Текст книги "Вампиры: Когда ночь сменяет день. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Ирина Тигиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

– В следующий раз сама будешь выкручиваться из заварухи, которую устроила,– тут же оказавшись за рулём, бросил он.– Постарайся это запомнить.

– Если это хотя бы на время избавит меня от твоего общества – с удовольствием! А ты тоже постарайся запомнить: теперь я буду устраивать потасовку в каждой дыре, где ты вздумаешь меня оставить, и рано или поздно не останется ни одной, где меня бы ещё не знали!

– Сделай одолжение. Хотя бы какое-то развлечение в твоей компании.

– Если подобное может тебя развлечь, мне тебя жаль!

Доминик заливисто рассмеялся.

– Тебе жаль меня?

Мы как раз выехали на трассу, и вдруг он крутанул руль и, на полном ходу развернув «Феррари» на сто восемьдесят градусов, надавил на газ. Я с трудом сдержала крик. Фары мчавшихся навстречу машин мелькали, как искры фейерверка, воздух гудел от сигналов. Я до боли в пальцах вцепилась в края сидения, но через несколько минут, глядя на несущийся на нас грузовик, всё же овладела собой и повернулась к Доминику.

– И что ты хочешь этим доказать? Презрение к смерти? Я тоже её не боюсь! С той лишь разницей, что ты не можешь умереть, а я могу!

Дёрнув ручку, я распахнула дверцу и выпрыгнула прямо на встречную полосу. Послышался жуткий грохот: грузовик на всей скорости врезался в «Феррари», превратив его в груду покорёженного металла. Лёжа на земле, я смотрела на это с обочины дороги, куда через всю трассу меня перенесла лёгкая рука Доминика. Сам он стоял рядом, глядя на меня со смешанным выражением злобы и удивления.

– Я начинаю понимать, что так привлекло в тебе Арента. Безумие, которое, казалось, ушло вместе с веком дуэлей, когда жизнь ценилась меньше, чем метко сказанное слово.

– Что бы его во мне ни привлекло,– заявила я, отряхивая пыль с одежды,– тебе не следовало отнимать у Арента его игрушку.

– Безумие и глупость,– уточнил Доминик.– Ты плохо знаешь Арента, мой ангел, иначе была бы мне благодарна.

Вдалеке послышался звук полицейской сирены. Со словами "Пора отсюда убраться!" Доминик подхватил меня поперёк туловища, и я почувствовала, как земля быстро уходит из-под ног. Сильно закружилась голова, колени подогнулись, и, больше никем не поддерживаемая, я плавно опустилась на четвереньки посреди какой-то улицы. Из носа хлынула кровь, чего до сих пор со мной не случалось ни разу. Вытерев лицо, я с трудом поднялась на ноги. Доминик смерил меня снисходительным взглядом.

– Жалкое зрелище. В следующий раз пойдешь пешком.

– Так вот каким способом ты перемещаешься из одного места в другое. И зачем тебе тогда машина?

– Очевидно, для того, чтобы ты превратила её в груду металлолома,– огрызнулся он.– Идём!

Я не удивилась, оказавшись перед входом в очередное ночное заведение. Но, против ожиданий, оно было вполне приличным. Доминик толкнул меня за первый попавшийся столик.

– Я оставлю тебя ненадолго. Постарайся за это время ничего не выкинуть.

– Скоро рассвет,– устало возразила я.– Теоретически, ты можешь уже вообще не появляться.

Доминик неприятно ухмыльнулся.

– На сегодня я с тобой ещё не закончил, моя милая.

Он вернулся, когда небо начало светлеть. Вместе мы вышли на улицу, и я с нарочитым недоумением огляделась.

– Помнится, ты был на машине… Ах, да, чуть не забыла! Она ведь осталась на трассе. По крайней мере, какая-то её часть – всё вряд ли удалось собрать. И как ты переживёшь эту потерю?

– Хорошенько за неё поквитавшись, моя радость. Или для чего, думаешь, я хотел дождаться рассвета?

Он схватил меня за плечи, и я второй раз за ночь испытала отвратительные ощущения, сопутствующие его способу передвижения. Правда, на этот раз мне удалось удержаться на ногах и даже презрительно фыркнуть:

– "Ибо скор у мёртвых шаг"[2], верно?

Доминик отвесил насмешливый поклон.

– Мне пора в склеп, chérie. А тебе следует идти в том направлении,– он махнул рукой куда-то вдаль.– Покажи, на что способны живые.

И я осталась одна на обочине дороги. В этот ранний час она была совершенно пустынной, и, ругая Доминика на все лады, я побрела в указанном направлении.

[1] Chérie (франц.) – дорогая.

[2] "Леонора", Готфрид Брюгер.

Глава 5

Не знаю, куда я шла и куда должна была прийти, но спустя пару часов меня, наконец, подобрали и довезли до города. Оказавшись дома, я замертво свалилась в кровать и, кажется, так ни разу не пошевелилась до самого заката. Но, едва последний луч солнца скрылся за горизонтом, Доминик уже стоял рядом. Сорвав одеяло, он грубо стащил меня с кровати и, стукнув по циферблату наручных часов указательным пальцем, заявил:

– Ровно через пять минут выволоку тебя на улицу, в чём стоишь, поэтому советую поторопиться.

Одарив его ненавидящим взглядом, я всё же последовала "совету". То, что Доминик исполнит угрозу, не вызывало никаких сомнений. Во дворе перед домом как ни в чём не бывало стоял серебристый «Феррари».

– Похоже, проклятие хозяев падает и на их вещи,– усмехнулась я, забираясь в машину.– Чем ты его заправляешь? Человеческой кровью?

– Чтобы он заржавел? Ну уж нет!– оскалился Доминик.– И, разумеется, это не тот автомобиль, который, по твоей милости, покоится на свалке. Это его брат-близнец.

Когда он затормозил перед торговым центром, я не удержалась от шпильки:

– Решил пробежаться по магазинам? Вот уж занятие по тебе!

– Я заехал сюда из-за тебя, моё сердце. Ты ведь жаловалась, что заведения, в которых мы были до сих пор, тебя не устраивают. Но, боюсь, в том, что на тебе надето, я не могу представить тебя в приличном обществе.

– Стало быть, себя ты к приличному обществу не причисляешь – если до сих пор мирился с тем, что на мне надето. Что ж, это делает тебе честь.

– Умные обдумывают свои мысли, глупые их провозглашают. Слушая тебя, моя дорогая, с этим трудно не согласиться.

Мгновенно оказавшись возле дверцы с моей стороны, он вытащил меня из машины, с такой силой сдавив плечо, что я чуть не вскрикнула. Мои насмешки его, по всей видимости, разозлили, но я на этом не успокоилась. Потёрла онемевшую руку и с издёвкой бросила ему в спину:

– Да ты, кажется, спешишь! Неужели тебя в самом деле кто-то ждёт?

Полуобернувшись, он состроил снисходительную гримасу.

– Не то слово, моя радость.

Наряд мы выбрали быстро, и, должна признать, по сравнению с ним, моя одежда действительно выглядела не лучшим образом. Доминик окинул меня оценивающим взглядом.

– Сойдёт.

Сам он был одет в лучших традициях Арента – во всё чёрное. Передразнивая, я так же оценивающе оглядела его.

– И ты смотришься неплохо.

– Знаю,– отмахнулся он.

– Пепельный цвет кожи очень хорошо сочетается с чёрным,– ехидно добавила я.

Доминик сверкнул острыми зубами в улыбке.

– Мне, к сожалению, не довелось совершить бодрящую утреннюю прогулку по колено в грязи, которая так способствует улучшению цвета лица.

– В следующий раз можешь ко мне присоединиться.

– Вы такая красивая пара,– проворковала подошедшая женщина-консультант.– И так друг другу подходите!

– Тебе следует проверить зрение, моя милая,– отрезал Доминик.

– Не обращайте внимания,– прощебетала я остолбеневшей женщине.– Парень нервничает. Это наш первый совместный выход.

– Будь я на вашем месте, он бы, скорее всего, стал и последним,– с лёгким сочувствием выдохнула она.

Доминик повернулся от двери, в глазах мелькнуло хищное выражение.

– В этом можешь не сомневаться, моя прелесть,– и, переведя взгляд на меня, кивнул в сторону улицы.– Или собираешься здесь заночевать?

«Приличное общество», ради которого Доминик так постарался меня нарядить, собралось в большом загородном доме. Доминика здесь в самом деле ожидали – горничная сразу провела нас в просторный зал, где полным ходом шла вечеринка. Музыка, буфет со всевозможной едой, подносы с бокалами шампанского, и множество гостей. Доминик, разумеется, тут же исчез, и я осталась одна посреди разряженной толпы, в которой никого не знала. Меня охватило неодолимое желание выкинуть что-нибудь скандальное, отыграться за все пренебрежение, которое он бросал мне в лицо с нашей первой встречи. Подойдя к уставленной напитками стойке, я единым духом опрокинула в себя бокал шампанского и уже поднесла ко рту второй, как вдруг в противоположном конце зала заметила Доминика. Он махнул кому-то из гостей, кивнул в знак приветствия другому, и тут откуда-то выпорхнула белокурая девица в ярко-зелёном платье и, с разбегу кинувшись на шею вампира, впилась страстным поцелуем в его губы. Я поперхнулась шампанским и вросла в паркет. Получалось, у Доминика была возлюбленная?.. Если это чудовище вообще способно на подобного рода эмоции… Но как же тогда он должен ненавидеть Арента, чтобы, несмотря ни на что, решиться обратить меня, а не её. И неужели она знает, кто он на самом деле? Быстро осушив второй бокал, я сдёрнула с подноса третий и направилась к Доминику и его пассии. Она что-то щебетала, прижимаясь к его груди. Я злорадно ухмыльнулась, ускорила шаг… и со всего маху врезалась в невесть откуда возникшего передо мной парня, облив его шампанским с головы до ног. Сильно смутившись, я попыталась стряхнуть шампанское с его пиджака. Парень рассмеялся.

– Может, лучше это сделать… не рукой?

Он протянул мне платок и опять засмеялся, когда я попыталась возобновить чистку его костюма:

– Это для тебя. Меня он уже не спасёт.

– Мне очень жаль,– искренне проговорила я.

– Пустяки! Это всего лишь алкоголь.

Я наконец подняла глаза с пиджака на его владельца. Им оказался парень лет двадцати пяти с тёмно-русыми волосами, большими синими глазами и приятным улыбающимся лицом.

– Меня зовут Винсент,– представился он.– Друг Лив. Тебя я раньше не видел. Наверное, ты знаешь Лив не так давно?

– Вообще её не знаю,– возразила я.

– Серьёзно? Лив устраивает эту вечеринку. Я думал, она тебя пригласила. Ты здесь одна, без сопровождения?

– Почему без сопровождения? Может, ты знаком с Домиником?

Глаза Винсента округлились.

– Доминик ведь встречается с Лив…

Я покосилась в дальний конец зала. Тот, о ком мы говорили, оставался на прежнем месте в прежней компании. Винсент собирался сказать что-то ещё, но я уже повернулась к нему спиной и направилась в сторону Доминика. Белокурая девица висела на его шее, точно к ней приросла. Я зашла сбоку и, усилием воли преодолев отвращение, чмокнула вампира в щёку.

– Вот ты где, милый. Я уже думала, что потеряла тебя.

Лицо девицы приняло зеленоватый оттенок – как раз под цвет платью, но Доминик и ухом не повёл.

– Ты знаешь, что это не так просто, мой ангел,– и, елейно улыбаясь, обратился к девице:

– Ливия, дорогая, познакомься с моей кузиной.

Я звонко расхохоталась и сложила на груди руки.

– С твоей кузиной? С каких пор я стала тебе кузиной, друг мой? И что делает эта раскрашенная кукла у тебя на шее, словно на ней родилась и там же собирается умереть? Потом опять будешь говорить, что ты здесь ни при чём, что они вешаются на тебя сами? Может, мне теперь вообще от тебя не отходить?

Лицо Доминика дёрнулось, в светящихся глазах запрыгали искры, но это была совсем не ярость. Я с досадой осознала, что он едва сдерживается от смеха. А Ливия, внезапно обретя дар речи, даже отлепилась от его груди.

– Раскрашенная кукла?– взвизгнула она.– По сравнению с кем? Это тебя можно принять за привидение!

– Возможно,– согласилась я.– Последняя неделя выдалась нелёгкой. Переезд, бесконечные коробки, выбор мебели… Подожди…

Переведя взгляд на Доминика, я укоризненно покачала головой.

– Она что же, не знает, что мы живём вместе?

Выражение лица Доминика приводило меня в бешенство, но на Ливию было жалко смотреть. Её лицо с бледно-зелёного стало серым, почти как у Доминика, в глазах заблестели слёзы. Она беспомощно повернулась к вампиру. Доминик, даже не пытаясь скрыть, что представление его забавляет, невозмутимо дёрнул плечом:

– Что с тобой, милая? Я ведь сказал, это – моя кузина. Которая плохо переносит алкоголь. Сколько бокалов попало по назначению, прежде чем ты промахнулась с очередным, моё сокровище?

– Как долго уже ты морочишь голову этой несчастной, зная, что обречён на вечность со мной, кузен?– в тон ему ответила я.

Шутка могла бы продолжаться, если бы внезапно обретшая голос Ливия не положила ей конец самым глупым образом. Обвив руками шею Доминика, она с доверчивостью кролика к удаву заглянула ему в глаза и с нежностью прошептала:

– Я верю тебе, любимый.

Шумно выдохнув, я состроила гримасу.

– А тебе лучше пойти проспаться,– объявила она мне.– Не будь ты его кузиной, я бы немедля вышвырнула тебя из моего дома.

– Не стоит сдерживать эмоций… Лив, кажется? Можешь меня вышвырнуть – я здесь всё равно без приглашения. Но боюсь, твой "любимый" немедля отправиться за мной следом.

Ливия теснее прижалась к вампиру.

– Напрасно стараешься.

– Лив, Лив,– усмехнулась я.– Ты плохо знаешь Доминика, мой ангел, иначе была бы мне благодарна…– и подпрыгнула от неожиданности, когда на плечо легла чья-то рука. Рядом стоял Винсент.

– Уйдём отсюда,– тихо проговорил он мне.– Извини, Лив.

Доминик, словно тотчас забыв о моём существовании, что-то зашептал на ухо Ливии, и та расцвела глупейшей из улыбок. Винсент осторожно тянул меня в сторону. Отойдя на несколько шагов, я сбросила его руку.

– Поддерживать меня не обязательно, я не шатаюсь!

Винсент слегка растерялся.

– Я этого и не говорил.

– Это имел в виду Доминик, но на его слова полагаться не стоит.

– Ты действительно его кузина?

– В его венах течёт моя кровь,– усмехнулась я.

– Я рад. То есть… из-за Лив… Она бы, наверное, покончила с собой, если бы это было не так.

– Она не знает, с чем связалась. Но её глупость – её беда.

Винсент вздохнул.

– Не надо так. Лив – неплохой человек.

– Как давно она с ним?

– Чуть больше месяца. Он появился неизвестно откуда и сразу вызвал горячее поклонение нашей компании. Лив, по-моему, влюбилась в него с первого взгляда. Раньше она встречалась с Джеком, моим лучшим другом. Вон он возле колонны, разговаривает с Эмили…

Винсент махнул рукой высокому мускулистому парню с серыми глазами и резко выступающими скулами. Тот одарил нас обоих приветливой улыбкой.

– Лив даже поссорилась с лучшей подругой,– продолжал Винсент.– Они не разговаривают с тех пор, как Лори попыталась привлечь внимание Доминика к себе.

Я закатила глаза. Винсент неловко кашлянул.

– Понимаю, он твой родственник, но… мы с ним никогда не ладили.

Я с трудом сдержала улыбку, представив это "противостояние" вампира и смертного. Винсент тряхнул головой.

– Думаю, сегодня мы достаточно говорили о твоём кузене. Давай переключимся на более приятные темы.

Он легко подхватил меня за талию и повёл к колонне, возле которой стоял Джек. За ним и Эмили, школьной подругой Винсента, последовали общие с Ливией знакомые по колледжу, их подруги, приятели с работы и ещё человек десять, имён и отношения которых к Винсенту или Ливии я не запомнила. Постепенно лица вокруг начали расплываться, голоса сливались в неразборчивый гул, от обилия света кружилась голова… И вдруг среди общего веселья, звона бокалов, шуток и смеха на меня будто обрушилась ледяная волна. Затравленно оглядевшись, я попросила Винсента принести воды и бросилась к выходу, едва он успел отвернуться.

В саду было свежо, но по сравнению с холодом, только что остудившим меня изнутри, ночной воздух казался почти тёплым. Я сделала несколько торопливых шагов в темноту и шёпотом позвала:

– Арент…

Он уже был рядом, и я бросилась ему на грудь. Руки Арента мгновенно сплелись вокруг меня, и я разрыдалась.

– Ты обещал, что никогда не оставишь меня… И что же?.. Я не выношу его, Арент! Ненавижу его!.. Я так его ненавижу…

Арент стиснул мои плечи, холодные губы приникли к моей шее, я чувствовала их движение на моей коже, когда он тихо произнёс:

– Одно слово – и я избавлю тебя от него навсегда. Вечность ждёт тебя, согласись лишь принять её…

Сколько раз, мечтая о встрече с Арентом, я была готова чуть ли не умолять его обратить меня, лишь бы избавиться от Доминика. Но теперь, когда оказалась с исполнением этого желания лицом к лицу, вся решимость исчезла. Уперев руки в грудь Арента, я попыталась отстраниться. Он приподнял мою голову за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.

– Помнишь, ты говорила, что ранить меня невозможно? Ты делаешь это снова и снова.

Во мне что-то дрогнуло. Перестав вырываться, я легко провела кончиками пальцев по его лицу.

– Но разве чувства… не слабости человеческой души? Разве они не покинули тебя вместе с бренностью тела?..

Арент грустно улыбнулся, холодная ладонь накрыла мою руку, удерживая её прижатой к мертвенно-бледной щеке.

– Обладающие человеческой душой – не единственные, кому свойственны чувства. И далеко не все чувства доступны им…

– Он хочет сказать, что, несмотря на неспособность испытывать человеческие чувства, вроде любви и привязанности, ему всё же не чужда страсть,– прозвучал из-за спины язвительный голос.– И сильная страсть, не так ли, мой дорогой Арент?

Вздрогнув, я выдернула руку из пальцев Арента. Его глаза сверкнули сталью, лицо приняло жёсткое выражение.

– Ты знаешь, о чём говоришь, не так ли, мой дорогой Доминик?– передразнил он.– Не все эмоции оставляют нас с нашей человеческой сутью. Остаётся воспоминание о поражении, сознание собственного ничтожества, порождающее злость, зависть, жажду мести. А разве месть – не та же страсть? Отрада для слабых. Для тех, кто не способен одержать верх в схватке один на один. Кто, жалобно стеная, уползает во тьму и ждёт своего часа, чтобы, спустя столетия, выползти на свет и обрызгать всё вокруг накопившимся ядом.

Черты Доминика исказились, из горла вырвалось рычание.

– Моего яда хватит на то, чтобы ты захлебнулся в нём!

– Ты ненавидишь меня настолько же, насколько хочешь на меня походить, Доминик. И это заставляет тебя ненавидеть меня ещё больше. Слабым ты был рождён в круг смертных, слабым ты остался, его покинув. И причина твоей грубости к ней,– Арент коснулся моего плеча,– вовсе не в твоей ненависти ко мне. Ты чувствуешь в ней силу, которой никогда не будет в тебе. Она превосходит тебя во много раз, даже будучи человеком. И ты собираешься обратить её, собираешься управлять ею?

Острые зубы Доминика обнажились как у животного, рука со старинным перстнем сжалась в кулак. Но вот его взгляд, полный непримиримой ненависти, остановился на мне, и в желтоватых глазах мелькнуло злорадство.

– Ты сказал это сам, mon ami[1]! Она – человек. И сила, которая так тебя восхищает, остаётся не более чем силой слабого человеческого существа. Которое находится в моей власти. Ты прав, до сих пор я не вымещал на ней мою ненависть к тебе. Но начать никогда не поздно, ведь так?

Арент захохотал.

– Тебе лучше знать. Mon ami.

Словно подхваченный ветром, его смех унёсся к верхушкам деревьев, и я осталась с Домиником один на один. Когда он повернулся ко мне, я на всякий случай отступила. Но Доминик лучезарно улыбнулся.

– Мне понравилось твоё представление с Ливией. Но, поскольку я "обречён на вечность с тобой", моя радость, а вечность длится довольно долго, в будущем, во избежание недоразумений, я бы посоветовал быть осторожнее с подобными шутками. Твоя следующая выходка может показаться мне не столь забавной.

– Может, если бы ты реже угрожал, я бы больше боялась твоих угроз.

Доминик уже был возле двери, из-за которой по-прежнему доносились музыка и смех.

– Бойся не тех угроз, что были высказаны, chérie, а тех, что будут исполнены.

Дверь вдруг распахнулась, открыв стоявшего на пороге Винсента. Смерив взглядом сначала Доминика, потом меня, он сухо обратился к Доминику:

– Лив тебя ищет.

– К сожалению, не могу обрадовать встречным сообщением, что кто-либо искал тебя,– усмехнулся Доминик и, не оглядываясь, вошёл внутрь.

Винсент направился ко мне.

– Что-то случилось?

– Нет, всё хорошо. Только холодно… Давай уйдём отсюда.

Я чувствовала, что Арент ещё поблизости, и очень не хотела, чтобы он видел Винсента возле меня.

– Ты куда-то исчезла, что-то не так?– спросил Винсент, когда мы вернулись в зал.

– У меня просто закружилась голова, и я вышла на воздух.

– А Доминик составил тебе компанию.

Тон, каким Винсент это произнёс, мне не понравился, и я отчеканила, пожалуй, слишком резко:

– Нет, он оказался там случайно.

– Ладно, мы ведь собирались больше о нём не говорить,– вздохнул Винсент.– Идём, я собственноручно смешаю для тебя коктейль. Рецепт передаётся в моей семье из поколения в поколение и хранится в глубокой тайне. Если коктейль не покажется тебе превосходным, можешь вылить весь стакан на оставшуюся сухой часть моего пиджака.

– Знай я тебя лучше, решила бы, что это шутка,– притворно нахмурилась я.– А так твоё высказывание очень отдаёт злопамятством.

Винсент сделал испуганное лицо и закрыл руками уши.

– Как, ты знаешь меня настолько плохо? И два часа знакомства не значат для тебя ровным счётом ничего?

Его гримаса меня рассмешила, и это было только начало. Винсент оказался очень забавным собеседником. И меня восхищала лёгкость, с какой он относился к жизни и её трудностям. Пережив около трёх лет назад автомобильную аварию, которая едва не сделала его инвалидом, Винсент рассказывал о ней в таких выражениях, что я не могла удержаться от смеха. Кроме того, он был безукоризненно воспитан и, несмотря на кажущееся легкомыслие и подкупающую доброжелательность, явно знал себе цену – это сразу обращало на себя внимание. Смешивая коктейль, он болтал без умолку – о себе, о своей семье и друзьях, и, вручив мне стакан с зеленовато-жёлтой жидкостью, не без гордости заявил:

– Вот и мой знаменитый коктейль. Называется "Alavensán". Если произнести быстро, получается почти по-французски.

– Что означает –…?– я с сомнением посмотрела на цвет жидкости.

– "А-ля-Венсáн" – моё имя на французский манер. Попробуй его, наконец. Неужели думаешь, я стал бы им хвалиться, не имея на то серьёзных оснований?

Я отпила несколько глотков. Коктейль оказался в самом деле неплохим, и я вынесла вердикт:

– Что же, Винсент, похоже, твой пиджак избежит дальнейшего поругания.

Он чарующе улыбнулся.

– Зови меня Винс,– и тут же без перехода спросил:

– А чем занимаешься ты?

Закашлявшись от неожиданности, я вкратце рассказала о своей жизни до появления в ней Арента и Доминика, очень надеясь, что вопроса о планах на будущее не последует. Винсент внимательно меня выслушал и сдвинул брови.

– Ты ни слова не сказала о твоём кузене. Вы часто общаетесь?

– В последнее время – да,– неохотно призналась я.

– Лив говорила, он родился во Франции и перебрался сюда недавно. Почему? Из-за тебя?

Тут к нам очень удачно подошёл Джек, и разговор переключился на более нейтральные темы. Вообще, ночь прошла незаметно и даже приятно. Почти всё время я провела в обществе Винсента, иногда к нам присоединялся кто-то из его друзей, но ни Ливия, ни Доминик нас ни разу не потревожили. Только незадолго до рассвета Доминик возник рядом и, жестом хозяина положив мне руку на плечо, любезно улыбнулся Винсенту.

– Сожалею, друг мой, но, боюсь, что вынужден лишить тебя общества моей кузины.

Винсент пытливо покосился на меня и возразил:

– Можешь ехать. Твою кузину я отвезу куда и когда она скажет.

Улыбка Доминика начала источать яд.

– Не в традициях нашей семьи оставлять кого-либо из её членов на попечение посторонних. А моя кузина мне до смешного дорога, если ты ещё не заметил.

– Что ты, это так бросается в глаза!– не удержалась я, но, перехватив его взгляд, поспешно добавила:

– Спасибо за предложение, Винс, но нам и правда пора. Я страшно устала, едва держусь на ногах.

Винсент пожал плечами и, бросив "Созвонимся!", направился к оживлённо беседовавшим Эмили и Джеку, не удостоив Доминика и взглядом. Доминик, ехидно ухмыляясь, посмотрел ему вслед и процитировал:

– "Наш славный друг в крови своей

услышал властный голос фей".[2]

Забравшись в «Феррари», он по своему обыкновению врубил музыку на полную громкость, но я её сразу выключила. Он скосил на меня удивлённый взгляд.

– Почему Арент не прикончит тебя, как того татуированного волкодава в ночном клубе?– без церемоний спросила я.

– Может, потому что я – не тот татуированный волкодав из ночного клуба.

– И в чём разница?

– Полагаю, вопрос – риторичекий.

– Почему он не обратит тебя в пыль?

Доминик состроил снисходительную гримасу.

– Потому что не может. По той же причине, по какой я не могу обратить в пыль его.

– Хочешь сказать, убить вас действительно невозможно?

– Общая кровь, моя дорогая,– проигнорировал мой вопрос Доминик.– Во мне, как и в нём, течёт кровь первого из бессмертных. Она переходит к обращаемому с кровью обращающего как часть ритуала с целью избежать взаимного уничтожения бессмертных бессмертными. Kак видишь, предосторожность не была излишней.

– Как часть ритуала,– повторила я.– Значит, не кровь вампира делает ему подобным?

– Нет. Это лишь что-то вроде посвящения.

– А моя кровь, что влилась в твои вены? Она тоже тебя во что-то "посвящает"? Кроме того, что я не могу поднять на тебя руку.

Доминик глумливо рассмеялся, в желтоватых глазах мелькнула издёвка.

– Не будь я защищён таким образом, трудно даже вообразить, какой опасности бы подвергался, находясь с тобой рядом!

Я лишь жёлчно усмехнулась.

– Влившись в мои вены, твоя кровь установила между нами нерушимую связь,– небрежно продолжил Доминик.– Я чувствую твоё присутствие, где бы ты ни была, и в любой момент могу оказаться там же, где и ты. Разумеется, пока мы оба находимся на ночной стороне суток.

– Теперь точно можно сказать, что на меня снизошло благословение. Но вернёмся к посвящениям. Ливия ведь не знает, кто ты?

– Как ты догадалась?

– Никогда не думал обратить её?

– Теперь это уже не имеет значения, не так ли?

– Я видела вас вместе,– упрямо возразила я.– Конечно, ты не испытываешь к ней сердечной привязанности – на подобное ты явно не был способен и будучи человеком – но она в любом случае вызывает у тебя более положительные эмоции, чем я. Меня ведь ты ненавидишь.

Доминик дал волю смеху и, вытирая несуществующую слезинку, издевательски ласковым голосом проговорил:

– Успокойся, душа моя. Арента я ненавижу ещё больше.

Я скрипнула зубами и прошипела:

– Вечность со мной действительно покажется тебе вечностью. Кузен.

– Обо мне не беспокойся. Главное, чтобы это показалось вечностью Аренту. Кстати, ты вроде бы тоже ненавидела его ещё совсем недавно. Что вдруг заставило тебя так к нему перемениться?

– Знакомство с тобой.

– Не стоит преувеличивать мои скромные заслуги, chérie. Об Аренте ты не знаешь очень многого.

– Зато более чем достаточно знаю о тебе,– отрезала я.

– Боюсь, что и в этом ты ошибаешься. Достичь искусства Арента мне никогда не удавалось.

– Какого ещё искусства?

– Приносить смерть. Или думаешь, он проводил вечность в созерцании античных статуй и средневековых гравюр? Арент уничтожал смертных тысячами, купался в их крови, доводил до сумасшествия, пока они не начинали молить о смерти небо и преисподнюю. Он истреблял целые кланы с улыбкой греческого божества и жестокостью восточного демона. Сеять безумие было его любимым развлечением. И правда, разве не забавно видеть, как родители становятся палачами собственных отпрысков и кровные родичи прибивают головы друг друга к воротам своих замков? Но ты бледна, мой ангел. Я сказал больше, чем ты хотела услышать?

Откуда-то появилась вызывающая мурашки уверенность, что всё это правда. Но я только хмыкнула:

– Будто ты в это время занимался разведением герани.

– Разумеется, нет. Но с Арентом трудно сравниться. Мне всегда не доставало его фантазии.

– Ты себя недооцениваешь. Одно то, что ты делаешь со мной, ради того чтобы досадить ему, запросто обеспечит тебе недостающие очки.

– Грязная дорога тоже хороша, если она ведёт к цели,– невозмутимо отозвался Доминик.

– А что, если после моего обращения ты встретишь смертную, которую захочешь обратить, а сделать это уже не сможешь? Это не приходило тебе в голову?

– Мне бы никогда не пришло в голову обратить какую бы то ни было смертную. Идея с твоим обращением тоже не приводит меня в восторг, но чего не сделаешь ради мести!

– Подожди, пока тебе стукнет столько же, сколько Аренту,– буркнула я.

– Уже стукнуло.

– Как?..– опешила я.– Ты… Ты… родился не в 17 столетии?..

– С чего вдруг?

– Книги, мебель…

Доминик расхохотался.

– Fêtes galantes[3] всегда был моим фаворитом.

– Сколько же тебе лет?

– Мы с Арентом ровесники,– гадко улыбнулся он.

Удивительно, насколько разными они были, несмотря на одинаково долгое существование. До сих пор я объясняла неуёмную тягу Доминика к "смертным" развлечениям именно его относительной "юностью" по сравнению с Арентом.

– Почему я никогда не видела поблизости тех, кто обратил тебя и Арента?– вопрос вырвался у меня сам собой.

– Обративший меня не стремился иметь со мной ничего общего, кроме моей крови. Что до обратившего Арента… Впрочем, это только слухи.

– Что за слухи?

– Не об этом тебе следует сейчас заботиться.

Доминик резко сбавил скорость, и я обречённо вздохнула, рассмотрев в темноте очертания его дома.

– И прислушайся к моим словам, chérie,– неожиданно серьёзно добавил он.– Страсть Арента не менее разрушительна, чем его ненависть. Тебе бы следовало бежать, а не бросаться в его объятия, как ты сделала сегодня.

Я молча выбралась из машины и направилась в дом, сильно надеясь, что на эту ночь он уже оставит меня в покое. Но надежда не оправдалась – Доминик ждал у двери в комнату, с недавнего времени ставшую моей спальней. Не заподозрив ничего неладного, я ехидно пожелала ему приятных снов. Но он даже не двинулся, чтобы меня пропустить.

– Ты ничего не забыла, chérie?

– Ты о поцелуе в лоб или о сказке на ночь?– насмешливо отозвалась я.

– Скорее о том, чего не следовало делать и об угрозах, которые не были высказаны.

Вся заносчивость тут же слетела с меня, как пушинки с одуванчика.

– Не нужно, Доминик, я… мне всё и так ясно...

– Неужели? И что же именно?

– Арент…– выдавила я и в тот же миг оказалась припечатанной к стене, от которой меня только что отделяли несколько метров.

– Да, Арент,– Доминик до боли стиснул мои плечи.– В следующий раз будешь держаться от него подальше.

Впервые его пепельное лицо с горящими желтоватыми глазами оказалось так близко к моему. Я представила, какое "наказание" он имел в виду, и содрогнулась.

– Не делай этого… В тебе моей крови и так больше, чем во мне…

Он улыбнулся одной из своих самых отвратительных улыбок.

– Об этом стоило думать раньше, моя дорогая.

Бессильная ярость заглушила отвращение. Зло усмехнувшись, я подставила ему шею. Доминик небрежно откинул мои волосы и с силой вонзил в неё зубы. Я слегка дёрнулась, но не проронила ни звука, когда он медленно, нарочно причиняя боль, начал высасывать из меня кровь. Наступившую тишину нарушали только едва различимый звук глотания и моё дыхание. Уставившись в одну точку, я старалась думать лишь о том, чтобы остаться в сознании до момента, когда всё закончится. Но время остановилось. И Доминик знал, что делал – причиняемая им боль постепенно становилась невыносимой. По щеке побежала слеза… не от избытка эмоций – от боли… Я стиснула зубы, упрямо глядя в пустоту и не обращая внимания на слезу, покатившуюся по другой щеке. Но чувство реальности меня всё же оставляло. В дальнем конце комнаты померещилась фигура Арента, яростно сверкнули его ледяные глаза… Видение тут же исчезло, но на смену ему пришли другие. Шёпот множества голосов, сотни и сотни расплывчатых существ, наблюдавших за мной из полумрака… Словно призрачные болотные феи, они реяли вокруг. Их бесплотные тела рассеивались и вновь обретали форму, хищные желтоватые глаза надвигались на меня со всех сторон, становясь всё ярче. Я часто заморгала, тряхнула головой… По телу разлилась такая слабость, что я его практически не ощущала. Словно во сне, я подняла к шее руку и коснулась чего-то тёплого и липкого. Оно ползло по пальцам, тягуче перетекая на ладонь. Несколько мгновений я растерянно всматривалась в расплывшееся по ладони пятно, прежде чем поняла, что это кровь. Призрачный шёпот смолк, я оторвала взгляд от своей ладони и вздрогнула. Прямо передо мной неестественным кроваво-оранжевым огнём полыхали глаза, казалось, вобравшие в себя все остальные. Но реальность уже обретала привычные формы. Фантомы рассеялись. Вокруг светившихся оранжевым огнём глаз материализовалось знакомое пепельное лицо с кривящимся в усмешке окровавленным ртом… Поймав мой взгляд, Доминик медленно провёл тыльной стороной ладони по моему лицу. Я отдёрнула голову и, стараясь удержать взгляд сфокусированным на его глазах, пообещала: