Текст книги "Возвращайся, сделав круг 2 (СИ)"
Автор книги: Ирина Тигиева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
[1] Оби-макура – подушечка, которую подвязывают к поясу оби для создания объема банта.
[2] Хина Мацури или "Фестиваль кукол" – праздник для девочек, отмечается в Японии третьего марта. Накануне в домах, где есть дочери, в гостевой комнате устанавливают ступенчатый стенд, покрытый красной войлочной подстилкой. На нём расставляют кукол, изображающих обитателей императорского дворца.
[3] Омикудзи – популярное японское гадание, практикующееся в синтоистских и буддийских храмах.
***
Я с готовностью опустилась на одну из разбросанных на татами подушек, лис сел рядом. Камикадзе, наконец очнувшийся от послеобеденной комы, шлёпнулся мне на колени, требуя ласки. Я пригладила ему шёрстку, почёсала за ушками, и зверёк довольно заурчал. А Дэйки начал рассказывать, как пустившись однажды в путь, он и господин резко сменили направление, уловив мой запах, и как в лесной чаще перед ними предстала старая ведьма...
– Её методы не изменились,– нахмурилась я, когда лис закончил рассказ.– Возникнуть из ниоткуда и наобещать невесть что – именно так она заманила в ловушку Ракурая. Хорошо хотя бы твой господин на это не повёлся.
– Всё ещё продолжаешь называть его моим господином,– ухмыльнулся Дэйки.
– Мне он... не совсем господин,– замялась я.– Скорее...
– Возлюбленный,– подсказал лис.
Я чувствовала, как губы раздвигаются в улыбке, а к щекам приливает кровь.
– Можешь не отвечать, это и так очевидно,– добродушно фыркнул лис.– И то, что ты делаешь с ним, достойно удивления. Никогда не видел его... таким. Мне неизвестно, какую цель преследовал ками, подсылая ведьму. Но ты – здесь из-за их вмешательства. И за это я благодарен.
– Напрасно,– качнула я головой.– Каким бы ни был их замысел, старались они точно не ради нашего блага.
"Вмешательство" ками озадачило меня больше, чем призналась лису. Жуткое существо как будто хотело, чтобы я вернулась в их мир. Но почему? Может, нашёл новую силу, "окружённую кольцом заклинаний", преодолеть которые под силу только мне? Хотя должен же понимать, что теперь и в этом мире ему до меня не добраться. Невольно скользнула взглядом по полосе на запястье и подавила вздох, вспомнив о Кэцеро. Интересно, как он там? Как Цумуги? Простила меня за "сумасбродство"?..
– О чём опять замечталась?– лис явно собирался меня приобнять, но в последний момент одумался и подскочил с подушки.– Господин скоро вернётся. Ты голодна? Может, распорядиться насчёт трапезы?
Крайне редко отлучавшийся "господин" отправился дозором в западные земли, некогда занимаемые недругом его рода – Ракураем. Недавно мы вместе совершили похожее "паломничество" по его исконным восточным землям. Но сейчас я отказалась сопровождать ёкая в замок, где чуть не подверглась насилию ками.
Мой возлюбленный вернулся на закате. Я расплылась в счастливой улыбке, собираясь мурлыкнуть приветствие. Но стоило его рукам сплестись вокруг моего тела, а губам прильнуть к моим – с жадностью, будто мы расстались столетия назад, забыла обо всех намерениях и только выдохнула:
– Тоже соскучилась...
Всякий раз от его ласк я совершенно терялась во времени, и сейчас вернулась к реальности, когда в небе уже взошла луна. В её сиянии разметавшиеся по футону волосы моего избранника мерцали призрачным светом. Приподнявшись на локте, я пригладила растрепавшиеся пряди, и улыбнулась синему свечению, снова вспыхнувшему в чёрных, не отрывавшихся от меня глазах. Ёкай поймал мою руку и, мягко сжав запястье, поднёс её к губам. То была рука, отмеченная ритуалом, и, вряд ли случайно, его ладонь полностью скрыла полосу.
– Тебе это мешает?– тихо спросила я.
Его ладонь тотчас соскользнула с запястья, взгляд – впервые за всё время – остановился на отметине.
– Нет.
– До сих пор ты избегал смотреть на неё.
Ёкай поднял на меня глаза, мгновенно ставшие темнее ночи.
– Это клеймо – следствие моих действий. Я не люблю об этом вспоминать.
– Но это – в прошлом,– я ласково провела пальцами по его щеке, с одной полосы на другую.– Самое время его отпустить...
Иошинори легко потянул меня к себе, но я решила прояснить всё до конца и поспешно добавила:
– Если, конечно, тебя беспокоит именно прошлое, а не будущее.
– Что твоя следующая жизнь связана с его? Об этом я не думаю. Ты – со мной. Если и не навсегда, то очень надолго.
– Благодаря силе Чаши,– улыбнулась я.– Ты говорил, разделишь её со мной, но не сможешь отдать совсем. Что ты имел в виду?
Он легко приложил кончики моих пальцев к своей щеке, как если бы просил возобновить ласку. Улыбнувшись, я с нежностью заскользила пальцами по полосам, тотчас потемневшим под моими прикосновениями.
– Сила Чаши может быть передана только добровольно и лишь однажды. Ты отдала её мне. Я смог вернуть тебе часть её лишь потому, что изначально она была дарована тобой.
– То есть, сейчас мы оба неуязвимы?
– Нет. Неуязвим только обладающий силой Чаши безраздельно.
От удивления я даже перестала выводить узоры на его коже и резко села на футоне.
– Хочешь сказать, ты лишился неуязвимости... из-за меня?..
Иошинори приподнялся вслед за мной.
– Я никогда не стремился ею обладать. Неуязвимость легко может стать бременем, каким стала для меня. Единственная её ценность – она позволила вернуть тебя.
Я потянулась к его губам, но тут же снова выпрямилась от пришедшей мысли.
– Но тогда... нас обоих можно убить... Оружием или... магией... Дэйки рассказал о вашей встрече с Чиио,– и на всякий случай уточнила,– по моей просьбе. Забота её господина о моём возвращении в этот мир кажется странной. Но, вернув меня, ты лишился неуязвимости. Что, если именно это было его целью?
– Так и есть,– спокойно подтвердил ёкай.– Жрица предлагала помощь, зная, что я до неё не снизойду. Уверен, на самом деле она лишь хотела, чтобы я узнал – в твой мир ты отправилась не одна, и начал действовать.
– И, разгадав её замысел, ты всё же...
– До презренного паразита и его прислужницы мне нет дела. Их интриги меня не интересуют.
Холодный голос, неподвижное лицо – передо мной снова был грозный ёкай, внушающий трепет и благоговение одним своим видом. Но я больше не испытывала робости, встречаясь с ним взглядом. Наклонившись, скользнула дразнящим поцелуем по его губам, и руки с потемневшими полосами тотчас сомкнулись вокруг моего тела.
– Ещё не поблагодарила, за то что вернул меня, Иошинори,– наклонившись к его уху, я легко прикусила мочку.
Сердце моего возлюбленного понеслось вскачь – я чувствовала пульсацию вен даже в обхвативших меня руках и, не удержавшись, поддразнила его:
– Неужели так и не скажешь своё обычное "Не стоит"?
– Нет,– прошептал он.
– Тогда прими мою благодарность…
В поцелуй я вложила всю душу. Слышала участившееся дыхание моего избранника, чувствовала прикосновение его горячих ладоней... и словно пламя пробежало по спине, жаром растекаясь по груди и животу. Тело охватила внезапная истома... казалось, если не отдам хотя бы часть этого жара, он меня испепелит... и я совершенно забылась... Судорожно прижимаясь к безудержно льнущему ко мне телу ёкая, увлекала его за собой всё глубже и глубже в хаос диких желаний и ощущений не испытанной ранее силы – в хаос, полностью поглотивший меня. И он сдался... Ни разу мой безмолвный ледяной возлюбленный не терял контроль... так. Сначала сдержанные и медленные, его ласки и поцелуи становились всё жарче, пока не перешли в исступление. Пылающие глаза, почерневшие полосы, чуть приоткрытые губы, удлинившиеся клыки... я чувствовала, как его ладони лихорадочно скользят по моей спине, судорожно стискивают бёдра... и вдруг прозвучал тихий истомлённый стон... не сразу поняла, что принадлежит он не мне. Жар начал спадать, словно распределился на оба наших тела, соединившихся в одно. Будто со стороны, я слышала наше слившееся воедино дыхание... и снова этот стон, томный, почти жалобный...
– Аими...
Глава 30
– Твой ход, Момо! Хватит уже возиться с этим маленьким чудовищем!
Я подняла укоризненный взгляд на Дэйки. Камикдазе, уютно расположившийся на моих коленях, недовольно заворчал.
– Видишь, ему не нравится это прозвище,– потрясла в ладони кубики и бросила их на игровое поле.– Может, начнёшь называть его по имени?
– Или "малыш"?– насмешливо фыркнул лис.– Или, ещё лучше, "неблагодарный плут"? Посмотри на него! Сейчас и не вспоминает, кто кормил и заботился о нём, пока тебя не было!
– Не хочет вспоминать,– тонко уточнила Нецуми.– У камаитати очень хорошая память. Слышала, они помнят запах крови каждой своей жертвы, и всегда узнают её, сколько бы времени ни прошло.
– А поскольку мою кровь он пил, в отличие от твоей, конечно, он помнит меня лучше!– подхватила я.– Правда, малыш?
Камикадзе выразил согласие довольным сопением. Пощекотав его за ушком, я сделала "шаги" на поле – по количеству выпавших очков. Мы играли в "Монополию" – когда-то я познакомила с этой забавой Арэту и остальных "марионеток" старой ведьмы. Все они исчезли вместе с ками, но успели распространить слух об игре, ставшей одним из излюбленных развлечений в замке, некогда принадлежавшем Ракураю. Об этом рассказала Нэцуми, недавно перебравшаяся в "наш" замок. Узнав, что я вернулась, девушка-змея упала в ноги моему возлюбленному, посещавшему "западную резиденцию", умоляя о встрече со мной. Иошинори был удивлён, что в обиталище почившего недруга у меня нашлись друзья, но всё же рассказал об инциденте. Я была не против расширения круга друзей, и вскоре Нэцуми, Кииоши-сама и Кэору – ао-ниобо, прислуживавшая Арэте и увязавшаяся сейчас за Нэцуми, водворились в замке моего избранника. Дэйки был поначалу недоволен – я и так провожу бóльшую часть времени с господином, а теперь и те крохи внимания, которые получает он, придётся делить с "чужеродным сбродом". Но, познакомившись со всеми, и особенно с Нэцуми, поближе, изменил мнение.
Постепенно я узнавала и обитателей "моего" замка – выучила имена всех, кто прислуживал непосредственно мне. Правда, немного тяготилась их сверх уважительным обращением "окугата-сама[1]" или "кидзё"[2] и привычкой не поднимать на меня глаза. Но все условности были отменены в "тесном кругу", включавшем Дэйки, Нэцуми, Кииоши-сама, неизменно прислуживавшую нам Кэору и, с недавнего времени, ещё одного члена нашей компании – Сору. Это был молодой тэнгу – застенчивое существо с телом мужчины, тёмными волосами, пёрышками вокруг ястребиных глаз, и острыми птичьими когтями на руках. Ещё Сора умел выпускать крылья по мере надобности. Его прямой обязанностью была забота о столе для Камикадзе, а также развлечение зверька, если у того возникало желание поиграть в догонялки. На меня Сора упорно не решался поднять глаза, во время прогулок шёл следом, соблюдая дистанцию и старательно обходя наши тени[3]. Дэйки объяснил, что юный тэнгу до дрожи боится "господина", и посоветовал просто его не замечать. Я всё же попыталась завязать разговор, но ответом на все реплики было неизменное "Как пожелает окугата-сама", и я оставила попытки. Камикадзе относился к новому добытчику снисходительно. Гладить себя по-прежнему позволял только мне и Дэйки, а Сору чаще всего игнорировал. Но однажды из окна замка я видела, как "добытчик яиц" тренируется с мечом и, удивившись необычайным умению и ловкости, спросила о нём Иошинори. Тогда ёкай признался, что в обязанности тэнгу входит не столько обеспечение яйцами Камикадзе, сколько моя безопасность в его отсутствие. Мера показалась мне излишней, но я не спорила. Зато удвоила усилия, стараясь избавить "телохранителя" от чрезмерной стеснительности – если уж быть ему поблизости постоянно, то лучше в качестве полноценного члена компании, а не безмолвной тени. Удалось это не сразу, но постепенно тэнгу начал принимать участие в увеселениях, иногда вступал в разговор и даже робко улыбался. Сейчас "телохранитель" сидел слева от меня, я бросила ему кубики:
– Твой черёд!
Иошинори отправился "проведать" западные владения после долгого перерыва, а мы с устроили "вечеринку" – с едой, саке, и "Монополией". Мой возлюбленный относился без особого энтузиазма как к подобным увеселениям, так и к моей "свите". Но мирился и с тем, и с другим – должна же я чем-то заниматься, пока он в отлучке. Отлучался он редко, но я всё равно скучала, пока его не было, и вечеринки с друзьями отлично помогали скоротать время.
После Соры очередь перешла к Нэцуми. Девушка-змея грациозно бросила кубики, сделала свои "шаги" и удручённо вздохнула:
– Кажется, я теряю поместья!– и с несчастным видом осушила свою чашечку с саке.– Очень увлекательная игра! Заставляет поволноваться. Может, знаешь и другие, Хитоми-тян?
– Знаю,– кивнула я.– Игр много: карты, пинг понг, кикер... Нужно только смастерить весь игровой "инвентарь" и тогда...
– ...лет через пятьдесят – может быть,– насмешливо подхватил Дэйки.– Хитоми-тян некогда заниматься подобной ерундой, не забывай о её основной обязанности.
Я шлёпнула его по плечу. Лис захихикал и, чуть наклонившись ко мне, шепнул:
– Хочешь сделать со мной то же, что с лугом незабудок?
– Не понимаю, о чём ты,– хмыкнула я.
– Совсем не понимаешь? После того, как ты и господин прогулялись туда вчера, луг выглядит, будто по нему пронеслось стадо пятнистых оленей.
Я вспыхнула до корней волос, а лис, ехидно ухмыляясь, отодвинулся.
– О чём вы шепчетесь?– заинтересовалась Нэцуми.
– О погоде,– заговорщицки подмигнул мне лис.
Очередь перешла на Кииоши-сама, а я отчаянно боролась с румянцем. Идея прогуляться и "задержаться" на лугу была моей, но Иошинори откликнулся на неё с такой горячностью, словно тоже только об этом и думал. Луг был не таким большим, как во владениях Тецуо, и когда мы покидали его, слегка прикрывшись кимоно, выглядел действительно плачевно. А аромат цветов не выветрился из наших волос даже после купальни...
– Скучаешь по оставленному замку, Нэцуми-химэ?– продолжил разговор Дэйки.
– Совсем нет,– отозвалась девушка.– Этот замок гораздо красивее, а о том у меня много болезненных воспоминаний.
Мои воспоминания о бывшем обиталище ками, тоже были далеко не радужными. Передёрнув плечами, я потянулась к чашечке с саке и поспешила сменить тему:
– Здесь празднуют Обон[4]?
– Каждый год,– удивилась Нэцуми.– И эти дни уже скоро. А для чего тебе? Думаешь, души твоих предков смогут найти тебя в этом мире? Хотя, наверное, это возможно...
– То есть, души действительно приходят к тем, кто их зовёт?
– Конечно,– удивилась Нэцуми, будто я усомнилась в том, что дождь – мокрый.
– Имею в виду, с ними можно поговорить?– уточнила я.
– Конечно, можно. Только есть определённые правила. С удовольствием расскажу тебе о них, если захочешь.
Я с готовностью закивала.
[1] Окугата-сама – вежливое обращение к жене главы клана.
[2] Кидзё – очень вежливая форма обращения к женщине: госпожа.
[3] Выражение высшего почтения и уважения в Японии. Женщина не должна наступать на тень мужчины, а ученик – на тень учителя.
[4] Обон – яп. трёхдневный праздник поминовения усопших. Считается, что в эти дни души усопших возвращаются к живым и посещают своих родных.
***
– Для чего тебе говорить с умершими, Момо?– спросил Дэйки.
Компания уже разошлась – "господин" должен был скоро появиться.
– А для чего тебе понадобилось во всеуслышанье трезвонить о луге с незабудками?– огрызнулась я.
Лис захихикал.
– Прости, не удержался. Но нас никто не слышал! Не вспыхни ты, как закатное небо, никто бы вообще не обратил внимания.
– Так бы и оттаскала тебя за хвост!– разозлилась я.
– Ради этого могу даже принять моё привычное обличье!– подмигнул Дэйки и вздохнул.– Эх, Момо... как же я завидую господину...
Я скосила на лиса настороженный взгляд.
– Не смотри так, я держу себя в руках,– прищурился он.
– Думала, ты достиг взаимопонимания с Нэцуми.
– Нэцуми – славная,– тут же согласился лис.– И мы с ней... неплохо проводим время. Нужно же и мне отвлекаться от вздохов по тебе!
– А она об этом знает? Что ты всего лишь "проводишь с ней время"?
– Она до сих пор влюблена в своего господина, умершего в теле шикигами. У нас много общего, и это сближает. Так что об этом не тревожься.
Я рассеянно посмотрела на Сору, замершего у стены наподобие статуи. Камикадзе уже нетерпеливо кружил над ним в ожидании ужина. Но, как истинный "телохранитель", Сора никогда не оставлял меня до появления господина. Встретившись со мной глазами, тэнгу тут же уставился в пол.
– Ещё один несчастный,– насмешливо фыркнул Дэйки.– Иошинори-сама выбрал его очень удачно. Тэнгу вообще искусны в обращении с оружием, но умение этого превосходит всё, что мне приходилось видеть до сих пор. А ты ещё и очаровала приставленного к тебе защитника. Теперь, в случае опасности, тэнгу бросится на твою защиту не по приказу, а по зову сердца. Очень ловко, Момо!
– Какой "зов седца"?– передразнила я.– Просто он очень застенчив. Не все же рождаются дзинко – без малейшего понятия о стеснительности!
Дэйки захохотал и, чуть наклонившись, понизил голос:
– Образ прекрасной и недосягаемой госпожи всегда пленителен, а ты ещё обратила на него внимание, приблизила к себе – бедняга был обречён с самого начала. Если не веришь, последи за ним какое-то время. Все слуги в замке опускают глаза под твоим взглядом. Но сравни, как это делает он.
– Кто ещё знает, что на самом деле Сора – мой охранник?– постаралась я пресечь домыслы лиса.
– Никто, конечно,– невозмутимо отозвался тот.
– И в охране действительно есть необходимость?
– Явной – нет. Но, по понятным причинам, господин делает всё возможное, чтобы сберечь своё сокровище. Я, на его месте, поступил бы так же! Кстати, он уже здесь. До встречи, Момо!– лис направился к двери и небрежно махнул Соре.– Идём со мной, крылатая статуя. Вряд ли хочешь быть здесь, когда появится господин!
Почтительно поклонившись мне, тэнгу последовал за лисом, так и не подняв глаз. Камикадзе, крутанувшись над моей головой, понёсся за ними. А я заторопилась к ближайшей окружности с иероглифом. Эти своеобразные "порталы" были расположены всюду, "соединяя" разные части замка. Как и обещал Иошинори, я уже выучила значения большинства иероглифов, хотя чаще всего пользовалась одним – ведущим в опочивальню. Слабый перламутровый свет, мгновение невесомости – и я уже возле футона. Но успела только пробежать пальцами по оби, удерживавшему кимоно, когда со спины меня обняли руки моего возлюбленного.
– Хочешь остаться здесь?– прошептал он, мягко обхватив губами мочку моего уха.
– Последую за тобой всюду...– выдохнула я.
Его объятие стало крепче, и меня тотчас оторвало от земли…
Ветерок, овевающий кожу, сквозь облака пробиваются алые отблески заката. Прижавшись к ёкаю, я скользнула ладонью под кимоно на его груди. И, почувствовав, как участилось биение его сердца, улыбнулась.
– Ещё далеко?
По губам Иошинори тоже мелькнула улыбка, и они с готовностью прижались к моим. Поцелуй, как всегда, заставил забыть обо всём. Лишь мельком отметила, что ветерок стал более ощутимым – мы устремились вниз, и даже не почувствовала толчка, когда опустились на траву. Небольшая поляна, сплошь заросшая бледно-розовыми цветами, вокруг – стройные стволы кедров... Солнце село. Голубоватая сумеречная мгла будто поглотила все звуки, кроме нашего неровного дыхания. В сгустившемся полумраке лихорадочно блестели глаза моего возлюбленного...
– Поступим с поляной, как с лугом незабудок?– прошептала я.
Иошинори легко провёл ладонями по моим волосам и, приникая губами к моей шее, произнёс:
– Да. Я знаю много мест, подобных этому.
– И где же были эти... места... во время наших прежних... путешествий?..– срывающимся голосом поддразнила я.
– Тогда они меня не интересовали.
– Кстати, о путешествиях...
Я попыталась выравнять дыхание и хотя бы начать задуманный разговор – сейчас Иошинори скорее выполнит любую мою просьбу. Но губы ёкая уже переместились к моей ключице, потом к освобождённому от кимоно плечу, и я отбросила все замыслы... Зарывшись пальцами в белоснежные волосы, мягко притянула к себе лицо, на котором выделялись чёрные, как ночь, полосы, и впилась поцелуем в нетерпеливо приоткрывшиеся губы...
Глава 31
Тёплый ветерок, ворвавшийся в раздвинутую створку сёдзи[1], пробежал по лепесткам ирисов, выложенных на низком столике. Дэйки и Нэцуми помогли собрать целую охапку, и теперь я старательно складывала стебелёк к стебельку, чтобы облегчить их транспортировку. Вместе с ветерком в комнату влетела бабочка, тотчас вызвавшая у Камикадзе состояние аффекта. Яростно пискнув, зверёк сорвался с моего плеча и понёсся на заметавшегося в панике "врага".
– Может, простишь её? Она же не знала, что это – твоя территория,– попыталась я уговорить зверька.
– Хочешь сохранить ей жизнь, окугата-сама?
Я подняла глаза на Сору, привычно застывшего возле стены и почти слившегося с ней.
– Думаешь, успешь её спасти?
Камикадзе сделал очередной "заход" на истерично порхающую жертву, полоснул коготками, намереваясь её разорвать, но словно тень мельнула перед мордочкой зверька – и бабочка исчезла. Камаитати зашёлся в возмущённом визге, а Сора легко опустился на пол в шаге от меня, держа перед собой неплотно сомкнутые ладони.
– Она – там?!– не поверила я, потянувшись к ним.
Смятение, промелькнувшее в птичьих глазах меня отрезвило, и я поспешно отдёрнула руки.
– Прости... Выпусти её... чтобы не видел Камиказде...
Тэнгу бесшумно скользнул к распахнутой створке. Бабочка, ещё не пришедшая в себя от пережитого ужаса, понеслась прочь, беспорядочно метаясь из стороны в сторону.
– Спасибо,– улыбнулась я.– Твоя ловкость – поразительна! Мало кто может состязаться в скорости с Камикадзе, когда он входит в азарт. Правда, малыш?
Зверёк, недовольно ворча, вернулся на моё плечо. Сора, не произнеся больше ни слова, – на свой "пост" у стены. А я, не ожидая ответа, – к ирисам. По молчаливости тэнгу мог без труда составить конкуренцию Иошинори. После ехидных намёков Дэйки я в самом деле начала приглядываться к телохранителю. Он и правда опускал взгляд поспешнее, чем остальная "челядь" в моём услужении, и при этом явно смущался. И сейчас, когда мои ладони чуть не коснулись его, в птичьих глазах мелькнула откровенная паника – странная реакция на прикосновение, которого даже не было. Сделав вид, что наслаждаюсь ароматом ирисов, я поднесла несколько цветков к лицу, согнав с плеча Камикадзе, и невзначай глянула на тэнгу из-под полуопущенных ресниц. Он сосредоточенно созерцал пол. Я уже собиралась отвернуться, как вдруг Сора оторвался от любования циновками. Поднял глаза, не заметив, что смотрю на него... и я всё же отвернулась, успев увидеть, как смягчилось его всегда сдержанное лицо, когда взгляд остановился на мне... Придушить бы Дэйки! Не произнеси он свои домыслы вслух, мне бы и в голову не пришло подозревать в Соре какие-то чувства, кроме чувства долга. А теперь приглядываюсь к взглядам тэнгу, и ощущаю всё большую неловкость в его присутствии…
– Цветы готовы!– избегая смотреть на телохранителя, я аккуратно сложила ирисы.– Ещё ваза для них, еда, циновки и фонарики. Уверен, что сможешь унести всё?
– Смогу, окугата-сама,– без заминки ответил он.
Первый из трёх дней празднования Обон... В эти дни души умерших вновь возвращаются в мир живых навестить ещё здравствующих родственников. Для "гостей" с того света готовят угощения, возжигают благовония, расставляют цветы в бамбуковых вазах и развешивают фонарики – чтобы указать призракам путь. От Нэцуми я узнала об особенностях этой красивой и печальной традиции и подготовила всё необходимое. Девушка-змея права – мои предки далеко, но говорить я хотела не с ними. Очень надеялась, что дымок благовоний, аромат цветов и свет фонариков привлекут дух Нобу-сан...
Камикадзе упал мне на плечо и засопел в ухо, я рассеянно пригладила взъерошенную шёрстку. Может, взять зверька с собой? Ему монах наверняка обрадуется. Неизвестно лишь, как отнесётся ко мне, узнав, что произошло с Кэцеро... И всё же именно потребность рассказать о судьбе полудемона влекла меня в заброшенный монастырь. Там за поминальной трапезой я собиралась провести ночь и дождаться Нобу-сан. Кэцеро бы наверняка хотел, чтобы я почтила память его наставника подобным образом. А мне очень хотелось поговорить с наставником о Кэцеро и о том, что мы пережили вместе... Чувство вины перед полудемоном временами отравляло моё безграничное счастье и горячую благодарность за то, что он отпустил меня. Но рядом не было ни одного существа, с кем я могла бы затронуть эту тему, не опасаясь, что отзвуки разговора дойдут до Иошинори и причинят ему боль, которую он никогда передо мной не обнаружит... К просьбе позволить мне остаться в монастыре на ночь мой возлюбленный отнёсся спокойно и согласился неожиданно легко. Но я видела, его это зацепило. Вероятно, ёкай не мог не думать об обстоятельствах, которые некогда привели меня в это обиталище...
– Всё готово, Момо!– в комнату ворвался Дэйки с объёмистым узлом в руках, и Камикадзе, сорвавшись с моего плеча, понёсся к лису.
– Как долго собираешься оставаться там на самом деле? Того, что берёшь с собой, хватит по меньшей мере на неделю!– Дэйки бухнул узел возле столика.
– Хочешь сказать, не перенесёшь разлуки, если задержусь?
– Я – может быть, но господин – точно нет!– ехидно отозвался лис.
Рассмеявшись, я бросила в него полураспустившимся бутоном ириса, отломившимся во время "сортировки". Камикадзе, фыркнув, полетел к Соре – уже подходило время ужина. А Дэйки ловко подхватил бутон и, прижав к груди, шутливо продекламировал:
– Буду хранить его на память, моя любовь!
– Попроси у Кииоши-сама эликсир для "хранения" – тогда не забудешь меня точно,– съязвила я.
– Какой эликсир?– не понял Дэйки.
– Неужели в замке есть что-то, о чём ты не знаешь?
Любивший экспериментировать Кииоши-сама изобрёл эликсир, сохраняющий цветы от увядания, для меня. Мы с Иошинори нередко покидали замок. Гуляли по невероятно красивым лугам и склонам гор, переносились на берега озёр, плавали в горячих источниках под открытым небом. А после дня на лугу с незабудками, совершенно околдовавшего нас обоих, и незабываемой ночи на поляне, окружённой кедрами, проводили немало ночей в местах, подобных этим. С каждого я приносила сорванный цветок – на память, и, благодаря эликсиру, «коллекция» из нежно пахнущих, вечно свежих цветов украшала теперь нашу опочивальню…
– Может, мне всё же отправиться с вами?– Дэйки в самом деле спрятал цветок на груди и с сомнением покосился на Сору.– Думаешь, эта статуя с крыльями сумеет подготовить всё, как следует?
– "Статуя" – нет,– улыбнулась я.– Сора лишь поможет всё перенести.
– А остальное сделаешь ты?– снова усомнился Дэйки.
– Так нужно, иначе дух может не появиться.
– Значит, действительно останешься там одна на всю ночь,– он покачал головой.– Безумная затея. До сих пор удивляюсь, что Иошинори-сама тебе позволил. Поистине страсть ослабляет разум!
Я закатила глаза и перевела взгляд на раздвинутую створку. Скользившие по циновкам солнечные лучи из золотистых стали бронзовыми – близился закат.
– Пора,– я повернулась к лису.– Проводишь меня?
Через портал в соседней комнате попаду на верхний этаж – там мы договорились встретиться с Иошинори, и он перенесёт меня в монастырь. Сора последует за нами со всем необходимым. Потом оба оставят меня в бывшем жилище монаха-призрака до рассвета... Пороходя мимо тэнгу, я приветливо улыбнулась.
– Спасибо за помощь, Сора. Увидимся в монастыре!
Тот молча поклонился.
– "Спасибо за помощь, Сора"?– передразнил Дэйки, когда мы оказались за пределами комнаты.– С каких пор ты стала стала с ним такой церемонной?
Неужели действительно начала вести себя с тэнгу по-другому? Лис хитро прищурил глаза.
– Это из-за того, что я сказал, он тобой очарован? Так это очевидно! Только ты, ослеплённая любовью к Иошинори-сама, могла не заметить. Но что с того?
– Ничего,– огрызнулась я.
Почему на самом деле это так меня зацепило? И вдруг поняла... Застенчивый и чуть не краснеющий под моим взглядом тэнгу чем-то напоминал Кэцеро в самом начале нашего знакомства. Я бережно хранила в памяти образ полудемона, и привязанность существа, так его напомнившего, всколыхнула во мне чувство вины...
– Послушай, Момо,– серьёзно проговорил Дэйки.– Тэнгу – гордые, отстранённые создания, чуждые приземлённых желаний. И привязанности их – такие же возвышенные и непостижимые, как они сами. Этот будет обожать тебя издалека – не как свою избранницу, а как госпожу. Так чем это плохо? Предпочитаешь, чтобы он тяготился своим долгом и содрогался при виде тебя?
– Нет конечно...
– Вот и не тревожься из-за подобных мелочей! Не обращаешь же внимания на то, что испытываю к тебе я!
Тронутая ободряющими словами лиса, я уже расплылась в благодарной улыбке, но, услышав последнюю ехидную фразу, не удержалась и ткнула его в бок. Дэйки только захихикал и кивнул на слабо мерцающую окружность с иероглифом, ведущую на верхний этаж. Я тоже рассмеялась.
– Спасибо, Дэйки.
Шутливо поклонившись, он чмокнул в воздухе губами, изображая поцелуй.
– До завтра?
– Не исключено,– подмигнула я и ступила на окружность.
[1]Сёдзи – в традиционной японской архитектуре это дверь, окно или разделяющая внутреннее пространство жилища перегородка, состоящая из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к деревянной раме.
Глава 32
Полуразрушенные строения, густая трава повсюду и величественная криптомерия, возвышающаяся над тем, что осталось от монастыря, где некогда мне спасли жизнь... Иошинори неохотно выпустил меня из объятий посреди диковатого дворика. Сора, державший в руках узел и охапку ирисов, опустился рядом почти в то же мгновение и вопросительно посмотрел на меня.
– Буду благодарна, если отнесёшь это к криптомерии,– улыбнулась я.
Там у корней могучего дерева мы с Кэцеро похоронили тело монаха. Тэнгу поклонился и упорхнул, а я подняла глаза на Иошинори.
– Не волнуйся,– с нежностью провела ладонью по помрачневшему лицу.– Ночь закончится быстро. И мне здесь ничто не угрожает.
– Сора будет поблизости.
– А ты?– прищурилась я.
Мимолётно улыбнувшись, Иошинори прижался к моим губам долгим поцелуем.
– Я приду за тобой с первым лучом солнца.
И я осталась одна... Закат близился, времени на приготовления оставалось немного. Но, прежде чем отправиться к криптомерии, я всё же прошлась по территории монастыря, и воспоминания набросились на меня, как вечно голодные хидаругами[1]... Вот "лазарет", в котором Кэцеро боролся за жизнь после того, как заслонил меня от ядовитого шипа. Вот моя комната, куда он врывался, как к себе домой. А вот молельня, в которой я впервые увидела Нобу-сан в облике рокурокуби, и в которой он умер с именем Эмико на устах... Всё это было в другой жизни. И в то же время, будто только вчера... Почти стёршиеся краски, прогнившие циновки, провалившиеся крыши... Но, кажется, прямо сейчас с ветвей криптомерии спрыгнет встрёпанный полудемон, и я услышу его "Аими! Неужели уже встала?". К горлу подступили слёзы... и я почти бегом бросилась к корням могучего дерева. Небольшой холмик, почти сравнявшийся с землёй. Возле него – оставленный Сорой узел и цветы. Всхлипывая и вытирая всё-таки брызнувшие слёзы, я принялась за дело.
