Текст книги "Предел Адаптации (СИ)"

Автор книги: Иван Фрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Сама по себе ложбина была не смертельной: метров десять вниз, ручей, потом вверх. Но после двух десятков километров с полным весом это превращалось в маленький ад.

БОТ-17 спустился первым, рыча гусеницами, проехал по камням, зацепился за мокрый корень, чуть скользнул, но выровнялся.

– Бот прошёл, – сообщил Данил. – Аккуратно, там мокро.

Первые бойцы начали спускаться, цепляясь за стволы, помогая друг другу.

Пахом в шутку проворчал:

– Если я сейчас полечу вниз, пусть кто-то будет добрым и убьёт меня сразу, ладно? Не хочу ползать с переломанными ногами.

– Я тебя добью, не волнуйся, – успокоил его Илья.

«Альфа» спустилась, сопровождаемая руганью Климова – тот умудрился так рассчитать траекторию, что робо-мул едва не въехал пару человекам в спины.

«Браво» пошла следом, уже научившись держать дистанцию.

Очередь дошла до «Дельты».

– Спускаемся по одному, дистанцию держим! – скомандовал Артём. – Робота не опережаем. Если что – придерживаем за платформу, но не лезем под ноги.

Они начали сползать.

Камни скользили под берцами.

Артём чувствовал, как экзоскелета на нём нет, но тело всё равно работает иначе: центр тяжести ниже, шаг короче, колени амортизируют.

«Дельта» мягко переставляла лапы, подстраиваясь.

Всё шло относительно прилично – пока где-то над оврагом не хрустнула ветка, а в этот момент в эфир не влез чужой голос:

– Бот, внимание, движение справа!

Кто-то из операторов, по голосу не Данил, скомандовал резко.

БОТ-17, который уже был почти у ручья, приподнял «голову», резко повернул её в ту сторону, где в ветвях действительно мелькнула тень.

Только это был не враг и не зверь.

Это был боец из соседнего отделения, который решил сократить по склону чуть выше.

БОТ-17 неожиданно ускорился, гусеницы заскрежетали по камню, он рванулся вправо – и тут же сорвался на мокрой глине.

Гусеницы поехали в разные стороны, бот накренился, ударился бортиком об камень, подпрыгнул и полетел вниз прямо по диагонали оврага.

– Лечь! – заорал кто-то.

Внизу, на пути у него, оказался Рыбин.

Он даже не успел понять, почему остальные так вдруг завизжали.

Артём увидел, как серый блеск металлического корпуса летит туда, где стоит человек.

Мозг выдал картину целиком:

масса бота, направление падения, положение Рыбина, мокрый камень под ногой – его сейчас просто сметёт.

Время снова слегка вязко растянулось.

Эйда дернулась, словно включив несколько режимов сразу:

Резкое изменение траектории объекта. Опасность смертельного прижатия. Рекомендовано вмешательство.

И он уже прыгал.

Ноги оттолкнулись от скользкого склона так, как будто их кто-то дернул.

Он нырнул вбок, протягивая руку, врезался плечом в грудь Рыбина, выталкивая того к мокрой стенке оврага.

БОТ-17, потерявший управление, в этот момент пролетел буквально в сантиметре от бывшего положения Рыбина и врезался гусеницами в каменистое дно, подскочив и обдав всех грязью.

Глухой, тяжёлый удар.

По оврагу прокатился звон металла.

Рыбин, впечатанный спиной в глину, выдохнул воздух с матом:

– Мать твою…!

Артём рухнул рядом, локоть отбил о камень, бок вспыхнул болью – бот всё-таки задел его краем корпуса.

На его бедре тут же зацвела мокрая полоса – ткань порвалась, кровь начала просачиваться.

– Стоять! – рявкнул сверху голос Рубцова. – Никто не шевелится!

Пара секунд – и он уже сам спускался, цепляясь за ветки, за ним – инженер с кислой физиономией и офицер связи.

– Кто там ещё жив? – спросил майор.

– Я, – прохрипел Рыбин, пытаясь выбраться. – И, кажется, Лазарев…

– «Кажется», а? – Рубцов наклонился, оценил картину. – Лазарев, как нога?

Артём посмотрел вниз.

Бот действительно заехал ему по бедру краем, оставив длинный рваный след. Кровь шла, но кость, кажется, не задело – двигать ногой можно.

– Нормально, – сказал он. – Приятно, но терпимо.

– «Нормально», – передразнил тот. – Это когда кофту на солнце пересушил. Тут у тебя железяка тонной веса по ноге проехала.

Рубцов выдохнул, коротко глянув на бота.

БОТ-17 лежал на боку, одна гусеница в воздухе бессильно дергалась, как перевёрнутая черепаха лапой.

Корпус вмят, часть датчиков треснула.

– Оператор, – окликнул майор. – Кто там у нас герой дня?

В эфире послышалась тишина, а потом осторожный голос:

– Лейтенант Кренёв, товарищ майор.

– Лейтенант Кренёв, – холодно сказал Рубцов. – Вы на учениях только что чуть не убили своего бойца ботом, реагируя на белку.

В голосе его не было крика – только лёд.

– Я… движение по правому сектору… – начал оправдываться тот.

– Научитесь отличать белку от человека, лейтенант, – оборвал его майор. – И научитесь помнить, что бот – это не игрушка, которую можно дёрнуть в любую сторону. Иначе на реальных выходах у вас будут не вмятины в корпусе, а вмятины в людях.

Он перевёл взгляд на Рыбина и Артёма.

– Встать можете? – спросил он.

Рыбин выбрался первым, весь в грязи.

– Я – да, товарищ майор, – сказал он. – Спасибо… – он замялся. – Лазареву.

– Потом спасибо скажешь, – отрезал Рубцов. – Лазарев?

Артём попробовал встать. Нога откликнулась болью, но держала.

Эйда уже что-то делала, холодком пробегая по ткани мышц:

Повреждение мягких тканей. Без перелома. Приступаю к локальной стабилизации и уменьшению кровопотери. Временно усилю свёртывание.

Он почувствовал, как внутри бедра словно стягивается тугой узел, боль стала не такой острой.

– Могу, – сказал он. – Хромать буду, но дойду.

– Хромать будешь вечером, – сказал Рубцов. – Сейчас ещё топать и топать.

В его голосе не было сарказма – просто констатация.

Инженер матерился, осматривая бота.

– Корпус – жопа, подвеска – жопа, датчики – в хлам, – перечислял он. – Хорошо, что это полигонный экземпляр, а не тот, что на боевые выезды.

– Хорошо, – пробормотал майор. – Будет вам акт на ремонт. Лейтенант Кренёв, после марша – ко мне.

Он поднялся на склон.

– Внимание всем, – сказал в эфир. – Инцидент со сбойным ботом – учебный, но последствия могли быть боевыми. Запоминаем: техника – не бог, не спаситель и не красивая игрушка. Это такая же потенциальная угроза, как и помощь. Операторы отвечают за то, что она делает. Бойцы – за то, где они стоят и как смотрят по сторонам.

Сверху послышался Старший:

– Чего встали? Это не похороны, это учения! Быстро вытащили пострадавших, бот пусть инженеры сами вытаскивают, он их ребёнок. Марш продолжаем!

– Ненавижу их энтузиазм, – пробормотал Данил в ухе. – Тём, ты точно норм? У тебя там на бедре только кровь или ещё что-то интересное торчит?

– Пока только кровь, – ответил он. – Не переживай, свою дозу адреналина ты ещё получишь.

– Я уже получил, когда увидел, как эта железная хрень полетела в овраг, – сказал Данил. – Если бы ты не дёрнулся, сейчас все обсуждали бы, какая у нас классная техника, которая сама уменьшает численность личного состава.

Дальше шло тяжелее.

Во-первых, потому что адреналин после инцидента быстро ушёл, а усталость наоборот нахлынула.

Во-вторых, потому что нога теперь болела при каждом шаге.

Но при этом внутри не было паники.

Боль – да.

Слабость? Пока нет.

Эйда работала в фоновом режиме:

Усиление местного кровообращения. Стабилизация повреждённых волокон. Рекомендация: не менять паттерн движения резко, чтобы не разорвать сформировавшиеся сгустки.

«Переведи на нормальный, – подумал он. – Могу идти, не могу бежать. Так?»

Да. При необходимости рывка – предупрежу.

Километры теперь отсчитывались не шагами, а ориентиром: просека, поворот, развилка, мостик.

Где-то впереди «Альфа» начала сыпаться: один из бойцов, высокий, с фамилией Дроздов, подворачивал ногу уже второй раз. Видно было, что связки у него слабые, а вес – лишний.

Климов ругался, но помогал:

– Держись за мул, ящик не урони! Шаг короче делай, ты не на подиуме!

«Браво» держались ровнее, Пахом умудрялся ещё слова поддержки кидать тем, кто отставал.

«Чарли» после инцидента шли тише воды, ниже травы. Рыбин всё ещё был бледен, но, кажется, что-то внутри у него поменялось. Взгляд стал серьёзнее.

– Лазарев, – внезапно сказал Старший, подойдя на перекличке. – Нога?

– Рабочая, товарищ старший сержант, – ответил он.

– Рабочая – это не диагноз, – буркнул тот. – До конца дойдёшь?

– Так точно, – сказал Артём.

– Ладно, – Старший кивнул. – Если начнёшь валиться – скажешь. Я, конечно, тебя очень люблю, но тащить тебя на себе не буду. У меня спина дороже.

– Я вас тоже люблю, – невозмутимо сказал он. – Но валиться не планирую.

– Сарказм у тебя в норме, значит, жив, – бросил Старший и ушёл.

Последние десять километров стали испытанием не столько для мышц, сколько для головы.

Тело уже шло по инерции.

Каждый шаг был похож на предыдущий, только чуть тяжелее.

Мозг пытался уйти в режим «не думать ни о чём», но не выходило – слишком много всего одновременно.

Пыль, запах пота и металла.

Тяжесть рюкзака.

Чувство, что робо-мул дышит в спину.

Голоса в эфире.

Эпизод с ботом, который вертелся в голове.

«Ты его спас», – сказала внутри Эйда, неожиданно.

«Рыбина?»

Да. Без твоего вмешательства у него были бы тяжёлые травмы, вероятна смерть.

«Радоваться, что хоть где-то от меня толк?»

Факт. При этом ты получил повреждение, но оно не критично. Обмен допустимый.

«Как мило, что ты считаешь мои ноги допустимыми затратами», – мрачно подумал он.

Если ты собираешься действовать в таких условиях и дальше, потери неизбежны. Вопрос – какие и насколько часто.

«Ты умеешь успокоить», – сказал он.

Я не успокаиваю. Я оцениваю.

Он усмехнулся сам себе.

Где-то глубоко возникла странная, почти маниакальная мысль: это только начало. Если сейчас, на учебном марше, бот чуть не раздавил человека, то что будет дальше, когда эти системы пойдут в реальные операции, когда к этому добавятся не холостые, а боевые патроны, не полигоны, а города?

И в этом всем он будет стоять, между людьми и техникой, с чужой системой в голове, которая сухо оценивает, кого и где можно потерять.

– Тём, ты не умер там? – раздался в ухе голос Данила. – У тебя лицо такое, будто ты разговариваешь с богами.

– Почти, – ответил он. – Только это не боги.

– Главное, чтобы они не попросили у тебя пожертвовать чем-нибудь важным, типа правой ноги, – сказал Данил. – Ты там давай аккуратнее.

Финишом оказался старый полигонный городок: несколько бетонных коробок, вышка, плац и цистерна с водой.

Когда они наконец вышли к нему, у многих было такое чувство, будто они выплывают из густой тьмы.

Команда «стой» прозвучала как музыка.

Плечи опустились, спины согнулись, кто-то просто сел на землю.

– Не падать! – тут же рявкнул Старший. – Сначала строимся, потом валитесь!

Он сам, правда, выглядел так, будто тоже готов был упасть, но удерживался.

Робо-мулы остановились, мотнув корпусами. «Дельта» послушно застыла за спиной Артёма, словно верный пёс.

БОТ-17 до финиша не дошёл.

Его так и оставили в овраге, потом инженеры обещали забрать.

– Итак, – Стрелецкий вышел вперед. – В целом – живы. Большинство – дошли. Некоторые – почти.

Он глянул на тех, кто ехал последние километры в кузове машины – двое с мозолями в мясо, один с подозрением на растяжение.

– Инцидент с ботом – отдельная история, – сказал капитан. – Разбор будет позже, с участием тех, кто сегодня решил, что белка – достойная цель для боевой платформы.

Пара человек хмыкнули, но быстро перестали – не тот тон.

– По отделениям. «Альфа» – средне. Техника цела, но дисциплина… Климов, ты красавец, что таскал больше других, но если ещё раз загрузишь платформу до предела, а людей у тебя не найдётся, будешь сам таскать на себе весь БК.

Климов кивнул, тяжело дыша, но молча.

– «Браво» – ровно, – продолжил капитан. – Пахомов, молодец, что своих вытянул. Но хватит играть в мамку, иногда надо, чтобы сами шевелились.

– Есть, товарищ капитан, – ответил Пахом, вытирая пот.

– «Чарли»… – взгляд скользнул по Рыбину. – Ты сегодня увидел, как это – когда тебя чуть не раздавила железяка. Надеюсь, это тебя чему-то научит. Лазарев, – перевёл взгляд на него. – Сработал быстро. Без лишнего патриотического визга. Так и надо.

– Есть, товарищ капитан, – сказал Артём.

– Не расслабляйся, – добавил тот. – Один раз спас – молодец. Десять раз подряд не спасёшь. Но если хотя бы пару раз успеешь – уже хорошо.

Он повернулся к «Дельте».

– Робо-мулы. «Альфа» – перегруз. «Браво» – пару раз чуть не перевернули. «Чарли» – один раз уткнулись, но исправили. «Дельта» – нормально. Одно из немногих отделений, где никто не решил показать свою силу, забрав у робота то, что он должен таскать.

Майор Рубцов вмешался:

– Отдельно по операторам, – сказал он. – Панфёров.

– Я, – оживился Данил.

– Ты сегодня не нёс ни килограмма груза, – сказал Рубцов. – Но если думаешь, что это значит «легко», сильно ошибаешься. Ты вовремя предупредил про овраг, держал общую картинку, не отвлекался, хотя рот у тебя, к сожалению, работает быстрее мозга.

Майор чуть смягчился.

– Продолжишь в том же духе – из тебя выйдет приличный оператор, – сказал он. – Только научись иногда молчать.

– Постараюсь, товарищ майор, – сказал Данил. – Но гарантий не даю.

– Не ждал, – вздохнул тот.

По БОТ-17 обещали отдельный разбор, с матерью всех святых и сводкой всех грехов лейтенанта Кренёва.

Им пока это не рассказывали – до них дошли только обрывки.

Когда наконец разрешили лечь, снять разгрузки и хотя бы ополоснуться из цистерны, ощущение было такое, будто кожа стала на два размера меньше.

Вода была ледяной, но казалась раем.

Артём сел на бортик, стягивая штанину, чтобы посмотреть на бедро.

Рваная кровавая полоса уже не выглядела так страшно, как в овраге: кровь подсохла, края затянулись, вокруг – едва заметная припухлость.

– Нихрена себе, – Пахом присвистнул, заглянув. – Ему бот по ноге проехался, а у него уже всё почти затянулось. Ты точно человек?

– Это взгляд в будущее, – вставил Илья. – Люди новой породы. Завод «Зоркий взгляд, крепкая жопа».

– Отвали, – буркнул Артём, но внутри стало немного тревожно: действительно, регенерация шла быстрее, чем должна.

Эйда спокойно отчиталась:

Повышенная регенерация мягких тканей активирована на локальном участке. На системном уровне изменения минимальны. Никаких аномалий, которые могли бы вызвать подозрение, нет.

«А если кто-то всё-таки заметит?» – мысленно спросил он.

Есть много объяснений. Молодой, здоровый, «повезло с организмом». Люди склонны верить в удачу, пока не видят чудо напрямую.

«Главное – не демонстрировать чудеса по расписанию», – подумал он.

Вечером, когда марш остался позади, а ноги гудели, как две чужие трубы, их снова собрали – уже не строем, а просто по отделениям.

Майор Рубцов устроился на ящике, держа в руках кружку с чаем.

– Смотрю, живы, – сказал он. – Значит, можно и поговорить.

Он обвёл их взглядом: уставшие, в синяках, с мозолями, кто-то с перевязанной рукой, кто-то с пластырем на шее.

– Сегодня вы увидели три вещи, – сказал он. – Первое – ваш организм. У кого из него можно сделать инструмент, а у кого – только запчасти. Второе – техника. Она не волшебная. Она ломается, падает, бьёт людей. Иногда – потому что сама глючит, но чаще – потому что кто-то наверху или с пульта сделал фигню. Третье – вы друг для друга.

Он кивнул в сторону Артёма и Рыбина.

– Если бы Лазарев не дёрнулся, у нас был бы сегодня один очень тяжёлый раненый, – сказал майор. – Или труп. И это на учениях.

Он повысил голос.

– Запоминаем: не бывает ситуации «я сам по себе». Даже если вы в связке «один боец + оператор», вокруг есть ещё восемь идиотов с разной степенью подготовки. И каждый что-то ломает или спасает.

Он отпил чай.

– И ещё, – добавил он. – Сегодня многие из вас на себе ощутили, где заканчивается «я устал» и начинается «я больше не могу». Новость для вас: «я больше не могу» почти всегда врет.

Он качнул головой.

– На войне «я устал» мало кого интересует. Интересует, дошёл ты или лёг. Мы здесь, пока ещё, имеем роскошь дать кому-то сойти с дистанции по медпоказаниям. Там, – он неопределённо мотнул в сторону горизонта, – такой роскоши не будет.

Он поднялся.

– Всё, отдыхайте, – сказал он. – Завтра болеть будет всё, что может. Это нормально. Через пару недель привыкнете. А через пару месяцев будете с тоской вспоминать, как легко было здесь.

– Воодушевил, – пробормотал Данил.

– Он честный, – сказал Артём. – Лучше так, чем розовые сопли.

Ночью, уже в полусне, когда казарма пахла мазью, бинтами, потом и мокрыми носками, Эйда снова подала голос:

Накопленный адаптационный ресурс увеличен. Рекомендую перераспределение.

«Серьёзно?» – он с трудом пошевелился на койке. Ноги были как чужие, но внутри уже клубилась привычная горячая тяжесть после нагрузки.

Да. Длительная нагрузка, травма, стрессовая ситуация с ботом – всё это дало большой прирост опыта. Есть возможность поднять параметры. Выносливость, Адаптация, Резерв.

Он подумал.

Сегодняшний марш показал, насколько важны выносливость и способность держать ритм. Но Резерв – это те самые краткие всплески, когда он успел прыгнуть к Рыбину.

«Давай пополам, – решил он. – Часть – в выносливость, часть – в резерв. Мне нужно уметь дольше не дохнуть. И иногда успевать на дурацкие прыжки».

Подтверждаю.

Тёплая волна прошла по телу, но на этот раз не было такой жгучей боли, как когда он качал реакцию. Больше похоже на то, как будто в глубокие мышцы залили горячую воду, а сердце кто-то подстраивал на чуть другой режим.

Пару минут было тяжело дышать – грудь сжало, но потом отпустило.

Мышцы ног, казалось, одновременно болели и расслаблялись глубже, чем раньше.

Параметр «Выносливость» повышен. Резерв – немного увеличен. Будешь уставать позже. И сможешь чуть дольше работать на пределе.

«Успокаиваешь», – подумал он. – «Как будто мне мало нагрузки».

Это не успокоение. Это факт.

Она на секунду замолчала, а потом добавила:

Сегодня ты шагнул чуть дальше обычного человека. И никто пока этого не заметил. Это хороший баланс.

«Посмотрим, насколько надолго его хватит», – подумал он и провалился в сон.

Глава 14

О том, что что-то пошло не так, рота поняла ещё до команды подъём.

Сначала по плацу прошёл глухой раскат, будто где-то неподалёку сели тяжёлые вертолёты.

Потом за окном кашлянул дизель, второй, третий.

И только потом в коридоре раздалось привычное:

– Рота, подъём! Боевое, мать вашу, построение!

Голос Старшего в этот раз был не просто злой – в нём слышался тот особый оттенок, когда даже самые тупые понимают, что шутки окончились.

Артём проснулся мгновенно.

Не потому что выспался – просто организм уже научился вскакивать, опережая мозг.

Эйда отметила:

Сон – четыре часа двадцать минут. Усталость – высокая. Срочный вызов. Рекомендую ускоренный выход из режима отдыха.

«Как будто у меня есть выбор», – подумал он, нащупывая ногами тапки.

С верхней койки свесилась голова Данила. Волосы взъерошены, глаза припухшие.

– Так… – протянул тот хрипло. – Это у нас что, внеплановая прогулка? Или решили проверить, как быстро мы умеем умирать без кофе?

– Скорее второе, – сказал Илья, натягивая штаны. – Слушаешь моторы? Это тебе не легковушки.

Где-то снаружи коротко гавкнул броневик.

Окно дрогнуло.

– Ладно, – Данил сплюнул в мусорку и соскочил вниз. – Сейчас нам расскажут, что всё под контролем, мы просто выдвигаемся на позиции наблюдения, а потом…

Он махнул рукой.

– Потом окажется, что этот наблюдательный пункт – чьё-то горло, – закончил за него Пахом.

На плацу воцарился странный, плотный шум.

В шеренге – те же лица, но другие глаза. Кто-то зевал, пытаясь выглядеть расслабленным. Кто-то молча кусал губы. У кого-то заметно дрожали пальцы, когда он застёгивал разгрузку.

Вдоль строя медленно проезжал броневик с матовой бронёй.

За ним стояла пара грузовиков.

Чуть дальше – знакомые робо-мулы, уже нагруженные ящиками, и новый, более угловатый БОТ – старший брат их прежнего разведчика, с дополнительными блоками сверху, похожими на улей.

– Так, бойцы, – голос Старшего наконец прорезал гул. – Слушаем сюда, пока вам ещё есть чем слушать.

Он сдвинул пилотку на затылок.

– Сейчас будет брифинг. Понимаю, слово неприличное, но придётся.

Он сделал шаг в сторону, давая дорогу офицерам.

Капитан Стрелецкий вышел из-за броневика, за ним – майор Рубцов. Оба были уже в броне, шлемы рядом, лица жёсткие.

– Рота, вольно, – сказал Стрелецкий. – Но не рассыпаться.

Шум стихо затих.

Чей-то кашель прозвучал, как выстрел.

– Информация на сейчас, – капитан говорил спокойно, без театра. – Час назад наши комплексы на дальнем рубеже поймали несколько низколетящих целей. Части сбили, часть ушла. Почти одновременно с этим мы потеряли связь с одним из узлов связи и управления в нашем секторе.

Он скользнул взглядом по лицам.

– По данным центра, группа диверсантов прошла через зелёнку. Предположительно – спецназ соседнего блока.

Пахом тихо присвистнул.

– Какого блока, товарищ капитан? – не выдержал кто-то.

– Северо-Атлантический, – ответил тот. – Конкретно – группа, работающая под флагом Нордийского союза. Они не идиоты и не мальчики. Задача у них простая и неприятная: вывести из строя наш узел связи и ПВО в этой зоне. Задача у нас – помешать.

Майор Рубцов развернул планшет, на котором вспыхнула карта.

– Вот ваш милый дом, – он ткнул в жирную точку, обозначающую часть. – Вот объект, который хочет умереть меньше, чем вы, – вторая точка, километров в тридцати. Узел связи на окраине промышленной зоны, рядом – старые склады и лесной массив.

Красный круг обвил район.

– По разведданным, – продолжил он, – в лесу и на территории складов уже замечены признаки работы. Тепловые пятна, радиообмен на чужом протоколе. Возможно, они подтянули технику. Возможно, нет. Узнаем на месте.

Кто-то тихо выдохнул.

– Товарищ майор, – осторожно спросил Климов, – это… учения?

Рубцов посмотрел на него так, будто тот предложил устроить чаепитие на минном поле.

– Климов, – сказал он устало. – Если у тебя есть особая форма юмора, давай ты будешь практиковать её, когда у нас снова будут учебные патроны. Сегодня – боевые.

Он чуть повысил голос.

– Запоминаем: это не тренировка. Это не имитация. Это первый реальный выход. Боекомплект полный, техники – минимум, но то, что есть, работаем по-взрослому. Противник – живые люди, которые умеют стрелять не хуже вас и не боятся убивать.

Шепелев тихо втянул воздух сквозь зубы.

– И да, – добавил капитан. – Да, многие из вас сейчас думают, что это ошибка, что вас рано.

Он помолчал.

– Рано, поздно… – Стрелецкий пожал плечами. – Война редко смотрит в ваш личный график.

Он перевёл взгляд на инженеров, кутавшихся возле робо-мулов.

– Рота, делаем следующее.

Майор поднял руку с планшетом.

– Группа «Восток» – первое отделение, часть второго, один оператор, один дополнительный пулемёт. Задача – левый фланг, лесная часть. Группа «Запад» – остальное, правый сектор, промзона.

На экране мигнули два сектора.

– Лазарев, – сказал Рубцов. – Ты – в «Востоке». Панфёров – оператор в этой же группе. Пахомов, Рыбин, Дроздов, Илья, Шепелев – туда же. Климов – «Запад».

Климов кивнул угрюмо.

– Техника, – продолжил майор. – Один БОТ-разведчик на группу, по одному робо-мулу. Плюс, – он указал на странный блестящий контейнер рядом с БОТ-17, – новая радость.

Контейнер был небольшим, с откинутой верхней крышкой. Внутри, как в сотах, сидели тёмные тонкие цилиндрики с складывающимися лепестками – как механические стрекозы.

– Это, дети мои, – сказал инженер-лейтенант, выходя вперёд, – наше доброе слово в сторону тех, кто любит запускать дроны над нашими головами.

Он щёлкнул по панели, и один из цилиндров поднялся, дрогнув.

Под прозрачным куполом развернулись микрокрылья, вспыхнул маленький глазок. Мини-дрон завис в воздухе, тонко жужжа.

– Микророй, – пояснил инженер. – Наш, не их. Связка с оператором, каналы защищённые. В лесу и в складских лабиринтах будут вашими глазами. Однако, если кто-то решит поиграть в «поймай и разломай», учтите, там начинка, о которой ваши пальчики пожалеют.

Он ухмыльнулся.

– Поэтому не трогать, не кормить, не гладить.

– А они… – Данил поднял руку, – кусаются?

– Только если попросишь, Панфёров, – сказал инженер. – И очень убедительно.

– Я так и думал, – буркнул тот.

После брифинга, вместо привычного «по отделениям разойдись», последовала ещё одна команда:

– Группа «Восток» – в VR-зал. Быстро. Остальные – к технике, проверка.

– Мы ещё и в кино успеем сходить, – пробормотал Данил, когда они потянулись к старому, но обновлённому корпусу, где располагались тренажёры.

– Перед тем как нас будут пытаться убить по-настоящему, – заметил Пахом. – Чтобы была, с чем сравнивать.

VR-зал встретил их полумраком, тихим гудением серверов и запахом пластика.

В ряд стояли несколько глубоких кресел-капсул с поднимающимися полукрышками.

Рядом – металлические стойки с креплениями, где уже висели лёгкие VR-шлемы и перчатки.

Инструктор, лысый, с вечным выражением лёгкой усталости, махнул рукой:

– Так, времени у нас мало, мозгов у некоторых – ещё меньше, поэтому делаем быстро. Сценарий – приближенный. Лес, склады, диверсанты. Операторы – вот сюда, – он указал на капсулы. – Стрелки – сюда, на беговые платформы.

Платформы представляли собой круги с низкими бортиками и натянутой поверх круглой дорожкой, которая могла двигаться в любом направлении, подстраиваясь под шаг.

– Панфёров, – крикнул инструктор, – в капсулу номер три. Лазарев – платформа рядом.

– Есть, – Данил плюхнулся в кресло, натягивая на голову шлем. – Если меня там вырвет, то кто за это отвечает?

– Твоё самолюбие, – сказал инструктор. – Остальные – по номерам.

Артём зашёл на платформу, застегнул страховку, опустил на глаза лёгкий шлем. Внутри пахло резиной и чем-то ещё, приторным.

– Подключение, – раздался голос инструктора. – Сейчас будет калибровка. Не сопротивляться, мозг у вас и так слабый.

Мир на мгновение погас.

Потом вспыхнул, уже другой.

Он стоял в лесу.

Под ногами шуршала визуально очень правдоподобная трава. Вдали слышался ветер.

В руках – привычный автомат.

На HUD, полупрозрачно, замерцовали знакомые маркеры: своё отделение, бот, примерные направления.

– Слышно меня? – в ухе шепнул Данил. Теперь голос шёл будто изнутри шлема. – Ну привет, герой. Добро пожаловать в компьютерную версию ада.

– Слышно, – сказал Артём, делая пару шагов. Платформа под ногами плавно подстраивалась, передавая в уши и мышцы соответствующую нагрузку.

– Пульс, шаг, дыхание – всё пошло, – пробормотал Данил. – Слушай, прикольно. Я вижу тебя сверху, ты как муравей с автоматом.

Инструктор в общем канале:

– Сценарий ноль-один. Лесной массив, складские постройки. Враг – группа из восьми диверсантов.

Видимо, тренажёр был настроен так, чтобы они убивали тех же условных «соседей».

– Задача – блокировать попытку подхода к объекту. Вариантов много. Не расслабляться: в реале будут стрелять быстрее.

Экран мигнул.

Маркеры «враг» ожили на миникарте.

– Вперёд, – сказал инструктор. – Оператор, ведёшь. Стрелки, слушаете его, а не свои, простите, гениальные идеи.

Сначала всё шло приятно механически.

Данил тихо комментировал в ухо:

– Справа просвет между деревьями, там теплятся двое… стоп, один сел. Не лезь, обход слева. Левее, ещё левее. Так, вижу. Ложись, не дёргайся.

Артём двигался, чувствуя, как платформы под ногами чуть подпрыгивают, эмулируя неровности.

Он выскользнул за дерево, выставил автомат. В итоге увидел двух виртуальных фигур в чужой форме. Алгоритм Эйды мгновенно просчитал траекторию:

Сектор поражения – область шеи и груди. Вероятность попадания при текущем положении оружия – шестьдесят три процента. Коррекция на один градус вправо, на полградуса вниз.

Он чуть поправил прицел, даже не задумавшись, следуя подсказке тела.

Очередь – два коротких плевка.

И обе фигуры упали, расплескав вокруг чёрные маркеры попаданий.

– Ого, – сказал Данил. – Ничего себе ты метко.

– Нормально, – отозвался он, чувствуя внутри лёгкий холодок от работы модуля.

Дальше было ещё несколько стычек, пара ошибок, один виртуальный «раненый», которого он не успел прикрыть. Казалось бы – игра. Но мозг очень быстро перестал различать.

Пули в симуляции кусали болью – не настоящей, но очень убедительной.

Кровь была виртуальная, но красная.

Крики, мат, срыв.

После завершения сценария шлем выключился. Платформа под ногами остановилась, и реальный зал на секунду показался декорацией.

Инструктор стоял, опершись на край панели.

– Так, – сказал он, – идея связки «боец плюс оператор» до вас начала доходить. Это хорошо. Плохо то, что до некоторых доходит медленно.

Он ткнул пальцем в сторону одного из парней:

– Лукьянов, если оператор кричит «не лезь», а ты лезешь, потому что «хочу сделать красиво», то в реале ты просто делаешь красиво дырку в своей башке. Без лишних эффектов. Понял?

Дмитрий Лукьянов – высокий, чуть сутулый парень с тяжёлой чёлкой – кивнул, стискивая зубы.

– Понял, товарищ прапорщик.

– Понимание проверяется на практике, – отрезал тот. – Всё, с VR пока хватит, дальше практика будет в формате «одна попытка, без рестарта».

Он посмотрел на группу.

– Ещё раз. Это не учебный бой. Сейчас вы пойдёте туда, где уже есть люди, которые делали такие вещи по десять раз. Если думаете, что будете круче – ошибаетесь. Ваша задача – вернуться живыми и выполнить задачу, а не собрать коллекцию подвигов на газету.

«Поздно», – подумал Данил, поднимаясь с кресла. – «Я уже расписался в списке идиотов-добровольцев».

Артём вывел ноги из фиксаторов, чувствуя, как мышцы дрожат.

Нагрузка VR была не настоящей, но нервная система уже расходовала ресурсы.

Эйда мягко вмешалась:

Лёгкое переутомление. Рекомендую кратковременный отдых и лёгкое стимулирование нервной системы.

«Потом», – отмахнулся он. – «Сейчас нас ждёт нормальная прогулка».

Реальная подготовка к выходу ощущалась совсем иначе.

На плацу машины дышали теплом и выхлопом.

Робо-мулы были загружены уже не муляжами, а настоящими ящиками. По их бокам можно было разобрать маркировку, от которой в кино герои обычно белеют.

– Слушай, Тём, – Данил застёгивал шлем со встроенной гарнитурой, – а у тебя тоже такое ощущение, что VR был… ну… добрее?

– Там тебя могли максимум вырубить, – сказал Артём, проверяя магазин. – Здесь – убить.

– Прямо умеешь подбодрить, – скривился тот.

Пахом, проходя мимо, хлопнул Панфёрова по плечу.

– Не переживай. Если что – мы за тебя отомстим.

– А мне что, легче станет? – отозвался тот.

– Тебе – нет, нам – да, – философски заметил Илья.

Шепелев молчал, но по тому, как он проверял ремень автомата, было видно: он напряжён не меньше других.

К ним подошёл Стрелецкий.

– У кого в штанах стихийное бедствие – поднимаете руки, – сказал он ровно. – Сейчас не стыдно бояться. Стыдно – играть из себя крутого и из-за этого подставить других.

Никто, конечно, руку не поднял.

Но по выражению лиц было понятно: у некоторых пальцы дрожат серьёзно.