Текст книги "Возвращайся, сделав круг 2 (СИ)"
Автор книги: Ирина Тигиева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Тигиева Ирина-Унесённая демоном 2.Возвращайся, сделав круг 2
Глава 1
Даже если тоска
Сердце мне разобьет и оно разлетится
Сотней мелких осколков,
Ни в одном, даже самом ничтожном,
Не погаснет любовь к тебе.
Идзуми Сикибу
– Она выживет?
– Не знаю, господин.
– Рана настолько серьёзна?
– Да, но дело не только в этом.
– Сомневаешься в своём умении врачевателя?
– Нет. Но с девушкой что-то произошло, её дух блуждает во тьме. Вывести его к свету под силу только ей.
– Ещё один заблудший дух! Может, составит тебе компанию?
– Разве прилично шутить о таких вещах, Кэцеро-сама...
Голоса звучали в пустоте снова и снова. Иногда надолго замолкали, но неизменно возвращались. Хорошо бы они замолчали насовсем и не тревожили блаженной тишины...
– Ещё жива?
– Как видишь, господин.
– Почему она до сих пор не пришла в себя? Уже столько дней!
– Я делаю, всё, что в моих силах... Нет, господин!..
– Всё равно ведь ничего не чувствует...
– Тем не менее не следует её тревожить. У тебя слишком неумелые руки.
– Она должна наконец очнуться! Хочу знать, что связывает её с...
Не могу слышать это имя... Воспоминание о его обладателе слишком болезненно.
– Ты видел, господин?
– Что?
– Мне показалось... Нет, я уверен, её веки дрогнули, когда ты произнёс имя...
Только не это... Не хочу его слышать, не хочу!.. Они должны замолчать! Оба...
– Наберись терпения, Кэцеро-сама. Думаю, девушка скоро очнётся.
Неразборчивое ворчание и тишина. Наконец-то... Но покой почему-то не наступил. Наоборот, тьма принесла с собой образы один красочнее другого. Они кружились вокруг, дробились на фрагменты и вновь сливались воедино. Куда же подевалось небытие? Разве из него возвращаются?..
– Какой хорошенький!– умиляется Цумуги.
Конечно, она имеет в виду Камикадзе.
– Кажется, он голодный. Смотри, как облизывает тебе щёку!
По коже в самом деле скользнуло что-то влажное.
– Когда ты кормила его в последний раз?
Действительно, когда?.. Бедный зверёк, наверное, умирает от голода!
– Камикадзе!– вскрикиваю я.
Подскакиваю на футоне… и растерянно хлопаю глазами. Всего лишь дурацкий сон... Откуда здесь здесь взяться Цумуги? Я ведь всё ещё в этом треклятом мире... И ни "подскочить", ни закричать никак не могла – тело будто сделано из воздуха, совсем его не ощущаю. Но я на самом деле лежу на футоне в небольшой устланной светлыми татами комнате, а на грудь на самом деле вспрыгивает Камикадзе...
– Малыш…
Неужели это – мой голос?.. Камаитати тихонько взвизгнул и привычно ткнулся носом мне в щёку. Хотела его погладить, но рука не слушалась.
– Пока тебе лучше не шевелиться, одзё-сан.
Будь у меня силы, наверное бы испугалась. Голос – совершенно незнакомый. Хотя нет, я его уже слышала – пока витала в небытии. Но кому он принадлежит и... где я?.. Говоривший явно находился за моей спиной. Чтобы его увидеть, нужно запрокинуть голову, а сделать это я не в состоянии.
– Ничего не бойся, одзё-сан. Ты была ранена и долго оставалась в беспамятстве. Но здесь, в моём храме, ты в безопасности.
Невидимый собеседник будто прочитал мои мысли, но... почему я в храме?!
– Я – Нобу. Мой господин отдал тебя на моё попечение.
Самое странное, Камикадзе вёл себя миролюбиво и даже не повернулся в сторону чужака, который наконец приблизился и расположился рядом, подогнув под себя ноги. Мужчина средних лет в одежде буддийского монаха. Спокойный взгляд, впалые щёки, голова без единого волоска... Он осторожно приложил ладонь к моему левому боку.
– Больно?
Я поморщилась.
– Не беспокойся, худшее уже позади. Как твоё имя?
Я молча отвернулась. Не хочу произносить их вслух – ни одно из моих имён. Оба напоминают о том, о чём лучше забыть.
– Хорошо. Ты, наверное, голодна. До вечера лучше воздержаться от приёма пищи. Но можно выпить воды. Я сейчас принесу.
Он поднялся на ноги.
– Камикадзе…– какой же умирающий у меня голос, даже попытка прочистить горло ничего не дала.– Он… любит яйца…
– Говоришь о камаитати?– улыбнулся монах.– Когда господин принёс тебя, зверёк увязался следом, его никак не удавалось отогнать. Мы не сразу поняли, что он пытается защитить тебя. Так его зовут Камикадзе? Мы заботимся и о нём.
– Спасибо…
Кивнув, он направился к сдвижной двери. А Камикадзе, немного потоптавшись по моей груди, свернулся калачиком, широко зевнул и закрыл глаза. Я тоже начала задрёмывать, когда створка двери раздвинулась, пропустив внутрь монаха с небольшой глиняной посудиной в руках. Как же ужасно чувствовать себя настолько беспомощной… Ему пришлось поддерживать мне голову, пока я пила… Видя моё смущение, монах отечески улыбнулся.
– Силы вернутся, одзё-сан. А теперь отдохни. Я приду снова перед закатом.
Добрый монах оказался прав: мои силы постепенно возвращались. Через какое-то время я смогла самостоятельно есть, вставать и даже выбираться наружу. Храм располагался на возвышенности. Со всех сторон его окружал лес, а строения казались запустелыми. Я в самом деле не видела никого, кроме Нобу-сана, заглядывавшего ко мне ежедневно утром, днём и перед закатом. Но, несмотря на частые визиты, за всё время мы обменялись, может, дюжиной слов. Поначалу монах пытался разговорить меня, но я отделывалась односложными ответами, и в конце концов он оставил попытки. Не знаю, сколько дней прошло с момента моего "пробуждения". Пять? Неделя?.. Силы восстанавливались, но я словно находилась в психологической коме. Не поинтересовалась ни об упомянутом монахом "господине", ни о его планах относительно меня. Просто мне не было до этого дела. День за днём выбиралась в одичалый внутренний двор храма, играла с Камикадзе или просто сидела под исполинской покрытой мхом криптомерией[1], глядя в никуда и не думая ни о чём.
Но однажды идиллия безмолвия была нарушена.
Я только расположилась под криптомерией, как вдруг Камикадзе взъерошил шёрстку и задрал мордочку, принюхиваясь. Я лениво почесала его за ушком и даже не моргнула, когда ветви дерева-великана затрещали, и на землю рядом со мной спрыгнула гибкая фигура. Камаитати, по своему обыкновению, зашипел и бросился на присевшего напротив чужака, но тот оказался проворнее. Мгновение – и зверёк, яростно вереща, задёргался, пытаясь вырваться из обхватившей его когтистой руки. И во мне что-то щёлкнуло... Перед глазами мелькнула похожая сцена: полузадушенный камаитати, беспомощно извивающийся в руке безжалостного ёкая... С диким воплем – куда только подевалось многодневное оцепенение? – я вцепилась в косматую шевелюру пришельца. Видимо, он настолько не ожидал нападения с моей стороны, что, несмотря на быстроту рефлексов, не успел этому помешать. Но уже в следующее мгновение Камикадзе с визгом вырвался на свободу, а железные пальцы стиснули мои запястья. Я попыталась впиться в пальцы зубами, но их обладатель хорошенько меня встряхнул.
– Ты что, спятила?..
Камаитати между тем описал в воздухе круг и как ни в чём не бывало спикировал на голову чужака, причём, тот даже не поморщился. А я так и замерла с приоткрытым ртом.
– Успокоилась? Можно отпускать?
Теперь узнала и этот голос – собеседник монаха, желавший, чтобы я поскорее пришла в себя. Очевидно, это и есть «господин», принёсший меня в монастырь. Не произнося ни слова, я таращилась на него. Парень приблизительно моего возраста, встрёпанная шевелюра, падающая на спину и закрывающая один глаз. «Открытый» глаз угольно-чёрного цвета со смешанным выражением раздражения и любопытства уставился на меня. В моём сознании забрезжило смутное узнавание. Именно это лицо склонилось надо мной за мгновение до того, как я погрузилась в небытие. Получается, он разогнал одноноздревых уродов, собиравшихся меня сожрать?..
– Господин! Добро пожаловать.
В нескольких шагах от нас стоял монах. Как ему удаётся подкрадываться так бесшумно? Никогда не слышу его шагов...
– Вижу, ты уже поздоровался с нашей гостьей.
– Поздоровался, как же!– одним движением парень оказался на ногах, настолько ловко, что Камикадзе, по-прежнему торчавший на его голове, даже не покачнулся.– Набросилась на меня, как одержимая! Стоило нестись в такую даль, чтобы пообщаться с сумасшедшей!
Не сразу поняла, что он имеет в виду меня.
– Я – сумасшедшая? Ты едва не придушил Камикадзе!
– Какого ещё Камикадзе?.. А, этого?
Резко качнув головой, парень стряхнул пискнувшего камаитати и, подхватив его на лету, бросил мне. Камикадзе возмущённо заверещал, а я даже подскочила, чтобы успеть его поймать.
– Ты в своём уме?!
– Ему это нравится, мы часто так развлекаемся. А если бы хотел его придушить, ты со своей силой муравья меня бы точно не остановила.
– Психопат!– сквозь зубы процедила я, прижимая Камикадзе к груди.
Зверёк в самом деле не казался раздражённым. В отличие от меня. Грубость вновь прибывшего была отталкивающей. Как и вся его манера поведения. В гибких порывистых движениях было больше от хищного зверя, чем от человека. И, хотя лицо было вполне человеческим, чуть удлинённые клыки, заострённые уши и когти на пальцах выдавали не-человеческое происхождение. И этому... существу я обязана спасением своей жизни... Окинув меня оценивающим взглядом, он почесал за ухом.
– Ты неплохо постарался, Нобу-сан. Я был уверен, она – не жилец. Так как её зовут?
– Какого дьявола?– взорвалась я.– Вдруг ослеп и не видишь – я стою прямо перед тобой!
Под давлением жгучей неприязни владевшая мной апатия отступила. За последние несколько минут я произнесла больше слов, чем за последние несколько дней. Тип недоумевающе покосился на монаха, будто просил разъяснить причину моей вспышки. Но Нобу-сан только улыбался.
– Ну и как тебя зовут?– теперь вопрос предназначался мне.
– Аим... Мом... то есть...– я запнулась.
Старательно подавляемые воспоминания зашевелились, точно кобры, готовые раскрыть капюшоны...
– Аимом?..
– Аими!– взяла я себя в руки.– Для друзей – Момо. Но второе тебе точно не грозит!
– Вообще-то, мне нет дела до твоего имени,– пожал он плечами.– И можешь не благодарить за то, что спас тебя от óни. Хочу лишь знать, какая связь между тобой и моим братцем.
– Кем?– не поняла я.
– Иошинори, кем ещё!
Я чуть не выронила Камикадзе. Просто стояла и смотрела на него округлившимися, как у лемура, глазами.
– Ну?– он нетерпеливо дёрнул рукавом кимоно.– Расскажешь – и мы в рассчёте, можешь идти куда хочешь.
– Иоши... нори... сама – твой брат?– наконец выдавила я.
Удивление было настолько велико, что произнесение этого имени вслух даже не причинило боли. Тип неприязненно поморщился и, передразнивая, буркнул:
– "Иошинори-сама"... Напыщенный гордец!
Справившись с первым шоком, я прошлась по стоявшему передо мной более осмысленным взглядом. Только сейчас обратила внимание, что в густой чёрной шевелюре затерялись белые пряди. Не седые, а именно белые. И не прикрытый волосами глаз – очень тёмный, как и глаза Иошинори-сама. Но лицо, хотя и не лишённое грубоватой привлекательности, не имело ничего общего с тонкими чертами величавого ёкая. Не говоря уже об осанке. Если Иошинори-сама казался воплощением царственности, его "братец" больше смахивал на Тарзана из племени обезьян. По происхождению – аристократ, по повадкам – горилла. Всё это промельнуло в голове за доли секунды, и я, практически не сомневаясь в своём предположении, уточнила:
– Но ведь брат он тебе не родной.
– С чего ты взяла!– хмыкнул тот.
По тому, как скривилось его лицо, как сверкнул "видимый" глаз, было очевидно: сравнение для него болезненно.
– Становится жарко,– вдруг вмешался Нобу-сан.– Пожалуй, лучше зайти внутрь.
– Не надоело ещё торчать "внутри"? Тут – тень,– новоявленный родич Иошинори-сама кивнул на криптомерию.– И вообще, как будто ты ощущаешь жару!
Он бухнулся на выпиравший из земли корень, прислонился к стволу и выжидающе уставился на меня.
– Может, для начала представишься?– я пригладила шёрстку начавшего проявлять признаки нетерпения Камикадзе.– Обращаться к тебе "господин" не собираюсь!
– И не надо!
– Перед тобой – Кэцеро-сама,– снова вмешался монах.– Младший сын могучего Озэму-сама, властителя восточных земель...
– Хочешь сказать "бывшего властителя",– ехидно вставила я.
– Бывший властитель – Иошинори-сама, его старший сын,– не меняя тембра голоса, возразил Нобу-сан.– Озэму-сама ещё владел восточными землями на момент своей гибели.
– Кого интересует, кто был властителем каких земель?– проворчал тот, кого монах назвал "Кэцеро-сама".– Что ты, человек, делала в компании Иошинори?
– Откуда ты вообще знаешь, что я была в его компании?– буркнула я.
– Мне знаком его запах. Накануне я едва не наткнулся на вас. Специально сделал крюк, чтобы избежать встречи, хотя меня и разбирало любопытство. Запах человека, смешанный с запахом моего чистокровного братца, презирающего всё, что движется по этой земле! А позднее в тот же день почувствовал пролившуюся кровь, узнал в ней кровь того самого человечка, путешествовавшего с Иошинори, в сочетании с кровью óни...
– ...и поспешил на помощь?– усомнилась я.
– Говорю же, меня разбирало любопытство! Вы для него – ничтожнее насекомых, и вдруг он терпит такое "насекомое" рядом с собой!– он сузил глаз, всматриваясь в моё лицо.– С любым другим причина была бы мне ясна, но Иошинори… Он ведь… вы с ним не...
– Конечно, нет!– боль меня всё-таки настигла, но я не хотела, не могла обнажить её перед этим грубияном.– Я разрушила сковывавшее его заклятие... случайно. И, произойди со мной что-нибудь, он бы снова стал камнем. Поэтому он «терпел меня рядом с собой» и защищал…
Очевидно, братской привязанности между этим типом и Иошинори-сама нет и в помине. Не исключено, что желая насолить заносчивому "родственнику" он вздумает меня придушить, но... в тот момент мне было всё равно. Кэцеро – и мысленно не могла называть его уважительным "Кэцеро-сама" – даже привстал, а Камикадзе, видимо, устав от нежностей, вырвался из моих рук и понёсся на него. Но тот только увернулся, и зверёк пролетел мимо.
– Ты освободила Иошинори от заклятия, наложенного смертным, чья духовная сила могла открыть ворота в Дзигоку?!
– Представь себе.
– Но... как?– Кэцеро отмахнулся от снова попытавшегося атаковать его Камикадзе.
– Сказала же – случайно,– вдаваться в подробности совсем не хотелось.– Если так хотел знать, мог бы спросить у него сам, а не "избегать встречи".
Кэцеро жёлчно усмехнулся и небрежно подхватил Камикадзе, сделавшего очередной заход на голову "противника". Камаитати яростно взвизгнул и, изогнувшись, таки царапнул обхватившие его пальцы коготком. Кэцеро рассеянно выпустил его из ладони, и зверёк, победно фыркнув, описал в воздухе круг и приземлился на моё плечо.
– Несмотря на родство, между Кэцеро-сама и Иошинори-сама нет особой дружбы,– подал голос Нобу-сан.
И снова по лицу "Кэцеро-сама" пробежало облачко, а я не удержавшись, спросила:
– Ты тоже умеешь перекидываться в тигра?
– Он даже показал тебе свой истинный облик!– ещё одна жёлчная усмешка.
– Ничего он мне не показывал. На нас напали, он защищался...– и замолчала, борясь с нахлынувшими воспоминаниями.
Израненный белый тигр, льнущая ко мне гигантская голова, руки вернувшегося в человеческий облик ёкая, обвившиеся вокруг моего тела...
– Защищался!– презрительно фыркнул Кэцеро.– Кстати, если Иошинори защищал тебя, каким образом ты оказалась одна в окружении óни?
– Наши пути... разошлись.
– Как только восстановился и ты стала ему не нужна, он бросил тебя на произвол судьбы посреди лесной чащи? Как это на него похоже!
– Нигде он меня не бросал, я ушла сама,– с чего, собственно, за него заступаюсь?– И, вообще, почему ты решил, что он уже восстановился?
На подвижном лице нового знакомого отразилось недоумение.
– Он ведь принял свою истинную форму?
– Тигра? Да, и что?
Кэцеро покосился на монаха, словно приглашал его за компанию умилиться моей глупости. Нобу-сан отечески улыбнулся и пояснил:
– Если бы силы Иошинори-сама не восстановились, трансформация была бы невозможна.
Наверное, шарахни рядом со мной молния, я оторопела бы меньше. Кажется, впервые в жизни по-настоящему поняла значение выражения "стоять, как громом поражённый"... Попыталась говорить, но вместо речи получилось что-то бессвязное:
– Не может... это было... несколько недель... назад...
Мои собеседники недоумённо переглянулись. Конечно, испытываемый мной шок им непонятен. Они ведь не знают о моей договорённости с царственным ёкаем: "доставить" меня к ториям, как только власть заклинания развеется полностью... Мысли кружились в голове, перебивая одна другую. Силы Иошинори-сама восстановились и, судя по всему, уже давно, а о том, чтобы отпустить меня он и не заикался – пока я не ушла сама. Теперь, по крайней мере, понятно, почему он не бросился следом. Гордость, очевидно, перевесила верность обещанию, но всё же... Почему он продолжал «терпеть меня рядом с собой» и защищать, когда необходимость в моём присутствии отпала?.. Совершенно непрошенно в памяти снова возникла сцена на берегу озера, которую я так старалась забыть... Но её тут же сменила другая: умильное личико Шайори и снисходительное "Как я не догадалась, мой возлюбленный… Конечно, она нужна тебе для той же цели, что и Ракураю!"... Вот оно... Причина столь длительного «терпения» Иошинори-сама к человечекому «насекомому». А сейчас он всё же позволил мне уйти, потому что, пока я смотрела на него завороженным взглядом и не причиняла особых хлопот, моё общество было сносным. Но после всего произошедшего и сказанного в тот день, мирному сосуществованию пришёл бы неизбежный конец. Иошинори-сама это понимал и решил, игра не стоит свеч...
– Ты этого не знала?..
Растерянно моргнув, я подняла глаза на Кэцеро, пробормотала:
– Мне нужно покормить Камиказе,– и бросилась прочь...
[1] Криптомерия – вечнозелёное дерево семейства Кипарисовые, считается национальным деревом Японии. В пределах святилищ и буддийских храмов часто растут гигантские криптомерии.
***
Не знаю, чем питался камаитати, пока я была без сознания. Когда пришла в себя, зверёк начал недвусмысленно требовать привычное лакомство: тыкался носом мне лицо, фыркал, постоянно крутился вокруг, заглядывая в глаза. Но ни кур, ни яиц в храме не было, а в деревню, которая, судя по всему была далеко, Нобу-сан не наведывался. Правда, узнав о предпочтениях моего питомца, раз или два раздобыл где-то яйца лесных птиц. А день назад я сама нашла гнездо рябчиков, расположившихся возле одного из храмовых помещений, больше похожего на груду досок, чем на строение. Находка была удачной – в гнезде оказалось десять яиц, и Камикадзе объедался ими, выпивая по два сразу. Сейчас, умчавшись от собеседников и навязанного ими болезненного разговора, я залетела в комнатку, где хранились припасы, подхватила яйцо и убралась в свои "покои". Вообще-то, кормить его было ещё рано, но Камикадзе был совсем не против нарушить "режим". А я могла побыть наедине со своими мыслями – как только начала вставать, Нобу-сан перестал заходить ко мне без особой необходимости. Но тактичность монаха не распространилась на его "господина". Не успела я опуститься на циновку и расколоть яйцо, как створка двери распахнулась, и в мою комнатку ввалился лохматый ёкай.
– Какого дьявола…– опешила я.
Подобное приветствие его нисколько не смутило. Взгляд с любопытством остановился на самозабвенно чавкающем Камикадзе, и лицо исказила гримаса отвращения.
– Он ест… это?
– Яйцо!– буркнула я.
Дэйки рассказывал, что крестьяне избегают употреблять в пищу куриные яйца, считая цыплят посланниками богини Аматэрасу. Но ёкая передёрнуло явно не из-за религиозного негодования. Я вполголоса проворчала "Дикарь…" и сосредоточила всё внимание на камаитати. Правда, когда непрошенный посетитель без церемоний плюхнулся рядом на циновку, снова ошарашенно подняла на него глаза.
– Что?– не понял он.
– Вообще-то, это моя комната, и я тебя сюда не приглашала.
– Ты здесь – в гостях, "твоих" комнат тут нет,– заявил он, устраиваясь поудобнее.– И я узнал ещё не всё, что хотел.
Я с трудом подавила желание запустить в него недоеденным яйцом. Остановила только привязанность к Камикадзе – не хотелось лишать зверька любимой пищи.
– Откуда ты родом?
– Тебе какая разница?– огрызнулась я.
Он пожал плечами.
– Просто любопытно. У тебя необычный…
– …цвет глаз,– раздражённо подхватила я.– Нет, там, откуда я пришла, не все такие. И да, я из другой реальности.
Он растерянно моргнул.
– …хотел сказать "У тебя необычный вид", но если ты из другой… Откуда?..
Я шумно выдохнула. Если б только он ушёл и оставил меня одну… Вдруг в распахнутую дверь – дикарь даже не потрудился задвинуть её за собой – заглянул Нобу-сан.
– Господин, нашей гостье лучше отдохнуть. Сможешь расспросить её обо всём за обедом.
Я чуть не бросилась монаху на шею, но "господин" оказался упрямым.
– Это не займёт много времени!– и снова повернулся ко мне.– Из какой другой реальности?
– Уверен, Аими-сан расскажет всё, что ты хочешь знать, Кэцеро-сама,– монах тоже оказался настойчивым.– После того, как отдохнёт.
"Кэцеро-сама" метнул на него недовольный взгляд, с явным разочарованием покосился на меня, потом опять на него. Но я уже подхватила одной рукой разделавшегося с яйцом Камикадзе, другую приложила к перевязанной ране на боку и тяжко вздохнула. Ёкай досадливо хмыкнул, подскочил в мгновение ока и вылетел из комнаты, чуть не сбив монаха с ног.
– Спасибо, Нобу-сан,– тихо поблагодарила я.
Тот качнул головой.
– Господин вернётся к этой теме. Лучше расскажи ему всё без утайки. Я приду за тобой, когда обед будет готов,– и удалился.
Поглаживая осоловевшего Камикадзе, я осторожно устроилась на циновке. Рана в самом деле заявляла о себе ещё довольно часто. Один из óни хорошенько поддел когтистой лапой мне под рёбра. Нобу-сан менял повязку через день, и однажды я, не послушавшись его совета, скосила на рану глаза. "Зрелище" было труднозабываемым. По сравнению с этим, "метка", оставленная когтями Иошинори-сама, – просто царапина... Непрошенно в сознании возник образ величавого ёкая, белоснежные волосы, горделивая осанка, глаза цвета ночи, которые, хотелось верить, теплели всякий раз, когда я появлялась на пороге пещеры. И всякий раз, когда они останавливались на мне, замирало сердце… Я горестно всхлипнула, прижала к себе сонного Камикадзе и постаралась отогнать все мысли кроме одной: теперь я свободна, самое время вернуться в мой мир. Но как?.. Ответ был очевиден. В одиночку, пусть и в компании камаитати, мне ни за что не добраться к ториям живой. И единственный, кого можно попросить о подобной услуге… я поёжилась, представив такого провожатого. Диковатый Кэцеро-сама вызывал у меня глубокую неприязнь, и даже дружеское отношение к нему Камикадзе не могло этого изменить. Но выбора нет – придётся постараться вести себя с ним любезно…
Время обещанного монахом обеда подошло быстро. Не успела я толком обдумать, что буду говорить, а створка двери уже раздвинулась, открыв приветливо-вежливое лицо Нобу-сан.
– Пора?– я поднялась на ноги.
Камикадзе, зевнув, забрался ко мне на плечо. Но, когда мы шли через внутренний дворик к небольшому лучше остальных сохранившемуся помещению, передумал составлять мне компанию и взмыл в воздух. Кэцеро уже был на месте – развалился в небрежной позе перед одним из трёх низких столиков-такацуки. Едва я вошла, не скрытый волосами глаз выжидающе впился в меня. Я дружелюбно улыбнулась и опустилась на циновку перед другим столиком.
– Отдохнула?
Я мысленно напомнила себе о необходимости быть с ним вежливой и улыбнулась ещё дружелюбнее.
– Да, спасибо.
– Тогда начинай!
Нобу-сан тихо вздохнул, расставляя на столики чашечки с едой, а я начала. Вкратце рассказала о моём мире и о Цумуги, о том, как вошла в коридор из торий вслед за ней и вышла в этой реальности. Рассказала о том, как "оживила" барельеф и как Иошинори-сама спас меня от неминуемой смерти от рук служителей "осквернённого" мною святилища, и как защищал всё это время, и о Дэйки… Умолчала лишь о старухе-посланнице Ракурая и о Тэкэхиро – вспоминания о нём были слишком болезенны. Кэцеро слушал меня, чуть приоткрыв рот и совершенно забыв о еде.
– Так что это за реальность?– выпалил он, едва я закончила.
– Другая,– пожала я плечами.– У нас иные правила и порядки, иные способы передвижения и условия существования. И нет таких, как ты и твой брат...
– То есть как – нет?..
В моём мире существуют только люди. Может, ещё парочка призраков, но это не доказано.
Кэцеро покосился на монаха, снова перевёл взгляд на меня и тряхнул шевелюрой.
– Такого я ещё не слышал. Не выгляди ты так... необычно, ни за что бы не поверил! Разве такое возможно?
Последний вопрос предназначался Нобу-сан. Тот улыбнулся.
– Очевидно.
– Ты об этом знал?
– Догадывался.
– И ничего не сказал мне?
– Для чего? Пришло время, и ты узнал всё.
Ёкай явно собирался спросить что-то ещё, но Нобу-сан мягко произнёс:
– Аими-сан, наверное, голодна. Ты до сих пор не позволил ей притронуться к еде.
Тот как будто смутился и, почесав затылок, коротко бросил:
– Прости… Ешь!
И тотчас набросился на свою еду, словно последний раз ел в прошлом веке. Я едва удержалась, чтобы не содрогнуться. Но всё же выдала себя выражением лица, и это не укрылось от монаха. Улыбнувшись, он опустил глаза и погрузил палочки в стоявшую перед ним тяван[1] с рисом. Повисло молчание, нарушаемое только чавканьем Кэцеро-сама.
– Ты ешь человеческую пищу,– не выдержала я.
Он недоумевающе посмотрел на меня.
– Иошинори-сама никогда не ел с нами. Даже не знаю, питался ли он вообще…
– Подобные ему действительно не нуждаются в человеческой пище,– проронил Нобу-сан.
– "Подобные ему"? И в чём разница между ним и…– с монаха я перевела непонимающий взгляд на мгновенно помрачневшего Кэцеро.
– В чистоте крови!– отрывисто буркнул он.
– В чистоте…– растерянно повторила я.– Не может быть… Ты…
– Матерью Кэцеро-сама была смертная женщина,– будничным тоном пояснил монах.– Дочь высокопоставленного даймё[2]…
– Ты полудемон?– вырвалось у меня.– Наполовину человек, наполовину ёкай?..
Лицо Кэцеро потемнело.
– И что? После того, как путешествовала в обществе великого Иошинори-сама, моё общество для тебя унизительно?
– Нет…– опешила я.– При чём здесь... Просто никогда не встречала таких, как ты, и…
– И, вероятно, больше не встретишь! Таких, как я, не так много!
Подскочив, будто его ужалила сороконожка, он вихрем унёсся из комнаты. Теперь настал мой черёд приоткрыть от удивления рот. Застыв с палочками в руке, я оторопело смотрела на рассыпавшиеся по циновке остатки риса и бобов из чашечек, слетевших с опрокинутого столика…
[1] Тяван – досл. «чайная чашка», круглые миски для риса, часто имеют форму перевёрнутого конуса. Исторически т. происходят от глубоких округлых мисок, исп. в чайной церемонии для подачи чая, отсюда и название.
[2] Даймё (яп. букв. "большое имя") – крупнейшие военные феодалы средневековой Японии. Если самураи были элитой яп. общества X – XIX веков, то даймё были элитой среди самураев.
***
– Кэцеро-сама очень несдержан, всегда таким был,– как бы извиняя "господина", проговорил Нобу-сан.
– Я не имела в виду ничего оскорбительного…
– Знаю. И господин это, скорее всего, понимает. Ему пришлось немало испытать из-за своего необычного происхождения. Поэтому он реагирует болезненно на всякое упоминание о нём.
"Необычное" происхождение детей от союзов ёкаев с людьми... Я вспомнила слова Дэйки: «...судьбе этих детей я бы не позавидовал. Они – полукровки, равно презираемые как ёкаями, так и людьми.» Неужели это презрение в самом деле настолько велико? Кэцеро мне не нравился, возмущала его бестактность, но презирать его только потому, что он – не совсем человек?.. Кроме того, полукровка или нет, по-прежнему хотела просить его помочь добраться к ториям и на всякий случай уточнила:
– Он ведь вернётся?
– Не сомневаюсь. Уверен, он уже раскаивается в своей горячности.
– Ты хорошо его знаешь. Обращаешься к нему "господин", но поучаешь его и относишься к нему скорее, как...– я запнулась.
– К сыну,– улыбнулся Нобу-сан.– В какой-то мере, так и есть. Я знал Кэцеро ещё ребёнком, когда была жива Эмико-химэ.
– Его мать?
Монах кивнул.
– Она была очень доброй женщиной и редкой красавицей. Неудивительно, Озэму-сама не устоял перед её очарованием. Судя по тому, что я слышал, этот могучий ёкай, несмотря на чистоту крови, был и на треть не столь жестокосердным, как его старший сын.
Я опустила глаза, растерянно вертя в пальцах палочки. Только не эта тема...
– Тебя как будто не удивило, что я – из другой реальности,– попыталась её сменить.
– Нет. Я подозревал это с самого начала.
– Из-за моей необычной внешности?– хмыкнула я.
– Не только. От всякого создания, обладающего духом, будь то человек, ёкай, полудемон или кайдзю, исходит аура. У каждого она своя, у кого-то слабее, у кого-то сильнее. Аура ёкая всегда отлична от ауры человека или полу-ёкая. Но твои дух и аура отличаются от всех, ощущаемых мною ранее. Они – не отсюда. С подобным мне довелось столкнуться лишь однажды. Тот, о ком я говорю, обладал величайшей духовной силой, достаточной, чтобы заключить в камень одного из самых могучих ёкаев нашего мира...
Я выронила палочки, одна, кажется, скатилась на циновку. Если рассказ о моей реальности вызвал выражение наивного удивления на лице Кэцеро, на моём сейчас наверняка отразился шок.
– Г-гудзи Кэзухиро?..– выдавила я, заикаясь.
– Меня удивляет твоё удивление,– улыбнулся Нобу-сан.– По-моему, это более, чем логично. Путешествия, подобные твоему, не единичны. Вселенная состоит из множества реальностей. Хаос в одной грозит нарушением всеобщего равновесия. И, когда какая-то из реальностей не в состоянии побороть разразившийся в ней хаос собственными силами, Вселенная посылает помощь – из другой реальности. Очевидно, около ста лет назад заключение Иошинори-сама в камень было спасением для нашего мира, и Вселенная послала нам гудзи Кэзухиро. А сейчас ёкаю пришло время освободиться, и в нашем мире появилась девушка с "необычной внешностью", разрушившая чары, наложенные её "предшественником". Хотя не думаю, что уготованная тебе роль исчерпывается этим.
И снова я сидела с приоткрытым ртом, почти забыв дышать. Нобу-сан наклонился и положил на мой столик упавшую палочку.
– Твой дух должен быть очень сильным, одзё-сан – если был способен пройти сквозь грани, разделяющие наши миры. И всё же он едва ощутим. На тебе защита. Наложил её Иошинори-сама?
– Да...– я наконец справилась с оторопью.
Но воспоминание о ночи, когда ладонь ёкая надолго задержалась на моей щеке, а потом его отражение возникло рядом с моим в тёмной глади озера, снова всколыхнуло во мне боль, и я тихо проговорила:
