Текст книги "Башни Эквеллора (СИ)"

Автор книги: Ирина Ростова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Не та Башня

Глава 1

…и говорят, будто все это правда.

Это и есть правда, но иногда в Последнем Городе оказываются те, кто ему не принадлежит. Не на самом деле.

– Грэнаш, – позвал ар-Маэрэ Иллемэйр, с трудом выпрямляясь перед лицом ветра, несущего пепел, и складывая руки на груди в попытке выглядеть уверенней. Хотя о какой уверенности можно говорить, имея дело с властелином Домена Пепла, господином Последнего города? – Грэнаш! – повторил Мейли громче. – Я хочу говорить с тобой!

Караван не был панацеей, конечно же: Мист гундела, как занудный комар, всю дорогу без продыха, да и не только всю дорогу. Она завелась еще с Университета, куда им пришлось в итоге вернуться для того, чтобы привести в порядок здоровье и прочие дела, и так и не унималась, бесконечно, один за одним находя недостатки в текущем бытии. Альтернативой нытью было штудирование Багровой Книги, которым они теперь занимались втроем и с куда большей результативностью: Эррах не только смог примерно начертить пусть исхода эльфов по большой карте Мейли на стене Башни Эмрис и ее исправленному дубликату в черновиках Мист, но и успешно работал словарем эльфийского, позволяя не рыскать по справочникам в поисках дополнительных значений. Будучи примерно современником ар-Маэрэ и много лет разговаривая лишь на весторне, Рах очень хорошо определял смысловые оттенки и без труда находил переводы даже самых заковыристых терминов. За все это Мист его почти обожала и эксплуатировала нещадно, пользуясь редкой возможностью получить не только новые знания из Книги, но и дотянуть до какого-то адекватного уровня свой (и Торрена, хотя тот был против) эльфийский.

Из-за сугубой сомнительности их дорожного времяпрепровождения (а официально из-за карвии, который “страдал” Эррах), они были вынуждены ехать на отдельной телеге, оплатив ее полностью, поэтому сплетни и байки имели шансы услышать только у общих костров на привале. Впрочем, ничего такого нового едущие в Имрэйс немногочисленные путники рассказать не могли: большая часть этих людей вообще понятия не имела о творящемся в лэрстве мракобесии, а вторая часть, вероятно, почитала это все за мудреную шутку. Хмуро буркнул, что, мол, все правда, один-единственный человек, пожилой бородатый ветеран, который ехал жить в Имрэйс в семью своего брата, и был им в письме предупрежден о странных событиях.

– А вам-то по что это надо? – проворчал он. – За приключениями, что ль, собрались?

– За фольклором, – мгновенно ответила Мист, делая лицо кирпичом.

– Да друг он наш был, дядь, – примирительно сказал Торрен, отмахиваясь от дыма из трубки старого солдата.

– Кто, лэрский сын? Не похожи вы на лэров-то.

– Так Виль в Университете учился, дядь, и мы с сестрой тож.

– И Струпик ваш, скажешь, тоже?

– Рах, не, не учился. Да его разве пустили б, – почесал в затылке Тор и снова отмахнулся от сизого дыма.

– Да уж даже в ваш рассадник еретиков с карвией не пустят, – хмыкнул старик. – Заразная-не заразная, а то и зараза к заразе не липнет, но проверять недосуг. Говорят, из-за ереси вашей, Университетской, и бродит лэрский сын, мол, не похоронили по чести, на костре к свету пепел не вознесли…Вот он и поднялся, как ветер нашептал.

Мист нервно вздрогнула от этой присказки, вспоминая голоса мертвых в гуле ветров Свифта, и больше всех, конечно, слова Виля и неразборчивые причитания Гронса, чью флейту она все еще носила с собой, у сердца.

– Нечего хоронить-то было, дядь, – буркнул Торрен. – А обряд мы совершили, и душу его проводили, честь по чести.

– Так сожрали его, что ль? – заинтересовался вояка.

– Может, и сожрали. На нас напали в путешествии, и Виля …

– Дрессированные звери задрали, – подсказала Мист ровным, сдержанным тоном и почти не театрально сглотнула. – А потом искали тело, искали, да не нашли.

– Дела, – мужчина почесал бороду. – Может, и не он это бродит, а лиходей какой пользуется?

– Вот и хотим узнать, – снова перехватил у подруги инициативу Торрен. В их команде она считалась специалистом против всякой запредельной мути, а вот переговоры с живыми лучше давались Торрену, за неимением гениального в этом Вейлариса. Положение Раха пока было не очень-то определено, кроме должности почетного справочника, но оба, и Мист, и Торрен после вояжа на орочьи земли уже считали его частью команды и почти родней. – Нам, знаешь, дядь, неприятно, если от лица нашего друга кто зло какое творит. А если это он и вправду из могилы восстал упырем, так наше дело помочь ему с миром упокоиться во славу Эйна. Кому о нем еще думать, как не нам?

– Родне, да только, говорят, лэр только скорбит. Хорошо, хоть вам есть дело. Как там тебя? Торрен?

– Торрен, а это Мист. И вот тот – Рах.

– Я Предейн, Лареки мы… Уж много лет в Имрэйсе живем, да и по другим городам тоже наших, как гороха. Я вот к брату еду, стану у него доживать. Может, оженюсь на старости лет, хехе, – дробно рассмеялся он. – Вы, дети, если не найдете, где жить, ступайте на Рассветную, десятый дом. Приютим, видать.

– Спасибо, – кивнул Торрен, гадая, с чего бы им не найти себе в гостинице комнат за деньги – золото, спасибо майору Сарэна и запасливому грабителю Калебу, у них было в должном количестве, и даже с гаком.

Предейн с прищуром посмотрел на Торрена, потом указал дымящей трубкой на сидящего в отдалении в вежливом ожидании Раха.

– Вас-то, знать, везде пустят. А в карвией, это и не допроситься, бывает.

– Встречал, что ль, таких уже, дядь? – уточнил Тор.

– Да служил у нас. Боец хороший, да и не заметно было по нему поначалу, но карвия его изглодала потом, один огрызок и оставила – рубцы да шрамы, и мясо с гнильцой.

– И что с ним стало?

– В бою ранили, да он не сказал. Загноилось все, он и помер, в горячке сгорел, а лекарь наш, чтоб ему, и не прикоснулся, – сплюнул старик. – Так что, ежели вы со своим возитесь, не бросаете, я знаю, что нормальные вы люди. Меньшой он ваш, что ль?

– Троюродный, – не думая, соврала Мист. – Это только по отцу у нас передается такой рост и все такое. Остальная семья все мелкие.

– Бывает, – задумчиво согласился Предейн, выпуская очередную струю дыма. – Словом, если не найдете, где жить, адресок-то знайте.

– Спасибо, – вежливо ответила Мист и потом, когда они отошли обратно к своему месту, пожаловалась. – Недооценили мы карвию, а? То-то от нас все шарахаются.

– Людишки, – подтвердил Торрен. – Темные, необразованные.

– Еще как темные. Небось, еще и считают, что эльфы детей едят, – поддакнула Мист ехидно.

– А они не едят, что ли? – не согласился Торрен прежде, чем Рах успел открыть рот. – Птенчиков, ягнят, телят, крольчат – раз не едят? Да жрут! И, небось, причмокивают. Рах-то точно жрет, я видел.

– Пушистых гусят, – с деланной скорбью воскликнула Мист. – Может, Аш тоже эльф?

– А похож, – невозмутимо кивнул Торрен. – Ладно, деваться-то нам все равно некуда, карвия так карвия. Хотя да, кажись, дали мы маху. Кто ж знал, что ее так опасаются. Ну, отец никогда не боялся, и у нас вокруг никто, в Университете вообще все в курсе, что она не заразная.

– Вот так и возникает разрыв между интеллектуальным меньшинством и народными массами, – поучительно сказала Мист. – Не хмурься, это был комплимент, я тебя только что в заучки записала.

– Эй! Заучка – это ни разу не комплимент!

– Поздно, друг мой, клеймо непонятой интеллигенции ты себе уже заработал, – захихикала Мист. Рах слушал их перепалку с интересом, явно что-то отмечая для себя, потому что весь доставшийся ему опыт ничего, практически, не говорил о дружбе – только о доминировании, о страхе и авторитете, поэтому дружеское поддразнивание Торрена и Мист было для него интересным объектом изучения.

– Это вы у меня двое непонятых на всю голову, – совершенно беззлобно отозвался Торрен и ушел добывать еду к общем котлу.

– Торрен добрый, – сделал осторожный вывод Рах, глядя ему вслед.

– Торрен задница, – поправила его Мист. – Но да, добрая такая задница. А пока мы тут отдыхаем в ожидании еды, займемся сорняками. Не смотри на меня так. Сорняками неведения на ниве наших знаний. Книжки почитаем.

Эррах шумно выдохнул под маской и покорно и печально присел рядом с неугомонной Мист, которая уже раскладывала на коленях их записи и бумаги.

Через некоторое время пришел Торрен, балансируя на весу, почему-то, четырьмя мисками вместо трех.

– Это что, для твоего воображаемого друга? – осведомилась Мист, захлопывая Книгу и принимая свою тарелку.

– У меня все друзья воображаемые, воображают, потому что, много, – ответил Торрен, заботливо суя Раху ложку. – Но это не кому-то там, а хорошему парню одному, зовут его Торрен, и он ну очень голодный.

Мист задумчиво зачерпнула кулеш, закусила ломтем хлеба.

– Смех смехом, но я официально начинаю переживать за четвертого, незримого члена нашего отряда, – скорбно сказала Мист.

– Это ты про кого, про здравый смысл, что ли?

– Да где ты видел у нас здравый смысл?

– Так на то он и незримый.

– Ладно, за него тоже стоит переживать, ты прав. Но вообще я про ар-Маэрэ Иллемэйра, от которого мы раньше не знали, куда деться, а как он нужен – все, как отрезало.

Торрен вдумчиво пожевал, делая вид, что размышляет над ее словами.

– И где же вы, дивная лэри, последний раз видели свою пропажу?

– Как ни странно звучит, дорогой друг, но, вообще-то…в тебе, – хмыкнула Мист. – Последний раз я видела Мейли, когда он управлял тобой, чтобы спасти нас от секты нашего любимого “меньшого”, стрелялся молниями, ругался и вообще вел себя крайне невоспитанно. И после этого – все.

– Ну, то есть, – Торрен посчитал про себя. – Это почти месяц назад, что ли? Может, мы ему разонравилась, э? И он предпочел спрятаться в моей голове, ради разнообразия.

– Только ты такой твердолобый, что никаких снов, конечно, не видишь.

– Конечно, – подтвердил Торрен. – Ну, способности-то у меня появились, между Башнями ходить могу, Книга мне ищет. Не иначе, как я теперь великий ар-Маэрэ, только в маскировке.

– И тебя такая возможность ничуть не тревожит, – фыркнула Мист.

– А это пусть враги тревожатся, – хмыкнул парень. – Что я не только Хладогрызом отвесить могу, но и молнией, как великая колдушка Моррайт, отоварить по лбу.

– Если Моррайт не отоварит тебя, – Мист доскребла ложкой кашу и подсунула пустую миску поближе к приятелю. – А пока миску вымой, что ли, а то прогневаюсь.

– Очень страшно, – похвалил Торрен. – Особенно удался этот равнодушный тон, который показывает насколько ты не сомневаешься в том, что тебя послушаются. Сама мой.

– Я вымою, – вмешался Эррах, поднимаясь со своего места и собирая всю грязную пустую посуду. Чаще всего, в силу традиционного и не слишком справедливого разделения труда, посуду мыл Торрен, но Эррах, чувствуя свою пограничную важность для команды и пытаясь получше вписаться, старался тоже участвовать в нелегком труде обеспечения команды.

За тихим вечером и спокойной ночью, не омраченной ни нападениями живых паскуд, ни поучениями мертвых, настало утро нового дня пути, и еще до обеда стены леса вокруг расступились, открывая вид на мирную долину в предгорьях. Там, по берегам реки, соединенным десятками мостов, словно лубочная картинка, притаился обросший со всех сторон крестьянскими домами город, обнесенный белой стеной. На самом берегу внутри кольца стен виднелся изящный замок с маленькими белыми башенками, каждая из которых сейчас была увенчана траурным черно-серебряным флагом. Впрочем, это было все равно красиво: городок и лэрский замок были чистенькими, красивыми, словно игрушечными, и Мист, близоруко щурясь, с интересом разглядывала пейзаж, пока не вздрогнула резко, едва не свалившись с телеги: ее взгляд наткнулся на уступ на скале чуть повыше и дальше замка, на котором скалилась пустыми провалами на месте камней полуразрушенная, замшелая Черная Башня.

– Ну голову же на плаху, – прокомментировала Мист это нежданное открытие, и Торрен тут же обернулся, пытаясь выискать, что же там заинтересовало Мист.

– О, – сказал он, обнаружив взглядом Башню тоже. – А мы еще удивляемся, чего тут, в Имрэйсе, неприятности. А тут, понимаете, всякие Черные Башни над честными людьми нависают! Наверняка там пробудилось Древнее Зло. Такое древнее, что челюсть у него вставная и пепел сыпется.

– Ну, почему сразу Зло-то, – хмуро отозвалась Мист, которая была концептуально согласна с экспертным заключением Торрена, но поперечить хотелось.

– Ладно, хорошо, там пробудилось Древнее Добро, и как давай причинять благо!

– Что-то я не хочу себе представлять это Добро, – вздохнула девушка, задумчиво изучая медленно приближающийся Имрэйс. Что-то было во всем этом смутно знакомое, словно виденное во сне. Или ей чудилось? Может, такой пейзаж был за окном одного из мороков ар-Маэрэ?… Но, нет.

– И не надо, вот, обернись, на Раха глянь, – эльф смущенно надвинул капюшон поглубже. Кроме аллергии на все цветущее и растущее, которую удалось частично купировать подобранными зельем, у него обнаружилась сильная реакция на прямой солнечный свет, поэтому он кутался с ног до головы и совершенно разлюбил дневные путешествия и переходы.

– У меня такое чувство, – задумчиво сказала Мист, что я знаю это место. – Только вот откуда?

– В моей голове копалась? – с подозрением спросил Торрен.

– Делать мне нечего, – фыркнула девушка, непроизвольно потирая багровый шрам на запястье. – Да и нет там у тебя ничего хорошего.

Той обиженно замолчал, но потом заулыбался, видимо, что-то вспомнив.

– Ничего ты не понимаешь в хорошем, – торжественно заключил он.

– Я понимаю в хорошем достаточно для осознания того, что, во-первых, такого рода предчувствия не к добру, а во-вторых, что причина для визита в этот сказочный уголок у нас совсем не приятная.

– Это да, – Торрен немного поскучнел и некоторое время даже молчал, подгоняя лошадку. – Только вот как вы, заучка и зануда, на пару, сами решайте, кто есть кто, умудрились пропустить на карте Башню? Или это не та? Не нашего типа? На вид – так похожа. Контр-штоты вон у ней.

– Контрфорсы, – тихонько подсказал Эррах. – Это называется контрфорсы.

– Ты мне зубы не заговаривай, не шаман, глядь, орочий, – погрозил назад пальцем, не оборачиваясь, Торрен.

– Я могу предположить, что Башня как раз нашего типа, – потерла запястье Мист. – На настенной карте, кажется, было вымаранное пятно в этом направлении, но при Мейли тут, конечно, не было никакого города. А Башня, может, вроде той, Калеба?.. За что-то запрещенная к посещению.

– Ну, точно, значит, там Добро, – хмыкнул Торрен. – С чего все-таки начнем, с замка или с поисков по городу?

– С замка, – подтвердила неизменность их заранее принятого решения Мист. – Отдадим вещи Виля, выложим все, как было. Может, что-то полезное нам расскажут, или мы сами пронюхаем. Так что прямой наводкой в замок.

– Ну, караван на Привратной должен остановиться, там до замка недалеко. Если Элианна там, она меня точно узнает.

Мист кивнула, соглашаясь: Торрена наверняка помнили вообще все, кто имел с ним дело дольше пяти минут, слишком уж чрезмерным он был во всех своих проявлениях. Высокий и широкий гигант с радостной улыбкой, он создавал обманчивое впечатление простачка, но уж кому как не Мист было знать, что мозги у ее друга есть, причем отменные – а в последнее время к ним добавились еще и магические способности как классического плана, так и основанные на Багровой магии. Мист, правда, все еще полагала, что это временное явление, остаточное от присутствия Мейли в теле Торрена. В конце-концов, Мейли не был демоном, а только демоны, вроде бы, обладали способностью вселяться в живых и вытеснять их сознание своим. Про такие вещи, впрочем, Мейли в Книге не писал. Но зато писал, на удачу Эрраха, про средства от аллергии, и это было хоть и не равноценной заменой, но тоже полезно. Если больной карвией вызывал среди окружающих панику и желание отодвинуться подальше, то беспрестанно чихающего больного карвией добрые люди наверняка сожгли бы, чтобы не мучался.

Мист сильно подозревала, что такими глупостями, как временное вселение в кого-либо, ар-Маэрэ при жизни не занимался, а вот от аллергии лечить ему случалось – возможно, даже и себя, и поэтому искомый рецепт, не имеющий толком отношения к Багровой магии, тем не менее нашелся среди всего остального лекарственного богатства. Так что в вынужденный период отдыха и простоя все они вместе – Тор, Мист и Рах – провели несколько увлекательных дней в лаборатории на Хрустовой Башне, пополняя истощенные орочьим инцидентом запасы зелий в дорогу и пытаясь сварить лекарство нужной консистенции для Эрраха. Несомненным успехом Мист считала тот факт, что эльф, вынужденный каждый прием пищи запивать омерзительной гадостью, до сих пор не отравился. Видимо эльфы – или, может, только такие особенные эльфы, как Эррах – были куда прочнее, чем казались на вид. Впрочем, вспоминая всех известных ей эльфов, начиная от Гронса, продолжая ар-Маэрэ и Алгаром, через лэри Акринну и к Эрраху, Мист могла заключить, что легенды о тонкой душевной организации, хрупкости и деликатности эльфийского народа были именно этим самым – легендами, и Эррах после слияния с Зубастой запредельной тьмой отличался от своих сородичей, по большей части, внешностью. Что касается повышенной хитромордости, то это была, кажется, индивидуальная особенность конкретно этого эльфа.

– Это с ним что? – недружелюбно поинтересовался стражник на воротах, приступая к досмотру их телеги.

– Карвия у него, дядь, – отозвался Торрен и открыл было рот для дальнейшей тирады, как стражник сделал резкий шаг назад, выставляя вперед оружие.

– Ну-ка, разворачивайтесь. Не пущу, – отрывисто сказал он. – Нам тут новые беды без надобности.

– Ээ, дядь, – все-таки попытался Торрен, выдвигаясь между нацеленной на них алебардой и своими спутниками. – Дык не заразная она, не будет ниче. Ты у кого, может, спроси?

– Да что спрашивать, сам знаю, что не надо нам тут всяких, – он угрожающе потыкал алебардой вперед.

Мист и Торрен переглянулись, и Мист поднялась на телеге во весь рост, размахивая рукой, чтобы привлечь внимание караванмейстера, который не иначе как собственной многомудрой задницей почуял неладное и уже шел к ним от своей тактической позиции у ближайшего перекрестка внутри городских стен, где он поджидал прохождения проверки всеми своими подопечными, попутно выслушивая последние местные новости от знакомых и незнакомых, но готовых поболтать.

А конфликт уже разгорался не на шутку: у Мист аж в груди заледенело, когда наверху ступенек привратной сторожки мелькнул край серой рясы Видящего.

– Дымный же пепел, – выдохнула девушка, очень остро чувствуя и свое сомнительное происхождение, и Книгу, и арсенал пузырьков с разномастной алхимией, и паче всего – присутствие любимого ученика не то, что эльфийской, а вовсе какой-то запредельной расы.

– Что за беда, дети мои? – старательно-кротким голосом вопросил Видящий, обводя взглядом ближайших “детей” немногим младше себя.

– Дык, святой отец, – вполне искренне обрадовался Торрен, который несмотря на все пережитые странности оставался пламенным последователем веры своих родителей, сполз с телеги и подошел под благословение, как приличный. Мист, скрепя сердце, последовала за ним, за край плаща притягивая за собой и Раха. – Рассуди, святой отец! Эйн, ж, в единости благий, заповедовал заботиться о сирых, об убогих. Вот мы о меньшом брате заботимся, а нас из-за него, из-за карвии, не пускают в город! Это ж не по воле Эйна, не по заветам Ласс, не по-человечески, святой ж отец! – с сияющим взором забубнил Торрен, после рассеянного благословения от Видящего продолжая цепляться за край его балахона. Мист, поддерживая, насколько возможно, легенду, обняла и прижала к себе Раха, словно оберегая и утешая младшего брата-подростка. Мелкий и тощий, тот неплохо вписывался в роль младшего в семье из-за высокого роста “старших”, а белые волосы эльфа они, готовясь к длительной маскировке, еще в Университете выкрасили.

– Сын мой, – Видящий с некоторой брезгливостью попытался выдрать из рук Торрена свою одежду, но тот держал крепко, да еще и лобызал периодически. В целом, искренняя вера в Эйна и его благость совершенно не мешала Тою вдохновенно врать его служителям. Каким именно образом это все сочеталось в большой Торреновой голове, Мист не представляла, но каждый раз заново удивлялась. И местами восхищалась, вот как сейчас.

– Святой отец, – караванщик приблизился, наконец, старательно изображая уверенность и спокойствие. – Что-то не так тут? Ребятишки-то, вроде, хорошие. Не еретики какие-нибудь, вежественные.