Текст книги "Брак по-Тьерански (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

   – Вот тут у нас будет шелковица. А вот тут – каштан. Красиво!

   Но когда ручей и палатку вновь окутала тьма, стало тоскно обоим парням.

 

Первое столкновение

   – Гляньте-ка, новая кошечка появилась! Давай снимем на троих!

   Их было трое. Трое, которым сегодня повезло подзаработать. Все утро и первую половину дня они разгружали возок с цементом, получили, что называется, на лапу по копейке, и сейчас шатались по городу, мечтая эту копейку с толком потратить. «С толком» обозначало «как можно приятнее». Кое-что им уже удалось растрясти, но до этой улицы, известной в Спейстауне всем и каждому, они добрались еще не исчерпав до дна своих возможностей, потому как хотели вполне насладиться выпавшей им финансовой удачей. Хозяин возка расплатился с ними щедро, даже отвалил кредиток сверх обусловленного. И пусть кому-то другому сумма, имевшаяся на руках у парней, показалась бы смехотворной, но она намекала на весьма приятный вечерок. Улочка, на которой эти трое стояли, обещала каждому, у кого хрустело или звенело в карманах, кучу удовольствий на всю сумму того, что хрустело или звенело.

   И, конечно же, главным из развлечений улицы было то, что издавна привлекает молодых мужчин, кем бы они ни были, принцами или нищими: возможность провести часок наедине с особами противоположного пола. Улица предоставляла такой шанс в любых вариациях, количество девиц различного роста, толщины и конфигурации, слонявшихся по данному отрезку городской территории без видимого смысла и дела, превышало разумный уровень.

   Нашу троицу парней, как, впрочем, и других гостей улицы, внешнее безделье фланирующих девиц отнюдь не обманывало. Девочки ловили клиентов, и клиентами сегодня были они. Этим парням данный факт был вдвойне приятен: обычно у них в карманах было пусто, и клиентами их посовестился бы называть даже самый подхалимажно настроенный хозяин самого паршивого из заведений города.

   Итак, они шли и глазели по сторонам, прикидывая, какая из девиц гарантировала бы им наивысший шик на сегодня, пока не подгребли к роскошному бару, огни которого были уже включены, несмотря на полное отсутствие необходимости в дополнительной подсветке вывески и витрин. Солнце еще вовсю палило, и девиц было, соответственно, еще не предельное количество. Тех же, которые в данный момент здесь ошивались, парни хорошо знали. Всех, кроме одной.

   Эту, с длинными, лихо закрученными в ассиметричный пучок русыми волосами, Уотер видел впервые. Она была мала ростом, но фигуриста и не костлява. То есть, насколько это можно было рассмотреть из-под кокетливо распахнутой короткой шубки. Под шубкой ничего не было, кроме двух полосок черного кружева, расположенного в соответствующих местах с намеком «девица одета». Подойдя поближе, Уотер пригляделся: девица вовсе не щеголяла в костюме Евы, рискуя простудиться, это был лишь невинный обман. На ней было надето вполне нормальное облегающее платье телесного цвета, а две кружевные полоски оказались отделкой. Парни остановились, переглянулись и засмеялись.

   Девица повернула голову, и они заимели возможность рассмотреть лицо, покрытое обалденным слоем белил и румян, серо-голубые глаза, подведенные стрелками, чтобы казаться побольше, и пухлые, аккуратные губки. Следовало признать, все это вместе выглядело довольно симпатично.

   – Ты извращенец, Уот! – прищурился Фрац.

   Бинка глянула вправо, влево, кинула взгляд назад – никого из бегающих на четырех лапках она поблизости не заметила. Между тем перед ней стояло трое. Одни из них, чей голос Бинка только что услышала, был черен и смазлив. Его карие глаза смотрели бесстыдно и не вызывали в Бинке ничего, кроме неприязни. Второй, кудрявый и широкоплечий, был попривлекательнее. Он был светловолос, круглолиц и добродушен на вид. А третий парень... третий был рыж! И все трое пренагло смеялись, зыря на Бинку.

   «Это они обо мне,» – поняла она, не зная, радоваться ей или огорчаться. Впервые за три дня на нее обратили внимание представители противоположного пола. Но это было вовсе не то внимание, которого Бинка хотела. И на всякий случай она сделала оскорбленное лицо.

   – Киса надула губки. Сейчас начнет коготки выпускать, – заметил рыжий.

   Рыжая масть Бинке никогда не нравилась. Тем более не могла она ей понравиться, если владельцем ее являлся нахал. И первым движением Бинки было отвернуться, сделав вид, что она не слышала обращенной к ней реплики и не замечает обидного смеха. Однако нечто в физиономии парня, худощавой и скуластой, заставило ее ответить. Возможно, это были темные, внимательные глаза, в которых светились ум и еще что-то, название которому Бинка подобрать не смогла.

   – Я вам не киса, – возразила она сердито.

   – А кто же ты? Бобик?

   – Я человек.

   – Надо же, под порядочную косит! – воскликнул чернявый.

   – А кто вам сказал, будто я непорядочная?

   Вся троица удивленно на нее воззрилась, переваривая услышанное.

   – Тогда что же ты делаешь здесь, в таком месте? – поинтересовался рыжий.

   – Привлекаю к себе внимание.

   – А зачем?

   – Хочу с кем-нибудь познакомиться.

   – А почему так вырядилась?

   Бинка оглядела себя. Фасон платья, которое было на ней надето, ничем особенным не отличался от наряда девиц, фланирующих по так называемым общественным местам. Она очень долго присматривалась к здешней публике прежде чем сшить себе обновку, искала такой набор аксессуаров, на который особенно падки представители здешнего мужского населения. И по ее мнению, сегодня она была одета как раз должным образом: плечи достаточно оголены, все наиболее выигрышные места фигуры обозначены, а на лице – прорва косметики.

   – Так в нормальном же виде не замечают, – снизошла она к непонятливости этих трех олухов.

   – Ну и каковы успехи? – снова поинтересовался рыжий.

   – Вы же заметили.

   Ответ был не в бровь, а в глаз. Парни снова заусмехались.

   – Послушай, может, ты в самом деле пойдешь с нами? – спросил рыжий. – Прихватим еще пару девочек – будет весело. У нас есть чем заплатить.

   – Мне не нужны деньги, – сказала Бинка запальчиво. – У меня свои есть.

   – И много? – спросил кудрявый.

   – Хватает.

   Парней окончательно пришибло.

   – Первый раз вижу человека, которому хватает денег, – наконец, выдавил из себя чернявый. – Может, в таком случае, ты пригласишь нас куда-нибудь?

   – Куда?

   – В ресторан, конечно, – сказал кудрявый.

   – А зачем?

   – Так познакомимся же, чудачка!

   – А, тогда пойдемте.

   – Мы пошутили, – быстро сказал рыжий. – Пошли, ребята.

   – Подожди, – облизнув губы, проговорил чернявый.

   – Я серьезно, – сказала торопливо Бинка. – Я здесь недавно, никого и ничего не знаю. Покажите мне, что тут у вас интересного, а я оплачу ваши расходы. Это будет только справедливо, ведь вы потратите на меня свое время.

   – Умираю, – простонал кудрявый, изо всех сил пытаясь подавить очередную улыбку. И хотя улыбка эта весьма напоминала гримасу рыбки, выброшенной из воды на берег, однако она все же свидетельствовала о том, что фатального исхода есть шанс избежать.

   Бинка решила сбавить тон.

   – Снова я сказала что-то не так, – вздохнула она, изобразив обреченность. – Как это плохо, не знать местных обычаев!

   – А ты издалека, что ли? – это опять спросил рыжий.

   – Ага.

   – Ладно, – проговорил он, словно тоже на что-то решаясь. – Пошли.

   Ресторан, в который Уотер повел свою новую знакомую и приятелей, находился совсем рядом с баром, возле которого они стояли. Он был достаточно дорогим, чтобы трое безработных никогда внутри не бывали, но публика там ошивалась всякая, и те, кто туда заходил, говорили, что жратва там – высший класс. Уотер специально выбрал именно это заведение: он хотел прощупать кошелек искательницы знакомств и заодно проверить, насколько правдива молва насчет ресторанчика.

   Оказалось, и с кошельком, и с молвой все было в порядке. Девица даже бровью не повела, когда парни заказали самое дорогое, что было в меню. И не потому, что не поняла цен, нет, хотя поначалу Уотер именно так и подумал. Утешало, что точно так же показалось и официанту.

   – Плата вперед, – проговорил он, окинув насмешливым взглядом честную компанию.

   Во взгляде официанта явно читались пренебрежение и уверенность в неплатежеспособности клиентуры.

   Нимало не смутившись, девица расстегнула сумочку, достала простенький кошелек из тисненой кожи и вынула требуемое количество кредиток.

   – Одну минутку, – сказал официант, подобострастно осклабившись.

   Девица лишь кивнула в ответ, но кивок ее был таким безмятежным, таким естественным, что у Уотера засосало под ложечкой. Вот она, удача! Деньги у девицы были!

   – А зачем ты хочешь с кем-либо познакомиться? – поинтересовался он, слегка подмигнув приятелям.

   – Чтобы выйти за него замуж, – выдала девица очередную добийственную информацию.

   У парней так и поотвисали челюсти.

   – Прямо так и замуж? – проговорил Уотер, стараясь сгладить впечатление.

   – Зачем же сразу? – пожала плечами девица. – Но сначала надо познакомиться, ведь так?

   Уотер с трудом кивнул. Тут официант принес заказ, и можно было на некоторое время перевести дух и собраться с мыслями: поглощение пищи теоретически тоже требовало внимания. Хотя парни и не были в общем-то голодны, но их желудки давно приноровились при случае делаться безразмерными и способны были вобрать в себя количество пищи, которое кому-то могло показаться неимоверным. Так что даже будь еда, выставленная перед ним, раз в десять хуже, они бы и тогда не растерялись. А то, что лежало сейчас перед Уотером, безусловно, согласился бы слопать любой привереда. Потому что продукт был натуральным. Натуральное мясо с натуральными приправами. По крайней мере, гарнир не только выглядел, но и пах картошкой, а подлива не воняла прогорклым маргарином.

   Ради такого пира можно было выдержать любую компанию и выслушать любой бред!

   Бинка глянула на парней.

   – Без химии! – прошептал кудрявый словно в трансе.

   – Я другого не ем, – сказала она строго.

   – Послушай, может, я тебе подойду? – спросил чернявый, проглотив кусок эскалопа.

   – Нет, – печально ответила Бинка, качнув головой. – Когда я смотрю на тебя, мое сердце молчит.

   – А кого тебе надо? – поинтересовался кудрявый.

   – Надо, чтобы мы оба друг другу понравились с первого раза, чтобы я и он выделили другого из множества остальных людей.

   – И тогда в мэрию? – мечтательно проговорил кудрявый, жуя корешок петрушки.

   – Нет, тогда я буду на него смотреть.

   – И долго?

   – Пока не увижу, такой ли он, какого я ищу.

   Рыжий издал короткий смешок.

   – Какого же ты ищешь? Если не секрет? – широко усмехнулся он.

   – Ну, это просто. Кандидат должен быть смелым, уметь драться и быть очень умным. Еще он должен быть добрым и заботливым. И еще – чтобы все уметь. Ах да, чуть не забыла! Еще он дожжен быть честным!

   Рыжий откинулся на спинку стула и засмеялся:

   – Только и всего-то? А почему бы тебе не поискать таких там, откуда ты приехала?

   – У нас мало народу, – коротко объяснила Бинка, наивно хлопая ресницами.

   – Здесь больше?

   – Ага. Здесь широкий выбор.

   – Угу, широкий. Только вот таких, какого ты расписала, нет, – сказал чернявый.

   – Почему бы им не быть?

   – Потому что таких не бывает вообще.

   – Очень даже бывает, – возразила Бинка. – Я точно знаю. Я видела.

   – Где? В кино?

   – Причем здесь кино? Таким был мой дедушка Ждан. Только он умер. И прадедушка Дак такой.

   – Тоже покойник?

   – Нет, он еще жив. Ему знаете сколько? Целых сто лет скоро исполнится! Вот!

   – И он до сих пор дерется?

   – Конечно же, нет. Зачем ему драться, если его все слушаются?

   Эта тема была исчерпана. Компания принялась отдавать должное тому, что лежало на тарелках.

   – А ты сама? – спросил вдруг рыжий, оторвав взгляд от салата с омарами. – Вдруг ты не понравишься своему кандидату?

   – Этого не может быть! – решительно возразила Бинка. – Если он хоть однажды обратит на меня внимание – он непременно меня полюбит.

   Парни, все трое, заухмылялись.

   – Ты, однако, высоко себя ставишь, – заметил Уотер. Теперь, когда содержимое половины тарелок благополучно отправилось по назначению, а в животе у него воцарилась блаженная заполненность, с искательницей знакомств можно было не особенно церемониться.

   – Естественно, – ответила та. – Я знаю себе цену.

   – И какова же она?

   – То есть?

   – Цена?

   Девица непонимающе на него уставилась, затем презабавно хлопнула ресницами и проговорила неуверенно:

   – Вообще-то мне всю жизнь говорили, что я хорошая.

   – И ты думаешь, этого хватит, чтобы начать по тебе засыхать?

   Уотер сам не заметил, сколько сарказма вложил в свои слова.

   – Конечно, – отпарировала девица. – Что же он за дурак будет, если откажется от своего счастья?

   Бинка сказала это и ощутила, как краснеет. То, что сейчас выдал ее язык, было настолько нескромным, что ей стало неловко за свое сегодняшнее поведение. Она искоса глянула на парней. Чернявый опустил голову к тарелке, а кудрявый отвернулся, встретившись с ее взглядом. Только рыжий словно и не почувствовал никакого неудобства.

   – И чего же ты от нас хочешь? – проговорил он сурово.

   – Познакомьте меня с кем-нибудь.

   – Подходящим?

   – Угу. Я заплачу, вы не думайте.

   – Ты уверена, что за такие вещи берется плата?

   – Конечно. Мне сказали, что здесь за все услуги надо совать кредитки. Иначе ничего не получишь.

   Бинке самой было стыдно того, чего она молола. Дома, на Безымянной, ее бы после таких слов и на порог бы не пустили в приличное общество. А эти двое проглотили – и хоть бы что!

   – Сколько? – буркнул чернявый, поднимая взор.

   – Останетесь довольны.

   – Мы сейчас, – сказал кудрявый, трогая чернявого за рукав.

   Оба поднялись и вышли.

   – Вот что, – прошептал рыжий, наклонившись к Бинке, когда они остались за столиком вдвоем. – Нельзя говорить всем подряд, что у тебя много денег. В беду попадешь.

   – А у меня их вовсе немного, – возразила Бинка также шепотом. – К тому же я их при себе не таскаю. Я беру столько, чтобы хватило на день.

   Окончание трапезы утонуло в весьма понятном молчании. Каждый был занят чем-то своим. Оба уходивших парня время от времени кидали на Бинку непонятные ей взгляды и мгновенно отводили глаза, стоило ей на них посмотреть. Рыжий хмурился и, казалось, о чем-то размышлял.

   – Ну так как вы решили? – спросила Бинка, когда последняя крошка съестного была сметена со стола.

   – Мы могли бы тебя кое с кем свести, но не в таком виде, – сказал кудрявый, осклабившись.

   И напряженно замер, ожидая ответа.

   – Я могу переодеться, – не замедлила с реакцией Бинка. – Пойдемте, узнаете, где я остановилась.

   Отель, выбранный Бинкой в качестве резиденции, находился совершенно в ином районе города, чем улица с заведениями для увеселения публики. Но на то и существуют такси, чтобы перемещать человека из одной точки пространства к другой. Вскоре трое плюс одна уже стояли перед входом в скромное по размерам, но удобно расположенное и безупречно приличное здание. Оно было далеко не новым, но отличалось той солидной респектабельностью, которой вообще отличаются старые отели, и составляло разительный контраст по сравнению с фигуркой в полунеприличном облачении, юркнувшей в вестибюль на глазах у невозмутимого швейцара.

   – Я вернусь через полчаса, – сказала Бинка напоследок.

   Уотер задумчиво посмотрел ей вслед.

   – Надо ощипать эту курочку, – услышал он голос одного из своих приятелей.

   – Конечно, – ответил он. – Только как вы собираетесь это сделать?

   – Ну, заведем ее куда-нибудь и...

   – А потом она побежит в полицию и нас похватают за зябры.

   – Так ты что, предлагаешь ее отпустить? Послушай, не чуди, Уот! Такой шанс выпадает раз в жизни! Она же совершенная дурочка. Припугнем ее – и будет помалкивать.

   – Она вовсе не дурочка, а просто прикидывается. Нет, я придумал кое-что получше. Хотите обедать как сегодня каждый день целый месяц?

В пустыне

   – Придумал, – сказал Морей на рассвете.

   – Что придумал? – удивился Сэм.

   – Что нам делать. Мы не первые, кто сюда попал. Стегаешь мысль?

   – Ну?

   – Можно поискать компанию.

   – Конечно! Почему бы и не перебросить кости туда, где уже есть что шамать и жечь. А как мы такое место найдем?

   – Пойдем вниз по ручью. Возьмем с собой немного продуктов, палатку, остальное закопаем. Спустимся к морю и поплывем.

   – Поплывем? – изумился Сэм. – На чем?

   – А надувная палатка на что? Все будет х'окей. Причалим там, где увидим что-нибудь зеленое.

   – А почему именно зеленое?

   – Зеленый цвет будет обозначать, что здесь живут люди.

   – Или жили.

   – Или жили. Ясно?

   – Печку с собой возьмем?

   – Если ты ее понесешь.

   – Она легкая, потащу. Давай сегодня же, э?

   Продуктов было решено взять на одни световые сутки. Это обозначало около 10 кило поклажи на каждого, кроме теплой одежды, палатки и спальных принадлежностей. О чем Сэм и доложил приятелю.

   – А ты чего ожидал? – усмехнулся Морей. – Поход – это тебе не идеи подкидывать.

   – Интересно, сколько отсюда до моря? – подумал Сэм вслух вместо ответа.

   – Километров, наверное, двадцать. А что?

   – Далеко очень.

   – Не боись. До вечера дойдем.

   Морей не был бы таким оптимистом, если бы вовремя вспомнил, что предполагаемые 20 километров представляли собой не непрерывную линию, а набор стопятидесятиметровых платформ. Спусков с платформы на платформу практически не было. Ручей, пробираясь к морю, добегал до очередного яруса и превращался в водопад, что делало невозможным использование его русла в качестве ориентира или тем более проводника. Так что идти парням предстояло не вдоль него, а вдоль кромки платформы, одной-единственной, той, на которую их привезли, и 20 километров автоматически превращались в отрезок пути неопределенной длины.

   Пандусы, с помощью которых ярусы понижались на очередные 10 метров, располагались без всякой системы, и образовались они когда-то сами собой. Морей с Сэмом до ссылки жили на таком месте, где они не только образовывали компактную систему, но и были докомплектованы дополнительными переходами. Поэтому парни и думали по своей неопытности, будто стоит им добраться до первого пандуса, как для них откроется путь на любую террасу первой полосы. Увы, как они заблуждались!

   Не подумали они и о том, что на некоторых участках террас сохранился оттиск первоначального рельефа, то есть, будучи теоретически горизонтальными, на деле они являли собой не расправленную натянутую ленту, а нечто волнистое, с гребнями разной высоты и пологости. Кроме того на некоторых участках встречались обрывы, сдвиги грунта, образовавшиеся в результате землетрясений, и прочие препятствия. Да и прикидывая расстояние от моря по прямой, они ошиблись. Стоянка их находилась совсем не в 20, а в 30 километрах от побережья: на первой полосе плотность воздуха была выше, чем на второй, и климат теплее. При выборе места ссылки подобные тонкости всегда учитывались, но парням, естественно, никто о разнице уровней не сообщил. Вот им и казалось, будто море совсем близко, и они, полные энтузиазма, отправились в путь.

   Первые два перехода они прошли довольно быстро. Тогда силы их еще были свежими, и груз давил не сильно. К тому же и ручеек весело бежал в одну с ними сторону, пусть даже и приходилось теперь парням любоваться на него с высоты своей платформы. Имея при себе веревку, они всегда могли раздобыть воды. Кроме того, они надеялись, что вот-вот появится пандус, и они тоже спустятся. Но прошел час, другой, третий, а пандуса все не было. Ручеек же вильнул очередной раз и пропал.

   – Надо наполнить фляжки, – сказал Морей.

   – Ерунда, – возразил Сэм. – Я вижу, впереди еще один водоем блестит.

   Но то, что блестело, оказалось не водоемом. Это был гладкий скол камня, расположенный так, что лучи солнца, попадая на него, создавали иллюзию зеркальной влажной поверхности.

   – Пошли назад, – сказал Морей. – Останемся без питья – пропадем.

   – Чепуха, – заартачился Сэм. – Возвращаться из-за какой-то глупости? Ничего с нами не случится. Забыл про дождь?

   – До дождя еще целых семьдесят часов. За это время мы высохнем, как две мумии.

   – А я читал, что человек запросто может трое суток прожить без воды. Чем мы хуже кого-то? Будем держаться тенечка – только и делов.

   – Поможет тебе твой тенечек при таком припеке!

   – Иди сам, если хочешь!

   Морей скрипнул зубами. Его охватила злость и почти необоримое желание дать Сэму по шее. Без воды они пропадут, это ему было ясно. Но применять силовые методы с Сэмом надо было крайне осторожно. Тот был очень упрям, и чтобы заставить, его пришлось бы избить уже по-настоящему. А бить людей Морей не любил. Он вообще не любил драться. Проучить приятеля – вот на что он решился.

   Он бросил рюкзак и, взяв с собой одну флягу, вернулся туда, откуда просматривался ручей. По самой кромке платформы встречались зубчатые выступы, на которые можно было надеть веревочную петлю, достаточно прочную, чтобы обойтись без помощи напарника. Фляга была рассчитана всего на 6 литров, и у Морея не было ни малейшего сомнения в том, что Сэм не раз покается, что не составил ему компанию. 6 литров были порцией на одного человека, и в этом была вся заковыка.

   Разумеется, Сэм рассчитывал, что задолго до конца 70 часов они уже достигнут кромки берега моря, и проблема с водой отпадет сама собой. Морей тоже надеялся на это, однако он слегка опасался: а вдруг... Он вовсе не хотел этого «вдруг», но он не доверял пустыне, а с полной до краев флягой чувствовал себя куда уверенней.

   – Охота тебе тянуть такую тяжесть, – сказал Сэм, небрежно потягиваясь.

   – Посмотрим, что ты запоешь потом, – коротко ответил Морей, засовывая флягу в рюкзак.

   И посмотрели. Они шли, шли и шли, а конца дороги даже не предвиделось. Они не встретили и следа присутствия человека, и ни единого признака того, что где-то когда-то поблизости жили люди, тоже не замечали. Скалы, песок, пемза, базальт, брекчия – и все. Море также не торопилось им показаться. К концу первых стандартных суток парни спустились едва на десяток ярусов, пройдя, если считать по перпендикуляру, всего полтора нужных километра.

   Сколько это составляло по кривой, Морей не считал. После первого же короткого привала он вообще потерял способность понимать, сколько отшагали его ноги, лишь ярусы отмечал, да и то машинально. Все внимание его было поглощено дорогой и Сэмом, который изображал ужасное страдание. Он, как Морей и предвидел, хотел пить. Но жалости к Сэму в тот их первый день у Морея не было.

   Понятно, Сэм очень удивился, когда Морей не предложил ему воды разбавить сублиматы во время обеда.

   – Ты сказал, что перетерпишь, – последовал лаконичный ответ на его выразительный взгляд.

   Сэм даже не мекнул, сердито прожевал сублиматы и лишь горестно вздохнул, когда убедился, что Морей не пошутил. Трапеза подошла к концу, он встал и побрел за приятелем. Он и дальше ничего не говорил, но его лицо выражало такую злость, что Морей едва не смеялся. Однако на следующий день, когда его приятель начал по-настоящему страдать от жажды, ему стало вовсе не до смеха. Сэм по-прежнему молчал, но все его существо являло собой образчик человеческой муки. Он начал отставать, ноги его едва плелись и часто спотыкались.

   «Ничего, не сдохнет, – крепился Морей. – Зато будет знать, как сваливать работу на других.»

   Ночью он сунул флягу под себя, но уснуть не мог долго: взгляд Сэма просто осатанел.

   «Хорошо, что я значительно сильнее, – размышлял Морей. – А то бы наверняка полез отнимать. Однако что же мы будем делать завтра, если так и не набредем на какую-нибудь лужицу? Конечно, когда хлынет ливень, можно будет собирать дождевую воду. Только во что? Надо подумать.»

   Утром он выдал Сэму стакан воды и сказал:

   – Нам надо экономить. Во фляге осталось всего ничего.

   Это было правдой: 2 литра на двух человек было аж никак не достаточно даже для сидения под крышей. А парням предстояло идти, да еще под палящим солнцем, с грузом и отнюдь не по шоссе. На этот раз они шагали до тех пор, пока на небе не появились первые признаки приближающейся непогоды – искали точку повыше. Только тогда они скинули рюкзаки и принялись торопливо ставить палатку.

   Зато Морей сумел придумать способ, каким можно было собирать вожделенную небесную влагу. Он велел Сэму надуть палатку не до упора, а так, чтобы, прогнув верх шатровой крыши книзу, сделать воронкообразное углубление для стока воды. Обмотав отверстие бечевой, он сузил его до размеров горлышка фляги – и приспособление было готово. Правда, в процессе пользования и потом они здорово намочили в палатке, зато теперь о жажде можно было забыть. Сублиматы были разведены пожиже, да и Сэм смог, наконец, напиться всласть.

   Ну и какова же была его благодарность? На следующий день, выйдя из палатки после ливня, он произнес, потягиваясь:

   – Стоило мочиться! Глянь, сколько луж! Набирай, из которой хочешь.

   Морею захотелось выругаться.

   – Не нравится – можешь выливать из своей фляги воду и черпать ее заново: оттуда, – сказал он едко. – А еще лучше, поторопись-ка. Путь неблизкий, а мы проползли всего лишь сорок один ярус.

   Сэм присвистнул.

   – Может, вернемся, пока не поздно? – сказал он.

   – Зачем? – пожал плечами Морей. – Заметил, спуски начали попадаться чаще?

   Сэм заметил, конечно. Но теперь уже он не доверял пустыне. 40 ярусов составляли лишь шесть километров от желанных 20 (про 30 он не подозревал), следовательно, впереди было еще ярусов 90 (на самом деле 160). Идти было труднее, чем сидеть в камнедробилке – зачем было себя напрасно утруждать? Если бы он был в состоянии предположить, что им с Морем предстоит не менее пяти сотен часов ходьбы, не считая сна и пятидесяти неизбежных трапез с готовкой пищи, он бы точно впал в раж и наотрез отказался продолжать путешествие.

   Однако с воображением у Сэма было туго. Впрочем, и Морей не сильно отличался от приятеля в этом отношении. То, что они затеяли, было чистейшей авантюрой, но обоим парням даже думать не хотелось о том, что их ждет, если они вовремя не наткнутся на островок жизни. Плавание по морю, например, они представляли собой в виде легкой, необременительной экскурсии.

   Между тем территория, где они находились, простиралась в длину на 39 тысяч километров. За всю историю Безымянной на ее поверхности не являлось количества преступников, достаточного для сплошного озеленения полосы подобного размера. Наказанных специально размещали так, чтобы они сами вынуждены были создавать себе блага, имеющиеся у человека, если он живет в обществе.

   Это не было жестокостью: сосланным предоставлялась возможность не только выжить, но и обосноваться с некоторым комфортом, однако степень этого комфорта зависела только от них самих. Общество как бы говорило: «Ты хотел свободы – получай ее и вкушай полной ложкой. Ну а объешься – винить некого, контролеров вокруг тебя не будет.»

   Пары лет обычно хватало, чтобы человек начинал разуметь, что по чем, и возвращался в цивилизованный мир, принимая его законы. После себя он оставлял гектаров 15 обработанной земли. На практике это обозначало жалкую зеленую черточку в километр длиной. Если ссылалась группа, образовывалась компактное пятнышко, занимавшее несколько террас, ширина которых складывалась – и только. Ступив ярусом ниже, обнаружить крошечный пятачок зелени оставалось невозможным в течение весьма долгого количества лет, а спустившись еще метров на двадцать, самый востроглазый человек вовеки не догадался бы, что вот здесь, совсем рядом, пустыня уже отступила, признав свое поражение.

   Оба наши путешественника в такие тонкости особенностей рельефа не вникали. И в данный момент Сэма беспокоило одно: хватит ли воды во флягах, чтобы перебыть грядущую ночь.

   – Во-первых, нас никто не заставляет раскрывать фляги, пока не высохнут остатки дождя, – сказал Морей. – А во-вторых, мы сможем собирать конденсат. Забыл, какая по утрам влажность? Идем скорее, ну?

   До темноты они одолели еще пятнадцать ярусов. Переходы между спусками опять удлинились, да и парни устали. Ведь они тащили на себе по 20 килограммов поклажи, а это была не шутка!

   .– Еды у нас маловато, – сказал Морей, застегивая палатку на ночь.

   Им предстояло провести в этой палатке шесть с половиной стандартных суток. 160 часов ничегонеделания, и почти без движения. В общем, промаяться.

   – Послушай, а что, если мы не будем есть? – предложил Сэм.

   – Чего? – удивился Морей.

   – А того. Не есть – и все. Спать вместо жратвы.

   – 160 часов?

   – Не дней же. Правда-правда, я читал: человек очень просто может не есть целых 30 стандартных суток. Только пить.

   – И спать. Как медведи.

   – Можешь смеяться, а я свой паек поберегу.

   – Не выдержишь, схрупаешь.

   – А вот и выдержу, увидишь.

   Разумеется, больше двух стандартных дней Сэм не выдержал. Но он все же старался есть меньше, чем обычно. Морей тоже сократил свой рацион. Когда вся работа – лежать и мечтать, это не трудно. Стоило переломить себя разика три, представить себе, что пищи вокруг нет – и организм без особых сложностей соглашался расходовать меньше калорий. Почему бы и не попоститься, если ты здоров и полон сил? На четвертые сутки оба двое даже соревнование устроили между собой, кто меньше съест, хотя Морей и не особенно усердствовал, он скорее забавлялся.

   А вот Сэм воспринял игру всерьез, и, как оказалось, не зря. Утром, собираясь в дорогу, парни подсчитали, что пищи у них осталось, если кормиться нормально, лишь на 39 стандартных завтраков, обедов и ужинов. Само собой получалось, что если они сойдут с эконом-рациона, то на следующей большой ночевке им действительно придется залечь в спячку на манер бурых обитателей таежных берлог. Парни перекинулись парой шуток на эту тему, взвалили на плечи рюкзаки и пошли. Разумеется, они надеялись, что залегать в спячку им не придется. Не могло же и в самом деле им настолько не повезти?

   Увы! Если везение и поджидало парней, то отнюдь не на этом отрезке их биографий. Восход солнца сменился полуднем, а затем закатом, а моря все не было. Разделив по-братски воду, они спрятали рюкзаки под палатку, чтобы уменьшить соблазн, повалились на матрасы и уснули. Головы их покоились в тех местах, где располагались рюкзаки с провиантом – даже во сне и сквозь пол палатки они предпочли сторожить каждый свой мешок. Кстати, этой ночью они почти не мерзли: сказывалась разница в высоте местности. 15 километров по горизонтали в сторону моря обозначало километр по вертикали, а как раз столько парни прошли. Чуть на горизонте забрезжило, Морей растолкал Сэма и сказал: