Текст книги "Предел Адаптации (СИ)"

Автор книги: Иван Фрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

– Теперь прямо до первой развилки, – продолжал Данил. – У тебя справа щит с дырой, не лезь к нему близко, там потенциальный «стрелок». Это пока макеты, но давай не будем тренировать привычку подставляться.

Он двигался, слушая голос, слыша, как дыхание Данила чуть учащается, когда на экране происходило что-то.

Стены лабиринта давили.

Запах фанеры и пыли, свет сверху.

– Стоп, – резко сказал Данил. – Замри.

Он замер.

Слева, за одним из щитов, кто-то коротко выстрелил очередью холостых. Пули ударили в край стены.

– Поздравляю, – сказал в ухе офицер связи. – Первый раз ты спас ему жизнь. Условно. Не расслабляйся.

– Дальше, – скомандовал Данил. – Тём, назад на шаг, затем вправо, там коридор, по нему до конца. И не пытайся сам угадывать. Ты у нас сегодня не герой-одиночка, а подопытный.

– Нравится мне, как ты меня называешь, – сказал Артём, но послушно сделал, как сказано.

В экзоскелете было непривычно, но тело постепенно ловило баланс. Мышцы и железо учились работать вместе.

В какой-то момент он почувствовал, как в левую ногу идёт лишнее напряжение – как будто каркас чуть перетягивает.

Эйда отозвалась тут же:

Исправляю алгоритм движения. Перераспределяю усилие. Старайся шагать короче на любом повороте.

Он подсознательно подстроился, и двигаться стало легче.

– Левее, – сказал Данил. – Там минус условный, не наступай. Молодец. Прямо.

Пробежали ещё пара коридоров, несколько «засад» с холостыми.

Один раз Артём всё-таки «поймал» условную пулю – датчик на груди коротко пискнул и загорелся красным.

– Поздравляю, – объявил голос из динамика в зале. – Одно ранение в область грудной клетки. Жить будешь, но недолго.

– Что за оператор, – тут же вознёс голос Данил. – Я всё правильно его вёл, это он сам лезет, куда не надо.

– А вы не ссорьтесь, – сказал офицер. – Для первого раза нормальный результат. Главное – понять, как вообще работает связка.

После нескольких заходов поменяли роли.

Теперь кто-то другой шёл по лабиринту, а Данил и ещё двое сидели за пультами, плюс выключили «помощь» инструкторов.

Илья получил в наушники бойца, который паниковал.

– Стоп, стоп, стоп, куда ты попёр? – говорил Илья, глядя на монитор. – Я же сказал – вправо… Нет, не туда… Ну всё, считай, тебя нет.

Датчик пискнул.

Офицер связи вздохнул.

– Паника – плохо, – сказал он. – Это смотрится красиво только в фильме, где потом герой всё равно выживает, потому что так написано. В жизни паника – это дырки там, где их могло не быть.

Когда Артёма посадили за пульт, он почувствовал себя странно. Как будто вместо ног ему выдали чужие глаза.

На экран выводилась картинка с камеры, закреплённой над входом лабиринта, плюс карта, плюс условные значки.

– Лазарев, – офицер наклонился. – Смотри не только на того, кому ты командуешь. Смотри на всё поле. Кто где, откуда могут выйти. Оператор, который видит только своего бойца, – слепой.

В наушниках зазвучал голос:

молодой, немного нервный.

– Рядовой Багров на связи, – сказал он. – Готов.

– Слышишь меня? – спросил Артём.

– Так точно, – ответил Багров.

– Дыши, – сказал он. – Это не страшнее, чем строевая. Только стен больше.

– Не уверен, – признался тот.

– Ладно, слушай меня внимательно, – сказал Артём. – Вперёд три шага, потом левее.

Он вёл его так, как недавно вели его самого.

Отметил на карте возможные точки засад, учитывал, откуда в прошлый раз любили стрелять инструкторы.

Внутри Эйда вдруг отозвалась:

Могу помочь с прогнозированием позиций противника на основе предыдущих сценариев.

«Давай», – подумал он.

В голову словно легла прозрачная сетка: вероятности, траектории.

Он видел на карте не просто коридоры, а места, где логично было бы поставить «стрелка».

– Стоп, – сказал он. – Не выходи на перекрёсток, не заходя за щит. Сначала выгляни с правой стороны.

Багров высунулся – в этот момент с другой стороны щита действительно раздалась очередь холостых.

– Жив, – выдохнул тот.

– Привыкай, – сказал Артём. – Дальше правее, там чисто.

Потом – ещё развилка, еще одна, один условный «подрыв» на «минке» у другого отделения.

– Ты, случайно, не занимался этим раньше? – спросил офицер, наблюдая за его работой.

– Нет, – честно ответил Артём. – Просто понравилось, когда мной командовали, теперь хочу отыграться.

Багров дошёл до выхода с одной условной царапиной на руке.

– Неплохо, – произнёс офицер. – Для первого раза. Запомните, бойцы. Ни один из вас по отдельности не сделает того, что вы делаете вместе. Даже если вам кажется, что вы супергерои…

Он посмотрел на Данила.

– …особенно тем, кому это кажется чаще остальных.

– Я молчу, товарищ капитан, – поспешил сказать Данил. – Я сегодня скромность прокачиваю.

К обеду ноги у всех гудели, головы гудели ещё сильнее.

Экзы утягивали энергию, даже если вы в них просто учились ходить.

Пульты и мониторы выжимали мозг, как тряпку.

За столом стоял гул.

– Никогда не думал, – признался Пахом, жуя, – что можно так устать, ничего толком не пробежав.

– Это потому что ты сегодня головой работал, – сказал Илья. – Вот организм и в шоке.

– Ты сам-то как? – Данил ткнул локтем Артёма. – Экзочеловек, мать его. Впечатления?

– Как будто на ноги навесили ещё по человеку, – сказал тот. – Но человек этот помогает, а не мешает. Если не тупишь.

– Это, по-моему, про всё, – заметил Илья. – Если не тупишь – многое помогает.

Климов сел за соседний стол, шумно поставил миску.

– Смотрю, вам все нравится, – сказал он громко. – В железках побегали, в игрушечки поиграли. Понабирают сейчас себе любимчиков, а потом вы будете нам рассказывать, как вы в «экзах» в бой ходили.

– Климов, – устало сказал Пахом. – А ты чего кипятишься? Тебя же никто не держал. Мог уехать вместе с теми, кто решил не лезть.

– Я выбрал спецподготовку, потому что у меня мозги есть, – сказал Климов. – А не потому, что хочу геройствовать. А тут половина уже сидит, как будто им медали пообещали.

– Если ты о медалях мечтаешь, – отозвался Данил, – лучше сразу попросись в оркестр. Там чаще выдают.

Климов глянул на него недобро.

– Смейся-смейся, – сказал он. – Посмотрим, как ты будешь шутить, когда тебя в реальный замес отправят.

– Я буду шутить до последнего, – сказал Данил. – Это мой способ всё портить.

Артём вмешался, пока разговор не ушёл туда, куда потом придётся вытаскивать.

– Успокойся, Климов, – сказал он. – Мы все в одной лодке. Утонем – вместе. Выплывем – тоже вместе. Если начнёшь ссориться сейчас, потом будет сложнее прикрывать друг другу спину.

Климов какое-то время молча смотрел на него, потом отодвинул миску.

– Я тебе не друг, Лазарев, – сказал он. – Но пока ты не делаешь откровенных глупостей, я тебя трогать не буду.

– На том и постоим, – ответил он.

Вечером занятия продолжились, только теперь без показательных «первых разов».

Их начали гонять по парам: боец и оператор.

Артём несколько раз шёл в экзе под руководством Данила.

Потом – под руководством Ильи.

Потом – под управлением невозмутимого сержанта, который командовал так, как будто диктовал рецепт супа.

Разница ощущалась буквально телом.

С Данилом было шумно, нервно, полно комментариев и шуток, но при этом он быстро учился. Ошибся раз – второй такой же не допускал.

– Стоп, стоп, стоп! – в какой-то момент заорал он в наушник. – Там снизу щель, не вижу толком, но по логике там любители пострелять. Не лезь!

Через секунду из той самой щели треснула очередь.

– Видишь? – сказал Данил. – У меня есть талант видеть, где мне могут прострелить знак бесконечности на лбу.

С Ильёй было по-другому.

– Вперёд, – говорил он спокойно. – Теперь левее. Стоп. Здесь есть два варианта. Первый – ты идёшь напролом и надеешься, что повезёт. Второй – ты делаешь шаг назад и заходишь с другой стороны. Я за второй.

– Кто бы сомневался, – ответил Артём.

Когда же командовал сержант, всё превращалось в короткий, рубленый набор приказов:

– Вперёд. Право. Стоп. Низко. Бегом. Назад. Левее. Не думай – делай.

После каждого захода Эйда аккуратно подводила итоги:

Нагрузка на опорно-двигательный аппарат – повышенная. Координация в связке с внешним управлением улучшается. Адаптационный опыт в области распределения внимания и работы с голосовыми командами получен.

«Смотри, как звучит: "опыт получен"», – усмехнулся он мысленно. – «Как достижение в игре».

Это и есть достижение, ответила она. Только стоимость ошибки выше.

К вечеру он чувствовал, как внутри накапливается какой-то внутренний жар.

Ноги ноют, спина ломит, голова тяжёлая, но при этом – странное чувство: он всё больше понимает, как двигается тело в экзе, как звучит голос оператора, как считывать даже паузу в его команде.

Когда они, наконец, вернулись в казарму, большинство упало на койки, даже не переодевшись как следует.

Данил выдохнул, плюхнувшись на свой верхний этаж:

– Если так дальше пойдёт, я ещё заскучаю по обычной строевой, – сказал он. – Там хотя бы всё понятно: шагайте, кричите, сворачивайте голову вправо.

– Тут тоже понятно, – ответил Артём. – Шагай, кричи, слушай, куда тебе говорят. Просто цена выше.

– Я до сих пор думаю, что я идиот, что подписался на это, – сказал Данил. – Но если уж я идиот, то хотя бы не один.

– Спасибо, греет, – хмыкнул он.

Эйда тихо вмешалась:

Накопленный ресурс достаточен для небольшого улучшения параметров. Рекомендую распределить часть в раздел «Реакция» и «Боевой анализ». Это улучшит работу в условиях ограниченного времени и большого количества входящих сигналов.

«Сейчас?» – мысленно спросил он.

Сейчас – оптимально. Организм разогрет, системы в активном состоянии. Но будет больно.

«Как всегда, – подумал он. – Давай».

Он устроился поудобнее, закрыл глаза.

Сначала это было похоже просто на сильную усталость.

Потом голову словно стянуло обручем.

В глубине черепа забурлил горячий песок.

Пульс участился. Мышцы чуть подрагивали.

Изнутри шёл тихий, монотонный шум – как будто кто-то перебирает невидимые провода в мозгу, перенастраивает затёртые контакты.

Он кусал губу, чтобы не застонать – если сейчас кто-то подойдёт и увидит, что ему так хреново, начнутся вопросы. Вопросы ему не нужны.

Сосед сверху тихо спросил:

– Тём, ты не сдох там?

– Пока нет, – выдавил он. – Просто думаю, почему я такой умный.

– Не думай, – посоветовал Данил. – Это вредно.

Судорога прошла второй волной, потом третьей… И вдруг отпустило.

Мир стал… немного другим.

Не в том смысле, что цвета стали ярче или звуки громче – это всё из дешёвых романов. Просто внутренний шум стих, а всё, что происходило вокруг, казалось сразу чётче.

Где-то в конце казармы кто-то тихо ругнулся – он понял по интонации, что тот споткнулся. Вздох справа – Пахом, у которого болела спина. Шорох одеяла слева – Илья перевёрнулся, мёрзнут ноги.

Поток информации стал более упорядоченным.

Параметры обновлены, сказала Эйда. Реакция – плюс. Боевой анализ – плюс. Возросла способность обрабатывать несколько каналов информации одновременно.

«Надеюсь, потом это пригодится не только здесь», – подумал он.

Пригодится.

Утро следующего дня подтвердило: всё это не было сном.

На очередной тренировке в экзоскелете он неожиданно для себя успевал больше.

Когда Данил орал в ухо:

– Левее, быстро, там сейчас прилетит!

…он ещё до конца фразы уже смещался, ногами, корпусом, будто предугадывая.

Когда на экране загорелась новая камера, переключившаяся на второй сектор, он не терялся, не путал, кто где, а сразу врезался взглядом в нужный угол.

– Ты сегодня как заведённый, – сказал после первого захода офицер. – Пульс, конечно, скачет, но мозги работают.

– Просто вчера хорошо поспал, товарищ капитан, – ответил он.

– Вот и спи так всегда, – бросил тот. – Остальным советую брать пример. Только без лишних фанатизмов.

Тренировки продолжались.

Где-то кто-то падал.

Где-то кто-то забывал команду.

Где-то внешний голос и внутреннее упрямство бились друг с другом.

Один раз боец по фамилии Рыбин, разгорячённый, проигнорировал приказ оператора залечь.

– Да успею я! – заорал он, рванув вперёд.

Датчики тут же завизжали.

В ухо ему заорал инструктор.

– Молодец, – прохладно сказал потом Рубцов. – В симуляции ты только умер. В реальности вместе с тобой могли лечь ещё двое, которые пошли бы тебя вытаскивать. Учимся не играть в героев.

Рыбин сжал кулаки, но спорить не стал.

Вечером в душе, когда из разбалансированного душевого крана текла то горячая, то ледяная вода, Данил сказал:

– Знаешь, что самое страшное?

– Что воду выключат? – уточнил Артём.

– То, как быстро мы ко всему привыкаем, – сказал Данил. – Ещё месяц назад я думал, что казарма и зарядка – это ад. А сейчас я сижу за пультом, ору в чужие уши и решаю, кто у нас условно жив, а кто условно лежит. И это кажется… нормальным.

– Это и пугает, – согласился он. – Но, может быть, и спасёт.

– Если не поехала крыша, – добавил Илья, совмещая шампунь с философией. – А это ещё большой вопрос.

К концу недели они перестали воспринимать экзы и пульты как чудо.

Это были просто инструменты. Тяжёлые, неудобные, но свои.

У каждого уже начали вырисовываться склонности.

Пахом лучше всего проявлял себя в штурме: крепкий, живучий, не паникует.

Илья – на пульте: спокойно, без лишних эмоций, чётко.

Климов, к удивлению всех, оказался толковым на обоих местах, но с ним была проблема – он любил риск больше, чем требовалось, и его всё время приходилось притормаживать.

Данил…

– Вы, Панфёров, – сказал ему однажды Рубцов, – слишком много болтаете. Но, к сожалению, вы делаете это по делу. Из вас выйдет хороший оператор, если вы научитесь иногда жевать язык.

– Я буду стараться, товарищ майор, – ответил Данил. – Но не обещаю.

Артём оказался чем-то посередине. Он неплохо работал и в экзе, и за пультом. Но майор, перебирая их характеристики, остановился на другой мысли.

– Лазарев, – сказал он, глядя в список. – У вас неплохие данные и там, и там. Но я думаю, вам стоит упирать в штурм.

Он поднял глаза.

– Там вы будете нужнее.

– Есть, товарищ майор, – ответил он.

В глубине головы Эйда отреагировала почти с интересом:

Выбор профиля «штурм» предполагает повышенную плотность критических ситуаций. Это идеально для адаптации.

«Ну конечно, – подумал он. – Кто бы сомневался, что ты будешь рада».

Ночью, когда казарма уже почти затихла, где-то в глубине его сознания впервые прорезалась мысль, громче остальных:

Ты сам это выбрал.

Не капитан, не майор, не Старший.

Не какой-то человек в министерстве.

Он сам поставил подпись под программой, сам шагнул в экзоскелет, сам попросил Эйду усилить его так, чтобы он успевал больше.

Это одновременно пугало и успокаивало.

Если он сам выбрал – значит, у него есть хотя бы иллюзия контроля.

И если вдруг всё пойдёт к чертям, он хотя бы не будет врать себе, что «его заставили».

Он лежал, глядя в темноту.

Сверху тихо посапывал Данил.

Где-то в углу Пахом во сне ругался матерно, видимо, бегал по лабиринтам.

Илья, как всегда, спал тихо, как будто весь свой шум оставлял на языке днём.

– Решил стать особенным, Лазарев, – тихо сказал он себе. – Ну что ж… Посмотрим, хватит ли тебя.

Внутри шевельнулась Эйда.

Хватит, сказала она. Если будем работать вместе.

– Это мы ещё проверим, – выдохнул он.

Учебка стала другой.

Теперь это была не просто армейская «школа жизни».

Это было место, где он, связанный ремнями с железом, с чужим голосом в ухе и чужой системой в голове, учился быть частью чего-то большего, чем просто очередной номер в списке.

А где-то там, далеко за пределами плаца и лабиринтов, мир продолжал крутиться, наращивая напряжение, о котором они пока только слышали в обрывках новостей.

И Артём всё явственнее чувствовал: выбор, который он сделал здесь, – это не просто про его один год. Это про то, кем он вообще собирается быть, когда всё вокруг начнёт рушиться.

Глава 13

Подъём в этот день был ещё более мерзкий, чем обычно.

Во-первых, потому что хотелось спать.

Во-вторых, потому что Старший орал не просто громко – он орал с вдохновением.

– Рота, подъём! – голос сотрясал железные шконки. – Сегодня вы наконец-то узнаете, зачем у вас ноги, а не колёса! Быстро встали, оделись, рожи умные выключили!

Артём вынырнул из сна резко, как будто его выключателем щёлкнули. Организм уже привык: глаза открылись, тело село, ноги сами нашли тапки.

Эйда отметилась привычным тихим комментарием:

Сон около пяти часов. Недостаточно, но терпимо. Мышечное восстановление – частичное. Сердечный ритм в норме. Рекомендую постепенно включать нагрузку.

«Не волнуйся, – подумал он, натягивая штаны. – Включат без тебя».

Над ним с верхней койки свесилась всклокоченная голова Панфёрова Данила Сергеевича.

– Артём Николаевич, скажи, мы точно не умерли и не попали в ад? – хрипло спросил Данил. – Потому что если в аду тоже подъём в пять утра и Старший в роли черта, я официально протестую.

– В аду, думаю, ты бы был на его месте, – отозвался Артём. – А так пока обычная армия.

– То есть хуже ещё есть, – вздохнул Данил. – Прекрасно.

На плацу их встречало утреннее серое небо, влажный асфальт и ненавистное слово «снаряжение».

– Так, щенки, – Старший прошёлся вдоль шеренги, как инспектор по капустным грядкам. – Сегодня у вас праздничный день. Марш-бросок. Дистанцию скажу потом, чтобы вы не умерли раньше времени. Нагрузка – полная. Броня, оружие, БК, вода, сухпай, аптечка, допоборудование. Плюс у каждого отделения – своя железная радость.

Он махнул рукой в сторону стоянки.

Все повернули головы – и одновременно загудели.

Возле строя, словно какая-то чужая стая животных, стояли четыре приземистых металлических «зверя».

Нечто среднее между безголовой собакой и складной табуреткой на ногах:

четыре сочленённых «лапы», сверху ровная платформа, на которой уже были закреплены ящики. На бортах – маленькие фары, под брюхом – блоки, где прятались аккумуляторы или двигатели.

Они стояли неподвижно, но в их готовности было что-то странно живое.

– Охренеть, – выдохнул Пахом. – Железные кони.

– Это не кони, – поправил их кто-то из старослужащих, стоявший чуть поодаль. – Это робо-мулы. Коней вам никто не доверит.

Рядом, чуть позади, на низкой платформе стоял ещё один аппарат – поменьше, на гусеницах, с поворотной «головой»-блоком, в котором угадывались датчики и объектива. На боку – краской: БОТ-17.

– А это что за таракан? – пробормотал Данил.

– Это, – раздался голос капитана Стрелецкого, – ваш лучший друг и потенциальный убийца. В зависимости от того, как вы с ним общаетесь.

Капитан вышел вперёд, заодно заткнув Старшего одним взглядом.

– Запоминаем новую лексику, – сказал Стрелецкий. – Робо-мулы – малые транспортные платформы. Таскают часть вашего груза, если вы не совсем идиоты и умеете с ними обращаться. Общая задача – чтобы вы не падали лицом в грязь на двадцатом километре, а хотя бы на тридцатом.

– А можно они всё понесут, а мы рядом пойдём? – крикнул кто-то из задних.

– Можно, – спокойно ответил капитан. – В другой армии.

Он усмехнулся.

– Бот – разведывательная платформа. Глаза, уши, иногда руки. Умный агрегат, но не настолько, чтобы сам догадаться, кто свои, кто чужие. Для этого есть оператор. Если оператор дебил – бот становится смертельно опасен. Для своих.

– Прямо как некоторые наши сослуживцы, – вполголоса заметил Илья.

– Сегодня, – продолжил Стрелецкий, – у вас марш-бросок. Не самый длинный, который может быть, но достаточно, чтобы вы поняли, что в сказках про «техника всё сделает за человека» вам врали. Задача: пройти дистанцию с полным снаряжением, обеспечить сохранность грузов на робо-мулах и довести бота в рабочем состоянии до финиша.

Он прищурился.

– Нагрузка – основная проблема. Но ещё одна проблема – техника. Она умеет облегчать жизнь. А умеет и ломать людям ноги. Сегодня вы это увидите.

– Спокойно сразу стало, – буркнул Данил.

Майор Рубцов появился как из воздуха, с папкой в руках.

– Распределение, – сказал он. – Отделение одно – робо-мул «Альфа». Второе – «Браво». Третье – «Чарли». Четвёртое – «Дельта». Бот – общий, под моим контролем и операторов.

Он повёл пальцем по списку.

– «Альфу» ведёт Климов. «Браво» – Пахомов. «Чарли» – Рыбин. «Дельту» – Лазарев.

Артём почувствовал на себе одновременно несколько взглядов.

Пахом ему чуть кивнул: мол, держим строй.

Климов – наоборот, смотрел с легким презрением: «посмотрим, какой ты молодец».

Данил тихо рыкнул:

– Ну всё, теперь ты ещё и муловод. Осталось только хвост им завести.

– Они без хвостов, – сказал Артём. – Экономия металла.

– А вот язвительность у тебя полная комплектация, – вздохнул Данил.

– Панфёров, – вмешался Старший. – Ты сегодня в группе операторов. Пульт, бот, связь. Будешь смотреть, как твои друзья страдают, и время от времени пытаться им помогать. Или мешать. Это уж как пойдёт.

– Мечтал об этом дне всю жизнь, – не очень весело отозвался Данил. – Но ладно, хоть нести ничего не придётся.

– Нести всё равно придётся, – хмыкнул Илья. – Ответственность.

– Этого грузоподъёмность не рассчитана, – отмахнулся тот.

Снаряжение росло на них слоями.

Бронежилеты.

Разгрузки.

Автоматы.

Подсумки.

Две фляги.

Сухпай на день.

Аптечка.

Дополнительные магазины.

Плюс – часть общего груза, который должен был уйти на платформу: ящики с имитацией боеприпасов, палатка, связное барахло, инструмент.

Робо-мул «Дельта» стоял у края плаца, моргая маленькими фарами, как будто слегка нервничал.

Инженер-сержант, назначенный «дрессировщиком», показал на панель сбоку, где было несколько кнопок и маленький экран.

– Смотрите сюда, бараны, – сказал он. – Вот у вас основные режимы. Автоследование – тупо идёт за меткой, следом за выбранным бойцом. Пункт назначения – задаём точку, он сам туда лезет, обходя препятствия, насрать ему на вашу усталость. Ручное управление – для тонкой работы. Всё ясно?

– А если он упадёт? – уточнил Рыбин.

– Поднимать будете, – пожал плечами сержант. – Это не младенец и не наседка. Это кусок железа. Железо пока от команд «ой-ёй» не встаёт.

Он хлопнул по корпусу «Дельты».

– Конкретно эта штука любит, чтобы её вели в режиме следования. Кто у вас тут с головой?

Сержант оглядел отделение.

– Лазарев, – ткнул он. – Ты будешь меткой. Приклеим маячок на разгрузку – и он пойдёт за тобой, как потерянный щенок. Только помни, что щенок весит полтонны и может тебя раздавить, если затупишь.

– Приятно осознавать, что мне доверили такое, – пробормотал Артём.

– Я запомнил, что ты не совсем идиот, – ответил тот. – Не порть мою статистику.

Маячок оказался небольшим цилиндром, который магнитом цеплялся к стропе.

При включении моргнул синим.

Робо-мул «Дельта» коротко вздрогнул, раздалось тихое жужжание приводов. Он чуть повернул корпус, как будто принюхался, и мягко подошёл ближе, выравниваясь по Артёму.

– Всё, – сказал инженер. – Теперь он твой личный хвост. Не теряйся.

– А если я упаду? – спросил Артём.

– Зависит от настроения алгоритма, – пожал плечами тот. – Может, подождёт. Может, переедет. Но, – он чуть улыбнулся, – мы старались так не делать.

На выезде с плаца, перед тем как тронуться, капитан Стрелецкий поднялся на возвышение.

– Дистанция – тридцать пять километров, – сказал он. – С небольшими радостями по пути. Рельеф – смешанный. Асфальт, грунт, лес, овраги.

Никто особо не удивился – все примерно этого и ждали.

Кто-то тихо выдохнул матом.

Кто-то просто скривился.

– Это не рекорд, – продолжил капитан. – Но для вашей стадии – будет почти. Оценивать будем не только результат «дошёл – не дошёл», но и то, как вы сохранили технику, взаимодействие, дисциплину. Бот идёт впереди, ищет сюрпризы. Робо-мулы – за вами. Голова, ноги и задница – ваши.

Он задержал взгляд на каждом отделении.

– Помните, – сказал он. – Не вы одни. Не ваша судьба одна. Здесь вы уже не отдельные герои, а куски одного механизма. Если где-то один заклинит, всем остальным придётся сильно напрягаться.

– Прям как в общем душе, – прошептал Данил. – Один кран заклинил, и все страдают.

– Панфёров, ты ещё здесь чего делаешь? – зло обернулся Старший. – Марш в штабной УАЗик. Операторы, мать их, тоже должны быть на месте.

– Есть быть матерью операторов, – отстрелялся Данил и побежал.

Первые километры всегда казались самыми лёгкими.

Ноги ещё свежие.

Спина ещё не успела понять, что на неё повесили полмагазина металла.

Мозг ещё игрался мыслями о том, что «да ну, не так уж и страшно».

Рота потянулась по дороге живым, неровным червём.

Спереди – БОТ-17 на гусеницах, ковыляющий своим размеренным ходом. Над ним – антенна, поворачивающаяся, как хвост настороженного кота.

Каждый робо-мул шёл метров в десяти за назначенной «меткой», послушно подстраиваясь под скорость.

«Дельта» мягко шуршала ногами по асфальту, чуть покачиваясь.

Артём чувствовал его присутствие спиной.

– Ну что, – выдохнул Пахом, догоняя его плечом, – у нас теперь личный танчик за спиной. Не страшно, что он тебе в жопу дышит?

– Лучше, чем когда мне в жопу дышит Старший, – сказал Артём. – Этот хотя бы не орёт.

– Ты не проверял, – заметил Пахом.

На ходу разговаривать было тяжело, но люди всё равно пытались – так легче забыть о весе.

– Бот, – голос майора Рубцова глухо прозвучал в общей сети, – сектор чист, движемся дальше. Операторы, не спите. Панфёров, не комментировать каждый куст.

– Принял, товарищ майор, – невозмутимо отозвался Данил. – Я просто восхищался красотами местной флоры.

– Ещё раз восхитишся – заставлю ботом на поводке гулять, – сказал Рубцов.

Артём отметил, как легко фильтрует теперь голоса: общий канал, фоновый гул дыхания отделения, лай команд… и отдельный, тихий отсек Эйды, который давал свою аналитику.

Частота дыхания растёт. Темп – немного выше оптимального для дистанции такой длины. Рекомендую слегка сбавить шаг, иначе на двадцатом километре начнётся стойкое умирание.

«Принял», – отозвался он и чуть незаметно сократил шаг.

Строй вокруг подстроился.

Никто не заметил, но через пару минут общая тяжесть стала немного терпимей.

Пот заливал глаза, ремни врезались в плечи, но внутри было понимание: он идёт правильно, не сжигая себя в первые же километры.

Асфальт закончился довольно быстро.

Дорога ушла вправо, а их, по злой традиции, согнали влево – на грунтовку. Влажную, с колеями, с камнями и коварными лужами, которые могли оказаться по щиколотку, а могли – по колено.

БОТ-17 благоразумно сбросил скорость.

Один раз он аккуратно объехал глубокую выбоину, словно даже испытывал уважение к человеческим суставам.

– Вот видишь, – раздался в общем канале голос офицера связи. – Даже бот заботится о ваших ногах. Берите пример.

– А у него страховка есть? – спросил кто-то. – Вдруг мы его утопим.

– Утопите – будете вытаскивать, – сказал Рубцов. – А потом объясняться в акте. Будет вам счастье на сто листов.

Артём почувствовал, как робо-мул за спиной чуть сместился, обходя особенно грязную яму по дуге, но при этом не рвался вперёд и не отставал.

Алгоритм адаптируется, отметила Эйда. Учится по вашим движениям.

«Пусть учится, – подумал он. – Главное, чтобы не решил, что я лишний».

Через десять километров начались первые сливы.

Не в смысле бегства – в смысле организмов.

Парень из соседнего отделения, худой, с фамилией, то ли Куркин, то ли Коркин, сначала просто начал часто оглядываться, потом – отставать на полшага, третьим этапом стало то, что он тихо сел на обочину, как будто присел завязать шнурок – и не встал.

– Встать! – рявкнул на него сержант. – Это что у тебя за художественная композиция? «Мальчик и канава»?

– Никак нет, товарищ сержант, – прохрипел он, пытаясь подняться. Ноги у него дрожали, как у новорожденного телёнка.

Пахом, проходя мимо, коротко пообещал:

– Держись, мелкий, не сдохнем.

– Панфёров, – раздалось в эфире, – отметь отставшего. Если ещё один такой – предупреди заранее. Пусть наш бот «случайно» на него посветит, может, стыдно станет.

– Принял, товарищ майор, – сказал Данил. – Хотя стыд – это сильно.

К пятнадцатому километру Артём начал чувствовать, как груз превращается в часть тела.

Не рюкзак давит – это позвоночник стал шире.

Не бронежилет тяжёлый – это грудная клетка изменила форму.

Не ремни врезаются – это просто новая кожа.

Тело ухало, но в каком-то странном ритме. Не «умираю», а «работаю на пределе».

Раньше бы на этом этапе он уже считал шаги до обморока.

Теперь… да, тяжело. Да, ноги забиваются. Да, пот льётся в глаза. Но где-то глубже работал другой механизм.

Системы в рабочем режиме, констатировала Эйда. Сердечный ритм устойчив, хотя и на высокой границе. Дыхание синхронизировано. Рекомендую сохранять текущий темп. Возможна микроподстройка на подъёмах.

Он не знал, как именно она ловит его состояние – по импульсам, по химии, по чему-то ещё. Но в итоге факт был: организм не валился. Он стоял.

Рядом шагал Пахом. У него лицо было красное, пот струился по шее, но глаза держались.

– Ты чё, не устал, что ли? – буркнул Пахом, косо глянув на него.

– Устал, – честно сказал Артём. – Просто делаю вид, что нет.

– Ну вот и продолжай, – выдохнул тот. – А то я на тебя смотрю – и мне стыдно падать.

Впереди, у «Альфы», Климов шёл так, словно по нему нельзя было понять ни одного чувства. Только чуть более тяжёлое дыхание выдавало, что и он не железный.

Его робо-мул шёл аккуратно, но видно было, что Климов его таскал по полной – на платформу у «Альфы» нагрузили чуть ли не больше, чем на остальные.

– Смотри, как петушится, – усмехнулся Илья, переглянувшись с Артёмом. – Сейчас бы ему ещё медаль дать за перевозку ящиков.

– Лишь бы этот ящик потом не рухнул на кого-нибудь, – заметил Артём.

Первые «радости» рельефа начались, когда дорога ушла в лес.

Схема: узкая просека, корни, кочки, местами – промоины.

Группа вытянулась.

– Строй не рвать! – Старший, казалось, уже сам начинал хрипеть, но не сдавался. – Отделения держим дистанцию, но не теряем визуальный контакт!

БОТ-17, идущий впереди, вёл себя странно спокойно: жужжал, переезжал корни, иногда останавливался, поворачивал «голову», что-то фиксируя.

– Бот, сектор два, препятствие, – раздался голос Данила в эфире. – Большой поваленный ствол. Рота, приготовиться обходить.

Скорость упала.

Червь замедлился.

Робо-мулы в лесу проявили свои капризы.

«Альфа» пару раз зацепилась ногами о корни и чуть не завалилась. Приходилось поддерживать руками, матерясь.

«Браво» наоборот вдруг решила объехать камень с неправильной стороны, упёрлась в кусты и настойчиво пыталась изнасиловать сосну, пока Пахом не врезал по панели ладонью и не перевёл режим.

«Дельта» сначала шла без сюрпризов, аккуратно переставляя ноги. Эйда явно подстраивала под него шаги Артёма – он чувствовал, как тело чуть заранее наклоняется, чтобы не дать платформе его толкнуть.

– Ты его приручил, что ли? – удивился Рыбин, оглядываясь. – Наш, сука, как будто пьян.

– Просто мы друг друга боимся, – сказал Артём. – Это дисциплинирует.

Проблема началась на спуске к оврагу.