Текст книги "По когтю льва (СИ)"

Автор книги: Ирина Якимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 37 страниц)

Волнения в народе подкреплялись и тем, что за границей было столь же неспокойно. Революционные идеи, последние полвека бродившие в умах наконец нашли выход в мир. То тут, то там случались волнения. Где-то властям удавалось их подавить, где-то буря захлёстывала страну, оставляя руины. Другие, глядя на это, сдавались и отдавали власть сами: выполняя часть требований толпы и предоставляя бунтовщикам места во властных структурах.

И Асседи был близок к последнему. Но “Гроздья” не вняли убеждениям Винсента вести себя тихо и ждать, когда для их представителей выделят места в Парламенте. Они решили устроить очередную демонстрацию.

Холодный осенний дождь их не остановил. В сумерках большая группа людей бесшумно, быстро приблизилась к огромному летнему дому в южном Сатуре. Дом был окружён обширным садом и защищён высокими железными воротами в три круга. На всех воротах красовался герб Асседи. Это был летний дворец Короля, “Изумрудный сад”. В годы дружбы Его Величества с Владыкой вампиров, Дэви со свитой часто останавливался здесь. Да, проклятие carere morte пробралось глубоко, в самое сердце страны! И пусть сейчас бессмертные не ходили пустыми коридорами “Изумрудного сада”, а запах крови давно выветрился из зала их трапез, всё же это жилище осквернено присутствием вампиров.

– Асседи следовало разрушить этот дом, во всяком случае, прилюдно отречься от него, – заметил Агер, когда группа людей остановилась перед первыми воротами. – Он этого не сделал, и тем самым дал очередной козырь нам в руки! Ей-богу, Винсент, он сам шатает трон Доны, не мы!

– Я не уверен, что эта демонстрация необходима. “Гроздья” уже признаны официальной властью.

Агер хохотнул:

– Мы не признания добиваемся, Винсент! Страх… Страх – вот, что мне нужно! Асседи боится, и мне нравится, как он боится. Я хочу, чтобы он боялся больше, чтобы все они тряслись в своих дворцах! – он выкрикнул последние фразы и его крик потонул в рёве толпы. Агер взмахнул своим оружием – толстой дубинкой и первым полез на решётку сада. За ним, оскальзываясь на мокрых от дождя изогнутых прутьях, остальные. Люди облепляли решётку сада, висели на ней гроздьями, нарочно раскачивая. Агер спрыгнул на аллею с той стороны, и Винсент последовал за ним.

Подоспела охрана – десять человек. Три сторожевые собаки заливались лаем за вторыми воротами. На смутьянов навели ружья.

– Немедленно покиньте территорию дворца!

Агер засмеялся в лицо начальнику охраны.

– Будем стрелять!

Молодой человек широко раскинул руки:

– Стреляйте!

Да, Агер сегодня был “на коне”! Винсент выступил вперёд, попытался поймать взгляд начальника охраны.

– Стреляйте! – быстро, громко заговорил он. – Стреляйте… и посмотрите, что появится в завтрашних газетах! Год назад правы были бы вы, но сейчас – правы мы! Что вы охраняете? Место, осквернённое carere morte! Здесь они пировали, пили кровь ваших родных!

Начальник охраны молчал. Его рука, поднятая для приказа, замерла в воздухе.

– Немного вас. Десятеро на охране старинного дворца. Даже Асседи постыдился оставить больше! Он и сам стыдится этого места. Отойдите! Или вас зачаровали carere morte?

Охрана дрогнула, рука главного безвольно опустилась, и опустились ружья, направленные в грудь пришедшим. Те, обрадовавшись, продолжили разрушать первые ворота, ковырять гербы, плевать в них. Винсент чертыхнулся про себя. Что бы он ни говорил начальнику охраны, вовсе не праведный гнев на вампиров толкал “Гроздья” на штурм дворца – только лишь ненависть к Асседи! К счастью, охрана пока не поняла это.

– Это историческое здание! – плачущим голосом сказал кто-то из них.

Агер решительно двинулся ко вторым воротам, полез на решётку. Многие – за ним. Охрана отступила, но кто-то не выдержал, выстрелил вслед, по воротам, облепленным людьми. Раздался крик боли.

Винсент боялся, что один выстрел породит цепную реакцию, но другие не стали стрелять. Оставшиеся между воротами набросились на охрану, завязалась рукопашная. Винсент видел, как Агер, уже переступавший на ту сторону ворот, соскочил обратно и повалил на землю начальника охраны. Он размахнулся, целя дубинкой в голову, но человек успел отвести удар рукой. Сломанная рука упала как кукольная, а Агер размахнулся снова, ударил – и кровь залила начальнику охраны лицо. Винсент бросился к ним, перехватил руку Агера, поднимавшуюся для нового удара. С трудом он оттащил озверевшего друга от жертвы.

– Агер, ты что творишь! Это тебе надо в завтрашних газетах?! Никаких убийств! Мы договаривались!

Агер шумно вздохнул и встряхнулся, приходя в себя. Но Винсент не отпускал его:

– Мы пришли поджечь здание, осквернённое carere morte! Это не война, ты слышишь меня?! Никаких убийств!

– Слышу, – он опять встряхнулся и поднялся. Теперь Винсент отступил. Агер рассматривал свою окровавленную дубинку.

– Это война, Винс, – сказал он, и его глаза засверкали удовлетворением. – Война!

– От тонкости проведения этой акции зависит, как наших делегатов примут в Парламенте.

– Как их примут? После этой акции их примут как Макту три века назад – со страхом и почтением! Иное нас не устроит!

Собак расшвыряли ударами дубинок. Охрана больше не препятствовала захватчикам. Многие уже пересекли черту третьих ворот и бежали к зданию дворца, на ходу зажигая факелы. Но огоньки дрожали и тухли, безуспешно борясь с непрекращающимся дождём. Агер скоро догнал свою группу, и по ступеням “Изумрудного сада” вёл её. Он размахивал дубинкой и что-то кричал. Часть людей осталась в саду. Они набрасывали верёвки на статуи, украшающие его, и валили их на землю. В доме тоже закипела работа. Люди срывали ковры и картины со стен и складывали в холле, чтобы потом разжечь большой костёр. Всё, что можно было разбить, разбили. В зале приёмов и спальнях Его Величества заложили бомбы. Скоро всё было кончено. Заполыхал костёр. Самые молодые и сумасшедшие заплясали вокруг него дикарский танец, но Агер остановил их, прикрикнув. Они пошли прочь. На воротах Агер оставил рябиновую ветвь, заткнув её за герб Асседи.

Они вышли на улицу, и за стеной дождя увидели большой отряд полиции в дальнем её конце, движущийся к “Изумрудному Саду”. Там были и пешие, и конные, но Агер решительно двинулся на них и повёл толпу.

Опять оклики, приказы остановиться, бросить оружие, поднять руки. Но бунтовщики не сбавляли шаг. В пятидесяти шагах – у последней границы Агер остановился, встала и толпа.

Винсент был в первом ряду, справа от него. Видеть направленное на тебя оружие, но стоять – захватывающее ощущение. Как далёкой ночью в Призрачном парке, он не боялся возможной смерти. Эта бездна завораживала. Что может быть прекраснее такого стояния на краю?

Агер взметнул руку, в которой было что-то маленькое, круглое. “Бомба?” Винсент попытался остановить его, но не успел, революционер швырнул предмет под ноги полиции. Это была не бомба – старинная печать Короля. Из толпы полетели и другие предметы из дворца: книги, статуэтки, украшения.

– Мы сделали, что было нужно. Нужно всей стране! – вполне миролюбиво сказал Агер полицейским. – А теперь мы уходим.

Отряд полиции не двигался, бунтовщиков по-прежнему держали на прицеле.

– Расходимся, – тихо и как-то сухо приказал Агер своим. В молчании они скрылись в переулках, молчанием проводили их служители закона, остался только шум дождя.

Они шли по Набережной, под дождём.

– Агер, ты забыл, о чём мы говорили? Арденсы – не враги, просто до смерти перепуганные люди. Вероятно, они доживают последние свои дни: Макта охотится за ними. Они не заслуживают такой ненависти.

– Заслуживают! – Агер был всё также упрям. – И даже больше…

– Всё же благодаря первому из них наша страна обрела независимость, -

Винсент вздохнул. Никогда он не думал, что будет защищать Арденсов! Но путь, избранный “Гроздьями”, всё меньше нравился ему.

– “Гроздья Рябины” получили места в парламенте. Ещё два года, и на новых выборах вы можете получить большинство мест. К тому времени Арденсов, возможно, уже не будет. Перед вами открыта широкая, свободная дорога, и на ней совсем нет крови. Почему ты так стремишься её замарать?

– Что я слышу, ты учишь меня любви к создателям carere morte? Забыл, кто чуть не принёс тебя в жертву?

– Это было давно. И, может быть, Арденсы были не так уж неправы… Что мы делаем сейчас? Разрушаем мир, созданный для нас пять веков назад!

Агер остановился. Хмурая складка между его бровями не разглаживалась:

– Ты хочешь заставить меня полюбить эту страну? Никогда! Она отняла у меня всё, всё! Парламент – чушь! Не будет никакого Парламента, потому что я – не хочу! И страны не будет… этой страны!

– Что же, отдашь нашу землю северянам, южанам… кому?

– Мы построим на ней своё, как в стороне Восхода.

Винсент отвернулся, поглядел на воду Сермы, мелко дрожащую от ударов холодных капель дождя. Сторона Восхода… Да, там к власти уже пришли идейные сторонники “Гроздьев”, и страна погрузилась в хаос братской резни. Там уничтожались все, неугодные новому правительству, там наступила эпоха каждодневных публичный казней. Неужели, это же ждёт и Землю Страха?

– Значит, ещё один Лазар Арденс? Но ведь это уже было, Агер.

– Можешь уходить, если тебе это не нравится. Дэви вы изгнали из Карды, благодаря нашей помощи, теперь наши дороги вновь расходятся.

– Пожалуй.

Агер успокоился, достал сигарету и закурил, умело пряча зажжённую бумажную трубочку от дождя под широкополой, видавшей виды шляпой. А Винсент задумался, перебирая в памяти только что сказанные слова соратника. Какая яркая ярость была в них! Знакомая чёткость мотивации при полном отсутствии анализа ситуации. Так работает внушение carere morte…

– Да, я узнал ещё кое-что про исследования Дара за рубежом, – вдруг промолвил Агер. – Помнишь, ты интересовался? Рассказать?

Винсент удивлённо поднял брови. Конечно, он помнил! Латэ, боящийся Дара едва ли не больше, чем Арденсы, когда-то начинал его исследования! Почему? Эту тайну необходимо было вытащить на свет, но кампания в Карде помешала Винсенту сделать это.

– Мне назвали год и дату, когда доклад о “необычной витальной силе” был сделан на Международной конференции. Может в старых отчётах Ордена что-то есть об этом, проверь? Восемьдесят шестой год, второй месяц, третий день.

– Исследование Дара невозможно без Избранного. Чью же кровь они брали для исследования? – Винсент помрачнел, поняв: – Мою…

Агер дружески хлопнул его по плечу и пошёл прочь. Скоро он скрылся за дождём, только мелькал порой огонёк его сигареты. А Винсент бросился к охотникам. Необходимо было срочно посмотреть старые отчёты. Признаться, он был ужасно рад оставить непонятные дела “Гроздьев”!

Дом Гесси не спал, когда Винсент подходил к нему. Ночь – время рейдов. После разрушения “Тени Стража” часть охотников вернулась в столицу, прихватив немалое подкрепление в виде кардинцев. Вновь были организованы рейды, и рейды эти получались жаркими. Практически не осталось дикарей, но случаи подозрительных убийств и исчезновений смертных участились. Может быть, столицу почтил визитом низложенный Владыка? Поиск возможных убежищ Дэви, складов кукол, и мест трапез его старейших стали основными задачами новых охотников.

В штаб-квартире охотников были Диана и Эрик, ещё не оправившийся после ранения. Остальные – в рейдах. Диана широко улыбнулась, встречая его.

– Проходи! Как я рада, что кто-то пришёл! Эрик хмурый, сидит в лаборатории всё время, а с остальными не поговоришь: сплошные рейды! – затараторила она с порога. – Ты весь мокрый! Разденься и сними ботинки. Без Миры опять отбился от рук! Кстати, как она? Как дела в Карде?

Винсент усмехнулся, но снял и плащ и ботинки. На пол с них уже натекла основательная лужа.

– Мира? Всё хорошо, нянчится с сыном, с рук не спускает. А ты? Где ваша с Алексом девочка?

– Здесь, спит. Мы тут теперь практически живём! Я слежу за нашим архивом, за арсеналом, Алекс составляет распорядок рейдов.

– Я вижу, организовались вы лихо, молодцы, – они прошли в гостиную, и Винсент встал у камина, надеясь немного обсохнуть.

– После того, как существование carere morte признали, в Орден рвануло полгорода. Охота на вапмиров теперь довольно распространённое хобби. Правда, много жалостливых, и они уже мешают в рейдах и облавах. Алекс говорит: романтизация образа вампира теперь идёт изнутри самого Ордена, и это уже совсем никуда не годится.

– Да, я слышал, защитников у вампиров теперь немало.

– Ничего, справимся! В Доне сейчас остались куклы старейших, прихвостни Дэви, да совсем безумные дикари, которых не спасло бы исцеление. Наш ритуал – необходимая мера против старейших, и милосердие для безумцев carere morte, выступающие их защитниками выглядят довольно неприглядно. Алекс сейчас добивается принятия закона о серебряных ошейниках.

Вмнсент хмыкнул:

– Не очень я верю в его идею регистрации вампиров. Но вот то, что исцеленных дикарей не преследуют – очень хорошо.

– Не преследуют официально. Но самосуды случаются. Основанием служат как слишком длинные клыки, так и полное их отсутствие…

– О самом Дэви что-нибудь слышно?

– Недавно был случай, – Диана тяжело вздохнула. – В большом рейде наш головной отряд встретил хорошо организованную группу carere morte. В бою один охотник был ранен. Непонятным оружием. Оно было в руке вампира, но разрубило защиту охотника. Пройди клинок чуть выше, охотник был бы мёртв.

– Так это клинок?

– По характеру раны – да. А вот внешне… – охотница вздохнула. – Это оружие невидимо.

– Как оружие Дэви в утро штурма!

– Да. Алекс полагает, Владыка совершенствуется в способах убийства заклятых врагов.

– Вы сообщили это Мире?

– Вчера отправили телеграмму. А как Мира? Расскажи! Как она сына назвала? Я даже этого не знаю!

Винсент улыбнулся, глядя на пламя в камине:

– Донат. Правда, пока он совсем не подарок. Кричит ночи напролёт, пришлось тётушке опять перейти на ночной режим бодрствования. Но в целом всё хорошо.

Он не стал говорить ничего, о том, как испугался, когда узнал о беременности тётки. Её мать умерла при родах… Вдруг такая же судьба постигнет и Миру? Летом Винсент не находил себе места от тревоги, оказавшейся совершенно напрасной: всё прошло благополучно. Следовало радоваться, но сейчас Винсент взглянул на Диану, и улыбка на его губах увяла. Диана расцвела, она лучилась молодостью и здоровьем. Был и какой-то внутренний свет в её лице, появляющийся только у женщины, ставшей матерью. А Мира? Недолго он любовался ей помолодевшей, расцветшей. За два месяца после родов она постарела на десять лет, и с ребёнком на руках выглядела, как бабушка с внуком. И Винсент понимал, то не игра вампирских чар, возврата к молодости и здоровью для смертной не будет. Несправедливо! Почему исцеление отняло годы жизни у неё, а не у него, Винсента, вовсе не заслужившего второго шанса?

Помрачнела и Диана, будто угадавшая его мысли. Она вздохнула и сменила тему:

– Как у нас идут дела в Карде? Да, сказать, чтобы тебе принесли чаю?

– Нет, благодарю. Дела… неплохо. Жертв среди смертных давно не было. Карда сейчас чище Доны.

– А о Макте что-нибудь слышно? Здесь его нет, точно, Асседи даже немного успокоился.

– “Гроздья” не дадут Королю передышки… Первого вампира нет и в Карде, или же он прячется от нас… И это плохо! Мы с Мирой надеялись, после штурма “Тени Стража” он явится к нам сам, и мы обсудим наши дальнейшие шаги. Но Макта ведёт себя загадочно, как всегда.

– Жаль. Когда вы отправлялись в Карду, я была уверена, что окончательная победа над Бездной близка. Но нет! Время тянется, тянется… И Избранной опять нет с нами… Как ты думаешь, кто это теперь? Так жаль Габриель!

– Довольно пока, Дина, – внезапно оборвал её Винсент, согревшийся и готовый приступить к раскопкам немалого архива Ордена. – Я пришёл по делу. Открой мне архив, пожалуйста.

Диана обиженно поджала губы, и он поторопился исправиться:

– А потом выпьем чаю и поговорим…

Архив был открыт, Эрик перебрался сюда из лаборатории и рассматривал какие-то тетради, по виду нестарые. Охотники поздоровались, доброжелательно, но равнодушно. Винсент спросил, где искать научные отчёты за восемьдесят шестой год. Оказалось, искать следует на самой верхней полке громадного книжного шкафа.

– Что ты ищешь? – спросил Эрик.

– Ты знаешь что-нибудь о старых исследованиях Дара?

– Насколько старых?

– Их начинали Латэ и Морено.

– Тогда не там ищешь. В восемьдесят шестом году делами охотников заправлял уже Карл. Ищи раньше, – охотник хмурился: Но: Латэ и – исследовал Дар? Быть не может! Что за исследования? -

Винсенту не понравился фанатичный огонёк, загоревшийся в глазах Эрика при этом вопросе. Очень он напоминал огонёк в глазах его соратников по “Гроздьям”.

– Это-то я и ищу.

– А жаль, что он их прервал. Помнишь, что творил Дэви в день штурма? Если б со всем этим разобраться! Я бы хотел…

– А я уже не уверен, что верно, а что нет, – Винсент осёкся: среди тетрадей он заметил одну, никак не подписанную и, несомненно, ту самую, нужную ему.

– …Я начал читать и скоро понял, что нашёл, что искал, – сообщил Винсент и замолчал. Дальше не хотелось продолжать. Он представил, как изменится от его слов лицо Миры, как она опять прижмёт руку к губам, не веря, но скоро соберётся с духом и глаза заблестят: “Мы ещё поборемся!” Вот только выдержат ли её хрупкие плечи новый груз? Если б можно было не говорить ей! Но глава охотников должна решить, что делать с очередной неприятной правдой.

– Ну, говори, – потребовала Мира, не открывая глаз. Она дремала в кресле, нарочно поставленном в полосу солнечного света. Иногда она брала со столика яблоко, и откусывала кусочек. Бывшая вампирша наслаждалась каждым мгновением жизни.

Винсент вздохнул.

– Хватит меня интриговать! Что тебе открылось? Почему Латэ, боявшийся Избранных, вдруг решил ознакомиться с Даром поближе?

– Они с главой учёной группы, Морено, боялись, что силы Избранного может оказаться недостаточно. Они начали исследования ещё до моей смерти. После смерти Морено Латэ продолжил их один и прекратил эту работу как раз перед тем, как оставить пост.

Мира расслабленно улыбнулась:

– Силы Избранного недостаточно? Мы-то убедились, как она велика! И что дальше? Латэ передал эту работу Карлу?

– Нет. И, знаешь, Морено и Латэ ведь вели речь не об исцелении вампиров – о возвращении Дара его истинному владельцу.

Винсент увидел, как дрогнуло лицо тётушки, как углубилась складка между бровями, и горько пожалел, что секрет Латэ стал ему известен. Мира открыла глаза.

– Ты имеешь в виду Первого вампира, так? – звонко спросила она и опять потянулась за яблоком.

– Да. Морено полагал, за столетия Дар утратил значительную часть своей силы. Теперь его может просто не хватить для уничтожения проклятия Первого.

– Это голословное утверждение или есть какие-то расчёты?

– Есть. И я показал их Эрику.

– И?..

– Эрик не нашёл в них ошибок. Всё так. Силы Дара не хватит, чтобы уничтожить проклятие Макты.

– Но почему? – слабо, беспомощно. Винсент скрипнул зубами, озлобясь сам на себя.

– Прости. Опять я тебя расстраиваю…

– Ты сообщаешь сверхважные вещи! Но почему? Почему Дар ослаб?

– Вероятно, он теряет частичку, когда теряет очередного владельца. Эрик ещё предположил, что каждое исцеление или попытка исцеления carere morte также вырывают из него частицу. И в момент, когда Дар был оторван от Арденсов, он потерял значительный кусок. Это уже не вся жизнь Макты, лишь её часть.

– И, вернув её Первому, мы не уничтожим всё его проклятие?

– Скорее всего, да. Макта останется, и carere morte по-прежнему будут черпать силы в его проклятии.

– А проверить, довольно ли будет Дара для Макты, заранее возможно?

– Я спрашивал Эрика. Методика пока не отработана. Возможно, получится проверить наши шансы перед попыткой, но я не стал бы на это надеяться.

– Плохо, – обронила Мира и снова закрыла глаза. – Срочно, срочно нужна встреча с Первым!

– Он появился в Карде?

– Нет. Мы приходили за ним и на Пустошь, и в земли Либитины – Макта к нам не вышел. Он словно забыл, что обещал всё закончить! – Мира вздохнула. – Хотя, зачем мы с тобой обсуждаем это? Всё равно у нас больше нет Дара!

– Я уверен, что новый Избранный даст о себе знать.

Мира слабо улыбнулась:

– Надежда – вот всё, что у меня есть. Как всегда! Но почему Латэ прекратил исследования Дара?

– Этого я пока не знаю. Ещё одна таинственная история!

– Как идут дела в Карде?

– Хорошо. За полгода – ни одного случая убийства смертного вампиром или обращения. Теперь это чистый и как будто другой город. Я до сих пор не могу привыкнуть к нему. А что в Доне? Алекс упрямо отказывается от дополнительной помощи.

– На самом деле, помощь им не помешает. Ты получила телеграмму?

– Про новое оружие Дэви я уже знаю. Страшно, Винсент! Я не знаю, чем ему ответить! – Мира поднялась и подошла к окну, коснулась стекла. – Всё не могу насладиться солнцем… А его с каждым днём всё меньше… Но оно же вернётся весной, да? – невпопад заметила она.

– Новое оружие Дэви – это ещё не всё. “Гроздья” совсем вышли из-под нашего… из-под чьего-либо контроля! Я подозреваю чары.

– Чьи? Низших? Дэви?

– Низших Дэви. Только я пока не могу понять, зачем ему помошь наших бешеных революционеров. Прежде Владыка вампиров всегда поддерживал королевскую власть.

– Очень странно. Но, я полагаю, ближайшие несколько лет Дэви не даст нам подобраться и близко, чтобы разузнать подробности.

– Владыка вампиров стал странником, неуловимым и очень сильным… Знаешь, что, пошли ко мне в Дону Солен.

Мира удивилась, потом рассмеялась:

– О, и правда! Как я могла так надолго разлучить влюблённых! Но причём тут Дэви?

– С чарами Дэви или без, Асседи Гроздья свергнут, это ясно. И нам нужно, чтобы на его место встал брат Солен. Я тихонько провожу среди “Гроздьев” эту идею. Пусть Солен станет её зримым воплощением, пусть “Гроздья” запомнят фамилию Реддо покрепче.

– Ясно. Согласна. И, Винсент, может быть, попробовать как-то закрыть разум твоих соратников для вампирских чар? Ведь способы есть.

– Они не подойдут. Дэви не внушает им что-то новое, он раздувает готовый костёр ярости.

– Можно попробовать поискать Низших в окружении “Гроздьев”.

Он согласно вздохнул:

– Надеюсь, что всё же ошибаюсь насчёт чар. Но всё равно… как это всё страшно, Мира!

– Что ты сказал?

– Иногда я думаю: напрасно мы начали это, тётя. Проклятие вампиризма проросло глубоко в Земле Страха. Выдрав его, мы разрушим всё то, что построили на ней за века. Знаешь, что мы делаем сейчас? – мы уничтожаем страну!

Мира вздрогнула, эти слова причинили ей боль. Винсент покаянно замолчал, опять кляня себя за несдержанность. В комнате мерно постукивали часы, за окном солнце клонилось к закату.

– На надо подменять понятия. Мы боремся с проклятием – и всё, – глухо сказала Мира, глядя в окно, в её глазах были золотые диски заходящего солнца. – “Гроздья” придумали не мы, ещё пару лет назад наши социалисты были не опаснее прочих. Этих ненавидящих всё фанатиков создал Дэви прошлогодним террором в Доне. Если придётся заменить Асседи на Реддо – я выступлю “за”. Чем меньше напоминаний об Арденсах останется в новой Земле Страха, тем лучше.

– Агер тоже говорит о “новой”…

– Ты боишься?

– Да, мне страшно!

– Новая, незнакомая нам Земля Страха – уже неизбежность. Новый мир идёт, он близко! И он мне нравится, – Мира мягко улыбнулась. – Посмотри, вон, начало его за окном: Карда без Владыки вампиров.

– Мира… -

Он хотел возразить, но обострённый слух мамочки уловил в соседней комнате плач проснувшегося младенца, и Мира поспешила туда. Винсент один остался у окна. Пожалуй, так и лучше. Он сказал много! Пусть Мира витает в иллюзиях, ни к чему тревожить её.

“Она настрадалась, пусть отдыхает. Обсудим всё с Гесси”, – решил он.

Из окна была видна широкая улица Виндекса и струящийся вниз Несс. Незнакомая улица и незнакомая река! Будто он прожил полжизни совсем в другом городе: этот ничем не был похож на ту старую Карду. И солнце светит ярче, и в тенях не прячется страх. Изменились и люди: впервые за столетия они не вжимают голову в плечи, торопливо перебегая улицу, они без опаски смотрят в чистое умытое небо.

“Если таков будет весь новый мир, он понравится и мне”, – подумал Винсент и, наконец, почувствовал успокоение.

Глава 27

ЧТО БЫЛО В ТАЙНИКЕ РЕГИНЫ ВАКО

Ей совсем перестали сниться плохие сны. Она ждала, что прошлое будет возвращаться, что из темноты старого дома опять будут выходить кошмарные образы ушедших по её вине, убитых её проклятием. Она думала, что каждую ночь будет просыпаться в слезах, с диким криком, вновь и вновь пытаясь убежать от той себя, прежней. Но в темноте комнаты шевелилась лишь занавеска, раздуваемая ветерком из приоткрытого окна. За ней не было призраков. Тусклое зеркало на стене отражало усталую, но улыбающуюся смертную женщину и даже её клыки – последнее напоминание о вампирском прошлом, словно уменьшились и совсем не бросались в глаза.

Призраки прошлого не возвращались. Да и откуда им взяться в мире, залитом солнцем? Ночь больше не правила в Карде, она была верной служанкой Дня. Замок Владыки вампиров лежал в руинах, и Ночи негде было прятаться. Каждое утро солнце раздирало её в клочья и вставало над цитаделью carere morte триумфатором. Несс весело бежал в Патенс и дальше – за пределы Карды. На Пустоши полным ходом шло восстановление церкви Микаэля. Даже дом Вако утратил нездоровую бледность, а на яблонях в саду впервые за много лет осенью появились птицы, прилетевшие полакомиться созревшими дикими яблоками.

Понемногу Мира осваивалась в новой смертной жизни. Она осталась в Карде, полагая, что Дэви вознамерится вернуть свою цитадель, но обманулась. Вампиры покинули север, Владыка не возвращался, ночи в Карде были спокойными. И тогда Мира впервые за несколько десятилетий решилась заняться собой и своим домом.

Она наняла работников, и до родов успела сменить обстановку в большинстве комнат. Новые обои, мебель, ковры были светлыми, в золотой полдень они слепили её отвыкшие от света глаза. Неизменёнными остались только бальная зала и холл, первая – ввиду своих размеров и ограниченности денежных средств хозяйки, второй – в силу традиции. Треснувшее зеркало Регины Вако доминировало в холле: узкое, но длинное – высотой в человеческий рост, резные завитушки его рамы в воображении всех жильцов и гостей дома неизменно складывались в головы и лапы чудовищ. Снять этот ужас, не сняв с себя право владения старинным домом, было невозможно. Поэтому Мира оставила холл прежним, а позже придумала заслонить зеркало картиной. Тем самым “Рассветом над Кардой”, что ей подарил Винсент.

Мира собиралась заняться приведением дома в порядок снаружи и обустройством сада, но эти планы пришлось отложить до весны. Появился на свет Донат, и мир немолодой матери замкнулся на младенце. Мира была лишь рада: ей было довольно этой новой вселенной!

Когда она носила его под сердцем, преобладающим было чувство вины за те месяцы, когда, сама того не зная, мать подвергала жизнь будущего ребёнка страшному риску. Даже когда врач успокоил её: руки-ноги, голова на месте, даже когда она увидела сына, тревога не ушла, просто спряталась глубоко, и Мира осознала: она пребудет с ней всегда. Тяжесть этого груза чуть отступила, когда у неё на руках очутился крохотный, родной человечек, и она осторожно и нежно, уже инстинктивно защищая от неизвестных опасностей, прижала его к груди. А, заглянув малышу в лицо, Мира мгновенно узнала любимого в едва намеченных детских чертах. И это повторение не испугало её. Как заклинание, она прошептала:

“Я буду любить тебя, потому что я любила твоего отца”.

Время шло, Мира видела, как оно отражается на детском личике. Прошло несколько недель, и она разглядела в нём как в зеркале свои черты и ощутила теперь некоторую гордость и уверенность в собственном бессмертии. Она узнавала-вспоминала и других. Когда она качала малыша, в голове теснились сотни обрывков детских песенок. Она запевала первую – и образ сестры Агаты, качающей маленькую дочку, вставал перед глазами. Первый раз Мира расплакалась, увидев его. Этот образ вернул её в почти забытую смертную жизнь, до встречи с carere morte.

Так она качала, пела… и цепь, связывающая жизни многих поколений, виделась ей. Эта цепь укреплялась с каждым вздохом, с каждым словом старой колыбельной. И Мира видела, куда она тянется – цепь указывала ей путь в вечность смертных.

Дни становились всё короче, но не теряли и толики власти. Ночь мягким одеялом накрывала спящий долгим зимним сном город и пела ему свою колыбельную. И эта песня была уже не о вечной тьме и не о мире, катящемся в Бездну. Ночь пела, что солнце взойдёт и будет новый день. Нужно лишь чуть-чуть подождать…

Дела Ордена Мира передала Давиду и Солен. Постепенно в Дону перебралась большая часть охотников, в северном городе из старого отряда остались только Кристина да Феликс с Джезабел. Кристина обучала кардинцев премудростям борьбы с вампирами, а молодые супруги взяли на себя руководство новыми сформированными отрядами. Впрочем, за полгода все встречи охотников с вампирами в Карде можно было пересчитать по пальцам. И новых дикарей не появлялось.

– Избранная за пять месяцев, что была с нами, полностью дискредитировала идею вампиризма, – объяснил ей Давид Гесси, когда пришёл проститься перед отбытием в Дону.

– То есть?

– Она доказала, что вампиризм – болезнь. Какая идея привлекательней для юной неокрепшей души: дитя тьмы или несчастный больной? – охотник усмехнулся. – Просто не осталось кандидатов в carere morte, Мира!

– М-м, есть ещё Дэви… Может, новообращённые сейчас направляются прямиком к нему?

– А способ связи? Владыка таится, найти его непросто.

– Увидев его новые способности, я поняла, что ему доступно практически всё. Может, он нашёл уже и способ связи! – Мира мрачно усмехнулась и откинулась на спинку кресла:

– Я не представляю, с какой стороны мне теперь подобраться к Дэви! – вздохнула она. – До меня доходят разные слухи о нём. Винсент утверждает, что “Гроздья” под вампирскими чарами. Алекс сообщил, что у столичных вампиров появилось новое действенное оружие против охотников, похожее на то, которое было у Дэви в “Тени Стража”. Но я не могу понять его планы! На месте Дэви я боролась бы за Карду, но он, похоже, занялся чуждой вампирам Доной. Как же я тревожусь!

– Думай как вампир. Как вампир, получивший силы больше, чем способен удержать.

– Увы, я уже не carere morte! Я не договорила, Давид. Не только неизвестность планов Дэви меня пугает. В конце осени Винсент рассказал одну старую тайну Латэ. Оказывается, Латэ и Морено предполагали, что у Избранного может не хватить сил для того, чтобы уничтожить проклятие Макты.