Текст книги "Изгнанница (СИ)"
Автор книги: Ирина Булгакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
Так, как пришел нынешний Властитель.
Дэвис мысленно поморщился, но его лицо сохраняло выражение приятной расслабленности. Коей и полагалось быть в том случае, когда тебе делают массаж ступней.
Задержался властительный старичок на этом свете, пора ему перебираться в мир Иной. Тем более что у него там много знакомых. Тогда во главе ордена встанет новый Властитель. Молодой, полный сил. И не такой прямолинейный. Впрочем, трудно ждать дипломатии от того, кто изначально владеет энергией “эль”.
Постойте… А что это значит та крохотная иголочка, так ненавязчиво кольнувшая где-то в районе затылка?
Что же он думает, этот Кресс, подозрительно быстро возомнив себя равным учителю? Дэвис расслабленно откинулся на подушках, никак не препятствуя чужому проникновению в собственное сознание. Легкое давление на виски – так вела бы себя собака, в незнакомом месте обнюхивая территорию. Большая собака. Но, безусловно, дворняжка.
Глупец.
Видимо, после вчерашней “промывки мозгов”, когда Дэвис намеренно поддался, решил, что уже достиг выдающихся результатов и может с честью противостоять учителю. Что ж. Дэвис не собирался уверять его в обратном. Пусть себе. Приятно, когда будущий противник тебя недооценивает. Какой сюрприз ожидает неудачника! Инициатор поединка наверняка пойдет ва-банк, собрав все силы в кулак. Как страшно. И проиграет. Что ни говори, заманчиво получить в качестве подарка не только звание учителя, но и его силу, и главное – его “друзей”. Беда только в том, что он проиграет. Его беда. И его слабенький энергетический потенциал не добавит учителю силы.
Честно говоря, Дэвис почувствовал себя разочарованным. Он рассчитывал, что между тем, как Кресс попадется на крючок, и его решением действовать пройдет больше времени. Но Дэвис не мог позволить себе рисковать, когда на карту поставлено все. Если нужно выбирать из того, чтобы подождать пока Кресс окрепнет и чуть наберется силы, и необходимостью действовать сейчас, Дэвис выбирает второе. Еще годик, другой, в течение которых Кресс будет мужать, а Дэвис наоборот. Он слишком большую цену заплатил за то, чтобы осуществить задуманное.
Вот ведь, Дэвис открыл глаза, не останови ретивого ученика, так тот рад все ступни стереть до основания.
–Довольно, Кресс.
–Да, господин.
–Иди.
–Да, господин.
Кресс поднялся, и учтиво склонив голову, тихо, как мышь, выскользнул за дверь. Дэвис проводил его сонным взглядом. Иголку тут же вынули из затылка.
Да, такой непременно пойдет напролом. И в самое ближайшее время – ишь, как старается закрепить “успех”. Крючок проглочен, рыбка попалась, осталось только подсечь.
Дэвису необходим перерыв, чтобы никто не раздражал его неумелыми попытками. Кто-то мог подумать, что этот перерыв был нужен ему для того, чтобы собраться с силами и вступить в неизбежный поединок с Властителем. И ошибся бы. На этот раз Дэвис поймает старичка на его любимых игрушках.
Как приятно сознавать, что у каждого есть свои слабости, которыми так и подмывает воспользоваться…
А что если Властитель, так же, как он своему бестолковому ученику, бросил девчонку в качестве приманки, и теперь тоже ждет момента, когда Дэвис будет ослаблен, чтобы сразу после поединка…
Не может быть. Еще вчера Дэвис не был бы столь уверен, но сегодня. Сегодня Властитель занят другими делами. В Королевстве Семи Пределов разгораются нешуточные страсти. Старик предполагает, что новый правитель Королевства будет марионеткой в его руках, но он ничего не ведает о том, что в превосходный план уже внесены коррективы.
Дэвис позволил себе легкую мечтательную улыбку. Во-первых…
Нет нужды перечислять все по порядку. Любые мысли, особенно эмоциональные имеют обыкновение себя выдавать.
А девчонка хороша. Когда все закончится… Вернее, на финишной прямой…
Спокойствие. И еще раз спокойствие.
Не помогло. В сердце закралось беспокойство. Незначительное. По десятибалльной шкале, так, на двойку.
Дэвис открыл глаза и лениво поднялся. Разгоряченные ступни приятно холодил мраморный пол. Дэвис подошел к узкому окну, и некоторое время проникновенно изучал пейзаж за окном. Купол башни Девичьей Невинности сиял в лучах заходящего Гелиона. Последний отблеск уходящего светила. Соседняя башня Полуночного Ветра уже погрузилась в темноту.
Все идет так, как задумано. Но, пожалуй, слишком гладко. Или, скорее всего, дело в том, что он не может простить себе того, что решился использовать в качестве подсадной утки человека. Жизнь человека хрупка. Один неверный ход – и столько усилий потрачено впустую. В лучшем случае удастся выйти без потерь. Но, самое интересное, что другого выхода Дэвис не видел. Для той игры, что началась – кроме человека ничто не подходило.
Беспокойство усилилось.
Девчонка. Что-то с ней происходит. Неодолимое желание заглянуть туда, где заканчивалась нить, один конец которой находился у него в руках, на долю секунду захватило его. Такой глупости сейчас он не мог себе позволить. После. Будет жаль, если козырная дама на поверку обернется шестеркой, и не козырной. Остается надеяться на то, что поговорка – если женщина захочет – пройдет сквозь скалу, имеет глубокие корни. Во всяком случае, Дэвис сделал так, чтобы женщина, то есть, девушка, захотела. Может, все дело в этом уточнении? Дэвис мысленно усмехнулся.
День клонился к вечеру, но в зале было светло. Ярко светил Гелион, клонясь к вершинам далеких гор. Дэвис стоял у окна. Еле заметная тень сиротливо жалась к его ногам.
Дэвис смотрел вдаль, на вершины гор, с трудом удерживающих на своих плечах снежные шапки. В низине уже клубился сумеречный туман. Он не имел власти, пока на земле царствовал Гелион. Но его время истекало. С чувством выполненного долга раскаленный диск скрывался за дальней горой, очертаниями напоминающую лежащую на боку девушку. Он думает, что в извечной борьбе между Светом и Тьмой, сегодня наконец-то одержал победу. Но он ошибался. Как безгранична власть Света, так безгранична и власть Тьмы.
Сердце Дэвиса возбужденно бьется в ожидании ночи. Сердце знает, что каждая Ночь случается только один раз. Рождается вечером, с приходом темноты, чтобы умереть с первыми лучами Гелиона. Одна единственная Ночь может подарить то, чего не смогут и тысячи последующих. Она знает, что обречена. Поэтому старается, как опытный торговец на ярмарке, вкрадчиво предлагающий покупателю самые лучшие товары. Торгуйся. Ночь ненавязчива, и не вульгарна, она знает себе цену. Ты можешь уйти с покупкой этой Ночью. Но берегись, как бы расплачиваться за нее не пришлось ценой своей собственной жизни. Она дьявольски умна и никогда не продешевит. За миллионы лет существования она бережно относится к накопленному опыту, и передает его с шумом ветра, дыханием холодных гор, где никогда не бывает Света, сестре, рожденной во мраке. Ты можешь стать основателем своей Вселенной этой Ночью, можешь обрести полновластного союзника, можешь проиграть собственную душу, обреченный впредь скитаться бесплотным духом по бесконечным дорогам времени, можешь стать легкой добычей для демонических обитателей Иного мира, встречи с которыми жаждет и боится каждый магистр. Ставки сделаны. Ставок больше нет.
Пока еще несмелыми осторожными прикосновениями тонких белесых щупальцев, тотчас рассыпающихся на белые девственные хлопья при малейшем дуновении ветра, туман определяет границы будущих владений.
Башня Девичьей Невинности, как и положено башне с таким названием, неохотно сдавала свои позиции. Вот погас в закатных лучах купол. Сверкнул в последний раз, как молния, и погас. Лучи Гелиона ласково погладили позолоченный шпиль, на долю секунды задержавшись на верхушке.
Дэвису не нужно было искать других окон, чтобы представить себе картину наступления Ночи в целом. Все семь башен, вместе с остальными городскими постройками, окруженными высокой стеной с узкими бойницами, теперь были погружены в темноту. Еще не тьму. Еще угадывались очертания узкой, выстроенной в готическом стиле башни Неизбежного Наказания. При дневном свете, казалось, состоящая из одних острых углов, в призрачной темноте растеряла былое величие, и теперь слепо щурилась узкими окнами, всматриваясь в глубину подступающего мрака. Башня с символическим названием Учитель-и-Ученик, вернее две башни, ступенчатые постаменты которых постепенно сужались, протягивали друг к другу руки ажурных мостов. Пройдет совсем немного времени, и туман выберется из горной долины. Он почти достиг стены, окружавшей город. Он почувствовал свою силу, и теперь как полноводная река стремился достичь возможных пределов. Поступь его неслышна, а власть беспредельна.
Дэвис глубоко вздохнул и закрыл глаза. Королевство Семи Пределов – только начало. Хотя, если ориентироваться по карте – кусок лакомый. Но плох тот раб, который не мечтает разделаться с господином. Начинать нужно с малого, а потом Дэвису будет принадлежать весь мир!
Неплохой свадебный подарок, он почти усмехнулся, для Невесты.
Часть вторая
Выбор
1
–Слава Свету, ты очнулась. А я-то уж подумала: Лесавку, что ли, какую, в лесу подобрали. Грязная, оборванная…
Голос принадлежал старухе. Убранные в пучок седые волосы, открытый лоб, прямой нос, пронзительный взгляд, высокая, статная, с горделивой осанкой. Если бы не морщины, проложившие пути-дорожки на обожженном Гелионом лице, ее вполне можно было принять за женщину не старше сорока, у которой еще был шанс найти того, кто скрасит ее одиночество.
Все это разглядела Лорисс после того, как перестали слезиться глаза.
–Я вообще сначала решила, что ты мертва, – старуха подвинула табурет ближе к широкой лавке, на которой лежала Лорисс. – Наступал вечер, и мы торопились домой. Как вдруг Питер – глаза у него острее моих – говорит: смотри, у дороги кто-то лежит. Пришпорил лошадь и как рванет вперед. Я и остановить его не успела. Хотела сказать: вдруг там Попрошайка Дорожная, что еще попросит, не отвяжешься потом, а Питер уже – поди поймай!
Лорисс с трудом улавливала нить рассказа, хотя голос у старухи был глубоким и звучным. Все вокруг было незнакомым: чужая горница с чужими вещами. Большое окно, с разноцветным узором по оконной раме, лавки, стоящие у стены, украшенные деревянной бахромой. В углу, над столом, покрытым скатертью, у самого потолка на маленькой полке иконка с изображением Отца Света, а ниже – деревянный истукан, вылитый Лесной Дед. Все вокруг такое узнаваемое, почти как дома, кольнула в сердце мысль. И такое чужое.
Но вот сознание уловило знакомые слова “Попрошайка Дорожная”, и Лорисс вспомнила, как бабушка рассказывала о том, что встретить такого на дороге – дело хлопотное. Маленький сухой старичок, словно выгоревший под лучами жаркого Гелиона, имел обыкновение что-нибудь просить. Правильно сказала неизвестная старуха – что еще попросит. А не дать нельзя. В пути удачи не будет. Или колесо у телеги сломается, или дожди дорогу размоют, или вообще случится страшное – лошадь умрет от неизвестной хвори. Тысячу раз пожалеешь, что отказала Попрошайке Дорожной, а поздно будет.
Знакомая сказка успокоила Лорисс. И Отец Света, и Лесной Дед, и даже Попрошайка Дорожная, все как у людей. Куда же она попала? В Близнецах и Кружевнице ее сразу бы узнали, несмотря на то, что она “грязная и оборванная”.
–Где я? – шептали ее губы, а душа жалобно пискнула “Заморыш”.
–Ты у добрых людей, девушка, – старуха поправила одеяло, сшитое из волчьих шкур, которым была укрыта Лорисс. – Не переживай. Тут с тобой ничего плохого не случится. А деревня наша Светляки называется. Может, слышала? – старуха прищурилась.
Непроизвольно Лорисс мотнула головой и поморщилась от резкой головной боли.
–Ты головой-то не тряси, – посоветовала старуха, – не знаю, что случилось с тобой, но досталось тебе сильно… Так вот. Я за Питером не поехала. Спрыгнула с телеги и пошла следом. Если что случится, хоть лошадей уберегу. От Попрошайки-то. Смотрю, Питер тоже соскочил с лошади, стоит и смотрит. Темнело уже. Ты лежала на спине, руки раскинуты, глаза закрыты. У меня сердце зашлось, думаю, мертвая девка. Наклонилась к тебе, сердце бьется еле-еле. Питер стоит, глаза раскрыл, что делать не знает. Где это видано, что б в наши края девку занесло! До ближайшей деревни – Беглянки – полдня пути. И то если лошади резвые…
Старуха еще что-то говорила, но Лорисс не слушала. Беглянка, Светляки. Знакомые названия. Только вот где она их слышала? Кто-то из близких, бабушка, наверное, упоминала. Скорее всего, бабушка. А может, мама? Но что она рассказывала, хоть убей, не вспоминалось.
Лорисс попыталась сесть, но старуха ее остановила.
–Рано тебе еще, – она положила тяжелую руку Лорисс на плечо, и та послушно легла. – Я помыла тебя, – старуха вдруг бросила на Лорисс короткий колючий взгляд. – Бельишко твое никуда не годное, так я тебе свежее подобрала. Интересный у тебя на теле знак… Эта змея с двумя головами… Ты знаешь?
–Это родимое пятно… Так мама говорила.
–Это знак. Но не о том речь, после поговорим об этом. Три дня ты в беспамятстве была, вся горячая. Я тебя поила Сон-травой, и горячка спала. Вон и щеки порозовели. Теперь и покушать можно. От одной настойки щитовника сыта не будешь. Пошлю Капитона за горячим супчиком. Можно тебе уже. Как звать-то тебя будем, милая?
От неожиданности Лорисс закашлялась. Глаза у старухи смотрели спокойно и участливо.
–Вилена, – тихо сказала она.
–Ишь ты, – старуха склонила голову и несколько мгновений разглядывала Лорисс. – Красивое имя тебе мать придумала. А меня Харидой зови. Знахарка я местная.
Знахарка. Лорисс проглотила слюну. Имя степное, значит, третье. Каждая женщина, решившая заниматься непростым ремеслом, много лет должна была учиться у старой знахарки. Отправляясь в мир Иной, та называла ученицу новым именем. Прежнее в деревне постепенно забывалось. Лорисс и припомнить не могла, что старую Фаину когда-то звали по-другому.
–Деревня-то, откуда ты родом, как называется? Или ты у нас Лесная дева – мара? – глаза у Хариды смеялись. Чтобы опытная знахарка, да мары от настоящей девки не отличила?
Лорисс кашлянула, чтобы прочистить горло.
–Я из Зарницы, – попыталась спокойно ответила она, но голос подвел и предательски дрогнул.
–Подожди, – глаза у Хариды расширились. Да так, что пропали морщины, мелкой сеточкой покрывавшие кожу в углах глаз. – Так и Зарницы, и Кружевницы, и Близнецы… После набега там нет жизни. Всех в рабство угнали, кого смогли, в Южные земли, а остальных… никого в живых не осталось, – Харида широко махнула рукой слева направо, отгоняя напасти. – Питер был там, – она осеклась. – Ладно. Рано тебе об этом. Позже все расскажу, что знаю. Ты-то как уцелела?
–Какого набега?
–Вижу, не знаешь, ты, милая, что произошло на самом деле. Радуйся, что жива осталась, – Харида поправила пуховую подушку под головой у Лорисс. – Узнаешь еще. Никуда теперь от этого не деться. И хотела бы я ничего не знать, так вот, никого теперь в стороне оставят.
–Подожди, Харида. Какого набега?
Столько мольбы отразилось в ее взгляде, что Харида сжалилась.
–Война у нас нынче, милая, – она тяжело вздохнула и сложила на груди старческие руки. – И всему виной барон наш, чтоб его Тьма взяла. Скажу тебе, если ты не знаешь, что наша деревня в другой стороне находится. У нас тут уже Двуречная провинция… А ты из Веррийской…
Лорисс задохнулась, не в силах поверить в очевидное. Как могло случиться, что за три дня она пешком одолела расстояние… дай Отец памяти… это сколько ж на лошади надо ехать? Разве такое возможно?
–После смерти Рихарда Справедливого, многим власть покоя не давала. Вот наш барон Зенон-то, тоже из большого котла хлебать захотел. Убил Наместника. Вслух об этом не говорят, в городе-то, Ливэнте, но мы здесь посмелее будем, – Харида говорила, как сказку старинную рассказывала – нараспев. – Ваша-то, Веррийская провинция первой сдалась: уже и Наместник присягнул на верность барону… Только теперь он требует, чтобы его не Зенон, как раньше, а Зигурд Великий величали. Да… И Славль под ним. И Бравинск, и Градополь. Такие дела. Покойный король крепко власть в руках держал, думал, что за столько лет мира отвыкли от войны. Думал, Наместники будут законы блюсти. Да просчитался. Умер, и улетела птичка-власть – кто поймает. Вот наш-то, видать, и решил, что поймает. Зигурд Великий… Тьфу.
Харида встала и подошла к окну. Одежда – белая, вышитая по рукавам рубаха, убранная в темно-синюю плахту, подпоясанную широким ремнем, увешанным разноцветными амулетами – подчеркивала природную крепость тела. То, как она двигалась, каким уверенным жестом открыла створку окна, каким хозяйским взглядом окинула двор, все это позволяло сделать вывод: Харида имела в деревне вес, и ослушаться ее мог разве что глупец.
–Капитон, – негромко позвала она, разглядев кого-то во дворе. Потом сделала паузу, но ровно такую, чтобы тот, кого звали, бросил все дела и не замедлил явиться на зов.
Пока Харида давала указания невидимому Капитону, Лорисс пыталась разобраться в потоке мыслей, хлынувших в голову, как разгневанная река, сломавшая запруду, и стремящаяся наводнить сухое русло.
Война… Забытое, страшное слово. Рядом с которым рука об руку стояли такие же страшные слова: горе, страдание, смерть. Головная боль оказалась настолько сильной, что Лорисс пришлось закрыть глаза. Значит, прежний мир рушился не для нее одной. От того ужаса, что темной тучей, набиравшей силы, застыл у горизонта, было уже не спрятаться и в самой глухой деревне. Харида сказала, что нет больше и Близнецов, и Кружевниц. Стало быть, сгорели так же, как и ее Зарница.
“Не ходи туда”. Это Лесной Дед не позволил ей туда пойти. Как это понимать, как заботу о себе? Как помощь? Но тогда… Он ничего не попросил взамен. Соленых огурчиков только… Или это может быть платой?
“Я тебя поводил немного”…
Немного, как же! Мало того, что она оказалась за множество верст от дома, так еще и направил ее прямиком в объятия Девочки-у-Дороги! Совпадение? Не бывает у Деда совпадений. Он все знал, старый…
Ругательное слово чуть не проявилось в мысленном потоке, но Лорисс вовремя остановилась. В голове шумело. Не годится обвинять Деда в том, чего не было. Ей ли вмешиваться в дела, в которых она ничего не понимает. Кто знает, может, встреча с Девочкой и была платой за то, что отвадил ее Дед от сгоревших деревень? Тогда в чем же заключалась помощь? Сберечь, чтобы затем толкнуть в смертельные объятия? От Девочки еще никто не уходил живым. Поэтому и рассказать толком о ней некому. Так, домыслы одни…
Затем мысли устремились по иному кругу.
Дома нет. Привычной жизни нет. Заморыша, и того… Боль оказалась острой, словно представить себе дальнейшую жизнь без хрупкого, трепетного тельца на плече, было еще невозможней, чем без родного дома.
Чтобы успокоиться, Лорисс глубоко вздохнула несколько раз. Вот ведь, сказал Дед: брось зверя, так и получилось. Зря его бабушка все время хвалила, злой оказался Дед, не добрый…
Опять пришлось остановиться, чтобы не докатиться до более обидных обвинений.
Это все теперь прошлое. Что же в будущем? Как строить новую жизнь, если то, из чего ее строят, рассыпалось в прах?
Лорисс закрыла лицо руками. Одна, одна в целом мире, без дома, без семьи, без родных. Без надежды, без будущего. И тогда, в темноте вдруг почувствовала такую безысходную глубину отчаяния, что острая боль – не вздохнуть – пронзила и так не единожды прошедшее через это испытание сердце. Голова пошла кругом, и Лорисс провалилась в серую дрожащую муть…
–Вот и хорошо. А теперь открой рот, Вилена, – теплая ложка заставила Лорисс приоткрыть рот. – Умница. А то надумала в обморок падать. Держи себя в руках, – Харида дождалась, пока Лорисс проглотит теплый куриный суп, и наполнила ложку снова. – Тебе еще жить. А уж как жить, решай сама. Еще ложку. Так быстро на поправку пойдешь. Поверь мне, милая. Открывай рот, открывай. Теперь время другое. Нужно научиться не жить, а выживать… Умница, еще немного осталось… Если ты меня понимаешь. Раньше ты брала, что хотела, и усилий никаких. Теперь, чтобы взять, сила нужна. Да и отбирать частенько придется. Ты молодая, по всему видать – силы в тебе не меряно, – взгляд у Хариды опять неуловимо изменился. Или это Гелион заглянул в окно? – Умей распорядиться. А там, даст Отец, не только выжить сумеешь, но и жить по-человечески… Виданное ли дело, – Харида отложила в сторону опустевшую миску и вытерла Лорисс рот белым утиральником. – Девушка в лесу больше месяца провела… И поди ж ты, жива…
–Как больше месяца? – Лорисс чуть не подскочила.
–Что ты, милая, так перепугалась?
–Не может быть… Я же три дня назад…
–Все может милая. Ты, небось, когда в лес уходила, на дворе ясень был? А теперь уже светлынь-месяц. Скоро осенняя пора настанет.
–Светлынь… – Лорисс едва повторно не лишилась чувств.
–Ты как в лесу оказалась? За ягодами, что ли ходила?
–Я… Мне шестнадцать исполнилось два месяца назад… Три…
–Понятно, – Харида не сдержала улыбки. – Я думала никто уж в Белого Принца не верит.
–У нас все верят.
–Еще кто-нибудь с тобой ходил?
–Да. Две девушки.
–Они тоже остались живы?
–Не знаю. Я вернулась позже. И уже все… всё…
–Понятно, не продолжай. А как в лесу очутилась?
Лорисс только тяжело вздохнула.
–Не знаю… Потом решила, что пойду в Близнецы, попрошу кого-нибудь…
–Была в Близнецах-то?
–Не дошла.
–Вилена, постарайся вспомнить, Близнецы – это далеко отсюда. Я даже не скажу тебе, сколько пешком будет – я ногами расстояние не мерила. Может, ты на лошади была?
–Нет.
–Странно, – Харида помолчала, глядя в окно. – Много вещей непонятных в мире. Скажи лучше, как ты умудрилась выжить в лесу? Целый месяц…
–Мне не верится. Еще три дня назад я была дома.
–Что ж, много непонятных вещей в мире, – повторила она и помолчала. – Хотя я лично ни с чем – таким – не сталкивалась, но уж о Капризной Деве все наслышаны.
–Это сказка…
–Нет, девушка, это не сказка. Ее многие видели на берегу Великой реки. Или Лесной Дед – разве сказки? Но есть, конечно, и выдумки. Я для себя решила, что Девочку-у-Дороги, для примера, никто никогда не видел, значит, то выдумка.
Лорисс поперхнулась и закашлялась. Харида поняла это по-своему.
–Все разговариваем с тобой разговоры, а тебе спать пора, – ворчливо сказала она и поднялась. – Темнеет на дворе.
Что ждет ее в далеком будущем, Лорисс плохо представляла, а вот ближайшее будущее рисовалось в самых темных тонах. Стоило только представить себе, что Харида сейчас уйдет, и она останется одна в чужом доме, с незнакомыми вещами, как Лорисс охватил страх. Собственный испуг придал ей сил, и она решилась задать вопрос, который хотела задать с самого начала, но не хватило смелости. Прямо спросить о Заморыше она не могла. Не дай Свет решат, что она умом тронулась, пойди потом, докажи обратное. Тогда уж лучше сразу разоткровенничаться и сообщить, что мало того, что она видела Лесного Деда, встретилась с Девочкой-у-Дороги, так еще и все время носила на плечах Заморыша. Для тех, кто не знает – маленького сына… или дочь Домового. Если бы она преследовала единственную цель, чтобы раз и навсегда от нее отстали, объявив дурочкой, то это был бы верный ход.
Поэтому Лорисс потупила скромный взор и спросила.
–Харида, прости, что я спрашиваю. Со мной ни…чего не было?
Женщина собиралась уходить. Она стояла у двери, повернувшись к Лорисс спиной. Плечи ее вдруг напряглись и она неспешно, по-царски развернулась, высоко подняв голову.
Лорисс испугалась, что Харида рассердилась. Но она ошиблась. В глазах Хариды читался плохо скрытый интерес, граничащий с любопытством.
–Было, – Харида величественно проплыла через комнату и остановилась возле стола, стоявшего в углу. Она откинула домотанную скатерть и выдвинула подстолье. – Было. Вот пояс твой с оберегами, вот мешок с чертошником. От кошек? – Харида ответа не ждала. – Выдохся давно, никакого толку. Я все сохранила. Вот ягоды, – она осторожно поднесла высохшие плоды к самому носу и понюхала. – Кукольник. Правильно собран. Учил кто?
–Знахарка наша. Фаиной звали.
Харида кивнула.
–Тебя в ученицы хотела брать?
–Нет, – легкая улыбка коснулась губ Лорисс. – Она вообще говорила, что единственный человек из всей деревни, у которого был дар – это мужчина.
–Скажет тоже. Мужчина. Запомни, милая, если решишь заняться нашим ремеслом: истинные ведуньи, наделенные природной силой, а ни какими-то там энергиями, получаются только из женщин. Будет время, поговорим об этом. Напомни мне, а то в последнее время забывать стала.
Слова прозвучали искренне, но Лорисс не поверила. Не могла такая сильная женщина обнаруживать обычные слабости, присущие возрасту.
–Вот что еще было у тебя в кармане.
Заходящий Гелион добрался таки до оберега с оскаленной волчьей пастью. Того самого, что Лорисс вытянула из мертвых рук Алинки. Ослепительный огонек повис в воздухе – Харида держала оберег за цепочку.
–Твое?
Слово прозвучало, как вызов. Как будто нужно было не просто признаться в том, что владеешь вещицей, но взвалить на свои плечи тяжкий груз ответственности, за то, что Алинка мертва, а обладатель оберега жив.
–Мое, – как в омут с головой.
–Дорогая вещь. Из золота. Сильная…
Харида ждала объяснений, но у Лорисс не было ни сил, ни желания. Она неопределенно качнула головой. Дескать, да дорогая, да из золота. Последнее слово, на взгляд Лорисс прозвучало несколько непонятно, но она решила, что спросит об этом как-нибудь после. Харида молчала и Лорисс поняла, что больше ждать нечего. Да и на что она надеялась? Что Харида скажет: да, рядом с тобой звереныш какой-то сидел, так я его сохранила, сейчас принесу?
–И еще, – вдруг услышала Лорисс тихий голос и напряглась. Она подняла голову и увидела, что в руках Харида держит некий предмет. – Ты про это спрашивала? – вопрос прозвучал утвердительно.
Она подошла к Лорисс и протянула… Курительную трубку? Машинально Лорисс взяла в руки удивительно изящный предмет из красного дерева и понюхала. Округлая чашка, вырезанная в виде проказливой мордочки, похожей на Заморыша, как будто пахла табаком. Еще от нее исходил едва уловимый запах паленой шерсти.
–Это искала, – удовлетворенно сказала Харида, словно решила в уме сложную задачку. – Знаешь ли ты, милая, чем владеешь?
–Это все, что осталось от моего дома, – упрямо повторила Лорисс ответ, который уже давала Лесному Деду.
–От твоего дома? – Харида удивленно вскинула брови. – Я не берусь утверждать, тоже не считаю себя знающей, но сдается мне, это – вещь-оборотень. Ты знаешь, что это такое?
–Нет.
Лорисс почудилось, или во взгляде Хариды мелькнуло облегчение?
–То-то и оно, девочка. Лежит такая вещь до поры, до времени, никого не трогает. Но вот приходит время и оживает демон, заговоренный в ней. И никто не знает, что он принесет с собой. Долгожданную помощь или смерть. Плохо – если только тебе, но еще хуже – когда всем остальным. Тем, кто рядом с тобой. Про Непослушную Ону слышала?
Лорисс коротко вздохнула.
–Вот. Мой тебе совет: избавься от нее. Я тебе помогу. Сделаю все, как нужно.
–Это все, что осталось от моего дома, – повторила Лорисс заученную фразу и посмотрела Хариде прямо в глаза.
–Как знаешь, – та поджала губы. Не привыкла, видно, чтобы ей перечили. – Я тоже опасности в деревню нести не позволю. Пока подожду. Там решим, что делать.
Когда дверь за ней закрылась, Лорисс сжала в руке темно-коричневую трубку со смешной мордашкой. Никто не отнимет. Советчики. Лорисс бросила недобрый взгляд в сторону двери. Того гляди, и эта женщина потребует платы за спасение. Если для того, чтобы спасти Заморыша придется уйти из деревни, Лорисс это сделает. Никто не заставит ее добровольно отказаться от маленького сокровища.
За окном стемнело. Ночные звуки постепенно набирали силу. Заливался чародей, а где-то под окном оглушительно стрекотал кузнечик. Наступал самый темный час суток. Время встречи с демонами – так называла его бабушка.
Лорисс лежала на мягком войлоке, подоткнув под голову подушку, укрывшись волчьей шкурой. Лежала и улыбалась. Она сжимала в руке теплую трубку, и ей было совсем не страшно.
Ты, да я, думала она, засыпая, а вместе нас двое. Все будет хорошо.
2
Черные глаза бессмысленно таращились, словно выискивали жертву. Рот, вышитый алой ниткой, открылся в безмолвном крике. Серые пакли волос извивались вокруг тряпичной головы как ядовитые змеи. Сшитый специально к празднику черный сарафан нелепо облегал бесформенную фигуру. Пока старик Велес укладывал чучело русалки в небольшой грубо сколоченный гроб, руки и ноги из соломы болтались из стороны в сторону.
Во дворе, где собралась празднично одетая толпа, светил Гелион. Пока проводили обряд, пока Харида пела заупокойную, полуденный свет слепил глаза. А тут набежало облако. После яркого света, Лорисс вдруг показалось, что без времени наступил вечер. Погасли разноцветные краски праздничных сарафанов и вышитых рубах, не играли светлые лучи на шитых золотом девичьих венцах и обручьях. Ветер поспешно, словно дорвался до любимой игрушки, разворошил распущенные по случаю Русалочьего праздника волосы девушек. Лорисс отвлеклась от праздничной церемонии похорон символической утопленницы, придержала волосы, чтобы не слишком развевались на ветру, и только тут заметила, как пристально смотрит на нее Питер – высокий жилистый мужик с короткой, стриженной черной бородой. Его бритый череп выделялся в общей толпе, не так-то много в деревне оказалось полностью бритых мужчин. Черные глаза, не отрываясь, разглядывали ее, словно Питер в уме решал для себя: достойна ли Лорисс присутствовать на общем празднике или нет.
Лорисс не пришлось ломать голову над вопросом, где она слышала название деревни – Светляки. Харида сама объяснила ей.
–Для начала, знай, где живешь. Фаина наверняка рассказывала тебе, что в первые годы мира… Я говорю о мире после войны… Так вот, в то время множество лихих людей вышли на большую дорогу. Что может быть притягательней для человека – чем возможность легкой наживы? Война порождает чудовищ. И не всегда это – кто-то другой. Бывает и так, что чудовище рождается в твоей собственной душе. В большом Мире считается, что Рихард Справедливый справился с разбойниками, но это далеко от истины. Часть уцелела, несмотря на то, что сорок лет назад по Большому Тракту проехать было нельзя – вдоль дороги стояли виселицы с истлевшими телами. Хватило еще ума, позаботиться потом о трупах. За это, надо думать Рихарда и прозвали Справедливый, – мстительно добавила она, и сделала незначительную паузу, чтобы до Лорисс дошел смысл рассказа.
Лорисс стояла, прислонившись взмокшей спиной к стене, и боялась дышать. Зрелище, представшее перед ее мысленным взором, показалось ей омерзительным.
