Текст книги "Плата за власть (СИ)"

Автор книги: Иван Демагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

  Бывший командор осмотрел хозяйку. Она была молода, лет двадцати пяти, но тяжелый труд искажал ее лицо маской усталости. Ее глубокие голубые глаза затмевали темные круги, а кожа была бледной. Видимо, Хелен много работала с большим упорством.

   – Ясно...

  Дверь скрипнула, в помещение вошла маленький Мэл.

  – Там на улице погода портится, – сняв ботинки и прыгнув на скамью, сказал мальчик.

  Кайлан тревожно глянул в окно. Небо запеленало черными тучами. Вдали мелькнула гроза, а потом прозвучал гулкий раскат грома.

  Хелен засуетилась, а затем быстро накрыла на стол. Повеяло приятными ароматами картофеля и мяса. Все принялись за трапезу в полном молчании. Довольный желудок заурчал. Кайлан долго не ел нормальной еды, слишком давно.

  Темнота стала проходить сквозь окна. Зажгли свечи. Иногда тишина прерывалась разговорами на разные темы, которые не затрагивали ничего важного.

  – Сын, тебе пора спать.

  – Но мне не хочется, мам, – капризно ответил тот.

  – Давай, ложись, слушайся маму.

  Мэл надул щеки, но при постороннем показывать характер не стал, а лишь покорно лег в кровать.

  – Я пойду закрою ставни, – сказал Кайлан, чувствуя себя лишним.

  Хелен кивнула и села на кровать, начав петь колыбельную. Паладин вышел во двор. Сильный ветер взъерошил волосы. Молния разрезала небо напополам, звук грома ударил в уши. Срывался дождь. С усилием закрыв окна, он зашел обратно в дом, стараясь как можно тише прикрыть двери.

  Послышались слова колыбельной, которые пелись звонким голосом Хелен. Затем она резко оборвалась и мир одновременно с этим стал каким-то грустным и тусклым. Кайлан медленно вошел в комнату. Хозяйка дома вновь села за стол.

  – Где его отец? – открыто и с интересом спросил бывший командор.

  В ответ она мрачно улыбнулась, а затем неожиданно для себя начала рассказ:

  – Он... Умер. Год назад у меня отняли сына. Палачи... Вломились в дом, забрали его, моего маленького, младшенького. Я даже не успела дать имя моему мальчику, а тут его вырвали прямо из моих рук. Теперь он станет карателем и даже не узнает, кто его мать и отец. Никогда больше... Мой муж, Дерек, взял охотничий лук, топор, и ускакал за ними. Он пытался отбить его. И у него почти получилось. Убив двоих, он вернул сына и спрятался в лесу. Но его предали другие охотники, его братья по ремеслу и лучшие друзья... Дерека повесили при входе в деревню, а сына забрали. А меня публично высекли и подвесили на торговой площади.

  Она делала недолгие паузы, на ее глазах застыли слезы. Пока к власти не пришла Церковь, в каратели брали только сирот, поэтому Кайлан не особо жаждал узнать своих родителей. Но теперь все изменилось и такие рейды были частым явлением.

  "Чужое воспитание портит солдат, поэтому мы воспитываем вас с самого рождения и вплоть до вашей встречи с Лучезарным", – так когда-то объясняли Кайлану и другим в лагере командиры учебных отрядов.

  – Извини, я не знал. Мне не стоило спрашивать, – потускнев, тихо ответил он. – А знаешь, что? Пожалуй, это кольцо мне пока не нужно.

  Перстень палача через несколько мгновений лежал на столе. Нависла недолгая пауза.

  – Ты не похож на остальных. В тебе есть что-то совершенно другое, что отличает тебя от других, – откровенно сказала она.

  Хелен ожидала осуждения или порицания, но никак не была готова к такому повороту событий. Кайлан показал ей, что ему можно верить, и она верила. Наивно и глупо, но все же...

  – Может быть. Каждый особенный по-своему.

  – Почему я думаю, что тебе можно доверять? Я... Я почему-то уверена в этом. От тебя веет какой-то внутренней добротой. Честностью.

  Кайлан не ответил, а лишь посмотрел в глаза Хелен. Вспыхнула гроза, осветив сквозь щели комнату и лица сидящих в ней. Прогремело... Начался сильный ливень, который слился в единый поток воды и который барабанил по крыше и окнам.

  – Ужасная ночь. Не завидую тем, кто сейчас в пути, – сменила тему Хелен, отведя взгляд.

  – Да, согласен. Уже поздно, пора ложиться спать, – встав со стула и положив кольцо в карман, сказал Кайлан. – Завтра я покину твой дом, можешь не беспокоится. Где мне можно прилечь?

  На секунду задумавшись, она ответила:

  – В другой части дома, через стену есть комната. Раньше мы здесь жили с родителями. Они здесь, а мы там. Теперь в той комнате стоит лишь старая кровать и дряблый стол. Я думаю большего не нужно.

  – Вполне, – лаконично ответил Кайлан.

  Дверь отворилась и ее тут же закрыло ветром. Держа в руках фонарь, Хелен проводила Кайлана к противоположной стороне дома. Моросящий дождь бил в лицо, стволы деревьев гнулись от ужасно порывистого ветра. Мелькнула гроза, прогремел гром.

  – Да освятит твои сны Пелор, – напоследок сказала Хелен.

  – Да прибудет с тобой свет.

  Перейдя в другую часть дома и затворив за собой дверь, паладин осмотрел комнатушку.

  "Намного лучше, чем спать под открытым небом", – подумал он.

  Сняв с себя одежду, он аккуратно сложил ее на стол и устало лег в постель. Утомление дорогой быстро сделало свое дело и как только Кайлан сомкнул глаза, так сразу и уснул.

***

  Прозвучал скрип отворяющейся двери и повеяло сквозняком. Тут же в комнате стало холодно. Блики света грозы на секунду заполнили помещение и моментально покинули место. А затем дверь закрылась, издавая все тот же противный слуху звук.

  Кайлан открыл глаза. "Они нашли меня", – промелькнула тревожная мысль. Кулаки сжались, а мышцы вернулись в тонус. Он резко перевернулся набок и раскрыл рот от удивления.

  – Мне уйти? – с тревогой спросила Хелен.

  Тусклый свет грозы, пробившийся сквозь окно, осветил ее. Она была прекрасна. Изящная фигура и светлые волосы.

  – Не надо, – выдавил из себя Кайлан.

  Платье упало на холодный пол, а затем Хелен откинула его в сторону плавным движением ноги. Медленно шагая, она дошла до кровати и нырнула под одеяло.

  Кайлан хотел что-то сказать, но его слова прервал поцелуй. Сердце бешено заколотилось, по телу пробежала волна жара, которая исходила откуда-то изнутри. Ее руки коснулись его массивной спины, которая была изувечена многочисленными шрамами и рубцами. Между ними все-таки появилась некая связь, несмотря на столь короткое знакомство.

***

  – Ты останешься, Кайлан? – спросила она, разбудив его.

  Он не ответил, медленно гладя её талию. Прогремел гром, который сопровождал резкий порыв ветра.

  – Ты же знаешь, я не могу. Долг... Не перед кем-то, а перед самим собой. Я так не могу.

  – Кайлан, у тебя всего лишь одна жизнь... Твой главный долг – прожить ее счастливее и полноценнее. Разве я не права? – обиженно проговорила Хелен.

  Кайлан не хотел обидеть ее. Он хотел остаться... В его голову закралась мысль: "А что, если..." Она заставляла его задуматься о будущем. Что если он останется и не будет встревать в поединок Марцелла и Инквизиции? Как тогда сложатся дальнейшие события? Он бы воспитал Мэла как собственного сына, сделав его достойным воином и человеком чести. Он бы осчастливил Хелен и нашел бы наконец тихое спокойное место, которое внесло в его душу гармонию. Сомнения мешали твердо принять решение. Все произошло слишком быстро, пламя страсти вспыхнуло между ними моментально, но кто знал, что будет дальше?

  – Дай мне еще подумать. Немного, остаток этой ночи, – ответил он, обняв ее и встретившись с ней взглядами.

   Она посмотрела в его глаза и на момент забыла обо всем.

  – Я хочу, чтобы ты остался, – нежно прошептала она на ухо Кайлану, положив свою голову на его грудь и крепко обняв его, словно не желая никуда отпускать.

  Он закрыл глаза и изобразил что спит. На самом деле в его голове роились мысли, одна идея меняла другую.

***

  Лучи рассветного солнца ударили в глаза. Кайлан открыл их и осмотрелся. Хелен глубоко погрузилась в сон. Он невольно сглотнул, в сердце защемило. Выбор дался очень сложно, ведь он решал свою судьбу. Никто не мог предвидеть того, что если бы Кайлан остался, то ход истории пошел бы совершенно в другое русло. Этого не знал и он сам...

  Он аккуратно убрал руку и скинул с себя Хелен. Положив ее набок, Кайлан укутал ее одеялом. Он быстро оделся и тихо закрыл за собой дверь. Хелен шмыгнула носом, по ее щеке потекли слезы, она все-таки не спала.

  Кайлан взвалил седло и сумку с оружием на свою лошадь, на мгновение остановившись и посмотрев в небо. Уже не было ни одной тучи, лишь небесная голубая гладь, которая завлекала своей красотой. Везде было влажно и мокро, но солнце уже начинало отдавать тепло.

  – Я вернусь, – прошептал Кайлан, ведя коня под уздцы.

  Пес не залаял, а ворота не издавали противный скрип. Закрыв их за собой, паладин оседлал скакуна и еще раз окинул взглядом дом на окраине небольшого придорожного поселения.

  Вчерашние события так и остались для Кайлана загадкой, ведь буквально за день он бурей ворвался в чужую жизнь, изменив вместе с ней и свою. Слишком все оказалось моментальным и быстрым.

  Тяжело вздохнув, он отправился в путь. Кайлан быстро свернул на тракт и погнал коня в галоп. Ромендаль был близко, как и наставник Синмир, который должен помочь разобраться в сложившемся деле и защитить честь своего ученика. Единственной проблемой могло стать одно: Синмира могло не быть в его аббатстве.

  Но в любом случае защиту и надежное укрытие ему предоставят до приезда наставника. И тогда он обсудит с ним все и подумает, как быть дальше.

Глава 16

  Зловещий смех сопровождался лязгом стали, а затем звуком падения мертвого тела. Пол был залит кровью. Лицо умершего было обезображено, тело изуродовано и покалечено. И везде кровь. Темно-красная лужа разрасталась с каждой секундой. А затем Эйден увидел в луже отражение безобразного лица, на котором сияла улыбка.

  Кривые зубы еще больше искажало ужасную гримасу кровожадной радости. Именно так выражал свой восторг Игнар, держа в руке окровавленный тесак. По его лезвию стекали капли, одна за другой...

  – Я иду, Эйден, – четко проговорил реверант, многообещающе сверкнув глазами, а если быть точным, глазом.

  Принц очнулся в холодном поту. Он закашлялся и застонал. Рваная рана от удара плетью гнила. Это было предельно ясно по запаху. Казалось, среди монотонной вони немытых тел нельзя учуять другие запахи, но Эйден ошибся. Воняло, как от мертвеца. Он был одной ногой в могиле.

  Его разум проваливался в сон. Ощущение времени терялось с каждым днем. Дни сменялись днями, но кошмары продолжали мучить его. Он не мог есть, потому что его тут же выворачивало. Жар сменялся ужасным холодом, а кожа стала бледной и сухой. Как у мертвеца...

  Другие рабы держались подальше от Эйдена, сидя на другом конце повозки-клетки. А орки-погонщики, в свою очередь, лишь присматривали за принцем, изредка тыкая в него древком копья, чтоб проверить жив он или мертв. Принц в моменты осознанности удивлялся, как он сильно цеплялся за жизнь. При нем в походе умирали более выносливые и сильные, но только не он.

  Повозки остановились.

  – Привал! – рявкнул зеленокожий.

  Эйден жадно глотал воду, пока ее скудные запасы не иссеклись. Он устало присел, отдыхая. Вокруг лагеря орды покорно расселись рабы, восстанавливая силы. Ехать на повозкам повезло не всем, многие шли пешком. Принц посмотрел по сторонам. Все расплывалось. Вновь...

  Серые невзрачные лица живых мертвецов. У всех кожа была покрасневшей от жары и иссохшей от ветра. Непривыкшие к такому климату, люди умирали. От болезней, от антисанитарии и недоедания. Где-то в конце многотысячной колонны рабов началась настоящая эпидемия.

  Стервятников становилось все больше. Они кружили под палящим солнцем хищной тенью, ожидая пиршества. Эйден знал, что скоро он станет их пищей. Рано или поздно, но это случится в этой чертовой степи, которую прокляли все окружающие его люди.

  Принц не успел и заметить, как травянистое море душистой степи сменилось серой каменной пустошью, от которой веяло безжизненностью и смертью. Вдали виднелись горы. Пока он не смог связать рабство орков и появление горного хребта Южного Предела. Догадка была простой, но в таком состоянии Эйден не мог сконцентрироваться. Он постоянно был в бреду.

  Неожиданно для себя, принц вспомнил легенду появления Великой Степи и орочьей расы в целом.

  Когда-то Ауронд и Зехар провели здесь сокрушительную битву, уничтожив в округе все живое, оставив за собой лишь пустошь и смерть. Зехар был ранен и из него сочились струи крови. Каждая капля, падая на землю, становилась одним орком. Так появилась первая орда. Дети Зехара, дети Кровожадного Бога. После этого остальные боги прокляли эту землю и на ней с тех времен ничего не растет и скот не может здесь жить.

  Так гласила легенда, которую когда-то прочитал Эйден в древней книге в своей библиотеке. Как же давно это было. Слишком давно... За последние три месяца принц пережил больше насыщенных событий, чем за всю жизнь. А затем он вспомнил, из-за кого все это началось. В сердце возросла ненависть.

  Раздумья прервались протяжным звуком охотничьего рога. Привал окончен. Погрузившись в телеги, рабы продолжили свой путь. Как только Эйден последним сел в повозку, он тут же вырубился. Кошмарные сны продолжили грызть разум принца...

***

  Пропел рог. Не орочий, другой. Именно этот протяжной звук, который нес в себе какие-то другие музыкальные мотивы, пробудил Эйдена. Веки были тяжелыми, открывать их не хотелось. Но пришлось... В глаза ударил яркий солнечный свет. После недолгого ослепления принц осмотрелся. По левую сторону раскинулись крутые подъемы гор. Южный Предел совсем рядом.

  Войдя в поворот, телега покачнулась. Из-за горы постепенно проглядывалась низина, на которой был установлен большой палаточный городок. За палатками, вдали, горы образовывали ущелье, закрываемое протяженными фортификациями. Огромные стены, башни с круглыми крышами и величественная цитадель, которая была сравнима по размеру с Сердцем Хелстрома.

  Фортификация была построена по-особенному, раньше Эйден такого не видел. Стена не была возведена на одной высоте, равно как и странные круглые башни, которые объединялись узкими мостиками и огромными мостами. На самих стенах было множество пристроек и надстроек, усложняя таким образом штурм и захват крепости.

  Защитные сооружения разнились по размеру, форме и предназначению. Сложная структура соединений и построек являлась преимуществом для обороняющихся и настоящим кошмаром для наступающих. Материалом для всего этого послужил обожжённый кирпич приобретший светлый оттенок, который сливался с цветом каменной пустоши.

  Даже небо здесь было каким-то иным, отталкивающим. Под лучами закатного солнца оно приобрело желтые и оранжевые оттенки, а облака сливались в разнообразной палитре серых и светлых тонов. Чем больше повозки спускались по дороге в ущелье, тем слабее становился ветер, а воздух был все более сжатым.

  Рог пропел повторно, а в ответ послышался резкий дрожащий звук рога орков. Вперед тут же ускакала кавалерия орды, впереди которой вновь шествовал вождь. Эйден, держась за решетки, проводил их взглядом. Тело пробила дрожь, зубы заскрежетали. Худшего состояния нельзя и придумать, лихорадка продолжала свое убийственное действие. Постепенно хватка ослабевала, в глазах начало темнеть. Сознание уходило с каждым морганием глаз...

***

  Удар в живот заставил Эйдена пробудится. Он тут же закашлялся и устало посмотрел на орка.

  – Раб должен вставать, – высокомерно и гневно проговорил тот.

  Принц тяжело вздохнул и вылез с повозки вслед за остальными. Они прибыли в отправную точку, теперь их продадут.

  Тряпичные палатки затрепетались по ветру. Уставшие и закованные в цепи рабы зашагали вдоль узких улочек рынка. Возле прилавков с различным снаряжением и оружием стояли орки, не задействованные в охране. Они перебирали клинки и рассматривали блеск стали на солнце, ощупывая пальцами наконечники стрел, чтобы подтвердить их качество.

  Самих торговцев не было, все они оставили свои лавчонки пустыми. Эйден с тяжелой поступью шел дальше, наблюдая драку двух орков за саблю отличного качества. Еще дальше кочевники жадно разбирали копья и полные колчаны с луками. Армия снаряжалась. Чуть далее вместо оружия были другие товары: фляги, посуда, походные мешки и сукна ткани. Различные полезные вещи сгрудились в огромную кучу, которую грузили на телеги.

  Палаточный городок кончился нескоро, возле ворот твердыни, название которой Эйден не мог вспомнить. Он понял, куда они попали и куда их привели. Его догадки подтвердила внешность работорговцев, которые встречали колонны рабов.

  Они были чуть выше среднего роста, крепкие и хорошо сложенные; кожа у них загорелая или смуглая. Овальное лицо с бронзовым оттенком дополнял высокий большой лоб, брови черные и хорошо очерченные, цветом, как и впалые глаза. Тисмирский Султанат. Крепость Кэль-Шарук. Перед глазами тут же замелькали старые карты и древние свитки, которые описывали эту неприветливую страну пустынь.

  Эйден присмотрелся и выглянул из-за многочисленных голов. Вождь орков неподвижно стоял и презрительно смотрел на толстяка, который напряженно жестикулировал руками. Громила сплюнул наземь и развернувшись, спустился с небольшой сцены. Тем временем рабы выстраивались в ряды, по приказам орков. Послышались удары хлыстов. Люди испуганно столпились у возвышенной сцены.

  – Добро пожаловать в Кэль-Шарук! Вы находитесь на границе самого величайшего государства созданное величайшей цивилизацией. Теперь вы – имущество Тисмирского Султаната, – с акцентом выкрикивал толстяк. – Служите верно своим хозяевам, которые соизволят купить вас и благодарность не заставит себя ждать. Забудьте прежнюю жизнь, отпустите прошлое! Теперь у вас новая жизнь, новые имена и новый дом. Он – здесь! Вас сейчас осмотрят за воротами твердыни и начнут торги. Тех, кто не пригоден или, кто яростно не желает служить, отдадут оркам. Поверьте, я бы выбрал ошейник и службу у милостивого господина, нежели принял бы смерть в яме жертвоприношений орды. Ваша судьба – в ваших руках!

  На последней фразе к рядам рабов подошли вооруженные солдаты. Поверх золотых панцирей были накинуты красные одеяния. Лицо полностью скрывал шлем, в котором присутствовали лишь узкие прорези для глаз. В руках они держали короткие копья и широкие овальные щиты. Тисмирские воины грубо брали рабов и вели их через открытые ворота.

  Эйден закашлялся и зашаркал ногами, а затем безнадежно посмотрел вверх. Вверху стояли лучники, которые при виде сотен уставших хелстромцев натягивали свои луки. Затем тень тоннеля упала на принца, и он вновь наклонил голову вниз. Тоннель был довольно-таки долгим, но вскоре палящее солнце вновь ударило в лицо.

  Все начали удивленно осматривать странную архитектуру. Витиеватые формы и тисмирские орнаменты заставляли удивить каждого. Небольшие круглые окна у зданий и плоские крыши без каких-либо углов наклона, а также пальмы и другие странные растения, которые росли на балконах и во внутренних дворах. Все это было другим, отталкивающим от дома еще на один шаг.

  Вдоль колонн стояли вооруженные солдаты, на которых были одеты маски. Опираясь на длинные копья, они пристально следили за каждым шагом и каждым резким движением. Проводив глазами многочисленных пленников, они остались стоять на своих местах.

  Эйден повернулся назад, ворота закрылись; последние надежды рассыпались в прах. У многих на глазах застыли слезы, теперь их точно не спасут. Шанс еще был, но он был призрачным. А теперь его нет и вовсе. Все слышали об обычаях Тисмирского Султаната, ужасах рабства и истязаниях сухим безжизненным климатом. Аэдор торговал с Тисмиром, но работорговля хелстромцами можно расценить как начало войны между двумя государствами.

  Но никто не знал, что новоявленный король получил большой процент от этой сделки и обогатился еще на несколько тысяч золотых монет, которые оплатили строительство фортификаций и наем заокеанских отрядов родом из Гронфальда. Никто этого не мог знать, что государство их продало, словно скот на убой.

  Защелкали ключи. Тяжелые цепи с грохотом падали на землю, освобождая руки и ноги. Одни стали потирать свои кисти, другие же устало свалились на землю, но их тут же подняли за плечи и потащили в небольшие квадратные постройки без крыши, на стенах которых стояли лучники.

  – Снимайте свою вонючую одежду и мойтесь в бассейнах! Только быстрее, наш приход не заставит себя ждать.

  Эйден скинул с себя вещи и медленно подошел к воде. Остальные же начали по-быстрому развеваться и окунаться в прозрачную воду, смывая с себя кровь, грязь и пот, которые ужасали своим смрадом столь долгое время.

  Вода тут же стала мутной, приобретая серый оттенок. Держась за край бассейна, Эйден стал постепенно входить в теплую воду. Царапины и раны тут же неприятно обожгло, а тело затрясло от холода. Температура не спадала до сих пор, разум тут же туманился. Принц окунался вновь и вновь, пока не смысл с себя все. Коже тут же стал приятен даже этот затхлый воздух пустоши.

   Взяв мыло, он стал интенсивно тереть все тело. В горле застыл комок, на глазах появились слезы. Раньше он каждый день был в чистоте и опрятности, постоянно ходил в новых одеждах из самой дорогой ткани. Теперь же он мог только довольствоваться грязной водой в небольшом бассейне в чужой для него стране, где он – раб. Путь от принца и наследника престола до раба оказался слишком стремительным...

  Шмыгнув носом, он вышел с бассейна.

  – Одевайтесь! – гневно выпалил работорговец.

  В здание солдаты заносили и бросали на пол чистую белую одежду и башмаки. Пленники тут же разбирали новую одежду и стали быстро надевать ее. Надсмотрщик скрестил руки и довольно смотрел за этим. Эйден присмотрел себе рубашку и штаны по размеру, но все равно она висела на нем, как на пугале. Одежды для столь худощавого и низкого человека не было, поэтому пришлось довольствоваться тем, что есть.

  Позже их постригли. На каменный пол падали густые и длинные локоны волос. Орудуя ножницами, цирюльники действовали быстро и профессионально. Получалось, конечно, грубовато, но это было лучше, чем ничего. Всех стригли очень коротко, в том числе и Эйдена.

  Немногим позднее их стали выводить из помещений.

  – Нет! Никогда! – послышался крик, раздирающий горло.

  А затем тренькнула тетива. Кто-то умер, предпочитая смерть оковам.

  Тусклые маски недовольства застыли на лицах людей. Они лишь смотрели постоянно вниз, стараясь избегать взглядов. Солдаты их вели за руки и выставляли в длинные колонны по два ряда, ведя людей в громадные здания, которые опять-таки не обладали крышами.

  – Торги начинаются! – ударив по огромному медному диску молотом, промолвил толстяк, увиденный Эйденом у ворот.

  Во внутренний двор зашли покупатели, разодетые в богатые одежды из шелка. Они тут же зашагали по рядам, осматривая товар, словно покупая мула или лошадь. За их спиной ходили продавцы, в руках которых были деревянные жезлы с набалдашником.

  – А ну, открой рот! – сказал продавец на аэдорском, а затем продолжил на тисмирском. – Смотрите, прелестный товар, весьма. Работать будет за троих. Крепкое телосложение, после перехода из их диковинного государства даже не болеет. Берите, не пожалеете.

  Покупатель презрительно осмотрел раба, а затем ответил:

  – Отлично, – ответил тот.

  Осмотрев всю колонну, он добавил:

  – Нам нужно еще десятеро крепких парней для тяжелого физического труда. Хозяин будет доволен вложением.

  Продавец улыбнулся, а затем кивнул стоящим по бокам солдатам. Те выбрали самых крупных мужчин и увели за собой. Затем приходили и другие. Один остановил свой взгляд на Эйдене.

  – Что это за издевательство! Этот раб даже не сможет работать в садах собирателем. Он бесполезен, – высказал свое недовольство продавцу худощавый старик с густой бородой. – К тому же он болен. Гляньте на его тело! Худощавое, слабое. И лицо... Бледное, как у мертвеца.

  – Повернись! – ударив жезлом по колену, приказал торгаш.

  Эйден завопил и упал на одно колено, а затем неохотно повернулся. Худой старик приподнял его рубаху и осмотрел спину.

  – Милосердный, гляньте! У него гноится вот эта рваная рана. Слабый раб, плохой раб, а в будущем мертвый раб!

  – Прошу простить меня за плохой товар. Пострадал при перевозке, все из-за этих бескультурных и необузданных орков! – начал оправдываться работорговец.

  У Эйдена застрял ком в горле. Сейчас они обсуждали его как предмет, не считая даже за человека. Он сейчас был наравне со скотом, а может того и хуже. Злость заставила кровь вскипеть. На глазах застыла безмолвная ярость.

  – Я не бесполезен! Я умею читать, писать и считать. Я умею вести подсчеты и оформлять письма. Я не так уж и убыточен, господин, – взорвался Эйден, презрительно высказав последнее слово на тисмирском языке. – Я знаю множество языков и наречий и хорошо знаком с наукой.

  Другие рабы удивленно посмотрели на принца, который уверенно заговорил на незнакомом для них языке работорговцев. Сам торгаш лишь удивленно засмеялся и оценивающе окинул взглядом раба.

  – Помни свое место, червь! – сказал и замахнулся он жезлом, чтобы нанести удар.

  Его схватил за руку чернокожий громила, который лишь отрицательно кивнул и убрал руку. Позади него стоял другой покупатель, низкий и щуплый, среднего возраста.

  – Мы берем его. Сколько Вы за него хотите?

  – Я его первый присмотрел! Он мой! Пять монет за него, – встрял в разговор худой старик.

  Темнокожий охранник напрягся и сжал рукоять ножа.

  – Спокойнее, Монтег. Наш друг так шутит. Верно? Вы ведь совсем недавно считали его ничего не стоящим, а теперь пять момент. Какая щедрость! Образованный раб – редкость. К тому же, намного дешевле по растратам, нежели обученный, но свободный помощник. Не так ли? Именно то, что искал мой хозяин. Чистая случайность и воля рока на моей стороне. Я его беру. За шесть монет.

  – Извините, этот раб стоит семь, – подняв подбородок, недовольно ответил торговец.

  – Этот раб стоит шесть монет, максимум. Он болен. Лечение обойдется еще в несколько монет. К тому же есть риск его смерти, поэтому шесть – и конец торгов. Не заставляйте Монтега нервничать.

  Монтег, в свою очередь, подтвердил эту фразу пронзающим взглядом, сулящим явно что-то недоброе.

  Эйден стоял на коленях и презрительно смотрел на это. Но если бы не его знания тисмирского, он бы умер в жертвенной яме. Образованность в первый раз действительно спасла его жизнь, и он был благодарен за это не только своему упорному многолетнему труду, но и тем книгам, которые делились с ним знаниями.

  Работорговец достал платок и протер вспотевший лоб.

  – Продано, – выдавил он из себя.

  – Вот и отлично. Запишите товар на имя Джаруба Аль Хаммурапи.

  Торгаш побелел лицом и достал список, черкая пером неровные письмена на старом и потертом пергаменте.

  – Если бы я знал, что столь великий господин хочет...

  – Господин несомненно хотел бы, чтобы ты заткнулся, – перебил его покупатель. – Монтег, забирай его.

  Громила подчинился и поднял принца с колен, поддерживая его. Эйден вышел со здания под тяжестью косых взглядов других пленников и увидел ужасную картину. Купленных рабов грузили на телеги. Одни плакали из-за потери и разделения семьи, другие пытались удержаться за землю.

  Плети хлестали, а солдаты заталкивали рабов. Торговцы кричали, а дети плакали, взывая матерей. С разных концов лагеря слышались женские крики, что лишь приводило в бешенство некоторых бывших воинов Хелстрома, поэтому лучники довольно часто использовали свои луки, заканчивая жизнь храбрецов точными выстрелами. Тисмирцы удачно для себя сделали, рассоединив женщин, детей и мужчин. Иначе массовых недовольств было не миновать, потому что орки не до конца сломили волю людей.

  Но почему-то Эйдену было безразлично все это. Он перестал верить в чудо и в справедливость. Он стал забывать учения Книги Пяти Колец, а память об Келе и тех дивных ночах в Сребролесье стиралась. Забывалась и прошлая беззаботная жизнь в башне с библиотекой и небольшой комнаткой-спальней, забылось лицо брата и отца, забылось все. Оно осталось в прошлом, как и тот слабый Эйден, пытающийся "жить".

  Теперь он будет выживать, бороться за жизнь любыми методами, словно животное. Только инстинкты поддерживали его слабый огонек жизни, и только несправедливость и ложь победила честных и благородных людей. Отныне, Эйден тоже будет таким. Холодная ярость застыла в принце.

  Его затрясло от холода, озноб вновь бил тело. А затем его вырвало, и он вновь упал на колени. Лицо судорожно затряслось, приняв зеленый цвет. Зубы заскрежетали.

  – Плохи твои дела, парень. Но мы тебя вылечим, а потом ты предстанешь перед господином Хаммурапи в лучшем виде. Неси его, Монтег.

  Охранник поднял Эйдена и понес его, перекинув через плечо и аккуратно положив в колесницу, которая стала покидать шумящий рынок рабов. Колесо отбивалось на каждой небольшой яме, заставляя все больше страдать принца от головной боли. Его усталые глаза наблюдали за тем, как когда-то свободных людей приковывают к цепи и силой грубо заталкивают в колесницы и повозки.

  Он наблюдал, как людей продают, как их раздевают и осматривают "качество". Дети, женщины... Для рабовладельческого устройства этой страны не было таких понятий. Колесница тряслась и ее качало, что лишь приблизило Эйдена ко сну. Он устало закрыл глаза и морально приготовился к завтрашнему ужасу рабства.

Глава 17

  Фонарь закачался по ветру, с каждым сильным порывом ударяясь о столб. Мелькнула гроза, прогремел гром. Два одиноких всадника тенями перемещались в мраке ночи, постепенно приближаясь к дорожному разъезду. Они скрывали свои лица капюшонами и были облачены в черные дорожные плащи. Сбоку препоясались ножны.

  У того всадника, который шел впереди, крестовина выглядела как крылья летучей мыши. Сквозь ножны горело слабое зеленоватое свечение. Поправив капюшон, они подъехали к постоялому двору, вывеску которого оторвал резкий порыв бури.

  Построение стояло немного поодаль от дороги в гордом одиночестве. Подобных заведений на центральном тракте было великое множество. Ветер завыл еще громче, оглушая очередной раскат могущественного грома.

  Всадники спешились и постучали в окно. Ответа не последовало. Подождав немного, они постучали вновь. Только после второго продолжительного стука послышались громкие шаги и недовольное бормотание хозяина заведения.

  – Кого там носит в такую погоду? Ишь, взяли моду, шастать. Дома сидеть нужно!

  Дверь распахнулась, повеяло теплом. Свет озарился в дверном проеме, который исходил из помещения. Перед всадниками стоял усатый коренастый мужчина непримечательной внешности.