Текст книги "Брак по-Тьерански (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

   – А что же делать?

   – Попробуй прямо. Скажи ей: «Я не собираюсь жениться на тебе, потому что без любви жениться не хочу.» Скажи ей, что ты ее не любишь, и что между вами ничего не возможно.

   – А что, если не дойдет?

   – Дойдет. Увидишь, через неделю будешь только вспоминать о своем приключении.

   Старик оказался и прав, и неправ. Прав в том смысле, что девчонка и в самом деле бросила дурить и предположила немедленно отвезти Уотера назад на Тьеру. Сама предложила, только принахмурилась маленько.

   – В общем, так, – сказала она с легким вздохом, в котором сквозило едва заметное сожаление. – Когда ты хочешь в обратный путь?

   После этих слов любой разумный человек незамедлительно направил бы свои стопы к звездолету. Но Уотер не был бы Уотером, если бы сбежал столь поспешно. Теперь, когда поле боя осталось за ним, победу следовало закрепить. Инициатива должна была принадлежать ему.

   – Мне казалось, что я в гостях, – проговорил он насмешливо, прекрасно соображая, что подает девчонке надежду.

   Теперь та наживку заглотнула.

   – Естественно, – торопливо согласилась она. – Ты можешь оставаться, сколько захочешь.

   – Я собираюсь сделать кое-какие приготовления, – поспешил он тутже ее обломить. – Бабская стряпня мне надоела.

   Девчонка жалобно хлопнула ресницами, но и тут не вышла из своей роли.

   – Как захочешь, – проговорила она кротко. – Я понимаю, ты не привык. Если чего нужно – скажи, я принесу.

   – Пока мне достаточно того, что здесь есть, – махнул он рукой в сторону сада. – Пожалуйте, мисс, на выход.

   Девица и тут не возразила, и даже губ не надула. Встала и пошла к двери.

   – Если понадоблюсь – позови, – были ее слова.

   Разумеется, Уотер бесстыдно лгал насчет стряпни. Он никогда так отменно не столовался, как в этом странном месте. Впервые в жизни ему не снились сны о еде. Девчонка готовила вполне сносно, и лишиться ее заботы до конца пребывания на поверхности планеты оказалось для Уотера очень даже ощутимо. Но если слово вылетело – надо его держать. Если ты человек с достоинством, конечно, а достоинства Уотеру было не занимать.

   Все оставшиеся до заката, а, значит, и до отлета, дни Уотер посвятил одной цели: обеспечить себе комфорт на время пути. А комфорт, по его понятию, обозначал ни от кого не зависеть. Обеспечить же себе такую независимость можно было одним-единственным способом: есть свое, а не чужое. Сейчас Уотер стрелял в цель достаточно хорошо, чтобы набить дичи столько, сколько хотел, а как консервировать, должен был подсказать старик.

   Старик, действительно, подсказал, и даже уступил на пару-тройку деньков сублиматор и оборудование под навесом. Он же подсказал, как расфасовать готовый продукт и упаковать его, посоветовав для каждого вида сублиматов взять пакет иного цвета.

   – В дороге не всегда имеется возможность расположиться просторно, – пояснил он. – Да и дома куда сподручнее, если не надо перерывать все сверху донизу, а видно сразу.

   Уотер был с ним полностью согласен. В конуре, где они с матерью обитали, разворачивать каждую обертку, чтобы под нее заглянуть, было негде. Кроме сушеного мяса разных сортов он решил запасти дикого риса, орехов и наготовить овощных и фруктовых порошков для гарниров и напитков.

   В общем, потрудиться ему пришлось. Старик не помогал ему, лишь советовал да иногда что-то говорил, и то не часто. Он подолгу молча что-то делал во дворе и в доме или играл со своими пантрами. При старике три свирепых зверюги казались совершенно ручными. Впрочем, Уотера они тоже признавали, да и сам он давно их не боялся.

   – Ты хорошо подумал? – спросил старик на прощанье, когда груз имел упакованный вид, и Уотер заявил о готовности к путешествию.

   – Хорошо, – ответил Уотер, дерзко вскинув голову.

   Сытая жизнь для него кончалась, и прощание с ней давалось ему не легко.

   – Мужчина должен быть мужчиной, а не размазней, – добавил он, лихо сдвинув набекрень кепку.

   – Тоже верно, – согласился старик. – Сам сообщишь Бинке, или мне ее позвать?

   – Я сам.

   Они оба находились во дворике при резиденции старика, куда Уотер переехал сразу же после объявления о разделе.

   Девчонка прилетела с покрасневшими глазами и припухшим лицом.

   «Плакала», – отметил Уотер с удовлетворением.

   – Я готов, осталось только погрузиться, – произнес он вслух, и самым умиротворенным тоном.

   Он ожидал вспышки гнева, выражения брезгливости, недовольства или еще чего-нибудь в подобном духе.

   – О своих вещах можешь не беспокоиться, они уже в звездолете, – сказала девчонка абсолютно спокойно. – Ты, конечно, не обязан мне отвечать, но я все хотела бы понять, чем я тебе не подошла?

   Правда была в том, что Уотер вообще не намеревался жениться, и один только намек на свадьбу способен был заставить его дать стрекача от самой шикарной представительницы слабого пола в Вселенной. Но сказать так было бы сделать комплимент особе, стоявшей перед ним. Для такой язвы, как его мисс, это было бы слишком роскошным подарком.

   – Ты очень грубая, – соврал он нахально. – Мне такие не по нутру.

   Девица молча кивнула и скрылась и в домике старого отшельника.

   – Тебе не обязательно улетать отсюда, – сказала она все с тем же грустным спокойствием, когда четыре огромные коробки, вплотную набитые упаковками с полуфабрикатами, способными заставить позеленеть от зависти половину населения квартала Уотера, были размещены в подсобке при пищеблоке. – Я могу познакомить тебя с моими младшими сестрами. Ты можешь выбрать одну из них и остаться у нас.

   «Этого еще не хватало,» – поежился Уотер.

   – А чем они от тебя отличаются? – поинтересовался он лениво.

   – Они красивее, моложе и мягче. Они не будут пытаться взять над тобой верх.

   Это был уже совсем другой коленкор. Девица явно прониклась нужным духом, и Уотеру даже стало ее жаль. Тем не менее он сказал как бы в раздумьи:

   – А вдруг я им не понравлюсь?

   – Понравишься, – возразила девица со вздохом. – У нас с ними одинаковые вкусы.

   Она шмыгнула носом и отвернулась.

   – Нет, – проговорил Уотер, с усмешкой разглядывая ее профиль. – не выйдет. Мне одной тебя предостаточно.

   Старт был дан. Скоро полосатая планета начала стремительно уменьшаться в размерах, пока не превратилась в едва заметную звездочку.

   – Приготовиться к переходу в гиперпространство", – прозвучало предупреждение.

   Еще одни сеанс перегрузок в 3g – и невесомость.

   – Вот что, – сказал Уотер, лениво поглядывая в иллюминатор, где снова абсолютно ничего не было видно. – Ты выбрала дохлый способ действий.

   – Да? – поинтересовалась девица грустно.

   – Прежде чем присватывать меня в спутники жизни, требовалось хотя бы проверить, способен ли я на что-нибудь в постели.

   – Зачем?

   В голосе девицы не было ни любопытства, ни насмешки. Лишь очень большая и безнадежная печаль.

   – Ты бы имела возможность понять, что и стремиться-то тут не к чему. И не стала бы тратить порох.

   Девица, наконец, заинтересовалась.

   – Что, так уж совсем безнадежно? – подняла она на Уотера свои серо-голубые, слегка запавшие от треволнений последнего времени глаза.

   – Нет, почему же. Кое-что у меня получается, сам-со. Но я гораздо менее вкусен на ощупь, чем тебе кажется.

   – О! – сказала девица, покраснев, и быстро опустила глаза.

   – Попробуй, убедишься. Я могу провести с тобой сеанс. Хоть сейчас.

   – А зачем мне это надо?

   – Тебя от меня отвернет, и ты сразу выкинешь меня из головы.

   С полным удовлетворением он отметил, что его самоуверенную мисс наконец-то подцепило.

   – Вообще-то я не против, – проговорила она неуверенно.

   – Вот и люксы, – кивнул Уотер. – Иди ко мне.

   Словно сомнамбула, девица поднялась с кресла и направилась к нему. Это было презабавное зрелище, и Уотеру на мгновение стало совестно. Конечно же, он совсем не собирался делать искательнице женихов неприятное. Он вообще бесстыдно лгал. Девчонки млели в его объятиях, и он всегда делал с ними что хотел, пока они ему не надоедали. Брошенные, они начинали за ним усиленно бегать, если он не подсовывал им вовремя другого кавалера.

   Хотелось ли Уотеру, чтобы эта космическая кукла за ним побегала, он пока не знал. Но совесть его мигом замолкла, стоило девице сократить дистанцию между собой и им до полуметра. Он протянул руки и обнял ее. И поцеловал.

   Ах, какой это был упоительный перелет! Уотер вполне наслаждался триумфом, выпавшим на его долю. Он снова был в своей стихии, он опять чувствовал себя хозяином положения.

   Девица оказалась не просто приличной, она была из порядочных, и до Уотера в приключениях любовного рода побывать не успела. Постигнув это, он решился показать себя во всем блеске. Ах, как он был галантен, как ласков, как предупредителен, как остроумен! Он не позволял ей даже приближаться к пищеблоку, пока там не было все готово для трапезы. И использовал он для приготовления еды не ее, а свои продукты. Он только что на руках девчонку не носил, и то потому, что в состоянии невесомости это было затруднительно. Да и габариты отсеков не позволяли развернуться.

   И все ждал: когда же из его мисс всякая дрянь полезет? Когда она перестанет изображать из себя ангела и проявит характер? Когда начнет напрашиваться на продолжение знакомства?

   Не проявила и не напросилась! Она была любезна, весела и потрясающе нежна. Это была какая-то особая нежность, внутренняя, застенчивая и стыдливая. Девчонка робела Уотера, ни разочка его ни в чем не упрекнула и откровенно смеялась его шуткам, если они казались ей остроумными. Вид у нее был такой, будто она полностью позабыла о том, что ее ждет в конце путешествия. Девчонка казалась вполне счастливой, и Уотер мог бы поклясться, что она и впрямь чувствовала себя такой.

   «Умеют же эти мисс притворяться,» – думал он, ловя ее пристальный, сияющий взгляд.

   Лишь в последний день она дала понять, что все помнит и ничего не забыла. Потому что вновь сделалась грустна и задумчива.

   – Скоро выход из гиперпространства, – проговорила она вдруг и вопросительно глянула на Уотера.

   Он ничего не ответил, а потом сказал:

   – Надо приготовиться. Пойду, приберу на кухне.

   Удар был жесток, но девица его выдержала стойко. Конечно же, она, дуреха, все это время надеялась, что ее кавалер передумает, и очень стремилась понравиться, вот и вела себя соответственно. Но Уотера на таких штучках было не провести.

   «Пусть порыдает, – думал он, – ей полезно.»

   Девица, действительно, поплакала, но только в отсутствие Уотера. Стоило ему вновь появиться в салоне, она быстро повернулась к стене и провела по глазам. И когда он вновь увидел ее лицо, на нем не было ни слезинки.

   – Приготовься, – проговорила она без эмоций. – Сейчас начнутся перегрузки.

   На космодроме она подождала, пока он вытащит свои контейнеры, закрыла звездолет на замковый диск и, подозвав носильщика, приказала вести все к ближайшей стоянке таксокаров.

   – Не надо, – буркнул Уотер, недовольный собой.

   – Я обещала доставить тебя домой. – отрезала девица.

   Уотер пожал плечами. Она была права: по договору она, действительно, обязана была отвезти его в город. Кроме того, кредиток у него, чтобы сделать красивый жест и отказаться, не было. Совсем. Нисколько.

   Возле дома, где обитал Уотер, она расплатилась с таксистом, вышла из кара и, сняв с пальца один из перстеньков, протянула его Уотеру.

   – Возьми на память, – сказала она, легонько вздохнув.

   – Зачем? – отпрянул тот, даже не взглянув на протянутую руку.

   – Продашь.

   – А оно чего-нибудь стоит? – проговорил он насмешливо.

   Жест, которым девчонка протянула перстенек, сразу поставил все на свои места, и жалость, которую Уотер испытывал к ней всю дорогу, пока они ехали с космодрома, мигом испарилась.

   – Золото 99ой пробы и бриллиант в один карат.

   – Чего-то не похоже.

   – Опусти на 5 минут в чистый спирт и протри мягкой тряпочкой.

   – Нет, – сказал Уотер с издевкой, взглянув на невзрачный серый камушек в оправе тусклого металла. – Я услугами не торгую.

   Девица повернулась и побрела вдоль улицы. Уотер проводил ее взглядом и свистнул мальчишке, глазевшему на всю сцену с неподдельным интересом.

   – Позови моих, – приказал он. – Знаешь, где живут?

   Он почти не сомневался, что свою космическую мисс еще успеет увидеть, и не один раз. И точно. На следующий день, отправившись к месту сборов своей компании, он еще издали заметил одинокую фигурку, фланирующую по другой стороне улицы в параллельном направлении. Так было и на второй день, и еще, и еще.

   – Гляди-ка, тебя высекает, – со смешком проговорил Фрац, тоже заметивший необычное явление. Хотя девица и была одета на сей раз вполне обыкновенно, сам факт ее ошивания поблизости был весьма многозначителен.

   – Ничего, пусть побегает, – усмехнулся Уотер.

   Он был рад, что девчонка не улетела, хотя и не признался бы в том никому на свете.

   Триумф Уотера продолжался, впрочем, недолго. Девица покрутилась возле него с недельку, а потом вдруг исчезла. Она не появлялась один день, другой, третий. Интересно было выяснить, что случилось, и поздно вечером Уотер направился к отелю, где она жила в прошлый раз.

   – Я ищу мисс Максимову, с Безымянной, – обратился он к портье. – Она должна была остановиться у вас.

   – А зачем? – с подозрением уставился на него портье.

   – Мы договорились здесь встретиться. Какой у нее номер?

   – Внутрь не пускаем, – отрезал портье. – А фамилию я могу поискать. Если захочу.

   Уотер сунул ему монетку и получил нужную информацию: девица все еще была на Тьере. На следующие сутки он занял наблюдательный пост напротив входа в отель и приготовился ждать. Ждал он довольно долго, но ему было не привыкать. Наконец после полудня на ступеньках крыльца показалась та, которую Уотер возжелал лицезреть. Вид у девицы был печальный, несмотря на обновку: нарядную блузку с тонким кружевом и юбочку из присвикрона.

   Девица окинула взглядом пространство перед входом в отель, но Уотера, разумеется, не заметила. Вздохнув, она ступила на асфальт и направилась к центру города. Пешком. Уотер подождал, пока она отойдет на приличное расстояние и двинулся следом. Зачем – он не знал и сам.

   Унылый, разнесчастный вид девицы больше не вызвал в нем злорадства. Наоборот, Уотеру стало ее почему-то снова жалко. Жалко этих опущенных плеч, сгорбившихся спины, и он с трудом подавлял в себе желание подойти к девчонке, обнять ее и утешить. Увидеть ее счастливую улыбку и сияющие непонятным светом глаза.

   Так они и бродили до вечера: она впереди, он, сохраняя дистанцию, позади. Начали опускаться сумерки, и Уотер ощутил смутное беспокойство. Он очнулся и огляделся. Точно – район, где они оба сейчас находились, только внешне казался респектабельным. На самом деле он был довольно опасным, и приличные фасады домов рассчитаны были на чужаков, на тех, кто не знал об этом. Девица, конечно же, не подозревала о том, где очутилась, и преспокойненько перемещалась себе в пространстве.

   А вот и первая ловушка – старуха-нищенка. Несмотря на то, что Уотер укорил шаги, сцену он смог лишь наблюдать издали, но ему показалось, будто он слышит гнусавое «Подайте на пропитание». Девчонка, конечно же, достала кошелек, и раскрыла его. Наверняка старуха наметанным глазом определила, что он далеко не пуст. Вот сейчас она схватится за сердце и попросит довести до дома. Естественно, это будет совсем рядом, за углом. И девчонка, дура, конечно же, возьмет старушку под руку и поведет.

   Точно. Повела. Уотер рванул следом, стараясь догнать медленно удалявшуюся пару. Успеть! Только бы успеть! Но расстояние, отделявшее его от девчонки, было слишком велико. Добежав до угла, за которой свернули манок и жертва, Уотер увидел только финал трагедии: трое парней, ножи в руках у двоих из них и поспешно удалявшуюся женщину.

   Плохо соображая, что делает, Уотер кинулся к месту действия. Район был для него чужим, девчонка была уже не его и по неписанным законам города он не имел права вмешиваться. Ну лишиться девка кошелька, ну даже затащат ее куда-нибудь – какое ему должно быть до этого дело? Добыча была чужой, и неважно, что строптивую и языкатую могли попросту прикончить, чтобы не навела на след. Он ведь тоже мечтал проучить гордячку – казалось бы, чего больше?

   Когда Уотер подбежал, оба ножа уже были у девицы, а криминальная троица, не вникая в подробности, кто так стремительно движется к месту драмы, с проклятиями (и весьма живописными, если бы Уотер в данный момент способен был их услышать), уползала в темноту какого-то переулка.

   Девица резко развернулась и увидела Уотера.

   – А, это ты! – проговорила она со смешком.

   И больше она ничего не сказала. Зыркнув на Уотера пустыми глазами, она молча расстегнула сумочку, положила туда ножи и, обогнув его, гордо вскинула голову, стремительным шагом ринувшись к блиставшему огоньками витрин пространству площади. Уотер кинулся за ней и снова опоздал.

   – Такси! – крикнула упрямица, чуть оказалась на освещенном месте.

   Промелькнул силуэт машины – и все.

   Уотер остановился и горько расхохотался. Ну и чертова девчонка, так его разыграть! Понятно теперь, откуда бралось ее потрясающее бесстрашие! Значит, она знакома с единоборствами? Интересно, с какими? Приемы, которые его мисс использовала, были Уотеру совершенно незнакомы, и он, хотя и не считался у себя в квартале слабаком, ни за что бы не смог раскидать троих. А она еще и ножи сумела отобрать!

   Что, если и все остальное в девчонке – лишь искусное притворство? Что, если и этот печальный вид, и этот наивный взгляд – лишь обман? Что, если он, Уотер всего лишь дурак, который чуть было не клюнул снова, рванувшись утешать? И спасать побежал, никуда не делся! Вот бы она над ним посмеялась!

   Нет, лучше всего эту историю закончить. Только закончить по-настоящему, без дураков. Связать себя в узел и позабыть.

Перстень

   Но позабыть не получилось. Легко выбросить из головы неприятное, лично Уотеру это великолепно удавалось. Но изгнать из памяти волшебные каникулы в джунглях, охоту и беспечальное сытое блаженство он был не в состоянии. И что хуже всего, он не мог избавиться от воспоминаний о своем триумфальном возвращении на Тьеру и о той, которую он столь ловко сумел провести.

   Как хорошо ему было тогда! Пять суток бесконечного, невообразимого блаженства! Он чувствовал себя богом, он упивался своей властью над мирами, и самая красивая девчонка во Вселенной ловила каждое его желание, стараясь, чтобы ему стало еще лучше!

   Ну, пусть не самая, он согласен, только другой такой ему уже не встретить нипочем. Какой незаметной и ненадоедливой она могла быть, как мило говорила «нет» и как пленительно «да»! Подумать только, за два месяца он ни разу от нее не устал! Да, если есть на свете рай, то он, Уотер, несомненно в нем побывал.

   Что с того, что девчонка только притворялась ангелочком (а она, разумеется, притворялась, потому что ангелов на белом свете не бывает)? Платят же проституткам за то, что они ублажают клиентов, и не спрашивают с них никакой искренности. А за такое, что пережил Уотер, любой бы мужчина согласился выложить все, что у него есть. Если бы, конечно, нечто подобное можно было оплатить деньгами.

   Увы, здесь цена была другой. Гордость. Самоуважение. Вернуться к девице обозначало сдаться, показать, что проиграл. А что получить взамен? Жену, которая будет смотреть на тебя сверху вниз и тобой помыкать? Девчонки хитры, все они стараются, когда хотят заарканить парня, а потом он начинает проклинать все на свете, да деться некуда!

   Нет, забыть – и точка. Пусть его тянет, словно на невидимом канате, хоть краешком одного глаза взглянуть на дверь отеля, где остановилась его мисс – он туда ни ногой. Пусть ему снова хочется пройтись мимо бара, где он ее впервые увидал – улица Развлечений подождет, девок можно поискать в другом месте.

   Уотер кинулся в загул, он цеплял и бросал девчонок не глядя, и сумел продержаться-таки целый месяц. Да-да, месяц, но этот месяц показался ему годом!

   На исходе четвертой недели он зашел в бар, куда обычно заглядывал по вечерам выпить чашечку сталва и вообще посидеть. Тут было любимое место всей троицы, и он не удивился, найдя обоих приятелей уже в сборе, однако на этот раз за облюбованным ими столиком сидел еще кое-кто.

   Уотер подошел, глянул... Парень был ему незнаком, но все же несомненно он его где-то уже видел... Ну, конечно, это был тот самый тип, что приставал однажды к Бинке! И на левом мизинце парня темнел весьма знакомый Уотеру перстенек. В их квартале так носили добычу...

   Уотера закачало. Девчонка, конечно же, была сила, но город сжирал еще и не таких. Особенно когда они бродят где попало. Неужели она-таки залезла, и валяется теперь в какой-нибудь канаве мертвая, с перерезанным горлом?

   У него перехватило дыхание.

   – Откуда это? – прохрипел он, показав на перстень.

   – Девчонка дала, – отвечал парень, с любопытством глядя на Уотера.

   – Так уж и дала? – процедил сквозь зубы Уотер. – В знак любви и дружбы?

   – А если и впрямь? – усмехнулся парень.

   – А вот мы сейчас пойдем к ней и спросим, – угрюмо буркнул Уотер, кипя от ненависти к ничего не подозревающему субъекту.

   – Зачем ходить? Нравится – бери, он твой.

   – Нет, я хочу знать, как он к тебе попал, – вцепился ему Уотер в плечо. – Хватайте его, ребята, будете свидетелями!

   Парень даже не дрогнул.

   – Зачем столько беспокойства? Все можно пояснить здесь, – невозмутимо проговорил он. – Садись. Перстень мне дала одна особа женского пола для того, чтобы я разыскал Рыжего Уотера и вручил ему его в качестве сувенира на долгую память. И еще она сказала: «Передай ему, что я не сержусь.»

   Уотер рванул ворот рубашки и сел. Жива, значит! Все внутри у него перевернулось, и его бросило в жар.

   – Ты правда ничего с ней не имел? – спросил он, прищурившись.

   – Само собой, нет. Я еще не слетел с тормозов, чтобы лезть между двумя.

   – И даже не пытался?

   – Милой, зачем жечь зря топливо, если на семафоре – красный свет? Эта карета не для меня, я имею в виду твою миленку. Да она и не посмотрит в мою сторону.

   – Что, не достоин развязать шнурки у ее ботинок?

   Тон, которым Уотер проговорил это, был слегка насмешлив. Так, дозированно, чуть-чуть. Парень, соответственно, насмешку воспринял.

   – Зачем крайности? – поморщился он. – Просто я слышал о таких. Она же из одиннадцати семейств!

   – Каких семейств? – поинтересовался Билл.

   – Наших правителей, – терпеливо пояснил парень.

   – Разве ты тоже с Безымянной?

   – Да, оттуда.

   – А одиннадцать семейств?

   Теперь Уотер больше не прикапывался и не подначивал. Он поверил: с Бинкой, действительно, порядок, она жива и по-прежнему его.

   – Одиннадцать семейств – это хозяева. А я – из наемных. Рабочая сила, – пояснил парень, произнеся это с четко Бинкиным акцентом.

   – И много у вас хозяев?

   – Девятьсот семейств. Но правят одиннадцать.

   – Зачем же ты ее зажимал? – сказал Фрац. – Не знал, что ли?

   – Я? Когда?

   – А тогда. Забыл?

   – Ах да! Так она сама меня попросила, чтобы я к ней пристал. Хотела проверить, станет ли ее парень за нее драться.

   Уотер скривился:

   – Значит, она тебе не нравится, – сделал он вывод.

   – Почему же? Нравится. Но я предпочитаю любоваться на таких издали.

   – Сам-со. Кому охота слушать капризы и ублажать надутых индюшек, – поддакнул Фрац.

   – Ты что? Девочки из одиннадцати семейств вкусны, как мед с перцем! Но они выходят замуж только среди своих и мужьям никогда не изменяют!

   – Откуда же ты тогда это знаешь? Про мед с перцем? – поинтересовался Билл.

   – Иногда какая-то из них остается без пары. Вот тогда и можно попробовать подкатить. Кое-кому это удавалось.

   – Ну и?

   – Однажды она говорит: «Больше не приходи. Я на тебя нагляделась.» А человека же тянуть начинает, нет спасу. Как отравленный ходит.

   – Врешь ты все, – проговорил Фрац недоверчиво.

   – Зачем?

   – Она тебя подослала, – подхватил Билл. – Вон, из-за него. Бегала она за ним, твоя неприступная и недоступная, и делал он с ней все, что хотел.

   Парень снова с любопытством взглянул на Уотера.

   – Вообще-то я об этом догадывался, – согласился он незлобиво. – Ну и как?

   – Что как? – буркнул Уотер угрюмо.

   – Про мед с перцем?

   Уотер кивнул.

   – Даже лучше, – проговорил он с горечью. – Это была просто сказка.

   – И тебя к ней теперь тянет, – округлил глаза Билл.

   – Да.

   Это «да» было произнесено так мрачно, что Билл присвистнул.

   – Дела! – произнес он задумчиво.

   – Почему же ты ее бросил? – спросил Фрац по-прежнему недоверчиво.

   – Потому что дурак, вот почему! – отрезал Уотер, со злостью опуская на стол кулак.

   – Вот бы попробовать, – произнес Билл мечтательно. – Хоть бы один разок!

   – Я тебе попробую, – процедил сквозь зубы Уотер. – Ты у меня попляшешь после этого!

   Билл просвистел мотив популярной песенки «Любовь кого ужалит, сведет его с ума».

   – Убью! – прошипел ему Уотер в лицо. – Кто до нее дотронется – пришибу подонка!

   – Ты что? – испуганно воззрился на него Билл. – Из-за девки?

   – Она тебе не девка! Она – Бинка!

   – Так ты возьми перстенек-то, – сказал вдруг парень с Безымянной. – Она непременно просила его тебе втолкнуть.

   – Оставь его при себе. Зачем мне ее подачка? Я все равно за ней не побегу. Мы милостыню не собираем.

   – Ты действительно дурак, – сказал парень грустно. – Девочки из одиннадцати семейств выходят замуж только по любви. И это не милостыня, а прощальный подарок. Улетела она вчера. Насовсем.

   – Как насовсем?! – поднялся Уотер.

   – А вот так. Ну, я пошел.

   Парень снял с пальца перстень, положил его на стол и направился к выходу из бара.

   – Эй! – крикнул Билл ему вдогонку. – Как тебя зовут?

   – Мое имя Морей, мы с другом крутимся здесь, при Доках.

   И ушел.

   Уотер не сразу почувствовал всю боль своей утраты. Сначала он даже обрадовался исчезновению виновницы его, как он в тот вечер посчитал, позора. Подумать только, выставить себя психопатом и свихнутым от любви идиотом! Попереть в лобовую на приятелей из-за какой-то юбки! И это лишь от одной мысли, что кто-то захочет положить на девку глаз! Что же было бы, если бы эта кукла здесь задержалась? Из-за таких вот и режут друг друга сильные парни! Нет, хорошо, что она убралась!

   Теперь не надо ему заставлять себя обходить стороной все места, напоминавшие ему о недавнем приключении, не было нужды беспокоиться, что кто-то тебя неправильно поймет. Все Уотера понимали или, по крайней мере, делали вид, что понимали. И помалкивали. То ли боялись вспышек его гнева, на который он был скор, то ли еще почему, но никто над Уотером не подшучивал и его не допекал.

   В образованном обществе это называлось тактичностью, но в квартале, где обитал Уотер, подобных слов в ходу не было. Там говорили проще: «Не дразни собаку, если не хочешь, чтобы она тебя укусила.» Билл и Фрац очень быстро растрепали, что Уотер отказался не просто от девки, а от богатства и шикарной, обеспеченной жизни. И хотя понять его поступок не мог никто, сам по себе он вызывал некоторое уважение.

   – Эти богатые мисс, – говорила мать Уотера соседкам, – они только играются с такими, как наши мальчики. Мой Уот сказал: «Нет,» – и я им горжусь.

   – Конечно, конечно, – кивали головой соседки, думая про себя: «Уж мой бы не промахнулся, не отказался бы от своего счастья.»

   Уотер даже не догадывался о пересудах, ходивших вокруг его персоны. Убедившись, что никто и не думает над ним зубоскалить, он успокоился на эту тему и больше уже не замечал ничего. Он затосковал. Жизнь стала ему не в радость. Ему стало остро не хватать серо-голубых внимательных глаз, стремительной фигурки и звонкого чистого голоса «Принцессы с Безымянной», как он теперь называл про себя Бинку. И самое печальное, что чем дальше, тем ему не хватало ее сильнее.

   Он много раз прокручивал в памяти все, что теперь о Бинке знал, и сопоставлял слова, сказанные Морем, с тем, что говорила о себе она сама.

   «Я знаю себе цену,» – «Она и не посмотрит в мою сторону.»

   «Если он обратит на меня внимание – он непременно меня полюбит.» – «Девочки из одиннадцати семейств вкусны, как мед с перцем.»

   «Я буду на него смотреть.» – "Однажды она говорит: «Я на тебя насмотрелась...»

   «Что он за дурак будет...»

   Получалось, что он, Уотер, действительно дурак. Он держал в своих руках огромную ценность, предмет зависти многих и многих и отбросил ее как нечто ненужное. Но что теперь толку страдать? Потерю было не вернуть, хоть весь он изрыдайся.

   В те дни он очень близко сошелся с обоими Бинкиными земляками. Морей ему нравился больше, но и Сэм был тоже ничего. Да что говорить, они оба были отличные ребята, Фрацу с Биллом было до них далеко. Они были другими. Воспитанными. Образованность из них так и перла.

   Мало того, что они говорили на особом диалекте и употребляли порой слова, которые Уотер не знал – это-то было понятно, откуда. Но они и мыслили иначе, чем публика, среди которой Уотер вырос.

   – Если без дураков, ты и впрямь сам ушел от Бинки? – спросил однажды Морей Уотера.

   Это прозвучало под настроение, как-то так, что не вызвало у Уотера досады, задай этот вопрос кто-то другой.

   – Да, – ответил он угрюмо. – Сам.

   – А почему?

   – Не хватало мне еще в ... пойти, – Уотер употребил неприличное слово.

   – Это потому что она богата?

   – Нет, потому что я безработный. Жить за счет женщин не мое амплуа.

   – Ты ей об этом говорил?

   – Нет. Она бы стала уговаривать меня, может, даже и уговорила. Зачем? Однажды она начала бы меня считать за ничто.

   – Тогда понятно, – сказал Морей (никто в квартале Уотера этого бы не понял). – Но у нас на Безымянной нет безработицы.

   – Совсем нет?

   – Совсем. И заработки приличные, семью содержать можно.

   – Она привыкла к роскоши.

   – Откуда ты знаешь? Может, она тоже из рабочих?

   – Она портниха.

   – Вот видишь! Не думай, что если ее родня – хозяева, то она имеет два желудка или питается манной небесной.

   Чем питается Бинка, Уотер видел. И он только пожал плечами. Портниха с целым набором золотых перстней – да ему, даже имей он работу, и на один бы не зашибить деньжат, хоть надрывайся он целый век.

   Следующий разговор завели Фрац с Биллом.

   – Если на твоей планете так кайфово, почему вы оттуда дали деру? – сказал Фрац, когда Сэм начал расписывать, как хорошо было у них дома.

   – Мы провинились. Нас наказали, и мы сбежали.