Текст книги "Вампиры: Когда ночь сменяет день. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Ирина Тигиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Не успело такси набрать скорость, Винсент взял меня за руку.

– Теперь понимаешь, почему между твоим кузеном и мной никогда не будет дружбы? Не знаю, насколько ты ему доверяешь, но прошу: не бери на веру всего, что он может сказать обо мне.

– Никакое доверие не заменит мне собственного мнения,– улыбнулась я.

Винсент вздохнул и начал рассматривать мои пальцы, лежавшие в его ладони.

– Хотел поговорить с тобой сейчас, но, пожалуй, лучше это отложить. В крови слишком много алкоголя, а на языке лишних слов, чтобы разговор получился внятным.

– Мне действительно нет дела до того, о чём говорил Доминик,– искренне заверила я.

Винсент вскинул голову, мне даже показалось, что глаза его сверкнули.

– Мне есть. То, на что он намекал, – ложь, и он прекрасно это знает! Его вмешательство мне непонятно, слова – оскорбительны, если не сказать больше! Он ведёт не как твой кузен, а как…

Он резко замолчал и, делано рассмеявшись, снова уставился на мои пальцы.

– Видишь, я был прав, когда хотел повременить с объяснениями…

Я легко сжала его ладонь, и он поднёс мою руку к губам.

– Я сказал то, что говорить не собирался. Просто забудь это, хорошо?

– Доминик полон яда, и в большинстве случаев открывает рот, чтобы ужалить. Поэтому никогда не принимай его слова близко к сердцу.

Улыбнувшись, Винсент поцеловал меня в лоб. Прежде чем такси затормозило возле моего подъезда, он успел уговорить меня поужинать с ним на следующий день. Мечтая выспаться, я заранее отказалась от каких-либо встреч, но под просящим взглядом Винсента уступила. Он предложил встретиться в четыре, так что у меня оставалось достаточно времени для сна. Проводив взглядом такси, я зябко поёжилась.

– Похоже, этот дурень от тебя действительно без ума.

– Почему дурень?– не оборачиваясь, спросила я.– Потому что без ума или потому что от меня?

– Разве и так непонятно? Его кудахтанье вокруг тебя немало повеселило меня сегодня, но в долговременной перспективе это бы стало несносным.

– Как и шпильки, которыми ты забрасывал его весь вечер.

– Ах! Какое тебе до него дело?

Я промолчала, разглядывая звёзды на тёмном небе. До рассвета было ещё так далеко… Остановившись за спиной, Доминик наклонился к моему уху.

– Опрометчивость не является твоим пороком, chérie. Всё было продуманно, не так ли? Но ты не в том положении, чтобы бросать вызовы мне в лицо. Я не буду прибегать к исключительным мерам. Сделаю лишь то, что всегда вызывает у тебя мигрень: заставлю подчиниться.

Холодные пальцы обхватили мою шею. Я дёрнулась, не надеясь освободиться.

– Тебе придётся распрощаться с милым голубоглазым пареньком, моя дорогая. Или ты разобьешь ему сердце в фигуральном смысле, или я сделаю это в прямом. Выбирай!

О таком повороте я не подумала… Хотя чему удивляться? Как если бы Доминик упустил возможность лишний раз причинить мне боль! И это при том, что прекращать отношения с Ливией он не собирается и всё равно будет таскать меня на общие вечеринки!.. Вне себя от ярости я впилась ногтями в сдавившую горло руку. Кажется, Доминик этого не ожидал, хватка едва заметно ослабла, но ненадолго. Чувствуя, что он снова сжимает ладонь, я, хрипя от злости и недостатка воздуха, озверело рвала ногтями его кожу. По пальцам текло что-то липкое, лёгкие уже не помещались в грудной клетке, в глазах потемнело… Когда я бессильно уронила руки, Доминик вцепился в мои волосы и с умешкой наклонился к лицу:

– Запомни раз и навсегда, моя радость: целуй ту руку, которую не можешь укусить!

Отшвырнув меня чуть ли не с презрением, он вытер кровь с расцарапанной кисти и как ни в чём не бывало заявил:

– Поднимайся, нас ждёт небольшое развлечение. Сегодня ты выбираешь мне ужин.

Я не сопротивлялась, когда он подхватил меня поперёк туловища и выпустил посреди незнакомой площади. В нескольких метрах от меня пылало гигантское сооружение, а вокруг толпилось такое количество людей, что зарябило в глазах. Жар был нестерпимым, но присутствующие были в восторге. Они ловко уворачиваясь от огненных искр и радостно вопили. Доминика нигде не было видно, и, облегчённо вздохнув, я начала проталкиваться сквозь толпу в противоположном направлении от костра. Лишь добравшись до края площади – на достаточное расстояние от пылающего сооружения, я рассмотрела, что оно представляло собой гигантскую фигуру, уже наполовину сгоревшую. Понять, что она поначалу изображала, было уже невозможно.

Не испытывая особого желания участвовать в празднестве, я уже собралась убраться с площади, как вдруг, будто веяние ледяного ветра посреди раскалённой пустыни, меня накрыло волной холода. Я огляделась, ожидая увидеть Доминика… и остолбенела. В нескольких шагах впереди меня вполоборота стоял молодой человек. Струи горячего воздуха легко шевелили его белокурые волосы, трепещущие отблески огня падали на тонкое мертвенно-бледное лицо… Я таращилась на него чуть дольше, чем следовало. То ли что-то почувствовав, то ли совершенно случайно он повернулся, и наши взгляды встретились. Я поспешно отвела глаза и нырнула в ближайшую улицу.

Настороженно оглядываясь чуть не каждую минуту, я добрела до конца улицы, свернула в другую и наткнулась на трёх сильно пьяных парней. Размахивая руками, словно ветряные мельницы, они что-то громко обсуждали. При виде меня жестикуляция стала ещё оживлённее, и ко мне понеслось "Hola guapa!"[6]. Это окончательно развеяло сомнения относительно того, где я нахожусь. Действо на площади тоже обрело смысл. Это был фальяс[7] – один из самых, на мой взгляд, бестолковых праздников в Испании. Сделав вид, что не понимаю ни слов, ни того, что они обращены ко мне, я попыталась проскользнуть мимо. Но парни обступили меня со всех сторон. Один попытался меня обнять, другой что-то весело залопотал, наверное, предлагая куда-то с ними пойти. Увернувшись от объятий, я собрала в кучу все знания испанского языка, оставшиеся после когда-то посещаемого курса, и вежливо отказалась. Парни что-то завопили, видимо, выражая сожаление. Я ускорила шаг и тут же остановилась как вкопанная… По улочке навстречу мне лёгкой походкой приближалась высокая фигура, волосы в свете луны отливали серебром. Парни снова окужили меня, продолжая в чём-то убеждать. Но Доминик был уже рядом. Смерив небрежным взглядом недоумённо глазевших на него испанцев, он бархатно произнёс:

– Великолепно, дорогая! Ты позаботилась о моей трапезе.

Только тут до меня дошёл смысл сказанных им ранее слов… Один из испанцев, пьяно улыбаясь, качнулся к Доминику, намереваясь хлопнуть его по плечу, но вампир быстрее молнии схватил его за горло. Послышался хруст позвонков, и парень с вывернутой шеей полетел мне под ноги. Дико закричав, я отскочила в сторону, поскользнулась на пустой бутылке из-под Heineken и со всего размаху шарахнулась о стену. Я ещё видела, как два других испанца бросились один на Доминика, другой от него. Чем это закончится, было ясно как день. С трудом поднявшись на ноги, я со всей скоростью, на какую была способна, ринулась прочь. Стотыкаясь, доковыляла до какого-то поворота, не вписалась в него и едва не растянулась на выложенной булыжниками мостовой. Меня удержала чья-то рука, и, не успела я восстановить равновесие, знакомая сверхъестественная сила оторвала от земли…

Перемещение было удивительно лёгким – я не испытала ни малейшего головокружения. Будто меня на мгновение приподняли и сразу снова поставили на пол, но уже посреди просторного зала с камином. Возле камина стоял белокурый вампир с площади. Чиркнув спичкой, он бросил её на сложенные поленья, и через пару секунд послышалось потрескивание разгоравшегося огня. Я оторопело разглядывала нового знакомого. Он был одет в классический чёрный костюм, прямые светлые волосы доходили до ворота белоснежной рубашки, открывавшей худую грудь. Узкое женственное лицо его с очень тонкими, едва различимыми губами не было ни уродливо, ни красиво. Холодные глаза, один ярко-голубой, другой светло-карий, выражали бесконечное равнодушие.

– Располагайся,– церемонным жестом он указал на диван с тёмно красной обивкой, и на его запястье сверкнула пара тонких серебряных браслетов.

– Очевидно, серебра вампиры всё-таки не боятся,– отметила я.– Вот и верь после этого мифам.

– Смотря что считать мифом и смотря во что верить. Было время, когда я находил особое удовольствие в убийстве тебе подобных. А теперь вряд ли найдётся другой бессмертный, который ценил бы твою жизнь больше меня.

– Правда? И почему?

– "Стоящие меж двух миров" были редким явлением во все времена. А стараниями бессмертных число их доходило до абсолютного минимума. Я сам свернул шею дюжине тебе подобных. О том, что ваша кровь обладает чудодейственными свойствами, я, к сожалению, узнал много позже. И с тех пор, словно в насмешку, не мог найти ни одного из вас, как ни старался.

Я заморгала по-рыбьи.

– Чудодейственные свойства? Тебе-то они зачем?

– Возможно, я и расскажу тебе…

– Расскажешь о чём?– знакомый язвительный голос прозвучал так неожиданно, что я подскочила. На диване с тёмно-красной обивкой развалился Доминик. Вытащив из кармана платок, он вытер окровавленные губы и холодно произнёс:

– Не ожидал от тебя подобной грубости, Толлак. С каких пор ты вмешиваешься в чужую охоту?

– Рад тебя видеть, Доминик,– равнодушно проговорил светловолосый вампир.

– Не могу сказать того же о себе. Ты ведь знаешь, я не терплю суеты во время трапезы, а по твоей милости мне пришлось торопиться.

– Торопиться? Для чего? Ты ведь тоже знаешь, что помешать мне всё равно не сможешь. А теперь, если не возражаешь, я бы хотел остаться с моим новым приобретением наедине.

Обычное выражение насмешливости быстро сбежало с лица Доминика. Мне ситуация показалась забавной, и, не чувствуя опасности, я нравоучительно обратилась к Толлаку:

– Если имеешь в виду меня, я не привыкла "оставаться наедине" с незнакомыми вампирами. Это отдаёт дурным тоном.

В разноцветных глазах Толлака мелькнуло недоумение, но Доминик и не повернулся в мою сторону, на сводя мрачного взгляда с тонкого светловолосого вампира.

– Должен же быть предел даже твоей самонадеянности, Толлак. Неужели ты в самом деле думаешь, что я беспрекословно уступлю тебе мою добычу?

– Не думаю. Знаю. А теперь – вон.

Черты Доминика исказились. Мгновенно оказавшись возле Толлака, он схватил его за ворот пиджака и прохрипел:

– Гнусная тварь! Не смей разговаривать со мной подобным тоном!

Не дрогнув ни одним мускулом, Толлак стряхнул руки Доминика и наотмашь ударил его по лицу. У меня вырвался невольный возглас…

– Ты забываешься,– ледяным тоном отчеканил Толлак.

От удара Доминик отшатнулся назад и замер, будто пытаясь вернуть самообладание. Я ожидала, что теперь он разнесёт Толлака на части. Но Доминик лишь пригладил встрёпанные волосы и со смирением, какого я никогда у него не слышала, произнёс:

– Прости меня, Толлак. Я был неправ.

Полуобернувшись ко мне, он едва заметно прикрыл один глаз и насмешливо напутствовал:

– Постарайся не пораниться, chérie. Кто знает, кого ещё может привлечь запах твоей крови.

И я осталась с Толлаком один на один… Сбитая с толку неожиданным поведением Доминика, я с немым вопросом уставилась на светловолосого вампира, от равнодушия которого не осталось и следа.

– Почти пять столетий,– хрипло прошептал он,– почти пять столетий я ждал этой минуты. Твоя кровь не имеет цены. Ты – сокровище, драгоценность…

От выражения его лица меня бросило в дрожь, и я впервые пожалела, что рядом нет Доминика. Избегая резких движений, словно в присутствии хищного животного, я осторожно поинтересовалась:

– Почему ты имеешь над Домиником такую власть?

– Разве это власть? Это ничто по сравнению с тем, что дашь мне ты!

Мне стало совсем не по себе. Толлак медленно приближался, а я пятилась, пока не наткнулась на кресло, потеряла равновесие и свалилась в него. Толлак тут же вырос рядом.

– Доминик назвал тебя добычей, но явно не собирался убивать. Почему?

– Может, у него ко мне тот же интерес, что и у тебя.

– Сомневаюсь. Причина должна быть другой.

Я нервно дёрнула плечами.

– Он хочет меня обратить.

– И почему это до сих пор не произошло?

– Он обещал ждать моего согласия.

– Обещал?– светлые брови вампира поползли вверх.– Забавно.

– Что здесь забавного?

Толлак задумчиво изучал меня несколько секунд.

– Что ты о нас знаешь?

– Немного,– нехотя призналась я.

Вампир сложил на груди тонкие руки.

– Ты говоришь с существом, силу которого не оспорит никто в этом мире, и, поверь, лишь очень немногие могут похвастать этим в другом. Подобные мне могущественны, бессмертны, неуязвимы. В этом наша сила. Но в этом же и наша слабость.

Мгновенно оказавшись возле камина он пошевелил кочергой обгоревшие поленья и продолжил:

– Человеческая история написана кровью. Периоды мира и благоденствия оставили в ней пустые страницы. Власть великих всегда была основана на силе, питаемой страхом. Но, скажи, что происходит, если страх исчезает?

– Революция?..

Толлак усмехнулся.

– Как это по-человечески. Революция – лишь смена одного страха другим. Когда же страх уходит совсем, вместе с ним уходит и возможность власти.

Он яростно отбросил кочергу, и она с грохотом покатилась по полу.

– О, я познал могущество! Передо мной склонялись головы, не склонявшиеся даже перед богами. Но мне было этого мало, я искал беспредельной, вечной власти. И думал, что нашёл её, обретя бессмертие. Слабые смертные человечки действительно боготворили меня, но другие мне подобные… Ведь они так же могущественны, как и я, так же сильны, так же бессмертны. Но если бы мне, единственному из всех, удалось нарушить древний зарок. Если бы мне стало известно, почему нам предписывается уничтожать «стоящих меж двух миров», но при этом строжайше воспрещается пить их кровь…

Он снова направился ко мне, и я торопливо поднялась с кресла.

– Твоя кровь – ключ ко всему. Я никогда не был высокого мнения о Доминике, но сейчас готов благословлять его недалёкость!

Инстинкт самосохранения бешено забил тревогу. Схватив с тумбочки тяжёлый мраморный подсвечник, я запустила им в Толлака. Но подсвечник как будто прошёл сквозь вампира и врезался стену, возле которой тот только что стоял… А Толлак уже материализовался передо мной.

– Твоя кровь…– его голос перешёл на шёпот.– Что бы я не отдал за неё!..

Мне стало по-настоящему страшно. Это не было похоже ни на полусерьёзные нападки Доминика, ни на сдержанные намёки Арента. Лицо Толлака подёргивалось, разноцветные глаза пылали, зубы оскалились. Он походил на злобное мифическое существо. Я пятилась и пятилась от него, панически соображая, что предпринять, как вдруг в голове пронеслись напутственные слова Доминика. Чуть не падая, я метнулась к окну и, прежде чем Толлак успел мне помешать, изо всей силы ударила в него рукой. Стекло разлетелось вдребезги, из порезов брызнула кровь… и Толлак устремился ко мне…

Но коснуться меня в этот раз ему было не суждено. Перед глазами тенью мелькнула тёмная фигура, и Толлак кубарем покатился по полу. Тут же неуловимым движением вскочив на ноги, он, рыча от бешенства, бросился на того, кто ему помешал. И оба вихрем понеслись по комнате, то исчезая, то появляясь, опрокидывая всё, что попадалось на пути. Меня чуть не прикончили массивные старинные часы – рука Доминика дёрнула меня в сторону в последний момент, предотвратив их столкновение с моей головой…

– Знал, что могу положиться на твою догадливость,– прошептал Доминик мне на ухо.

Я вяло отстранилась и, стащив с шеи шарф, прижала его к порезам. Арент появился очень вовремя. Отшвырнув светловолосого вампира к каминной решётке так, что она прогнулась внутрь и несколько горящих угольков высыпались на пол, он молниеносно вцепился в его горло. Но тот ловко вывернулся, мгновенно оказался на ногах, и оба замерли, буравя друг друга свирепыми взглядами. Толлак нарушил молчание первым.

– Что означает твоё появление, Арент? Какое дело связывает тебя с этой смертной?

– Кем ты себя возомнил, что смеешь задавать мне вопросы?

Узкое лицо Толлака приняло убийственное выражение, в глазах мелькнула угроза, и Доминик расхохотался.

– Клянусь небом, так я не развлекался давно! Идея столкнуть вас лбами была и впрямь превосходной!

Я шагнула к Аренту, но Доминик схватил меня за руку и дёрнул назад.

– Тебе придётся очень горько пожалеть обо всём, Доминик,– процедил Арент.

Толлак, вернувший себе равнодушный вид, задумчиво разглядывал их обоих.

– Кажется, я начинаю понимать…– его глаза остановились на Аренте.– Значит, слух не врёт, ты избавился от него. А эта смертная… Как же я жалею, что пощадил тебя тогда!

С Арента его глаза разного цвета перебежали на меня, и в них мелькнуло отчаяние.

– Оставь свои сожаления при себе,– в голосе Арента зазвучали стальные нотки.– И запомни: если твой завистливый разномастный взгляд снова обратится на неё, тебя постигнет та же участь, что и моего умудрённого веками наставника!

Не добавив ни слова, Арент исчез. Доминик сверкнул Толлаку полной яда улыбкой и обхватил меня за плечи, собираясь последовать его примеру. Но Толлак вдруг быстро заговорил:

– Даже твоему легкомыслию не чуждо честолюбие, Доминик! Подумай о причинах, побуждающих Арента так дорожить этой смертной! Ты знаешь, где найти и меня, и ответы на многие вопросы. Что до тебя, моя дорогая, ты всегда желанный гость в Орнесе. Здесь в Норвегии тебя…

Доминик не стал дожидаться конца фразы. Через доли секунды мы уже стояли посреди гостиной с белым диваном. Мои порезы продолжали кровоточить. Вытащив из шкафчика пару льняных салфеток, я размотала пропитанный кровью шарф и, морщась от боли, прижала салфетки к покалеченной руке. Доминик недовольно покачал головой.

– Я ведь сказал "пораниться", а не вскрыть себе вены.

– Мне было не до подобных тонкостей после того, как ты оставил меня один на один с этим психопатом,– огрызнулась я.– Или не заметил, что он собирался меня прикончить? И вряд ли гуманным способом…

– Арент бы этого не допустил.

– Где вот только его носило до того, как я почти сняла с себя кожу…

– Ты ведь не думаешь, что он следует за тобой, точно вторая тень? Наверняка у него есть дела поважнее. Твоя кровь – другое дело. Он чувствует, когда она пролилась, и, разумеется, стремится выяснить, почему.

После недавнего появления Арента я уже начала подозревать нечто подобное.

– Ты тоже чувствуешь, когда проливается моя кровь?

– А как тебе кажется? Или она не течёт и в моих венах?

Я тяжело опустилась на диван.

– Почему ты вообще оставил меня с этим… Толлаком или как его там?

– Разве это не очевидно? Он – тот, кто меня обратил.

– Как?..– опешила я.– Так это же…

– Обративший обладает неограниченной властью над обращённым,– оборвал мои возгласы Доминик.– Он может дать ему полную свободу действий. Или сделать своим рабом.

– Но… один ведь не уступает другому в силе?

– Ты всё ещё не понимаешь, какое значение имеет кровь в наших ритуалах, не так ли? Обращающий забирает её до капли. Вместе с кровью к нему переходит твоя жизнь и всё, что когда-то составляло твоё естество. Взамен ты получаешь часть его естества – бессмертие.

Я забыла о своих порезах… Впервые Доминик, кроме насмешливости, давал какую-то информацию, и я была готова истечь кровью, лишь бы ничего не пропустить.

– Тот, кто обратил Арента… Что с ним произошло?

– Это слух! Слух, и не более того! Обративший Арента – один из первых бессмертных. Их мало кто видит, и можно утверждать что угодно – проверить всё равно никто не сможет!

Он оглянулся на окно – небо уже светлело.

– Могу догадаться, о чём говорил Толлак. О чудодейственной силе, которой якобы обладает твоя кровь. Тоже вздор! Он веками морочил мне голову своими бреднями, одна абсурднее другой! Но эта венчает все!

Ворвавшийся через открытое окно порыв ветра раздул занавеску. Доминика уже не было, и я занялась своей рукой. Порезы выглядели жутко, наверное, придётся накладывать швы. Но кровотечение шло на убыль. Я, как смогла, обработала раны и, перевязав руку, свалилась в кровать не помня себя от усталости.

[1] Clairet (франц.) или claret (англ.) – кларет, общее название некоторых красных вин Бордо. Это название возникло в средневековой Англии и применялось в отношении наиболее светлых и лёгких сортов красных бордоских вин. Фр. «clairet» значит «лёгкий, прозрачный».

[2]Выкат или накопитель шаров – специальная стойка, куда выкатываются шары в зоне отдыха игроков.

[3] Strike (англ.) – удар. Бросок, при котором игрок сбивает все 10 кеглей.

[4] Spare (англ.) – запасной (бросок). Получается, когда игрок сбивает все 10 кеглей за два броска.

[5]Молох – упоминающееся в Библии божество моавитян и аммонитян, которому приносились человечекие жертвы, чаще всего дети.

[6] Hola guapa! (исп.) – Привет, красотка!

[7] Праздник в честь прихода весны, во время которого сжигаются фальяс (исп. fallas) – конструкции с гигантскими фигурами.

Глава 7

Поспав немного меньше, чем собиралась, я успела до встречи с Винсентом заехать в больницу и обработать порезы. Обратно я вернулась без четверти четыре и уже не стала подниматься в квартиру. День выдался тёплым и солнечным. Я смотрела на ясное небо, на покрытые молодой листвой деревья и старалась не думать о предстоявшем разговоре…

Винсент мне нравился – нравился гораздо больше моих прошлых увлечений. Но угроза Доминика расправиться с ним меня отрезвила, а события прошедшей ночи ещё раз напомнили, насколько шатким было моё собственное положение. Я ходила по лезвию ножа, и любого, кто находился бы рядом, ждала та же участь. Так имела ли я право втягивать во всё это Винсента, просто чтобы в последний раз почувствовать себя человеком? Вздохнув, я изобразила улыбку и двинулась навстречу въезжавшему во двор автомобилю.

– По тебе можно сверять часы, Винс! Ты, наверное, вообще никогда никуда не опаздываешь.

– Почему же нет?– подмигнул он.– Всё зависит от того, хочу ли я опоздать.

От ночного мрачного настроения Винсента не осталось и следа, но тут он заметил мою перевязанную руку и нахмурился.

– Вчера разбила стакан,– я невозмутимо щёлкнула ремнём безопасности.– Но врач подтвердил, что рука ещё на месте.

– Как у тебя это получается? По пальцам можно перечесть, сколько раз мне удалось застать тебя без новых физических повреждений.

– Поверь, я делаю это не для того, чтобы произвести на тебя впечатление,– шутливо заверила я.

– Честно говоря, я уже начал этого опасаться.

Едва коснувшись его потянувшихся к моим губ, я сделала вид, что задела больную руку и поморщилась. При виде его улыбающегося лица и светящихся радостью глаз начинало щемить сердце.

– Тебя что-то беспокоит?– Винсент попытался поймать мой взгляд.

– Только то, что до сих пор не знаю, куда мы направляемся.

– Увидишь.

Когда мы остановились перед одним из многоэтажных домов в считавшемся престижным районе, он с лукавым видом повернулся ко мне.

– Поскольку мы собирались и поужинать и поговорить, я решил, что лучше всего это удастся в домашней обстановке. Как приглашающая сторона, я, разумеется, беру на себя решение всех организационных вопросов от темы разговора до меню.

– Мудрое решение. Тем более что всё, чем я могу помочь на кухне, – нарезать салат.

– Обещаю, что не буду требовать от тебя даже этого.

Квартира Винсента оказалась очень просторной. Сквозь панорамное окно струился яркий солнечный свет, и я невольно прищурилась.

– Забыл его задвинуть,– Винсент торопливо подошёл к окну и запахнул тяжёлые серые шторы с бледно-голубыми разводами.– Добро пожаловать в мою "крепость"!

Мы прошли на кухню. У окна, которое Винсент тут же зашторил, стоял накрытый стол. Я покосилась на висевшие на стене часы и вздохнула:

– Не стоило устраивать такой приём, Винс… Ты же знаешь, я не смогу задержаться…

Чтобы как-то объяснить постоянную "занятость" после захода солнца, я придумала "прикрытие", что из-за необходимости поправить финансовые дела была вынуждена работать в баре практически каждую ночь. Причём владелец бара, начисто лишённый человечности, грозился уволить за малейшее опоздание. Винсент пришёл в ужас, но я заявила, что меня всё устраивает, и менять я пока ничего не собираюсь. В этот раз я прибегла к той же уловке, заранее обговорив, что смогу остаться только на пару часов. То, что Винсент так подготовился к встрече, которая ради его же блага должна была стать последней, застало меня врасплох.

– Да, знаю,– Винсент откупорил бутылку вина и наполнил бокалы.– Поэтому заказал еду в ресторане – её должны доставить с минуты на минуту. Когда у тебя будет больше времени, с удовольствием приготовлю ужин собственноручно. А ты нарежешь салат.

Я улыбнулась, скрывая нервозность. Винсент протянул мне бокал.

– Я заметил, ты отдаёшь предпочтение красному вину, и в этом наши вкусы совпадают,– он легко коснулся своим бокалом моего.– Кроме того, в красном вине содержится "ген долголетия" – вещество с длинным научным названием, замедляющее процесс старения. Чем не секрет вечной молодости?

– Мечтаешь о вечной молодости?

– Прожить сотню лет и при этом выглядеть на двадцать пять? Может и неплохо, но ничего подобного не существует, поэтому и мечтать об этом незачем.

– Да, наверное…

– А как насчёт тебя? Трудно представить женщину, которая не хотела бы сохранить молодость и красоту навечно.

– Всё зависит от цены. Обычно она слишком высока.

– Насколько высока?– заинтересовался Винсент.– Чем, по-твоему, можно заплатить за бессмертие?

– Бессмертной душой.

Винсент рассмеялся.

– Так и думал, ты скажешь что-то в этом роде. Ты ведь веришь в сверхъестественное.

Мне не нравилась затронутая тема, и я поспешила её сменить:

– В каком ресторане ты заказал еду? Мы там уже были?..– и подпрыгнула от пронзительного звонка.

– Это всего лишь наш ужин,– снова рассмеялся Винсент, направляясь к двери.– Нет, в этом ресторане мы ещё не были. Но можем сходить, он того стоит.

Я беспокойно крутила в руках бокал. Каждое упоминание о совместных планах на будущее вызывало чуть ли не сердечную боль. Винсент вернулся быстро, нагруженный пакетами и коробками. Я помогла разложить еду по тарелкам, и мы сели за стол. Всё было очень хорошо приготовлено, но я почти не могла есть. Винсент вскоре заметил моё томление и, отложив вилку и нож, легко сжал мою руку.

– Что случилось? Надеюсь, причина не в том, что я наговорил вчера? Я был не в себе, и теперь этот ужин отдаёт трагизмом, который здесь совершенно неуместен. Я просто хотел объясниться, чтобы между нами не было недомолвок, которые Доминик или кто-то другой мог бы использовать в своих целях.

– Доминик нашёл бы кучу пороков и у только что родившегося младенца,– я высвободила руку из пальцев Винсента.– Ты не обязан ничего объяснять, я этого не жду.

– Не ждёшь, потому что сама не привыкла делиться своими мыслями. И это твоё право, но я хочу быть с тобой откровенным. То, что собираюсь сказать, я сказал бы и без вмешательства Доминика.

Я вздохнула. Время заката неумолимо близилось, а я всё ещё понятия не имела, как подвести Винсента к обоснованному и гуманному разрыву… В глазах Винсента застыло выражение терпеливого ожидания, и я пожала плечами.

– Обещаю не перебивать.

Винсент облокотился о стол и с готовностью начал:

– Незадолго до встречи с тобой я расстался со Сьюзан, которую знаю чуть ли не с пелёнок – наши родители когда-то были очень дружны. Мы со Сьюзи считались парой последние два года. Я говорю "считались", потому что идея оказалась неудачной и ничего, кроме разочарований, наши отношения не принесли. После нескольких ни к чему не приведших попыток "начать всё с начала", мы, наконец, расстались к обоюдному удовольствию. Сейчас Сьюзи отдыхает в Альпах, вернётся на следующей неделе.

– Так это с ней ты говорил по мобильному, когда заехал за мной вчера?– я вспомнила, как Винсент мгновенно закончил разговор, едва заметил меня выходящей из подъезда.

– Мы поддерживаем дружеские отношения,– кивнул Винсент.– Я считаю это разумным. Нам всё равно придётся сталкиваться из-за общих знакомых, и лучше если мы не будем плевать друг другу вслед.

С места, где я сидела, настенные часы видно не было. Наручные я, как назло, забыла, а мобильный остался в сумке, брошенной на диване в гостиной. Но, даже не имея возможности следить за временем, я знала, что оно уходит. Доминик ни в коем случае не должен застать меня здесь за милой беседой с Винсентом. Если я так очевидно пренебрегу его недавней угрозой, Винсент обречён… И я оскорблённо выпрямилась.

– Вот как, ты считаешь это разумным? За моей спиной перезваниваться с подругой, с которой вроде бы расстался. И что теперь? Будешь поддерживать "дружеские отношения" с нами обеими, пока не решишь, кто предпочтительнее?

Винсент уставился на меня округлившимися глазами. Я яростно смяла салфетку.

– Это очередная пауза в ваших отношениях? А я удачно подвернулась скоротать дни до её возвращения?

Сорвавшись со стула, я ринулась к выходу, но Винсент подскочил следом и, подхватив меня за плечи, развернул к себе.

– Откуда у тебя эти мысли?.. Доминик?..

– Он тут не причём!– я покосилась на часы.– Хотя, если бы не он, уверена, ты молчал бы о своей "Сьюзи" до сих пор!

Судя по часам, время до заката ещё оставалось, но внутри всё сжималось, как если бы мне следовало торопиться…

– Почему ты слышишь его, а не то, что говорю я?– Винсент наклонился к моему лицу.– Начало отношений со Сьюзан было глупостью, их завершение – облегчением для нас обоих. У нас нет и не было ничего общего. Единственное, что нас связывало – давнее знакомство…

– Кого ты пытаешься в этом убедить?– я выдернулась из его рук.

– Зачем мне кого-то убеждать? А ты… Неужели не видишь? Я с ума по тебе схожу…

– А она об этом знает?

– Конечно…

– Вот как! И я должна тебе верить? После того, как ты ни словом не обмолвился о ней?

Я снова двинулась к двери, испытывая отвращение от собственного фарса.

– Я ничего не сказал, потому что боялся…

В голосе Винсента прозвучала такая горечь, что я остановилась.

– Многие в нашей компании хотели видеть нас со Сьюзи вместе – сила привычки, давняя дружба… Поначалу мало кто верил, что мы расстались окончательно. Считается, что наш разрыв был болезненным, а Сьюзи уехала в Альпы залечивать душевные раны. Абсолютная чушь, но именно этого я опасался – что подобное заблуждение может натолкнуть тебя на мысль, которую так услужливо подсказал Доминик…

Я чувствовала, как в горле нарастает ком. Винсент медленно приблизился ко мне, явно собирался погладить по щеке, но опустил руку.

– Не помню, чтобы когда-либо испытывал робость, какую испытываю рядом с тобой. Может, это из-за страха разрушить твоё хрупкое, с трудом завоёванное расположение…

– Ты ошибаешься…– пробормотала я.– Это совсем не…