Текст книги "Передряга"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

– Свой, говоришь? – зло спросил он.

Стас почувствовал, как ему выворачивают руки за спину и защелкивают на запястьях наручники.

– Пошли, тварь.

Его довольно жестко ухватили за воротник и подтолкнули вперед. На лестнице процессия встретила четвёртого фээсбэшника. Тот покосился на задержанного и сказал негромко:

– На балконе второго этажа двое наших. Оба мертвы. По пуле в голову.

Стас оторопел. Бесцветного и водителя убили? Кто? Неужели за ними шел еще кто-то? Он нахмурился.

– Что, озаботился, гнида? – Конвоир весьма чувствительно ткнул его под рёбра. – Правильно. Подумай. «Вышак» тебе обеспечен. Если раньше не загнёшься. Пошли.

– На крыше был парень, – пробормотал Стас. – Он сорвался вниз. Эти двое – его работа.

– Кто сорвался? Если бы кто-нибудь сорвался с крыши, то разбился бы в лепешку. – Конвоир повернулся к одному из своих. – Ты не заметил внизу ничего такого?

– Нет, – покачал головой тот.

– Вот так, – снова ткнул конвоир Стаса. – И не грузи нам тут. Это ты был на крыше. Я хорошо тебя рассмотрел.

– Ты ошибся, – ответил Стас.

– Мы никогда не ошибаемся. – Конвоир усмехнулся и ударил задержанного в третий раз, но теперь настолько сильно, что тот рухнул на колени и принялся глотать воздух. – Хватит рассиживаться, пошли.

Стаса рывком подняли на ноги и потащили вниз по лестнице.

Глава 21

Олялин вошел в кабинет и грохнул объёмистый баул прямо на стол. Константин Георгиевич торопливо открыл сумку, достал пачку сертификатов, выдернул один, посмотрел на свет.

– Подлинная, – пробормотал он. – Никаких сомнений.

– Лучше проверить, – подал голос Олялин.

– Я и так вижу, – отмахнулся Константин Георгиевич. – Они не смогли бы сделать такую качественную фальшивку. Видишь, тут голограмма в углу. И вшитые волоски. Их не берет даже самый лучший ксерокс. И принтер их не пропечатает. Эти сертификаты заказывались в ФРГ. Вне всяких сомнений. Это не подделка. Да и слишком много пришлось бы подделывать. Говорил же, они играют в открытую! Олялин пожал плечами.

– Дело ваше, шеф.

– За тобой не следили?

– Нет, – покачал головой Олялин. – Никого.

– Ты уверен?

– Я бы заметил слежку.

– Отлично. – Константин Георгиевич бросил сертификаты обратно в баул, застегнул «молнию». – Скажи своим людям, чтобы взяли из хранилища двадцать миллионов долларов и перенесли в мой кабинет. Поставь охрану. Хорошую охрану! Сильную! Чтобы муха не пролетела!

Олялин отметил, что Константин Георгиевич сказал не «этот кабинет», не «кабинет сына», а «мой кабинет». При всей своей практичности и меркантильности он уже пребывал мечтами в светлом завтра. Ну что же…

– Я вернусь через два часа, – добавил Константин Георгиевич, поднимаясь.

– Возьмите пару моих ребят, – предложил Олялин. – На всякий случай.

– Своими обойдусь.

– Где вас искать, если что, шеф?

– У Виктора, – ответил Константин Георгиевич и посмотрел на Олялина. – Удивлен? Да-да. Мой сын жив.

– Как это? – На лице Олялина отразилось удивление.

– Похитители акций увезли его с собой и потом отпустили. Эти подонки – хорошие психологи. Они с самого начала просчитали, что лучше и безопаснее иметь дело со мной, чем с бандитами или ФСБ, и сохранили Виктору жизнь. Хотя им ничего не стоило его убить.

– Шеф, – Олялин нахмурился еще больше, – что-то мне это все не нравится.

– Что тебе не нравится? Что Виктору повезло уцелеть? Этим ты недоволен? Или тебе не нравится то, что они оказались хитрее и ты упустил банк?

Олялин молчал. Он вдруг понял, что, несмотря на кажущуюся трезвость, Константин Георгиевич мертвецки пьян.

– Приготовь к моему возвращению деньги! – рявкнул Фролов и вышел из кабинета, оставив Олялина в гордом одиночестве.

* * *

«Я выбежал из ГУМа и… тут же замёрз. Ветер хоть был и не слишком сильным, но мокрая насквозь одежда – далеко не лучший теплоизолятор. Это ещё у Перельмана в „Занимательной физике“ описывалось. Втянув голову в плечи и лязгая на ходу зубами, я побежал по Никольской.

* * *

Что? Какое там, к бесу, не привлекать внимания. И так все оборачивались.

* * *

Хоть согреюсь. У Богоявленского переулка стояла шикарная иномарка. При моем появлении водитель мигнул фарами. Впрочем, я не обольщался относительно своего внешнего вида и поначалу решил, что он подает знак кому-то другому. Дверца внезапно открылась, и человек выбрался из машины. Увидев его, я невольно сбавил шаг, а затем и вовсе остановился как вкопанный. На мгновение у меня даже появилась мысль, что это галлюцинация. Возможно, тряхнул слишком сильно что-то в голове, когда летел с крыши.

– Садись в машину и побыстрее, – скомандовал мне человек и полез за руль.

Ладно. В машине хотя бы тепло. Я нырнул на пассажирское сиденье и захлопнул дверцу. Он тут же ударил по газам, свернул в Богоявленский, оттуда – на Ильинку и покатил в сторону Старой площади. Здесь мы повернули направо, к Варварке.

– Куда мы едем? – поинтересовался я.

– А тебе не всё равно? Главное, подальше от твоих друзей. Через пару минут весь центр будет оцеплен.

– Почему?

– Потому что они поймут, что взяли не того, за кем бегали.

– Вы имеете в виду Стаса?

– Именно его я и имею в виду, – ответил Сергей Борисович Тучков.

Выглядел он совсем неплохо. Для покойника, разумеется. Бледноват, но мертвые бывают и побледнев.

– Как вы уцелели во время взрыва? – спросил я.

– Я не был в квартире в момент взрыва, – спокойно ответил Сергей Борисович.

– А где же вы были?

– На лестнице, в соседнем подъезде.

– Каким образом?

– Сперва „взломщики“ пустили эфир, и все, кто находился в квартире, уснули. Я лежал у дверей и поэтому первый взрыв меня почти не задел. Зато когда эти ублюдки вошли в квартиру, они принялись палить во все стороны. Мне досталось две пули. – Сергей Борисович повернул голову. – Дай сигаретку.

– У меня нет.

– У меня есть. В бардачке. Достань, прикури и дай мне. Левая рука плохо работает, – пояснил он. – Пистолет удержать могу, но на курок нажать уже нет. И, чтобы обойму вставить, приходится попотеть. Я бы и сам взял сигарету, правой рукой, но чем тогда вести машину?

Я достал пачку, прикурил, сунул сигарету ему в рот.

– Спасибо, – кивнул он. – Две пули – не самая большая беда. В моей жизни случались веши и похуже. Но эти уроды, сами о том не подозревая, спасли мне жизнь.

– Каким образом?

– Эти две пули привели меня в чувство.

– А остальных?

– Все реагируют на эфир по-разному. Меня он практически не берет. Но здесь была слишком высокая концентрация. Так вот. Я пришел в чувство. Подождал, пока они уйдут. Встал и вышел из квартиры через пролом в стене. – Сергей Борисович жадно затягивался, не вынимая сигареты изо рта. – Спустился вниз. Переждал второй взрыв и ушёл. То, что все считали меня погибшим, играло мне на руку. Иначе я не протянул бы и суток. – Он покосился на меня. – Деньги. „Общак“. За него мои же подручные закопали бы меня живьем.

– Если вы пришли в себя, когда эти люди… „взломщики“ находились в квартире, значит, вы их видели?

– Конечно, видел. Троих я не знаю, а четвёртым был твой приятель Стас. Поэтому я и не убил его в магазине. Он не заслуживает легкой смерти. А в ФСБ с такими разговаривают жестко.

Сергей Борисович усмехнулся. От этой его ухмылки мне стало нехорошо. Образец жестокости.

– Не убили в магазине… – повторил я.

– Я следил за вами от самой „берлоги“. Хотел подобрать тебя раньше, но ты все время делал какие-то глупости. Невозможно было подойти. А перед ФСБ мне сейчас „сиять“ не с руки. Пусть думают, что я погиб.

– А Пётр?

– Что Пётр?

– На крыше Стас сказал, что с ними был Пётр.

– Нет. Петра в квартире не было. – Сергей Борисович неловко взял окурок левой рукой и протолкнул его за окно. – Ты не спрашиваешь, почему я тебя спас?

– Сами скажете, если захотите.

– Верно. – Он снова усмехнулся. – Я не в лучшей форме. А ты мне остался должен. К тому же я спас тебе жизнь. Получается вроде дважды долг, а дважды долг красен двойным платежом. Ты поможешь мне прижать одного человека.

– Какого человека? – Сказав, что это известие меня очень обрадовало, я бы солгал.

– Того, кто все это организовал. Нанял „взломщиков“. Приказал им убить меня. И тебя, кстати, тоже.

– Кто он?

– Фролов Константин Георгиевич. Член правительства. Я собираюсь прихватить этого урода и вытрясти из него свои акции.

– Вы с ума сошли.

– Напротив, – покачал головой Сергей Борисович.

Машина свернула на Москворецкую набережную и вскоре вылетела на мост.

– Чтобы добраться до этого ублюдка, не надо искать его самого. Надо всего лишь найти сынка и заставить позвонить папочке, А чтобы попасть к сынку домой, надо скрутить их начальника охраны. Есть такой Олялин. Боря. – Это „Боря“ прозвучало издевательски. – В одиночку я, пожалуй, с ним теперь не справлюсь.

– Но я…

– Ты можешь держать пистолет, – отрубил Сергей Борисович. – Этого достаточно.

– Но…

– Слушай. – Он резко нажал на тормоз, и машина остановилась посреди улицы. – Неужели ты думаешь, что меня волнует твоя дерьмовая жизнь, а? Ты думаешь, если бы твоя долбаная башка разлетелась как арбуз, ударившись об пол магазина, я бы заплакал? Ты думаешь, мне больше нечем было заняться и поэтому я полез спасать твою задницу, а? Ты это думаешь?

Он наклонился к самому моему лицу и говорил, почти кричал так, что я невольно вжимался в кресло.

– Отвечай, мать твою!

Две пули не слишком изменили характер этого человека. Казалось, он стал ещё сильнее.

– Нет.

– Отлично. А теперь слушай и мотай на ус. Меня не интересует, что ты хочешь, а чего ты не хочешь. Ты, твою мать, мне должен и поэтому будешь делать то, что я говорю. А если попробуешь еще раз открыть рот, я сломаю тебе руку. Для начала. На это у меня сил хватит. Ясно? Я спрашиваю: ясно?

– Да, конечно.

– Вот и хорошо. – Сергей Борисович вновь нажал на газ.

– Вы сказали: „акции“… Стас тоже спрашивал о каких-то акциях.

– В квартире проходила сделка по продаже-покупке акций Смоленского автозавода, – прокомментировал мафиозо. – Похищенные бумаги через день будут стоить почти миллиард долларов.

Вот, значит, из-за чего такая суета поднялась.

– Почему вы думаете, что акции у этого Фролова?

– Я не думаю. Я знаю. Точно знаю.

– Откуда?

– Уходя, „взломщики“ забрали из квартиры его сынка. Ты можешь ответить на вопрос: за каким хреном им понадобился этот сопляк? А я тебе скажу. Папашка приказал не трогать своего дерьмового отпрыска. Вот и всё. И потом о сути сделки знали только два человека – я и Константин Георгиевич. Меня попытались убить, а его даже не было в квартире.

– Там были две группы, – сказал я.

– Что?

– В квартире было две группы. Судя по всему, акции забрала первая группа. А вторая – „взломщики“ – ушла с пустыми руками. Без добычи. Если пользоваться вашей логикой, то первую группу должны были прислать вы.

– Откуда тебе все это известно? – насторожился мафиозо.

– Мы с Олегом были возле дома в момент ограбления. Пытались выяснить, кто же эти „взломщики“.

– Выяснили?

– Нет. Мы так и не поняли, каким образом они попали в дом.

– Под видом охраны.

– Вашей охраны?

– В подъезде дежурили парни из охранного агентства. Но тут мы ничего не узнаем, не надейся. Ты даже порог не успеешь переступить, а уже примчатся соколы с Лубянки. Их хозяева тоже хотят получить бумаги. И им наплевать, прав ты или виноват. Тебя убьют только за то, что ты что-то где-то услышал краем уха. Да и все материалы, касающиеся взрыва, наверняка уже изъяла ФСБ. Так что… – Мы петляли по улочкам, удаляясь от центра. – В двух заказчиков я не верю. Прежде всего потому, что сам никого не нанимал. Либо ты ошибся, либо Константин Георгиевич нанял сразу две группы.

– Зачем? – спросил я.

– Он должен был отдать мне сорок два процента от вырученной суммы. А ему, разумеется, этого не хотелось. – Это-то меня как раз не удивило. Думаю, и самому Сергею Борисычу не очень хотелось делиться с кем бы то ни было своими доходами. – Кроме того, как потенциальный кандидат на отставку, он уже не мог получить такого масштабного допуска к правительственным финансам. Банком своего сына этот урод пользоваться тоже не хотел, чтобы не засветить себя. Следовательно, ему нужен был источник финансирования. Тогда Константин Георгиевич пришел ко мне, и я купился на его сказку как последний „валет“. Затем он нанял вторую группу похитителей.

– Для чего? – спросил я. – Ему вполне хватило бы и одной.

– Нет. Не хватило бы. Пойми, после взрыва в квартире ФСБ сразу кинулась бы искать похитителей. Так? Это самое опасное место в разработанном Константином Георгиевичем плане. Преследователи будут слишком близко. А ему нужно по меньшей мере сутки, чтобы забрать акции у исполнителей, расплатиться с ними, а затем спокойно продать бумаги за границу. Только после этого он окажется в относительной безопасности. Так вот, согласно плану, в течение этих суток кто-то должен был отвлекать внимание ФСБ от его скромной персоны. Думаю, если бы мы смогли поднять документацию охранного агентства, то выяснилось бы, что подмена организована при непосредственном участии либо самого Константина Георгиевича, либо его сына. Кто ослушается члена правительства?

– Но ведь после продажи акций ФСБ не прекратит поиски?

– Верно. За этим-то и нужна лишняя группа. Константин Георгиевич „подставит“ одного или нескольких „взломщиков“ ФСБ, и те расскажут о второй группе, укравшей акции. Он же спокойненько понаблюдает за тем, как служба безопасности роет носом землю в поисках несуществующего заказчика. ФСБ ведь интересуют не люди, взорвавшие квартиру, – этого добра у них навалом, целая картотека, – а бумаги! И только бумаги! Понятно?

– Сложно, но понятно.

– Ничего сложного.

Машина вкатилась во двор и остановилась у зачуханного подъезда старенькой пятиэтажки.

– Где это мы? – спросил я.

– Здесь моя „берлога“, – усмехнулся Сергей Борисович. – Поешь, обсохнешь, переоденешься. В мокром ты привлекаешь слишком много внимания.

– Слушай. – Неожиданно для самого себя я перешёл на „ты“, но мафиозо воспринял это как должное. – Твой дружок Тимофей похитил мою женщину. Он сказал, что убьет ее, если я не принесу ему акции.

– Убьет обязательно, – согласился Сергей Борисович. – Но, если ты принесешь ему бумаги, он убьет вас обоих. Этот ублюдок „валит“ всех, кто ему не по душе. Его самого давно бы „мочканули“, но за ним стоят серьезные люди.

– Ты поможешь мне освободить Ирину, а я тебе – заполучить Фролова.

Он прищурился и, улыбаясь, посмотрел на меня.

– А если нет?

– А если кет, то можешь убить меня прямо здесь и сейчас. Я никуда не пойду. Отправишься сам „доставать“ своего Борю. Правда, с простреленной рукой сделать это тебе будет очень нелегко.

– Смотри-ка, а ты, оказывается, умеешь тявкать. Может, всё-таки сломать тебе руку, а? – Мафиозо усмехнулся. – Ладно, хрен с тобой. Вытащим твою Ирину. Она кто? Жена? Невеста?

– Тебя это не касается.

– Не скажи. Интересно узнать, ради кого приходится лезть под пули.

– Ты полезешь под пули ради своего Бори и своих акций.

– Тоже верно, – согласился Сергей Борисович. – Чего сидишь? Вылезай, деятель. Приехали.

Я выбрался из машины. Сергей Борисович включил сигнализацию, и мы зашагали к подъезду. Впервые за этот бесконечный день я почувствовал себя в безопасности. Относительной, разумеется».

* * *

Андрей прошёл через парк, нырнул в метро, спустился на платформу. Метро он любил. Под монотонный стук колёс ему хорошо размышлялось, а сейчас было над чем подумать.

Не вызывал сомнения факт, что ФСБ охотится именно за акцией. Причем она всеми силами старается сохранить объект интереса в тайне. Почему? Ответ очевиден. Приводя пример со скупкой акций, Степан угодил в самое яблочко. Схема выстраивалась довольно простая: скупка – частное лицо, покупающее акции в обход правительства, – ФСБ, разыскивающее скупщика, – похитители. Последнее звено в этой цепи было самым интересным, Без сомнения, имело место именно похищение…

Андрей вошёл в поезд, присел в уголке.

Потому-то ФСБ так и переполошилась. Похитители, конечно, действовали по наводке. Кто предоставил им информацию? Что это за люди? На кого они работали? Логично предположить, что сделка, проходившая в квартире, была строго засекречена. Иначе ФСБ давно бы о ней знала и никакого взрыва, естественно, не допустила бы. Им лишний шум без надобности. Взяли бы всех по-тихому – и дело с концом. Но, раз утечки информации не было, значит, похитителей навел кто-то из своих. Человек, знавший о сделке все, возможно, подготовивший ее. И его, разумеется, нет среди мертвых. Он жив и празднует победу.

Андрей вдруг поймал себя, на том, что приглядывается к входящим в вагон пассажирам. Но не с любопытством, а с той особой настороженностью, с которой смотрят на пробегающую мимо бездомную собаку. Не укусит ли? «Это и есть ИХ образ жизни, – подумал про себя Андрей. – И они навязывают его нам. Мы стали бояться друг друга и не верить друг другу».

Он постарался немного расслабиться, прикрыл глаза, восстанавливая ход рассуждений.

Исполнители, подумаем о них. Иван Владимирович Диденко здесь ни при чем, это ясно. Для такой работы не нанимают ротозеев, прячущих орудие убийства под кровать и теряющих пистолеты по подъездам. Диденко в квартире не был. Однако он знаком с одним из похитителей очень близко. Кто он? С чего все началось? С выстрелов у подъезда. Стреляли в Петра Колесова. Но Колесов все время лежал в больнице. Его выписали только вчера днем, и за ним постоянно присматривали охранники Тучи. А сам Туча погиб. Взрыв произошел вечером. Туча погиб. Взрыв вечером.

Андрей поерзал на сиденье. А что, если Туча нанял людей из «Холодка»? Не за холодильниками же он туда приезжал, в самом деле? Кстати, надо бы выяснить, не всплывало ли упоминание о «Холодке» в оперативных сводках раньше. По линии РУОПа, например. А нанял их Туча, возможно, затем, чтобы украсть акции. Тогда ясно, почему охранники усердно подтверждали алиби Петра, хотя его могло в больнице и не быть. Дальше. Один из сотрудников фирмы решает «сработать» квартиру на свой страх и риск. Он понимает, что такие фигуры, как Туча, мелочевкой не занимаются! Значит, в квартире что-то очень ценное! Возможно даже, Туча рассказал им о том, какой товар его интересует. Этот некто набирает команду, скажем, близких друзей и разрабатывает план ограбления. Благо, что всю информацию о квартире и охране ему уже предоставили. Затем в процессе ограбления похитители убрали Тучу, маскируя это под массовое убийство. Взрыв. Так. Хорошая версия, стройная. В таком случае Луцика могли убить за то, что он отказался участвовать в деле. Так? Возможно, возможно. Кого ещё не нашли? Олег Романов, Станислав Фокин, Вадим Ожин. Всё. Колесов, само собой.

Андрей хмыкнул.

Страшно подумать. Устроить такую мясорубку из-за груды резаной бумаги! Кошмар! «Хотя… – подумал он. – Дело не в бумагах, а в желании набить карман. Самый страшный и опасный зверь в природе вовсе не лев, а дорвавшийся до денег жлоб».

Что дальше?

Времени у него мало. Очень мало. Что предпринять в первую очередь? Понятно, что ни на работу, ни тем более домой ему ехать нельзя. Там, конечно, его уже поджидают. РУОП? Знакомый Стёпки? Пожалуй, это самый оптимальный вариант. Заодно попробуем проверить Петра А потом…

Андрей не обольщался. До похитителей добраться практически невозможно. Те, кто рассчитывает положить акции себе в карман, сделают все, что в их силах, лишь бы избежать огласки. Всё, что в их силах. А в их силах ВСЁ. Волк не церемонится со стадом. Пастух тоже. А когда и тот, и другой совмещаются в одном лице…

Впрочем, как свидетель его устроит и сержант-пэпээсовец. Он был в квартире, видел акции. Хотя, конечно, лучше бы заполучить кого-нибудь из похитителей, но… чем богаты, как говорится.

Состав подходил к центру. Андрей поднялся, приблизился к двери, взглянул на собственное отражение в тёмном стекле, спросил сам себя мысленно:

«Куда ты лезешь, старик? Жить надоело?»

И сам же себе ответил:

«Так? Надоело. Вспомни, хоть ты и влез уже в это дерьмо по самые уши, однако не убил сегодня этого фээсбэшного мужика. Почему? Да потому как раз, что надоело».

Впрочем, за его голову объявлена награда. Новое звание. Новая должность. Премия. И, если он хочет спасти свою жизнь, есть только один способ: найти свидетеля, видевшего акции, – но не одну, а много, кучу, всё, – и предать эту историю огласке.

Ладно. Он знает, что делать сейчас.

* * *

Коновалов выглядел озабоченным. Казалось бы, задержали особо опасного преступника и… пришлось отпустить. А он-то уже ощутил тяжесть новой звезды на погонах. Стоя в дверях кабинета, майор походил на нерадивого школьника, забывшего выучить урок.

Полковник, наклонившись вперед и сцепив пальцы обеих рук в кулак – в точности, как Олялин, – в который уже раз просматривал запись.

– Подходи ближе, майор, садись, – кивнул полковник. – О, смотри-ка! – Он нажал клавишу «пауза». – Видишь?

На экране застыл кадр: выезжающая из-под арки «четверка». В салоне пятеро мужчин.

– Видишь? – спросил полковник. – Знаешь, кто это?

– Наш задержанный, – промямлил Коновалов, ничего не понимая. – Значит, он всё-таки… А зачем же мы его тогда отпустили, товарищ полковник?

– А затем, майор, что нам неизвестно, как они поддерживают связь между собой. Может быть, Фокин не позвонит в назначенный час, остальные снимутся с места и улетят как птички в теплые края вместе с акциями. Спугнем, а с нас за это погоны снимут. – Полковник, в отличие от подчиненного, пребывал в приподнятом настроении. Он уже предвкушал скорую развязку. – То-то. А знаешь, майор, кто вместе с Фокиным в машине сидит?

Маков подошел к телевизору и принялся указывать пальцем:

– Вот этот, с. тонким лицом, видишь? Капитан Сланцев. Из наших, кстати. Вот этот, красавчик, старший лейтенант Томилин. Он из «наружки». Вот этот, полный, капитан Корягин. И он из бывших. Работал в «конторе», когда ты еще в армии служил.

– Это же его убили сегодня на Пушкинской? – вспомнил Коновалов.

– Верно, – кивнул полковник. – Его самого. И хорошо, что убили. Одной заботой меньше.

– А в центре кто? Тоже наш?

Коновалов указал на дремлющего парня с гладкими волосами, собранными на затылке в хвостик.

– Это, майор, самый интересный фрукт. Владелец крупного банка. Внебрачный сын Фролова Константина Георгиевича. Слыхал про такого?

– Конечно. – Коновалов посерьёзнел и кивнул: в потолок. – Фигура. А что он делает в машине? Эти сволочи его заложником, что ли, взяли?

Полковник посмотрел на майора, фыркнул, затем еще раз и наконец захохотал уже открыто, охая, всхлипывая и шлёпая себя ладонями по объёмистым ляжкам. Отсмеявшись, он вытер слезинку, повисшую в уголке глаза, покачал головой.

– Ну, майор, уморил. Уморил. Ты это серьёзно насчёт заложника?

– Так я подумал, что… – Коновалов растерялся. – Сын члена правительства… всё-таки. Не станет же он…

– Молодец, майор. Вот этой легенды и будем придерживаться. Бандиты захватили в заложники директора крупного банка, В течение двух суток заложник был освобожден силами УФСБ по Москве и области. Организуй «утечку» информации. Но чтобы слова «член правительства» не фигурировали ни в каком виде, понял?

– Так точно, товарищ полковник.

– А про наших… Не будем выносить сор из избы. Начальство уже в курсе. Для широкой общественности на записи: момент освобождения заложника. Освобождения, а не захвата, понял?

– Так точно.

– Молодец.

Маков перемотал запись вперед и остановил пленку, когда в кадр попало лицо Молчаливого.

– А этого узнаешь?

– Так точно. Пётр Колесов. Сотрудник фирмы «Холодок». Как и Фокин.

– Верно. Ну, а теперь давай свои соображения.

– Они все – бывшие наши сотрудники.

– Блестящая догадка, – усмехнулся полковник. – Майор, и за что ты только свое звание получил, а? Заказчик похищения – не уголовник, а человек, который привык иметь дело с «конторой». Понял?

– Так точно. Думаете, это Фролов?

– Дошло наконец, – вздохнул с облегчением Маков. – Поздравляю,

– Так надо брать его – и весь разговор. Провести обыск дома…

– Брать члена правительства? – понизил голос полковник. – Ты в своём уме, Коновалов? Понимаешь, что говоришь? И думать забудь. У тебя доказательства есть?

– Никак нет,

– То-то и оно. И не пори ерунду. Это же додуматься надо до такого: брать, обыск, С ним пусть свои разбираются, а мы без специального сигнала сверху и пальцем шевельнуть не можем. Вот так. Нам какую задачу поставили? Бумаги найти и похитителей поймать. Этим и займёмся. Я послал за Фокиным «наружку». Раз они до сих пор здесь, значит, и акции все еще у них. «Послушаем», может, и всплывет что. А вот когда они акции заказчику передавать станут, тут-то мы их и накроем.

– И Фролова? – спросил хмуро Коновалов.

– Майор, ты что, совсем бестолковый? Я же тебе русским языком сказал: с Фроловым свои разбираться будут. Слишком уж высокого полета птица. На это Генеральная прокуратура имеется, Верховный суд, наконец. Пусть отрабатывают. А то как жрать – у всех рот здоровый и ложка огромная, а как в дерьме ковыряться, так все в сторону норовят улизнуть.

– На плёнке пятеро, – буркнул Коновалов. Получив втык, он не рискнул больше лезть с вопросами, – А эксперты, изучавшие запись охранного агентства, вроде бы говорили, что похитители работали двумя группами. И что их было как минимум восемь человек.

– Помню я, что эксперты говорили. Вот, посмотри. – Маков перемотал пленку назад. – «Профессор» и с ним девица. Наши компьютерщики «почистили» картинку. Насколько возможно, конечно.

Коновалов вгляделся в статичный кадр.

– Удалось установить, кто они?

– Это я у тебя должен спросить, – снова хохотнул полковник. – Поди поработай с такими кадрами. Нет, надо всё-таки тебя на пенсию отправлять. Надо. Вот с акциями закончим и… Да не бойся, не бойся. Шучу я.

Коновалов подхватил смешок на излёте. Задребезжал тонко, давая понять, что шутку оценил. Маков откинулся в кресле.

– С «профессором» – дохлый номер. Фигуру его камера так ни разу толком и не взяла. По окружающим ориентирам, рост около метра семидесяти пяти. Плюс-минус пять сантиметров. Описание не ах. Подходит и Романову, и Диденко, и еще половине мужиков Москвы. Парик. Маска. А вот с девицей дело обстоит получше. Ирина Валентиновна Трофимова. Жена Виктора Константиновича. Невестка Константина Георгиевича Фролова.

– Я пошлю людей? – вскинулся майор.

– Послали уже, пока ты бегал. В квартире Трофимова её нет.

– А муж?

– Муж дома. – Маков выключил видеомагнитофон, повернулся к подчиненному. – Тут вот какое дело… У неё есть сын. Три года. Живет с отцом. Вот я и подумал… Если, скажем, с сыном что-то случится… Допустим, похитят. Что сделает мать?

– Ну как… – Коновалов расплылся в улыбке. – Прибежит как миленькая. Тут-то мы ее и того… возьмём.

Маков кивнул. Не хотелось ему с ребенком возиться, но что поделаешь?

– Значит, пошли парочку сметливых ребят, пусть возьмут пацана и отвезут на одну из наших квартир. Понял?

– Так точно.

– Кстати, что там с нашим милиционером? Давай докладывай. Угомонили его наконец?

– Товарищ полковник… «Объекту» удалось уйти.

– Уйти? – Веселость с лица полковника словно стёрли. Как мел со школьной доски.

– Товарищ полковник, честное слово, ума не приложу… Мы весь дом вверх дном поставили. Ускользнул, гнида.

– Коновалов, – голос Макова стал зловеще-спокойным, – подними все контакты этого мента. И контакты второго тоже подними'. Задействуй всех свободных людей. Носом землю рой, на пупе крутись, делай что хочешь, но завтра к трем часам дня ты должен избавить меня от этой занозы в заднице! Понятно тебе? И смотри, Коновалов, теперь я уже не шучу. Или в пятнадцать ноль-ноль на мой стол ляжет отчет о его задержании, или в одну минуту четвертого я подпишу рапорт о твоей отставке. Ты хорошо меня слышал, майор?

– Так точно, товарищ полковник.

– Ты, мля, только козырять и умеешь! – вдруг хлопнул ладонью по столу Маков. – Ни хрена больше не делаешь! Я за тебя должен и похитителей ловить, и мента ср…го искать? Чтобы завтра к трем я на этого за…ца некролог в газете прочел. Или в четыре на тебя самого придется некролог составлять. Понял? Думал, тебе все хиханьки да хаханьки? Есди этот мент, не дай Бог, пасть свою вонючую раскроет, нас с тобой обоих на следующий день вперед ногами понесут! С музыч-кой и ружейным салютом. Ты, мля, забыл, с кем дело имеешь? Этим людям тебя раздавить все равно что блоху! Даже под ноги не посмотрят! В порошок сотрут и по ветру развеют. Козыряла ср…ый.

– Так точно, товарищ полковник. Я… всё сделаю! Найду, к завтра… обязательно.

Коновалов перепугался не на шутку. Это уже были не постоянные разговоры об отставке и пенсии. Не подначки. Тут пошло всерьез. Такого всплеска ярости у начальника Коновалов не видел еще ни разу. Ему стало страшно до дрожи в коленках.

– Пошел вон! – рявкнул Маков. – И чтобы завтра к трем на мента уже натягивали белые тапки!

– Так точно.

Майор пулей вылетел из кабинета и только за дверью решился остановиться и перевести дух.

* * *

Стас постучал в номер гостиницы «Измайловская». Посмотрел на часы. Семь. Пришлось почти два часа блуждать по улицам в ожидании назначенного часа. Иначе ответом на стук могла стать автоматная очередь в живот.

– Кто? – спросили из-за двери.

– Это я.

Щелкнул, проворачиваясь в замке, ключ. Створка отодвинулась сантиметров на десять. Тонколицый оглядел Стаса, открыл дверь шире.

– Заходи.

Стас шагнул в номер. За его спиной вновь щёлкнул замок. Киноактёр и Молчаливый стоят, у каждого в руках оружие. Стас прошёл к столу, плюхнулся в кресло.

* * *

В это же время в коридоре появились трое мужчин. Каждый из них нес в руке пластиковый кейс. Они быстро переговорили с горничной, предъявив удостоверения, взяли у неё запасные ключи и зашагали к нужному номеру. Отомкнув дверь, прошли в комнату. Здесь троица деловито и быстро принялась распаковывать «багаж». Электронный стетоскоп, усилитель сигнала, подавитель фонового шума, компактный магнитофон. Пока один из мужчин подключал аппаратуру, второй вышел на балкон и, перегнувшись через перила, посмотрел на окна соседнего номера. Заметив между шторой и рамой небольшую щель, он вернулся в комнату, извлек из второго чемоданчика миниатюрную видеокамеру и моток тонкого черного шнура. Кроме того, в кейсе обнаружился видеомагнитофон, рассчитанный на использование компакт-кассет, и, в специальном отсеке, монитор размером с сигаретную пачку. Мужчина соединил камеру и монитор шнуром, щёлкнул тумблером. На экране возникло изображение номера. Мужчина вновь вышел на балкон, достал из кармана крохотную пластинку-штатив, регулирующую угол наклона камеры. Саму камеру он закрепил на верхушке переборки, между балконами. Глядя на монитор, отрегулировал, камеру так, чтобы объектив захватывал максимально возможный участок соседнего номера. Затем мужчина вернулся в комнату, подключил видеомагнитофон, нажал клавишу «запись».