Текст книги "Предел Адаптации (СИ)"

Автор книги: Иван Фрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Иван Фрюс
Предел Адаптации

Глава 1

Утро в Лесном начиналось с того, что кто-то обязательно орал.

Сегодня первой была мать.

– Артём! – голос пробился сквозь сон, через стену, через одеяло, через все «ещё пять минут» мира. – Подъём! Ты школу собираешься заканчивать или так, отметиться?

Он попытался спрятаться глубже в подушку. Одеяло было тёплым, старым, с вечно сбившимся в углу синтепоном. За окном сизый свет пробивался через плотную занавеску. Где-то за домом надсадно кашлял трактор, вдалеке на пилораме уже заводили дизель.

– Ещё чуть-чуть, – промямлил он.

– Чуть-чуть ты вчера говорил, – не унималась мать. – Вставай, пока отец сам не пришёл. Я предупреждала.

Вот это уже был аргумент. Отец не кричал, не угрожал и не бегал с тапком. Он просто приходил, стоял в дверях и смотрел. После этого вставать хотелось очень быстро.

Артём выдохнул, открыл глаза и сел. От холодного воздуха по коже пробежали мурашки. В комнате было тесно: кровать, стол, старый шкаф, стул с перекошенной ножкой. На стене висела большая карта мира, угол которой уже отлип и загнулся, и пара пожелтевших вырезок про космос.

Он упёр взгляд на карту. Где-то там – всё, о чём он читал в интернете и книжках. А здесь – Лесное, точка, которую даже не нарисовали. Словно её и нет.

Дверь в комнату приоткрылась, и внутрь просунулась взъерошенная голова младшего брата.

– О, живой, – сообщил Егор. – Я уже думал, ты в спячку ушёл.

– Зато ты из неё никогда не выходил, – буркнул Артём, свешиваясь с кровати. – Иди отсюда, пока нос целый.

– Ага, щас, – Егор ухмыльнулся, но всё же отступил. – Мама сказала: если через пять минут не будешь на кухне, она зайдёт с ремнём и дефибриллятором.

– С чем? – не понял Артём.

– Не знаю, но звучало страшно, – брат пожал плечами и исчез за дверью.

Артём вздохнул и начал собираться. Натянул джинсы, футболку, рубашку сверху. Нашёл на стуле носки – не слишком сильно пахнущие – и сунул ноги в старые кроссовки.

Рюкзак валялся у стола. Внутри – привычный набор: тетради, учебник по алгебре, по русскому, побитый жизнью пенал. Он машинально перелистнул тетрадь, посмотрел на вчерашние примеры. Цифры смотрели на него оттуда с немым упрёком.

Ладно, – подумал он, – сегодня отстреляюсь.

В коридоре пахло деревом, мылом и чем-то жареным. Полы мать вымыла вечером, они блестели, и всё равно где-то под ногой нашлась крошка, которую он ногой сдвинул к плинтусу.

Кухня встретила жаром и хлопотом. Ольга, небольшая, крепкая женщина с собранными в хвост волосами, крутилась у плиты. На сковородке шипели яйца, рядом кипел чайник. На столе уже стояла тарелка с нарезанным хлебом. Отец сидел на своём месте, у окна, в рабочей рубашке с закатанными рукавами и видавшими виды брюках. В руках – большая кружка с чаем.

Егор уже устроился за столом, ковырял вилкой омлет и косился на телефон, лежащий рядом. Телефон был дешевый, но любимый, в чехле с какими-то странными героями.

– Телефон убрал, – не оборачиваясь, сказала мать. – Ешь как человек.

– Я ем как человек, – возмутился Егор. – Телефон просто рядом лежит.

– Егор, – тихо сказал отец.

– Всё, всё, – вздохнул брат, отодвигая мобильник. – Я просто проверял время.

– По нему или по кукушке? – уточнила мама.

– По твоему голосу, – проворчал Егор.

– И правильно, – Ольга повернулась, заметила Артёма и тут же махнула лопаткой. – Наконец-то. Садись. Ты в зеркало себя видел? Как будто тебя всю ночь дурили.

– Это мои природные данные, – сказал Артём, садясь. – Ничего не поделаешь.

– Твои природные данные от твоего ночного тыканья в тетради зависят, – отрезала мать. – Ты до скольки сидел?

– Не помню, – честно признался он. – Час, может.

– Полвторого, – задумчиво сказал Егор, отправляя в рот кусок хлеба. – Я ещё слышал, как ты там шуршишь. А потом пошёл спать, потому что, в отличие от некоторых, я ценю своё здоровье.

– Ты ценишь только зарядку телефона, – заметил отец. – Остальное – так, приложение.

Он говорил спокойно, без злобы. Николай вообще редко повышал голос, но от его замечаний почему-то всегда хотелось шевелиться быстрее.

– Доброе утро, – сказал Артём, отломив кусок хлеба.

– Доброе, – отец кивнул. – Ну что, будущий учёный, готов к контрольной?

– Как всегда, – ответил Артём. – Наполовину.

– Это как? – Ольга поставила перед ним тарелку с яичницей. – Полголовы готово, полголовы спит?

– Типа того, – он усмехнулся. – Половина задач решается, половина смотрит на меня с ненавистью.

– Главное, чтобы потом не ты на них с ненавистью смотрел, – заметил Николай. – Береги голову, она у тебя одна.

– У него ещё запас есть, – Егор хмыкнул. – Там между ушами место пустует.

– Между твоими ушами ветер гуляет, – отрезала мать. – Ты уроки сделал?

– Да, – Егор вдохнул. – Почти.

– Почти – это не сделал, – заметил отец.

– Я доделаю после школы, – поспешно сказал брат. – Честно. Там немного осталось.

– Егор, – мать взяла полотенце и вытерла руки. – Если ты ещё раз придёшь с двоекой… двойкой, – поправилась она, – я тебя за уши к этим тетрадям привяжу.

– Ой, началось, – протянул Егор. – Один раз было. Один!

– Два, – спокойно вставил Артём.

– Не помогай, предатель, – Егор ткнул в него вилкой.

– Так, – мать всплеснула руками. – Всё, хватит. Ешьте. Иначе вас только по телевизору буду видеть, на передачах про «они были такими милыми, пока не начали голодать».

В этот момент входная дверь хлопнула, и по коридору прошуршали быстрые шаги.

– Я дома! – прозвучал знакомый голос. – Скучали?

– О, – Николай улыбнулся. – Кажется, явилась.

В кухню буквально ввалилась Марина – на ходу снимая куртку и уже что-то болтая. На плече у неё висел рюкзак, облепленный наклейками, в руках – толстый блокнот.

– О, мои любимые, – объявила она, по очереди чмокая мать и отца. – Здравствуйте, честные люди.

– Здрасьте, нечестная, – отозвался Егор. – Опять автобус опоздал?

– Это я опоздала к автобусу, – честно призналась Марина. – Но потом появилась так эффектно, что водитель смягчился. Вообще, кто придумал ставить маршрут в семь утра, а? Я художник, мне вреден ранний подъём.

– Ты студент, тебе полезен любой подъём, – сказала мать. – Ешь.

– Я ж так и делаю, – Марина мгновенно оказалась у стола и утащила себе кусок хлеба. – Привет, мелкий, – бросила она Егору. – О, брат в форме. Здорово, гений.

– Привет, богема, – сказал Артём. – Как столица?

– Не столица, а областной центр, – вздохнула она. – Не путай, а то ещё подумают, что я совсем высоко забралась. А так… нормально. На стипендию не умерла, на подработке не убилась, в общежитии не замёрзла. Живём.

– Ты худенькая стала, – мать оценила её внимательно. – Ты там ешь?

– Конечно, – Марина надулась. – Я себя иногда даже балую. Вчера, например, купила себе пирожок. Один.

– Живот покажи, – Ольга сверкнула глазами. – Я тебя знаю. Ты, как Егор, будешь питаться воздухом и чипсами.

– Мам, я не питаюсь воздухом, – возмутился Егор. – Чипсами – да. Но это другое.

– На здоровье его это одинаково влияет, – заметил отец. – Будете потом вдвоём с врачами знакомиться по имени-отчеству.

– Не сгущайте краски, – Марина отмахнулась. – Тут вот у нас будущий светоч науки сидит, – она кивнула на Артёма. – Как там, брат, девятый класс? Ты вообще осознаёшь, что через два года покинешь этот рай?

– Если поступлю, – сказал он.

– Поступишь, – уверенно заявила Марина. – У тебя мозг есть. Главное – не ломай себе руки об чужие лица.

– Ты это к чему? – осторожно спросила мать.

– Да так, – Марина слегка смутилась. – Слышно же, что он у нас главный боец района.

– Я не ищу драки, – отозвался Артём.

– Это драки тебя ищут, – Егор не удержался.

– Егор, – Николай посмотрел на него.

– Всё, молчу, – брат затих, но улыбка с лица не исчезла.

Ольга устало вздохнула.

– Мне вот одно интересно, – сказала она. – Почему нормальные мальчики могут просто проходить мимо и не ввязываться, а мой сын – нет?

Артём пожал плечами.

– Потому что, когда на глазах трое бьют одного, пройти мимо – это как-то… – он поискал слово. – Сильно неправильно.

– Драться всё равно нельзя, – мать развела руками. – Даже если ты прав. Они тебе тоже кулак на честь семьи поднимут.

– Мам, – вмешался Николай спокойно. – Лучше пусть он лезет, когда видит, что кого-то бьют, чем когда ничего не происходит. Пока в голове на место всё ставится, я не переживаю.

– Вот вы его и поддерживаете, – Ольга всполошилась. – А директор мне потом говорит: ваш сын опять…

– Директор пусть лучше смотрит, что у неё в школе творится, – перебил её отец мягко, но жёстко. – Ладно. Не будем сейчас с утра в политику играть. Ешьте да собирайтесь.

Марина хмыкнула.

– Пап, если ты начнёшь про политику, я оставлю вам листок с лозунгами, – сказала она. – Чтобы вы тут без меня не скучали.

– Сначала диплом нарисуй, – Ольга ткнула в неё ложкой. – Потом лозунги.

– Угу, – Марина закатила глаза, но в них улыбка всё равно светилась. – Ладно, смолчу.

Завтрак прошёл в привычной смеси шуток, подколок и бытовых обсуждений. Ольга то вспоминала какого-то пациента, который пытался лечить давление чесноком и молитвами, то выговаривала Егору за тройку по географии. Николай кратко рассказывал про вчерашний трактор, который «дохнул на ровном месте». Марина вставляла реплики про «цивилизацию», которая до их села ещё не докрутилась. Артём слушал, иногда вставлял слово. В груди было тепло и уютно.

– Так, – сказала наконец мать, посмотрев на часы. – Всё. Школа сама себя не посетит. Артём, Егор – шапки, перчатки, рюкзаки. Марина, ты… – она прищурилась. – А ты что делать сегодня собираешься?

– Обнимать диван и рисовать, – Марина широко улыбнулась. – Я же на каникулах. Или ты мне тоже контрольную устроишь?

– Устрою, – пообещала Ольга. – По мытью полов.

– Это уже уровень продвинутого подземелья, – вздохнула Марина. – Ладно, посмотрим, как у меня с прокачкой.

– Не начинайте, – попросил отец. – Мы ещё не успели уйти, а вы уже сражаетесь.

На улице было свежо. Снег подморозило, по дороге хрустела ледяная корка. Дом Лазаревых стоял на окраине, за ним начиналось поле, уходящее к лесу. С другой стороны тянулась улица с небольшими деревянными домами, у каждого – сарай, дровник, стайка.

– Пошли, – сказал Артём, закидывая рюкзак. – А то реально опоздаем.

– Я бы не пошёл, – заметил Егор. – Но тогда мать выйдет за мной с топором.

– И ты станешь легендой деревни, – усмехнулся брат. – Пошли, герой.

Они шагали по дороге к школе. Из труб поднимался сизый дым, где-то лаяла собака. У магазина «Продукты» уже стояли две бабушки, обсуждавшие всех подряд.

– Вон, Лазаревы пошли, – услышал он, проходя мимо.

– У них дочь опять приехала, – шепнула одна другой. – Худенькая совсем. В городе наверняка питается одной травой.

– Не травой, а модой, – отозвалась вторая. – Сейчас все такие.

Артём сделал вид, что не слышит. Егор фыркнул.

– Вот стоят с утра, – пробормотал он. – Им что, делать нечего?

– Им есть что делать, – ответил Артём. – Нам потом весь этот шум расскажут, если что.

Школа была двухэтажной, с облезлой желтоватой штукатуркой. Перед ней – нечто, изображающее стадион: вытоптанный снег, перекошенные ворота, турник, который скрипел при каждом подтягивании.

У ворот уже толпился народ. Санька, рыжий и долговязый, махнул им рукой.

– О, явились, – сказал он. – А я думал, вы решили пропустить этот праздник жизни.

– Никогда, – Артём пожал ему ладонь. – Нам ещё твой позор видеть на контрольной.

– Мой позор невозможно пропустить, он громкий, – Санька вздохнул. – Лена уже сказала, что если я не сдам, она от меня откажется.

– Я так и сказала, – подтвердила Лена, появляясь откуда-то сбоку. Невысокая, с тёмными волосами и вечным хвостом, она всегда ходила быстро, как будто боялась опоздать на собственную жизнь. – Мне не нужен союзник, который квадратное уравнение путает с прямоугольным.

– Я не путаю, – обиделся Санька. – Я просто считаю, что уравнения должны быть проще. И мир тоже.

– Мир не может быть проще, пока в нём есть ты, – парировала Лена.

– Смотрите, – шепнул Егор Артёму. – Они опять пустились в словесный бой.

– Это у них разминка, – усмехнулся Артём. – Перед уроками.

Звонок слабо дрогнул в коридоре. Народ потянулся внутрь. В раздевалке стоял влажный запах снега и варёной картошки, которую повара уже начали готовить на обед.

Когда они поднялись в свой класс, Мария Сергеевна уже стояла у доски. На ней мелом были записаны номера заданий.

– Так, – сказала она, поправив очки. – Сели. Телефоны убрали. Ручки достали. Мозги включили.

– А если что-то из этого отсутствует? – донёсся голос с задних парт.

– Тогда делайте вид, что всё есть, – ответила она. – Сегодня контрольная. И да, Лазарев… – она на секунду задержала взгляд на Артёме, – я на тебя тоже смотрю.

– Я тут ни при чём, – сказал он, подняв руки.

– Ты всегда при чём, – буркнул кто-то.

Листы разошлись по рядам. Артём положил перед собой свой, обвёл задания глазами. Мозг переключился на привычный режим: вычленить знакомое, разложить по полочкам.

Санька рядом только застонал.

– Я умер, – прошептал он. – Просто умер.

– Ты ещё писать умеешь, – заметил Артём. – Значит, жив.

– Это предсмертные судороги, – вздохнул Санька. – Если я не выйду после урока, скажи маме, что я любил её. И блины.

– Сам ей скажешь, – хмыкнул Лазарев.

Он взялся за первую задачу. Рука привычно выводила цифры. В классе слышался только шорох листов да редкий кашель.

Время тянулось, как вязкий снег по весне. Но постепенно задачи одна за другой уходили в сторону, заполненные. Где-то внутри поднималась тихая уверенность: он справится.

После того как Мария Сергеевна собрала работы, начался обычный урок по русскому, слова и запятые переплелись в одну большую массу. Мозг постепенно переключался с чисел на буквы.

Во время большой перемены всё взорвалось. Школьный коридор всегда жил по своим законам: чем больше детей одновременно, тем выше шанс, что кто-нибудь кому-нибудь заедет в ухо, случайно или специально.

Артём стоял у окна с кружкой чая из автомата – кипяток с запахом пластика и чего-то кофейного. Рядом Санька и Лена спорили о том, полезна ли вообще литература.

– Я считаю, – говорил Санька, – что заставлять читать «Войну и мир» – это преступление. Это уже не книга, это физический урон.

– Можно читать выборочно, – Лена не сдавалась. – Главное – не быть овощем.

– Я и так не овощ, – Санька цокнул. – Я корнеплод с амбициями.

Артём хотел вставить что-то по поводу корнеплодов, но его внимание отвлёк шум у конца коридора. Характерный. Когда люди просто разговаривают – один гул. Когда начинается что-то неприятное – звук меняется. Появляются короткие выкрики, смех, чьи-то приглушённые «да ладно тебе».

– Слышите? – он повернул голову.

– Опять эти, – Лена скривилась.

У стены за раздевалкой трое старшеклассников прижали к шкафчикам семиклассника. Того Артём видел: худой, с огромным рюкзаком и вечной тетрадью в руках. Кажется, его звали Толя.

Один из старших, здоровяк в спортивной куртке, держал его за воротник. Второй рылся у него в карманах. Третий стоял чуть в стороне, ухмылялся, что-то говорил.

– И что? – тихо сказал Санька. – Снова пойдёшь?

Артём вздохнул. Внутри всё уже решилось.

– Да, – ответил он.

– Я с тобой, – сказал Санька. – А то меня потом совесть сожрёт.

– Ты вообще знаешь, что такое совесть? – Лена скрестила руки. – Ладно. В этот раз я тоже пойду. Но если нас всех отшлёпают, я буду тебя винить, Лазарев.

– По крайней мере, всё честно, – он кивнул и двинулся по коридору.

Когда они подошли ближе, стало слышно, что происходит.

– Отдай, – бубнил один из старших, вытаскивая из рюкзака Толи какой-то пенал. – Ты чего, жмотишься? Мы просто посмотрим.

– Это мой пенал, – тихо сказал Толя. – Верните.

– Твой? – старший поддел его пальцем. – Теперь не твой. Закон рынка, слышал такое?

– Отпустите его, – сказал Артём.

Троица повернулась одновременно.

– Смотри-ка, герой пришёл, – ухмыльнулся самый высокий. – Лазарев, да? Ты чего, решил с младшими конкуренцию устроить?

– Я решил, что вы придурки, – спокойно сказал Артём. – Отпустите его, и разойдёмся.

– Слышали? – здоровяк покосился на друзей. – Он решил.

– Ты не в том положении, чтобы решать, – второй фыркнул. – Иди отсюда. Не твоё дело.

Толя молчал, глаза у него были огромные, как у загнанного зверька. Воротник куртки затянут, пальцы побелели.

Коридор вокруг них притих. В сторонке уже жались другие ученики: кто-то с интересом, кто-то с тревогой. Никто вмешиваться не спешил.

– Отпусти, сказал, – повторил Артём. – Не начинай лишнего.

– Да он герой, – третий криво усмехнулся. – Сельский Рэмбо. Давай, Рэмбо, объясни нам, что правильно.

– Правильно – не троём одного, – серьёзно ответил Артём. – Не больно сложно.

– А троём одного, но наглого, – протянул высокий, – это как?

– Это называется «получить по зубам», – вмешался Санька, шагнув вперёд. – По очереди, если по-честному.

– Ты ещё кто такой? – старший перевёл на него взгляд.

– Воплощение здравого смысла, – Лена, к удивлению всех, тоже вышла вперёд. – Если вы такой «закон рынка», то давайте по рынку и сыграем: один на один. Или струсили?

– Лена, – прошипел Санька, – ты вообще понимаешь, что делаешь?

– Понимаю, – прошептала она. – Надеюсь.

Напряжение в коридоре стало густым. Кто-то уже тихо дёрнул учительскую дверь, но там, как назло, никого не было.

Высокий вздохнул.

– Ладно, – сказал он. – Раз вы такие умные.

Рука с Толиным воротником резко нырнула вперёд – и толкнула парня к стене. Толя ударился спиной и сполз вниз.

– Сиди, мелкий, – бросил старший. – Это между взрослыми.

Он шагнул к Артёму, расправляя плечи.

– Ну давай, герой, – пробормотал. – Докажи.

У Артёма внутри всё стало спокойным. Было уже такое: двое против одного, трое против двух. Ничего особенного. Главное – не лезть в грудь, не махать руками как мельница.

Старший ударил первым. Прямой, в лицо, как в плохом кино. Артём шагнул в сторону, уклоняясь, и ладонью оттолкнул руку. Удар прошёл мимо, кулак полоснул воздух.

– О, – донёсся шёпот с краёв.

– Случайность, – процедил здоровяк и махнул снова – теперь снизу.

Артём вновь ушёл корпусом, почувствовав движение заранее. Удар скользнул по плечу. Больно, но терпимо. Он ответил коротким ударом в грудь, без замаха. Просто чтобы сбить дыхание. Пальцы почувствовали упругий толчок.

– Ах ты…

Старший на секунду согнулся, воздух вырвался из него хрипом. Этого хватило. Артём шагнул ближе и плечом толкнул его в сторону, направляя к стене. Они столкнулись, здоровяк ударился, выругался.

Второй бросился сбоку, но Санька, которого никто не воспринимал серьёзно, неожиданно оказался между. Он не умел биться красиво, но умел мешать. Вцепился второму в руку, как клещ, тот отвлёкся, пытаясь стряхнуть его.

Третий, самый мелкий из троицы, решил зайти с другой стороны, но тут Лена, сжав зубы, изо всех сил ударила его линейкой по кисти. Линейка, конечно, усилия не выдержала, но парень взвыл и отдёрнул руку.

Потом всё смешалось. Чьи-то крики, толчки, звук падающей на пол тетради. Артём ловил удары, возвращал. Он не ломился вперёд, просто отбивал то, что летело в него и в стоящих рядом. В какой-то момент ему прилетело с боку в ребро, дыхание перехватило, но он удержался.

– Что тут происходит?!

Голос директорши разрезал воздух, как нож.

Всё замерло. Кто-то застыл с поднятой рукой, кто-то – с открытым ртом.

В конце коридора стояла Татьяна Ивановна, директор школы, в своём неизменном строгом пиджаке. Рядом – завуч, тяжело дышащая от того, что бежала.

– А ну прекратили! – рявкнула она. – Немедленно!

Троица старшеклассников тут же отскочила. Один из них, тяжело дыша, попытался сделать вид, что просто опирался о шкафчик. На полу сидел Толя, зажимая руку. В стороне – Лена с надломанной линейкой. Санька стоял, широко расставив ноги, как будто собирался отбивать пенальти. Артём вытирал ладонью кровь из уголка губ.

– Что это? – Татьяна Ивановна перевела взгляд с одного на другого. – Я слушаю.

Коридор дружно притих. Только где-то сопел забившийся носом первоклассник.

– Они его… – Лена первой собралась. – Они Толю прижали. К шкафу. Лезли в карманы. Мы…

– Тихо, – отрезала директор. – Я вижу, что тут кто-то кого-то прижал. Я хочу услышать нормальное объяснение. Киванов! – она посмотрела на здоровяка. – Ты начал?

– Мы просто шутили, – пробормотал тот. – Он сам… споткнулся.

– Шутили, – повторила Татьяна Ивановна. – На троих. Над семиклассником.

Она перевела взгляд на Артёма.

– Лазарев?

– Я попросил их отпустить, – ответил он, не уходя от её взгляда. – Они не отпустили.

– И ты решил устроить бойню в коридоре, – сухо констатировала директор.

– Я решил, что если трое бьют одного, – спокойно сказал он, – лучше, чтобы он был не один.

Татьяна Ивановна сжала губы.

– Все участники – ко мне в кабинет, – сказала она. – Санько, Лена, ты, – она кивнула на Артёма, – и вы трое. Остальные – по классам. Быстро.

– Толя-то при чём? – тихо спросил кто-то.

– Толю – в медкабинет, – жёстко отрезала она. – И чтоб через пять минут кто-нибудь из дежурных учителей был у меня!

Коридор задвигался. Толпа рассеялась. На Артёма косились по-разному: кто-то с уважением, кто-то – с пониманием, что ему сейчас достанется.

Кабинет директора пах бумагой, бытовым кофе и какой-то старой мебелью. Татьяна Ивановна села за стол, сложила руки.

– Итак, – сказала она. – Я слушаю. Сначала вы трое, – она кивнула старшеклассникам. – Что вы делали?

Началось привычное «ничего особенного», «просто баловались». Директор слушала, не перебивая, но по её лицу было видно, что она таким сказкам не верит уже лет двадцать.

Потом она повернулась к Артёму.

– Ты знаешь, что я к тебе не придираюсь просто так, – сказала она. – Но ты у нас уже не первый раз.

– Знаю, – ответил он.

– И каждый раз одна и та же история, – продолжила она. – «Я защищал, я вмешался, я не мог пройти мимо». Тебе не приходило в голову, что иногда лучше позвать учителя, а не махать руками?

– Мы позвали, – вмешался Санька. – Только никого не было.

– Значит, можно было отвезти мальчика, – Татьяна Ивановна смерила его взглядом. – И не устраивать драку.

– Можно, – согласился Артём. – Только пока мы водили бы его, они бы ему ещё раз по голове надавали. Они же не первый раз.

Директор устало потерла переносицу.

– Лазарев, – сказала она. – Я понимаю, что ты не хулиган. Ты не дерёшься ради драки. Но школа – не ринг и не подворотня. Тут действуют правила.

– А если правила не успевают? – спросил он.

В кабинете повисла тишина. Завуч покосилась на директора. Та пару секунд молчала, потом вздохнула.

– Это не отменяет того, что драки в школе быть не должно, – сказала она. – Поэтому так. Вы трое, – она кивнула старшеклассникам, – получите выговор и лишение части каникул. С родителями будем говорить отдельно.

– А мы? – тихо спросила Лена.

– А вы… – Татьяна Ивановна посмотрела на неё, на Саньку, на Артёма. – Мне бы хотелось вас похвалить за то, что не прошли мимо. Но я не могу. Формально вы тоже участники драки. Поэтому замечание во внутренний журнал и разговор с родителями. Без выговоров, но с намёком.

– Намёк – это когда мать в очередной раз скажет «я тебя убью», – тихо пробормотал Санька.

– Она вас не убьёт, – усмехнулась завуч. – Но уши вам надерёт. Всё. Свободны. И попробуйте дожить до конца дня без новых подвигов.

Когда они вышли из кабинета, в коридоре Санька выдохнул.

– Ну всё, – сказал он. – Сегодня вечером меня отлучат от интернета.

– Меня от жизни, – Лена облокотилась на стену. – И всё из-за вас, рыцари.

– Ты сама пошла, – напомнил ей Артём.

– Потому что, если бы я не пошла, мне бы было ещё хуже, – буркнула она. – Ладно. Чего-нибудь придумаем.

– Ты нормально? – Санька ткнул Артёма в бок.

– Нормально, – тот потер плечо, куда ему всё-таки досталось. – Попали немного. Но не критично.

Весь оставшийся день проходил в тени этого происшествия. На уроках на них косились, на переменах перешёптывались. Учителя то делали вид, что ничего не знают, то, наоборот, слишком уж внимательно смотрели именно в их сторону.

После последнего звонка Артём почувствовал усталость – и физическую, и какую-то внутреннюю. Хотелось просто дойти домой, рухнуть на кровать и на час отрубиться. Но его ждала ещё миссия.

У выхода его перехватила Мария Сергеевна.

– Я уже слышала, – сказала она. – Ты опять.

– Я знаю, – он кивнул.

– Я не буду тебе читать длинных лекций, – она немного смягчилась. – Скажу только одно: ты упрямый. Это хорошо и плохо одновременно. Постарайся, чтобы в следующий раз твоё упрямство работало сначала головой, а потом руками. Ладно?

– Попробую, – сказал он.

– Хорошо. И… – она помедлила, – контрольную ты, скорее всего, написал нормально. Я уже глянула краем глаза. Так что хотя бы тут у тебя всё в порядке.

– Спасибо, – он чуть смутился.

На улице уже начинало смеркаться, хотя время было ещё раннее – зима подбиралась ближе. Он заглянул в магазин, взял муку, сахар, по списку. Тётя Зина на кассе посмотрела на него с прищуром.

– Слышала, слышала, – сказала она вместо приветствия. – Опять геройствовал.

– Новости быстро бегают, – вздохнул он.

– В Лесном они не бегают, а ползают и липнут, – хмыкнула она. – Ты смотри, Артёмка, чтобы у тебя голова на плечах не только для ударов была. Но и… – она стукнула по виску. – Понял?

– Понял, – сказал он. – А насчёт головы – это вы моим скажите, а то меня скоро от неё оторвут.

– Не оторвут, – махнула рукой тётя Зина. – Чай, не звери. Ладно, ступай. Маме привет.

Дом встретил привычным теплом. В коридоре валялись Егорины ботинки, рядом – чужая, явно городская сумка Марины. Из комнаты слышался её голос:

– …и вот он стоит такой, весь, понимаешь, в плаще, на фоне города. И вообще, это не глупость, это концепт.

– Концепт – это когда я придумал новый способ списывать, – отвечал ему знакомый голос из динамика. – Всё остальное так, зарисовки.

– Ты тупой, – констатировала Марина.

Артём заглянул в зал. Марина сидела на диване, скрестив ноги. На коленях – блокнот, весь исписанный и зарисованный. На телевизоре была выведена картинка – кто-то из её друзей по видеосвязи. На экране – паренёк с серьгами в ушах и развязной улыбкой.

– О, герой дня, – сказала Марина, увидев брата. – Заходи, насели.

– Я занят, – Артём поднял пакет. – Я добытчик. Несу муку и сахар. Если что, будете меня уважать.

– Мы и так, – Марина фыркнула. – Слушай, покажи лицо. Говорят, ты кого-то там уже…

– Марина, – предупредительно раздался голос матери из кухни.

– Ладно, не буду, – сестра закатила глаза. – Но мы вечером поговорим. У меня есть к тебе серьёзный вопрос.

– По математике? – уточнил он.

– По жизни, – загадочно ответила она.

Он заглянул в кухню. Ольга уже готовила тесто. На столе – миска, мука, яйца. Николай сидел у окна, очищая картошку.

– Всё нормально прошло? – спросила мать, не поднимая головы.

– Зависит от того, какая шкала оценки, – ответил он, поставив пакет на стол. – Директор говорила. Замечание. Разговор с родителями.

– Ну вот, – Ольга вздохнула. – Я только сегодня утром думала: день же нормальный будет. Нет. Сын вспомнил, что он у меня герой.

– Мам, – он опёрся на стол. – Там реально трое на одного. Ты бы сама…

– Я знаю, – перебила она мягче. – Я не слепая. Но я устала каждый раз слушать про то, как ты «ввязался». Один раз – понятно. Второй… третий…

– Пускай лучше вяжется за дело, – сказал Николай, не поднимая головы. – Хуже, когда человек лезет в драку просто так. Меня другое волнует.

– Что? – мать посмотрела на него.

– Он у нас головой неплохо думает, – отец взглянул на Артёма. – А дальше что? Девятый класс закончишь – и?

Вопрос повис в воздухе. О нём думали все, но вслух говорили редко.

– Поступать хочу, – сказал Артём. – В городе. В университет.

– О, – Ольга сразу напряглась. – Это какие мы слова знаем.

– А что, – Николай прищурился. – Я давно говорю: если тянет – пускай пробует. Не будет же он тут на пилораме до пенсии.

– На пилораме тоже люди работают, – обиделась мать.

– Я не против, – спокойно ответил отец. – Но если у человека голова на плечах и он может куда-то выше залезть – почему нет?

– Я к Марине поеду, – вмешался Артём. – Ну… если сдам, если возьмут.

– В первую очередь, – Ольга строго посмотрела на него, – ты будешь сдавать ЕГЭ. А уже потом – думать, куда тебя возьмут. И да, – она ткнула пальцем в воздух, – если я узнаю, что ты там, в городе, будешь продолжать своё «я не мог пройти мимо» на каждом углу…

– Мам, – Марина появилась в дверях, оперлась о косяк. – Он и так будет. Не тешь себя надеждами.

– Марина, я тебя сейчас обратно в автобус отправлю, – устало сказала Ольга.

– Поздно, билеты сдать нельзя, – сестра улыбнулась. – Я уже здесь.

Несмотря на ворчание, глаза у матери были мягкие. Она по очереди посмотрела на всех – и отложила ложку.

– Ладно, – сказала она. – Я сегодня пирог ещё один сделаю. С капустой. На радость всем.

– Вот видишь, – Николай толкнул Артёма локтем. – Есть в жизни и хорошие стороны.

– Особенно в виде пирога, – серьёзно кивнул сын.

Вечер прошёл в полутёплом полумраке лампы, запахе выпечки и разговорах. Марина показывала свои рисунки – мрачные города, странных людей в длинных плащах, парящих над ними кораблей. Егор пытался доказать, что его игры не тупость, а «культура интерактивного повествования». Ольга ругалась на новости, где кто-то опять что-то обещал, но не делал. Николай слушал вполуха, больше думая о предстоящем дне и очередном сломанном тракторе.

Артём сидел рядом, слушал всех и думал о том, как всё это может закончиться. Село, школа, зимы, лето, пилорама, магазин «Продукты». Всё это было ему знакомо до последней доски в заборе. И всё равно где-то внутри зудело ощущение, что жизнь не остановится здесь.

Ночью, уже лежа в своей комнате, он снова уставился на карту мира. На ней, среди морей и линий, было столько названий, что глаза разбегались.

– Куда ты там собрался? – пробормотал он сам себе. – В Москву, в Питер, в… да хоть куда.

Ответа не было. Только тихий треск дома, остывающего после дневного тепла, и редкий звук машины на дороге.

Он закрыл глаза. Завтра будет новый день. Та же школа, тот же коридор, те же люди. Ещё одна маленькая глава его жизни в Лесном.

Он не знал, что очень скоро привычный мир под ногами начнёт меняться. Но до этого момента было ещё время. Пока же вокруг было только село, семья, школа и собственные мысли – достаточно, чтобы чувствовать себя живым.