Текст книги "По когтю льва (СИ)"

Автор книги: Ирина Якимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 37 страниц)

– Лира Диос, ты что тут делаешь? Ты должна быть в Карде!

– Я… Я Лилиана, – неожиданно для самой себя поправила Лира. – Вы меня с кем-то путаете. Но – благодарю, это путаница спасла мне жизнь.

Брови юноши удивлённо взлетели вверх:

– Лили-ана?

– Лилиана… – и неизвестно зачем добавила. – Корвус.

– Ещё лучше. Кем бы ты себя ни мнила, уезжай из столицы. Деньги на билет есть?

Лира вспыхнула:

– Ещё и деньгами снабдишь? Ты кто, святой?

На глаза навернулись слёзы. Зачем он издевается? Когда-то она предала его доверие. Она выдала Избранного Дэви! Почему он не кричит ей теперь: “Предатель!”? Как тяжело принимать такое всепрощение! Куда тяжелее, чем презрение!

– Жаль, что ты не Лира, – заметил Винсент. – Лире я бы сказал, что прошлое давно забыто. Лира оказалась тогда слабой… но за это не должно казнить.

Лира коротко, дёргано кивнула и отвернулась. Над крышей высокого дома ей опять привиделась крылатая тень.

– Вампиры сегодня летают открыто, – глухо заметила она. – Где же охотники?

– Это ночь “Гроздьев”, – Виснент помрачнел. – А старейшие Дэви подогревают ярость толпы. И сам Владыка где-то близко… Вот что, Лилиана. Иди сейчас к новому Дому Гесси. Там вроде бы безопасно. Утром я отправлю тебя в Карду.

– Не надо. Я здесь выполняю задание.

– Чьё?

– Задание Миры…

– Ого! -

Он одобрительно усмехнулся. Но Лира отвернулась и медленно пошла прочь, стараясь держать спину прямо.

Лира направилась по Набережной в сторону Академии. Ощущение зова после Золотого моста усилилось во сто крат. Словно огромный паук оплёл её невидимой нитью и тащил в своё логово в старом здании. Он шипел, пока неразборчиво, но Лира была уверена: подойдёт поближе – поймёт и слова.

Встречу попадались люди, одни приветственно кланялись, как соратнице, завидев её брошь, другие делали круглые страшные глаза и торопились скрыться из её поля зрения. Лира спокойно добралась до парка Академии и остановилась у глухого деревянного забора, огородившего весь квартал.

“Что-то новенькое…”

Она прошла в сторону Рябиновой улицы, нашла дверь в заборе, но та была закрыта на замок. Тогда девушка пошла вдоль забора к реке и скоро нашла неплотно пригнанные доски. Ей удалось расшатать их, чтобы открылся достаточный проход на территорию Академии. Оглядевшись и убедишись, что вокруг нет никого, похожего на охрану, Лира шмыгнула за забор.

Парк Академии отступил шагов на двадцать. Лира шла, то и дело цепляясь юбкой платья за пеньки. В парке была начата вырубка, и начата недавно – пахло терпко и сладковато: смертью деревьев. А впереди было странно светло. Обычно здание Академии заслоняло и фонари Восточного проспекта, и луну, и яркие звёзды, а сейчас все они сияли – россыпь бриллиантов. Академии не было.

С захолонувшим сердцем Лира прошла аллеей к бывшему зданию. Сейчас она вспомнила: здесь была битва. Дэви разгромил оплот охотников больше года назад.

Да, Академии не было – груда камней. Видимо, ненужное здание взорвали. Часть площадки была расчищена, там стояли домики рабочих, сейчас пустые. Только справа, там, где было крыло Ордена, сохранился весь первый этаж и часть второго. На остатках стены примостились вампирские куклы, почти бесплотные, высохшие – призраки в крылатых тенях. Они дремали, странно расслабленные. Сначала Лира подумала, что хозяин просто выпустил их из поля зрения, но скоро поняла: кукол или хозяина кукол усыпил кто-то извне. Марионетки то и дело вздрагивали, поводили крыльями, пытаясь освободиться от чар, но тут же снова обмякали. Засыпали, засыпали… Лира легко прошла мимо незамеченной.

Зов усиливался. Шёпот стал различимым.

“Ко мне, ко мне, ко мне…” – знакомый шёпот, шелестящий, как миллионы сухих острых льдинок. Голос Первого вампира!

Лира остановилась у старого входа в здание. Тяжёлая дверь была снята с петель, открывая проход внутрь. Будто ведомая чужой волей, девушка без колебаний ступила в коридор Академии.

Весенний ветер, несущий ароматы распускающихся цветов, нежно гладил обожжённые стены. Серебристая река лунного света потянулась через бывший коридор первого этажа. Ночь наложила свои чары на брошенную цитадель Ордена: заретушировала ужас, стёрла тени кошмаров. И всё же это место было жутким. Как отражение carere morte в зеркале…

“Ко мне, ко мне, ко мне…”

Лира прошла дальше в коридор, нашла проход в подвальные помещения – к арсеналу и архиву Ордена. Но эта лестница была завалена. Лира коснулась стены рядом и постояла так минуту, закрыв глаза и отдавшись ощущениям. Зов явственно шёл снизу, из арсенала. Шёпот Макты царапал стены, ледяными зубьями вгрызаясь в каменный кладку. Массивные старые камни дрожали под ладонью Лиры.

“Ко мне, ко мне, ко мне…”

Она так и застыла у заваленной лестницы к арсеналу. Скованная, знакомо неуверенная в себе – будто очередной кукловод всласть поиграв ею, перепутал все ниточки, так, что она не может двинуть ни рукой, ни ногой. Лира могла только смотреть сквозь груду камней в черноту за завалами, – в пустоту на месте бывшего арсенала и архива. Паук, тащивший её по Набережной в старое здание, таился там, внизу. Лира слышала, как он ворочается, перебирает лапками, подвигаясь ближе к девушке. Вот, во тьме заблестели его глаза – белые звёзды… Глаза Макты!

– Господин? – робко позвала Лира, ещё не веря, что Старейший действительно может быть тут, под завалами арсенала. Куклы на стене встрепенулись, а шёпот Макты стал яростным:

“Молчи, молчи, молчи!”

Девушка вжалась в стену, и марионетки не заметили её. Лира замерла, боясь дышать. При этом она понимала, как всё глупо: вампиры всё равно услышат её испуганное сердце или ветер донесёт до них запах смертной. Но куклы поводили головами, и снова обмякли. Теперь Лира поняла: это Макта усыпляет их, чтобы они не заметили Лиру.

“Зачем вы зовёте меня, Господин?” – мысленно спросила она.

У Первого слишком много сил ушло на контроль чужих кукол. Шёпот снова стал сбивчивым, неразборчивым:

“Кровь, кровь, кровь…”

Лира шагнула к завалам лестницы. Осторожно попыталась убрать один из камней, но не удержала, уронила и затравленно обернулась на кукол. Те по-прежнему сидели на стене истуканами. Странные готические украшения, так неуместные в цитадели Ордена охотников!

“Кровь, кровь, кровь…”

“Сейчас!”

Уже не страшась кукол, Лира отбросила несколько мелких камней, убрала пару глыб побольше. Затем сунула голову в образовавшийся провал. Внизу в лунном свете белели ступени лестницы. А в воздухе за грудой камней словно что-то было. Влажное дыхание смертной капельками оседало на невидимой, неведомой преграде.

“Возьми, серебро, ударь…”

Лира достала незабвенный серебряный кинжал, которым Ульрик недавно пытался зарезаться, и ударила невидимую преграду за провалом. Раздался лязг, точно девушка била ножом в стекло. За лязгом раскатился долгий грохот, будто звук заблудился в лабиринте зеркал и эхом отскакивал от каждого. Но куклы не пошевелились: Макта усилил контроль.

“Ударь, ещё, ударь…”

Лиру ударяла снова и снова, и эхо ударов казалось девушке лязгающим смехом: преграда не поддавалась. Охотнице удалось оставить на невидимой стене лишь крохотную трещинку, её не было видно глазам, но можно было почувствовать, прикоснувшись чувствительными кончиками пальцев. А Макта уставал. Куклы Дэви всё чаще вздрагивали, пытаясь сбросить чары, и засыпали теперь с гораздо большей неохотой.

“Что делать, Господин?”

“Кровь, кровь, кровь…” – снова неразборчивый шёпот ответом.

“Кровь?”

Лира резанула ладонь кинжалом, прижала ранкой к трещинке в стекле и почувствовала, как там, в провале, зашевелилось что-то тяжелое, огромное. Это тёмное нечто и изящную белую руку девушки разделяла лишь тонкая стеклянная стенка.

Лира не поняла, успел вампир слизнуть капли её крови, или нет. Шёпот Старейшего вдруг изменился:

“Беги, беги, беги!”

Дэви почувствовал, что его барьер пытались разбить! Владыка гнал к Академии стаю кукол – девушка подняла голову и увидела в небе чёрную тучу. Лира отскочила от провала в коридор, а шёпот Макты хлестал, как плетьми:

“Скорее, скорее, скорее!”

Она затерла рукавом кровь с преграды за провалом, быстро проверила, не упали ли капли на пол… Всё чисто! Куклы в небе снижались, а те, что были на стене, почти стряхнули оцепенение и принюхивались, чуя жизнь неподалёку. Лира бросилась бежать.

Она шмыгнула в дыру в ограждении и очутилась в гуще боя: группа революционеров с рябиновами брошами столкнулась с отрядом полиции. Лира осторожно прошла немного вдоль стены, переступила через какого-то раненого и, завидев вдали бывший дом Диосов, бросилась туда. Позади тишину ночи разорвали выстрелы. Вампиры Дэви над парком Академи кружили расходящимися спиралями в поисках беглянки.

Дом Диосов был пуст и заперт. Лира нашла незапертую каморку сторожа, и осталась там. Довольно бега по ночным улицам! Дэви близко, но пусть, будь, что будет.

Через десять минут она уже спала на топчане сторожа, положив под голову сумку с записями и укрывшись плащом.

…Она видела Короля Асседи. Слабого, жалкого, лишь тень своего великого предка – Лазара Арденса… Она прослеживала интриги придворных, парламентариев, путь нелепых законов, проводимых ими. Видела, как прорастает зерно лжи о carere morte. А горизонт всё затемнялся… Понимал ли Асседи, как велико недовольство его народа, какой бурей оно может обернуться?..

…Она видела Дэви, обеспокоенного возросшим влиянием Валерия Конора. Она видела как Владыка затеял свою последнюю авантюру. Видела и тех, кого вместе с Дэви закружил водоворот событий – Миру, Винсента, себя. Видела незнакомых прежде – герцога Краса, главу Ордена, пришедшего на смену Латэ, – всех, кто раздувал последнюю бурю мира carere morte…

…Она видела своих родителей, видела сотни адептов Ордена, не догадывающихся, кому они служат. Или знающих, но молчащих. Ведь это знание гибельно для всей Земли Страха…

…Она видела миниатюрную светловолосую даму, немного похожую на Миру. Только, в отличие от Миры, выражение беззащитности и доброты никогда не появилось бы на этом скуластом тонкогубом лице с вечным презрительным выражением. Регина Вако! – её Бездна избрала своим Голосом прежде Лиры. Она видела её и её супруга, вместе размышляющих, как провести Бездну в мир без участия carere morte. Видела, как им удалось приблизиться к разгадке, как муж Регины испугался последствий их деяния – и как безжалостно Вако убила его и продолжила великое дело одна. Она видела и её смерть через несколько лет и видела, что сокрыто в тайнике за зеркалом в холле старого дома Вако…

…Она видела Либитину – тысячи кукол и безликого кукловода в его убежище на севере. Видела тысячи историй происхождения этого хозяина, и все тысячи – одинаково далёкие от реальной. Кукловод не захотел показать истинного своего лица даже в вещем сне…

…Она падала во сне, и падение не прекращалось, как не бывает ни в одном кошмаре. Глубже, ещё глубже пропасть лет. Только б не сойти с ума, заглянув в неё! Лира видела начало Ордена и людей, вставших в его главе – Лоренса Гесси и своего предка – Лорна Диоса. Видела Совет Пяти – старейших бессмертных, правивших вампирским миром прежде Дэви и Алитера. Видела, как эти carere morte были уничтожены Мактой…

Свет озарил тёмный тоннель, по которому она летела. Лира поняла, что приблизилась к началу.

…Она видела Лазара Арденса и алхимика Атера. И их жертву… Ритуал уже совершён. Смертный пожелал продлить свою жизнь за счёт жизни другого, и колдуну это удалось. Будущий Король Арденс горд и полон достоинства. Он всё также немолод: жизнь Макты не подарила ему юность, лишь добавила сил. Но его голос звучен, как у молодого:

– Это начало великой истории, Атер!

– Вашей истории, Dominus, – колдун подобострастно склоняется, но выпрямляясь, бросает совсем иное: – Моей истории!

Арденс с испугом смотрит на него… Но Король боится прочитать страшный ответ в глазах чародея и скоро опускает глаза. В первый и последний раз он глядит на тело Макты, отдавшего ему свою жизнь. Он обращает внимание на герб на одежде жертвы: ярко-красный лев на сером фоне. И маленькая картинка вдруг так заинтересовывает Арденса, что он склоняется над убитым, читает девиз на гербе.

– Ex ungue leonem… Льва узнаем по когтям, верно, Атер?

– Да, Dominus.

– Мир скоро узнает нового льва, – уверенно говорит Арденс.

– Да, Dominus. Небывалого льва! -

Глядя на неподвижного Макту, Атер улыбается ясно, чисто. Лира через столетия видела эту добрую улыбку – знакомую улыбку. А в глазах чародея знакомый блеск… – зеркальный блеск! Бездна отражалась в его глазах. И Лира чувствовала Её гнев: Атер подманил её великолепным яством – целым новым миром, и запер в клетке… Так пусть весь мир узнает Её ненависть!

Всё растворилось в свете. Лира купалась в нём, пила его. Но постепенно его однородность исчезла, появилось знакомое зелёно-золотистое мельтешение – трепетание крыльев бабочки…

Долгий, тяжёлый вздох. По нему, как по нити, душа вернулась в тело. Лира очнулась.

Ночь ушла. Пятна света лежали на полу комнатки, на топчане, одно запуталось у девушки в волосах. Голова болела, похоже, от переизбытка впечатлений. Лира осторожно, чтобы сотрясением не причинить себе лишнюю боль, поднялась и тихонько вышла из каморки сторожа, снова перебралась за ограждение Академии.

Никаких кукол на стенах здания уже не было, но провал, ведущий к арсеналу, чернел неестественно. Казалось, все тени ночи спустились в недра здания, чтобы переждать день. Лира не стала касаться воздуха в провале, проверяя, есть ли там невидимая преграда. Вдруг это опять вызовет гнев Дэви? Она вышла из разрушенного здания.

Ужасно глупым отсюда, из нового дня, казалось вчерашее бегство. Ульрик послушал ее, когда она пригрозила уйти, если он не снимет маску Палача. Наверное, будет слушаться и впредь. Вот без нее он скорее вернется к прежним занятиям… Чужое имя – необходимая конспирация, и, если признаться честно, вчера ей даже понравилось представляться Винсенту Лилианой. Это имя без прошлого, но имя с будущим! И расставаться с будущим супругом не стоит надолго. Нельзя! Да и… больно.

“Как он? Наверное, места себе не находит! Или же… он уже нашел страшную маску Палача?”

Солнце стояло высоко – был близок полдень. Утром прошёл дождь, трава была мокра и в рытвинах на месте фундамента Академии собралась вода. Вода была и в лужицах, с чёрным дном, но прозрачных. Лира присела над одной, зачерпнула нагретой солнцем воды и над головой своего отражения ей померещилась знакомая бабочка, трепещущая светлыми крыльями. Девушка резко вскинула голову, но над ней была лишь чистая небесная высь.

Лира умылась, обтёрла шею, руки. Сняв чулки, поболтала в воде босыми ногами. Она и думать забыла о возможных свидетелях её купания – её казалось, она одна сейчас в мире, полном света и тепла. После купания головная боль ушла, и Лира скоро покинула парк.

На вокзале Кардо собралась толпа. Все хотели уехать из города, но кассы были закрыты. Лире удалось купить билет с рук, но взамен пришлось высыпать из карманов все подобранные ночью монеты. Цену перекупщик заломил несусветную, по вчерашним ценам выходило, что Лира купила никак не меньше половины вагона.

Она протиснулась в вагон последней, когда поезд уже трогался, а отчаявшаяся толпа штурмовала кассы…

Она быстро сообщила Мире, что удалось разведать в Доне, и взамен узнала от госпожи Вако, что, потеряв Лиру, Ульрик возвратился в дом Корвусов…

Лира ни секунды не помедлила перед воротами с вороном, прошла во двор и храбро толкнула дверь в подвал.

Из трубы подвальной печи валил дым. Лира увидела это чёрное облако издалека, но не бросилась стремглав прочь. Палач взялся за старое… Что ж, в любом случае, её место рядом с ним. Может, увидев девушку, он вспомнит свою Лилиану и опять исцелится? Лира исцелила его от проклятия carere morte, но удастся ли исцелить от этого? Ведь она сама заразила его этой ненавистью, безликой и всепоглощающей, жгучей, раздирающей сердце…

Ноги дрожали, когда она спускалась в подвал. Девушка была вынуждена держаться за стену, чтобы не упасть. Она оставила дверь наверху открытой, чтобы свет падал на ступени. В подвале, куда она спускалась, было темно, только пол светился красноватым от пышущего жаром жерла печки.

“Опять там грудой свалены головы carere morte. Шуршит, сгорая и сворачиваясь, кожа, со всхлипом вытекают глаза. Пол подвала залит кровью, из угла, куда свалены тела, разит сырым мясом и требухой… Лира беги, беги прочь из логова этого маньяка! Что ты делаешь?!”

Но она продолжала спускаться, хотя сердце заходилось в страхе. В глубине подвала у печи девушка уже различала фигуру человека. Он сидел, свесив голову на грудь, не глядя на пламя.

Пол в подвале был чист. Пахло улицей, весной – эти запахи нёс ветер, нашедший путь в приоткрытые двери. В печи сгорали деревянные чурки. Похожие на головы, но не головы.

– Ульрик! – тихонько позвала Лира. Человек вздрогнул, но не проснулся, тихо застонал во сне. Лира проворно подскочил к нему.

– Ульрик? – она осторожно приподняла его голову, и юноша застонал сильнее, когда её ладони коснулись его щёк.

– Что с тобой? – испуг и раскаяние накатили волной: оставила его! Одного! После такого тяжелого и странного исцеления! – Ты… ты всё ещё заражён? Не охотился? Не пил кровь?

Ульрик чуть отодвинулся от её прикосновений.

– Кто вы? – проговорил он, подслеповато прищурившись.

– Это я, Ли… Лилиана. Как ты? Исцеление не удалось?

– Лилиана… – по его губам скользнула улыбка. – Нет, Лили, это не та боль. Это проклятие последней Избранной. Хуже и хуже, с каждой ночью… Раньше я пытал и убивал вампиров, теперь они в отместку пытают и убивают меня! Ничем её не заглушить, ничем! Я уже думал сунуть голову в печь… – теперь он окончательно проснулся и на последних словах осторожно обнял её. Лира окаменела, не зная, как себя вести.

– Ты шутишь?

– Про что? Про печь – да. Про боль – нет… Где ты гуляла, Лили?

Лира вздохнула, отогреваясь в его объятиях.

– Я… я ездила в Дону. Там переворот. То есть, я не знаю подробностей, но… Похоже, Король убит. Или он покончил жизнь самоубийством – непонятно. Думаю, мы скоро всё узнаем из газет.

– Лили, ты с ума сошла! Я сбился с ног, разыскивая тебя!

– Я выполняла задание госпожи Вако.

– О, леди, так вы, наконец, определились, чью сторону примете в войне? Что за задание? Почему мы не могли отправиться на него вместе?

– Поиск Макты, – Лира замолчала, придумывая оправдание. – Это требовало от меня обращения к силе Бездны, а ты не любишь, когда я говорю Её голосом… – наконец нашлась она.

– Глупости! Из-за Дэви и Макты в опасности сейчас весь мир, так что обращение к этой способности вполне оправдано! Никуда вас больше не пущу одну, леди!

– Да, ты прав, – Лира успокоенно вздохнула.

– Я поговорил с Мирой о новом убежище для нас. Это в Термине, к западу от Карды. Старый дом моей матери.

Лира улыбнулась и крепче прижалась к мужчине, чтобы не потерять биение его сердца. Он уже не вздрогнул от боли этого касания.

– Ты же пойдешь со мной… в дом моей матери? – тихо вымолвил Ульрик.

Лира только кивнула, носом уткнувшись в его грудь. Дверь в подвал захлопнулась с довольным лязгом капкана, получившего новую жертву. Птичка попала в клетку! Но Лира не испугалась. Здесь была печь, согревающая тело, и объятия любимого, согревающие душу. А что ещё нужно для счастья?

Глава 31

БЕСЕДЫ

– “Гроздья” захватили улицы Доны, – сообщил Адам, сворачивая газету. – Король “вероломно убит”. Из всех Арденсов в живых остался один Давид Гесси. Дэви наверное в бешенстве. Макту он захватил, но Арденсов и Лиру Диос у него из-под носа увели охотники.

– Быстро Гесси провернул свой план, – заметил Гектор. – Охотники опять опережают нас, но это ненадолго.

– Арденсы убиты, а я не чувствую, что утратила в силе, – задумчиво сказала Хелена. – Выходит, слухи о связи вампиров и Арденсов были лишь слухами?

– Исчезновение Арденсов может не влиять на вампиров, но исчезновение вампиров повлияло бы на Арденсов, – отрезал Гектор.

Вечерние беседы в гостиной стали традицией. Вампиры просыпались и читали утренние газеты, к ним присоединялся Гектор, усталый и язвительный после дня в лаборатории. В начале мая вся компания перебралась в Карду и обосновалась в доме Митто. Гектор объяснил необходимость переезда на север близостью Карды к источнику Бездны и убеждал, что в бурлящей от революционных идей Доне нечего делать.

Теперь под лаборатории было отведена половина старого дома Митто. Чтобы докупить необходимое оборудование, Гектору пришлось продать квартиру своих родителей в Доне. Из старой обстановки в северный город Долус перевёз только гравюру и повесил её в своей новой спальне.

Исследования проклятия carere mortе продолжались. Направление “искусственных вампиров” пока было оставлено, учёные сосредоточились на случайно открытой substantia incognita или subinco – перламутровой “живой” жидкости и её необычных свойствах…

– “Subinco – лишь половина искусственного аналога проклятия carere morte. Крайне взрывоопасное вещество. Должно быть нечто, стабилизирующее его состояние, и, полагаю, верно будет назвать это нечто второй половинкой проклятия”, – так заявил мне сегодня глава нашей учёной группы, – поделился Долус. Он взял со столика бокал Адама, до половины наполненный кровью, принюхался и усмехнулся, должно быть, своим воспоминаниям о вампирской жизни.

– И чем это “нечто” может являться? – машинально спросил вампир и потянулся забрать свой бокал. Гектор выразительно пожал плечами:

– Учёные сошлись на том, что это не электромагнетизм. Искать следует во всём многообразии иных энергий.

– И ты думаешь, когда эта половина будет найдена, мы получим искусственных carere morte? – приняв от Гектора свой бокал, Адам сейчас же брезгливо поставил его на столик. Тонкие стеклянные стенки были тёплыми – смертный прикосновением согрел их, а вампира в последнее время всё больше раздражали люди. Он ненавидел каждую их особенность.

Презрение Адама не укрылось от Гектора. Но смертный не подал виду:

– Хуже всего то, что у нас не остаётся времени! Carere morte близки к уничтожению.

– Бессмертные протянут ещё пару десятилетий, а вот ты – уже нет, – хмыкнул Адам. – Признайся же, что тебя на самом деле терзает, Гектор: старость! Близкая старость и смерть! Вако – твоя ровесница и по годам смертной, и по годам бессмертной жизни, и она уже старуха.

– Мира отдала много сил вынашиванию и рождению ребёнка. У меня есть ещё два года молодости, – Гектор уже не помрачнел: почернел. – Или год…

– Да, это ужасно. Когда появилась Избранная, глупые бессмертные бросились к ней, вспомнив о прелестях смертной жизни и начисто забыв о недостатках. И вот – проходит год, два: тело разваливается, свободолюбивый дух бунтует против неизбежности смерти. Бывшие бессмертные вновь готовы на всё ради капли проклятия, но проклятие им уже недоступно. Вторичное заражение невозможно, – констатировал Адам. – Поэтому, Гектор, мы с Хеленой и не торопились принять исцеление из рук Избранной.

Смертный стерпел и этот укол.

– Бывшие бессмертные готовы на всё ради капли проклятия, – задумчиво повторил он слова вампира. – …И это отлично! Проклятие carere morte имеет много недостатков. Когда появится искусственное, моё – бывшие вампиры бросятся ко мне. Об адептах нового учения не придётся беспокоиться! – он хохотнул. – Ни голода, ни страха, ни уязвимости к солнцу и серебру…

– Расскажи, какими они будут, – попросила Хелена. – Они… искусственные carere morte.

– У Бездны много обличий, – взгляд Гектора словно застыл. И Адам знал, что друг видит сейчас: гравюру с горой и звездой. – В разных частях света о Ней сложены разные легенды. На юге рассказывают о существах, подобных carere morte, но сильнее и страшнее – высушивающих человека до капли в мгновение. А во многих сказках северян является одна и та же странная картина: волшебные кристаллы, растущие в ледяных пещерах. Обычно они невидимы, но, едва на них попадает лучик света, начинают сверкать сильнее драгоценных камней. И они не тают от тепла: сами стремятся за лучами солнца, растут… Какими будут новые carere morte? Я не знаю. Эту сказку ещё не сложили.

– Это будет наша сказка, – заметила Хелена.

– Да. Эта вера ведёт и на всём пути поддерживает меня. Но есть мнение – очень живучее старое мнение, что человеку не должно брать на себя роль Высшей Силы. Косное мнение, что всё знание о скрытой структуре вещей должно быть известно лишь богу! – Гектор неожиданно вспылил. – Я, как могу, с ним борюсь. Но даже учёные моей группы говорят: это невозможно, это недоступно людям, и я впадаю в бешенство… И я не могу отказаться от услуг этих и нанять других, молодых, горящих идеями: эти уже знают слишком много!

– Да, очень жаль, что твои опыты не удаются, – Адам отступил, занялся своим завтраком. Хелена с улыбкой наблюдала за мужчинами, но больше ничего не говорила. На этом очередная беседа закончилась.

Однако попытки позлить друга-смертного Адам не прекратил. Он и прежде развлекался так с Владыкой. Дэви обычно не злился даже болезненным покусываниям. Они помогали ему всё время быть начеку и успешно парировать удары. В них Дэви как в кривом зеркале видел себя – и смеялся. Гектор был совсем другим, он не смеялся – мрачнел, зато с утроенной энергией принимался за работу в лаборатории.

Скоро они вновь собрались за ранним ужином – поздним завтраком. И сегодня трапеза carere morte была поистине королевской – целая смертная жизнь. Волна беспорядков докатилась до Карды, и вампиры полагали, что во всеобщем хаосе одна человеческая жертва на алтарь Бездны пройдёт незамеченной.

Оглушённого человека – рассыльного, на свою беду сунувшегося в конец Карнавальной улицы, усадили в кресло. Гектор толстой иглой проколол ему ярёмную вену, наполнил кровью два бокала, и Адам с Хеленой быстрыми глотками выпили их, пока кровь не свернулась. Только так они могли питаться здесь, в Карде. Под бдительным оком охотников Миры, вампирам вновь пришлось надеть серебряные ошейники, и пить людские жизни они теперь могли только при пособничестве таких же смертных.

– Ещё? – спросил Гектор, когда они закончили. Получив утвердительный кивок от Хелены, достал иглу из шеи смертного, забитую тромбом, и попытался прочистить её. Это Долусу не удалось и, рассердившись, он ударил человека ножом повыше сердца. Из узкого разреза забила струя крови.

– Это мой ковёр! – возмутился Адам, но сам тут же оттолкнул Хелену, бросившуюся ловить кровь ртом, и прильнул к ране. Утолив голод, он пустил подругу, и той достался сладчайший последний вздох. Гектор не следил за их трапезой. Он развернул свежую газету и углубился в чтение.

– Вернир Реддо – наиболее вероятный претендент на трон Доны, – сообщил он вампирам через некоторое время. – “Гроздья” вчера заявили, что поддержат его. “Гроздьев” сейчас боится вся знать, так что… Герцога Реддо вынуждены будут принять все.

– Младшая сестра Вернира – охотница, – заметил Адам, платком вытирая кровь с сюртука. – Ай да Мира!

– “Гроздья” – её детище, верно?

– Её племянника.

Гектор помолчал, строго сжав губы, размышляя о чём-то. Потом бросил:

– Займёмся своими делами!

– Как опыты? – тут же спросил Адам. Он отошёл от тела, поправил ошейник, всё же немного сдавивший горло. Хелена осталась у жертвы, жадная вампирша слизывала последние капли крови с шеи.

– Неудача за неудачей. Сегодня я приказал опыты вовсе прекратить… до лучших времён. Бесполезная трата и без того быстро тающих средств.

– И как ты собираешься приближать наступление “лучших времён”, в таком случае?

– Нужно свернуть на другую дорогу, – Гектор удобно устроился в кресле и расслабленно вздохнул. – Может быть, вернуться немного назад… А прямо сейчас я предлагаю вам, друзья, удариться в воспоминания. Мне давно нравится мысль, что не мы первые загорелись идеей понять суть Бездны и её созданий.

– Думаешь, подобные опыты проводились прежде? Это невероятно, Гектор! Ты сейчас используешь новейшие приборы – и даже их нам мало, а что было у исследователей сто лет назад?

– Сто лет назад? Понимание. То, чего так не хватает нам. А ты зачастил, Адам, – Гектор вкусно улыбнулся. – Что ты скрываешь? Что тебе известно о прежних исследователях Бездны?

Хелена оторвалась от жертвы и переводила недоумённый взгляд то на друга, то на смертного в кресле.

– Известно… немного. Я третий день раздумываю, сказать это тебе, или нет, – Адам облизнул вмиг пересохшие губы. – Мне нравится твой настрой, Гектор, но я… Видишь ли, здесь я связан… нет, не клятвой – страхом.

– Самое время отринуть старый страх.

– Ты не понимаешь, перед кем этот страх!

– Адди, ты мне ничего не говорил, – прошептала Хелена. Она чуть не плакала от обиды, лицо помертвело, руки бессильно упали на колени. – Что ты скрываешь?!

Вампир глянул в глаза подруги – и решился, сжал кулаки:

– Что ж, я и сам чувствую: время для этого разговора пришло. Я скажу, Гектор. Но – условие: сперва расскажешь ты…

– Что ты хочешь услышать?

– Расскажи о Либитине.

Гектор отодвинулся дальше в тень кресла:

– Зачем? Это каким-либо образом связано с твоей историей?

– Да!

– Либитина…

– Ведь это она спасла тебя, – пришла на выручку Хелена. – Пока тебя считали мёртвым, ты скрывался у неё, так?

– Так, – Гектор нервно усмехнулся. – Но не могу понять, почему вы так уверенно говорите о Нефандусе в женском роде.

– Потому что несколько лет назад Орден вскрыл её убежище в заброшенной шахте на севере. Охотники обнаружили там чудовищно изуродованное тело хозяина, а после вскрытия выяснилось – хозяйки.

Смертный хмыкнул:

– Откуда тебе знать, что это – не ложь Ордена?

– Охотникам помогали простые смертные, они и проговорились. Это правда, Гектор, – Хелена придвинулась ближе. – А тебе она, выходит, не открылась, пока ты гостил у неё?

– С чего охотники решили, что перед ними была Либитина? – Гектор хохотнул. – Северный Кукловод всегда был мастером перевоплощения. Чего стоил один его Лабиринт. Вся Карда, вся Термина – его театр марионеток. А, может быть, и вся страна…

– Ну-ну… Пара тысяч кукол! Это немало, конечно, но называть Землю Страха театром марионеток Либитины я бы не стала.

– Я тоже сначала думал, что Нефандус – безобидный кукловод, помешанный на красивых куклах. Потом понял: главный объект его игр – люди. А марионетки – лишь инструмент и ширма для отвода глаз. Я расскажу, – Гектор вынырнул из тени кресла, склонился к Хелене, наконец-то увлёкшись разговором. – Она спасла меня после Восемнадцатого Бала Карды, проводила в свои земли, поселила около своего логова. То есть, это я считал тогда, что логово Северного Кукловода близко – та самая заброшенная шахта… А на самом деле Либитина могла быть в это время на другом краю земли. Он говорила со мной только через своих кукол. И…