Текст книги "Брак по-Тьерански (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

   – Потому что от них есть толк. Не нравится – ищи котел получше.

   – Подумаешь, – проворчал потом Сэм, когда их с Морем никто не мог подслушать. – Старуха не хочет лишиться клиентов, только и всего.

   – А хотя бы и так, – засмеялся Морей. – Тебе разве хуже от этого?

   Дело было, конечно, не только в старухе. Просто Морей с Сэмом работали и впрямь здорово. Привыкшие выносить на Безымянной повышенную нагрузку, их мышцы и кости в тьеранском поле тяготения почувствовали неожиданную легкость. Поклажа, значительная для других, им казалась почти невесомой, и они с готовностью подставляли плечо там, где другие норовили увильнуть. Глава артелки, которые здесь почему-то именовались «котлами», не мог этого не заметить, а, заметив, не оценить. Артелка могла теперь без опаски браться за любой груз, ну и прибавка в 2 кредитки, которые ежедневно приносил в его дом каждый из парней, тоже не была для семьи лишней, тут Сэм угадал верно.

   Парни не зря, конечно, радовались, получив более-менее постоянную работу. Жаль, заработок был нерегулярным. 10 кредиток получались за 8 часов вкалывания, но часто их подряжали часов на 5-6, а иногда они и вовсе простаивали, ожидая напрасно. Иногда, правда, если работа затягивалась на более длительный срок либо груз был особенно тяжел, глава котла требовал от хозяина доплаты. Тогда выходило кредиток по 15. Так что жить, в общем и целом, было можно. Именно в это благополучное для Сэма и Морея время на них наткнулась Бинка.

   Парни не знали, что судьба приготовила для них еще немало сюрпризов, коварных и всяких. Они просто жили, ожидая того счастливого момента, когда странный лесной бродяга с Первой полосы планеты под названием «Безымянная», то ли тьеранец, то ли абориген какого-то иного мира Великого Космоса, прилетит за ними. Прилетит, чтобы вернуть их домой, под крылышко сурового, но справедливого закона. В лес. В мир без кредиток, ночлежек и долгой, нудной зимы.

Первые сюрпризы

   Любопытство, с которым Уотер припал к иллюминатору, было вполне объяснимо. Ему предстояло воочию увидеть зрелище, доступное далеко не каждому гражданину Вселенной, а именно: одну из планет такой, какая она есть, целиком. Даже если бы планета была своей, и то было бы интересно, а если она чужой мир, далекий от обычных космических трасс?

   И зрелище отнюдь не разочаровало Уотера. Когда звездолет вынырнул из гиперпространства, и сияющее марево сменила россыпь отдельных ярких точек на черном фоне, объект, к которому корабль устремился, показался было ему тоже простой рядовой звездочкой. Но звездочка увеличивалась, росла и скоро превратилась в сияющий диск. Диск настолько слепил глаза, что Уотер был вынужден отвернуться от смотрового иллюминатора.

   – На, одень очки, – сказала его спутница.

   Уотер взглянул на нее – на носу девицы уже красовался набор из четырех темных стекол.

   – Одевай скорее, а то глаза заболят.

   Уотер подчинился. Через темные стекла планета выглядела гораздо менее похожей на звезду. Центральную часть ее перерезала широкая черная полоса. Очевидно, в эту полосу они и направлялись.

   Оказалось – верно. Когда полоса раздалась настолько, что заняла собой весь смотровой экран, а сияющие дольки исчезли, хозяйка звездолета сняла очки и предложила Уотеру сделать то же самое. Без очков стало видно, что темная полоска на самом деле не темная и не сплошная, а состоит из трех частей: двух пестрых грязно-оранжевых и одной голубой. В свою очередь голубую тоже прорезали две тонкие желтые линии, так что получалось опять же три полоски: в середине поуже, а по краям пошире. Вскоре и оранжевые полосы исчезли с экрана, подобно сиянию. Затем, постепенно смещаясь к краям иллюминатора, пропали из виду обе желтые черточки, и глазам Уотера открылась экваториальная часть планеты.

   Забавно, но и она оказалась полосатой. Во всю центральную часть ее, разделяя территорию на две равные половинки, тянулась широкая синяя лента, и каждая из половинок словно была набрана из узеньких полосочек, цвет которых плавно менялся в сторону холодной части спектра. Впечатление было такое, словно маляр-неумеха пытался закрасить нечто грязно-желтое голубой прозрачно эмалью и накладывал ее слой за слоем. Только пигмента было маловато, вот и получилось посередине гуще, а по краям – чуть, и буро-желтая поверхность упрямо продолжала просвечивать. Зеленые мазки различной величины, разбросанные там и сям, довершали картину. В общем, зрелище было абсолютно ирреальным.

   Хозяйка звездолета достала какую-то карту, сверилась с ней и сказала:

   – Ага!

   Уотер снова глянул в иллюминатор. Они направлялись в центр огромного зеленого пятна возле излучины синей ленты, туда, где она раздавалась на половину своей ширины и вклинивалась в соседствующие с ней полосочки, разрывая их плавный бесконечный бег. Любой, изучавший в школе географию, враз бы догадался, что синяя лента – местный водоем. Уотер в школе учился, а, значит, он догадался, и без проблем.

   «Приготовиться к посадке», – прозвучало из борткомпьютера. Перебравшись в свою каюту, Уотер лег на подстилку и устроился поудобнее, не дожидаясь дальнейших указаний. Перегрузки показались ему в прошлый раз штукой довольно неприятной, и он не собирался испытывать свой организм на прочность. Он лежал и размышлял о том, как сказочно ему повезло заполучить в хозяйки наивную вертихвостку, не умеющую считать свои деньги. Она собирается его развлекать – что ж, он славно развлечется, в том нет сомнения. Мисс бесится с жиру и не ведает, чего хочет – зато он, Уотер, отлично знает, что надо ему. А надоест угождать прихотям богатой задаваки – можно будет прикинуться ослом и быстренько вынудить нахалку окончить игру.

   Так Уотер убаюкивал себя под все возраставшую тяжесть в мышцах, пока не заснул. Проснулся он, когда космический челнок уже прочно стоял на грунте. С некоторым трудом Уотер поднялся. Тяжесть, несмотря на окончание перегрузок, не отпускала. И хотя из кухонного отсека доносились весьма аппетитные запахи, Уотер двинулся не на пищеблок, а в рубку управления, к лобовому иллюминатору.

   Все правильно – приземлились. Взору Уотера явилось безбрежное море цветов, ярких и причудливых.

   – Уже встал? – послышался голосок за его спиной. – Пошли завтракать, и надо будет готовиться к выходу. Ты как себя чувствуешь?

   Уотер отвернулся от иллюминатора и с трудом оторвался от кресла. Все его тело казалось налитым свинцом. И каждое движение давалось ему не без усилий.

   – Ничего, – проговорил он, стараясь не показывать своей слабости.

   – Это после невесомости. Привыкнешь, – сказала девчонка, неправильно истолковав его ответ.

   Впрочем, доказывать ей, что он хоть сейчас готов к новым свершениям, Уотер не рвался.

   – И долго привыкать? – спросил он.

   – Дедушка Дак говорил, что ему потребовалась неделя.

   «Целая неделя? Интересно, а сама девчонка тоже чувствует себя плохо или ей все нипочем? На вид – свеженькая, словно и не в одном и том же звездолете летели.»

   Но, приглядевшись внимательно, он заметил, что и та передвигается не столь резво, сколь по Тьере.

   «Хорохорится,» – подумал он с некоторым одобрением.

   – Мне рюкзак я уже приготовила, – сказала девчонка за трапезой. – А свой груз ты должен собрать себе сам.

   – Груз для чего? – переспросил Уотер.

   – Для жизни, конечно.

   – Не понял.

   Уотер в самом деле не понял. По его разумения, для жизни требовалось слишком многое, чтобы это можно было утащить на спине.

   – Нам предстоит провести месяц вдали от цивилизации, – без тени улыбки объяснила его нанимательница.

   «Вдали от цивилизации»!! Уотер едва не выронил тюбик с шашлыком. («Сумасшедшая!»)

   – Надеюсь, ты шутишь? – произнес он с плохо скрываемым испугом.

   – С чего вдруг? Мы будем целый месяц жить совершенно одни, только вдвоем.

   – И смотреть друг на друга?

   – Именно.

   У девчонки точно был заскок! Это было несомненно!

   – Ты не могла придумать чего-нибудь поинтереснее? – проговорил Уотер, взяв себя в руки.

   «В случае чего сбегу,» – решил он.

   – Это оптимальный вариант. Нам предстоит в будущем провести вместе целую жизнь. Но мы совершенно не знаем друг друга. Мы разного воспитания и выросли в разных семьях. Я могла бы привезти тебя к своим, но наши обычаи были бы для тебя настолько же непривычны, насколько для меня – ваши. А здесь мы в равных условиях. Ни я, ни ты в лесу никогда не жили, еду покупали в магазинах и прочее тоже.

   «Слава богу, не сумасшедшая, а просто дура.»

   – Значит, поиграем в робинзонов, – сказал он, сделав глубокий вздох.

   – Можно, если ты мне расскажешь, кто они.

   – Да был один такой чудак, 28 лет прожил на необитаемом острове. Только он не добровольно туда полез, а потерпел кораблекрушение.

   – Что ж, значит, мы можем представить себе, будто потерпели звездолетоаварию.

   – А если эта игра мне не по вкусу?

   – Но ты же ее еще не испробовал. Представь, как интересно будет узнать, на что ты способен, чего ты стоишь на самом деле. Потом всю жизнь будешь гордиться, что не струсил, не растерялся и с честью вышел из всех испытаний.

   «Или не вышел...»

   – Ладно, – согласился он. – Так что я должен отсюда взять?

   – Выбери сам.

   – А ты посмотришь.

   – Ага.

   И она действительно принялась добросовестно смотреть. Столь добросовестно, что Уотер занервничал. Он достал свой чемодан, вытряхнул оттуда все на пол и осмотрел. Там была запасная (нарядная) рубашка, брюки на выход, комплект белья, заботливо собранный матерью, и кепи. Еще – куртка с капюшоном на случай дождя и бритвенный прибор.

   – У меня все, – сказал он, показав на свой нехитрый скарб.

   – Этого мало, – возразила хозяйка звездолета. – Это лишь одежда.

   – А чего надо?

   – Подумай.

   Уотер подумал. Он принес из кухни нож, затем осмотрел кладовку и притащил оттуда огромный железный прут.

   – Для чего он тебе? – хлопнула глазами девчонка.

   – Для защиты от диких животных. Чего гогочешь?

   Девчонка и в самом деле засмеялась, причем весьма ехидненько.

   – Здесь нет животных, опасных для человека, – объяснила она. – Неси его назад.

   Уотер отнес. Когда он вернулся, его вещи с пола уже исчезли, а вместо них возле чемодана стоял аккуратно запакованный дорожный мешок, показавшийся Уотеру преогромным. На вес, однако, он оказался в подъем.

   – Надевай, – последовал приказ.

   А через пяток минут Уотер уже стоял снаружи, ожидая, когда хозяйка звездолета закроет за ними входной люк. Теперь Уотер мог гораздо лучше разглядеть местность, на которой они приземлились. Звездолет стоял посреди огромной цветочной клумбы, иначе трудно было бы назвать правильной формы овал из темно-бирюзовых растений, обрамленный каймой из кремовых и оранжевых хризантем. Все пространство вокруг клумбы тоже представляло собой цветник, чудом сохранивший правильные формы вопреки усилиям природы все перемешать и нивелировать до пестрого однообразия.

   По краям цветника шел кустарник высотой в полтора человеческих роста. Он тоже рябил цветами, хотя и не столь яркими и крупными, как клумба. По левую руку от Уотера, за кустарником, поднималась каменная стена высотой с двухэтажный дом, если считать его вместе с крышей. А за стеной где-то далеко поднималась еще одна стена, и она уже уходила под облака. Точно такая же стена виднелась за кустарником, расположенным справа, но голубая дымка, окутывавшая ее плотной вуалью, говорила: та сторона отсюда еще дальше.

   Уотер сделал насколько шагов и очутился на гладкой дорожке четко естественного происхождения. Под ногой его была скала, скалистей не бывает, и, ступив на нее, Уотер сообразил: все дорожки в цветнике были такими. Тайна завидной жизнеустойчивости цветочных клумб перестала быть для него тайной: растения поневоле теснились в отведенных для них местах, там, где была возможность раскинуть им корни.

   – Эй, не туда! – прозвучал голос девчонки. – Нам в другую сторону!

   Уотер обернулся. Ну, конечно, девица говорила, что они будут жить в лесу. Вот он и лес. Как раз за его спиной. Брр...

   Обитатель большого города, Уотер не представлял себе жизни без тесноты квартала, без зарешетчатых окон на первых этажах, без людей на улицах. О, конечно, он с удовольствием смотрел по стерео все передачи с участием бывалых путешественников. Путешественники с восторгом рассказывали о разных труднодоступных уголках дикой природы, в которых им довелось побывать, они гордо повествовали о приключениях, которые пережили, и каждая их поза, каждый жест или интонация голоса говорили зрителям: «Мы – герои. Мы – совершили подвиг!»

   А об ужасах нецивилизованных миров в Космопорту и в Спейстауне вообще ходили слухи не для слабонервных. Можно было только диву даваться, как аборигены тех планет ухитряются не загнуться на другой же день после своего появления на свет. Уотер очень жалел несчастных, вынужденных влачить печальное существование и вечно дрожать перед перспективой быть удушенными, растерзанными, замороженными или превратиться в пепел в трех ярдах от порога жилища. Тьеранцы могли считать себя попросту везунчиками, и Уотер всегда думал, что ему крупно посчастливилось родиться там, где зимой как положено идет нормальной холодности снег, а летом солнце хотя и палит, но не сжигает до состояния головешки.

   Эта девица уверяет его, что здесь тоже ничего такого нет. Ладно. По ее словам, ему всего лишь предстоит тридцатидневная скука в обществе смазливой зазнайки с куриными мозгами. К счастью, зазнайка не слишком надоедлива и лишена особых претензий. Он будет слушать музыку (если девчонка забыла положить в рюкзак аппаратуру, он слазит в звездолет сам, потом), купаться до полного отпада, ловить рыбу (если она есть в здешних водоемах). До моря не больше трех миль, это чепуховое расстояние.

   Между тем они поравнялись с деревьями и вошли под их сень. Сквозь густую листву Уотер с удивлением заметил силуэты небольших домиков, окруженных самыми натуральными заборами, с воротами. На воротах явно кто-то когда-то что-то пытался изобразить, но что именно можно было понять не везде. Краска местами облупилась, и мешали деревья.

   – Мы в заброшенном городе, – торжественно объявила спутница Уотера.

   – Чего? – замер Уотер, сбрасывая поклажу. – Ну, дорогая, дальше шагай сама.

   – А ты куда?

   – Я – домой. Я возвращаюсь.

   – Так быстро? Ты согласился наняться на месяц, насколько я помню.

   – Я нанимался на месяц жизни, а не в самоубийцы. Здесь опасно, мисс!

   – Опасно? – захлопала глазами девица. – Где ты видишь опасность, чудак?

   Она впервые назвала Уотера как-то иначе, чем по имени, и он счел необходимым оскорбиться.

   – Чудак? Это ты предел чудачества, если лезешь туда, откуда сбежали люди. Просто так города не бросают, мисс! Откуда мы знаем, может, здесь повышенная радиация?

   – Глупости! – возразила девица насмешливо. – Думаешь, здесь идиоты обитали, разную там радиацию разводить? Зачем она им, по-твоему, была нужна?

   Уотер просто оторопел от такой тупости.

   – Нет, ты точно откуда-то свалилась! – наконец выдохнул он. – Радиация никому не нужна, но на свете есть миллион мест, где она появилась, и люди сбежали. Так что заворачивай оглобли.

   – Глупости, – повторила девица. – Если бы здесь за время отсутствия людей появилась повышенная радиация, компьютер бы ни за что не разрешил вылазку без защитных костюмов.

   – А он разрешил?

   – Как видишь.

   Это несколько успокоило Уотера. Компьютерам он доверял.

   – Тогда почему город заброшен? Почему сбежали люди?

   – Они не сбежали, а переехали. На Вторую и Третью полосы.

   – Зачем?

   – Чтобы там работать. Здесь стало неинтересно, вот и все.

   – А там? Там интереснее?

   – Конечно. Там был еще неосвоенный мир: только камни, ни воды, ни воздуха. Представляешь?

   Уотер представил. Он поежился.

   – Ты хочешь сказать, что кто-то выстроил дома, посадил деревья с цветочками и удрал? – проговорил он недоверчиво.

   – Да, потому что здесь стало нечего делать.

   – Ты это точно знаешь?

   – Зачем бы я стала тебе врать? Я тоже не самоубийца.

   Но Уотер еще сомневался.

   – Ты сочиняешь, – сказал он по-прежнему недоверчиво. – Люди не станут бросать обжитое место ради голых скал.

   – Но это была их профессия, – удивилась девчонка его непонятливости. – Они прилетели сюда, чтобы сделать эту полосу пригодной для человеческого существования. Сделали. Зачем же им было здесь оставаться?

   – И где они теперь?

   – Переправляются на четвертую и пятую полосы.

   – И снова покидают города?

   – Те, у кого такая профессия – покинут. Но лично я не собираюсь. Пошли скорее, а то до ночи не дойдем.

   Уотер глянул на солнце. Оно все так же висело над морем и к западу еще не склонялось. Девица между тем бойко засеменила вперед.

   – Эгей! – крикнул Уотер. – Помедленней! Я так быстро бегать еще не научился!

   Девица вовсе не бежала, но Уотеру надо было еще поднять поклажу и просунуть руки в лямки, а догонять свою спутницу рысью и вовсе запала не хватало. Не работай Уотер в порту, он бы вообще не справился с задачей. Но еще в звездолете, принимая от хозяйки приготовленную ею упаковку, он прикинул по обычной профессиональной привычке: груз был в пределах нормы. Следовательно, дело заключалось не в мешке, а в самом Уотере. Недельное безделье явно ослабило его, и это было плохо, очень плохо. Такой слабости нельзя было поддаваться, и Уотер, закусив губу, угрюмо потащился за девицей.

   «Вперед, лентяй! – командовал он себе мысленно. – Девчонка же ничего, не стонет, и ты не скули.»

   Девица, действительно, вышагивала довольно бодренько. На ходу она ухитрилась даже вытащить свою карту и принялась сверять по ней маршрут. Увидев дом, где рисунок на воротах сохранился достаточно четко, она развернула свою бумаженцию, на пару секунд замерла и сказала:

   – Мы маленько промахнулись. Придется подниматься.

   Уотер едва не выругался вслух. Только потом он сообразил, что «промахнулись» относилось не к ним, а к звездолету, совершившем посадку не на том ярусе.

   Добравшись до ближайшего переулка, путники повернули и, пройдя еще шагов с двести, очутились возле первой из замеченных Уотером стенок, точнее, возле лестницы, вырубленной в скале под углом в 45®. Лестница была такой же чудной, как весь город. От того места, где стояли Уотер и девица, веером расходились, поднимаясь вверх, два желоба; в одном их них были выбиты ступеньки. Маршрут предполагал поход по этим самым ступенькам.

   Возле первого же дома наверху девица остановилась и повернула к воротам. Но воротах было изображено изящное животное породы кошачьих, с серебристо-черным мехом и желто-зелеными глазами. Рисунок совершенно не пострадал от времени и даже, вроде бы, не был припорошен пылью. На золотистом фоне ворот он выделялся четким ярким пятном, заметным издали. В позе животного не было ничего угрожающего, скорее, оно играло, но в нем чувствовалась сила и упрямая, бьющая через край энергия.

   Девчонка подошла к воротам и остановилась.

   – Это дом моих предков, – сказала она, обернувшись к Уотеру.

В заброшенном городе

   Уотер впервые взглянул на свою хозяйку с некоторым уважением. Оказывается, девчонка происходила из семьи профессиональных героев! Вот откуда в ней было это потрясающее бесстрашие и невероятное самомнение! И вот, значит, откуда она все знала про город! В этом был свой плюс. Радиации в самом деле можно было не опасаться.

   «Значит, не пропадем.»

   Сделав такой утешительный вывод, Уотер все же поинтересовался для порядка:

   – И много их здесь жило?

   – Кого?

   – Твоих предков.

   – Это дом дедушки Ждана.

   Уотер присвистнул: понятно, человек обладавший набором качеств, которые девчонка перечислила в их первую встречу, и должен был быть из героев!

   – Чего свистишь? – удивленно взглянула на него девчонка.

   Уотер придал своему лицу независимый вид и спросил невозмутимо:

   – Ты уверена, что не перепутала?

   – Конечно, уверена. Во-первых, у меня есть план города. А во-вторых, видишь пантра на воротах? Это символ дедушки Ждана. Его всегда сравнивали с пантром. Не бойся, заходи!

   Разумеется, Уотер не только не боялся, он даже благоговейного трепета не испытал, услышав, в чей дом его пригласили. К тому же, лямки заплечного мешка пребольно оттягивали плечи. Но он держал фасон, и поэтому неторопливо прошествовал через калитку.

   Войдя внутрь домика, он скинул у порога свою ношу и осмотрелся. Домик ему понравился. Он был очень скромен как для героя, имел всего четыре небольших комнаты, зато огромную кухню. Впрочем, огромной она показалась Уотеру лишь по сравнению с крошечным закутком в конурке, где его мать готовила и разогревала пищу. К тому же кухня была абсолютно пуста: там стояла только плита и висело некоторое количество вмонтированных в стены полок.

   – Еще и второй этаж есть, под крышей, – похвасталась девчонка, показав на лесенку в прихожей.

   Лесенка на Уотера впечатления не произвела, она была узкой и крутой. Да и прихожая была только на только: в нее выходили 4 двери и вмещался один шкаф для одежды – больше ничего.

   – Выбирай любую комнату, – произнесла между тем девчонка. – Можешь даже две.

   – А если три?

   – Можно, если наверху.

   – А почему не внизу?

   – Одна комната должна быть общей.

   – А ты?

   – А я раздваиваться не умею.

   Уотер тоже раздваиваться не умел. И все же он выбрал апартаменты в мансарде. Девчонка там что-то проверила и сказала, коснувшись щитка на стене одной из комнат:

   – Здесь включаются батареи отопления, а здесь – вентиляция.

   – А зачем включать батареи? Здесь же тепло!

   – По ночам температура падает. В общем, увидишь сам.

   Распаковав свой багаж, Уотер обнаружил, что он тащил, кроме постельных принадлежностей и прочего тряпья, кое-какой инструмент и канистру с водой.

   – А это зачем? – удивился он, показав на канистру.

   – В системе нет воды. Вся жидкость была выпущена при консервации дома.

   Уотер рассмеялся. Он, конечно, понял, что под консервацией дома девчонка имела в виду подготовку дома к переезду, причем такую подготовку, чтобы в любой момент можно было вернуться и жить. Но само выражение «консервированный дом» показалось ему забавным.

   – За водой кто должен будет ходить? – спросил он, все еще усмехаясь.

   – Через 3 дня пойдет дождь, и система заполнится, – прозвучал ответ.

   – А без нас, значит, дождь не шел?

   Уотер, что называется, ерничал, и вполне намеренно. Потому что если девчонке загорелось поиграть в робинзонов, вовсе не обязательно было ему становиться Пятницей. Наоборот, ничто не мешало ему предложить эту роль девчонке, а самому можно было и хозяина изобразить. Для этого требовалось всего лишь перехватить инициативу.

   – А без нас, значит, дождь не шел? – спросил он ехидно.

   Девчонка выпрямилась.

   – Система была отключена.

   – А подключать ее чья обязанность: мужская или женская?

   Он произнес это так, что девчонка стушевалась.

   – У нас мужская, – вынуждена была признать она. – Но ты же наверняка не знаешь, как это делается.

   – Покажи – и узнаю.

   Подобным же образом Уотер ознакомился со всей территорией, окруженной забором, на воротах которого играл пантр. Его очень удивило, когда за домиком он увидел набор хозпостроек, и некоторых из них имелись более чем явные следы пребывания каких-то животных. С героизмом скотный двор как-то не вязался. Вот сад – другое дело, сад Уотер одобрил.

   Правда, сад этот порядком зарос, но благодаря все тем же каменным дорожкам по нему можно было передвигаться без риска сломать ногу. Примерно на трети деревьев висели фрукты, часть остальных цвела. Впрочем, далеко не все плоды были спелыми. Большинство деревьев и кустарников было Уотеру незнакомо. Может, он и сообразил бы, что перед собой видит, будь их ветви не пустыми, как, например, у винограда, но листьев в магазинах не продавали, а на улицах Спейстауна росло только то, что было не съедобно.

   Вот виноград Уотера поразил. Не разнообразием сортов, хотя их и было нехилое количество, а тем, что вопреки законам природы каждая лоза словно находилась в своем собственном годовом сезоне. И если на некоторых только-только завязывались бутоны, то другие сгибались под тяжестью созревших кистей. Многие гроздья даже переспели или вообще засохли. Виноград вился прямо по ограде вокруг сада, и Уотер мог изумляться ему в полное удовольствие.

   – Это все можно есть? И сколько захочешь? – выразил он вслух свое впечатление от увиденного.

   – Угу. А не хватит – можешь отправляться к соседям, – был ответ.

   К соседям – это была идея не из худших. Но с ее воплощением в действие можно было и подождать. Хотя бы до завтра. Сегодня Уотер был не в силах даже за аппаратурой сгонять, он чувствовал себя до жути усталым. Настолько усталым, что едва рассовав по стенкам одной из комнат мансарды свое нехитрое барахлишко, упал на разостланную там же постель и провалялся на ней до ужина.

   Он и после отправился туда же, да и поел совсем чуть: концентратов ему больше не хотелось. Воспользовавшись тем, что девчонка возилась на кухне, Уотер натаскал из сада различных плодов, свалил их прямо возле постели и снова улегся. Сначала он не спал, он просто ленился, наслаждаясь бездельем. Изредка он протягивал руку к запасенной снеди и неспешно поглощал выбранный фрукт. Несъедобные части он метким броском отправлял в свободный от барахла угол комнаты, рассудив:

   «Уберу завтра. Успею.»

   Несомненно он попал в рай, и если бы не тяжесть, разлившаяся по всему телу, он бы точно мог решить, будто помер и вознесся. Но свинец, заполнявший жилы и мышцы, уверенно напоминал Уотеру о его бренной оболочке, и это до некоторой степени утешало: если тело есть, значит он не призрак, у призраков тело отсутствует.

   Размышляя об этом, он незаметно для себя уснул, а когда проснулся, в комнате было темно. Однако спать Уотеру больше не хотелось. Он нащупал выключатель – вспыхнула лампа под потолком, и при ее свете стало видно, что нечто в окружающем интерьере изменилось. А именно: единственное окно комнаты было забрано плотной черной шторкой.

   «Ловко же действует моя мисс, – мелькнула мысль. – Обслуживание – высший класс.»

   Тем не менее ему все же не очень понравилось, что девчонка заходила в его комнату без разрешения.

   «В следующий раз надо будет закрыться,» – так решил он, наконец, и подошел к окну. Шторка открывалась нажатием кнопки возле подоконника, и он произвел нужное действие. За окном стоял день!

   Спустившись вниз, Уотер увидел, что девчонка не только давным-давно встала, но и успела приготовить завтрак. На десерт были какие-то орешки, с виду похожие на жареный миндаль.

   – Это миндаль, – подтвердила девчонка. – От соседей. У нас он еще только цветет.

   «От соседей?!» – мысленно изумился Уотер, совсем позабыв о том, что предложение полазить по окрестным садам прозвучало еще с вечера.

   – Я думала, ты из порядочных, – рассеянно проговорил он, запуская лапу в импровизированное блюдо, сварганенное из листьев какого-то растения.

   – У тебя появились сомнения? – парировала девчонка.

   – А соседи?

   – Так ведь их нет, никаких соседей.

   – Зато есть соседские сады.

   Девчонка засмеялась:

   – Уотер, здесь все – наше. Точнее, общее. Я же говорила: мы в заброшенном городе.

   – А если явятся хозяева?

   – Какие хозяева? Откуда? Те, кто здесь жили, давным-давно обзавелись другими жилищами, а эти дома теперь ничьи. Они любого, кто сюда приедет и захочет здесь поселиться.

   – Значит, я могу занять любой дом, и никто про меня плохо не подумает?

   – Можешь. Если тебе здесь тесно.

   Пока Уотеру еще не было тесно в домике с пантром на воротах. Поэтому он предложил другой вариант:

   – А пошарить там можно?

   Девчонка подумала.

   – Не желательно, – сказала она, наконец. – Я же говорила: дома законсервированы.

   – Смешная ты, – сказал Уотер, нахмурясь. – Жить можно, а полазить нельзя. Для чего же эти домашние консервы, если хозяева здесь никогда не появятся?

   – Для людей, конечно. Когда-нибудь нам станет тесно в обжитых районах, и народ начнет сюда возвращаться.

   – Лет этак через 300.

   – Или через четыреста.

   Уотер взглянул на нее с подозрением: не шутит ли его хозяйка. Но на это было непохоже: мисс, кажется, вообще привыкла резать вслух то, что думала.

   – Четыреста лет ваши сооружения не простоят, – произнес он авторитетно.

   – Откуда ты знаешь? У нас строят на совесть. Конечно, кое-что придется поменять, например, солнечные батареи на крышах или автоматику, но кто знает? Вдруг обратное переселение начнется на пару столетий раньше? У нас хорошая рождаемость. Лет через полтораста ожидается демографический взрыв.

   Сто пятьдесят лет?! Уотер не привык мыслить подобными масштабами! Но если сказать правду, такой подход к делу оказался ему вполне по плечу. Тем более, что 150 лет маячили в его воображении сроком, не имеющим отношения к реальному бытию. Так что он мог вполне свободно заняться проблемами более насущными. Например, проверкой, водится ли в здешних водоемах рыба. Если он мужчина – он должен стать добытчиком, иначе девчонка возьмет-таки над ним верх. Крючки он найдет из чего сварганить, в их квартале это умеет любой пацан. В одном из встроенных шкафчиков кладовки он видел целую уйму разной проволоки, так что есть возможность сообразить.

   И сообразил. Вместо лески попросил у девчонки ниток, прихватил узелок с плодовой всячиной и отправился к морю. Чтобы не заблудиться на обратном пути, он не стал спускаться на соседний ярус, а двинулся по каменной дорожке трехметровой ширины, тянувшейся вдоль всего барьера. Единственное неудобство пути состояло в том, что приметно через каждые 500 метров кромка барьера уходила вниз, превращаясь в лестницу, и дорожка делала изгиб. Места эти не были огорожены, так что приходилось смотреть в оба. Была, правда, примета: лесенки располагались напротив переулков, так что когда справа от Уотера оказывалось пустое пространство, это обозначало: голову налево, не зевай!

   Уотер не зевал. Он двигался не по самой кромке (с непривычки у него кружилась голова от высоты), а так, чтобы вполне безопасно и беспрепятственно любоваться раскинувшейся внизу панорамой. И, надо сказать, зрелище это приятно порадовало бы любой глаз.

   Город располагался ярусами на длинных террасах, вырезанных кем-то под линеечку вдоль подножия той самой огромной стены, уходившей под облака, которая так поразила Уотера в первый его день на планете. Всего ярусов было десять. Посередине каждого шла улица, которую через равные промежутки прорезали каньоны переулков. Дома располагались правильными рядочками, и вокруг каждого зеленел роскошный сад.