Текст книги "По когтю льва (СИ)"

Автор книги: Ирина Якимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 37 страниц)

Голоса жертв проклятия становились всё слышнее. Выматывающие душу крики и мольбы, постепенно стихающие, по мере того, как угасает жизнь в глазах. Потухшие глаза всех убитых проклятием carere morte представились Лире, и это было, как если бы вдруг погасли все звёзды на небе.

Она задыхалась. Воздух вокруг полнился густым, жирным запахом крови. Здесь не было той Бездны, величественной и бесстрастной, которую недавно узнала Лира. Только малая, грязная, голодная Её часть, заключённая в клетку проклятия carere morte Атером-алхимиком! Та, которой служили все, наречённые голосом Бездны, прежде Лиры. Всех троих увлёк танец крылатых теней, босыми ногами в горячей крови… А что же последняя?!

“Я помню, кому служу!”

Лира стиснула грубую ткань своей сумки, и это вернуло её в реальность. В реальности была чёрная непроглядная мгла, но без страшных образов и запаха крови. Вот справа опять промелькнула молния серебряного меча… Лира вскочила и бросилась на вспышку. Это шел Ульрик. Глаза охотника странно, сумасшедшее блестели. Он нашёл, как направить свою боль вовне, и теперь методично раздвигал туман мечом, делал широкие взмахи, точно косой срезал траву.

– Ульрик!

Он обернулся, но Лира в это самое мгновение споткнулась о кочку и упала. Туман укрыл её с головой. Она больно ударилась грудью, и встать смогла не сразу. Но едва приподнялась, увидела мужа. Он стоял в нескольких шагах, опустив меч, серебрящийся во тьме. Тонкие лучики солнца бегали по его лицу. Лицо было донельзя злым.

– Зачем ты пошла за мной?! – крикнул он. – Уходи!

– Я пойду с тобой до конца, – Лира поднялась, с тревожно забившимся сердцем ощупала сумку, но её сокровище было цело. – Помнишь, ты сам говорил: мы пойдём вместе.

– Я сказал это необдуманно. Нет, нет. Я хочу, чтобы ты вернулась. Здесь опасно.

– Я до сих пор жива. А теперь, когда мы вместе… – она потянулась к нему, но Ульрик отдёрнул руку и отступил на шаг: – Ульрик, ты что?!

– Уходи. К Макте я должен идти один.

– Я укажу дорогу!

– Я и сам её чувствую, – он отвернулся, собираясь уйти.

– Ты что, бросаешь меня?!

– Да, моя леди. Я ухожу навсегда.

– Подожди, – она тихо выдохнула, успокаиваясь: отчужденность супруга стала понятна. – Зря ты готовишься к смерти. Смерти не будет. Сегодня ночью, когда ты уснул у меня на груди, я поняла… Поняла, что мой опыт получится, – Лира быстро расстегнула сумку и выудила оттуда крохотную стеклянную колбу. Стекло ярко блеснуло, когда на него упал луч солнца. – Вот! Это зелье, подобное тому, которое готовил Атер-алхимик. Когда он дал его Макте, тот был полон ненависти, и его ненависть, смешавшись с ненавистью Бездны, заключённой в клетку, породила carere morte. Но сейчас всё будет по-другому! Нас с тобой объединяет любовь и надежда. Мы станем иными детьми Бездны. Помнишь, я говорила о “детях любви”? Мы ими станем, и с такой силой нам не страшно будет проклятие carere morte! Давай примем зелье сейчас, – она достала из сумки вторую склянку. – Ты и я…

Она протягивала обе склянки Ульрику… Руки дрожали от усталости и волнения. Капли зелья на дне колбочек были её последней надеждой. Сегодня ночью, когда охотники ушли, глядя на спящего мужа, Лира поняла, что её любви хватит, чтобы спасти двоих. Её любви хватит, чтобы направить Бездну по иному, светлому пути. Её любви хватит, чтобы спасти мир!

Она вскочила с постели, бросилась в комнатку, прежде считавшуюся её “лабораторией”. В дом Корвусов Лира захватила недоделанное зелье, могущее дать светлых детей Бездны. Нужно было добавить в него всего один компонент – кровь, но до сих пор Лира не могла решиться. В крови Макты было достаточно ненависти для создания carere morte, но в её крови достаточно ли будет любви для создания невиданных светлых детей Бездны?

В эти последние светлые и тревожные часы она решилась и сейчас несколько капель зелья рубиново-красного цвета – семена новой эпохи – ждали своего часа в двух колбочках…

– Ты и я. Станем родоначальниками новых, светлых детей Бездны! А Макта уйдёт навсегда. Я не заложила в зелье никаких ограничителей, как Атер! Ни солнце, ни серебро не будет нам страшно! Ульрик, скажи же что-нибудь…

Ульрик потрясённо молчал. Туман сгущался, Макта будто понял, что скоро ему придётся бесславно уйти, уступив дорогу новым созданиям. Лира крепче стиснула колбочки, боясь, как бы знакомые чёрные ленты не вытянули их из рук.

– Ну же, Ульрик! Решай! Я хочу, чтобы это был наш свободный выбор, а не принуждение, как Атер сделал с Мактой. Я хочу, чтобы всё было правильно!

– Дети любви? – хрипло спросил он. – Вы сказали: дети любви? О какой любви вы ведёте речь, леди?

– О нашей… – в горле пересохло. – Ты издеваешься? Не время шутить, Ульрик!

– Я бы не стал называть то, что происходило между нами, любовью. Поэтому, ваш “опыт” обречён на неудачу, Лира.

– Столько лет… ты лгал мне? Зачем?!

– Я хотел показать вам, леди, как больно, когда обманывают ваше доверие. Я добился, чтобы вы привязались ко мне, и ждал случая, чтобы вас бросить, преданную, униженную. Также и вы когда-то поступили со мной! Очень удачно, случай мне представился.

– Что ты говоришь… Ты…

– Я не лгу, – какой холодный, бесстрастный, монотонный голос! Таким зачитывают приговор. А его лицо – застывшая, совсем чужая маска! – Я не люблю вас и никогда не любил. Сейчас прошу меня оставить, меня ждёт Макта.

– Ульрик… – но он повернулся, шагнул – и скрылся в тумане. Очень медленно, как во сне Лира опустила до того протянутые к супругу руки. Она постояла так недолго, чувствуя, как нагрелись колбы от тепла её ладоней… Потом, встрепенувшись, машинально вернула их в сумку и пошла туда, куда ушёл Ульрик. Цели найти его, вернуть – не было. Лира просто шла к сердцу Бездны – сердцу ненависти. Дорогу подсказывало собственное истекающее ядовитой чёрной кровью сердце.

Туман мгновенно откликнулся на её состояние. Та пустота, которую Лира чувствовала внутри, с дыханием смертной попадала вовне, и здесь всё сразу же ловило её и перестраивалось сообразно с ней. Всё вокруг становилось пустотой. Земля убегала куда-то вниз – Лира будто шла под горку. В спину дул сильный ветер, в нём неслись былинки и сухие листья – то тьма впереди засасывала материальный мир, он исчезал в ней, сгорал, как живая кровь сгорает в мёртвых телах carere morte. Вот очередной шаг – и нога Лиры ушла в никуда. В пустоту. Теперь она падала.

Лира раскинула руки – но туман уже не подхватил её двумя широкими мягкими крыльями. Пока не утихнет боль будет длиться её падение, а такая боль не гаснет вечность… Что ж, достойный конец для предательницы Лиры Диос! Предававшая не раз должна испытать на себе ужас предательства! Вечное падение, вечная боль и вечный ужас…

И в миг, когда Лира согласилась отпустить последнюю надежду и смежить веки навсегда, из тьмы к ней вышли неведомые создания. Они были черны, как туман вокруг, но не были его частью. Их мягкие крылья приняли её, как в колыбель, и так, в люльке, вознесли ввысь…

…Ульрик, оставив Лиру, упрямо шёл вперёд, рассекая туман впереди мечом. За его спиной тьма вновь смыкалась, но это не тревожило охотника. Он знал, что не вернётся. Эта темнота вокруг даже облегчала прощание с миром: ничего знакомого тут нет, ничего привычного, даже неба и земли… – будто охотник уже мёртв. О Лире он запретил себе думать до того, как всё решится. А там можно будет позволить себе одно светлое воспоминание и умереть с ним.

По его расчётам он находился поблизости от дворца Макты. Идти становилось всё тяжелее, дорога пошла вверх, на холм. Туман вокруг словно уплотнился и давил на идущего, превращая каждый шаг в полшага. Но последний Арденс был упорен. Вот его голова вынырнула из тумана. Ещё два шага, и он вышел из клубящейся мглы.

Он стоял на вершине холма – островке среди чёрного моря. Яблоневый сад под холмом скрыла пелена чёрного тумана, но место, где оставался Макта, было видно отсюда. Это была воронка смерча, из которой поднимался туман. Это был чёрный водоворот, стонущий, как смертельно раненый человек. Он звал последнего Арденса за возвращением последнего долга. Туман потянулся к человеку на холме чёрными лентами, но Ульрик брезгливо обрубил их и сам сделал шаг с холма к страшной воронке.

Он чувствовал Старейшего. Здесь, вблизи источника Бездны, это ощущение было таким сильным, что даже притупило его вечную боль. Око чёрной бури вокруг было… им самим, его половиной. Макта звал! Струи тумана вытянулись в струны, указывая идущему направление. Дорога шла вниз, ноги путались в заиндевевшей сухой траве.

Приблизившись на достаточное расстояние, Ульрик остановился. Макта был впереди – там, где туман смыкался настолько плотной стеной, что солнце не могло просветить его. Это был кусочек абсолютной тьмы.

Внезапно из тумана появилась Солен. Прическа герцогини растрепалась, взгляд был слегко безумным, но при взгляде на Ульрика женщина быстро пришла в себя.

– Мы у цели, – сказал Ульрик.

Охотница быстро проговорила ритуальную формулу, ставя серебряный ларец на землю, и Покров укрепился на камнях Пустоши. Тень из округи словно сдуло. Обнажилась земля, покрытая инеем. Солнце хлынуло на Пустошь, не сдерживаемое более никакой тенью, и Ульрик прикрыл глаза ладонью от яркого света.

Остался лишь один кусочек тьмы. Впереди лежало то, что прежде было Мактой, а ещё прежде – Виталием Фонсом. Кусочек абсолютной тьмы, отдалённо напоминающий очертаниями фигуру человека Руки этой тени были неестественно длинны, пальцы вытянулись в чёрные лучи.

Ульрик подошел к нему, остановился в шаге от фигуры. Охотник отстегнул с пояса меч, сложил на землю всё оружие.

– Последний Арденс пришёл, Фонс, – сказал он.

Глава 39

ДЕТИ ГРУСТИ

Лира летела… Десятки неведомых тёмных созданий несли её на широких крыльях. Она силилась разглядеть их, понять, кто и куда её тащит, но вокруг была только тьма. Несколько раз рука девушки касалась словно бы чего-то мягкого, вроде птичьих перьев. Стая “тёмных ангелов”, как про себя назвала Лира своих спасителей, летела в полном безмолвии, только их крылья чуть шуршали от ветра. Туман Макты не был благосклонен к этим созданиям. То и дело слышался свист чёрных лент, обвивающихся вокруг одного из них. Этот ангел исчезал, но его тут же заменял другой. Полёт закончился внезапно: ангелы взмыли над туманом – в глаза ударило солнце – и опустили Лиру на холм, возвышающийся над тенью. Лира устояла на ногах, несмело глянула на своих спасителей из-под козырька ладони, и успела увидеть, как стая ныряет обратно в туман. Увиденное несколько разочаровало её: Лира ждала неизвестной пока сказки, но её тёмными ангелами оказались обычные вампирские куклы, сделанные из людей и птиц.

“Что за сумасшедший кукловод летает здесь днём?!” -

Одна безумная догадка, впрочем, была: Либитина! Лира давно допускала, что Северный Кукловод мог остаться жив после знаменитого пятилетнего рейда Ордена. Слишком легко охотники победили великую Либитину! Наверняка, она скрылась тогда, а сейчас собирает новую армию… Что ей до Лиры?

Она стояла на холме, с которого прежде был отличный спуск в яблоневый сад, но теперь из-под полотнища тени выступал только крохотный круг земли на вершине. Тень была гуще, чернее там, где стоял дворец Макты – будто воронка бури. Лира вглядывалась в неё. Там ли сейчас Ульрик? Или он ещё не достиг холма – последнего испытания на пути к Старейшему?

Показался хозяин: туман позади холма вспучился и выплюнул стаю кукол. Они несли маленькую человеческую фигурку на своих спинах, как прежде Лиру. Солнце безжалостно сжигало крылатые оболочки кукол, они таяли на глазах, за стаей тянулся шлейф пепла.

“Либитина!”

Лира машинально спрятала сумку с сокровищем за спину. А стая опустилась в нескольких шагах от смертной и, оставив предводителя, нырнула с холма в спасительную тень. Хозяин проводил её взглядом и обернулся к Лире. Северный Кукловод был в плотном плаще с капюшоном. Ткань плаща выглядела тяжёлой и маслянисто поблёскивала – похоже, была пропитана каким-то составом, не пропускающим к коже вампира солнечные лучи. Руки Кукловода были в перчатках из той же ткани, лицо закрыто капюшоном сверху и платком, натянутым до самых глаз, снизу. Ростом Хозяин был с Лиру, в плечах, пожалуй, шире, но, может быть, то была иллюзия, созданная его грубой одеждой. Невозможно было понять, мужчина это или женщина.

– Что вам угодно? – с неестественной вежливостью спросила охотница. Она обнаружила теперь, как скаредно сжимает сумку за спиной и, усмехнувшись, вновь повесила её на плечо. Если Либитина пришла за склянками – пусть забирает! Ульрик не любит Лиру, а значит, мечту о светлых детях Бездны можно забыть. Да и жить незачем… – Лира глянула на закутанного в плотную ткань вампира и пожалела, что сама больше не carere morte. О, сейчас она бы с радостью сгорела на солнце, стала бесчувственным беспамятным пеплом!

– Представляться нет необходимости? – глухо из-под платка спросил Кукловод. Голос был низок по-мужски и вкрадчив по-женски.

– Нефандус… Или Либитина?

– Оба имени хороши.

– А охотники хвалились победой над тобой… “В этом существе едва угадывался человек, печень хозяйки тысячи кукол весила, как трое взрослых мужчин” – о ком тогда это? Кого они обнаружили в твоём убежище? Это была не кукла: анатомия другая, свободного Высшего.

– Эта несчастная леди была подчинённой Нефандуса. Я отправил её на службу Дэви когда-то. Владыка так глуп, решил, что перед ним сама Либитина! – вампир рассмеялся. – Моя подчинённая узнала слишком много, и он изуродовал её. Я укрыл её в своём логове, передал большую часть своих кукол, чтобы утешить. Она хорошо помогала мне, забрала на себя и всё уродство кукловода.

– Да, Дэви говорил о девушке, – вспомнила Лира. – И её убили охотники вместо тебя?

– Пришлось ею пожертвовать. Благодаря этой жертве нужный мне человек получил высший пост в Ордене.

– Так и ты принимал участие в делах Ордена и интригах Дэви? – безучастно заметила Лира. – Очень интересно.

Ей было отнюдь не интересно, и Нефандус это понял.

– Я сообщил сегодня Гесси, что выступлю на стороне охотников, если мое желание исполнится. Гесси побещал исполнить что угодно, “если это не будет противоречить клятве охотника”. А я сказал: это желание не тебе исполнять. Его можешь исполнить только ты, Лира.

– Зелье?

– Посмотри, – Нефандус широким жестом указал на юг, где остались отряды охотников. Там, на краю тени, до сих пор шло сражение. – Орден проигрывает. Без оружия Гектора Долуса они слабы против Дэви. Но я помогу им, если ты отдашь мне склянку.

Лира равнодушно расстегнула сумку и, ни секунду не задумываясь, достала одну колбу. Зелье на дне колбы сияло искорками, как живой любопытный глаз неведомого пока чудовища.

– Вот. Забирай. Все равно мне это больше не нужно, – Лира немного подержала колбу в руке и передала вампиру. – Если ты любил когда-нибудь, Нефандус, заверши то, что уже никогда не получится у меня.

Холодные пальцы вампира схватили склянку, и тут же орда кукол вылетела из тени Макты на южной границе и бросилась на вампиров Дэви, сражавшихся с охотниками. Кукловод сдержал обещание.

– Зелье, дарующее смертным созданиям силу Бездны… Я долго искал его! – прошептала фигура в плаще. Кукловод вытянула руку со склянкой, чтобы зелье заиграло на солнце красными всполохами. – Я давно бредил этим путём… Как и ты, верно?

– Да. Сказка Макты о детях любви Бездны захватила меня.

– И меня! Давно, за четыре столетия до тебя! Но я долго не понимал, что провести её в реальность невозможно: надо сперва изменить реальность. А когда понял, приступил к работе.

– Ты уже создавал это зелье?

– Нет. Я сумел расшифровать труды Атера, но алхимическое искусство мне чуждо… Я привык работать с куклами, и занялся поиском подходящих болванок. Одна нашлась быстро – Гектор Долус! Этого carere morte не устраивало нынешнее положение дел в Земле Страха, но он пошёл не по тому пути – сделал ставку на Низших. К счастью, я успел его спасти и отвёл к себе. Скоро Долус проникся той же идеей – созданием существ, избавленных от недостатков carere morte и наделённых всей силой Бездны.

– А я? Ты нарочно оставил записи Атера в подземельях, чтобы их нашла я?

– Да. У тебя пытливый ум, и, что более ценно, ты веришь в легенды. Гектора я направил путём науки, тебя – путём сказки. Тебе удалось пройти дальше.

– Так я тоже твоя… болванка?

– Все вы: вампиры, охотники, смертные, исцелённые, избранные. Карда, Дона… страна. Дэви был не прав, взяв своим материалом только вампиров. Я взял всех – и выиграл.

– Вся страна – твой театр кукол?!

– Не совсем. Я вкладываю в слово “куклы” другой смысл, нежели ты. Только самые простые мои куклы мертвы. Марионетки более высокого порядка живы, а высочайшие – наделены собственной волей. Их вполне можно звать уже не куклами, а детьми. Я не стремлюсь управлять, Лира! Излишек власти над временем нам, бессмертным, и без того кружит голову. Я только направляю, подсказываю… И не всем. И не всегда! Я наблюдатель. Ты должна понимать меня, ведь и ты сама – наблюдатель.

– А кто ты под маской? Это ведь ты? – Лира усмехнулась. – Или я говорю с очередной куклой… – прошептала она.

Тень внизу прорезали вспышки серебра, точно молнии. Наверное, это были мечи охотников. Где-то там, среди них, и Ульрик…

– Ульрик! – выдохнула Лира. Она прижала руки к груди, впившись взглядом в далёкие вспышки молний.

– Эпохе carere morte приходит конец, – грустно сказал Нефандс. – Ушли почти все, кто был выбран, чтобы ее завершить. И сейчас они тянут ее за собой – в небытие. Мира Вако, Гектор Долус, Карл Хортор, Филипп Латэ… Остались немногие, и среди них Дэви. Интересно, чем кончится драматический спектакль его жизни?

Лира присмотрелась и разглядела в гуще сражавшихся армий Владыку вампиров. Дэви бросился на купол Покрова, за которым укрывались раненые охотники, и прорвал его. Его сила раскидала защитников серебряного ларца, но к последнему, худенькому подростку, из туч вдруг рванулась крылатая серая фигурка. Вампирша заслонила собой юного охотника от удара Дэви. Владыка воздел руки вновь. Невидимые острия Бездны пронзили тело вампирши, отбросили в сторону, но удара охотнику вслед за этим вампир не нанёс. Он так и застыл, увидев близко юное лицо того, кого только что рвался убить. Мгновение промедления его погубило. Подоспевший Гесси снес Владыке бесмертных голову.

– Это так ты наблюдаешь? – холодно спросила Лира. – Это мерзко. Фу. Меня подташнивает.

– Значит, тебя тошнит от самой себя, – Нефандус засмеялся. – Что ж, достойный финал! Теперь остались только я и Макта. В Земле Страха я почти всеведущ и всезнающ. И почти всемогущ… Но сейчас этот мир исцелится, и придёт конец царству Либитины. Надо уходить, -

Нефандус достал из ножен у пояса небольшой кинжал с желобком на лезвии и осторожно вытряхнул капли зелья из колбочки в желобок кинжала. Потом он отогнул раструб одной перчатки и вонзил кинжал себе в запястье. Сейчас вампир станет тем, кем мечтала стать Лира, но Лира даже не посмотрела в его сторону. Самым важным во все эти годы для неё было не приготовление зелья, а человек там, на Пустоши. Тот, который скоро отдаст свою жизнь Первому вампиру.

– Макта, как и подобает истинному Владыке, сам назначил день и час своего ухода, – заметил Нефандус.

– И Ульрик выбрал сам. Я… – слова давались с трудом, – …отпустила его.

– Макта готовил вас обоих давно. Он заметил вас на последнем Балу Карды, и в Ульрике сразу разглядел последнего Арденса и последнего Избранного, а в тебе – ту, которая поведёт эту жертву на заклание.

– Ч-что? – запнулась Лира. – Ульрик не может быть Избранным. Митто его обратил, а я – исцелила. Если б он был Избранным, Митто просто погиб бы при инициации. А Ульрик стал бы Великим вампиром.

– Во время исцеления ты не замечала ничего необычно?

– Пожалуй, замечала. Будто за его душу боролись две силы – никогда прежде у меня не было такого чёткого ощущения.

– Полагаю, Митто при инициации тоже замечал необычные вещи. Ульрик – Избранный, но, кроме того, он Арденс. Прежние выводы об особенностях владельца Дара делались на основе тех, кто не был в родстве с Основателем. А кровь Ульрика особенна, она имеет иные характеристики. Но вернёмся к Макте…

– Ты так много знаешь о Первом!

– Я – его первое дитя. Создателя поглотила ненависть к Арденсам, и он забыл всё остальное, забыл меня, но моя нить к его мыслям цела… Лита Фабер мешала Макте – она была “не той” Избранной. Первый всегда считал, что правильный Избранный вовсе не должен знать о своём Даре и действовать от чистого сердца. Макта вложил в тебя цель убить Литу. Её Дар должен был уйти к Ульрику, но некстати вмешалась Габриель. Путь Старейшего чуть удлинился. Пришлось подстроить нападение на дом Калькаров. В том пожаре погибла Габриель, и Дар оказался у Ульрика. А зачем Макте была нужна ты? – Палач не пожелал бы отдать свою жизнь презренному carere morte, но влюблённый в тебя Ульрик сумел над этим задуматься.

– Макта говорил мне о светлых детях Бездны. Эту цель он тоже в меня “вложил”? – упавшим голосом спросила Лира. Ей представилась ехидная ухмылка вампирской пророчицы, и знакомый хрустальный голос вновь произнёс: “Инструмент!”

Нефандус задумался.

– Ты не была его инструментом, ты была его мечтой, – наконец проговорил он. – Его любимое дитя… Я, увидев это, не стал препятствовать. Я знал, что успею воспользоваться плодами вашего совместного труда. И Гектор, и ты справились со своей частью задания. Я получил всё, что хотел. Твоё зелье даст мне великую силу там, в Бездне, а из тех несчастных, что попали туда благодаря экспериментам Гектора, получатся мои новые куклы. С их помощью я проложу путь и к другим… Какими мы станем в Бездне? – Я пока не знаю, и это завораживает. Я вновь чувствую себя в начале пути, юным и полным надежд.

Туман над яблоневым садом вдруг словно слизнуло языком. Лишившаяся тени площадка выглядела отсюда, с холма, идеальным кругом.

– Что это?!

– Последний Арденс встретился с Первым вампиром, – отозвался Нефандус. – Вот и конец эпохи carere morte, Лира Диос!

– Ульрик! – опять прошептала Лира. Ей показалось, она видит, как там, по далёкому лысому кругу земли, идёт человек.

– Если тебя это утешит… Ваш мир будет исцелён. Все в Земле Страха мечтали об этом, верно? Мечта об исцелении давно бродит по этой земле. Мы с Либитиной могли бы воспрепятствовать этому, но не стали. Это так чудесно, правда? Мечтать об исцелении лишённых жизни… А, Лира?

Лира не слушала. Её взгляд не отрывался от круга земли на месте бывшего дворца Макты. В центре его было что-то чёрное, чернее тумана, заполнившего Пустошь, и это чёрное тянуло пальцы-лучи к идущему человеку.

– Ты же отпустила его, – издеваясь, прошелестел Нефандус. – Или нет? Может быть, он соврал о своей нелюбви, чтобы тебе легче было отпустить его? А, может, в тумане с тобой говорил вовсе не Ульрик, а моя кукла?

Лира вздохнула и сделала первый шаг, прочь от Нефандуса – к Ульрику.

– Беги, беги, девочка, – не унимался вампир. – Только зря ты тревожишься: он не умрёт. Верь мне!

Лира бежала прочь. На каждом шаге она словно уходила в пропасть – чтобы оттолкнуться от её дна и взлететь. Она обернулась один раз, как раз перед тем, как погрузиться в туман, услышав странный не то вздох, не то всхлип. Нефандус стоял там же, на вершине холма. Вампир скинул капюшон, и солнце осветило черты Кукловода, скрывавшегося четыре столетия. Это был мужчина, истощённый, как все Высшие, с длинными седыми волосами. Но, несмотря на седину, он не казался старым – может быть, лет тридцати. Узкое лицо с резкими тонкими хищными чертами, тонкие губы… Довольно обычная внешность среди вампиров – зачем столько лет было скрывать её? Ответа никто не узнал. Солнце, которому вампир решился довериться, превратило его тело в чёрный пепел, ветер развеял пыль. Но под этой пылью поблёскивало что-то… Неясное переплетение золотых нитей в виде фигуры человека, будто лучи солнца запутались в сложном кристалле. Видение держалось мгновение и исчезло.

“Значит, зелье подействовало. Он ушёл в Бездну, чтобы стать там новым богом…”

Больше Лира не оглядывалась и не останавливалась. Два шага-два удара сердца – и она скрылась в тумане с головой.

Ульрик медлил. Он не знал в точности, что ему следует делать. Макта убивал Арденсов, выпивая их кровь, но сейчас Первый не чувствовал, кто перед ним и не делал попыток подняться, схватить протянутую ему руку. Видимо, придётся перевернуть его, и поить, поднеся разрезанное запястье к самым губам… но Ульрик сомневался, что прикосновение к Старейшему пройдёт для смертного бесследно. Вдруг он сгорит, прикоснувшись к Первому, и так и не успеет завершить, что должен? В разгар его сомнений подошла герцогиня.

– Это Макта? – с ужасом спросила Солен.

– Да.

– Я не сказала вам, Корвус, раньше. Существует снадобье, избавляющее Арденсов от метки. Я должна была предложить его вам, ещё когда мы встречались накануне, но… Снадобье долго готовится, а времени у нас нет: туман распространяется. И Гроздья в Карде подняли хаос.

– Я с вами согласен, и зла не держу, – прервал ее Ульрик. – Нужно закончить всё побыстрее. Только я не знаю, что делать дальше: Макта меня не замечает.

– Попробуйте привлечь вампира запахом крови.

Ульрик с готовностью снял перчатку и взрезал запястье своим кинжалом.

– Если вы увидите, что всё идёт не так, как надо, что я превращаюсь в новое подобие Макты, вы остановите это? – ровно, излишне безучастно спросил он.

– Сделаю всё, что смогу.

Макта не шевелился. Ульрик присел над ним, с внутренним содроганием коснулся головы, попробовал повернуть. В это время несколько незамеченных капель крови Арденса упали на кожу вампира и мгновенно впитались. Макта дёрнулся, сам резко повернулся к Ульрику. Белые слепые глаза Старейшего на чёрном лице, лишённом черт, казались яркими звёздами. Рот раскрылся в немом крике. Не рот – колодец, тоннель в пустоту…

“О боже! – успел подумать последний Арденс. И потом ещё: – Лира!”

Её образ представился ему, необыкновенно ясный, необыкновенно чистый. Она обнимала его, из зелёных глаз ушла холодность, они были не замерзшими озёрами – зелень молодой листвы, сквозь которую пробивается солнце. Ульрик чувствовал тепло её кожи, слышал как бьётся её сердце, рядом с его… Да разве это видение? Это же Лира, живая, любимая, стоит рядом! Она прошла за Покров, не испугавшись Первого, не поверив его последним злым словам…

– Лира?

– Я здесь.

Макта бросился на последнего Арденса, его пальцы оплели смертного, подобно нитям паутины, голодный рот с острыми, как иглы, зубами приник к груди, где билось сердце. Лира чуть отступила, чтобы эти нити не оплели её, но руки Ульрика не выпустила.

– Туман… Он уходит, – сказала Солен.

Да, туман таял. Солнечным лучам удалось взять верх над тенью. Рассыпались пылью чёрные ленты, мгла стала серой, предрассветной. Весь мир затих, наблюдая второй за день рассвет. Вот лик солнца очистился от остатков тени, оно засияло, а тумана уже не было. Он исчез, и уже казалось, что такого в этом светлом мире просто не могло быть.

Тело Макты источалось по мере того, как таял туман. Скоро стало казаться, это просто странная тень падает на Ульрика, застывшего посреди Пустоши. Потом и эта тень исчезла.

Ульрик очнулся, от того, что кто-то осторожно трогал его за плечо. Он обернулся. Это была Лира.

– Макты нет, а ты жив, – она улыбнулась, – Тут и сказке конец…

Ульрик, ещё не веря, тихонько вздохнул. Грудь сильно саднило, но он чувствовал себя вполне живым.

– Я думал, Арденс уйдёт вместе с Мактой…

– Арденс и ушёл, – Лира улыбнулась и повернулась к герцогине Реддо. – Остался Избранный!

Последняя битва с вампирами стоила жизней многим охотникам. Днём Лира видела, как оплакивали Алекса – того охотника, что так не хотел пускать её, предательницу, в туман Макты. Но Солен была жива, и Гесси с супругой повезло. А Винсент очнулся сразу после того, как доктор охотников покачал головой и заявил, что этот “уже не очнётся”.

Лира видела, как умерла вампирша, заслнившая собой Доната от удара Владыки. Это была знакомая ей Кларисса-пророчица. Исчезновение Макты исцелило её от проклятия, как и всех вампиров, но убили раны, нанесённые Дэви. Она умирала долго, Лира хотела подойти к ней и попросить пророчество для себя, ей важно было услышать от этой дамы, что она более “не инструмент”, но последнее пророчество Клары Лимен досталось Донату. Мальчик никому не пожелал пересказывать, что услышал от Пророчицы. Одна Лира заметила, как изменилось его лицо после слов вампирши: в эти мгновения он окончательно и бесповоротно повзрослел. И тогда в его тёмных загадочных глазах голосу Бездны впервые померещился Дэви…

Потом и охотники, и исцелённые покинули место сражения. День клонился к закату, а Ульрик и Лира всё ещё оставались на Пустоши. Они сидела на остатках крепостной стены и болтали ногами как дети, любуясь зрелищем. Серое небо мягко серебрилось, стаи золотых искорок пробегали по сухой траве от порывов ветра. Чёрный туман ушёл навсегда – и мир всё не мог в это поверить. Вокруг было тихо, птицы и звери не спешили возвращаться на Пустошь. Завтра здесь всё запоёт, заголосит, славя новый мир без вампиров. Но сейчас все ещё слишком оглушены произошедшим.

Уши заложило, голова кружится – будто лёгкая контузия. Или голос Бездны просто неприспособлен к существованию в новом мире, где для carere morte закрыта дверь? Лира то и дело встряхивала головой, надеясь проснуться в старой привычной темной цитадели бессмертных. Но она только убеждалась, что… уже проснулась. А мир вампиров остался там, во сне, и воспоминание о нём таяло с каждым мгновением. Раньше все мысли и чувства Лиры были обращены к прекрасноликой, но холодной Госпоже, а теперь сочный, тёплый материальный мир наваливался со всех сторон, и глашатай Бездны понимала: в следующие годы она будет с восторгом открывать для себя его и только его.

– Я – Избранный! Не может быть! – в сотый раз повторил Ульрик. Лира обернулась к мужу.

– И не просто Избранный, а правильный Избранный. Тот, который до последнего мгновения не знал о своём Даре и пришёл к Старейшему с чистой душой, чтобы пожертвовать лишённому жизни свою жизнь. Такого Избранного ждал Макта, такого Избранного дал ему Латэ.

Она рассказала ему о встрече с Нефандусом, и, кажется, смогла убедить. Ульрик нахмурился.

– М-да, – он запнулся. – Чудная встреча! Что ж, если я Избранный, тогда я понимаю, чем была моя боль. Так последнему Избранному было дано ощущать реальность с carere morte…

Лира с тревогой взглянула на него:

– Сейчас тебе не больно?

– Нет, – он робко улыбнулся. – Так непривычно без этой боли!