил, всё понял?

– Все, отец, все. Сколько народу в квартире?

– Два человека.

– И всего-то?

– Тебе хватит. Разберись со своими людьми и давай работать. Не до ночи же нам тут стоять.

– Лады.

* * *

«Фортуна всё-таки была на нашей стороне. Иначе Олег не подошёл бы к окну. Или подошёл бы, но слишком поздно. Да мало ли что могло случиться.

Но Олег отодвинул занавеску и посмотрел на улицу. И тут же отступил от окна. Лицо его мгновенно стало напряженным. На щеках проступил лихорадочный румянец.

– Они здесь, – сказал, отступая.

– „Взломщики“? – Я едва не выронил кружку с кофе, которую держал в руках. – Ты уверен?

– А ты ждешь кого-то еще? – Олег щелкнул затвором „ремингтона“ и снова посмотрел в окно.

– Сколько их?

– Человек шесть вроде. Разве что под самой стеной кто-нибудь еще стоит. Я пока вижу только этих.

– Что делать будем?

Я взял со стола второе ружье, покрутил в руках. Никогда еще мне не приходилось стрелять в людей. Собственно, мне вообще не приходилось стрелять. В особенности из помповых ружей. Не думаю, что с партнером вроде меня Олегу удастся организовать эффективную оборону. Хорошо еще, двери стальные. Конечно, остановить „взломщиков“ они не смогут, но задержать – вполне. А в нашем положении и пять минут – вечность.

Я бросился к телефону, начал набирать номер.

– Ты что делаешь? – спросил Олег.

– Звоню.

– Кому?

– Тимофею, преемнику Сергея Борисовича. Он хотел получить похитителей акций? Вот пусть приезжает и забирает.

– Дельно, – согласился Олег. – Давай, пусть присылает бригаду. А я пока подготовлю пути отхода.

Он подхватил второе ружье и выскочил в коридор. Хлопнула дверь ванной. Потом загремел стул в кухне. Что он там делает? Спросить я не успел, поскольку на том конце провода сняли трубку.

– Алло!

– Алло! – завопил я. – Мне срочно нужно поговорить с Тимофеем.

– К сожалению, его сейчас нет. Что передать?

– Передай, что звонил Иван. Люди, которых он ищет, стоят на пороге квартиры и очень хотят войти. Если Тимофей немедленно не пришлет сюда своих парней, через пять минут нас убьют, а акции растворятся в тумане! Так и скажи.

– Что за квартира? Адрес?

– Он знает.

Я брякнул трубку на рычаг. В этот момент в комнату ворвался Олег. Он двигался со скоростью курьерского поезда.

– Эти… ещё стоят?

– Не знаю, не смотрел.

Олег промчался к окну, заглянул в щель, чертыхнулся:

– Ушли. Ладно, их ждет сюрприз. Помчались.

– Куда?

– На кудыкину гору! На балкон, конечно. Попробуем спуститься. Или ты хочешь лично пожать этим ребятам руки?

Мы потрусили в соседнюю комнату, из которой был выход на крохотный, метр на метр, пузатый балкончик.

– А где верёвка?

– Нету. Всю израсходовал.

– Слушай, – окликнул я Олега на ходу. – Забыл предупредить. У меня с детства гипсофобия.

– Это еще что за дрянь?

– Боязнь высоты.

– Чего? – Он уставился на меня, как на девятое чудо света. – Поздравляю. Ты выбрал самый удачный момент, чтобы сообщить об этом. И что теперь?

– Полагаюсь на твою смекалку.

– Можно, конечно, предложить им уносить ноги подобру-поздорову, – пробормотал Олег, открывая шпингалеты. – Но я бы не стал сильно рассчитывать на положительный результат. – Кивнув на узкие деревянные перильца, он спросил: – Кто полезет первым? Ладно. Не дети, препираться не будем, лезь ты.

– Кто? Я? Ты с ума сошёл. „Сталинский“ дом. Потолки три с половиной метра. Перекрытия ещё по пол метра. Итого – двенадцать метров. Подходящая высота для первого полета.

– Да? Ну и оставайся, если жить надоело. – Олег перелез через перила и, повернувшись, протянул мне руку. – Давай, братец. Времени нет.

Из глубины квартиры донесся мощный удар. Ломали дверь черного хода. Послышался звук трескающегося дерева. Я, не мешкая больше ни секунды, перебрался на ту сторону. Встал на узком бортике, как часовой у Мавзолея, судорожно сглатывая и стараясь не смотреть вниз.

– Здравое решение, – похвалил Олег. – Теперь повисни на руках, раскачайся и прыгай на нижний балкон. Там невысоко. Метра два останется.

– Ни за что в жизни.

– Прыгай, говорю. Через минуту они войдут в квартиру.

– Нет уж. Сначала ты.

– А, чтоб тебя!.. – Олег ухватился одной рукой за изогнутый прут, поддерживающий перила, второй впился в моё запястье. – Висни. Я помогу.

– Говорю же тебе, у меня с детства боязнь…

– Да провались ты пропадом со своей боязнью! – завопил Олег. – Висни, пока держу!

Была не была. Умру гордо, как горьковский буревестник, черной молнии подобный. Я встал на колени и медленно, обдирая живот о жестяной бортик, начал сползать в пустоту.

– Быстрее, быстрее, – торопил Олег.

– Тебе легко…

Я собирался сказать „легко говорить“, но в этот момент мое тело ухнуло вниз, и слова застряли в горле вместе с сердцем.

– Мне легко? – хрипло возмутился покрасневший от напряжения Олег. – Руку! Вторую руку отпусти!

Ох, как тяжело было разжать пальцы! Я не мог заставить себя сделать этого, и тогда Олег… впился зубами мне в кисть. Истошный крик прокатился над двором, заглушив и рев машин на проспекте, и чириканье тысячи наглых воробьёв. Вы, конечно, уже догадались, кто кричал.

Олег принялся раскачивать мое тело в воздухе. Все сильнее и сильнее. Я невольно посмотрел вниз и зажмурился. Зубы сами собой сжались так, что заныли скулы. Под ногами издевательски моталась туда-сюда крыша тёмно-синих „Жигулей“. Голова закружилась, глаза полезли из орбит.

– Олег, это та самая машина… – прохрипел я.

– Хрен с ней! На счёт „три“ прыгаешь, – просипел Олег в ответ. За его спиной вдруг гулко плеснул выстрел. – Они вошли! Три!

Я почувствовал, что пальцы, мертвой хваткой сдавливающие мое запястье, разжались. Полет продолжался считанные доли секунды, но эти доли показались вечностью. Ветер страшно засвистел в ушах, а затем я ударился ногами и упал на бок. В животе что-то перевернулось. Не было даже сил подняться. Но глаза мне все-таки удалось открыть.

Над головой маячили жухлые цветы в длинных деревянных ящиках, а над ними, на фоне голубого неба, болтались ноги – Олег торопливо сползал следом за мной. Я услышал какой-то грохот, ещё один выстрел, а затем торопливые шаги».

* * *

Они поднимались почти беззвучно, прижимаясь к стенам, выставив оружие перед собой. Впереди Шустрик, за ним четверо наемников.

– Эта, – шепотом сказал Рыхлый, указывая на нужную дверь. – Открывается внутрь. Ведет в кухню.

– Посторонись, дядя.

Один из наемников, плечистый румянощекий малый, небрежно отодвинул Шустрика к стене и что было сил ударил ногой по двери на том уровне, где обычно расположен замок. По черной от грязи створке пробежала длинная тонкая щель.

– Там накидной крюк, – сообщил Шустрик.

– Чего же ты раньше молчал, дядя? На каком уровне петля?

– Примерно вот здесь. – Тот ткнул пальцем в дверь. – Или чуть выше.

– Ясно. – Наемник достал из-под куртки «клин» и вдавил курок.

Трескучая очередь вспорола непроницаемую тишину черного хода. Полетели щепки. Пули, высекая искры из металла, увеличили петлю. Наконец тяжелый крюк звонко лязгнул. Наемник мгновенно сменил обойму и, подняв оружие стволом вверх, ударил ногой по двери. В следующую секунду из кухни грохнул оглушающий выстрел помповика. Язык пламени достал почти до самой двери. Двенадцать девятимиллиметровых картечин превратили внушительный кусок створки в труху, а грудь наемника – в месиво из деревянной щепы, осколков костей и обрывков плоти. Силой выстрела плечистого приподняло в воздух и отшвырнуло к противоположной стене. Оставив темную смазанную полосу, тот рухнул на лестницу и сполз на пару ступеней головой вниз. Наемники мгновенно опустились на колени, укрываясь кто за стеной, кто за ступенями.

– У них что, помповики есть? – спросил один у Шустрика.

– Ну есть, наверное, раз из них стреляют.

– Твою мать! – выругался наемник. – Надо было с вас в два раза больше брать. За тебя, дурака.

– Я не знал о ружье.

– Ты припомни, – зло прошептал парень, поднимаясь в полный рост, – у них случайно ПТУРСы не завалялись? Или пулемет станковый?

Осторожно, по стенке, наемник шагнул к развороченной двери и, резко выставив перед собой автомат, исчез в кухне. За ним вошел второй, потом третий. Шустрик был последним. Он сразу увидел ловушку – «ремингтон», привязанный бельевой веревкой к стулу. Один конец веревки удерживал курок, второй – тянулся к дверной ручке.

Наемник зацепил веревку пальцем, оглянулся и указал товарищам в сторону коридора. Те медленно, держа оружие на изготовку, пошли вперед, прислушиваясь и замирая при малейшем шорохе. Ванная – чисто. Туалет – тоже. Прихожая – никого.

Один из наемников быстро шагнул к входной двери, повернул засов, нажал на ручку. В образовавшуюся щель проскользнули еще четверо.

Александр вопросительно шевельнул бровями: «Где?» Наемник показал ему на запертые двери комнат: «Там». Кто-то встал за стену, сбоку, кто-то перед дверью. Шустрик и Суровый отошли в сторону. Александр поднял руку, повел отсчет, оттопыривая пальцы: «раз» – указательный палец, «два» – средний, «три» – безымянный. Два удара прозвучали практически одновременно. Створки пушечно грохнули о стену. Мгновение спустя из полумрака комнаты полыхнул еще один выстрел. Александр был готов к подобному «сюрпризу», да и реакция у него оказалась отменной. Он рухнул пластом на пол и откатился в сторону. Картечины ударили в стену и раскрошили кирпич, подняв облако рыжей пыли.

– Стоять! – заорали в соседней комнате. – Вон он, вон, на балконе!

Сухо треснул одиночный выстрел. Суровый побежал к балконной двери. Шустрик же направился в соседнюю комнату. Он быстро прошел к окну, осмотрел все углы, заглянул в шкаф, вышел в коридор. Туда же вышел Суровый.

– Ну что?

– Нет. Ничего здесь нет. Они, наверное, спрятали товар в другом месте.

– Ты внимательно посмотрел?

– Конечно. Мебели мало, а баулы – это тебе не булавки, под обои не спрячешь.

– Пошли вниз, – скомандовал Суровый.

– Подстрелили?

– С балкона сорвался придурок.

Из комнаты вышел Александр, кивнул наёмникам.

– Идите с ними. Мы с Ленчиком останемся, гильзы подберём. С минуты на минуту менты могут нагрянуть.

* * *

В кабинете полковника заверещал селектор. В его сигнале, противно-нудном, гундосом, полковнику ус-лышалось что-то тревожное.

– Да? – Он вдавил в панель клавишу интеркома.

– Товарищ полковник, Коновалов на второй линии.

– Соедините.

– Товарищ полковник? – Голос Коновалова звенел от восторга. – Мы только что получили информацию от одной из групп. Сегодня утром некий Олег Романов, сотрудник фирмы «Холодок», осужденный ранее за карманную кражу, пытался через своего старого дружка, тоже бывшего зека, зондировать почву на фондовом рынке на предмет продажи большой части акций за неучтённую «наличку».

– Дальше? – резко сказал полковник, чувствуя, как его лоб от волнения покрывается испариной.

Им удалось подобраться к похитителям акций настолько близко, что он почувствовал тяжесть генеральских звезд на погонах.

– Наши сотрудники установили источник информации и сумели получить адрес. Допрашиваемый, правда, кинулся на них с ножом, так что пришлось его…

– Да хрен с ним, с допрашиваемым! – оборвал полковник. – Пристрелили, и слава Богу. Что с этим Романовым? Его уже задержали? Акции нашли?

– Я послал туда бригаду.

– Какого дьявола бригаду? А если бумаги там? Хочешь, чтобы с нас головы сняли вместе с погонами? Быстро туда! И чтобы никто ни сном ни духом про эти акции! Ни милиция, ни наши! Ты понял?

– Так точно, товарищ полковник.

– Немедленно! И как только доберешься, сразу же свяжись со мной.

– Так точно, товарищ полковник.

– Действуй.

Маков отпустил клавишу, подумал секунду и нажал снова.

– Слушаю, товарищ полковник.

– Запросите информацию на Олега Романова, – не знаю по батюшке, – сотрудника фирмы «Холодок». Что-то у нас вроде бы проходило совсем недавно.

– Хорошо, товарищ полковник, – ответила секретарша.

Селектор замолчал. Полковник откинулся в кресле и отёр пот со лба. Самое главное, дело сдвинулось с мёртвой точки. Маков не сомневался: через несколько часов, максимум через день, акции и похитители будут давать показания, в его, Макова, личном кабинете.

* * *

«– Стоять! – закричали над самой головой. – Вон он, вон, на балконе!

Олег сделал страшное лицо. Он прогнулся, качнулся вперед, затем назад. Я так и не понял, что произошло дальше. Увидел только, как пальцы Олега оторвались от изогнутых балконных прутьев. Двенадцать метров – высота очень приличная. Если же учесть, что внизу асфальт, шансов уцелеть у него практически не было. В фильмах человек, падающий с третьего этажа, обязательно кричит. Я тоже ожидал услышать крик, но не услышал. Олег падал матча, по почти идеальной вертикали. Он здорово владел телом. Как-то странно прогнулся, вытянулся в струну, подняв руки вверх. Когда его локти оказались на уровне деревянных цветочных ящиков, Олег попытался уцепиться за них. Опора была слишком ненадежной для семидесятипятикилограммового веса. Это понял даже я. Но уже через секунду мне стал ясен замысел: использовать ящики, как амортизаторы. Замедлить падение. Послышался громкий треск. Мне на лицо посыпались подсохшие лепестки, какая-то полусгнившая трава, ржавчина с перил. Ящик оторвался, но не отлетел, а потянул за собой следующий. Звонко, словно гитарные струны, рвался проволочный крепеж. Одно кольцо за другим. Фанерная цепочка помогала Олегу спуститься живым и невредимым. Приподнявшись, я видел, как черная влажная земля сыплется из ящиков ему на куртку, на волосы, за воротник.

До земли оставалось ещё метра четыре, когда ящики все-таки оторвались. Олег сгруппировался, приземлился на крышу „жигуля“, промяв ее почти до сидений. И тут же на него посыпалась спасительная цепь фанерных ящиков. Он как-то очень ловко, по-кошачьи, опрокинулся на спину, избегая удара, перекатился через голову на капот и, сделав еще один кувырок, оттолкнувшись руками от капота, оказался на ногах. Вот это был трюк, доложу я вам. Ничего подобного мне еще видеть не приходилось. Не дожидаясь, пока по нему начнут стрелять, Олег нырнул под стену.

– Чёрт!.. – изумленно выдохнул человек над моей головой. – Ловкий, тварь.

Я не поверил своим ушам. Вне всяких сомнений, это был голос Стаса. Хмурого гэбиста, радевшего за справедливость и подававшего на общих советах версии одна нелепее другой.

– Ничего, догоним, – произнес кто-то незнакомый.

– А второй куда делся? – поинтересовался следующий. Его я тоже не узнал. – Ты вроде говорил, что их должно быть двое. Может, тоже с балкона сиганул?

– Может. А может, и не было его. Это мы думали, что их тут двое. Вполне мог оказаться и один.

– Блин, мужики, так нельзя. То двое, то один. У вас семь пятниц на неделе.

Пронесло, подумал я. Слава Богу, никому из них не пришло в голову перегнуться через перила и заглянуть на нижний балкон. Внизу заурчала въезжающая во двор машина. Скрипнули тормоза. Может быть, кто-то из жильцов догадался вызвать милицию? Только бы не „мои“ хозяева. Не стоило мне сейчас попадать в милицию.

Я с трудом поднялся и подергал балконную дверь. Заперто. Выбить стекло? Акробатический этюд Олега мне, пожалуй, повторить не удастся. Значит, придется бить стекло. Я нащупал в кармане пачку купюр, вытащил одну. Будем по крайней мере честными.

Прямо надо мной хлопнула дверь. Эх, была не была! Натянув потуже рукав плаща, я что было сил саданул локтем в стекло. Оно треснуло и осыпалось на кафельный пол. Никогда не думал, что разбитое стекло производит СТОЛЬКО шума.

– Эй! Второй этажом ниже! На балконе! – заорали сверху.

Вот попал, так попал. Значит, не все ушли, кто-то остался. Я лихорадочно просунул руку в комнату и принялся поворачивать запорные рукояти. Торопился, порезался осколком, но зато с замками справился в рекордный срок. Пронесся через квартиру как метеор, бросил купюру на кухонный стол, врезал изо всех сил ногой по крюку, удерживающему дверь черного хода. Тот как будто прирос. Еще разок, с футбольным замахом. Крюк вылетел из петли словно снаряд, описал круг и взрезался в стену, сбив кусок краски. Я ударил плечом в дверь, выскочил на лестницу и помчался вниз, перепрыгивая сразу через три ступеньки. А следом уже громыхали шаги. И казалось мне, что, кроме этого дробного топота, других звуков в природе не существует. И я бежал от своих линчевателей, обуреваемый только одним чувством – всепоглощающим, безграничным ужасом. Это был ужас гонимого животного. Зверя, со всех ног удирающего от настигающей его стаи волков.

Затрещали выстрелы. С визгом застучали о ступени пули, вышибая крохотные осколки. Я шарахнулся к стене и побежал, молясь только об одном – не споткнуться, удержаться на ногах. Врубился всем телом в дверь и вылетел на улицу. Помчался мимо служебного входа в магазин, мимо череды машин и подъездов, мимо окон, из которых, как театральные зрители из ложи, выглядывали жильцы. И сквозь монотонный, набатный гул в ушах вдруг услышал, как ревет, набирая обороты, за спиной автомобильный двигатель, а за домами воет милицейская сирена.

– Стой! – закричали где-то позади. – Стой, стрелять буду!

Был ещё хлопок выстрела и подворотня, стены которой как-то подозрительно раскачивались, словно хотели упасть и придавить меня к мокрому асфальту. И проспект, маячащий пестрыми эмалевыми росчерками в полукруглом арочном проеме. А потом появился Олег. Он протягивал руку и что-то кричал мне в лицо. Но вот что, этого я уже не слышал».

* * *

– Через две минуты, – сказал посредник, выкладывая на стол сотовый телефон.

– Он не опаздывает? – спросил Тонколицый.

– Никогда. Всегда звонит минута в минуту, – торопливо пробормотал посредник.

Теперь, когда договоренность с недавними жертвами была достигнута, он очень старался продемонстрировать собственную ценность. В принципе, для исполнителей смысл его присутствия исчерпывался звонком заказчика. Дальше перебежчик становился обузой. Его спокойно могли убить, немного потеряли бы. Это посредник понимал.

– Как он тебя нашёл? – спросил Молчаливый.

– Позвонил. Сказал, что слышал обо мне. Предложил работу. Я согласился.

– Давно занимаешься этим делом?

– Таким? Ни разу не занимался. В основном передаю деньги. – Посредник закурил, отметив, что пальцы у него ходят ходуном. – Знаете, если кому-то не хочется рисковать или светиться, на «стрелку» берут меня. Я отношу деньги или товар. От машины до машины, от машины до квартиры, от квартиры до машины. По-разному.

– Если что-то срывается, первая пуля – твоя, – констатировал Киноактер. – Опасная работенка, к тому же пыльная. И сколько за неё платят?

– Все зависит от степени риска. В среднем пятнадцать процентов.

– Негусто, – покачал головой Киноактер.

– На хлебушек с икоркой хватает. И на коньячок остается. И даже на чёрный день получается откладывать.

– А сколько обещал заплатить заказчик за наши головы?

– Пол-«лимона». Но это за всё.

– Что-то дешево они нас оценили, – повернулся к остальным Киноактёр. – А, мужики? По-моему, наши головы стоят дороже.

В этот момент зазвонил телефон. Тонколицый потянулся, кивнул посреднику:

– Ответь.

– Понял. – Посредник торопливо схватил трубку, пролепетал: – Алло? – и тут же передал телефон Тонколицему.

– Ты всё сделал? – услышал тот спокойный мужской голос.

– Во всяком случае, он попытался, – ответил Тонколицый.

Несколько секунд на линии висело молчание, затем заказчик поинтересовался:

– Кто это?

– Один из тех, кого ты приказал убить.

– Вот как?

– Да вот так уж.

– Акции у вас?

– Конечно, у нас.

– Чего ты хочешь?

Тонколицый вслушивался в голос и пытался представить себе говорящего, ловил нюансы интонации, манеру произношения отдельных звуков и сочетаний, тембр.

– Поскольку ты первым нарушил наше соглашение, мы оставляем за собой право изменить условия.

– Что ты имеешь в виду?

– Сумму гонорара. Тебе придётся заплатить штраф.

– Разумно. И каков же размер штрафа?

– Вдвойне.

– Двадцать миллионов долларов? – Заказчик хмыкнул, подумал секунду, спросил: – А вы не боитесь?

– Чего?

– За такие деньги я могу нанять целую армию надёжных ребят.

– Одних ты уже нанял. И где они теперь?

– Вы устранили всех?

– Почти всех. Один еще жив. К тому же нужные тебе акции до сих пор у нас.

– Вы не сможете их сбыть.

– Верно, но мы можем их сжечь. Или пропустить через измельчитель бумаг. Восемьдесят миллионов долларов – слишком большая сумма, чтобы рисковать.

– Разумно. Когда вы хотите получить деньги?

– Чем быстрее, тем лучше.

– Надеюсь, вы понимаете, чтобы собрать двадцать миллионов наличными, понадобится время.

– Сколько?

– Минимум день.

– Устраивает.

– Предлагаю следующую схему обмена. Вы абонируете пару ячеек в автоматической камере хранения на Курском вокзале. В одну из них кладете акции. Скажем, две сотни. Я проверяю, все ли с ними в порядке, и, если да, кладу в названные вами ячейки требуемую сумму.

– Мы дадим даже больше, чем ты просишь. Получишь четверть акций от общего количества. Проверяй сколько душе угодно. Но учти, если ты не положишь деньги или купюры окажутся фальшивыми, распрощаешься с остальной частью акций. Заметим кого-нибудь из твоих псов рядом – уберем их, а потом отыщем тебя. Не за тем, чтобы отдать бумаги, конечно. Так что не советую наступать на одни и те же грабли дважды.

– Разумеется. Вы проверите деньги и положите в ячейки остальные акции. Я перезвоню по этому же номеру через три часа. Вы сообщите мне номера ячеек и коды. Устраивает?

– Вполне. Только учти, никаких фокусов с прослушиванием и тому подобными штучками. У тебя в запасе один десятисекундный звонок. Потом мы выбросим трубку, и ты о нас больше не услышишь.

– Отлично. Надеюсь, я по-прежнему могу вам доверять?

– Если с деньгами все будет в порядке – безусловно. Мы не удрали с акциями и десятью миллионами долларов в кармане, а дождались твоего звонка. По-моему, этого вполне достаточно.

– Разумно. Хорошо. Через три часа я перезвоню.

– Кстати, что нам делать с посредником? Не таскать же с собой такую обузу?

– На ваше усмотрение.

– Понятно.

Тонколицый поднял автомат и нажал на спуск. Крик посредника отозвался в трубке. Заказчик усмехнулся.

– А вы крепкие ребята, верно?

– Ты еще сомневаешься?

– Уже нет.

Запищали короткие гудки. Тонколицый спрятал трубку в карман и повернулся к бледному как сама смерть посреднику, над головой которого в стене темнела чёрная пулевая дыра, сказал:

– С тобой вопрос решённый. Собирай манатки и уматывай. Попадёшься нам на глаза – убьем. Попадёшься на глаза заказчику – убьёт он. Всё. Ясно?

– Я все понял. Не беспокойтесь.

– А кто тебе сказал, что мы беспокоимся?

Тонколицый, Молчаливый и Киноактер поднялись.

– Бесплатный совет, отец, – ухмыльнулся последний. – Перетащи труп в соседнюю комнату, сдай ключи и беги со всех ног. Эти игры – не для таких, как ты.

Они вышли из номера. Посредник откинулся в кресле, закрыл лицо руками и заплакал.

* * *

Андрей и Павел вошли в местное отделение милиции. Всё как обычно. Гомон в коридоре, кто-то приходит, кто-то уходит. Бубнит что-то рация, на столе у дежурного трещит телефон. В клетке напротив окна человек десять кавказцев, среди которых молодая женщина. Стоят у решётки, смотрят на вошедших. Может, за ними кто. Свои не бросят.

По предбаннику медленно прохаживается белобрысый парень в «бронике» с «АКМС» в руках. Скучно ему. И то сказать, четыре шага от двери до «дежурки» да три от «дежурки» до «обезьянника» – вот и все его «царство».

– Вы по какому вопросу? – заметив посетителей, шагнул навстречу парень.

– По служебному. – Те предъявили удостоверения. – Насчет вчерашнего взрыва.

– Володь, тут насчет взрыва интересуются, – крикнул парень дежурному и мотнул головой: – Вон! К нему обратитесь.

– Кто интересуется? – выглянул в окошко расхристанный лейтенант.

Запарился. Галстук съехал набок, китель расстегнут.

– Мы интересуемся. – Андрей толкнул дверь «дежурной части», держа раскрытое удостоверение в руке.

– Здравь, товарищ капитан, – изучив «корочки», поприветствовал коллегу дежурный.

– Слушай-ка, лейтенант, вчера после взрыва ваш экипаж первым прибыл на место происшествия?

– Вчера-то? Наш. Мухинский. А что?

– Этот Мухин, он здесь еще? Или уже ушел?

– Здесь, – вздохнул лейтенант. – Теперь разве уйдёшь? Неделю будем торчать, пока всё успокоится.

– Я могу с ним поговорить?

– Пожалуйста. – Лейтенант взгромоздился животом на стол, позвал белобрысого: – Вить! Ви-ить!

– Ау! – откликнулся тот. – Чаво?

– Мухина найди!

– А где он?

– Да в восемнадцатой, по-моему. У Свиридова.

– Щас позову.

Белобрысый потопал по узенькой лестнице на втог рой этаж.

– А что, товарищ капитан, – полюбопытствовал лейтенант, – разве это дело не передали в ФСБ? Я вроде бы слышал, что передали.

– Правильно слышал. Передали.

– А чего ж вы тогда… это… – Дежурный улыбнулся смущённо.

– Так ведь, лейтенант, у «конторы» свои дела, а у нас – свои, – уклончиво ответил Андрей. – Волка ноги кормят.

– Понятно, – улыбнулся тот, хотя на самом деле ничего ему понятно не было.

Разговор исчерпал себя. Андрей терпеливо ждал, поглядывая на лестницу. Наконец вернулся белобрысый. Следом за ним топал низенький коренастый мужичок, похожий на Антошку из известного детского мультфильма. Типично деревенская фактура. Широкий в кости, с большими крепкими ладонями и длинными руками. Рыжие вихры торчат во все стороны. Мухин прищурился, отчего вокруг глаз собралась сеточка морщин.

– Это вы меня спрашивали? – поинтересовался сержант, на ходу застегивая китель.

– Они, они, – кивнул белобрысый.

– Здравствуйте, сержант. – Андрей шагнул на встречу. – Давайте отойдём в сторонку, поговорим. Чтобы людям не мешать.

– А что такое случилось?

– Насчёт вчерашнего взрыва, – сообщил громко белобрысый.

Павел бросил на него такой взгляд, что не в меру разговорчивый «солдат Фемиды» мгновенно умолк. Втроем они прошли в коридор, остановились у курилки – крохотного закутка с одинокой урной.