Текст книги "По когтю льва (СИ)"

Автор книги: Ирина Якимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 37 страниц)

Винсент аккуратно собрал дневники, вложил руку Доната в руку Кристины и попросил: “Бегите!” Сам же подобрал бидон, и сохранившийся на дне керосин разлил дорожкой до входной двери, остатки плеснул на ступени. Дэви подошёл к генератору. Мгновение он стоял неподвижно, но не раздумывал, просто готовился. Потом вскинул руки перед собой, и невидимая волна его силы смяла железную махину, как бумажный макет.

Кристина кричала кому-то в темноте сада, слышались и другие возбуждённые голоса. А Донат вдруг опять очутился рядом. Он молча вложил в руку Винсента коробок спичек и снова сбежал по ступеням в сад.

Огненная змея поползла в открытую дверь дома Вако. Скоро большое пламя полыхнуло из дверей. Винсент и остальные смотрели на огонь из-за решётки ворот.

Давид Гесси молчал: был слишком шокирован. Дара вцепилась в руку мужа, близкое пламя плясало в её светлых пронзительных глазах. Иногда она бросала быстрые тревожные взгляды на Дэви и двоих вампиров-соповождавших, вставших в отдалении. Но нападать те не собирались. Восьмилетняя дочь Гесси, София, увела Доната подальше от дома. Мальчик рухнул на тротуар и впервые за эти страшные сутки разрыдался. А девочка присела возле него и гладила по голове.

Дэви, бесстрастно наблюдавший за тем, как разгорается пламя, шевельнулся, повернулся к Давиду. Охотник, почувствовав холодный взгляд вампира, тоже повернулся – и инстинктивно крепче прижал к себе жену, загораживая, оберегая. Кажется, он впервые заметил здесь Владыку.

– Гесси, – Дэви отвесил охотнику вежливый поклон. – Полагаю, в скором времени мы встретимся на Пустоши.

– Завтра, Дэви, – спокойно ответил Давид. – Дай нам оплакать погибших.

Вампир оскалился, должно быть, избражая улыбку:

– Мне тоже нужно оплакать… закрытую дорогу к божеству, – загадочно сказал он. – Завтра мы встретимся, Гесси, и это будет последний бой вампиров и охотников. И, в свете этого погребального костра… – он, усмехнувшись, кивнул на дом, – …вы проиграете. Без оружия Миры вы ничто против меня.

Гесси не повёл бровью.

– Время старых сказок ещё не ушло, – негромко заметил он.

– Я думаю, Мира пощадила тебя в Доне, чтобы позже ты расправился с Гектором и его детищем, – подал голос Винсент. – Ты был частью ее игры, Дэви, как и все мы.

Владыка вампиров красиво рассмеялся:

– Для чего было столько лет поддерживать Долуса? Чтобы погубить все в один миг? Какая нелепая игра!

– Тем не менее, она удалась!

– Вообразил, что можешь говорить от имени Миры Вако, Линтер? – равнодушное тёмное пламя плясало в глазах вампира, монотонный звучный бездушный голос без труда перекрывал шумную трапезу другого огня, уничтожавшего старинный особняк. – Старуха просто сошла с ума…

– Не вообразил… Сейчас я действительно говорю от ее имени! – прошептал Винсент.

Дэви прожёг его взглядом, но ничего не сказал. Обернувшись крылатой тенью, вампир улетел, двое последовали за ним.

Винсент не следил, куда направились вампиры. Он смотрел на пламя огромного костра. На втором этаже один за другим вспыхивали жёлтым квадраты окон. Это был конец дома Вако.

После пошлой, но необходимой драки с Гектором руки всё ещё непроизвольно сжимались в кулаки, и сердце билось с болезненными, долгими перебоями, будто не могло решить, стоит ли ему жить теперь, когда нет Миры. Нет Миры! – пока еще не слишком больно от этих слов, будто шок после ранения. Боль придет позже, а за ней – принятие и смирение, если только эта рана не убьет его раньше…

Он почти не лгал Дэви: сейчас Винсент был защитником Миры. Все его действия и слова преследовали одну цель: спасти, исцелить – пусть уже не ее, но память о ней. Ведь ее тень все еще была рядом. У этой тени были те же усталые печальные складки в уголках губ и то же глухое отчаяние в глазах. Винсент не хотел отпускать ее… такой.

От дыма слезились глаза, но вдыхать этот горький воздух ему было… приятно? Теперь он подлинно знал, каково это, стоять на последней черте, каково это, утратить всё. Этот миг приходил и раньше, но угасал, прежде чем Винсент успевал насладиться его вкусом. Всегда приходил некто, и вновь заключал его в клетку. О, этот миг, когда обретаешь свободу, миг, когда расправляешь крылья и взлетаешь! И оттуда, с высоты, ты вдруг видишь всё так ясно и чётко, как ни на одной фотографии. И ты понимаешь, что знаешь ответы на все старые вопросы…

Кристина стояла рядом, прижав лоб к решётке ворот и схватившись за неё обеими руками. Винсент тронул её за плечо:

– Крис, что в городе?

Девушка вскинула голову:

– Местная ячейка Гроздьев устроила шествие от восточной окраины Короны. Они поджигают дома старой знати, челядь убивают. Не знаю, как далеко они успеют пройти, но я видела, как они бесновались в старом доме Реддо. Они отреклись от Короля Вернира!

– Интересно…

Кристина прерывисто вздохнула, глядя на пламя. В серых глазах девушки плясали его отсветы:

– Интересно? Это всё на руку Дэви!

– Вовсе нет. Если “Гроздья” и мистиков стравить сейчас, когда они не набрали и десятой доли потенциальнй мощи – это будет буря в стакане воды, легко гасимая. И те, и другие выйдут из неё помятыми и утратившими большую часть своих политических очков. Я думаю, Мира понимала это, поэтому в Доне нарочно дразнила Дэви, чтобы он вывел своих мистиков в бой раньше времени. Она всё понимала и всё рассчитала. Разуверившись в сказке, она хотела уничтожить вампиризм оружием Гектора и попутно исправить ошибки, ведущие к политической войне. Вела свою игру, поставив ставкой свою душу… – он опять не выдержал, схватился за голову. – Мира, Мира! Не учла она только того, что я встречу её экипаж на ночной дороге прежде, чем она доберётся до Макты – своей конечной цели.

– Но, если скоро будет бой, как же мы пойдем без оружия Гектора? Зачем ты сжег его, Винс?

– Путь Гектора – плохой путь. К тому же я все понял… – он оставил Кристину, крикнул:

– Гесси!

Давид обернулся.

– Что вы нашли на Пустоши?

– Макта затаился в руинах дворца, тень Первого разрастается… И все же я поддерживаю твое решение уничтожить оружие Миры – это опасный путь.

– Ничего. У нас есть другое оружие, правильное! Я всё понял только что. Латэ прекратил исследования Дара, потому что в Орден пришёл Ульрик Корвус – неизвестный Арденс и надежда Земли Страха. Латэ хотел, чтобы он остался последним Арденсом и явился бы к Макте сам, таким образом, встав на место Избранного.

– Что?! – Гесси был встревожен. Он, наверное, думал, что друг тронулся умом…

– Поговорим об этом позже.

Винсент заметил, что в дрожащих руках до сих пор сжимает стопку дневников Миры. Он наугад открыл один. Страница была заложена письмом. Адресатом на конверте значился Винсент Линтер.

Он торопливо передал дневники Кристине, вскрыл конверт. Нет, это было не завещание и не прощальная записка. Старое неотправленное письмо молодой вампирши своему Избранному.

“Помнишь сказку, которую я рассказывала тебе в детстве? Об Избранном и его Даре? Мы живём в странном, безумном, больном мире, но я верю, любовь к этой легенде мы оба пронесём через года. Мы и сами, хотим того или нет, уже герои этой сказки, вслед за нами она пойдёт с книжных страниц в реальный мир, новым солнышком осветит Землю Страха… Ты можешь не верить мне сейчас, главное, что верю я. А, может быть, когда-нибудь разуверюсь я – тогда ты меня поддержишь, любимое дитя моей души. Поддержишь и вновь выведешь меня к свету. Сказки – неискажённое отражение реальности, и, как всё неискаженное, способны на истинное волшебство. Однажды наша сказка преобразит этот тёмный мир”.

В доме гулко грохнул второй бидон керосина. Значит, огонь добралась до тайника за зеркалом – сердца старинного дома Регины Вако… Винсент прошёл вдоль решётки, пока не стало видно окно комнаты Миры, и тут остановился. Он прижался лбом к холодной решётке ворот, как прежде Кристина. Он смотрел, как искорки выпархивают из открытого окна и, возносимые ветром, застывают на небосводе новыми звёздами.

Он шептал:

– Я закончу нашу сказку, сохраню твою мечту. А ты лети и ничего не бойся: твою ложь я простил, твоя слабость сожжена. Твоя душа светла, как и прежде. Лети…

…Дом сгорел до основания, исчез, но долго ещё являлся видением всем, проносящимся по Карнавальной улице в экипаже: кошмарный призрак его скалился из-за почерневших от огня деревьев сада. Останки Миры захоронили в Доне, на кладбище за церковью Рафаэля.

После последнего сражения с Дэви и Мактой, Донат переехал жить к Винсенту, в домик на краю Вастуса. Часто к ним в гости забегала Кристина. Когда пройдёт срок траура, она непременно станет госпожой Линтер, а пока… В самом начале зимы, зайдя к ним рано утром, Кристина застала Винсента у окна. Ночью выпал первый снег, и мир был укрыт ярким и чистым белым покрывалом.

– Мне снился странный сон, – сказал мужчина, не повернувшись. – Снилась Мира… Я почти не видел её черты – всё затоплял свет, но я знал: это она. Мы разговаривали. Впервые в жизни не нужно было соблюдать дистанцию. Никакой стены не было меж нами, никаких тёмных призраков прошлого. Такая чистота, как эта, за окном… -

Он замолчал. Кристина подошла ближе, прижалась щекой к его плечу.

– Так общаются души, – заметила она. – Как ты себя чувствуешь?

– Выздоравливающим, – он недолго помолчал. – Крис, неужели нужно было пройти через такое, чтобы излечиться?

Она грустно улыбнулась:

– Ты говоришь это и опять возвращаешься в прошлое. Забудь его, давай жить будущим, Винс!

– Согласен, – он обнял её за талию. – Если одна молодая леди мне поможет…

Она приподнялась на цыпочки, коснулась дыханием его губ:

– С удовольствием!

Тишина. И небо, и земля, затаив дыхание, следили за наивным, осторожным и искренним первым поцелуем.

Глава 38

СЕРДЦЕ БЕЗДНЫ

После странной канонады на Пустоши Лира и Ульрик, даже не обсудив это между собой, перебрались в старый дом Корвусов. Добираться пришлось окольным путем, по нижним улицам: восточная Корона представляла собой жуткое и небезопасное пепелище. В доме Лира сразу же пошла на балкон и долго озирала Пустошь, а чёрное пятно тени на горизонте помаленьку росло. Тень эта была неоднородна и клубилась туманом. К вечеру туман стал оформленным. Он вытягивал щупальца, порой касавшиеся подножья церкви Микаэля. Неведомый грохот с руин дворца Макты стих.

Ульрику не сиделось на месте. Раньше боль приковывала его к постели, теперь же побуждала бесцельно кружить по комнатам. Охотник лихорадочно жаждал деятельности. Он много раз порывался пойти на Пустошь. Днём, когда боль немного утихла, он уходил, чтобы узнать новости от охотников, но возвратился озадаченным и подавленным и сообщил Лире о смерти Миры Вако.

– Что, опечален? Ты же не делаешь различий между carere morte и исцелёнными! – едко заметила Лира. Эта неосторожная реплика могла опять вылиться в большую ссору, возможно, даже с дракой и не менее бурным примирением, но Ульрик не захотел поддерживать боевое настроение жены.

– На Пустоши дух Первого, – хмуро сообщил он. – И Дэви стягивает туда силы, с ним по крайней мере сотня вампиров – моя боль снова становится невыносимой.

– Ты говорил с охотниками?

– Нет.

Муж сделался молчалив и мрачен. Лира не расспрашивала его о его мыслях, только незаметно для него тихонько спрятала оружие и знаменитый дорожный плащ Палача. Но Ульрик пока не собирался на Пустошь.

Ночью лунный свет обозначил чёрное пятно на Пустоши ещё чётче. Лира вновь стояла на балконе и смотрела туда, когда Корвусам наконец нанесли визит охотники. Гостей был двое: Солен Реддо и Давид Гесси.

– Лилиана, не так ли? – с усмешкой поприветствовала Лиру Солен. Та оскалилась:

– Лира.

Внезапно кольнуло в старом шраме на груди. Тело ещё помнило, кто нанёс этот удар. И Солен помнила прошлый Бал Карды. Губы герцогини искривились:

– Мой единственный промах! Но, кто знает, может, это твой ангел отвёл мою руку тогда, Лира Диос? Нам нужна помощь вас и вашего мужа.

– Я готов, – тихо сказал Ульрик. Лира медленно села в кресло боком к собранию. Она не смотрела в лица людей – глядела за окно, на чёрную тень Пустоши.

– Скажите, перед вступлением в Орден вашу кровь проверяли?

Ульрик озадаченно кивнул.

– Мы много раз пересматривали карты родословной Арденса, и Корвусы всякий раз оказывались вне нашего внимания: их кровь никогда не несла следов создателя вампиров. Но вчера Линтер указал мне на фактическую ошибку: Вы, Ульрик, сын барона и экономки, не так ли?

– Совершенно верно. Но барон объявил меня законным наследником. Их с баронессой сын, немного младше меня, погиб в возрасте шестнадцати лет.

– Вот в чём дело! Вас объявили законным наследником барона, и уже через полгода ваш образ связался в сознании окружающих с образом младшего из сыновей Корвуса! Тогда как вы – старший. Даже охотников не миновала эта ошибка. Но в вас не кровь барона и баронессы, а кровь барона и экономки. Плохо то, что фамилия вашей матери не раз мелькала в картах родословной Арденса! Во время проверки вашей крови было установлено, что вы один из Арденсов, но Латэ скрыл это от всех… Вам суждено замкнуть круг Основателя.

Лира ожидала этого, и на последних словах Гесси резко подвинулась к мужу, обхватила его за плечи: защищающий и останавливающий жест. Ульрик был потрясён.

– Я… родня создателю вампиров?!

– Да, и теперь понятно, почему собрание Арденсов в Ратуше завершилось неудачно, почему Макта не был уничтожен. Потому что последний Арденс ещё жив!

Это “ещё” ударило Лиру под дых, она ненавидяще взглянула на охотника. Гесси был печален:

– Сожалею, что принёс вам столь дурную весть. Теперь же вы представляете ваше будущее?

– Оно будет недолгим! – Ульрик коротко расхохотался. – Вы убьёте меня или позволите совершить последний выбор самому?

– Полагаю, если вы придёте ко дворцу Макты и отдадите Первому, что должны за всех Арденсов, это будет более эффективно, – невозмутимо посоветовал Гесси. Ульрик застыл в кресле, машинально поглаживая руку Лиры на своём плече.

– О, даже так. Пожалуй, вы действительно предлагаете верный выход. Пустошь давно снится мне. Макта и сам зовёт меня…

– Вероятно.

– А чем я могу помочь? – холодно спросила Лира. Она обрела спокойствие духа – спокойствие отчаяния, и могла говорить. – Вы сказали, потребуется помощь обоих.

– Твоя задача – отпустить его, – Солен грустно взглянула на Лиру. – Это немалая помощь. А если осмелишься, можешь и проводить супруга к месту встречи со Старейшим. На Пустоши творятся очень странные вещи, помощь голоса Бездны может быть барону полезна.

– Раз решено, отправляемся, – легкомысленно, будто речь о необременительной прогулке, подытожил Гесси. – Орден выступает на рассвете.

– Вы можете дать нам несколько часов побыть наедине? – сдавленым голосом попросила Лира. Солен недоверчиво подняла бровь, и она добавила. – Вы же видите… он не сбежит.

Охотники ушли успокоенными. Лира с балкона следила за тем, как они идут к церкви Микаэля, где решили переждать, пока супруги попрощаются. Потом она бросилась к Ульрику.

Муж готовил к бою оружие, которое Лира с такой тщательностью недавно прятала. Он дрожал от сдеживаемой боли, как и всё время разговора с охотниками, но держался прямо, только пот выступил на лбу. Ульрик собрал два арбалета, отдельно положил свой любимый, многострельный. Потом он перешёл к мечам. Лира подошла ближе, обняла мужчину за пояс, прижалась всем телом.

– Ты – все, что у меня есть. Не уходи, – ни на что не надеясь, тихо попросила она.

– Леди, вы же слышали, что они сказали. Во мне грязная кровь Арденса. Благодарите Бога за то, что он не дал нам детей.

– Не уходи!

– Только из-за меня последняя дверь в Бездну остаётся открытой. Я обязан это сделать! В конце концов, на мне долг – долг жизни Первому.

– Не уходи…

– Мы пойдём вместе, Лира.

Ульрик редко называл её этим именем… Лира затихла, кивнула.

Перед рассветом боль утихла: Макта давал последнему Арденсу краткую передышку. Эти счастливые и тревожные часы Ульрик и Лира провели только вдвоем… На рассвете муж и жена отправились в путь.

Старый плащ Ульрика с оплечьем и капюшоном достался Лире. Мужчина усмехался, глядя на неё:

“Мой маленький “Палач”!

Он ещё пытался шутить! Лира вначале подыгрывала, потом перестала. Не хватало нервов. Пустошь неумолимо приближалась. Чёрное пятно расширилось, заняло весь горизонт. Оно было неоднородным и… живым. Да, там бродили тени, шептали что-то… У Лиры от ужаса приклеился язык к гортани. Вот оно, сердце Бездны!

– О, Ульрик! – зашептала она. Супруг ухмыльнулся:

– Выше нос, голос Бездны! Ты дома…

Лира улыбнулась:

– Всё ещё остёр на язык! Что же, это последние твои слова ко мне? – слеза в голосе. Несмотря на уговор с самой собой этой ночью: не устраивать сцен, Лира почти не сдерживала себя.

– Нет, не последние, любимая, – хорошие слова были сказаны столь равнодушным тоном, что Лира затрепетала: этот ли мужчина, уснул сегодня на её груди, как ребёнок? Как она устала, как она запуталась от его бесконечной смены масок!

Лира бережно прижала к себе простую холщовую сумку, взятую в поход. Там лежало её сокровище, последняя надежда на спасение.

– Я рада, – сухо заметила она. – И не надо терять надежду, Ульрик. Ты не обречён на смерть… – она хотела рассказать, что в сумке, но не успела. Они подходили к руинам крепостной стены, и им навстречу вышли охотники. Трое, как давно, в столичных рейдах. В лицо Лира знала только одного, самого младшего. Это был Донат, сын Миры Вако. Давид и Солен, сопровождавшие супругов Корвусов в их пути, подошли к ним. Старший, смутно знакомый, сообщил:

– Наши разведчики возвратились из-под тени. Туман Макты разрастается, его воздействие усиливается. Простые смертные погибают в нем мгновенно, охотников спасает защита. В нашу ставку пришли куклы Либитины, сказали, у них есть разговор к Гесси.

– Они сейчас в ставке? – спросил Давид и, получив утвердительный ответ, тут же ушел куда-то, не попрощавшись.

– Периметр тени охраняют вампиры Дэви и зачарованные смертные, – продолжил доклад охотник, обращаясь к Солен. – В туман они заходить не рискуют: Макта их не жалует. Все вооружены мечами – невидимыми. Их оружие способно разрубить защиту охотников.

– Мне нужно прорваться в тень, к Макте, – деловито произнес Ульрик. Солен согласилась:

– Мы отвлечем Дэви, а вы попробуете проскользнуть в туман. Нужно только определить слабое место обороны Владыки.

– Позвольте сказать, леди. На западе Владыка поставил совсем молодых carere morte, я чувствую это. Там его цепь легко будет прорвать, – муж был невыносимо жесток! – Но что там, в тени? Смогу ли я дойти до Макты?

– Вам, как Арденсу, нечего боятся тумана, защита создателей вампиров от их созданий, пожалуй, одна из лучших, – сказал старший в группе охотник. – Посеребренное оружие у вас с собой?

– Я предпочитаю простую сталь.

– В этом тумане сколь-либо действенны только серебро и вода из Источника, – охотник подал Ульрику серебряный меч из небольшого арсенала у стены.

– И – вот, Покров Ордена, – Солен бережно приторочила к своему поясу серебряный ларец. – Я пойду с вами. Развернем Покров над Мактой, когда туда доберёмся.

– А мне? – прошептала Лира. – Я тоже пойду с вами!

– Ты убийца смертной, – жестко сказал охотник. – Поэтому твоя защита может не сработать.

Молчание. Лира ждала поддержки от Ульрика, но тот наоборот отступил от жены. Он глядел вперёд – в чёрный туман, стелющийся сразу за остатками крепостной стены, будто силился разглядеть в этой небывалой ночной темноте среди дня белые глаза Макты. Старшие охотники смотрели на Лиру, как ей показалось, осуждающе. Мальчик глядел с жалостью, и это было самое неприятное.

– А я проходил до самого дворца Макты, – похвастался Донат, чтобы разрядить обстановку. Лира сглотнула и ровно сообщила:

– Солен, вы сказали, что я могу отправиться за мужем к Первому…

Отчаяние во взгляде она не смогла скрыть. Герцогиня дернула плечом:

– Идите, Диос. Только без старых фокусов. Я думаю, ее защита все еще сильна, Алекс, под мою ответственность…

Обрадованная Лира бросилась выбирать себе меч. Мужчина-охотник подошел ближе.

– Вы не понимаете, – мягко сказал он. – Бездна – безразличная сущность, как нас начали учить недавно. Вы – голос той, индифферентной к людям сущности, но там, на Пустоши, не она. Мы по привычке говорим “сердце Бездны”, но там не оно. Там Макта, сердце ненависти, сердце проклятия carere morte! Серебро и солнце лишь немного сдерживают его…

– Мне всё равно! – Охотник послушно отступил с ее дороги. Лира бросилась за Ульриком и Солен, уходящим вправо вдоль стены, очевидно, в главную ставку Ордена.

Главная ставка представляла собой довольно скромный лагерь. Шатры с оружием, редкие костры… В отдалении стена тумана со статуями-охранниками Дэви, которую скоро предстояло штурмовать. Лира заметила среди охотников Винсента, но не стала его окликать. Винсент втолковывал что-то насчет Покрова подошедшему Донату. мальчишка был в полном облачении адепта Ордена, с оружием. Лира вздрогнула: знакомая картина из странного детства охотницы Диос!

Она хотела поговорить напоследок с Ульриком, но не успела. Лира только сжала его руку, еще не дождалась его взгляда, а Солен, кратко переговорив с Давидом Гесси, уже объявляла наступление.

Мир опять быстро завертелся вокруг. Отряды охотников сбежались к стене тумана. Завязалась драка с зачароваными, стоявшими там. Куклы Дэви вылетали из подземных убежищ и рвались на врага, несмотря на стрелы, то и дело молниями разрезавшие черную стену тумана. Тень Макты не была безучастна к развернувшейся битве. Из тумана вырывались плотные упругие плети, хватали зачарованных и вампиров – охраников стены и утаскивали во мглу. Макта выступал на стороне охотников.

Лира, Ульрик и Солен были на западном краю тени, когда в бой вступил Владыка вампиров. Дэви долго и тщательно готовился к этому удару, и он был сокрушительным. Наступавшие охотники попадали на землю от удара невидимой силы как марионетки, оставленные кукловодом. К счастью, подоспел маленький отряд охотников от крепостной стены. Там были Винсент и Донат. Сын Миры быстро проговорил ритуальную формулу наложения Покрова, ставя серебряный ларец на камни Пустоши. Защитный купол накрыл беспомощных охотников, лежавших без сознания, вампиры, приготовившиеся полакомиться их кровью, сами упали на землю без чувств. Зачарованые, для которых Покров не был преградой, ринулись в бой, но группе Винсента пока удавалось отражать их удары.

Лира вновь коснулась Ульрика, но он опять не поднял на нее взгляда.

– Ну, вперед, – сказала Солен. Ульрик прищурился:

– Чуть дальше в обороне Дэви только что образовалась дыра, – уверено сказал он. – Там можно прорваться без боя.

– Откуда вы знаете? – с сомнением спросил охотница. Лицо Ульрика искривила гримаса боли:

– Чувствую.

Они прошли еще дальше. Действительно: здесь туман Макты словно взбесился. Он вспучивался огромными пузырями, хлестал плетьми. Все охраники разбежались или были поглощены. Макта сам расчистил последнему Арденсу путь. Ульрик без раздумий бросился к черной стене – Лира не успела ухватить его за рукав. Солен бросила взгляд на охотников, дерущихся в отдалении, и последовала за ним.

Ульрик вытянул руку и коснулся тумана. Вблизи это было сложное переплетение струй чёрной тени. Лира видела, как муж отдёрнул руку, будто это прикосновение обожгло его.

– Ульрик! – она подлетела к нему, когда он шагал в туман, схватила за руку. Солен улыбнулась им, сейчас – без капли надмености герцогов Реддо, и все трое окунулись в чёрную реку ненависти Макты.

Струи тумана не были бесплотны. Едва новые пришельцы шагнули в тень, они взвились и оплели их тела. Их разъединяли, растаскивали в разные стороны. Лира отчаянно цеплялась за руку Ульрика, но тот словно не хотел её удерживать. Его рука безвольно болталась.

“Или он уже без сознания? …Мёртв?”

Лира крикнула – и пожалела об этом: привлечённый теплом дыхания отросток тени зашарил по лицу. Прикосновения были обжигающе холодными.

Ноги оторвались от земли. Её несли куда-то. Лира ещё цеплялась за руку Ульрика… пальцы… но он вдруг дёрнул рукой – и освободился.

– Ульрик!

Вокруг всё было: переплетение чёрных лент. Солнце едва-едва пробивалось в крохотные промежутки между тьмой, но его лучи быстро гасли, внизу была непроглядная темень. Ног не видно, будто ты сама вырастаешь из этой тьмы… Справа, там, где исчезли Ульрик и Солен, вдруг что-то ярко вспыхнуло – молния пронзила тьму, и молнией же пришла догадка: кто-то из охотников достал серебряный меч из ножен! Лира дернула было свой, но струи тумана, как лозы, тут же оплели руку и вырвали клинок. Она осталась без оружия, одна. Её волочили куда-то, опутанную чёрными лентами тени, замёрзшую и ничего не понимающую.

“Не может быть, чтобы со всеми здесь было так! Чёрт, тот мальчишка, Донат, проходил туман до самого дворца Макты! Что же это со мной?!”

– Прочь, нежить, – неуверенно проговорила охотница, и ещё одна чёрная лента тени сейчас же закрыла ей рот ледяным поцелуем.

Защита оставила Лиру, как предрекали злые охотники! Однако она не чувствовала угрозу в этой странной, лёгкой и всесильной, скользящей тени. Туман тёрся об ноги охотницы огромным, но добродушным зверем, касался раскрытых ладоней, будто подставлял холодную голову под её ласки. В сердце Бездны не было ненависти для Лиры. Ленты тени понемногу нагревались от тепла тела смертной и уже не обжигали. Их узел постепенно ослабевал. Скоро Лира сдёрнула с себя несколько оборотов ленты – и она вся рассыпалась чёрной пылью в пальцах. Охотница была свободна.

Туман стелился вокруг в страшном безмолвии. Единственным звуком был стук её перепуганного сердца, перебиваемый редкими всхлипами дыхания. Единственным ясным ощущением кроме слуха было ощущение положения тела в пространстве: Лира стояла в кромешной тьме, опустив руки. Она не озиралась, осознав свою полнейшую беспомощность. Так глупо! Рванулась за Ульриком, почти безоружная, а он бросил её!

Она застыла на месте, и туман вокруг замер, будто ждал следующего её движения. Он колыхался от её дыхания. Тень проклятия carere morte тянулась к смертной, полной такой сладкой жизни, и кровь исцелённой закипала от близости бессмертного прошлого, утраченной вечности…

Этот туман был квинтэссенцией проклятия carere morte. В нём было собрано всё, чем были вампиры. Здесь всё было – Макта и его память. Память, которая тянулась сквозь вечность всех потомков Первого. Туман расширялся и сжимался в такт сердцу смертной, сужая вокруг неё кольцо. Лира чувствовала, как холодные пальцы тени уже гладят кожу, бесцеремонно лезут под одежду, туда, где тонкая кожа дрожит от бешеной пульсации сосудов.

…Ей явились три фигуры. Двое мужчин и женщина, все в старинной одежде разных эпох. Мужчина постарше, в рясе монаха, был, несомненно, Атер-алхимик. Лира узнала его глаза и по-женски тонкие, изящные руки. Он чертил таинственные символы, прорезающие чёрный туман огненными линиями. Мужчина помоложе был бледен, как carere morte, но его глаза были пронзительны не по-вампирски. Избранный! Тот, что стал Великим вампиром. Он напоминал повадками Винсента и Ульрика одновременно. Юноша поклонился Лире, когда понял, что узнан. Женщина была Регина Вако.

Все трое были голосом Бездны прежде Лиры и все с улыбками смотрели на последнюю, отмеченную Бездной. Потом они одновременно чинно поклонились ей, и Лира почувствовала некую гордость, поняв, что они считают её равной.

Она поклонилась в ответ. Тогда призраки обратились крылатыми тенями и поднялись в небесную тьму, пронизанную тонкими лучами света. Лира взмахнула руками, и туман потянулся за этим движением, образовав два огромных крыла. Она взмахнула ещё раз… Взлетела.

Солнце тонкими нитями просачивалось сквозь плетение тумана, но Лира летела прочь от солнца, туда, куда толкало её сердце – к руинам дворца Макты. Туда же летели и её предшественники – Лира порой замечала краем глаза три тени, черные в чёрной мгле. Странный полёт – не видно ни земли, ни неба, будто во сне. Обострившийся в темноте слух улавливал шепотки, стоны… вскрики. Это Бездна шептала, стонала, кричала на разные голоса… На тысячи, миллионы голосов! Здесь, в Её сердце была собрана память всех когда-либо существовавших carere morte, и все они сейчас говорили, торопились рассказать Лире свою историю, прежде чем пустота пожрёт их. Лира изнемогала. Скоро она опустилась, обхватила голову руками. Туман уже не вставал двумя крыльями – оплетал маленькую скорченную фигурку коконом. Чужие образы закружились перед внутренним взором Лиры.

…Ночи Большой Охоты в Карде. Кровь заливает мостовые, струится под мостом. Так вот почему Несс всегда пахнет кровью! Огромное безликое чудовище шарит по улицам Карды в поисках жизни: то Дэви ведёт тучу своих подданных. Владыка один не следует зову своей пустоты, он – не лапа и не глава чудовища, но дрессировщик, ведущий его на поводке. Дэви холоден и рассудочен. Но и его лик закрыт маской – маской крови…

…Иные охоты в ином городе… Другой масштаб, но тот же кураж – то охотятся столичные дикари! Они милы, эти мальчики и девочки, даже в страшных крылатых тенях. И они так заразительно смеются над зрелищем агонии, что их не хочется ругать. Юные, свободные, крылатые…

…Странные вампиры, не чурающиеся солнца, довольные каплям жизни, сверкающим в глазах. Проклятые, не желающие признавать своего проклятия. Они тихи и незаметны, они не голодны, они незлобны, но, почему-то никто не любит их: ни собратья-carere morte, ни смертные. Может, потому, что они видят всех насквозь, ведь им открыты чужие мысли? Самые сильные из них могут довести человека до самоубийства. Это Низшие…

…Старая кардинская знать. Эпоха не Дэви – его предшественника, Алитера. Кровавое время! Ночью правят вампиры-убийцы, днём охотники – жестокие фанатики, убивающие порой за неверное слово, за взгляд в сторону carere morte… Вот и начало! Лазар Арденс… Но что это? Его несёт на руках толпа! Люди славят Землю Страха, они благодарят своих убийц – carere morte. Всё новые и новые семена проклятия падают в удобренную кровью землю и прорастают, прорастают… И они становятся фундаментом будущего, опорой, но которой стоит вся Земля Страха.

“Мы все повязаны проклятием carere morte. Оно – кровь, что течёт в наших венах…” -

Это без остановки повторяли её предшественники, кружась в потусторонне-быстром танце. Лира не успевала следить за ними. Танец становился всё исступленнее, превращаясь в какую-то дикую оргию. Эти трое: и Атер, и Великий вампир, и Регина Вако, почитали своё проклятие за бога, они упивались чужими смертями. Под их ногами была гора обескровленных тел, и она всё росла, вознося танцующих на головокружительную высоту.