Текст книги "Изгнанница (СИ)"
Автор книги: Ирина Булгакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
Лорисс благодарила судьбу за то, что Зайчик достался не ей. Вот уж намучилась бы она с ним. Стоило Далмату натянуть поводья, как конь тут же вскидывал голову, не принимая команды. “Дурно воспитанная лошадь”, – так сказал бы дед Осип. Лошади марвари, насколько Лорисс знала, не принадлежали к породам, предназначенным для знати. Зажиточная деревня вполне могла позволить себе приобрести пару лошадей. Невысокие, выносливые, неприхотливые. Казалось бы, чего еще желать? Но дед Осип, например, не любил эту породу. “Лошадь с норовом к чужим, а собака для своих, – повторял старик, и Лорисс его слушала. – Вот ведь, какая скотинка, если полюбит хозяина, ходить будет за ним, как собака. Хочешь – по свистку бегать. Но если не полюбишься – берегись. Покладистая то она покладистая, а улучит минутку – так укусит, без колена останешься”.
Лавелия, ехавшая перед Лорисс, обернулась и приветливо помахала рукой. Подбодрить, наверное, хотела. Вот уж у кого не лошадь, а птица. Гордая кобыла каурой масти, вполне соответствовала тому, что Лорисс знала о марвари, потому что не признавала никого, кроме своей хозяйки. Причем непризнание принимало порой устрашающие формы.
Как Глеб и обещал, они объехали три деревни. Здесь, в Двуречье, он стал осмотрительней, осторожнее. И злее. Узкая объездная дорога, которой давно никто не пользовался, не располагала к общению. Время от времени приходилось нагибаться, чтобы не получить хлесткой веткой по лицу. В этой части леса росли в основном лиственные деревья, слава Отцу. Потому что, одно дело получить удар веткой с листьями, а совсем другое дело – еловой лапой с длинными острыми иглами.
Лорисс думала, что на объездных дорогах придется то и дело останавливаться, но она ошиблась. Они двигались размеренной рысью, местами переходя на шаг. И только.
К вечеру небо заволокло тучами, и, несмотря на то, что до настоящей темноты было еще далеко, она наступила раньше. Где-то далеко прогремел гром. Тяжелые темные тучи постепенно занимали все видимое среди ветвей деревьев небесное пространство.
Графиня подняла руку, предупреждая о том, что скоро остановка. Лорисс сделала то же самое, подавая знак Лазарю.
Кобыла графини перешла на шаг, и Лорисс придержала поводья. Умному Соколу другой команды не потребовалось, он сбавил темп и скоро остановился. Дождавшись, пока Флавиан помог графине сойти с седла, спешилась и Лорисс.
–Держись, Сокол. – Она потрепала коня по холке. В ответ тот благодарно мотнул умной головой. В углах рта у него застыла пена. – Потерпи, скоро уже.
–Виль, – раздался негромкий окрик. Глеб обошел графиню, даже не взглянув на нее, и вплотную приблизился к Лорисс. – За мной иди.
Недоумевая по поводу неожиданного приглашения, Лорисс пошла следом. Кобыла графини, качнув высоко посаженной головой, фыркнула и покосилась на Лорисс огромным лиловым глазом, всем своим видом давая понять, что не отвечает за себя, если той вздумается прикоснуться к ней.
Оставив отряд позади, они вышли на небольшую поляну. Деревья расступились, и Лорисс увидела стадо диких оленей, которое мирно паслось на поляне. Заметив людей, вожак поднял увенчанную рогами голову, и некоторое время не сводил настороженного взгляда с непрошеных гостей. Черные ноздри шумно втянули воздух. Лорисс и не заметила, отвлеченная царским поведением вожака, как исчезло стадо, только что щипавшее траву. На поляне остался, гордо подняв величественную голову, только вожак. Вот он медленно развернулся, дошел до густого подлеска и скрылся в зарослях.
Дорога, огибая поляну, поворачивала налево и исчезала за поворотом.
–Гляди, – Глеб указал рукой куда-то вперед.
Не сразу Лорисс разглядела невысокий сруб, стоявший недалеко от дороги. С первого взгляда теплом повеяло от пусть разрушенного, но такого узнаваемого забора с маленькими воротцами. Густая трава, почти полностью скрывшая щербатый забор, не позволила Лорисс ошибиться: домик давно никто не навещал.
–Дом Лесного Деда, – и улыбка осветила ее усталое лицо.
–Сам вижу. Что думаешь?
–Что тут думать? Трава густая, забор сломан, так не заботятся о доме Лесного Деда. Оскорбление одно. Здесь давно никого не было.
–По моим сведениям, тут деревни рядом нет.
–Такого быть не может, – уверенно заявила Лорисс. – Дом – это подарок деревенских жителей Лесному Деду. Его ставят рядом с деревней, чтобы удобно было ухаживать. Кто же будет за тридевять земель ходить каждое утро проведывать дом?
–Верно, – Глеб вздохнул. – Скоро гроза, я хотел сегодня остановиться на ночлег в деревне. Всем нужен полноценный отдых, да и запасы пополнить не мешает. Но мы задержались и до начала грозы не успеем.
–Деревня должна быть недалеко.
–Добро, если так. Зови Далмата, поедем вперед. Остальные пусть здесь остаются.
На небе, без лишней суеты готовилась к военным действиям небесная баталия. Безветрие стояло в низине, а там наверху уже разгорались нешуточные страсти. Белые перистые облака стремительно неслись на запад, отступая под натиском темно-серых туч. Мир постепенно терял краски. И то, что недавно радовало всплесками желто-красной листвы, теперь окрасилось в серые тона. Палая листва покрывала пышным ковром едва угадываемую в сумраке тропу. Природа застыла в немом ожидании грядущих потрясений. В сыром воздухе любой звук становился неузнаваемым.
Как Лорисс и предполагала, вскоре они выехали на пригорок, и ищущему взору открылась окраина деревни. Вернее, высокий частокол из мощных бревен, ощетинившийся верхушками остро обтесанных стволов.
Стоило посмотреть на грозный частокол, как неприятное чувство охватило Лорисс. Внутренний голос осторожно шепнул слова предостережения. Не прислушаться к голосу разума, Лорисс не могла. А голос, постепенно набирая силу, пытался втолковать Лорисс следующее. Зачем, скажите на милость, жителям деревни понадобилось обносить дома таким устрашающим частоколом? Можно подумать, что не медведь самый страшный зверь в лесу – а тут водилось что-то больших размеров. Зарницы тоже были обнесены забором, но то лишь вежливое напоминание диким зверям, что здесь начинается чужая, человеческая территория. Да и какой глупый медведь полезет на рожон, почуяв грозный запах опасности, исходящей от чуждого жилья? Волки? Волки вряд ли способны одолеть и самый скромный забор. Кошки, конечно, странные создания. В безумстве охоты от запаха свежей крови, могут потерять всякое представление об опасности и напасть на человека. Подростка или одинокую девушку. Но представить себе столько кошек вместе, что рискнули бы атаковать целую, пусть и небольшую деревню? Да и где в лесу найтись стольким кошкам? Кошка – редкость. Она свято хранит от посягательств свою территорию. И достаточно большую территорию.
–Что скажешь, Виль? – Глеб осадил коня у поворота. Отсюда отлично просматривалась деревня. – Это не та деревня, в которой я планировал остановиться на ночлег.
–Мне не нравится.
–Это понятно. Ты удивил бы меня, сказав, что это настоящее царство Отца Света. Чем не нравится?
–Будто не видишь? Забор крутоват будет. Кого опасаются?
–Так это нормально, – негромко заговорил Далмат. – Не все за время мира отупели, некоторые дальновидно смотрят вперед.
–Разумно, – Глеб слегка тронул поводья. – Я знал разбойничьи деревни, которые сохранили забор еще со старых времен.
–Что-то мне не кажется, что этому забору полвека, – ехидно заметила Лорисс.
–Не скажи, – Глеб настороженно вглядывался в сгущающуюся темноту. – Например, черный дуб, порода весьма долговечная.
–Вот еще, – Лорисс подавила смешок. – Черный дуб в таких количествах?
–Места здесь глухие, может у них тут целые рощи из таких дубов? – Далмат приподнялся в седле. – Я слышал, что кобольты в горах Восточного тракта, строят дома из чистого золота. А у нас тут…
–Разговоры потом, – Глеб вздохнул. – Останьтесь здесь. Я поеду один. Если не вернусь, ты знаешь, что делать, Далмат.
–Уж, естественно, деревню приступом брать не буду.
–Хороший у меня отряд, – Глеб зло сверкнул глазами. – Дисциплина – что надо. Я им слово, они мне десять.
–Слушаюсь, бригадир, – Далмат вскинул руку в жесте, означающим готовность выполнять приказ. – Увожу отряд отсюда. И дальше следуем по означенному маршруту.
Глеб бросил на него угрюмый взгляд, сжал коню бока и поехал к воротам. Послушный приказу жеребец каурой масти, размеренным шагом приближался к воротам. Задолго до того, как Глеб подъехал вплотную к воротам, открылась массивная дверца, и тут же закрылась, пропустив Глеба.
Налетел порыв ветра, и природа торопливо откликнулась, устав от томительного ожидания. Наклонились верхушки деревьев, взметнулась вверх палая листва. И опять наступила тишина. Если так пойдет дальше, решила Лорисс, они рискуют заблудиться в темноте. Тогда, несмотря на все старания Глеба, ночевать каждому придется там, где он найдет подходящее место, чтобы укрыться от приближающейся бури. Глебу – в деревне, им с Далматом – здесь у дороги в густой листве, а остальным, включая графу и графиню в лесном домике. Вернее, у лесного домика.
Но, слава Свету, утомительное ожидание не успело смениться тревогой. Лорисс скорее угадала, чем разглядела, как отъехала в сторону створка ворот. В приближающемся всаднике Лорисс узнала Глеба.
–Далмат, зови остальных, – Глеб торопился, – и быстрее. Мне не хотелось бы, чтобы в такую непогоду они оставались в лесу!
Последние слова Глеб проговорил уже вслед удалявшемуся Далмату. Его усталый конь с неохотой перешел на галоп.
–За мной, Виль, – приказал Глеб. Лорисс тронулась следом, чуть подав вперед руки с поводьями. Умница Сокол сразу сообразил, что от него требуется. – Это не деревня. Хутор. Там шесть жилых домов, не считая построек для скота. Бабулька, как я понял, местная знахарка, всем заправляет. Вполне доброжелательная. Ведет себя так, как я и ожидал. Говорит, у нас редко кто бывает. Мы всем гостям рады. Будет вам и ночлег, и припасы на дорогу.
–Ты не спросил, от кого они спасаются за такими стенами?
–Спросил. Прямо с порога и задал вопрос в лоб. Дипломатии в тебе, Виль, ни капли нет. Будет еще время поинтересоваться. Всем хорош хуторок, только…
Он не успел договорить: они уже въезжали в ворота.
Глеб оказался прав. Деревней, шесть домов с постройками вряд ли назовешь. Глядя на возбужденные, улыбающиеся лица девчонок и женщин, Лорисс решила, что все жители хутора собрались у ворот. По подсчетам их набралось двадцать три человека. Одна из девчонок, смешно морща веснушчатый нос, держала в руках факел. Сильный порыв ветра взметнул пламя высоко, чтобы в следующее мгновение едва не погасить его. Ослепительно сверкнула молния, и тут же грянул гром. Сокол содрогнулся всем телом, и Лорисс пришлось успокоить его, потрепав по холке. Девчонки взвизгнули, и веселой стайкой устремились к навесу.
В стороне от возбуждено галдящих детей, стояла та, кого Лорисс безошибочно определила как знахарку. Согнутая спина в домотанном сарафане, платок на седой голове, крючковатый нос и острый взгляд из-под густых темных бровей.
–А ваши спутники? – голос у ветхой старухи оказался неожиданно сильным и властным.
–Едут следом, – Глеб соскочил с седла. – Где нам остановиться?
–Идите за Феоной, она вас проводит. О лошадях девчонки позаботятся, – старуха высмотрела кого-то в толпе и кивнула. Тут же высокая статная девушка подхватила коня Глеба под уздцы. Она широко улыбнулась, окинув цепким взглядом ладную фигуру Глеба.
Лорисс тоже соскочила с коня.
–Меня зовите Люцией, – старуха вдруг резко повернулась к Лорисс и уставилась на нее долгим немигающим взглядом. – А тебя?
–Меня – Виль.
–А меня – Глеб.
В ворота въезжал Далмат с графом. За ним следовали остальные. Далмат проворно соскочил с коня, и тут же стал отстегивать седельную сумку.
–Все хочу у тебя спросить, Виль, – вдруг задушевно сказал Далмат и шумно втянул воздух. Лорисс внутренне содрогнулась. Нашел же время для “дружеского” разговора. Что за человек, ничто не способно выбить его из седла! – Чем у тебя от мешка так воняет? Пропало что-нибудь из съестного? Хоть по ночам, втихую, доедай, раз делиться советь не позволяет.
–Наверняка, твои грязные носки розами пахнут. Поделишься опытом?
–Рад бы и сегодня поделиться, но боюсь, трудно нам ночью придется, – Далмат ощутимо ткнул Лорисс локтем в бок.
–В каком смысле?
–Так, в твоем любимом смысле, – Далмат озорно подмигнул. – Вот сколько девок, и половина в самом соку. Куда мужики у них только подевались?
И тут до Лорисс дошло, что имел в виду Глеб, так и не закончив начатую фразу. Оглядевшись по сторонам в поисках хотя бы одного мужского лица, Лорисс скоро поняла бесплодность своей попытки. Их окружали старухи, женщины, девушки, девочки. И ни одного мужчины. Что бы это значило? И у старухи, которая назвалась знахаркой не восточное, а обычное имя. Разве такое возможно? Вот ведь интересно: мужчины сразу обратили внимание на то, что в деревне одни женщины. И Глеб, и Далмат. А она, быть может, и вовсе не заметила бы. Уж раз назвалась парнем, изволь смотреть на некоторые вещи другими глазами. Во всяком случае, она наверняка сразу бы отметила тот факт, окажись кругом один мужчины. Но искать ответов на вопросы не пришлось. На лицо упали первые тяжелые капли.
–Никак невозможно, мой господин, – заверяла Глеба старуха Люция. – В одной избе вам всем не поместиться. Но в каждой избе по два, по три человека разместим. Вот он, – она ткнула пальцем в Лорисс, – вместе с девушкой пойдут в ту избу. Милица, проводи.
Вперед вышла невысокая, улыбающаяся женщина, взяла у Лорисс из рук седельный мешок и пошла по дорожке. Лорисс поспешила следом. Когда начинается ураган, промокнуть можно в одно мгновенье. Девушке совсем не улыбалось сушить мокрую одежду.
–Я буду ночевать рядом с сестрой, – тоном, не терпящим возражений, сказал Флавиан. Не дожидаясь разрешения, не обращая внимания на предостережения старухи “но, мой господин”, он взял под руку Лавелию, и пошел за Лорисс.
Глеб, возможно, собирался вмешаться, но споры разрешились быстро. Как только разверзлись небеса, и сплошным потоком хлынул настоящий ливень, разом пропало желание спорить. А появилось другое желание: под крышей, у теплой печки, из окна смотреть на то, как во дворе бушует непогода.
Факел у Милицы, идущей впереди, погас, но слава Свету, Лорисс уже споткнулась о крыльцо. Влетев в распахнутую дверь, она едва не задела головой о дверной косяк. Ей несказанно повезло – Милица поддержала ее.
–Осторожней, – низкий голос успокаивал, – сейчас будет светло.
В горнице горела лучина. Уют и тепло заботливо окружили Лорисс. И будто не было тех ночей в лесу, под открытым небом, когда от усталости перестаешь испытывать раздражение от отсутствия крыши над головой, от лапника, пусть и накрытого одеялом, но все равно немилосердно упирающегося в бока. Когда костер то греет слишком жарко, а к утру – и рада бы – да от вчерашнего пламени остаются только серые угли, припорошенные белесым пеплом. Когда даже представить трудно, что есть где-то горница с горящей лучиной, теплая печка у стены. А и хотелось бы представить, да разве радость принесет то воспоминание? Так, маета одна, ни душе, ни телу.
За окном ревел ветер, шумные струи дождя стучали по подоконнику, гремел гром. Здесь, в доме, отчетливо представлялось, как пройдет время и шум утихнет. Тогда будешь рада заснуть под умиротворяющий стук капель за окном, пусть на короткое время, но лишающий тебя способности думать. От печки шло тепло, а на столе уютно потрескивала лучина. В красном углу на маленькой полке стояла вырезанная из дерева фигурка Лесного Деда. Лорисс неодобрительно покачала головой. Как же так? Деда чтим и про Деда же забыли? Удобно, ничего не скажешь. Одно дело, тут его поминать в теплой горнице, и совсем другое – идти в любую погоду к домику в лесу.
–У нас просторно, мой господин, – пока граф и графиня озирались по сторонам, Милица передвинула скамью ближе к столу. – Мы вдвоем живем здесь. Я и Рогнеда.
Из-за печного угла на зов хозяйки не вышла, а выплыла Рогнеда. Лорисс слишком устала, иначе непременно открыла бы рот от изумления. Такой красавице место не в забытом Светом хуторе, а в главном городе любой провинции. Высокая, светловолосая, с толстой косой, перекинутой через плечо. Со спокойными светлыми глазами и чуть надменной улыбкой. Тонкая рубаха так сильно поднималась на груди, что Лорисс растерялась: везет же некоторым.
–На ужин у нас мясо, – голос Рогнеды соответствовал ее формам. Такой же чувственный и волнующий. – Не побрезгуйте, господа. Кролик тушенный, вас устроит?
В тот же миг Лорисс показалось, что ее, равно как и господ, устроит даже суп из крапивы.
Три вместительных блюда с кусками мяса и три кружки с молоком – больше на столе ничего не было. Но на взгляд усталой, разбитой Лорисс, и этого оказалось более чем достаточно. Торопливо отламывая от большого куска мяса куски поменьше, по мере того, как наступало насыщение, она ощущала, как глаза стремились закрыться. Предоставь им только волю – Лорисс заснула бы прямо за столом.
–Так хочется расспросить вас о том, что творится в мире, – мягкий голос Милицы обволакивал. – Но понимаю, как вы устали. Я постелила вам, Виль, и вам, Лавелия, в соседней комнате. А вам, Флавиан…
–Исключено, – граф отодвинул пустое блюдо и взял в руки кружку с молоком. – Я буду спать в одной комнате с сестрой. А Виль будет спать…
–Возле сеней есть клеть, специально для гостей, – Рогнеда улыбнулась. В ее глазах утонула комната, лучина, дождь за окном…
Лорисс широко открыла глаза. Графа с графиней за столом уже не было.
–Пойдем, госпо… дин, – Рогнеда нагнулась к ней, коснувшись огромной грудью руки Лорисс. – Я покажу, где ты будешь спать.
В клети не хранились травы. Никогда. Лорисс повела носом. Здесь пахло сыростью и мокрой шерстью. Но широкая лавка, накрытая волчьей шкурой, показалась Лорисс периной, набитой отборным куриным пером – “дольше помучишься – мягче поспишь” – так говорила мать.
Из окошка под потолком веяло свежестью. По крыше размеренно стучал дождь. Его ритм напоминал стук копыт, к которому тело успело привыкнуть за долгий день. Прижав к груди мешок с заветной трубкой, Лорисс успела подумать о том, что же скрывается за отсутствием на хуторе мужчин, и нет ли в этом тайны?…
Стояла непроглядная тьма, когда Лорисс разбудил приглушенный крик. Она открыла сонные глаза, искренне надеясь, что к реальности этот звук не имеет отношения. В доме стояла тишина, и Лорисс не без удовольствия приписала крик к отголоску кошмарного сна. Глаза сомкнулись, и она стала засыпать. И тут крик повторился. Отчаянно цепляясь за зыбкую грань между явью и сном, она с досадой осознала, что надежда бесполезна. То, чего подсознательно ждала ее душа от странной деревни – случилось. Она села, и так удачно, что ноги сами нащупали сапоги. Лорисс поискала оставленный рядом с лавкой пояс.
Сверкнула молния. Белый свет проник через открытые просветцы. На краткий миг стало светло. Лорисс нашла то, что искала. Быстро застегнув пояс на талии, она толкнула дверь, ожидая, что та распахнется настежь, но просчиталась. Дверь не была заперта снаружи – откуда замок в деревенском доме? – что-то тяжелое прижимало ее с той стороны.
Раскат грома заглушил попытку Лорисс с разбега навалиться на дверь плечом. То, что мешало, пронзительно скрипнуло, и дверь слегка приоткрылась. В образовавшуюся щель с трудом протиснулась ладонь. Просунув руку по локоть, Лорисс изо всех сил навалилась на дверь плечом. Та нехотя поддалась – и вот уже удалось втиснуть тело между дверным косяком и дверью. Еще одно усилие, и отодвинув в сторону то, что на поверку оказалось тяжелым сундуком, Лорисс оказалась в сенях.
Дверь в горницу была приоткрыта. Свет после темноты неприятно резал глаза. Выхватив метательный нож, Лорисс крадучись подошла ближе. И тут опять раздался крик. На этот раз он доносился со двора. Лорисс услышала что-то похожее на “ко мне!”, однако остановится уже не могла. Держа наготове нож, она резким движением распахнула дверь.
Всю картину в целом, представшую перед удивленным взором, рассмотреть сразу не получилось. Спиной к ней, заслоняя горницу, судя по роскошной косе, стояла Рогнеда. И лишь потом, когда глаза привыкли к свету, Лорисс заметила графа. Флавиан сидел, прислонясь спиной к стене. Рубашка его была разорвана, правый рукав пропитан кровью. Она стекала между пальцами левой руки, которую он прижимал к предплечью. Две глубокие царапины на щеке изменили его лицо до неузнаваемости. Но хуже всего было выражение неподдельного ужаса, которое явственно читалось в его глазах. Белые губы тряслись, словно он быстро повторял какие-то слова.
–Зачем ты вышел, Виль, – голосом, лишенным эмоциональной окраски, сказала Рогнеда. – Это тебя не касается.
Лорисс сжимала в руке нож, но не могла заставить себя метнуть его в беззащитную спину.
–Что ты от него хочешь? – громко сказала Лорисс, стремясь звуком своего голоса вернуть себе мужество.
–То, что я хочу – я получу. Уходи, – ее голос по-прежнему не выражал эмоций.
За окном, сплетаясь с шумом дождя, слышались крики людей и ржание лошадей.
–Ты ничего от него не получишь! Оставь его в покое!
–Уйди.
–Повернись ко мне, стерва! – Лорисс приготовилась для броска. – Иначе получишь нож в спину!
–Как хочешь – сама напросилась.
Плечи Рогнеды качнулись. Она медленно поворачивалась. Вот уплыла в сторону коса, и Лорисс с ужасом увидела, что на месте человеческого уха у Рогнеды было острое, покрытое пухом ухо. Не давая Лорисс опомниться, она поворачивалась дальше. Лорисс невольно отступила, и уперлась лопатками в косяк, но от страшного видения было не уйти. Лицо Рогнеды было лицом из кошмарного сна. С плоским, покрытым светлой шерстью носом и черными ноздрями, с огромными круглыми глазами, со зрачками, темными полосками пересекавшеми радужку. Безгубый рот щерился в улыбке, обнажая острые клыки.
На Лорисс смотрела женщина с лицом кошки. Уши ее подрагивали, чутко реагируя на посторонние звуки, а немигающие глаза уставились прямо на Лорисс. Вот кошачье лицо высунуло розовый язык и облизнуло пасть.
–Доволен? – сказала Кошка.
Лорисс хотела отступить, но не пускала стена. Ужас сковал тело. Рука, державшая нож вспотела. От страха у Лорисс из головы вылетели слова молитвы, которую полагалось наговаривать в подобном случае.
–Ты сам этого хотел, – глаза у кошки дрогнули. Черные вертикальные зрачки медленно расширялись. Рогнеда сделала шаг к Лорисс. Потом еще один. Ее уши нервно подрагивали. Она оскалилась, и в узкой кошачьей пасти проглянул желтый клык. Потом женщина-кошка подняла лапу-руку и огромным изогнутым когтем, царапая кожу, провела Лорисс по шее.
–Потом не говори, что тебя не предупреждали, – Кошка довольно прищурилась.
Все, что случилось дальше, заняло от силы несколько мгновений. Лорисс увидела, как стремительно поднялся граф и рванулся к печному углу. В руках он крепко сжимал кочергу. Но реакция кошки оказалась еще стремительней. Граф только заносил руку для удара, как кошка кинулась на него. Лорисс словно воочию увидела, как желтые изогнутые когти разрывают нежную кожу, как хлещет кровь из страшной раны, а ее рука, судорожно сжимавшая нож, сделала свое дело. Плавно завершив оборот, смертоносное жало впилось кошке в открытую шею. Застигнутая ударом ножа в прыжке, кошка рухнула к ногам графа. Протяжный вой вырвался из ее груди. Она ухватилась за рукоять и выдернула нож. Из открытой раны темной струей ударила кровь, в один миг окрасив белый сарафан. Рогнеда жалобно скулила. Вдруг нечеловеческая сила подбросила ее тело в воздух. И тогда граф нанес ей страшный удар по голове. Кочерга мелькнула как молния, с такими же ужасными последствиями: покрытый шерстью череп треснул, и из раны брызнули кровавые сгустки. Лорисс сдавленно охнула и отшатнулась. Тело Рогнеды выгнулось. Желтые изогнутые когти в последней судороге скребли половицу. Еще мгновение, и она затихла.
Повинуясь безотчетному порыву – как это, ее вещь, а лежит отдельно? – Лорисс подошла к телу, старательно обходя лужу крови, и освободила нож из окровавленных рук. Она старалась не поднимать глаз выше того места, где зияла рана на груди.
–Где Лавелия? – граф шумно дышал, не отрывая глаз от окровавленного тела.
–Не знаю.
–В доме ее нет. Найди ее. Я возьму меч и присоединюсь к тебе.
Во дворе, под проливным дождем метались тени. Шум стоял невообразимый: душераздирающе орали кошки, гремел гром, слышался звон металла и крики людей. Хуже всего, что не видно было ни зги. В темноте, лишь изредка озаряемой светом молний, Лорисс приходилось двигаться на ощупь. Струи дождя хлестко били по лицу. Одежда скоро намокла, и мало того, что плотно облепила тело, так еще и сковывала движения. Мокрые волосы упали на лоб, и Лорисс приходилось то и дело убирать их с лица.
То, что рухнуло на Лорисс сверху, не имело человеческого облика – огромная черная кошка. В темноте ярко горели злобные глаза. Хорошо еще, что Лорисс успела интуитивно пригнуться, иначе кошка попросту сломала бы ей шею. Сбитая с ног, Лорисс по возможности быстро откатилась в сторону. Она едва успела встать и вытащить меч из ножен, как кошка бросилась на нее. Подняв перед собой меч, Лорисс вонзила его в черную тень. Вытащить клинок она не успела. Огромная кошка, прихватив с собой оружие, рухнула на бок. В это время сверкнула молния, и Лорисс этого света оказалось достаточно, чтобы разглядеть рукоять меча. Она схватилась за навершие двумя руками и с силой рванула клинок. И тогда кошка закричала. Она закричала так, как мог бы кричать грудной младенец: пронзительно и жалобно. Превозмогая дрожь, Лорисс разглядывала поверженное тело, но оказалось, что бой еще не кончен. Черная тень бросилась на нее снова, но уже тяжело и неуклюже, как обреченное на гибель животное. К своему счастью, Лорисс ожидала нечто подобного. Короткий рубящий удар – и меч застрял в шейных позвонках. Лорисс пришлось наступить кошке на голову, чтобы вынуть клинок.
Шум дождя, свист ветра, крики людей и кошек слились в один протяжный вой. Рядом с постройкой для скота было светло. При свете, падающим из окна, Лорисс разглядела Глеба, который отбивался сразу от двух кошек. У одной правая лапа висела на одном сухожилии, но потерявшая всякое представление об опасности, обезумевшая от запаха своей и чужой крови, кошка снова и снова бросалась в бой. Ее Лорисс и взяла на себя. Памятуя о прошлом, она не стала дожидаться, пока кошка соберется для очередного броска. Страшный удар обрушился ей на шею, разом перебив позвонки. И как раз вовремя.
–Виль! – Глеб тяжело дышал. По его лицу тек дождь вперемешку с кровью. – Лавелия – вон в том сарае. Дуй туда, помоги Бажену. Постарайтесь ее вытащить. Потом к воротам, Далмат уже там. Лазарь в конюшне, может, успеет вывести коней, пока крыша не обрушилась. Беги! Я прикрою вас!
В окнах сарая полыхнуло, и Лорисс поняла: то, что она поначалу приняла за свет лучины, зажженной у окна, на самом деле было пожаром. То горел сам дом. Оглушительно лопнули стекла. Из окна вырвался столб огня, и под проливным дождем зашипели искры. Лорисс невольно оглянулась, ожидая, что во дворе станет светлее, но мятущиеся языки пламени только усугубили непроницаемую черноту ночи.
Поворачивая за угол сарая, Лорисс разглядела кошку. Со стрелой в боку, та крадучись приближалась к Глебу.
–Глеб! – что было силы крикнула Лорисс. – Сзади! – и мельком заметила, что Глеб ее услышал и обернулся.
У высокой бревенчатой постройки, по всей видимости, служившей зимним загоном для скота, отбивался от кошек Бажен. Длинные руки так и мелькали, нанося удар за ударом. Но кошек было не остановить. Откуда-то бежали все новые и новые тени.
–Виль! – Бажен хрипел. Левая половина его лица была залита кровью. Из разорванной на груди кожаной куртки выглядывала окровавленная рубаха.– Там Лавелия! Вытащи ее оттуда! Дверь закрыли, суки! Я дождусь вас, если…
Но Лорисс его уже не слушала. Она бежала к двери.
Бажен ошибся: дверь оказалась не заперта. Лорисс навалилась на нее плечом. Немного усилий, и дверь со скрипом открылась. Чтобы через мгновение с грохотом, способным соперничать со звуком грома, закрыться за ее спиной.
Сжимая в руках меч, готовая сражаться до конца, Лорисс ворвалась в сарай… И оторопела. В сарае царили тишина и покой. Ни единый звук не проникал сюда со двора. Как будто не было ни дождя, ни кровавой схватки, ни криков кошек. Теплый свет свечей озарял пол, застланный скошенной травой. Умиротворяющее, по-домашнему ласковое тепло приняло Лорисс в свои объятия. На подстилке из Сон-травы, чей дурманящий аромат способен был свести с ума, лежала Лавелия. Свет от свечей, стоявших на подставке, окрашивал ее лицо в радостный розовый тон. Глаза ее были закрыты, грудь мерно вздымалась.
Запах кружил голову и путал мысли. Приглушенный свет творил чудеса с окружающим пространством. То, что находилось рядом со свечами и должно быть освещено более остального, напротив – терялось в темноте. И наоборот. То, что отстояло от колеблющегося пламени, оказывалось высвечено неожиданно ярко. Стены утопали во мраке, в то время как на потолке отчетливо виднелись стыки в бревенчатой крыше. Лорисс так и не могла разглядеть, как ни пыталась, на чем стояли свечи, зато она ясно видела спокойное лицо Лавелии. Девушка лежала на полу. Пышная подстилка из сухой дурманящей травы слегка колебалась, в такт ее дыханию.
–Разве не говорил я тебе, девушка, брось зверя? – голос надвинулся из темноты. Оттуда, из темного угла выплыла Милица. Но на белом женском лице, на Лорисс глядели два черных омута, на дне которых плавала таинственная и недостижимая огонь-рыба.
–Я бросила, – от страха слова застряли в горле.
–Думаешь, очень умная девушка, где мне старого деда вокруг пальца не обвести?
–Нет…
–А того не понимаешь, погубит тебя твоя забава. Да ладно – тебя одну, так нет же.
–Прости, Лесной Дед, – задохнулась Лорисс. Сердце гулко стучало.
–Прости, Лесной Дед, – передразнила ее Милица. – Одно говоришь, а что делаешь? Думаешь, ай да я, другие – глупцы, не поймут.
–Прости…
–Все голову ниже клонишь, а толку, – Милица сокрушенно покачала головой. В ее голосе Лорисс почудился отзвук бури, что бушевала во дворе. – Не знаю, что делать с тобой, девушка. Туда посмотрю – лишняя ты. Сюда посмотрю – опять мешаешь. Говорил тебе – кошкой лучше. Прыгай по деревьям – забот не знай. А то – селись в деревне. Иной раз и с человеком любовь закрути. А не захочешь – так, без любви. Другая девушка просит о таком, – Милица протяжно, сломленным в непогоду деревом, вздохнула.
–Не хочу я кошкой. Видела я кошек, – еле слышно сказала Лорисс.
