Текст книги "По когтю льва (СИ)"

Автор книги: Ирина Якимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц)

– Разве ты видишь его?

– Иногда так и кажется, что вижу, – Давид засмеялся. – Извини, после такого вдохновляющего разговора с Королём, я сам не свой. Конечно, смертные не видят Дар. Но я, как Арденс, чувствую его лучи… внутри. Они словно нагревают наши метки – очень неприятное ощущение. Оно пробуждает страх – страх смерти. Поэтому все Арденсы так боятся Избранных!

– Вот как…

– И нынешняя слабость вампиров действует на нас. Чем меньше в мире тьмы, тем сильнее бурлит наша кровь. Если carere morte исчезнут, она вскипит и сожжет нас изнутри. Поэтому мы так не хотим пришествия Избранного.

– А я думала, страхи Арденсов не имеют под собой реальной основы.

– Об этом мы прежде не говорили никому… Я рассказываю тебе это на правах последнего Гесси, – охотник всё смотрел на город, весёлые искорки плясали в его глазах. Но его радость уже была не бурной – привычно-спокойной. – И расскажу ещё, теперь сказку: был один странный человек в роду Арденсов. В нашей фамилии. Он считал, что наша метка – единственное, что отделяет нас от подлинного бессмертия. Он был уверен, что Атер-алхимик выполнил своё обязательство до конца: наделил первого Арденса и всех его потомков бессмертием. Таким, которое не нуждается в чужих жизнях. Подлинным! Но стать подлинными богами нам мешает метка Макты.

Мира засмеялась:

– Я не верю в бессмертие без расплаты!

Последние лучи солнца покинули мир. Синий вечер стёрся без следа, ночь разлилась над городом. Прозрачная, чистая – кусок стекла в реке вечности. В убежище Мира отодвинула ящик стола и достала очередной конверт. Последнее письмо Карла. Последняя черта.

В эти месяцы, пока Мира перечитывала письма, ей казалось, что друг по-прежнему рядом. По-прежнему жив! Всё было совсем как год назад, когда они были разделены расстоянием и общались эпистолярно. Последнее письмо! Когда оно будет перечитано, она останется одна. Одна – со своей болью, памятью, со своей смешной и грустной любовью.

“Это последнее моё письмо тебе, мышка. Крас утроил слежку, так что отныне все мои послания будут адресованы Даниелю. Это тебе передаст Диана, когда ты очнёшься.

Можешь поздравить меня с высшей в Ордене должностью. Мы приближаемся к цели…”

Дальше целый лист был отдан введению “очнувшейся” Миры в курс сложившейся ситуации. Вампирша грустно усмехалась, читая его: многих, упоминавшихся там охотников уже не было в живых. Сердце дрогнуло на последнем абзаце:

“Carere morte всё-таки удалось меня напугать. И этим carere morte были вы, ледяная королева. Иногда меня ужасает стремление carere morte к самопогибели. Вы так самозабвенно идёте на саморазрушение! Или Бездна притягивает вас? В любом случае, вырывать вас из лап пустоты в последний момент – это сильно утомляет. Ты отдаёшь себя всю, раздариваешь – но эта жертва напрасна! Не делай так, мышка. Не делай так больше никогда!”

Мира долго сидела над письмом, перебирала равнодушную, ни холодную, ни тёплую бумагу в пальцах. Рейды охотников начались, и её накрывала лавина впечатлений от кукол.

– Габриель сообщила вам о новом хранилище кукол Дэви в Сатуре? – интересовался Николас…

– С вами желают поговорить меторские дикари-вампиры, – докладывал Эбри…

– Мира, помните Ульрика Корвуса? Юноша-охотник с последнего Бала Карды? У меня ужасная новость! – Солен…

– Ну что, тётя? Готовы? Предпочтёте избавиться от новеньких или от стареньких? – Винсент отыскал стражу её кукол у дома Гесси и прохаживался перед ними. – Мира, насчёт замены им – не волнуйся. Я уже был у “Гроздьев”. Завтра в твою армию вольётся полсотни смертных. Если у них всё выйдет, очереди ждут ещё две сотни. Ты довольна мной?

– Да, молодец, – безрадостно сказала Мира.

– Так что, порвёшь связь с куклами?

– Да. Начнём с десятка. Помоги мне…

Две её новенькие куклы тем временем танцевали в небе над городом. Танец боли, танец отчаяния, танец мести! Сама Мира никогда не решилась бы на такие движения и пируэты: было что-то неприличное в таком ярком выражении эмоций языком тела, но марионеткам было позволено всё! Хозяйка добавила к ним группу с Рябиновой улицы: ещё пять кукол. Вместе они закружились в странном, потусторонне-быстром чёрном вальсе, образовав новую воронку смерча. Чёрный вихрь, гуляющий в пустоте…

Глава 9

ДЕТИ НЕНАВИСТИ

Темноволосая кудрявая девушка развернула газету и встряхнула её, чтобы тонкие листы расправились. Лира безучастно наблюдала за ней, лёжа в постели. Девушка вкусно улыбнулась из-за газеты, показав острые клыки вампирши.

– Вот она: “Девятнадцатый кошмар Карды”. Читать?

– Читай, – Лира отвернулась к стене. Свою сиделку она не любила. Кудрявую вампиршу исцелённая помнила ещё по бессмертной жизни. Когда-то эта девушка, Калери, посещала собрания “клуба самоубийц”, который вела Лира. Когда-то Лира была её наставницей.

Лира сжалась, но так только яснее слышала удары своего сердца. От тёплой крови, волнами бегущей по телу, её скоро стало жарко под одеялом, и она скинула его на край постели. Теперь кожу обдавало холодом. Рубашка – она чувствовала – была мокра от пота на спине. Девушка скрипнула зубами:

“Исцелена – как это отвратительно! Мерзкая, суетливая жизнь: рождение и умирание в каждое мгновение! Как далеко всё это от холодной, величественной вечности carere morte!”

После единственной попытки побега Калери привела её в знакомую келью и снова уложила в постель. Господин нашёл Лиру в склепе Реддо после Бала Карды – пояснила Калери. Лира была тяжело ранена, Лира умирала. Господин отнёс её в бывшие земли Кукловода и здесь лечил, а Калери ухаживала за девушкой. К ране присоединилась пневмония, и это исцеление было тяжёлым. Но сейчас Лира – почти здоровая, смертная девушка.

Пришлось заново учиться есть человеческую пищу: её Калери воровала в соседних деревнях. Через два дня Лира, заикаясь, попросила помыться, но Калери могла предложить только обтирание влажным полотенцем. Про уборную Лира не стала ничего говорить вампирам. Поблуждав по коридорам, она нашла комнатку с земляным полом и сама обустроила её. Девушка с ужасом и брезгливостью воспринимала новую себя: смертную, уязвимую… отвратительную!

– Так я читаю? – робко переспросила Калери. Она держала себя с Лирой так скромно, уважительно, но Лиру пугали её прикосновения – нежные и почти игривые. Ещё Лире мерещилось притворство. Ей казалось, вампирша хихикает за её спиной. Потешается над ней, неловкой, суетливой и горячей как все смертные.

– Читай, – пробурчала Лира и снова потянулась за одеялом.

– Читаю. “В ночь с тринадцатого на четырнадцатое декабря Дом Реддо вновь отворил двери, приглашая избранную публику на великолепный Бал Карды. Не секрет, что за этими балами тянется шлейф смертей. Каждая семья в Короне в разные годы лишилась кого-либо после такого бала. Порой жертвами проклятия кардинских балов становились и очень известные и уважаемые люди: вспомнить только Фредерика Фидеса, писателя-философа, чью внезапную смерть связывают с Семнадцатым Балом Карды. Нынешний же, Девятнадцатый, превзошёл все предыдущие. Дочери князя Хаста, леди Каролина Литус, старшее поколение Ларгусов – Селеста и Рикард – и это только официально подтверждённые Верниром Реддо смерти. По словам очевидцев же, к скорбному списку следует добавить ещё десяток фамилий. Загадочные незнакомки, пришедшие под гербами Владыки вампиров и Ордена охотников, пропали до окончания бала, позволяя считать себя ещё одним странным сном Карды. Не возвратился домой младший Меллис, супруг сбился с ног в поисках леди Элеоноры Шарп. Тенеры потерянно молчат о младшей дочери, Анастасии. Леди Лита Фабер не дала обещанный родственникам и друзьям камерный концерт пятнадцатого декабря”.

– Что ты прочитала? “Лита”?

– Леди Лита Фабер.

– О! – Лира помолчала. Сердце билось очень больно, словно было ранено, хотя кинжал охотницы прошёл мимо. Лита Фабер! Подруга, сестра… Избранная. Первая жертва Лиры Диос. Первая отнятая ею жизнь. Мёртвый ангел. Светлый призрак, шепчущий: “Убийца!”

– Она мертва… – прошептала Лира. – Мертва ли? Может быть, я тоже лишь ранила её, а, Калери?

– Мертва она, мертва. И вы были бы мертвы: с такой раной не живут. Вы живы лишь потому, что за вами ухаживал сам Господин!

Лира молчала, и Калери продолжила читать, почему-то назидательным тоном:

– “Реддо, как и в прошлый раз (этот дом принимал и Восемнадцатый Бал Карды), винят во всех смертях “маниака”. Получается, таинственный маниак куражится в Карде уже пятнадцать лет? Список погибших заставляет задуматься о другом: Хаста, Литус, Тенер – всё это политические враги Реддо…” – Прелестно! – Калери фыркнула: – Вернир Королю в Доне сейчас как кость в горле. Статья – заказ!

– А что, на самом деле так много смертей? – глухо спросила Лира стенку.

– Да. Насчёт маниака – неплохая идея. Я не была там, но рассказывали… Склеп Реддо не вместил всех убитых! И убитые были не только вампиры и охотники, как обычно. Много невинных жертв, не принадлежащих ни к одной из групп.

“Невинных жертв!” – Лира мысленно застонала, опять подумав о Лите.

– Калери встряхнула газету, приготовляясь читать дальше, но в коридоре послышался шелест, будто от одежды, и вампирша затравленно обернулась.

– Господин вернулся, – прошептала она. – Я пойду. Лира, когда вас кормить?

Лира ужасно обиделась на последнюю фразу и решила не отвечать. Калери выскользнула из комнаты, и тогда девушка перевернулась на спину, ненавидяще уставилась в низкий потолок.

“Хоть бы умереть! – вот всё, что крутилось в голове. Лира Диос выполнила, что приказывала Бездна. Убила Избранную. Почему же смерть не была дана и убийце? Если не в качестве награды, так хотя бы в качестве расплаты! За что её наказали жизнью?

Господин вернулся не в духе. Калери, поняв это, спряталась где-то в дальних помещениях подземелья. Лира слышала его быстрые, мягкие шаги, шелест одежды. Первый вампир метался по коридору. В безмолвии – и от этого было только страшнее.

Лира села, спустила ноги с постели. После встречи с Мактой у выхода из подземелья, она больше не видела нового Господина близко. Нет, Лира не боялась. Она просто не представляла, как ей подойти, обратиться… к самому Первому вампиру!

Всё же она поднялась и, крадучись, направилась к выходу из комнаты. По коридору опять пронёсся красный вихрь мантии. Да что такое с Первым?!

“Спас – значит, уже не убьёт. А если всё же убьёт? – Тем лучше”.

– Господин! – тихонько окликнула Лира, выйдя из комнаты. Крикнула – и испуганно вздохнула. Темнота коридора зашевелилась, Первый забормотал:

– Я голоден. Мне нужна моя жизнь, МНЕ НУЖНА МОЯ ЖИЗНЬ!

– Господин, – Лира осеклась. Первый стоял перед ней. Его глаза были странны: черны, хотя Лира помнила, прежде их затягивал белый туман.

– Что? Ты – дашь мне мою жизнь?!

– На мне долг жизни. Я выполню всё, что вы прикажете, Господин.

Первый не удостоил её ответом, он глянул на девушку последний раз и понёсся к выходу из подземелья. Красная мантия трепетала, точно под ней помещались крылья. А Лира долго ещё стояла в коридоре, не в силах пошевелиться. Она успела заглянуть в черные глаза Первого, и это была чернота пепла. Первый вампир был не более чем оболочкой. Внутри же всё было сожжено.

– Калери, не помню, спрашивала или нет… Как ты нашла Макту?

– Вы говорили, он охотится за Арденсами. Я стерегла его у дома Керте.

– Но зачем?!

– Если быть обращённой, так уж или – обращённой Владыкой вампиров, или – самим Первым! В вас – кровь Дэви, а мне достался Макта, – Калери с превосходством улыбнулась.

– Он обратил тебя?! Разве он ещё обращает вампирами?

Вампирша хихикнула:

– Он сказал мне почти то же: “Разве я обращал кого-то в последние двести лет?” А я сказала: “А разве это важно?” Теперь я сопровождаю его.

– Подруга? Любовница?

Калери усмехнулась:

– Вроде домашней кошки… Почему вы не кушаете?

Лира скривилась. Сидя на постели, она помешивала деревянной ложкой суп в миске:

– Он скис, твой суп. Вампирша поджала губы:

– Готовьте сами! У меня на вашу еду нет вкуса!

– Не обижайся. Мой бальный костюм цел?

– Та чёрно-багровая тряпка? Я её выбросила. Вот, есть платье.

С помощью Калери Лира оделась. Нижнее бельё – старое, застиранное и серое. Песочное в чёрную полоску платье, похоже, краденное, и без корсета болталось на исхудавшем теле. Ботинки были велики, на левом не хватало шнурка. Огородное пугало!

– Если пойдёте гулять, вот, накиньте, – Калери подала девушке меховую накидку. – Холодно. Снег ещё не сошёл.

– Я к Господину, – Лира с удовольствием проследила, как в глазах вампирши вспыхнул и потух ревнивый огонёк.

Макту Лира не стала искать. Он наугад двинулась коридором, полагая, что идёт вглубь бывших владений Кукловода. Калери сначала шла позади, потом крикнула что-то и отстала, потерялась. Лира не слушала её. Она даже не обернулась. Она уходила всё дальше и дальше, туда, где не было даже тусклого света факелов и свечей – в полную тьму.

“Тьма – это хорошо. Во тьме не видишь ничего, даже себя. И вина, и боль уходят, уходят… Но как избавиться от памяти, что услужливо подбрасывает образы, один другого горше?!”

Печальный образ Избранной не уходил. Да, Лита была здесь, тоненькая и светлая, как свечка.

“Прости, сестра”.

“Я простила тебя, ещё когда кинжал был в моём сердце. И даже раньше – до того, как удар был нанесён. Я простила тебе всё, и прошедшее и грядущее, в час нашей первой встречи”.

“О, я слишком знаю это, и от этого… хочется выть!”

Лира продолжала путь. Что-то было ещё в её несчастном прошлом. Что-то, ещё важнее, чем убитая сестра. Другое лицо, другая вина. Другая боль, ещё ужаснее раскаяния убийцы.

“Мне нужно поговорить с тобой. Я хочу рассказать тебе…” – но это недавно узнанное и извечно знакомое лицо искажено. Он видит только герб на её костюме: знак Владыки вампиров, и он не слушает её, врага. Он никогда её не услышит!

“Вампир… убийца!” – этот его вопль до сих пор звенит в ушах. О, только фатально невезучая Лира Диос могла влюбиться в фанатичного охотника… Влюбиться во врага!

Ульрик Корвус – вот это имя, которым, как щитом, Лира закрывалась от Владыки вампиров, проникшего в святая святых – её мысли! А, оказалось, охотник доверился ей. Да, он поверил врагу – и она жестоко обманула его доверие, убив Избранную. Ту, которую Ульрик клялся защищать.

“Где он сейчас? Ушёл с Бала вместе с Мирой?” -

Лира хотела броситься за Калери, попросить у той газету: вдруг там было что-то и об Ульрике?! Но она только вяло дёрнулась, остановилась. А потом побрела дальше во тьму.

“Не поймёт. Не простит. Никогда, никогда! Ты такое – простила бы?!”

Лира снова остановилась, подняла голову к низкому потолку. Капли покатись по щекам – не слёзы, просто влага, сорвавшаяся с потолка.

“Простила бы, если б любила…”

Справа тянуло холодом. Там была какая-то ниша в стене коридора. Лира шагнула в неё – во всепоглощающую тьму.

– Ты пришла ко мне, дочь охотников? – голос раздался словно бы в её голове. Комната не была пустой. Здесь отдыхал Макта.

– Да, Господин, – вслух сказала Лира.

– Ты исцелена от вампиризма, у тебя другой господин теперь.

– Я… да… Нет! – бессвязно забормотала Лира. – Но я должна вам…

– Что?

– Жизнь.

– Не мне, только Избранной.

Девушка закрыла глаза, хотя всё равно вокруг не было ничего, кроме черноты.

– Тогда… ей я уже вернула этот долг.

– Убив?

– Освободив.

– Тогда и ты свободна, – равнодушно заключил невидимый Первый вампир. – Ты хочешь уйти?

– Я хочу умереть.

Макта приблизился, Лира поняла это по шелесту одежды и лёгкому ветерку.

– Инструмент, выполнивший свою работу – вот, кто ты, – также бесстрастно заключил он: – Так ведь, Лира?

Лира потрясённо молчала. Фразу об “инструменте” Макта, несомненно, выудил из её памяти! Так Лиру назвала когда-то вампирская пророчица Кларисса! Как странно, что Лира совсем забыла о её страшном предсказании: “Тебе не дано самой выбирать судьбу. Ты – инструмент!” А ведь оно страшным клеймом горело на её щеках все годы с Владыкой! Неужели Избранная исцелила её и от чёрной судьбы?

“Голос Бездны”, – всплыло вдруг в памяти. Да, вот ещё одно имя Лиры Диос! Глашатай Бездны! Как она сумела забыть эти важнейшие слова, единственные, отражавшие её суть на протяжении пятнадцати лет? Или это – ещё одно чудо Дара?

Вспышкой пронеслось в голове: “Прежде ведь она никогда не думала так! Она видела мир и себя совсем по-другому. Полно, да она ли это?!”

– Расскажи о Бездне, глашатай, – тихо предложил прочитавший её последние мысли Макта. Лира потрясённо вздохнула:

– Я не помню, Бездну Господин. То есть, я помню, но… уже не верю в неё! Не верю – значит, не знаю её! О-о!

– Ты исцелена, – Лира почувствовала его невидимую улыбку. – Очень хорошо. Твой разум – чистый лист. Пора начертать на нём новые письмена.

– Вы будете меня учить? – не веря, прошептала девушка, – Я люблю учиться!

– Что ты хочешь узнать в первую очередь?

– …Кто вы, Господин?

– Ты должна была понять, – в равнодушном голосе Лире послышалась некая угроза. Она инстинктивно отступила назад… и попала в ледяные объятия Первого вампира.

Вновь её захлёстывал поток чужой яркой ненависти. От неё тело наливается силой, в её пламени сгорает душа. Чёрный пепел на дне глаз Макты был ею – сгоревшей душой. Ненависть текла по мёртвым венам старейшего, ненавистью была наполнена каждая клеточка его тела. Он был весь насквозь отравлен ею! И Лира, едва прикоснувшись к этому яду, кричала от боли. Она чувствовала, яд чужой ненависти уже просачивается под кожу на запястье – там, где её держал Макта. Чувствовала, как он течёт по венам к сердцу и оттуда разбегается по телу, выжигая всё внутри. Её душа сгорит, как душа Макты, останется пустая оболочка – вместилище ненависти, чёрной и бездонной!

“Её душа? Неужели, есть ещё что-то не сожжённое предательством, убийством? Есть ли хоть маленький кусочек, слабый огонёк?”

– Инструмент, – прошептал Макта. – Всё ещё идеальный инструмент! – эти слова разбудили какое-то внутреннее упрямство. Довольно! Больше не позволю звать себя инструментом! Бездна больше не касается её сердца, для Владыки вампиров закрыты её мысли…

“Я не инструмент. Я… я ещё есть… Я!” -

Кажется, Лира даже крикнула это. И наваждение ушло. Прикосновение Первого вампира обжигало холодом, но это была уже не ненависть, не яростное желание мстить. Её кровь была чиста: никакого чужого яда.

– Я буду тебя учить, – прошелестел Макта. – Но сейчас отдыхай.

Лира добрела до своей комнатки, повалилась на постель и провалилась в сон. Сон был непонятным: ни одного чёткого образа, лица. Краски переливались, менялись, но общий тон был светлым. В этом мареве постепенно набирало силу чередование зелёных и золотых вспышек, похожее не трепетание крыльев бабочки. Звуки сливались в ритмичный шелест, подобный шороху прибоя. Лира спала очень спокойно и проснулась от аппетитнейшего запаха жареного мяса.

– Надеюсь, мясо мне удалось лучше, – Калери с виноватой улыбкой поставила единственную миску у постели Лиры. – Вы, наверное, ужасно голодны.

– Зато ты лучишься жизнью, – неприязненно заметила Лира. Доброжелательный взгляд вампирши её пугал. – Была в селении?

– Ага.

Лира взяла миску.

– Восхитительно, Калери! – скоро похвалила она. – Только, надеюсь, это не человеческое мясо?

– Вкус говядины совсем забылся за пятнадцать лет?

– Увы. А, скажи, есть ли газеты поновее?

– Сейчас принесу.

Через минуту Лира развернула позавчерашний номер центральной газеты Карды. В глаза бросился заголовок, набранный гигантскими буквами: “Очередная жертва Палача!”

– Что за “Палач”?

– О, слух о маниаке держится с Бала Карды. Тогда многие carere morte лишились голов и до сих пор подобные убийства продолжаются. Убийца обезглавливает свои жертвы, потому и “Палач”. Тело оставляет, голову уносит с собой. Он одиночка, скорее всего, фанатик из охотников.

– Фанатик? Почему?

– Он убивает и Высших, и Низших, и новообращённых, и даже смертных, тех, кто пособничает carere morte. Мне почему-то кажется, он ещё очень молод.

– Этот маньяк?

– Да. Молод и… обижен.

“Молод и обижен! – Лира прикрыла рот кулаком, до боли укусила себе костяшки пальцев. – Ульрик!”

Непонятное, незнакомое чувство. Сердце болит, трепещет, взгляд мечется, пытается ухватить что-то невообразимо далёкое… Тревога. Тревога, впервые в жизни, не за себя.

– А есть предположения, кто он?

– Нет. Он не оставляет в живых и свидетелей.

Лира уже набрала воздух для следующего вопроса, но только тяжело вздохнула.

– Начнём первый урок, – Макта равнодушен, как всегда. Напрасно Лира искала в этом голосе хоть какие-то оттенки. Ей удалось найти человеческую частицу во Владыке вампиров, но с Первым бесполезно и пытаться. Воплощённая ненависть. Сейчас спокойная, но так обманчиво спокойная!

– Я готова, Господин.

– Зови меня “Старейший”, если хочешь, но не Господин.

– Да… Старейший.

– Господин тебе вовсе не нужен, – в чернильной темноте Макта опять невидимо улыбался. – По-моему, в прошлую нашу встречу мы определились с тем, что ты – “не инструмент”. Ты сама себе хозяйка.

– Да.

– Ты всё ещё хочешь услышать ответ на вопрос, кто я?

– Я уже поняла, Старейший. Вы и есть Бездна, – Как это страшно и прекрасно: знать, что ты в шаге от источника величайшей в мире силы! – Говорят, когда Арденсы вернут вам вашу жизнь, исчезнут все carere morte.

– Да.

– И вам не жаль своих детей? – прошептала Лира. Этот вопрос мучил её давно. С детства. С того дня, когда она услышала сказку о Первом вампире. – Вы не защищаете их, наоборот, убивая Арденсов, приближаете свой конец – общий для всех carere morte конец!

– Это наша судьба. Она была начертана в Бездне ещё до моего прихода в мир, – Макта говорил с ней – и говорил спокойно, честно, задушевно. Лира приободрилась:

– Старейший, я всегда хотела знать… carere morte, умирая, отдают свои души Бездне?

– Их души сгорают, – неопределённо сказал Первый вампир.

– В чём? В Бездне?

– Хватит трепать имя Бездны, смертная! Души вампиров сгорают, давая мне силы. Такова их плата за телесное бессмертие.

– Значит, те видения Бездны, что являлись мне, тот образ, который внушал мне Дэви – неверны?

– Бездна! – вкусно проговорил Макта. – Неправы все, неправа и ты сейчас. Бездна! – её вовсе нет ни в одном обличье. Она – не та тварь, пожирающая души вампиров, пока бессмертные корчатся на серебряной игле. Её нет в разбитом отражении carere morte. А холодное чудовище под твоей кожей, что бессмертные любят звать пустотой, на деле – только лишь твоё равнодушие. Бездна во всём и нигде, она, также как солнечный свет, пронизывает наш мир. Carere morte и некоторые особенные смертные могут изредка обращаться к её силе – вот и всё.

– Дэви говорил похожее.

– Похожее, но не то! В Дэви всё ещё силён страх. Владыка вампиров зорок, и всё же недостаточно. Его восприятие Бездны искажено, также, как у всех моих детей. Никто из вампиров никогда не разглядит Её сущность. То, что carere morte зовут Бездной – лишь малая частица истинной Бездны, и частица больная, безумная, отравленная собственной ненавистью и яростью. Она не способна дать своим подданным и сотой доли того, что может дать настоящая Бездна.

Лира затаила дыхание. Если б она могла, она б заставила замолчать и бешено заколотившееся сердце. Величайшая в мире тайна требовала полнейшей тишины.

– К Бездне способен обращаться каждый из ныне живущих. В самой сути человека заложено стремление к Ней. Есть таинственные, скрытые механизмы, преобразующие живое тело в нечто иное при встрече с Бездной. Carere morte лучше других владеют этим превращением, но и они не в полной мере. Найти Бездну может любой, но не каждому придётся её искать. Путь к ней лежит через человеческие сильные чувства. Меня к Бездне направила ненависть.

Я вижу страх в тебе? Не страшись Бездны. Она – не пугало, не чудовище во тьме. Она – великая сила и бесконечная возможность. Чудо, длящееся вечность. Не только carere morte умеют пользоваться её силой, но и охотники – именно Бездна помогает им нападать на carere morte скрытно и легко уходить от их ударов. А ближе других к Бездне подходят те смертные, которые искренне и взаимно любят. Ведомые любовью, а не ненавистью, они находят её прекрасной.

– Бездна любви вместо Бездны ненависти?

– Да. Carere morte Макты – дети ненависти, но кто знает, какими были бы дети любви?

– Может, есть и они? Ангелы, духи…

– Увы, нет, – отрубил Старейший. – Но, может быть, однажды кто-то, подобный тебе, призовёт их в мир.

– Подобный мне?

– Тебе дана чувствительность гораздо более тонкая, чем у подавляющего большинства смертных. Вампиры зовут таких, как ты, “голос Бездны”. Carere morte чувствуют только проклятую частицу Бездны, а ты способна чувствовать истинную Бездну. Чувствовать – и пользоваться полной Её силой.

– Но до сих пор я только…

– Ты только пробовала свои силы. Твоё восприятие Бездны изначально было сильно искажено унынием, одиночеством. Это не те чувства, которые могут дать тебе всю силу Бездны. Здесь следует обратиться к ненависти… или любви.

– Атер, Великий вампир, Регина Вако… – все мои предшественники выбирали ненависть.

Первый вампир ласково коснулся щеки девушки. Он был совсем близко, невидимый во тьме, только его слепые и всевидящие глаза светились призрачным молочно-белым светом:

– Они выбрали ненависть. Но твой выбор всё ещё за тобой, исцелённая.

Глава 10

БАЛ МАКТЫ

Сегодня он весел. Весел и немного рассеян. Он сыто, довольно улыбается. Его тень заполняет всё подземелье. Новая ученица теряется в ней, только их взгляды связывает невидимая нить. Он с удовольствием вёдёт первый урок. Давно у Первого не было столь старательного ученика! Рыжая, зеленоглазая девушка жадно ловит каждое слово учителя.

– Ты уже выпускала Бездну в мир, так? -

В глазах девушки смятение. Она судорожно копается в своих воспоминаниях, но те, что могут дать ответ на вопрос Макты, несут слишком много боли. Потому они заперты в самом дальнем тёмном углу. Он тихонько, осторожно толкает их ближе к сознанию, одновременно убирая из них всю боль:

– Это прошлое – вылеченная болезнь. Не бойся его. Этой боли уже нет. …Видишь?

– Да, помню…

…Тёмное подземное помещение, заполненное безвольными обнажёнными человеческими телами. Вампирское хранилище кукол! Две куклы у дальней стены ограждены решёткой. Серебряное оружие охотников сложено в их изголовье. Девушка-охотница глядит на осквернённые тела родителей и бессильно и злобно сжимает кулаки. Она, предатель, вампир, ничего не может поделать. Разве что только…

Преграда падает, и Бездна входит в мир. Тёмная сила, вызванная ненавистью, болью, прожорлива и холодна. Она пожирает марионеток и уходит, когда вспышка ярости гаснет.

– Помнишь это, Лира Диос? Тогда ты первый раз призвала Бездну в мир.

– Да.

– Другой раз…

…Новый образ. Холодный зал “Тени Стража”, карты Доны на столе. Упрямая усмешка Владыки вампиров.

Страх: “Дэви задумал ужасное!”, ненависть и желание защитить Госпожу…

“Вы забыли, кому служите, Владыка?”

Вновь рушатся стены. Бездна ползёт к жертве. Но Дэви умён и хитёр. И он куда лучше может управлять Бездной! И вот, Она вновь заперта и воет в безумной тоске. Или этот вопль исторгается из груди Лиры?..

– Дэви победил тебя тогда, да?

– Да…

Третий раз. Белая церковь на холме, Избранная скрывается за её дверями. Опять страх! – Страх не успеть…

– … Бездна не пришла к тебе тогда?

– Да, я чувствовала Её рядом, но не смогла разрушить преграду на Её пути!

– Почему?

…Знакомый образ. Темноволосый молодой человек. Он часто являлся ученице в бреду во время болезни.

– Он помешал! – шепчет девушка. – То есть, мысли о нём.

– Возлюбленный, – Первый довольно кивает. – Прежде преграду на пути Бездны разрушала твоя ненависть, в последний раз на место ненависти пришла влюблённость, но ещё недостаточно сильная, чтобы разрушить стену.

– Вы научите меня?

Слова Макты о “детях любви” задели эту девушку, отмеченную Бездной. Он читает её новые мечты: стать родоначальницей светлых созданий, во всём противоположных carere morte. Это не полезно, но также и не вредно ему. Так пусть предаётся мечтам! Первый усмехается:

– Ты хочешь научиться рушить преграду с помощью любви? Я не смогу тебя научить, ведь мною владеет ненависть. Да и твоё чувство ещё слабо, чтобы стать оком новой бури. Прежде тебе помогало проклятие, но сейчас ты исцелена. Ты можешь чувствовать Бездну, но пользоваться её силой – нет.

– Что же делать?

– Атеру, смертному, создавшему carere morte, детей ненависти, понадобилось огромное знание мира и того, что извне мира. И тебе придётся вначале изучить мир.

– Ясно.

Она немного стушевывается, не зная, что ещё сказать. А Первый любуется ученицей. Она умна, любопытна и прилежна – идеальное сочетание! Она легко выполнит новое задание, что он ей назначил. Также быстро и свободно, как выполнила первое – убить Избранную. Бедная, до сих пор мучающаяся муками совести, так и не заметила чужой воли, направившей её руку.

Девушка мило хмурится:

– Мы сейчас на земле Кукловода, Старейший…

– И?.

– Вы не видели, осталось ли что-то от его архива? Может, там есть что-нибудь об Атере-алхимике и его опытах? Я хочу начать изучение мира в алхимических символах!

Он довольно качает головой:

– Умница. Кое-что осталось. Калери тебя проводит.

Он оставляет Лиру Диос с рукописями Атера. Ранним утром он отправляется в Дону, новую столицу. Там скоро грянет Бал в честь второго Арденса, выбравшего путь раскаяния и спасения.

Бал задуман Мактой по эпохе своего правления в Карде. Костюмы, музыка, оформление зала – все выдержано в стиле, канувшем в безвестность триста лет назад. Для праздника выбрана самая большая столичная зала – зала Ратуши. Ратушу построили столетием позже, но стараниями помощников Старейшего сегодня её внутреннее убранство в точности соответствует бальной зале Дворца Макты. И в костюмах гостей, и в убранстве господствуют красный, серый и зелёный цвета – цвета герба Макты.

Впрочем, далеко не все гости Старейшего наряжены в костюмы с громадными буфами и пышными воротниками. Макта хитёр. Знать получила приглашения с повелением одеться соответствующе заранее. Но также заранее Первый распустил среди народа слухи о грандиозном общем празднестве, а в последний момент вовсе сделал вход свободным. На его Бал пожаловали и средние сословия, по такому случаю, разнаряженные ещё дороже, чем знать. Чёрными и серыми пятнами в цветнике нарядов выделяется бедная молодёжь Доны: рабочие, студенты. Они нарочно пришли в обычной одежде, украшенной лишь брошками с настоящей гроздью рябины. Скандал! Знать порывается покинуть Бал, но Макта мысленным приказом гасит это намерение. Все гости до рассвета его куклы, ни одна не сбежит из его театра!

Пришли все, кто нужен Старейшему. Дэви со своей свитой в желто-красном. Все одеты по эпохе Бала: жалкая попытка показать покорность воле Первого. В стороне пока Мира Вако, маленькая противница Дэви, с последнего Бала Карды заключившая себя в чёрное, как в саван. Её глаза пусты – она с куклами, кружащими в небе над Ратушей, а её охотники затерялись в безликой толпе гостей. То тут, то там сияют звёздочки Дара.