Текст книги "Предел Адаптации (СИ)"

Автор книги: Иван Фрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

– Не дождёшься, – ответил Артём. – Хотя органы они там прощупали основательно, да.

Он внимательно посмотрел на друга.

У того под глазами залегли тени, плечи опали, но взгляд был живой, цепкий.

– Ты как? – спросил он.

– Я? – Данил пожал плечами. – Учусь. Нас после всей этой космической дискотеки посадили в маленький уютный зал и начали дрессировать по полной.

Он махнул рукой в сторону здания, у которого торчали антенны и кабели, как у ёжика иголки.

– Узел управления, мать его. VR-сектора, новые связки с лазерами, с роем. Я теперь официально оператор-специалист, а не просто парень, который с джойстиком дружит.

– То есть ты всё больше человек-кресло, – уточнил Артём.

– Кресло с доступом к орбитальным системам, – с гордостью сказал Данил. – Так что ты, если что, под ними аккуратней бегай. Я могу случайно промазать.

– Вы оба будете аккуратней, – раздался позади знакомый голос.

Стрелецкий.

В форме, с новой нашивкой, с тем самым неизменным прищуром человека, который считает бойцов ресурсом, но не расходником.

– Лазарев, – капитан кивнул. – Рад видеть живым.

– Взаимно, товарищ капитан, – ответил Артём. – Как тут?

– Тут весело, – мрачно сказал тот. – Нам выдали новый игрушечный городок – узел ПВО. И сказали: беречь как зеницу ока.

Он махнул рукой, предлагая идти.

– Пойдём, покажу, где ты теперь будешь уставать.

Узел ПВО выглядел как скрещенный бункер с заводом и научным центром.

Земляные валы, бетон, позиции с зенитными установками и ракетами.

Дальше – купола радиолокационных станций, обшитые светлыми панелями.

Ещё дальше – две башни со странными цилиндрами наверху, похожими на телескопы.

– Это что за новый собор? – пробормотал Артём.

– Лазерные направляющие, – пояснил Стрелецкий. – Оптические каналы для связи с орбитальным комплексом. По умному называются тоже красиво, но суть в том, что через них стучатся к нашим верхним громовержцам.

Он кивнул на бетонный холм в центре.

– Под ним – мозг всего этого цирка. Пункт управления, каналы связи, вычислители. Если его сложат, всё остальное станет просто дорогим металлоломом.

По периметру ходили дежурные, где-то гудели генераторы.

По площадке лениво прокатывались робо-мулы, таская ящики с аппаратурой и боекомплектом.

– Наша задача здесь? – уточнил Артём.

– По документам – усиление охраны, – сказал Стрелецкий. – На практике – быть теми, кто побежит затыкать любую дыру, когда по нам прилетит.

Он хмыкнул.

– А прилетит почти наверняка. Такие штуки враг на карте видит лучше, чем ты родной дом на навигаторе.

Внутри узла было ещё более плотно.

Комната операторов VR – ряд кабин, похожих на вертикальные капсулы.

Комната связи – стойки, экраны, люди с наушниками.

Зал управления ПВО – большая панель с множеством прямоугольников, линий, цифр.

– Данил, это твоя вотчина, – капитан кивнул на VR-кабины. – Будешь здесь сидеть, глаза ломать.

– Уже ломаю, – отозвался тот. – Если ещё один преподаватель скажет мне слово про VR, я его этим шлемом придушу.

– Артём… – Стрелецкий посмотрел на него. – У тебя профиль теперь интересный. И ногами успеваешь, и головой работаешь. Так что ты у нас будешь универсальным солдатом: и на земле, и как связной между живыми и теми, кто в железках.

Он помолчал.

– Не обольщайся. Это больше работы.

– Я уже привык, – сказал Артём.

Первые двое суток прошли относительно спокойно.

Учебные тревоги, тренировки по эвакуации, отработка сценариев.

Данил сидел в VR, подключаясь к имитации лазерных каналов и наземного огня.

– Оно, конечно, красиво, – рассказывал он вечером, валяясь на койке в новой казарме. – Ты сидишь, а у тебя в голове сразу: небо, отметки целей, курс, скорость. Жмёшь – и вверху кто-то нажимает гораздо более тяжёлую кнопку.

Он скривился.

– Только вот надо ещё научиться отличать реальную цель от того, что тебе по сети подсунули. А то можно один раз красиво бахнуть не туда, и потом отмываться будешь не ты.

– Как ты там вообще нервную систему не выжигаешь? – спросил Горелов, застёгивая разгрузку. – Я бы через пять минут с ума сошёл от этих картинок.

– Я, может, уже сошёл, – пожал плечами Данил. – Просто никто не заметил.

Артём слушал их, проверяя свои ощущения.

Тело стало другим.

Когда он поднимал ящик с патронами, мышцы включались мягко, без рывков.

Когда он спрыгивал с брони на землю, кости не отдавали гулом, суставы пружинили.

Он пробовал подтянуться на перекладине, когда никто не видел.

Десять раз, двадцать, двадцать пять – плечи горели, но не рвались.

Дыхание сбивалось, но восстанавливалось быстро.

– Ты, если будешь так, – заметил однажды Кудрявцев, проходя мимо, – нас, инвалидов, в комплексы вгонишь. Давай, хоть иногда притворяйся, что тебе тяжело.

– Мне и правда тяжело, – отозвался Артём, спрыгивая. – Просто по другой шкале.

Психика тоже держалась иначе.

Когда по общей сети приходили сводки о новых ударах по городам, сердце неприятно сжималось, но не падало в пропасть.

Голос семьи, застрявший в памяти после недавнего звонка, не давал раствориться в статистике.

И в этом состоянии он встретил очередную тревогу.

Тревога подняла узел ПВО ночью.

Сирена не просто завыла – она протиснулась под кожу, как игла.

Красный свет мигнул в коридоре, по сети побежали короткие сообщения.

– Воздушная, – бросил кто-то. – Нам несут гостей.

– Не гости, а клиенты, – поправил другой.

Стрелецкий ворвался в казарму, под свет аварийных ламп.

– Подъём! Боевой! – рявкнул он. – Две минуты на то, чтобы превратиться из кучки мяса в подразделение!

Артём уже вставал, застёгивая разгрузку. Тело работало слаженно, без задержек, как машина.

– Что там? – спросил он, когда они выбегали в коридор.

– По верхним каналам прошла информация: возможный комбинированный удар по узлу, – коротко ответил капитан. – Ракеты, дроны, может, даже что-то ещё.

Он кивнул в сторону VR-зала.

– Операторы, – в капсулы. Быстро. Торчать будете там, пока не скажут вылезать или пока тебя не вырубят.

– Всегда мечтал провести ночь в консервной банке, – проворчал Данил, но побежал.

– Лазарев, – Стрелецкий повернулся к нему. – Ты идёшь в группу быстрого реагирования. Связь с VR, связь с наземными. Если где-то провалится пехота, ты там. Если где-то начнут ломать оборудование – ты там. Из всего этого постарайся быть живым.

– Понял, – сказал Артём.

На улице уже гудели радары.

На панелях в зале ПВО появлялись первые отметки.

– Высота большая, – говорил один из операторов. – Похоже на разведку.

– Смотри ниже, – отрезал старший. – Сейчас основная волна полезет.

По открытому каналу связи шёл обмен с другими узлами.

Голоса, координаты, проценты.

– Курс цели сорок пять, скорость…

– Беру на сопровождение.

– Орбита, готовность по плану два?

Где-то наверху, в тёмном небе, уже вращался Перун, нацеливая свои невидимые каналы.

Артём стоял у входа в зал, слушая всё сразу: команды, гул техники, собственное сердце.

Резерв – 80 %.

Эйда была спокойна, собранна.

– Не забывай, – сказала она, – что твоя задача не в том, чтобы показать максимум цифр, а в том, чтобы выжить и выполнить задачу.

– Я помню, – ответил он. – Но иногда эти две цели как-то плохо сочетаются.

– Тогда будем искать точку баланса, – спокойно сказала она.

Первый удар пришёл не сверху, а изнутри.

В углу зала связи внезапно мигнул экран, потом погас.

На соседних побежали странные символы.

– Что за… – оператор вскочил. – У меня канал завис.

– Резервный включай, не тормози! – рявкнул офицер.

Но уже через секунду ещё один терминал начал выдавать какую-то чушь.

На общей панели рядом с ними вспыхнула надпись: НАРУШЕНИЕ ЦЕЛОСТНОСТИ СЕТИ.

– Это что, они нас так кибером гладят? – пробурчал кто-то.

– Похоже, да, – ответил старший связист. – Отключаем внешние, уходим на локалку.

Камера, показывающая внешний периметр, кратко дёрнулась и выдала вместо картинки серый шум. Потом – снова обычный вид: бетон, снег, тьма.

– Отключения на пять секунд, – пробормотал один из техников. – Не люблю, когда мне кто-то перезагружает глаза.

По связи пробился голос из VR-сектора:

– Узел, приём. Это Панфёров. У меня часть пакетов с орбиты идёт с задержкой. Проверяйте свои.

– Принято, оператор тринадцатый, – ответил дежурный. – Сеть штурмуют, отбиваем.

За стеклом зала Артём видел, как Данила в капсуле VR стоит, привязанный ремнями, с шлемом на голове.

Тело неподвижное, пальцы по плечевому управлению дёргаются.

Атака сверху началась через минуту после того, как они отрубили лишние каналы.

– Цели на высоте тридцать тысяч, – докладывал оператор ПВО. – Ориентировочно носители.

– Ниже? – спросил Стрелецкий.

– Пошли вторые, средние, – ответили ему. – Возможно, блокируемая волна.

– Хрен они блокируют, – пробормотал Горелов у Артёма за спиной. – Сейчас будут нас забивать количеством.

И действительно.

На общей панели зажглись новые отметки.

Много. Слишком много.

– Рой, – коротко сказал один из офицеров. – Мелочь. Дроны.

На внешних камерах появились крошечные точки, летящие нестройной стаей.

Часть из них уже подсвечивалась как потенциально опасные.

– Работает ближний контур, – сообщил кто-то. – Зенитки, наземные лазеры, готовность.

Артёму прилетела команда по внутренней сети.

– Группа быстрого, на выход. Прикройте южный сектор. Слухи о диверсантах я люблю меньше, чем честный ракетный удар.

– Есть, – коротко ответил он.

На улице всё стало другим.

Небо над узлом уже пересекали тонкие, еле заметные линии – орбитальные лучи. Они были почти невидимы, но иногда воздух на их пути чуть дрожал, как на жаре.

Вдалеке вспыхивал огонь – там, где крупные цели пытались прорваться и встречались с верхним ударом.

Ближе к земле уже работали свои.

Трассеры, вспышки, писк автоматических турелей.

Робо-мулы, ещё часа два назад мирно катавшие ящики, теперь спрятались в укрытия или стояли в защитном режиме, их сенсоры переведены в пассивный.

– Лазарев, – к нему подбежал младший лейтенант из охранного взвода. – Пошли. Юг, сектор три. Там датчики шумят, как будто кто-то проползти пытается.

Он проверил автомат, сторону, дыхание.

Тело ответило чётко, без привычного раньше шороха ноющих травм.

– Ведёшь, – коротко сказал он.

Они бежали по траншее, освещённой рыжим светом.

Под ногами хлюпала грязь, где-то рядом бухала артиллерия.

В воздухе было много звуков: гул, писк, крики, металлический лязг.

Резерв – 70 %.

Эйда держала его на коротком поводке.

– Не взлетай раньше времени, – сказала она. – Пока что нагрузка в норме.

Южный сектор узла оказался не самым весёлым.

Забор, за ним – узкая полоса леса, дальше – тёмная степь, по которой можно было ползти часами.

На экранах планшетов у бойцов мигали точки.

– Здесь, – лейтенант ткнул. – Датчики движения. Либо нам стаю собак подсунули, либо кто-то шевелится.

– Собак в зоне военных действий не так много, – заметил Артём. – Их ещё раньше съели.

Они рассредоточились по укрытиям.

– Тепловизор? – спросил сержант.

– Пытаюсь, – ответил специалист, ковыряясь в приборе. – Но помехи. Нас сверху мнут, сигналы скачут.

Эйда тихо подтолкнула:

Смещение травы на два часа, дальность около сорока метров. Серия малых объектов.

Артём прищурился, переводя взгляд.

В лунном свете было почти ничего не видно, но он заметил лёгкий перелив – как будто что-то металлическое прошлось по траве.

– Там, – показал он. – Низко. Не человек.

– Дроны-ползунки? – предположил кто-то.

Ответ пришёл быстрее, чем они успели договорить.

Из травы вырвался сноп искр и чуть слышный свист.

Крошечный объект метнулся к забору, взорвался, высекая в бетоне язвину.

– Миньоны, мать их, – выругался сержант. – Заряды на ножках.

– По ним работать сложно, – сказал оператор. – Маленькие, быстро двигаются, помеха по сетке.

– Сложно – не значит невозможно, – отрезал лейтенант. – Огонь по секторам, не даём им подойти к линии.

Артём вскинул автомат.

Мир чуть замедлился.

Не полностью, как в лесу тогда, но достаточно, чтобы он увидел траекторию следующего ползущего.

Мышцы отозвались мягко, без рывка.

Кости держали отдачу, будто её не было.

Он выжал очередь коротко, как учил инструктор, – не вываливая магазин.

Маленький тёмный комок дёрнулся, взорвался в стороне от забора.

– Есть, – бросил кто-то рядом. – Держим.

Следующие минуты превратились в странную игру: они ловили тени, вспышки, шевеления и вырезали их огнём, пока те пытались подползти.

Резерв – 60 %.

Часть ресурсов уходила не на мышцы, а на глаз, на мозг.

Эйда выкручивала восприятие, вычленяя важное из хаоса.

На фоне вспыхивали более крупные взрывы – там, где уже работал Перун и батареи ПВО.

– Самое весёлое начнётся, когда по нам чем-нибудь потяжелее вжарят, – пробормотал Горелов в ухо по связи. – Держитесь там.

– Мы тут и так веселимся, – ответил Артём, перезаряжая.

Тяжёлое вжарило через пять минут.

Сначала – глубокий, низкий гул, будто в небе прошёл поезд.

Потом – вспышка высокой яркости на панели, которую держал офицер ПВО.

– Есть прорыв, – услышал Артём по общему каналу. – Одна цель уходит, орбита не успевает.

– Траектория? – жёстко спросил кто-то.

– Прямо на нас, – сухо ответил оператор.

Секунды растянулись.

– Всем укрытие! – рявкнул Стрелецкий по сети.

Артём бросился к ближайшей складке грунта, заталкивая туда рядом бойца, который замешкался.

Земля вспучилась, воздух взвыл.

Удар пришёл не прямой – куда-то в сторону, но достаточно близко, чтобы мир превратился в белый шум.

Волна шарахнула, как кулаком.

Его кинуло об стенку траншеи, в грудь будто прицелом врезали.

Кости выдержали.

Без треска, без того знакомого мерзкого хруста.

Эйда среагировала мгновенно.

Перераспределение давления. Амортизация. Резерв – минус 20 %.

Он кашлянул, проглатывая вкус железа.

– Целы? – услышал рядом.

– Нормально, – отозвался он, хотя звенело в ушах.

Соскользнул вниз по откосу, проверил тело.

Руки двигаются, ноги слушаются.

Там, где раньше его бы просто сложило, теперь он был в состоянии подняться.

– У кого что? – спросил по локальному каналу.

– Один контузия, один рассечён, – отозвался лейтенант. – Без смертельных. Повезло, что не прямое.

Он выругался.

– Если так дальше пойдёт, от узла останется кучка ям и один твой бронелоб, Лазарев.

– Постараюсь быть не самым последним рельефом, – сказал тот.

Удар не был последним.

Дальше всё смешалось:

серии мелких взрывов, очереди, сообщения по сети, команды.

В какой-то момент по внутреннему каналу Стрелецкий рявкнул:

– Быстрая группа, на центральный вход! Есть информация, что в районе резервного генератора засветились чужие. Возможно, диверсанты под шумок лезут.

– Принял, – ответил Артём, уже выбираясь из траншеи.

Генераторный блок был тем местом, куда никому не хотелось пускать чужих.

Без него весь узел превращался в красивую, но бессмысленную декорацию.

Они бежали по внутреннему периметру.

Здесь шумело меньше, зато пахло озоном и металлом.

Резерв – 40 %.

Каждый шаг отдавался тягой, но мышцы держали.

Связки не хрустели, сердце било ровно.

У входа в блок уже стояли двое своих, нервно поводя стволами.

– Внутри датчик движения показывает присутствие, – сказал один. – Наши все доложились, что снаружи. Значит, либо кто-то забыл сказать, что зашёл, либо…

Он не договорил.

– Проверяем, – коротко сказал Артём.

Он кивнул двум бойцам.

– Вход первый – я. Второй – за мной, страхуешь. Остальные – периметр. Если что пойдёт не так, ломаем всё и зовём артиллерию.

– Артём, – тихо подал голос Данил по внутренней связи. – У меня по твоему маячку сердцебиение подскочило. Не дохни там, ладно?

– Ты лучше смотри, кому там сверху светишь, – ответил тот. – Если увидишь в генераторной вспышку, знай: это был я, красивый.

Он сделал вдох.

Эйда чуть приглушила шум снаружи, выделяя ближайшее.

– Внутри три источника тепла, – сказала она. – Один у двери справа, два дальше. Оружие потенциально есть. Рекомендуется быстрый вход, работа по поражению, без переговоров.

– Понял, – прошептал он.

Дверь открылась рывком.

Внутри пахло маслом, озоном и потом.

В тусклом свете аварийных ламп шевельнулись фигуры.

Первый справа только начал поднимать автомат, когда пуля врезалась ему в грудь.

Кровь всплеснула на панель.

Двое дальше были уже готовы.

Один нажал на спуск, стреляя по силуэту, второй бросился к какому-то блоку у стены, где мигал зелёный индикатор.

Артём почувствовал, как время вновь вытянулось.

Тело само подался в сторону, уходя из линии огня.

Мышцы работали мощно, но точно, как новая система тросов.

Он вскинул автомат, ударил короткими очередями.

Один диверсант рухнул назад, ударившись головой о металлический шкаф так, что послышался влажный звук.

Второй успел дотянуться до панели и ткнуть что-то.

Панель пискнула, индикатор сменил цвет.

– Он активировал что-то, – крикнул один из бойцов сзади.

– Лежать! – рявкнул Артём.

Он бросился вперёд, к панели.

Эйда уже анализировала схемы.

Несанкционированный доступ к системе энергосброса. Таймер отложенного отключения. Деактивация лазерных каналов.

– У нас есть несколько секунд, – быстро сказала она. – Либо ты переведёшь систему в ручной режим, либо вырубишь её физически. Оба варианта опасны.

На панели мигали цифры.

Пять… четыре… три…

– Ручной режим, – бросил он. – Подсказывай.

Пальцы сами нашли кнопки.

Он не знал этих схем, но она знала.

Эйда вываливала в сознание нужные последовательности, он просто следовал.

Два…

Щелчок.

Индикатор дернулся, сменил цвет на жёлтый, потом стабилизировался.

– Перевод завершён, – сказала она. – Система не упала. Но теперь часть контроля перераспределена локально. Человеческий фактор вырос.

– Всегда мечтал, чтобы от моего человеческого фактора зависела стабильность орбитальных лазеров, – выдохнул он.

Он обернулся.

Один из диверсантов ещё дёргался, зажимая простреленное плечо.

Лицо чужое, молодое, глаза злые и напуганные.

На шевроне – не их флаг. Другой.

– Живой, – сказал один из бойцов. – Что делаем?

– Вяжем, – ответил Артём. – Если не накроет вторым заходом, пусть расскажет, кто их сюда провёл.

Резерв – 20 %.

Он почувствовал, как руки начали мелко дрожать, когда адреналин отступил.

– Ты выжрал Резерв почти до нуля, – спокойно констатировала Эйда. – Я не рекомендую сейчас участвовать в ещё одном штурме.

– Я тоже не рекомендую, – буркнул он. – С собой согласен.

Снаружи узел всё ещё жил в аду.

Дроны падали, как сбитые птицы, оставляя чёрные дыры на снегу.

Над горизонтом вспыхивали остатки тех, кого не успел снять Перун.

Но главный удар, похоже, они пережили.

Через какое-то время общая сеть стала выдавать не только крики и команды, но и отчёты.

– Основная волна отбита.

– Потери среди инфраструктуры…

– ПВО узла продолжает работу.

– Личный состав…

Последняя строчка была более болезненной.

Кто-то не отвечал по вызову.

Кого-то уже тащили на медпункт.

Артём сидел на ступеньках у входа в генераторный блок, прислонившись спиной к холодному бетону.

Руки гудели, ноги налились свинцом.

Резерв – 5 %.

Интерфейс перед глазами дрожал, как картинка старого телевизора.

– Я временно отключу часть функций, – сказала Эйда. – Иначе ты просто вырубишься посреди коридора.

– Давай, – согласился он. – Всё равно сейчас от меня пользы мало.

Он чувствовал странную смесь.

С одной стороны – облегчение: узел стоял, небо ещё было закрыто.

С другой – тяжесть: цена.

Рядом стоял Горелов, куря, несмотря на все запреты.

– Ты у нас сегодня герой генераторной, – сказал он, выпуская дым. – Ещё немного, и нас бы отсюда просто выключили, как старую лампочку.

– Я просто ненавижу сидеть в темноте, – ответил Артём. – Особенно когда сверху орбита.

Данил подошёл чуть позже, бледный, со следами от шлема на лице.

– Я там видал, как по нам шло, – сказал он, присаживаясь рядом. – Если бы они довели свою схему до конца, Перун бы пару минут просто молчал. А за пару минут сюда прилетело бы всякое.

Он посмотрел на него.

– Ты как?

– Как человек, которого сначала ударили космосом, а потом заставили играть электрика, – ответил Артём. – Живой. Уставший.

Он усмехнулся.

– И с очень сильным желанием сделать пару дней вид, что война – это плохой сон.

– Не выйдет, – хмыкнул Данил. – Но мы хотя бы сегодня поспим не под сирену.

Стрелецкий подошёл позже.

– Работали, – Узел стоит. В отчётах напишут, что система в целом отработала по плану.

Он глянул на Артёма.

– Про то, что какой-то рядовой вовремя перевёл генератор в ручной режим, там будет одна строка. Если вообще будет.

– Я не за строки, товарищ капитан, – тихо ответил тот. – Я за то, чтобы здесь сверху ничего не рухнуло.

Капитан кивнул.

– И это правильно, – сказал он. – Потому что строки со временем стираются. А вот узлы ПВО, как ни странно, иногда стоят дольше.

Он оглядел ребят.

– Ладно, живые. Отдыхайте, пока вам дают такую роскошь.

Он ушёл, оставив их под серым небом.

Артём закрыл глаза и на секунду представил, что этого всего нет.

Ни свечения орбитальных каналов, ни лязга робо-мулов, ни запаха горелого металла.

Только Белоярск вечером, балкон, чай, голос брата.

Только Марина, ругающая его за очередную драку.

Только мать, отчитывающая за ссадины, и отец, который тихо говорит: сначала выживи, потом разбирайся.

Он открыл глаза обратно в реальность.

– Ещё один уровень пройден, – сказала Эйда спокойно. – Но ты должен понимать: каждое такое использование Резерва и каждая новая прокачка отдаляют тебя от того, кем ты был.

Она помолчала.

– То, как ты берегёшь свою голову и людей вокруг, пока удерживает баланс. Но граница есть.

– Я знаю, – сказал он. – И буду держаться за эту границу, пока могу.

Он посмотрел на небо, где уже гасли отголоски только что прошедшего ада.