Текст книги "Брак по-Тьерански (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

   Три четверти публики в зале составляли подростки и дети. Семейство Вита занимало целых три столика, но Гита с мужем сидели отдельно, вместе с другой такой же парой, так что Уотеру волей-неволей пришлось занять освободившееся место и наслаждаться обществом предполагаемых невест.

   Обе девушки были прехорошенькими, и обе ужасно смущались, стоило Уотеру с ними заговорить или хотя бы глянуть в их сторону. Тут Бинка не солгала: они были куда мягче старшей сестры. Сама же она сидела напротив него, но несколько в стороне, возле младших, и он мог любоваться на нее сколько угодно, но не более.

   Сейчас, наблюдая за Бинкой, Уотер видел ее совсем иной, чем раньше. Она была печальна, но в меру, ухаживала за обоими сестричками, ручонки которых были слишком коротки, чтобы дотянуться до яств, разложенных на столе, и очень мило шутила с ними. Впрочем, точно так же, как и с остальными.

   Уотер же сидел и проклинал свой глупый язык, из-за которого был вынужден развлекать двоих совершенно ненужных ему девиц, в то время как голова его была забита проблемой как помириться с третьей, нужной.

   Начались танцы. Кто хотел, встал из-за стола. Бинка встала тоже, и Уотер мог теперь к ней подойти. Но он так и не подошел. Подойдя к девушке, надо было ей что-нибудь сказать, а у Уотера язык прилип к гортани. Уотер сидел и с ужасом думал, что совершенно не знает Бинки. Девушка, которая находилась в зале среди своих друзей и знакомых, была совсем такой же, как они: приветливой, спокойной и чужой.

   Как остальные девушки, она была остроумна без злопыхательства и не пыталась выпендриваться перед парнями. На него, Уотера, она тоже смотрела доброжелательно и просто. Но ох! – она же была абсолютно неприступна! С той, другой Бинкой, слегка вульгарной и хамоватой, он знал, как обращаться, а с этой, приветливой и скромной, знающей свое место – нет!

   Теперь он понял, что имел в виду Морей, когда говорил, что девушки из одиннадцати семейств не для простых смертных. Вот она, Бинка – бери и ешь, а ты не смеешь даже подойти к ней и изображаешь из себя кусок кретина. Ну разве можно было поверить, что это воплощение холодной добродетели способно визжать от восторга и млеть от удовольствия?

   А между тем... между тем сейчас она нравилась Уотеру еще больше! Ее лицо, и без того симпатичное, казалось ему прекрасным, а движение, с которым она наклонилась, чтобы поправить бантик на голове у сестрички, полным изящества и достоинства. Да, перед Уотером была настоящая принцесса, а он, дурак, все испортил!

   – Ты это серьезно, насчет жениха? – повторил Вит свой вопрос позднее. Семья была уже у себя дома.

   – Вполне, – отвечала Бинка печально.

   – А почему не твой?

   – Я ему не нравлюсь. Он считает меня слишком напористой для девушки и грубой.

   – Зачем же он сюда прилетел?

   – Я сказала ему, что он может жениться на любой из моих сестер.

   – Слышишь, мать, – обернулся Вит к жене. – до чего дошло твое старшее чадо?

   – А если бы он им не понравился?

   – Но он им понравился, – упрямо возразила Бинка.

   – А если он ни одну из них не выберет?

   – Есть и другие девушки нашего клана.

   – Феноменально! – воскликнул отец. – Ты собираешься открывать брачную контору?

   – Папа, ты зря смеешься. Сам же говорил, что любой парень подходящего характера сможет жить с любой нашей девушкой, и это будет удачный брак.

   – А ты уверена, что у него подходящий характер? – снова поинтересовалась мать.

   – Уверена. Он добрый и смелый. Правда, дури слишком много, но это пройдет. Он умный очень, так что разберется, что к чему.

   – А как насчет совести?

   – Имеется. Я его проверяла.

   – Ну, если проверяла... – с сомнением протянул отец.

   Похожий разговор состоялся и в другой квартире.

   – Располагайтесь, – сказал Дак обоим гостям. – выбирайте себе каждый по комнате и чувствуйте себя как дома. Общая территория – в подсобных помещениях, на кухне и в гостиной. Если хотите себя увидеть по телевидению – через полчаса программа «Новости», второй канал.

   Хотя в комнате, которая досталась Уотеру , был свой телеприемник, услышав голоса в гостиной, он выбрался поближе к обществу.

   – А ты ничуть не изменился за двадцать лет , – проговорил Марк, демонстрируя тем самым, что и впрямь хозяин квартиры не ошибся, распахнув перед ним свои двери.

   – Двадцать пять, – возразил тот. – Шалишь, брат, это ты, а не я совсем не изменился. Моя голова вся побелела, да и морщин прибавилось. А над тобой время как будто не властно. Как было тебе семьдесят, так и осталось.

   – Я говорю о характере, – сказал отшельник. – Мои сто двенадцать давят на меня непомерным грузом. Я устал жить и, поверишь ли, иногда засыпаю с мечтой не проснуться. А ты – такой же непоседа... Скажи, как мои? Как Мади? Я что-то не заметил его на празднике.

   – Погиб месяц назад, когда вскрывали последнее хранилище первобытного воздуха.

   – Вот как? А Додька?

   – Умер в один год с моей Нитой. Скоро тому шесть лет. Из стариков умерли все, я один остался...

   – Зато молодежи сколько!

   – Да, одних только наших с тобой общих 69 голов, да 28 лично твоих, я считал. Видела бы меня сегодня моя бедная мама, вот бы порадовалась! Эх, что там говорить! Разве я сам когда-нибудь мечтал о таком! Подумать только, ведь я летел сюда помирать!

   – Долгонько же тебе доводится ожидать смерти! – улыбнулся отшельник.

   – Эге ж, и все из-за тебя, старый хитрец! Вот расскажу всем, кто ты такой, будешь знать, как смеяться!

   – Э нет, для всех я Марк, еще один внук Мирэла. Не вынуждай меня выставлять тебя лжецом!

   – Что и говорить, угроза страшная! Но кто этот молодой человек?

   – Жених.

   Юбиляр кинул на Уотера внимательный взгляд серых глаз и снова обернулся к приятелю..

   – Чей же он жених? Я не понял.

   – И я не понял, – в тон ему отвечал отшельник. – Ты чей жених, признавайся?

   Уотер растерялся. Такой тип разговора был для него в новинку. Он не мог понять, всерьез его спрашивают или шутят. К тому же слово «жених» ему совсем не нравилось и даже его пугало.

   – Бинкин, конечно, – буркнул он. – Если мы с ней помиримся.

   – Ерунда, я же сказал, что утрясу это дело. В случае чего и Дак поможет. Берешься, Дак?

   – Почему бы и нет? А не помиритесь, я тебе другую невесту сосватаю, у меня внучек много. Так и знай: если уж попал к нам в когти – оженим и оставим, назад не отпустим.

   И вновь Уотер не понял, шутят с ним или говорят серьезно.

   – А если я не захочу здесь оставаться? – спросил он тоже как бы шутя. – Женюсь на Бинке и увезу ее с собой на Тьеру.

   – Не выйдет, голубчик, – самодовольно проговорил юбиляр. – У нас закрытая планета. Мы официально уже тридцать лет как не существуем и не собираемся о себе объявлять. И даже на Тьеру не летаем во избежание неприятностей. Так что, милок, считай себя отныне местным жителем.

   – Мы так не договаривались, – обернулся Уотер к отшельнику. – Я не пленник, я свободный гражданин Космоса, и со мной такие номера не пройдут. Если же вы собираетесь меня здесь насильно задерживать – никакой свадьбы не будет, и в рабы я тоже не пойду. Я сбегу. Не на Тьеру, так в леса, и пусть ваши девочки поищут других лопухов себе в мужья.

   Старики переглянулись.

   – Видал? – спросил старый отшельник у Дака.

   – Мы пошутили, – обернулся Дак к Уотеру. – Насильно тебя здесь никто оставлять не станет. И если ты собираешься удирать, Эл собственноручно отвезет тебя туда, откуда ты приехал.

   – Меня зовут Марк, – напомнил отшельник.

   – Пусть будет Марк, мне не жалко. Но если парень намерен сделать ноги-ноги, пусть договаривается с девочкой сам. Я не только отказываюсь участвовать в деле, но и постараюсь отговорить ее от такого брака. И всех наших предупрежу, на всякий случай.

   – Но отдать мне вы ее отдадите?

   – Мил человек, если девушка кого любит, она полетит с ним в преисподнюю, не только на Тьеру. И если мы не сможем воспрепятствовать вашему союзу, то лучше будет сыграть свадьбу честь честью. Но я вот что тебе предлагаю: не торопись с отлетом. Поживи у нас годика три, а там увидишь, сможешь ли привыкнуть к здешней обстановке.

   – Но Марк-то не будет ждать меня так долго.

   – Зачем тебе Марк? У Бинки свой звездолет есть. Отвезет куда попросишь, даже не сомневайся. Сумеешь сохранить ее любовь – останется там с тобой. Не сумеешь – вернется сюда и поищет другого мужа.

   – А если я захочу улететь один?

   – Все равно отвезет. Она же не дура, чтобы смотреть, как ты мучаешься. Ни ты, ни она не сможете жить вместе, если одному из вас будет с другим плохо.

   «Ну ты и горазд врать, старик,» – насмешливо подумал Уотер.

   – Тебе это кажется сказкой, – продолжал юбиляр, заметив его недоверчивую усмешку. – Я и сам не поверил бы, если бы услышал нечто подобное 65 лет назад. Но именно так мы прожили с моей Нитой. Я не мог переносить, когда она страдала, и она тоже незаметно врачевала мои душевные раны, когда мне бывало плохо... Ага! Началось!

   «Началось» относилось к представлению, свидетелем и невольным участником которого сегодня был Уотер. Теперь, со стороны, он ясно увидел, что нападение «космических пиратов» было и впрямь лишь спектаклем: манеры и все поведение «бандитов» были явно слизаны с какого-то тьеранского боевика.

   – В мою честь, – похвастал юбиляр.

   – Сам придумал? – повернул к нему голову Марк по имени Эл.

   – Куды нам! – сделал соответствующую мину Дак. – От меня держали в секрете до последнего момента. Это все внучата. Ведь для них и нападения, и пиратство лишь далекая романтика.

   И он, лукаво прищурившись, взглянул сначала на Уотера, а затем на старого отшельника. Тот ответил ему такой же загадочной усмешкой.

Уотер не верит

   «Интересно, кем были в прошлом эти двое?» – подумал Уотер. А вслух сказал:

   – Какая разница, космические бандиты или наземные? И те, и другие – публика не лучшего сорта. Я не хотел бы встретиться ни с одним из них на узкой дорожке в темное время суток.

   – Не сомневаюсь, – засмеялся юбиляр.

   И старики снова загадочно переглянулись.

   «Что-то здесь не так,» – вновь подумал Уотер.

   – Марк, – обратился он к отшельнику, – вы это всерьез говорили насчет золотой статуи?

   – Когда?

   – А вот, предлагая ее пиратам.

   – Конечно, всерьез.

   – Неужели вам было ее не жалко?

   – Голубчик, разве кусок золота не стоит свободы и жизней нескольких живых людей?

   – Но вы и памятник хотели спасти?

   – Разумеется. Ведь памятник – наша реликвия. Таков, какой он есть, он уже неповторим, а от золотой статуи сохранились формы, по которым она изготавливалась.

   – А он и в самом деле сделан из обычного материала?

   – Что значит «обычного»?

   – Ну, я не знаю. Дешевого, в общем.

   Юбиляр откровенно засмеялся и даже прослезился от удовольствия.

   – Нет, – отвечал отшельник. – «Наша Нела» отлита из черезвычайно ценного сплава, скомпонованного из редких и очень дорогих по тьеранским меркам металлов. Ее себестоимость раза в три выше, чем у золотой.

   – Выходит, вы солгали?

   – Тебя это удивляет?

   – Нет, но вы не боялись, что пираты узнают об обмане и вам отомстят?

   – Конечно, не боялся. Никто кроме меня не знает, из чего отлит памятник. В свое время я решил, что так оно будет вернее. Дураков-то много, и нехорошо, когда соблазн слишком велик. Я верно говорю, Дак?

   – Верно, – снова засмеялся юбиляр. – Ты всегда все просчитывал, старый хитрюга. Кредитки-то лисканские ты где хранил, а? Когда мы разбирали приемную секцию, ящички-то все до единого обнаружились в подвале кладовки.

   – Пустые.

   – Конечно. За сорок лет почему бы им не опустеть? Только ведь ты вовсе не отвозил денежки на Тьеру, а просто брал частями по мере надобности. Угу?

   – Что бы я за дурак был нарываться на вопросы от тьеранской Налоговой Службы? – улыбнулся лукаво отшельник.

   – То-то и оно. Это ты других мог провести, а я-то тебя хорошо изучил. Какое бы ты имя ни принимал, и как бы ты ни менял свое лицо – натуру-то свою не скроешь, нет.

   «Интересно, кем этот Бинкин дедушка Дак был в прошлом? – подумал Уотер. – Сыщиком?»

   Он читал о таких случаях, когда уголовник и полицейский становятся закадычными друзьями, и подобное открытие не способно было его ошеломить. Из прозвучавших реплик он уловил, что хозяин квартиры был обязан старому отшельнику жизнью, а за такое любой нормальный человек будет чувствовать себя повек обязанным. Так что поведение седоволосого было вполне понятным.

   Что же касается отшельника, то этот нелюдимый неразговорчивый тип вряд ли зря прятался от человеческого ока. Просто так в леса не уходят. Слово «бандит» очень четко расставляло все по своим местам (если вспомнить спрятанные кредитки), и загадка, таким образом, оказывалась решенной. Настоящее имя лесовика, разумеется, Эл, а Марк – только прикрытие.

   «Наплевать, – подумал Уотер. – Какое мне, собственно, дело до прошлого? Будь Марк даже сам отец Бинки, а она ему всего лишь родственница, не на нем же я собираюсь жениться. А этот Дак – симпатичный старикан.»

   Как и положено бывшему сыщику, тот, словно прочитав мысли Уотера, кинул на него проницательный взгляд и проговорил:

   – Насколько я понимаю, молодой человек не особенно близко успел с тобой познакомиться, а старый бродяга?

   – Естественно, – кивнул головой отшельник.

   – Тогда не будем ему мешать. Пошли ко мне, я хочу тебя кое о чем расспросить.

   – Ты так и собираешься унести с собой в могилу все свои секреты? – тихо проговорил Дак, убедившись, что дверь в комнату плотно закрыта, и ни единого звука не просачивается из гостиной.

   – Какие секреты ты имеешь в виду? – деланно изумился отшельник.

   – Не увиливай. Прежде всего – координаты Новой Земли. Улетая последний раз, ты ухитрился стереть информацию о ней из блоков памяти абсолютно всех машин, в том числе и моей. Нехорошо, брат. Ты не имел права так поступать. Хоть у нас и свободная планета, но я не подозревал, что ты настолько легкомысленно относишься к уголовному кодексу.

   – Смешной ты, Дак, – сказал отшельник без улыбки. – Тебе ли говорить о нарушении уголовного кодекса? Неужели ты никогда не слышал, что для могучих не существует иных законов, кроме их собственных? Разве я нанес кому-то вред?

   – Ты лишил тысячу с лишним человек возможности вернуться к себе на родину.

   – Ошибаешься, дружище! Перед тем, как навсегда исчезнуть, я поговорил с каждым из этих людей и предложил им выбрать, где они хотят доживать свои годы: здесь или там.

   – Я об этом не знал.

   Отшельник согласно кивнул. Дак подумал.

   – А вдруг нам понадобится помощь? – спросил он строго.

   – Додька и Мади имели координаты.

   – Они мертвы.

   – Они наверняка успели передать информацию кому-нибудь из ребят.

   – Все уверяют, что ничего не знают.

   – Они и должны уверять. Тайна есть тайна, ее полагается хранить.

   – А если в самом деле – никто?

   Старый отшельник поразмышлял.

   – Естественно, я собираюсь подыскать себе еще одного наследника, – признался он наконец.

   – Дедушка Дак, Уотер уверяет меня, что Марк – это прадедушка Мирэл. Это правда?

   – А зачем тебе знать?

   – Марк хочет, чтобы я поехала с ним и кое-что увидела.

   – Вот как? Значит, он выбрал тебя?

   – Выбрал для чего?

   – Своей наследницей.

   – Наследницей? – изумилась девушка. – Зачем мне его наследство? На Тьеру я больше не собираюсь, а если и соберусь, то как-нибудь снова обойдусь собственными ресурсами. И золотая статуя мне не нужна. Пусть стоит, где стояла.

   Дак покачал головой:

   – Ты чего-то не договариваешь.

   Девушка опустила глаза и вновь подняла их.

   – Уотер против. Он боится, что Марк связан с какой-то мафией, и собирается посвятить меня в свои дела.

   – А ты в это веришь?

   – Не знаю, – с сомнением проговорила Бинка.

   Старый Дак засмеялся:

   – Передай своему парню, что он совершенно не разбирается в людях. Мафия! Придумает же!

   – Но Марк – это Эл?

   – Да, внучка! Марк – это хранитель нашей планеты, ее открыватель и основатель. Он тот, кому мы обязаны всем, без кого нас просто не существовало бы.

   Бинка фыркнула:

   – Если бы это было на Тьере, все бы решили, что ты говоришь о господе боге.

   Дак покачал головой:

   – Если Эл хочет тебе что-то передать – это большая честь и огромная ответственность. Речь идет о нашей безопасности и независимости. Это наверняка дела с тьеранскими банками и тонкости взаимоотношений с Галактическим союзом – очень много всего, о чем мы даже не подозреваем.

   – Ух ты!

   – Да. Ты задумывалась когда-нибудь, почему нас не трогают? Почему мы живем спокойно и забыли, что такое безработица и страх перед завтрашним днем? Эл собирается взвалить на твои плечи тяжелейший груз, и тебе придется нести его молча.

   – А Уотеру можно сказать?

   – Чем меньше он будет знать – тем лучше. Муж не должен смотреть на жену снизу вверх, иначе ваша семейная жизнь даст трещину. Учти это, детка. Пусть лучше он будет думать, что ты ничто, чем знать, что ты – все.

   – Но он уже в курсе, кто я такая.

   – Это я к примеру. Ничтожеством притворяться не обязательно. Когда свадьба?

   – Через месяц.

   – Вот и славно. Как раз успеешь все обсудить с Элом. И помни, для всех он – Марк, как и ты до конца твоих дней всего лишь Бинка, дочь Вита и правнучка двух смешных стариков. Ну, зови сюда своего молодого человека, вон он, кружится во дворе.

   – Так что ты имеешь против Марка? – спросил Дак, едва Уотер переступил порог гостиной.

   – Ему нельзя доверять, – сказал Уотер убежденно.

   – Почему?

   – Я уверен, что он вовсе не порывал связи с прошлым.

   – Да? И с каким именно прошлым он должен был порывать?

   Уотер с удивлением взглянул на столетнего старца.

   – Я думал, вы в курсе. Ваш приятель наверняка имел дела с бандитами.

   Бинка засмеялась, а старик усмехнулся.

   – Ты наблюдателен, парень, и это ценно, – сказал он. – Да, Марку не раз в течение жизни приходилось сталкиваться с уголовной публикой. Только что из того? Прошлое есть прошлое, а ваше дело молодое, вам надо думать о будущем.

   – Я как раз думаю, поэтому и не хочу, чтобы Бинка принимала от вашего Марка наследство. Наверняка это не только деньги, но и все остальное, что с ними связано. Ваш Марк очень похож на подпольного дельца, а это такая грязь, что раз вымажешься – вовеки не отмоешься.

   Старик с восхищением посмотрел на Уотера, а затем на внучку.

   – Молодец, Биночка! – сказал он. – Теперь я вижу, что ты действительно привезла, кого следовало. Умен твой избранник! А Марк и впрямь был знаком и продолжает быть знакомым с одним бандитом. Этот бандит, молодые люди – я. Правда, бывший, но все же налетчик и беглый каторжник. Мой последний срок был – 15 лет.

   – Вы? – удивился Уотер. – Не может быть! Бинка говорила, что вы – честный человек!

   – Конечно, теперь я честный. И здесь много таких, как я. Ну, может, и не точно таких, однако публика сюда попадала разная, и кое-кому из тех, кому за пятьдесят, есть чего стыдиться в прошлом. Но в чужих биографиях у нас копаться не принять, и внуки мои далеко не все обо мне знают.

   Он прошел в свою комнату, достал из секретера тонкую папочку и вынес ее в гостиную.

   – Вот, смотрите, молодые люди, это мое досье. С этим я сюда прибыл, скованный одной цепью с девяносто девятью такими же счастливчиками. Читайте, не стесняйтесь.

   Уотер осторожно взял папку и открыл ее.

   «Особо опасный. При конвоировании следует соблюдать сугубую осторожность (склонен с побегам). Никаким мерам воздействия не поддается.»

   – Неужели это про тебя, дедушка? – воскликнула Бинка.

   – А то про кого же! Эл каждому по окончании его срока отдал его досье – на память.

   – Но ты ведь исправился, дедушка?

   – Вовсе нет. Каким был, таким и остался. Эти разговоры про исправление – полнейшая чушь, человек всегда остается самим собой, как его ни поверни.

   – Тогда как же?

   – А просто. Немудрено быть честным, когда это выгодно, я и стал таким, как только представилась возможность. Там, на Тьере, какая награда ждала бы меня за честность? Одни неприятности и насмешки. Каждый бы старался ободрать меня как липку. В лучшем случае я бы сделался винтиком в служебной машине и всю жизнь дрожал, как бы меня не заменили другим точно таким же винтиком. Я боролся за право остаться человеком, взять себе силой то, чего меня старались лишить по закону.

   – А здесь?

   – Здесь мне не нужно было бороться, вот и все. Здесь можно было быть. Здесь с самого начала со мной обращались как с человеком. Хотя я и оставался всю жизнь простым работягой, меня уважали и ценили. Чего же мне было выбрыкиваться?

   – Вы хотите сказать, что на вашей планете нет преступности? – с интересом спросил Уотер, вспомнив Морея с Сэмом.

   – Как это нет? – удивился старик. – У нас нормальные люди, значит, бывает всякое. Но у нас нет крупной преступности, нет банд и нет разбоя. Невыгодны они потому что и неинтересны. Планета у нас молодая и, главное, свободная, каждый имеет возможность реализовать свой потенциал, если ты понимаешь, что это такое.

   – Понимаю, – снова усмехнулся Уотер. – Это представление на площади обошлось городу в крупную сумму, наверное?

   Бинка снова засмеялась.

   – Это представление обошлось городу в полтора часа бесплатного развлечения и соответствующего количества материала для теленовостей. Все устроено и разыграно за собственный счет участниками спектакля и их родственниками, точно так же, как и банкет.

   – И у вас каждый может устроить такое?

   – Да, любая группа людей, если сделает предварительную заявку и назначить день.

   – А один человек?

   – Может и один, теоретически. Если он, например, умеет петь или еще что-нибудь, чем может удержать внимание зрителей соответствующее время. Хотя вообще-то для подобных выступлений имеются специальные помещения типа клубов, домов творчества и концертных залов. Да и вообще я не помню, чтобы кто-нибудь рискнул на подобное выступление в одиночку. Держать публику полтора часа – это не шутка.

   – А как же профессионалы?

   – Какие профессионалы? Ах эти, которые за деньги? У нас таких нет. Мы не можем позволить себе содержать за общественный счет людей, которые ничего не производят. Мы – планета небогатая, бездельников не кормим.

   – Но как же высокое искусство?

   Этот вопрос Уотер задал, уже смеясь. К так называемому «высокому» искусству он и сам относился с некоторым презрением.

   – Эвон как ты загнул – «высокое»! – тоже смеясь ответил старик. – Творчество – это удовольствие, как же можно за него еще и деньги платить? А каких высот оно достигнет – вопрос вкуса. Ты ходил по нашим улицам, видел картины на домах – суди сам, нужны ли нам профессионалы.

   – Не очень, – ответил Уотер, посмеиваясь.

   – Именно. Получить разрешение на оформление какого-нибудь общественного помещения – вот наивысшая высота, к которой у нас стремится художник. И можешь не сомневаться, желающих достичь ее – хоть отбавляй.

   – Темнишь, старик, – проговорил Уотер, подумав. – Эта статуя на площади – она создана профессионалом. Она – живая. Она – танцует.

   – И опять ты прав, – засмеялся Дак, любуясь своим собеседником. – «Нашу Нелу» сделал художник, который у себя на родине был личностью известной, и занимался он именно тем «высоким искусством», что тебя так привлекает. У нас он работал скромным экспедитором, хотя тоже был не последней фигурой.

   – А не лучше ли было, если бы ваш скромный экспедитор создал еще несколько шедевров и преподнес их городу?

   Старик и девушка переглянулись.

   – А он именно так и собирается поступить, – проговорил Дак.

   – Марк? Он художник? Только и всего?

   – Угу. А ты уже решил, будто он что-то особенное?

   – Тогда почему ваш Марк хочет везти ее одну, без меня? – Уотер кивнул головой на Бинку.

   – Стариковская причуда. Впрочем, Эл всегда был скрытным и непредсказуемым. Наверняка он боится, что ты проговоришься, где его мастерская, и его тайное убежище станет достоянием публики. Он хочет, чтобы с его творениями люди познакомились только после его смерти.

   – А как же Эльмар?

   Девушка искоса глянула на старика.

   – Ну, ты же сам слышал: Эльмар – всего лишь красивая легенда. Я точно знаю: «Нашу Нелу» ваял Эл. Я видел ее еще вот такой.

   Старик развел руки на расстояние примерно двух ладоней друг от друга и показал, какой именно он впервые созерцал статую с центральной площади города.

   – Ну и горазд же ты, дедушка! – прошептала Бинка, когда Уотер на пару минут отлучился из гостиной.

   – Разве я соврал где-нибудь? – лукаво прищурился Дак.

   – Значит, вы уверены, что Эл – честный человек? – угрюмо проговорил Уотер, возвращаясь в комнату.

   – Само собой.

   – Тогда скажите, на какие шиши ваш честный и скромный экспедитор смог изготовить статую, себестоимость которой в три раза выше тонны золота?

   Он обвел взглядом собеседников и прочитал во взоре своей невесты откровенный восторг. Это показало Уотеру, что он на верном пути. Но старого Дака смутить было трудно.

   – Наш Эл очень богат, – медленно произнес он. – То есть, когда-то был богат, вряд ли осталось слишком много. Знаю, знаю, сейчас ты спросишь, откуда у него богатство. Скажу. Наследство. Устраивает тебя такой ответ?

   – Вполне. Если это правда.

   Седой ветеран нахмурился.

   – Эл – очень хороший человек, – проговорил он сердито. – Другого такого не было и уже не будет.

Эл или не Эл?

   – Нет, – сказал Уотер, – не сходится.

   После свадьбы молодые поселились у Дака в одной из комнат его пустой, а потому огромной квартиры.

   – Пока не обзаведетесь собственным домом, – сказал Вит.

   Собственно, «поселились» относилось к Бинке. Уотер никуда не переезжал.

   – Мы бы хотели снять отдельный апартамент, – сказал он, когда обсуждался вопрос, где они будут жить.

   – Это невозможно, – сказал отец невесты. – В наем квартиру никто у нас не сдает.

   – А как же тогда? Люди же переезжают хоть иногда в другие города? Где они там обитают?

   – Если кто-то прибыл на время – он живет в общежитии. Если же гражданин хочет обосноваться капитально – он строится. Он либо возводит индивидуальный коттедж, либо кооперируется с другими такими же бездомными.

   – А старую квартиру куда девает?

   – Сдает городскому хозяйству или оставляет кому-либо из родственников. Ты новичок, и мы тебе поможем. А вообще-то у нас считается делом чести для мужчины пользоваться помощью как можно реже. Все что можешь – делай сам.

   – Папа, откуда ему знать, когда обращаться, а когда нет? – всплеснула руками Бинка.

   – А ты на что? Впрочем, если вы очень рветесь к самостоятельности и предпочитаете сразу отделиться – место в общежитии подыщем.

   «Предпочитаем», – хотел сказать Уотер, но не успел даже рта раскрыть.

   – Среди чужих! – снова всплеснула руками его молодая супруга. – Ни за что! Уотер, не слушай его, папа шутит. Мы раскинем палатку в месте новостроек и будем жить там.

   – Как бродяги? – скривил рот Уотер.

   – Да лучше как бродяги, чем на одной кухне со всякими разными! – возразила Бинка запальчиво. – Папа! Он не понимает!

   – Бинка! – укоризненно сказала мать, и Уотер перехватил предостерегающий взгляд, кинутый в его сторону.

   Молодая супруга мгновенно сникла. Все одиннадцать ее сестричек сидели тут же, в гостиной, и с интересом внимали спору взрослых. Старшая из них, та, что была замужем, по имени Гита, торжественно усмехнулась и выжидающе уставилась на Бинку. Бинка покосилась на нее и произнесла, обратившись к мужу:

   – Впрочем, будет так, как ты захочешь.

   Уотер подумал. Начинать жизнь со ссоры с новой родней ему не хотелось. Да и общежитие все равно не своя квартира. Палатка тоже отпадала.

   – У Дака так у Дака, – сказал он спокойно. – А там посмотрим.

   Впоследствии, отыскав район новостроек, Уотер увидел, что желание Бинки пожить в палатке ничего общего не имело со склонностью к бродяжничеству. Так жили те, кто строился: они брали участок земли, отгораживали его веревочкой от окружающего пространства и, поставив временное жилище, приступали к устройству постоянного. Месяца за три коробка с окнами и крышей бывала обычно готова, если только будущие хозяева не имели претензий возвести особняк. Дальше они перебирались внутрь и остальное: ограды, ворота, и внутреннюю отделку вели уже не торопясь, по мере своих потребностей, вкусов и средств.

   Но к тому моменту, когда Уотер об этом узнал, он уже настолько привык к комфорту, к удобствам, какие дает давно налаженный быт, что переезжать из комнаты в квартире Дака ему не захотелось. Старики: что лесовик, что бывший бандит не раздражали его. В жизнь молодых они не лезли и с нравоучениями не приставали.

   К тому же, если посмотреть правде в глаза, из всех Бинкиных родных Дак был единственным, с кем Уотер сумел сблизиться за полтора месяца. Остальные Бинкины родственники хотя и нравились ему, однако были уж слишком другими. Непонятными.

   Они были и добрыми, и злыми, и суровыми, и веселыми одновременно. Отзывчивость и жестокость, высокомерие и доступность ухитрялись уживаться в них в завидном единстве. Несомненно, они были потрясающе умны, но почему-то никто из них ни разу не попытался обманом добиться какого-то превосходства над окружающими.

   Словом, это было общество, в котором вся многолетняя выучка Уотера, вся его боевая готовность в любой момент защититься от нападения или нанести удар самому оказались ненужными!

   Эти люди не стремились унизить Уотера. Наоборот, они приняли его как равного себе – но это-то и было Уотеру непонятнее всего. Сэм с Морем абсолютно точно изложили ему ситуацию: одиннадцать семейств правят Безымянной. И несомненно это было так, хотя ни дворцов, полных слуг, ни каких-либо особых предметов роскоши ни у кого из Бинкиного окружения он не заметил. Это была публика на удивление безразличная ко всему, что выходило за рамки их представления об удобстве.

   Однако дела, которые обсуждались домашними Бинки, чаще всего касались управления производством и пользования земельным фондом. Вся молодежь училась в колледжах или университетах либо уже их окончила. Те, кому было за 30 лет, занимали руководящие должности, ну а старики, из работающих, держали ключевые посты. Президентом поселенцев на Безымянной была, например, жена Шурика, Бинкиного дяди.

   И вот эти высокообразованные, озабоченные своим престижем люди ни разу не дали понять Уотеру, что он среди них вроде подкидыша. Они подробно объясняли ему все, что он хотел знать и о чем спрашивал, и открыто обсуждали при нем свои проблемы. Они охотно слушали его, когда он вмешивался в их споры (пару раз Уотер проделал такой номер – на пробу) и даже сами интересовались его мнением по тому или иному поводу.