Текст книги "Изгнанница (СИ)"
Автор книги: Ирина Булгакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
–Не надо, – она сказала чуть поспешнее, чем следовало. – Если я овладею твоим телом, меня уничтожат.
–Я не сомневался, что ты это знаешь. Вы все знаете это, но все равно, каждый из вас самоуверенно считает, что у него-то уж получится и на елочку влезть, и задницу не ободрать. Так не бывает, Черная Вилена. Поверь мне, я видел сотню изуродованных демонов, для которых уже нет жизни ни Здесь, ни Там. Вернее, то, что от них осталось.
Ее красные губы дрогнули.
–Не надо меня пугать. Я осознаю опасность. Раз уж мне суждено стать тебе слугой, я хочу только одного: чтобы мы работали на равных.
Дэвис улыбался. Небольшая пауза добавит напряжения, ибо кульминационный момент близок. Не понимает, девочка, чего просит. Да к тому же и противоречит сама себе: слуга, и вдруг на равных? Но это-то как раз совершенно по-демоновски. Для них безусловно понятными были только сильные проявления – боль, страсть, ужас. Обделенные человеческой тонкостью в выражении чувств, они частенько путали понятия, одно заменяя другим. Чему удивляться? Там, в Ином мире правила сила, и до таких оттенков, как “подневольный друг” никому и дела не было. Черная Вилена правильно использовала слово “слуга”, унижая собственное достоинство. Но ошибочно полагала, что если вообразить то же слово, но, к примеру, с большой буквы, у него появится новый смысл. То есть, впадала в другую крайность: переоценивала значение слова в выражении человеческих понятий. Не мудрено для демона, которому Имя – все, что осталось.
–Всего лишь на равных: ты называешь мне свое имя, я тебе свое. Нити связи возникнут, как только ты решишь, что готов. Разве я многого прошу? Я дам тебе то, что ты попросишь. Но я хочу увериться, что попрошу тебя, и ты исполнишь. Просьбу: отпусти меня, я хочу вернуться. Мне нравится быть. Там, – она махнула рукой за спину, – ничего нет. Выбор плох. Я – рабыня, но буду хотя бы знать, что могу быть свободной. Меня интересует покой, когда я захочу.
–Зачем тебе свобода? Какая Там жизнь?
–Тебя не должен волновать вопрос, – она, очевидно, торопилась, потому что положила ему руки на колени. Руки с остро отточенными ногтями, которыми при желании могла разорвать ему грудь. При желании? Он оговорился. Желания у нее – хоть отбавляй, а вот возможности…– Только так мы договоримся.
–А иначе что? – он насмешливо поднял бровь. Тьма возьми, сколько у нее осталось времени?
–А иначе ничего. Я уйду.
–Размечталась девушка взять с полки пирожок – а дом-то сгорел, – он не удержался от иронии. – Я надеюсь ты знаешь, что ждет тебя там, Черная Вилена, после того, как ты потратила столько сил? Тебя поглотит любой из всех этих монстров! Ты задержалась! Ты давно израсходовала то, что позволило бы тебе сохранить индивидуальность. Наивная! – он качнул головой. – Если… если ты вообще вернешься, бедняжка.
–Нет! – она вскинула гордую голову. – Ты еще будешь умолять меня о пощаде! И я вырву твое имя, но я оставлю тебе жизнь! Так будет правильно. Мы – равны! Твой полет не вечен!
–Как и твой…
–Жалкий человек, – Черная Вилена приблизила свое лицо, и он заглянул в бездонную пропасть ее глаз. Ее ноздри расширились, а ярко-красные губы извивались в уничтожающей усмешке. Она касалась его обнаженного колена левым соском. – Ты будешь умолять меня позволить тебе вернуться, и тогда…
Его тело нагло рассмеялось, запрокинув голову. Верный ход. Потратив часть оставшихся сил, он вверг ее в состояние шока. Дэвис видел, как она отшатнулась. Сильная девочка, держалась до последнего. Приятно будет общаться с ней досуге. Когда она начнет рассказывать о своих возможностях. Спокойно, без истерики, можно общаться часами.
–Ты блефуешь, – она широко улыбнулась. Блеснули черные зубы. – У тебя не может быть столько сил…
–Девочка, ты не знаешь, с кем имеешь дело. Тебе не повезло.
–Но ты не Властитель! – закричала она.
Зачем так глупо расходовать оставшиеся силы, удивился Дэвис. Дыши спокойней.
–Только с Властителем я бы не справилась!
–Вся ваша беда, – назидательный тон неприятно подействовал на нее, – в излишней самоуверенности. Именно в излишней, ибо самоуверенность хороша в меру. Это болезнь. Болезнь демонов и женщин. А ты еще и усилила эффект приняв женскую личину. Это у вас Там не имеет значения, а Здесь – налагает на тебя обязательства.
Она облизнула губы черным языком и с трудом перевела дыхание.
–Вот-вот, – подхватил он, – и дышать не забывай. Ведь тебе и на это приходится тратить силы, раз решила воспользоваться такой прекрасной личиной. Честно скажи… Тьма возьми, о чем это я с демоном? Скажи: расчет был на интимную сторону человеческой натуры?
–Ты все врешь, – ее глаза потухли.
–Имя, – шепнул он, но она услышала.
–Нет. Лучше, я вернусь…
–Ах, оставь эти страсти для людей. Ты демон! И то, что предложу тебе я, превышает все, что ты сможешь получить Там за целую Вечность!
–Нет…
–Ты даже не представляешь, чего мы с тобой достигнем вместе! Я обожаю демонов, я восторгаюсь ими! У нас будет весь мир!
–У тебя…
–У нас. Мы будем неразрывны. Единое могущественное целое! Имя!
Она тяжело дышала, ее руки потеряли притягательную глубину черного цвета. Лоб покрыла испарина. Черная Вилена выцветала.
Тьма возьми, его ждет неудача! Какой прекрасный, но глупый экземпляр! Одно слово – женщина.
И тут же краем сознания Дэвис заметил, как погасла свеча. Ужасное предзнаменование того, что и ему немного осталось.
Хорошо, что у Черной Вилены осталось и того меньше. Она была не в том состоянии, чтобы заметить, какой бледностью покрылись его кожные покровы, а губы уже с видимым трудом проталкивают знакомые слова.
–Имя!
Она таяла на глазах. Дэвис знал, что произойдет дальше, но успел забыть: настолько редко подобное случалось.
–Имя!
Еще миг и она истает, как лед под лучами жаркого Гелиона. Потом возникнет дрожащее фиолетовое свечение и поглотит ее, прекрасную представительницу живой энергии, не омраченную ярлыками, наподобие “эль” и “энь”. Покорись она ему, максимум через год восстановила бы свои силы. А так – не достанется никому!
–Дура! Имя!
Свечи гасли одна за другой. Если так продолжится, он рискует после того, как Тьма поглотит ее, вернуться в тело, из которого ушла жизнь. И они умрут вместе. Лишь он чуть позже.
–Имя, сука…
Были б у него силы, он бы схватил хрупкую тень за горло и вытряхнул бы из нее повиновение. Но связь с телом истончалась, еще секунда, другая и струна лопнет.
–Ло`рисс-с… – шепнули мертвые губы.
–Лжешь! – рискуя, страшно рискуя, он подался вперед, прямо к мертвым, лишенным окраски губам. – Не может быть! Ты не можешь сейчас лгать, сука! Имя!
Но она продолжала таять. Фиолетово-черный свет возник под тем местом, где лежала она. Она лжет… Но она не может лгать! У нее остался один инстинкт – выжить, выжить любой ценой! Она может молчать, но лгать не может! Это знает даже начинающий мастер! Но возможно ли такое совпадение?!
Последняя свеча зашипела, догорая.
Фиолетовое свечение разгоралось, набирая силу.
–Ло`рисс-с…
Ее уже не существовало. Что-то сродни серой тени угадывалось на мраморном полу.
Последняя свеча потухла.
И в тот же миг, когда неразличимая тень готовилась исчезнуть в ярком свечении, Дэвис собрал все оставшиеся в его распоряжении силы, единым махом подхватил все, что осталось от роскошной Черной Вилены и рухнул в собственное мертвое тело.
2
–Я тебе объяснил еще в Славле, какие требования я предъявляю к наемнику, – Глеб говорил тихо, чтобы не слышали те, кто остался сидеть за столом в доме. – Виль, ввязываться в драку после первого же дня пути – в эти требования не входило. Мне понравилось, что ты, кроме того, что умеешь меч в руках держать, еще и из лука неплохо стреляешь. Да и с метательными ножами… Пожалуй, это у тебя получается лучше всего. На мой взгляд. Это – достоинства. Теперь о другом. С какой стати, объясни мне, ты схватился за меч? Хорошо еще не за нож… Всего лишь из-за того, что Далмат имел неосторожность отпустить шутку по поводу твоих несуществующих усов? Это смешно, Виль. Ты взрослый парень, а ведешь себя, как мальчишка.
Глеб замолчал. На выбритом лице уже пробивалась щетина. В карих глазах явно читалось искреннее желание понять. Даже на неискушенную в подобных вопросах Лорисс, Глеб производил впечатление не только уверенного в себе, но и много повидавшего человека. Он был старше ее лет на десять, она могла ошибиться на пару лет – о своем возрасте Глеб не распространялся. Темные волосы стрижены на городской манер: челка падала на лоб. Глеб был ненамного выше ее – с ним можно было разговаривать на равных, не опуская, но и не поднимая головы. С таким человеком, льстила себя надеждой Лорисс, она могла бы рассчитывать завязать дружеские отношения, если бы не его глаза. Холодные, жесткие, они словно ставили вполне осязаемую стену: вот я, а вот ты. Мой удел приказывать, а твой повиноваться.
–Разве мастер, который обучал тебя как меч в руках держать, не сказал тебе, что нельзя давать волю своим чувствам. Вообще. А когда в твоих руках меч, в частности.
–Я хорошо это знаю, Глеб. Не нужно учить меня, – Лорисс с досадой тряхнула короткими вьющимися волосами. – Он от самого Славля ко мне цепляется.
–Похоже, с юмором у тебя проблемы, – Глеб вздохнул и кивнул в сторону лавки, стоявшей на заднем дворе. – Поговорим.
Пока они шли по двору, Глеб чуть впереди, она за ним, он успел сделать массу дел. Во-первых, поинтересоваться у Бажена – высокого жилистого мужчины – все ли лошади в порядке после дневного перехода. Во-вторых, подмигнуть толстой жене хозяина постоялого двора. Отчего та сначала оторопела, а потом, смерив его оценивающим взглядом с головы до ног, лукаво улыбнулась. В-третьих, посоветовать незнакомому мальчишке, посылающему в мишень одну стрелу за другой, не сжимать так сильно тетиву лука.
Подойдя к лавке, Глеб расстегнул кожаную куртку у ворота и снял ее через голову.
–Славный выдался денек для середины осени, – Глеб удобно устроился на лавке, широко расставив ноги. – Не хочу тебя пугать, Виль. Но либо тебе придется соблюдать мои правила, либо… тебе придется соблюдать мои правила. Третьего не дано.
Против воли Лорисс хмыкнула.
–Мне поздно менять людей, и потеря одного человека может оказаться роковой. Вывод: ты остаешься в отряде. Давай думать о том, как сделать так, чтобы сегодняшний случай остался единственным.
–Я все понял. – По вполне понятной причине, несмотря на теплый день, Лорисс оставалась в куртке. – Больше такого не повторится.
–Виль, ты славный парень, – Глеб хлопнул ее по колену, и Лорисс вздрогнула от неожиданности. – Но я хочу, чтоб ты знал. Кроме того, что тебе дал рекомендации сам Нифонт Тилий, человек, которому я доверяю, если бы ты тогда не выручил Лазаря… Даже, пожалуй, если правда то, что он мне рассказал, ты спас ему жизнь. Так вот. Если бы не тот случай, мы не оказались бы в одной команде. Мне не хочется думать, что я ошибся, поддавшись чувствам. Мне понравилась твоя немногословность. Надеюсь, ты не оправдаешь поговорку: в безветренную погоду жди урагана. Сейчас мы разговариваем с тобой по душам в последний раз, – Глеб неуловимо быстро оглянулся по сторонам, проверяя, не появился ли кто в непосредственной близости. Рядом по-прежнему никого не было, но Глеб счел нужным понизить голос. – Потому что, пока мы еще в родной Веррийской провинции. Но через пару дней мы будем на чужой территории. Двуречная – гнездо Зенона Ливэнтийского, и пересечь ее, сопровождая графа и его сестру – дело не простое. Как ты знаешь, Зенон многое отдал бы, чтобы заполучить в свои руки сына и дочь Наместника мятежной Иворской провинции.
–Я знаю…
–Подожди, не перебивай меня. Ты знаешь. Но мне кажется, не понимаешь до конца, что это не увеселительная прогулка. Здесь, в Веррии, еще не установлены чужие порядки, но дальше… дальше нужно соблюдать осторожность. И твои хватания за меч могут стоить жизни. И самое страшное – что не тебе.
–Я все понял, Глеб.
Глеб не спешил выражать согласие. Он не отрывал от нее тяжелого, неприятного взгляда. По всей видимости, ничего, кроме раскаянья он не прочитал в ее глазах. Потому что кивнул, наконец, головой, и со вздохом сказал.
–Хорошо, если так. Еще скажу: для меня доставить в безопасное место графа с сестрой – дело чести, – тут он снова посмотрел на Лорисс, и та почувствовала, как по спине пробежали колючие мурашки. – И я сделаю все, от меня зависящее. Запомни это, Виль.
–Почему ты ничего не скажешь Далмату по этому поводу? – Лорисс твердо выдержала прямой взгляд.
–Отчего же? Я скажу. Но согласись, трудно осуждать человека за чувство юмора. И потом, я знаю Далмата десять лет. Он не раз меня выручал, и надеюсь, не раз еще выручит. Будь проще, парень. Я понимаю, ты многое пережил… Сейчас всем нелегко. В конце концов, Северин не обижается, когда Далмат каждый раз называет его новыми именами.
–Это не одно и то же.
–Много ты понимаешь. Еще жалеть будешь о том времени, когда борода не росла, – Глеб провел рукой по щетине. – И потом, что это за странная фраза: “В ином деле усы с бородой только помеха”? Ты уж просвети стариков. Переполошил всю старую гвардию. Я слышал, что на любовном фронте городские парни вытворяют. Но чтоб такое услышать от деревенского парня… неужели эти новшества докатились и до самой глухой деревни? Представляешь, а Далмат не в курсе? Расстроишься тут. Так объясни, что ты имел в виду?
–Глеб, – Лорисс растерялась. Фраза вырвалась непроизвольно, и, во всяком случае, выражала мысль далекую от интимной стороны человеческой жизни. Сказать, что она имела в виду всего лишь такое приземленное понятие, как еда – когда дедушка ел, крошки вечно застревали у него в усах и бороде – значило уронить свое, теперь уже “мужское” достоинство в глазах новоприобретенных товарищей. Поэтому она сочла нужным промолчать. Пусть понимает, как хочет.
–Ладно. Скажу Далмату, что ты отказался выдавать секрет.
–Глеб, – Лорисс укоризненно посмотрела на него. Но он встал со скамьи и улыбнулся одними губами. Улыбка при этом на небритом лице получилась абсолютно разбойничьей.
–Все. Твоя комната наверху вместе с Лазарем. Не обижай его.
–Я? – Лорисс хрипло рассмеялась.
–Ты. Это пошутили о твоих усах, и ты схватился за меч. А что же будет, если парням придет в голову поинтересоваться, скольких девок ты на сеновале завалил. Хотя, как я теперь понимаю, в этом вопросе нам за тобой не угнаться. Что ж. Это хорошо. Люблю людей с секретами.
Лорисс спокойно встретила взгляд Глеба. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. С другой стороны, раньше нужно было проявлять спокойствие и демонстрировать умение владеть своим лицом. Глебу не обязательно знать, что день не задался с самого начала. Утром начался женский цикл, и от целого дня, проведенного в седле, нестерпимо болела не спина, а задница. Мысль о широкой лавке, возможно застеленной войлоком, приятно согрела ее.
В самом конце коридора дверь осталась приоткрытой, и Лорисс решила, что это и есть их с Лазарем комната. И не ошиблась.
Полуобнаженный, еще влажный после купания, Лазарь сидел на лавке, с наслаждением вытянув вперед босые ноги. Сапоги стояли рядом. Слава Свету, мелькнула у Лорисс мысль, что он вымылся во дворе, иначе запах бы стоял невыносимый.
–Угощайся, – Лазарь сделал приглашающий жест, и Лорисс разглядела на столе блюдо. Толстый ломоть хлеба прикрывал кусок холодного мяса. – Ты почти ничего не ел. Я подумал, это будет не лишним.
–Спасибо, – Лорисс подошла к столу и взяла угощенье.
–Кто тебя дернул за столом? Так взбеленился…
–Ты хоть не доставай. И так Глеб такой разнос устроил.
Лазарь согласно мотнул копной русых кудрей, встал с лавки и потянулся, расправив широкие плечи. Он был ненамного старше Лорисс. Месяц назад ему исполнилось двадцать. Но вот уж кто не мог пожаловаться на отсутствие растительности на лице. Пшеничные усы огибали губы и сливались с пробивающейся бородкой.
Лорисс, естественно, похвастаться тем же не могла. Бедный Глеб и не предполагал, что она задумала предательство. Во всяком случае, он посмотрит на ее поступок именно с этой стороны. Карьера наемника не интересовала Лорисс, но Глебу не обязательно было знать об этом. Они – шестеро сильных мужчин, не считая графа – справятся и без нее, довезут свою графиню до столицы Ивории, и город Ивор-на-Нерети встретит их с распростертыми объятьями. Но Лорисс безоблачный конец путешествия совершенно не интересовал.
Предательство… а таким страшным словом, несомненно, назовет ее поступок Глеб, с другой стороны предстает в несколько ином свете. Для Глеба проводить Ангуса и Ингрид Салтан в Ивор-на-Нерети – дело чести. А для Лорисс наказать Елизара Кэртийского, носящего гордое звание кавалера Семилучевой звезды, а на деле попиравшего святые принципы канувшего в небытие рыцарства и добровольно пришедшего на службу к лже-королю – дело жизни. Так что, прости Глеб, но как только они достигнут границы Двуречной провинции, Лорисс покинет тебя…
Лазарь повернулся к ней спиной, расстилая постель, и Лорисс разглядела свежий, месячной давности шрам, розовой полоской на длину ладони тянущийся по правому боку. Тот самый шрам, который Лазарь получил в бою, где, собственно говоря, они и познакомились.
Лорисс поборола в себе искушение подняться и коснуться пальцами розового, выпуклого шрама, смотревшегося диковинной змейкой на загорелой спине.
–Болит? – вместо этого спросила она, собрала крошки с блюда и стряхнула их в рот.
–Нет, – Лазарь обернулся. – Только тянет, когда руку поднимаю. Глеб сказал, что если бы ты тогда не убил того мужика, мне пришлось бы плохо. А так пустяки.
Кто его дергал за язык? Лорисс мысленно захлопнула дверь перед воспоминанием, стремительно рванувшимся на свободу. Потом, успокоила она гулко стукнувшее сердце, как-нибудь потом. Не перед сном же мучить душу?
–Ты тоже ложись. Завтра рано вставать… Почти как дома, – Лазарь скинул штаны и бросил их на стул. – И простыня, и одеяло. Здорово.
В одних брэ он нырнул под одеяло и блаженно растянулся на широкой лавке. В душе Лорисс позавидовала ему, она такую роскошь не могла себе позволить. Аккуратно разложив куртку на стуле, сверху она положила штаны и верхнюю рубаху. Нижняя льняная сорочка была широкой и длинной. Именно такой, чтобы справляться со своей ролью: скрывать легкий корсетный пояс, стягивающий грудь.
Лорисс задула свечу и растянулась под одеялом.
–Когда еще поспим со всеми удобствами, – пробормотал Лазарь. – Завтра, скорее всего, ночевать придется в лесу. Радуйся, Виль, пока есть возможность.
Курительная трубка, нагретая от тела, отдавала тепло холодным ладоням. Что, Заморыш, – Лорисс закрыла глаза, – справимся как-нибудь? Заморыш, естественно, не ответил, но на сердце стало теплее, когда Лорисс вспомнила мохнатое тельце, смешной пятачок на мордочке, крепкие рожки.
–Ты, всегда такой спокойный парень, – бормотал Лазарь. По всей видимости, мысль о происшествии за ужином, все никак не оставляла его в покое. – Какая муха тебя укусила?
“Спокойный парень”, Лорисс раздраженно перевернулась на бок. Нет, чтобы просто заснуть, так нет же, нужно было ему перед сном разбередить душу воспоминаниями!
Стоит закрыть глаза, как они тут как тут.
3
Стоило закрыть глаза, как воспоминания рушили хрупкую преграду, и, сметая все на своем пути, обретали свободу.
Тридцати серебряных монет, прозванных “звездами”, за отчеканенные по случаю прихода к власти Наместников на лицевой стороне семь звезд, закончились бы у Лорисс в Славле быстро, если бы не старинный приятель Хариды – господин Нифонт Тилий. Достаточно упомянуть о том, что проживание в гостинице, правда, со столом, стоило в сутки чуть больше одной “звезды”. Слава Свету, Харида умела приобретать друзей – Нифонт Тилий приютил ее совершенно бескорыстно.
Наступал вечер, когда Питер оставил ее у ворот двухэтажного дома и уехал, не сказав ни слова на прощание. Растерянная, оглушенная обилием впечатлений, Лорисс несколько раз потянула за шнурок с металлическим кольцом, мерно покачивающимся перед дверью. После того как в доме звонко залился колокольчик, ее охватило волненье. К двери так долго никто не подходил, что она успела перебрать в уме несколько вариантов, ожидающих ее в том случае, если никто ее так и не встретит. Один безрадостней другого.
Но дверь открылась. На пороге возник сухой, под стать Хариде, старичок. Даже не поинтересовавшись, кто она такая, он кивком головы пригласил ее войти. Переминаясь с ноги на ногу, Лорисс долго ждала, пока он прочтет письмо, которое передала для него Харида.
–Это правда, что Харида пишет о вас, деточка? – старичок посмотрел на нее близорукими глазами.
–Простите, господин, я не знаю, что она вам написала, – Лорисс растерялась еще больше.
–Ага, – старичок подвинул стул, стоявший тут же, недалеко от двери и сел. Подняв кустистые седые брови, он некоторое время рассматривал Лорисс. Она поймала себя на том, что ей вдруг стало стыдно. Стыдно за старомодный деревенский сарафан, за стоптанные башмаки и старенькое обручье, почти скрытое под растрепанными волосами. – Мне с годами стало трудно понимать Хариду – ум уже не такой острый, как в молодости. Но если я правильно ее понял, вам придется тяжело, деточка… Я буду называть тебя на “ты”, Вилена, меня зови дядя Нифонт.
–Хорошо, – она так устало вздохнула, что старый Нифонт спохватился.
–Что ж это я, пойдем, я накормлю тебя, ты же с дороги, устала. Забыл. Давненько меня не посещали молоденькие девочки.
Он поспешно засеменил по коридору. Лорисс ничего не оставалось делать, как следовать за ним. При желании, она могла бы донести его на руках, таким невесомым он ей показался. Паркет жалобно поскрипывал под ее ногами, в то время как шагов старика не слышалось вовсе.
–Я сегодня один, Дору отпустил. Ни к чему она мне каждый день. А вот скоро сын с внуком приедет, тогда другое дело…
Напившись чаю с выпечкой, еще мягкой на ощупь, Лорисс обессилено откинулась на спинку стула. Некстати вспомнилось, что Питер, после года… как назвать то, что было между ними? Знакомства, обучения? Так или иначе, он уехал, не сказав ни слова. Многого, естественно, она и не ждала, но скупое “прощай”…
Она и не заметила, что старичок, терпеливо кроша булочку в чашку с молоком, время от времени бросает на нее короткие, но такие пронзительные взгляды.
–Что-то не так? – не выдержала она.
–Все не так, Вилена, – Нифонт набрал в ложку крошево и поднес ко рту, – все не так. Если действительно ты понимаешь кое-что в непростом искусстве убивать себе подобных, так дело не пойдет…
–А как пойдет?
–Пойдет по-другому… Вилена… или Виль.
И пока Лорисс удивленными глазами смотрела на Нифонта, тот неторопливо доел крошево, и после этого изложил ей все, что, по его мнению, ей надлежало сделать. А именно: если уж она решила ввязаться в мужские игры, то необходимо и стать мужчиной. О, пусть деточка не пугается, никакого колдовства! Он имеет в виду лишь внешнее подобие. Что мы имеем? Волосы обрезать – пара пустяков. Одежды внука на чердаке – пруд пруди. И еще одна радость: там же, на чердаке, в одном из сундуков лежит… И старичок для пущей убедительности поднял костлявый палец. Но на этом нужно остановиться подробнее. Знает ли деточка, что у Хариды в славном городе Славле много знакомых? Женщины особенно любят к ней обращаться, но это между нами. Старый Нифонт надеется, что деточка не из болтливых. Три дня пути до Светляков – это ж для упертой бабы не дорога. Такую знахарку, как Харида – поди поищи, ведь не найдешь! Так почему Харида обратилась именно к нему? А ответ лежит на поверхности.
–Моя мама, – взгляд у старого Нифонта стал мечтательным, и морщины разгладились, – моя мама была воительницей.
Лорисс недоверчиво покосилась на хрупкую фигуру деда.
–Не смотри на меня, деточка, все на твоем лице написано. Мама служила у барона, переодевшись в мужское платье, и никто! – Старичок в волнении хлопнул себя по колену. – Никто не распознал! А что я не рыцарь получился, так-то любовь, деточка. Знаешь, что это такое?
Лорисс невольно опустила глаза.
–То-то. Тогда и не рассуждай о том, чего не знаешь. А теперь о главном. На чердаке, в сундуке, лежат старинные вещи. И в числе прочего – корсетный пояс, – глаза у старичка возбужденно заблестели. – Ты не видела такого, готов заключить с тобой пари! Он без застежек, но растягивается! Его шили умельцы из Северных пределов. Ты вот посмотришь и удивишься. Пойдем!
–Прямо сейчас?
–А когда? Твое будущее видится мне весьма отчетливо, хоть я и не Харида. Не сегодня – завтра, приезжает сын с внуком. А внук – одних с тобой лет. Двадцать ему скоро, Изотом зовут. Так вот, ему не обязательно знать, кто ты какая на самом деле. А обманешь парня – сможешь обмануть всех. Нет, умна Харида, умна. Это ж надо, прямо по назначению тебя отправить…
Поджилки тряслись от страха, а сердце замирало в предчувствии беды, когда утром Лорисс, открыв от изумления рот, разглядывала свое отражение в большом зеркале. Короткие черные волосы – смотри-ка, рука не дрогнула у старика! – подчеркивали зеленые глаза, отчего-то ставшие холодными от такой перемены. Пришлись впору и штаны, и рубаха, и сапоги… почти. Если надеть три пары носков, то вполне. Но сапоги – дело наживное, их ведь и купить можно. Лорисс особенно приглянулись старая кожаная куртка с наплечниками, перчатки с короткими металлическими шипами и пояс, со специальными гнездами для метательных ножей. Таких любимых метальных ножей. Лорисс сдвинула пояс так, чтобы гнезда оказались справа. Вот так. Для левой руки.
–Единственно, чем не могу тебе помочь, деточка… прости, теперь ты – Виль… я думаю, вполне подходит. Я не смогу помочь тебе с оружием. Простите, мой господин, – старик шутливо склонил голову. – Времена сейчас непростые. О том, откуда ты родом вообще предпочитают не вспоминать, – его глаза вдруг стали тусклыми. – И о том, что наше предательство стоило нам десятка сгоревших деревень. Тех, кто не боялся говорить об этом… тоже… Ты на Главную площадь не ходи. Слышишь, не ходи!.. Так что для соседей будешь моим вторым внуком. От Марицы. Распутная девчонка удрала лет двадцать назад… Как раз подходит. А что? Виль Тилий – вполне… вполне…
Лорисс нахмурила брови, тренируясь перед зеркалом.
–Впечатляет, – старичок цокнул языком. – Девица ты красивая. Была. А вот парнем получилась, не то, чтобы хуже… так не скажу. Только нечто, уж ты не обижайся, демоническое, что ли, в тебе открылось. Этакая… красота, девки таких любят.
–Скажете тоже, дядя Нифонт, – фыркнула Лорисс. И в “мужских” чертах явственно проступило девичье смущенье.
–И за лицом следи, это да, – напомнил старичок, и Лорисс поморщилась.
А на следующий день, незадолго до приезда сына и внука старого Нифонта, раздался звон колокольчика у двери, и Лорисс, справляясь с возложенными на себя обязанностями, спустилась по лестнице встречать гостей.
Гостя.
Прислонясь спиной к закрытой уже двери, сложив на груди сильные руки, стоял тот, кого Лорисс менее всего ожидала увидеть.
–Так, – вместо приветствия сказал гость. Чисто выбритый череп блеснул в свете лучей Гелиона, проникавшем с улицы через не занавешенное окно. – Если бы мы не поспорили с Харидой, я ни за что бы тебя не узнал. Виль, верно?
–И кто выиграл? – Лорисс застыла на последней ступеньке.
–Я проиграл, – Питер перестал подпирать дверь.
С этими словами Питер отстегнул пояс с ножнами, снял с плеча перевязь и протянул Лорисс. Машинально она взяла ножны, и оттуда, из глубины, достала роскошный полутораручный бастард. Длинная узкая рукоять, перевитая ребристой проволокой, заканчивалась мощным противовесом. Гарда, отогнутая в сторону клинка, расширялась, специально предназначенная для того, чтобы во время боя защищать кисть. Она словно была создана для захвата меча противника между широким перекрестием и собственным клинком. Любимый прием Лорисс, если уметь им пользоваться.
–Грозное оружие, – Лорисс смотрела на клинок, не в силах оторваться от созерцания совершенного творения рук человеческих. – И легкий, – она взвесила меч в руке.
–Угадала. Длина его клинка чуть меньше, чем положено бастарду. Когда он достался мне от отца, я решил, что это существенный недостаток. А теперь мне кажется, что мастер, который ковал этот меч, делал это специально для женской руки.
–Бастард, – Лорисс не отрывала глаз от клинка. – Ублюдочный меч.
–Мне не нравится такое название. Те, кто так его назвал, привыкли делить мир на черное и белое. А раз меч не относится ни к двуручным, ни к одноручным мечам, значит что – он изгой?
Под гардой на клинке Лорисс разглядела клеймо: змею с двумя головами по обеим сторонам тела.
–Но это же знак…
–Не имеет значения, чей это знак. Меч хороший, и он твой.
Лорисс пришлось сильно постараться, чтобы скрыть тяжелый вздох. Она просто сказала.
–Я не могу принять такой подарок.
–Я не сказал подарок, я сказал дар. Это разные вещи. Замолчи, – предупреждая ее попытку возразить, твердо сказал Питер. – Я буду рад, если он послужит доброму делу. Пока это все, чем я могу помочь. Если ты придешь к цели, – Питер помолчал. – Когда ты придешь к цели, пусть не дрогнет твоя рука. Тогда я буду знать, что в этом есть и моя заслуга.
После таких слов, Лорисс не смогла отказаться. Но больше меча ее обрадовало то, что Питер пошел до конца: гнезда пояса, предназначенные для маленьких острых жал, тоже оказались заполненными.
–Тебе пригодятся, – поспешно сказал он, видя, что Лорисс собирается с духом. – Тем более что ты умеешь ими пользоваться. На этот раз без оговорок.
Если бы Лорисс умела плакать, то непременно пустила бы слезу. Но все слезы остались там, в деревенском доме, в одной из ночей.
***
Появляться в городе с мечом было запрещено. На остальное холодное оружие, новая гвардия лже-короля смотрела спустя рукава. Простые горожане, те, кто с рождения не понимал и не принимал насилия, пробовали возражать против установленных порядков. Переворот случился незаметно и почти бескровно. Новости, приходящие из Двуречной провинции были противоречивы, и поначалу мало кто понял, что произошло. Вроде бы тяжело заболел Наместник, и барон Зенон Ливэнтийский взвалил на себя тяжкое бремя управления провинцией. А когда в столицу Веррийской провинции – Славль – с “дружеским” визитом прибыл барон собственной персоной, вместе с небольшим, но хорошо обученным войском, оказалось поздно что-либо предпринимать. Регулярные войска Королевства, призванные защищать интересы Наместников, главным образом сосредоточились у Южных границ и у Восточного тракта. Словом, чтобы достойно противостоять лже-королю, необходимо было время и тот, кто стал бы во главе. Ни первого, ни второго у защитников старых порядков не имелось: Наместник, напуганный известием о сожженных деревнях, попросту сложил с себя все полномочия, отказавшись от должности в пользу нового Наместника. Хотя тот предпочитал называть себя королем – Зигурдом Великим.
