Текст книги "Ловите принца! (Щепки на воде) (СИ)"

Автор книги: Инна Сударева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

– Будет вежливым встретить их, – заметил юноша и тронул своего коня вперед.

За ним выступили верный оруженосец, капитаны Ливий, Бурбет и знаменосец, гордо и высоко несший штандарт кронпринца.

До встречи им оставалось метров сто, когда один из всадников со стороны Гоша пришпорил свою лошадь, вырвался вперед и в одно мгновение поравнялся с Мелином.

Коприй преградил ему дорогу, подозревая покушение, но вражеский рыцарь, весело крикнув 'привет, Мелин! , оказался леди Элис Гош.

– А ты отвали-ка в сторону, предатель! Иначе прямо здесь голову тебе снесу! – рявкнула она оруженосцу, а кронпринцу сказала. – Ты не против, если рядом с тобой поеду?

– Зачем тебе? – не нашел лучшего вопроса-ответа молодой человек.

– Ха, а ты всегда мне нравился, – лукаво и очаровательно улыбнулась девушка и сняла шлем: от этого ее роскошные волосы золотистыми нитями рассыпались по плечам, одетым в сталь, и она вся засияла, как неземное создание. – Нравишься и теперь: такой сильный, грозный в этих латах. Ты похож на рыцаря из сказок. Думаю: пойти против дракона для тебя – раз плюнуть! – и снова засмеялась, а ее голос не уступал в мелодичности птичьим трелям, что неслись с неба.

– Вернись к отцу, Элис, – твердо сказал Мелин, не обращая внимания на ее игривые речи и кокетливые взгляды. – Твои слова совершенно не к месту. Мы враги – не забудь.

– О! – возмутилась девушка. – Да ты в зануды записался! Фи, лорд Мелин! К отцу я не поеду. Да и зачем – вот он сам уже подъехал, – и, хохоча, вернулась на сторону лорда Гоша.

Тот посмотрел на нее весьма грозно и сказал, чеканя каждое слово:

– Леди, я вами очень недоволен.

– Все-все, больше не буду, – хихикнула Элис, строя из себя маленькую вздорную девочку, которую взрослые поймали за очередной каверзой и припугнули наказанием, и заставила своего коня пятиться, чтоб не стоять впереди отца, князя Орикоры и молодого рыцаря в латах, украшенных гербами Тэйт.

Пару минут главы армий молчали, посылая друг другу тяжелые, ненавидящие взгляды.

Первым заговорил Мелин:

– Я и мои люди не желаем более кровопролития и требуем, чтоб вы немедленно сняли осаду с города и вернулись туда, откуда пришли. В противном случае мы будем сражаться до тех пор, пока не выбьем вас из Лагаро.

Он смолк, и опять на минуту воцарилась тишина.

Лорд Гай теперь смотрел на молодого принца с едва заметной, насмешливой улыбкой. Затем обернулся к князю Орикоре. Тот кивнул, предоставляя Гошу право вести переговоры за всех.

– Лорд Мелин, – сказал Гай Гош, повернувшись к юноше. – Я и мои союзники тоже не желаем битвы и, в свою очередь, требуем сдать нам город и земли Илидола. Это будет благоразумно.

– Благоразумно? Сдаваться без боя, имея силы сражаться? – чуть ли не рассмеялся молодой человек. – Об этом не может быть и речи. Мы обещаем поступить еще благоразумнее: сегодня мы будем бить вас. Так, как били пару дней назад – на Коровьих холмах. И побьем!

– Мальчишка! – прошипел ему Гош.

– Предатель! – рявкнул в ответ Мелин.

– Ублюдок!

– Изменник!

– Только попадись мне в бою – в капусту изрублю!

– Попадусь! Обязательно! Но только для того, чтоб твою голову на своё копьё поднять! – злобно оскалился юноша.

Гай Гош, прорычав некое ругательство, схватился за меч – Мелин сделал то же самое. Но тут меж ними, прямо в перекрестье полных ненависти взглядов, выехал молодой рыцарь Тэйт. Он громко обратился к кронпринцу:

– Где князь Волот?

– Ты кто такой, чтоб спрашивать о моем пленнике? – огрызнулся Мелин, не спуская пальцев с рукояти меча.

– Я старший сын Волота – князь Марат. И я хочу знать, что с моим отцом.

– Волот умирает в Илидоле. От ран, – коротко ответил кронпринц (пропало у него желание врать о том, что плененный князь уже умер), а через секунду добавил, ожесточенно. – Это подходящая 'награда' для того, кто пришел со злом в чужой дом!

– Отдай мне отца – пусть умрет в моем шатре. На моих руках, – сквозь зубы процедил скорее приказ, а не просьбу, Марат.

– Он умрёт в плену, – твердо ответил Мелин. – Он это заслужил, потому что пришел на наши земли убивать. И все, что я тебе отдам – его тело.

– Тогда берись за меч! Ты мой кровник, и я хочу выпустить твою кровь на землю прямо здесь – на поле меж войсками, – глаза молодого князя горели, как уголья в костре. – Пусть увидят мои солдаты, как я наказываю того, кто ранил моего отца! – Марат сорвал в руки тяжелую латную перчатку и бросил ее в голову Мелина – юноша успел прикрыться: перчатка князя ударила кронпринца в стальную наручь и упала на землю.

– Что ж, если так не терпиться, окажу тебе любезность: провожу на тот свет! – прорычал Мелин – он очень сильно разозлился: сперва от словесной перепалки с Гошем, теперь – из-за перчатки в лицо.

Прежде чем вмешались рыцари постарше – Гош, Коприй и Орикора – молодые люди сшибли клинки, со всей яростью, что была им отмеряна кровью их славных и воинственных предков. Армии же довольно взревели, приветствуя бой молодых людей: поединок предводителей всегда являлся неплохим развлечением.

– Я убью тебя! – рычал Мелин, осыпая противника градом сильных рубящих ударов. – А потом и с дружиной твоей разберемся!

– Не торопись. Ведь жить тебе осталось недолго, – возражал Марат, отбиваясь и ответно атакуя.

С конями и мечами оба юноши управлялись замечательно. Сталь свистала над их молодыми, горячими головами, которые весьма шустро уклонялись, избегая смерти.

– Марат! Марат! – задорно вопила, прыгая в седле, Элис. – Кровь! Кровь! Пусти ему кровь! Шею! Шею руби!

Надо сказать, ее ободряющие крики словно влили новые силы в молодого князя, который уже притомился и начал тяжело дышать. Марат опять издал что-то, похожее на рык тигра, и, увернувшись от выпада Мелина, ударил мечом снизу – в пояс противнику – очень сильно. Панциря не пробил, но заставил молодого лорда охнуть и согнуться пополам, а еще – выронить клинок.

– Все! Конец тебе! – кровожадно проревел Марат и замахнулся, чтоб прикончить обезоруженного.

– Давай! Руби! – Элис даже взвизгнула от злой радости и захлопала в ладоши.

Мелин, до крови закусив нижнюю губу, пошел в отчаянное: бросил поводья коня и рванулся на князя, под замах, перехватил своей рукой вооруженную руку Марата. Рыцари звонко сшиблись панцирями и не удержались в седлах: качнувшись, со страшным грохотом упали вниз. Князь, оказавшись под кронпринцем, тоже потерял меч. Злобно рыча, оба витязя покатились по земле, словно мальчишки, поссорившиеся из-за какой-то пустяковины.

– Нет-нет, такое мне не нравится! Разве это рыцарский поединок? – разочарованно протянула Эллис, обиженно надувая губы. – Потасовка грязных поселян…

Парни тем временем вскочили на ноги, отбросили в сторону перекосившиеся шлемы, сняли перчатки, облегчив ладони, и пошли в рукопашную. Точнее – в кулачную. И тут Мелин выступил во всей своей красе: привычно увернувшись от прямого удара в нос (такой делают все те, кто слабоват в мордобойном деле), он мощно ответил снизу вверх, попав кулаком в подбородок Марата. Князь запрокинул голову, клацнув зубами, рухнул навзничь, дернулся в нехорошей корче и не поднялся: его шея не выдержала удара одного из лучших бойцов папаши Влоба, сломалась. Когда-то, именно таким приемом Пек-Рифмач победил Рыжего Айвена, высокого и сильного бойца, которого выставил против него один столичный, важный лицом и статью, дворянин. Он спорил с илидольскими приятелями, что Айвор в пять минут положит Пека на песок арены, и проспорил десятять золотых монет. Две из них достались тогда юному Пеку – на них потом гуляли все кулачники дома 'Тумачино' целых два дня…

– Вот так-то, – Мелин перевел дух и, с вызовом выпрямившись, прокричал. – Есть ли у Тэйт еще князья? Всех прошу сюда – хлебнуть лагаронских оплеух. У меня этого добра – навалом!

Со стороны стройных рядом Гош, Бикео и Тэйт лишь тишиной повеяло. Зато даннцы и илидольцы отозвались радостным ревом и воинственно зазвенели оружием. 'Мелину! Слава! – кричали они, и им самозабвенно вторили солдаты и жители города, следившие за битвой с крепостных стен.

Молодой победитель выдал громкое, хвастливое 'ха! , поймал поводья коня и вернулся в седло. Юношу даже лихорадило от победы: глаза, лицо сияли, а в руках, казалось, огонь горел – хотелось вновь биться и опять побеждать.

– Коприй, забери мой шлем и перчатки, – голосом с необычно властными нотами приказал он оруженосцу. – И выше моё знамя! Сегодня у нас уже есть одна победа! А вы, господа, – обратился он к остолбеневшим Гошу, Орикоре и Элис, – если не желаете сами сдаваться, готовьтесь к бою. Сегодня мы защищаем свою родину. Вы – всего лишь свои жизни. Посмотрим, на чьей стороне нынче выступит удача…

Он махнул рукой, призывая Коприя и капитанов возвращаться к войскам…

Побледневшая леди Элис, придя в себя после такого неожиданного окончания поединка, который так славно развлек ее в последние пару минут, теперь спешилась, чтоб подойти к неподвижно лежащему Марату. Она восприняла его смерть, как удар по себе: молодой князь Тэйт ей нравился. Девушке многие парни нравились, и многих она рассматривала, как постельных спутников, настоящих или будущих. Статный красавец Марат был в её приятных планах, и на одном из первых мест, но Мелин все испортил.

– Уже который раз он все портит, все планы нам рушит, – прошипела Элис, видя, что у князя уже остекленели глаза, а приоткрытые губы подернулись трупной синевой.

Она выпрямилась, выхватила свой меч и зло закричала в спину уезжавшему кронпринцу:

– Эй! Ты! Повернись, когда я с тобой говорю! Клянусь своим гербом! Всеми предками, сколько их там! Я не вложу меч в ножны, пока не будет на нем твоей крови, лорд Мелин!

– Элис! – осадил ее лорд Гай. – Теперь – умолкни!

– Смотрите: не передеритесь меж собой из-за моей крови, – ядовито отозвался Мелин и пришпорил коня: ему хотелось быстрее вернуться к своим полкам и дать сигнал к атаке; в этот миг к молодому человеку внезапно пришла невероятная уверенность в том, что теперь любое, начатое им, дело станет завершаться удачей.

– Я уже говорила: я убью его, папа, – продолжала шипеть Элис, заметив, как строго смотрит на нее отец. – И не смей мне мешать в этом деле!

– Все решит битва, а не выбрыки твоего характера, – ответил лорд Гай и повернул лошадь к своей армии.

– Ну, я взбрыкну! Ох, в бою я взбрыкну! – пообещала девушка, недобро улыбаясь.

Князь Орикора, до сего момента молча наблюдавший за происходящим, покачал головой, глядя на ряды защитников Илидола, и сказал:

– Тэйт потерял двух славных воинов, двух своих высших лордов… Что с меня Лагаро стребует? Не велика ли цена нашего похода?

Гай Гош в один миг оказался рядом с князем, схватил его за плечо, горящими глазами посмотрел в глаза рыцаря:

– Сомнения? У вас какие-то сомнения? Уж не хотите ли вы показать свой зад этому молокососу? Для этого вы пришли в Лагаро?!

– Я пришел побеждать, – коротко ответил Орикора.

– Так ведите свои войска на этот сброд! Ваша победа – это кровь Мелина Лагаронского! Выпустите ее под небеса – и они подарят вам великую победу!..

На несколько минут странная тишина повисла над будущим полем боя. Опять стало слышно, как щебечут птицы в высокой синеве: в их жизни по-прежнему не было ни рыцарей, ни солдат, ни оружия, ни войны – только золотое, солнечное тепло и волнующие, весенние запахи…

Мгновение спустя началось:

– Стрелки! Готовься! – привычно скомандовал лорд Мелин и довольно улыбнулся, увидав, как точно и дружно следуют воины его приказам, натягивая упругие луки. – Давай! – махнул обнаженным клинком.

Юношу всегда приводили в восторг эти тучи смертоносных жал, что срывались в сторону врага при одном его слове. Так было и теперь: он, не мигая, с трепетом во всех членах проводил глазами первую стаю стрел, улетевшую убивать врага.

– Стрелки! – молодой лорд вновь поднял меч. – Давай!

Вторая стая пронизала стальными наконечниками прозрачный мартовский ветер. Но ей навстречу противник выпустил свою тучу. И тут же следом еще одну.

– За-щи-та! – проорал Мелин и выставил щит, чтоб поберечься оперенной смерти – в него тут же вонзилось штук пять длинных стрел.

– Кавалерия! Вперед! – юноша отдал следующий приказ и пустил коня в галоп. – Лети! Руби! – заголосил во всю силу легких, со свистом рассекая воздух клинком.

– Руби! – орал где-то рядом Коприй: его толстоногий, бурый здоровяк-жеребец дерзал обогнать породистого скакуна, несшего Мелина в бой.

– Рууу-биии! – отозвались тысячи здоровых мужских глоток, а их владельцы с готовностью и со сверкающими мечами, копьями, конные и пешие, последовали за своим молодым полководцем в отчаянную атаку – крушить врагов родины.

– Урааа! – полетели навстречу им армии Гош, Тэйт и Бикео.

Словно две стальные лавины сшиблись меж Коровьих холмов, у стен Илидола. Страшный крик и грохот потряс, казалось, и мощные стены города, и землю и сами небеса.

Мелин рубанул первого налетевшего на него всадника – бородатого, с горящими черными глазами, с открытым красным ртом. Он испускал визгливо-переливистый вопль готового умереть. Вопль этот вмиг прервался – от удара кронпринца – Мелин перебил ему шею. И полетел дальше – убивать – на разгоряченном боевом коне. Управлять лошадью в толчее и зарубе было не особо возможно, зато враги насели со всех сторон, и кронпринц выхватил второй меч, чтобы прочищать себе дорогу. Он прорывался к штандартам Гоша и Бикео, которые дергались над сражением на длинных древках где-то справа. Коприй, что неизменно был рядом, понимал намерения юноши и здорово пособлял кронпринцу своим мечом, круша за один удар по два вражьих шлема или панциря.

– Берегись! – вдруг крикнул оруженосец.

Мелин не сразу понял, как реагировать. Хотя, возможно, у него ничего и не получилось бы против здоровенного солдата с боевым топором: тот лихим ударом перерубил ноги лошади кронпринца, и скакун, заржав, повалился на бок. Мелин успел-таки покинуть седло, чтоб не оказаться придавленным.

Покончив с лошадью, богатырь с топором пошел на всадника. От первого замаха кронпринц спасся, присев низко-низко, а иначе пришлось бы прощаться с головой. Второй замах предотвратил Коприй – метнул в шею солдата один из своих ножей. Богатырь выронил ужасное оружие и рухнул на землю.

Мелин коротко кивнул оруженосцу, подхватил выпавший из левой руки меч и опять кинулся в схватку, с сумасшедншей скоростью вращая оба клинка.

Рубил и колол, как одержимый, рыча и отбрасывая от себя тела пораженных противников, чтоб не мешали продвигаться вперед. Потом услыхал голос Элис Гош:

– Эй, Мелин! Меня попробуй!

Обернулся – вот она, красавица. Крутится меж своих рыцарей на разгоряченной лошади, блистая золочеными латами. Меч Элис обнажен, и им девушка то и дело карает тех, кому выпадает несчастие наскочить на нее. Удары резки и точны – она искусный фехтовальщик.

С визгом, похожим на крик атакующего ястреба, Элис бросилась на кронпринца. Юноша прыгнул в сторону, спасаясь от копыт лошади и меча всадницы. Одновременно успел нанести рубящий удар по задним ногам животного – конь Элис опрокинулся. Сама девушка охнула, ударившись плечами о землю.

– Что? Не нравится? – поинтересовался Мелин, подходя ближе.

Его тут же оттеснили рыцари Элис. Двое из них – Никей и Лайнел – кинулись поднимать полу оглушенную леди. Придя в себя, она гневно закричала, расталкивая воинов:

– Всем назад! Он мой! Мой! – подхватив оброненный меч, решительно пошла в новую атаку.

– Конница короля! Конница Лавра на подходе! – пронеслась новая весть над полем боя.

– Ха-ха, а вот и папы стальная лапа, – ухмыльнулся кронпринц, приготовившись к обороне.

Глава семнадцатая

Элис резким круговым махом разогнала клинок и обрушила его на шею Мелина. Кронпринц едва успел прогнуться назад, чтоб спасти голову – изящная смерть пропела над грудью, пощекотав холодным ветерком подбородок. Всего на секунду юноша выпрямился и тут же вновь откинулся, потому что меч Элис, промахнувшись, со свистом вернулся обратно, чтоб еще раз попытать удачи.

– У! – протянула девушка со злобным разочарованием – блестящий хитрый прием не удался. – А еще!

С таким криком она стремительно пошла в новую атаку, ошеломляя противника молниеносными ударами.

Мелина спасали только хорошая реакция и гибкий позвоночник – он гнулся из стороны в сторону, вперед-назад, словно пружинка, чтоб избегать смертоносным выпадов и ударов. Элис же, превратив лицо в каменную маску с выражением крайней ожесточенности, поджав губы и не мигая, продолжала попытки достать противника клинком.

Кронпринц распалился не на шутку и не выдержал – очередной удар перехватил, выставив против девушки свой меч.

– Ага! – вскрикнула Элис после того, как сталь лязгнула о сталь. – Так-то веселей! Но все равно я тебя убью! – сделав ложный выпад, она перебросила клинок в левую руку, чтоб рубануть справа по плечу.

Мелин сблокировал удар рукоятью меча. Потерпев очередную неудачу, Элис отпрыгнула назад – серия атак забрала у нее много сил, и девушка решила отдохнуть несколько минут. Заодно – лишить противника равновесия и сосредоточенности, распалив его всякими нехорошими словами.

– Убью, убью, – вновь пообещала она, вытирая пот с лица и отбрасывая в сторону золоченый шлем – он уже мешал ей своей тяжестью и ограничивал обзор. – Сниму твою голову, подниму на свое знамя и так въеду с отцом в Тильд! Ха-ха! – и зло высунула Мелину язык, от чего ее юное и красивое лицо преобразилось в личину некоей беснующейся химеры. – А потом доберусь до твоей безродной сучки! Ах, как здорово я с ней позабавлюсь… если она уже брюхата от тебя, я из неё, из живой, по кусочкам достану твоего выродка и скормлю его собакам, а потом…

Продолжить описание планов Мелин ей не дал: слова Элис разбудили в нем демонов, которые были не хуже ее собственных.

– Ссука! – с таким рыком он нанес противнице страшный удар в голову, вещавшую разные ужасы.

Элис успела уклониться и защититься мечом, но ее клинок не выдержал – переломился, и оружие кронпринца, пусть не с прежней силой, попало в наплечник, пробило закаленные латы, вонзившись в сталь, как в мясо. Мелин добавил еще удар ногой в колено девушки, и, закричав от боли, Элис упала на бок.

– Ссука! – повторив оскорбление, кронпринц занес над ней меч, чтоб рубануть еще раз.

– Элис! – откуда-то из гущи воинов донесся отчаянный крик лорда Гоша: он видел, как билась дочь, как она упала, как замахнулся Мелин, но пробиться к месту событий, чтоб что-то сейчас изменить, не мог – мог только кричать с бессильным отчаянием родителя, теряющего своего ребенка. – Элис!

Мелин, услыхав его голос, остановил смертоносный полет меча, словно очнулся от дурного сна.

– Стой! Не надо! – в ужасе, совершенно непритворно, взвизгнула девушка, закрываясь от него руками. – Не надо! Не хочу!

Юноша тяжело дышал: дикая злоба, бешенная атака вымотали его.

– Не надо, Мелин, – всхлипывая, просила Элис и тряслась, как в жестокой лихорадке.

– Не надо? – переспросил кронприн, не совсем понимая, что теперь ему делать. – А что надо? Что тебе надо?! Разве не этого ты хотела?! Драться со мной, убить меня… и Нину! – в его голосе снова задрожало звериное рычание, а глаза налились закипевшей кровью. – Зря ты говорила о ней! – и Мелин снова замахнулся, всколыхнув в голове те последние слова Элис о выродке и собаках.

С диким визгом, зажмурившись, закрывшись руками, встретила девушка приближение смертоносного лезвия. Но оно ее не коснулось – подоспел другой клинок, чтоб метнуться навстречу мечу кронпринца и отбить удар.

– Стой! – рявкнул лорд Гош, спасая дочь. – Не позволю! – он сумел прорубить себе дорогу к месту драки.

– Папа! Папа! Убей его, папа! – отчаянно заверещала Элис, отползая в место побезопасней. – Убей! Убей! – и в ее голосе, пронзительном, визгливом, дрожала истеричная злоба – ни следа не осталось от умоляющего тона, как на лице – больше ни следа страха.

– Не позволю! – по-медвежьи рыча, повторил Гош и обрушил на Мелина несколько сильных рубящих ударов.

Кронпринц прикрывался от шквальной атаки щитом, но тот отзывался жалким лязганьем, а на последнем, четвертом, самом сильном ударе – треснул пополам. И сам Мелин упал на одно колено, а его рука, на которой держался щит, безжизненно повисла.

– Вот сейчас за все и посчитаемся! – торжествуя, крикнул Гош и опять ударил, намереваясь развалить противнику голову вместе со шлемом.

Юноша выставил для защиты меч, перехватив его обеими руками – зазвенели, ожесточенно сшибаясь, клинки. Даже искры брызнули.

Отбито!

Теперь Мелину надо было встать. Ноги не слушались – отказывались выпрямляться, а сапоги к тому же еще и скользили по размякшей земле.

Гош имел возможность ударить сникшего врага еще раз и, возможно, этот раз мог бы получиться очень удачным, но лорд Гай почему-то опрокинулся куда-то в бок вместе со своими дружинниками и дочерью Элис.

Рядом грохотнули могучие копыта лошади, закованной в сталь.

Кто-то ухватил Мелина за шиворот и дернул вверх, помогая встать на ноги. И тут же этот кто-то обнял юношу, крепко прижимая к себе:

– Привет, головорез.

– Привет, отец, – выдохнул кронпринц и стукнул короля Лавра латной перчаткой по плечу. – Ты вовремя.

– Я не могу пропустить сражение за свое собственное королевство, – улыбнулся король. – Ты в порядке?

– Вполне.

– Тогда вперед! Я всегда о таком мечтал: бить врага плечом к плечу со своим сыном. Познакомим гадов с королевским оружием и с королевской гвардией! – и, свистнув клинком, он вернулся в седло и полетел крушить наседавших бикейцев. – Поле за нами!

Его рыцари, лучшие из лучших воинов Лагаро, тяжело и безжалостно вломились в ряды врагов, топча копытами боевых коней всех и вся. За ними с победными криками хлынули солдаты Мелина, чтоб закрепить результат прорыва.

– Держать строй! Строй! – пытался упорядочить свои дрогнувшие отряды лорд Гош.

– Сволочь! Иди сюда! Иди ко мне! – по-львиному зарычал король Лавр, прорубаясь к кузену. – За все сейчас ответишь!

– Мы сдаемся! – вдруг крикнул кто-то из воинов Гош. – Братцы! Сдадимся нашему королю! Зачем со своими воевать?

За такие слова лорд Гай лично снес ему голову. Но это не остановило того, что пыхнуло от одной искры-слова.

– Сдаемся! – то там, то тут завопили солдаты из земли Гош и побросали мечи, щиты и копья себе под ноги, бикейцы же, видя, что их предают, кинулись в бега.

– Уууу! – злобно взвыл Гош – все планы разваливались быстрее карточного домика – выхватил у ближайшего воина копье и метнул его в короля.

Лавр поднял коня на дыбы, и копье угодило жеребцу в грудь. Животное, громко всхрапнув, упало на спину, подмяв короля. Сильно подмяв.

– Элис! – крикнул Гош дочери, хватая еще одно копье. – Убирайся отсюда! Никей, Лайнел, увозите прочь свою госпожу! – и пришпорил лошадь, решаясь на отчаянную атаку.

Он нацелился ровно в грудь Лавра. А тот яростно рычал, от боли и сознания собственной беспомощности, пытаясь выбраться из-под лошади.

– Получи, твое свирепство! – с таким пожеланием Гай Гош пустил копье в полет.

Он попал – он всегда отличался меткостью, но не в Лавра, а в Мелина. Потому что юноша, собравшись с силами и крикнув самому себе 'давай же! , бросился наперерез свистнувшему копью и поймал его в собственную грудь. Кронпринцу вдруг безумно, до боли в зубах и позвоночнике, не захотелось терять отца.

Как бы ни был крепок старинный панцирь лорда Брония, до сего момента надежно хранивший Мелина, но и он не выдержал, дал слабину. Именно там, куда уже один раз попадало вражье копье; там, где искусные оружейники старательно выправили вмятину, панцирь пропустил стальной наконечник – слева на груди.

Всё – такая мысль пронизала мозг юноши, быстро и больно, точно так же, как меткое копье – тело. Всё – и темнота рухнула на него, словно каменной глыбой накрыло, и ни одного чувства не осталось…

– Ха-ха! – радостно вскричал Гай Гош, видя, как от его удара повалился и остался лежать неподвижно кронпринц. – День прошел не зря! Ну, а теперь ты! – пообещал он Лавру, который все еще не освободился от трупа лошади на своих ногах, выхватил меч и поскакал довершать задуманное.

– Нет, теперь ты! – в пику ему выкрикнул Коприй, налетая с боку и сшибая лорда вниз.

Гош от сильного толчка потерял стремя, потерял клинок и растянулся на земле, ударившись головой о брошенный кем-то щит. Коротко ругнулся и сразу вскочил на ноги, а руку отяжелил первым попавшимся оружием (коротким и широким мечом пехотинца), чтоб наказать оруженосца-предателя:

– Да-да, и твои кишки надо выпустить!

– Глянем, – кивнул Коприй и спешился, чтоб честно, без верхового преимущества, драться с бывшим господином.

– Нна! – первый удар остался за лордом: он наотмашь рубанул оруженосца по левому плечу – Коприй уклонился, прыгнув в сторону, и ответил выпадом в корпус – Гош отбил и пошел в новую атаку. – Против меня не попрешь!

– Глянем, – невозмутимо повторил оруженосец, крепче сжимая меч и щит: он прекрасно понимал, что сейчас придется держаться против приемов королевского фехтования.

Гош не стал обманывать его ожидания: Волчий Укус, быстрый и коварный, стал первым в его боевой композиции. Коприй отбил, коротко и четко, и молниеносно вернул клинок в прежнее положение: вытянув руку, направил острием в грудь лорду, – чтоб ждать следующей атаки. Гош сердито зарычал (он был весьма разочарован первой неудачей) и не заставил себя долго ждать. На оруженосца обрушился целый шквал ударов и выпадов.

Тем временем два королевских рыцаря подоспели к государю и вытащили его из-под лошади. И первое, что сделал Лавр, освободившись, – бросился, сильно хромая, к сыну:

– Мелин! – осторожно снял шлем с головы юноши, чтоб узнать, дышит ли он: приблизил к белым губам начищенный до зеркального блеска напульсник – сталь затуманилась. – Живой! – и взялся доставать из груди сына копье.

Кронпринц с натугой застонал, открыл глаза. В них пропал цвет: все заполнили расширившиеся черные зрачки.

– Б-больно, – прохрипел он, и на губах, пузырясь, выступила кровь.

Лавр покачал головой:

– Терпи. Это быстро.

Мелин кивнул, крепче сжав зубы.

Король вытащил копье – его наконечник блестел красным – и отбросил его в сторону, раскрыл пробитый панцирь. Увидал рану – глубокую, широкую, переполненную кровью – и, гневно зарычав, подхватил меч сына, что валялся рядом и вскочил на ноги.

– Перевяжите его, – хрипло приказал он своим рыцарям, а сам ступил к Гошу, который изо всех сил лупил клинком по упавшему на колени и закрывшемуся щитом Коприю. – Ко мне, я сказал! – его голос, похожий на раскат грома, заставил лорда вздрогнуть, даже промахнуться по оруженосцу.

Лавр ударил. И хватило одного раза: меч короля легко перебил выставленный в защиту клинок Гоша, словно простую деревянную палку, и, не сбавив силы, обрушился на плечо – в основание шеи. Там и остался, вонзившись в тело.

Лорд Гай Гош закончил свою военную кампанию: залившись кровью, рухнул замертво на землю.

Почти одновременно с тем мигом, когда с его губ сорвался последний выдох, прилетела добрая весть с поля боя. Ее принес один из королевских гвардейцев:

– Победа, государь! – кричал он, крутясь перед Лавром на разгоряченном коне. – Гош сдались! Леди Элис бежала, Орикора и его воины бежали, побросав оружие! Тэйт тоже кажет спину! Победа!

– Победа, – прошептал король, оборачиваясь к Мелину: вид белого лица сына лишал его радости от такого известия.

– Победа, – повторил окровавленными губами услышанное, такое приятное, слово юноша и, вымученно улыбнувшись, закрыл глаза.

Он сегодня сделал все, что от него требовалось…

Юг Лагаро был быстро очищен от остатков армий Тэйт и Бикео. Кроме того, подтянувшаяся чуть позже армия Лавра в своем наступлении пошла дальше границ королевства и захватила добрую часть обоих княжеств-агрессоров, у которых теперь не было полноценных защитников. Только сам король не участвовал в этом походе – все дни и ночи он теперь проводил у постели тяжелораненого сына.

После решающего сражения Мелина спешно доставили в Илидол, где созвали самых лучших лекарей. И никто из искусных врачевателей не поручился за то, кронпринц выживет. Только Коприй, потроша санитарную сумку, буркнул своё 'глянем'.

Больше месяца юноша боролся со смертью. Если бы не панцирь и кольчуга, смягчившие и направившие удар не в сердце, а выше, под ключицу, то для Мелина все бы закончилось прямо там – на поле боя. Теперь же смерть вновь пыталась забрать его – уже посредством лихорадки и воспалений. Раненый метался в подушках и бормотал всякую несуразицу, среди которой ухо его отца, что был всегда рядом, различало свое имя и имя Нины.

Девушка тоже была рядом. Каков бы ни был могуч король Лавр, ему требовался отдых, и она получила разрешение сменять государя в его дежурствах у постели молодого лорда.

Он выкарабкался. Помогли всевозможные припарки, промывания, пилюли и отвары. А еще мед – им Коприй щедро умащал глубокую рану, чтобы очистить ее и погасить воспаление. Поэтому одним майским вечером принц Мелин открыл глаза и сделал глубокий вдох – грудь заныла, но без той острой боли, из-за копья лорда Гоша. Чуть повернув не особо послушную голову, юноша увидел короля: Лавр сидел, осунувшись, в кресле и держал в руке стакан с водой, откуда время от времени прихлебывал. И Мелину тоже захотелось пить – он позвал отца. Вышло хрипло и слабо, но король услышал.

– Сын, – прошептал Лавр и коснулся его лба рукой, осторожно, словно до чего-то хрупкого, потом строго сказал. – Никогда больше так не делай.

– Как? – спросил Мелин и поморщился: говорить пересохшим ртом было очень неприятно.

– Никогда не закрывай меня собой. Ты – мое будущее. Это я должен прикрывать тебя, – ответил король и поднес к губам больного стакан воды.

Юноша жадно напился, передохнул и ответил, блеснув глазами:

– Я сам решаю, что делать.

Король вздохнул и сжал его руку в своей. Препираться с сыном в такой момент ему совершенно не желалось. Зато очень хотелось говорить, много всего, важного и не очень:

– Ты спас мне жизнь, ты спас короля для королевства… Вся вина с тебя снята, Мелин. Что до Патрика: он был слишком вспыльчив и несдержан. Я не поговорил с ним о тебе вовремя, не подготовил семью к твоему возвращению. И разве виновата твоя рука, что оказалась крепче шеи Патрика? Смерть моего сына – это моя вина и мое наказание, – король прерывисто вздохнул, чуть помолчал, затем продолжил, уже о других делах. – Корнелия призналась, что подсылала к тебе убийцу. Сама призналась, со слезами. Сказала, что не может носить этого в себе, что часто ночью видит твою мать, и Аманда смотрит на нее глазами, в которых пылает гнев… Я, как услышал про убийцу, сам чуть не убил Корнелию… Она сейчас в Ясном Храме, у монашек, далеко на севере. Просила разрешить ей носить покрывало затворницы. Да и верно. Какие мы после всего, что произошло, муж и жена, король и королева? – Лавр скрипнул зубами, повторил. – Я чуть не убил ее… Что ж, пусть мирно молится за нас за всех в Храме. Может, что и вымолит…