Текст книги "Ловите принца! (Щепки на воде) (СИ)"

Автор книги: Инна Сударева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Орикора и Волот переглянулись, ухмыльнулись. Оба были зрелыми мужчинами: старше сорока, крупные, мощные рыцари, не раз воевавшие, многое видавшие.

– Если это так, то пусть мчится скорее. Кроме смерти ничего он здесь не найдет. А король Лавр лишится в его лице сына и дополнительного войска.

Гай Гош так сильно сжал кулаки, что хрустнул пальцами, и завел старую песню:

– Но атаковать. Атаковать все равно надо как можно быстрее!

– Нет, – сказал, как отрезал, Орикора. – Мы ждем катапульт, без них наши воины на штурм не пойдут. Куда торопиться? Еще дня три, четыре, и они доползут до этих холмов… А теперь, прошу: оставьте нас, лорд Гай. Мы с Волотом не доиграли партию, – и князь кивнул на соседний маленький столик: тот был расчерчен на квадраты и уставлен фишками белого и красного цвета.

Гош едва сдержался, чтоб не выругаться, и вышел из шатра на свежий воздух. Там его дожидалась Элис: сидя на корточках, она трепала уши большому рыжему псу – боевому псу князя Орикоры. Собака виляла хвостом и доверчиво совала свою голову подмышку девушке.

– Папа-папа! – воскликнула Элис, увидав отца. – Хочу такого зверя!

Лорд Гай ответил ей невразумительным, но очень выразительным рычанием. Девушка поняла, что настроение у него не самое лучшее, поэтому оставила собаку и подошла к отцу:

– Отказались?

– Да, – выдохнул Гош. – Ненавижу, ненавижу, ненавижу, – зашипел себе под нос, не желая, чтоб его эмоциональные всплески были слышны тем, кто доигрывал партию в шатре. – Ненавижу, когда идет не по моему! Сперва этот сопляк Мелин подвел, потом Коприй предал, сскотина; теперь эти два венценосных болвана отказываются слушать мои советы. Вот же… – и крепко выругался, не стесняясь дочери.

– Плевать, – отозвалась Элис, плотно сжимая губы. – Главное: у нас солдат много.

– Эти солдаты – подонки, – продолжал шипеть Гош. – Знаешь, что мне донесли? Мои солдаты говорят, что я неправильно сделал, заключив союз с Тэйт и Бикео против Лагаро. Они говорят, что скверно идти против родины. Мелин – ублюдок! Это его слова! Этими словами он переманил Коприя и двух моих капитанов! И эти слова, как гадкие зерна, среди моих вояк посеял. Если Мелин явится сюда защищать Илидол, кто мне поручится, что мои солдаты не перейдут на его сторону?

– Пусть явится, – зловеще осклабилась Эллис. – Я сама займусь его головой, – сказала и недобро хохотнула…

Глава четырнадцатая

Холодное мартовское утро наслало на Коровьи холмы белый, густой туман. Он надежной завесой скрыл от дозорных Гоша, Тэйт и Бикео подтянувшееся за ночь к осажденному Илидолу войско из земли Данн, дружину лорда Мелина.

Юноша не терял ни минуты. Получив весть о том, что город его юности окружен врагами и ждет помощи, он приказал всем, готовым на быстрый переход, выступать.

– Не забудь, что и я с тобой! – заявила ему Нина, ставшая чрезвычайно решительной в последнее время.

Все то время, пока они пережидали раскисшую погоду, девушка не пропускала занятий по фехтованию. И Мелин дивился (как дивился когда-то Ларик) тому, как легко и просто давались ей весьма сложные комбинации.

– Что ж, если дело дойдет до заварухи, я насчет тебя спокоен, – улыбался юноша, глядя на раскрасневшееся после занятий лицо Нины. – Пару голов снесешь – это точно…

Он лукавил – он не хотел брать ее в поход. А тем более не хотел, чтоб девушка столкнулась с 'заварухой'. Ему желалось одного: чтоб Нина помахала ему из окошка или с порога белым платком на прощание и ждала бы его, проводя время за простыми дамскими делами: вышивкой, шитьем или вязанием.

– Прошу тебя: передумай, – шепнул Мелин ей тогда, когда в одну из ночей, после жарких любовных забав, они отдыхали друг у друга в объятиях под теплым шерстяным покрывалом. – Останься в замке – мне так будет спокойнее.

– Спокойно и мне, и тебе лишь тогда, когда мы вместе, – возразила Нина, утыкаясь лицом в его грудь. – Я вся изведусь тут у окна, а ты не сможешь биться так, как должен. Вместе, все вместе, лорд Мелин. Если тебе это не нравится, прогони меня прямо сейчас.

– Никогда, – с жаром зашептал кронпринц, прижимая девушку к себе крепко-крепко, – никогда-никогда…

Мелин уступил, и в поход к Илидолу Нина отправилась на его лошади, держась за его пояс, сама – в длинной кольчуге, круглом шлеме, легких латах и с мечом леди Мальвы Данн у пояса. Мелин вез Нину так, как когда-то возили своих оруженосцев обедневшие рыцари – у себя за спиной.

Всем конникам Мелин приказал не облачаться в тяжелые доспехи, а к себе в седло повелел взять пехотинца или лучника. И всего за три дня, делая небольшие привалы и передвигаясь даже ночью, отряды кронпринца достигли Илидола и заняли позиции к востоку от города. Обозы, баллисты и остальная пехота должны были подтянуться только через два дня, но кронпринц решил атаковать врага сразу по прибытии, пользуясь эффектом внезапности.

– Ваша милость, это поспешно, опрометчиво, – говорил кронпринцу Коприй. – Мы выставляем три тысячи против восьми. И большая половина наших сил – не ахти какие бойцы. Может, стоит дождаться прибытия всех наших войск и вместе с ними пойти в бой?

– Не этого ли мы хотели? Ударить наконец-то по Гошу и его союзникам? – возражал Мелин. – Посмотри на моих воинов – каждый рвется в битву. Потому что каждый знает: наше дело правильное, и кроме победы нет ничего у нас впереди. С такими парнями нельзя не победить!

– Ваша милость, простите, но ваши красивые слова – это чистый порыв. Им доверять нельзя. Здравый смысл…

– Я знаю, – сквозь зубы ответил Мелин. – Но по другому не могу. Я заставил людей мне поверить, и они готовы идти за мной хоть на край, хоть за край. Да, я боюсь, что опять допускаю ошибку. Но сегодня надо действовать, а не раздумывать. Хватит уже бегать от судьбы. У меня есть армия, и я иду на Гоша! Илидол я не отдам – я все еще рыцарь Илидола, и Данн не отдам – я лорд Данна, и Лагаро не отдам – я его принц!

Коприй все понял. Даже лучше, чем сам Мелин. И сомнения оруженосца пропали:

– С таким настроением, ваша милость, нам и двадцать тысяч не страшны.

– Не страшны! – отозвалась Нина.

– Только, милая леди, вы останетесь в резерве, – заметил кронпринц. – И вступите в бой с запасным конным отрядом лишь тогда, когда услышите, что я трублю подмогу.

– Но ты ведь подашь нам сигнал? – девушка дернула юношу за рукав.

– Конечно, – кивнул Мелин. – Если будет острая необходимость.

– Обещаешь? – настаивала Нина.

– Обещаю, – улыбнулся молодой лорд.

Еще ночью лучники Мелина отметили для себя место расположения лагеря Гоша и союзников (по огням, горевшим меж шатров, это было легко сделать), а рано утром, заняв места на холмах, приготовились стрелять в слепую по спящим позициям врага: туман ведь не только их прикрывал – он затянул и стан противника.

Землю, уже полностью скинувшую снежные покровы, за ночь приморозило, и под копытами рыцарских лошадей потрескивала прошлогодняя, черная, схваченная инеем, трава.

– Господа, – сказал Мелин капитанам, – займите свои позиции. Мой рог будет сигналом к атаке.

Ливий и Бурбет приложили указательные пальцы правых рук к краям шлемов, отдавая честь командиру, и развернули коней, чтоб скакать к отрядам. Мелин же оборотился к лучникам, длинной шеренгой выстроившимся на склоне холма, беззвучно вытащил меч из ножен и поднял его высоко над головой:

– Готовы! – проорал, и все стрелки, как один, натянули тетивы.

– Начали! – махнул клинком кронпринц, и первая стая стрел с тихим шелестом вонзилась в мирный сонный туман.

– Еще! – выкрикнул Мелин, и новая туча жал пронизала молочную дымку. – Еще! – и, приложив рог к губам, затрубил сигнал к атаке и двинул коня в сторону лагеря Гоша, откуда тоже понеслись резкие звуки горнов, будившие воинов по тревоге.

Белая лошадь кронпринца, взрывая копытами землю, распуская длинный хвост, словно невеста – шлейф, звездой полетела вниз по склону. За ним, гулкой лавиной, орущей 'вперед! дикими, ужасными голосами, последовали отряды Ливия, Бурбета и Коприя.

Первые палатки врагов они смели. Так, как разбушевавшиеся водные потоки по весне прорывают плотину и уносят бревна, жонглируя ими, словно тростинками. И вклинились дальше, вглубь растревоженного лагеря.

Мелин орудовал мечом легко, играючи – сказались каждодневные тренировки в Двуглавой Крепости.

Первый убивающий удар – снизу вверх – достался рослому воину, который выскочил наперерез кронпринцу с боевым топором в руках. Клинок Мелина рассек рыцарю голову, вонзившись в подбородок. Шлем убитого полетел куда-то в бок, а конь юноши, заржав, перепрыгнул через валящееся тело и рванулся дальше – в сторону солдат, мечущихся у палаток. И тут уж клинку кронпринца не стало отдыха. Правой рукой он разил, не позволяя предплечью и кисти ни на минуту расслабиться, а левой – ловко управлял конем, поворачивая его именно туда, куда нужно было, чтоб рубануть или уколоть поточнее. Те из врагов, кто отваживались броситься на него с поднятыми мечами, отлетали, рассеченные надвое. Рыцари, следовавшие за кронпринцем, не уступали ему в точности, мощи и смертельности своих ударов.

Дальше и дальше, в самый центр вражьего стана несли их скакуны. Следом бежали, победно крича, пешие воины Данна: они спешили занять очищенную от противника территорию.

Внезапность и скорость сослужили Мелину и его войску хорошую службу: враги не могли ничего выставить против этой молниеносной атаки. По расчетам их командиров, лагаронцы из Данн в случае похода должны были подтянуться к Коровьим холмам только через день. И теперь, когда воины кронпринца словно с неба свалились, в лагере Гош, Тэйт и Бикео царили полная дезориентация и растерянность.

– Пленных не брааать! – проорал Мелин, увидав флаги Тэйт над высоким пестрым шатром. – Здесь враги! Только враги!

– Пленных не брааать! – отозвались его приказу капитаны и другие командиры.

Вернув на время меч в ножны, кронпринц подхватил торчащее из земли копье и с ним наперевес, устрашающе крича 'убью! , понесся на того, кто вышел из шатра – на высокого и большого в объемах рыцаря с длинными черными волосами, рассыпанными по закованным в белую сталь плечам. Мелин был уверен: это – очень важная во вражьей армии птица.

– Меч! – взревел рыцарь своему оруженосцу, видя налетающего всадника. – Мой меч!

Тот успел сунуть в огромную ладонь господина длинный и широкий клинок и отскочил в сторону, чтоб не попасть под замах.

И Мелину не удалась атака: рыцарь с лихим 'нна! ударил мечом по наконечнику летящего в грудь копья и перерубил его. Тут же, очень ловко, несмотря на крупные размеры и большой вес, крутнулся вокруг оси, рассекая выставленным клинком воздух, и на повороте всадил свое оружие в бок поравнявшегося с ним коня Мелина. Животное дико заржало и, встав на дыбы, опрокинулось, приминая всадника.

Кронпринц вылетел из седла и грохнулся оземь, сильно ушибив правый бок и голову, и на какое-то мгновение лишился сознания.

Длинноволосый рыцарь – князь Волот – с торжествующим криком бросился к упавшему, намереваясь прикончить его, и уже занес меч, чтоб снести Мелину голову, но подлетел один из даннских рыцарей и на полном скаку ударил князя в спину. Тот охнул, упав лицом вниз от сильного толчка. Клинок всадника не ранил его – защитили прочные латы – но от Мелина отвлекли. Нескольких секунд, пока Волот поднимался, кронпринцу хватило, чтоб прийти в себя и тоже встать. Вовремя: князь, распаленный тем, что его сбили с ног, заревел, словно взбесившийся бык, и кинулся с мечом на перевес на юношу.

Мелин откинулся назад, чтоб поберечься страшного удара в шею, и оружие Волота пропело мимо, тонко звякнув самым кончиком по защитному воротнику. От этого у юноши затылок обдало волной липкого холода – смерть хихикнула ему этим 'ззинь'. В ответ, хоть и тяжело было двигать ушибленной рукой, кронпринц пырнул князя в бок обломком сломавшегося при падении копья, который посчастливилось не выронить. Острые расщепы вонзились Волоту ровно меж двух половинок панциря, под нижнее ребро и пробили кольчугу. Князь заревел еще громче – уже от боли:

– Уу-блюдок! – и упал на одно колено.

– Да! – радостно ответил Мелин. – Еще какой! – и, нарочито паясничая, раскланялся. – Лорд Мелин Лагаронский к вашим услугам!

Юноша бросил обломок копья в сторону и выхватил меч, чтоб отбить атаки налетевших дружинников Волота: они горели желанием спасти своего сюзерена и проучить наглого юнца, который пустил князю кровь.

Мелин присел, чтоб дернуть еще один клинок – из ножен, закрепленных у седла своего убитого коня – и, не отступив ни на шаг, встретил рыцарей Тэйт сокрушительными приемами 'Двух крыльев'. Он хотел нанести как можно больший урон врагам и главное – захватить в плен князя Тэйт. Уж от такой добычи отказываться было глупо. Но юноша не смог: пришлось одному держать оборону сразу от пятерых отличных бойцов, в то время как трое других подхватили ревущего проклятия Волота и понесли из битвы.

– Кто-нибудь! Ко мне! – закричал Мелин, видя, что лишается 'трофея'.

Он рубанул левой и свалил одного врага наземь, махнул правой и сбил с другого шлем, при этом оглушив. Свел мечи вместе, жестоко рассекая шею третьему, и поймал обоими лезвиями направленные на себя клинки четвертого и пятого:

– Ха!

И тут парню помогли: с победными криками налетели его всадники, еще через минуту подбежали, лихо перепрыгивая через поваленные палатки и тела убитых, пешие воины Данн. Тех, кто бился с Мелином, 'успокоили' издали – стрелами, а рыцарей, тащивших куда подальше князя Волота, окружили, наставив на них копья, мечи и настороженные луки.

Кронпринц, еще раз победно выкрикнув 'ха! , опустил мечи и бросился к окруженным:

– Сдавайтесь! Или смерть вам!

Воины Тэйт, всего три человека, стояли спина к спине, направив обнаженные мечи на лагаронцев и, было видно, готовились драться до последнего. Их князь лежал ничком в грязи, все еще рыча весьма нехорошие слова, но все глуше и глуше: он терял кровь, а вместе с нею – и силы.

– Сдавайтесь! – повторил Мелин, поднял забрало шлема и назвал себя. – Я даю слово: в плену вас не тронут.

Откуда-то на взмыленном, заляпанном кровью жеребце примчался Коприй, сам тоже в кровавых пятнах. В одной руке он держал высоко-высоко свой меч, щедро раздаривший смерть врагам, в другой, полотнищем вниз, уничижительно, – волок знамя Тэйт, рваное, грязное. Глаза оруженосца горели, он зычно кричал:

– Холм наш! Мы пробили окружение! Холм наш! Противник бежит на другие холмы!

– Слыхали? – обратился Мелин к воинам Тэйт. – Вам не за что больше биться. Все ваши разбежались. Лагерь наш, холм наш. Сдавайтесь – и будете жить.

Рыцари Тэйт бросили взгляды на князя. Но он не мог дать им какой-либо приказ: Волот совершенно затих, скрючившись в луже крови. И его воины опустили мечи:

– Сдаемся.

Мелин кивнул своим дружинникам:

– Обезоружить и связать. Коприй, займись князем. Он еще пригодиться…

В это время подлетел еще рыцарь Данн с не менее ярким огнем в глазах, с не менее радостной вестью:

– Мы захватили две катапульты, осадную башню Тэйт и четыре мортиры! Мы захватили все их укрепления, все их обозы! Мы захватили даже их завтрак! Противник рассеян по склонам, бежит спасаться к соседям. Ваша милость, позвольте их преследовать! Перебьем!

– Всем назад! – приказал Мелин. – Собраться здесь. У нас другая задача: укрепить позиции, отдохнуть, наладить связь с городом и ждать своих. Горячку пороть нельзя. К тому же, Бикео и Гош наверняка уже собрались с мыслями и силами и приготовились обороняться намного серьезней. Обманем их надежды, – и он улыбнулся, довольно, радостно.

– Ваша милость, – к юноше подошел Коприй. – Гош и Бикео могут прямо сейчас пойти в атаку и отбить наши позиции.

– Не думаю, – ответил Мелин. – Они не знают, сколько нас, а мы всего за какой-то час нанесли большой урон силам Тэйт и захватили цельного князя Тэйт. Это должно впечатлить. Так что Гош и Орикора десять раз подумают, прежде чем кидаться на нас. У нас есть время, чтоб укрепиться. И у нас есть завтрак, а моим бравым рубакам надо набить животы после славной победы! Ну, кто за то, чтоб объесть Тэйт? – крикнул он воинам, и те отозвались радостным ревом. – Громче-громче, парни! И выше мой флаг! – приказал кронпринц знаменосцу. – Пусть знает Илидол – Мелин пришел!..

Туман схлынул с Коровьих холмов. Казалось, лагаронцы разметали не только вражий лагерь, но и его космы. И солдаты на стенах осажденного города могли прекрасно видеть, что вместо флагов Тэйт над одним из холмов поднялось знамя Мелина Лагаронского – голубое с серебряными дубовыми листьями.

Город отозвался радостным ревом.

Глава пятнадцатая

Радостные возгласы многих сотен илидольцев сопровождали скрипы подъемного моста, который гостеприимно откинулся перед Мелином и его рыцарями.

Кронпринц отправился в город после полудня, убедившись в том, что его войско достаточно укрепилось на захваченном холме, а противник не имеет планов отбивать утерянные позиции.

Первым в город въехали три даннских рыцаря. Уже за ними – на вороном жеребце, под своим флагом, в блистающих доспехах и в открытом шлеме – Мелин Лагаронский. Он приветственно поднял руку и этим вызвал очередной взрыв радостных криков. Одни орали юноше: 'Ура Пеку! , другие величали 'правильно': 'Ура лорду Мелину!

– Это здорово! – восхищенно сказала кронпринцу Нина. – Все в городе любят тебя!

Навстречу Мелину и его рыцарям вышли мэр и члены городского Совета. Они поклонились, сняв шляпы и прижав правые руки к сердцу, в знак почтения и уважения. Народ затих, ожидая услыхать слова отцов города.

– Ваша милость, – начал говорить мэр. – Мы счастливы, что вы так быстро отозвались на нашу просьбу о помощи. Мы счастливы, что ваш меч опять нас защищает. И мы приветствуем вас и вашу победу. Теперь в благополучии Илидола у меня нет сомнений. Думаю: мои земляки скажут то же самое.

Земляки – горожане – опять взревели, подтверждая слова мэра.

Мелин поднял руку, желая отвечать. И люди вновь затихли.

– Враг, что у стен ваших, не одному Илидолу враг, – сказал юноша. – Ваш город – первое, на что он покусился в нашей стране. Но я и все те, кто со мной, не желаем и камня одного родного им уступить. Победа, которую нам сегодня подарило небо, – знак того, что небо нас благословляет. Защита родины – самая угодная Богу работа. И мы ее сделаем!

– Сделаем! Сделаем! – закричали все.

– Просим в ратушу, ваша милость, – опять поклонился Мелину мэр. – Нам многое надо обсудить.

Кронпринц кивнул и двинул коня по старому знакомому маршруту: по Грушевой улице, к Низкому Перекрестку, дальше – поворот налево, на улицу Драчунов.

Мелин вдруг увидел Злату. Сквозь все лица и руки, приветственно ему махавшие. Увидел так, словно знал заранее, где она будет стоять.

Девушка, кутаясь в серый пуховый платок, скромно жалась к дверям дома, избегая толчеи. Наверное, ее пронзительный взгляд ожег Мелина, заставил посмотреть в этот затененный уголок.

Кронпринц остановил своего вороного. 'Что ей сказать? Что же ей сказать? – пугливо дрожали мысли. Но для колебаний не было времени. Мелин спешился. Снял шлем и отдал его Коприю. Сделал два шага в сторону Златы. Народ расступился перед молодым лордом, открывая коридор к девушке с горящими глазами.

Что может быть проще: подойти и сказать всю правду. Но каждый шаг давался с таким трудом, будто по каменной глыбе на каждую ногу привязали. Идти против вражеского войска Мелину было намного легче и проще.

– Здравствуй, Злата, – получилось хрипло и глухо.

– Здравствуйте, ваша милость, – девушка ответила тоже необычно – шепотом – а в глазах ее заблестели слезы.

'Она знает', – понял Мелин.

– Я знаю, – словно прочитала его мысль Злата. – Разве трудно о таком узнать? Вы один приехали в Илидол. А вы ведь никогда не ездите один – всегда с ним, – теперь слезы были не только в ее глазах, но еще и в голосе.

– Да, Ларик… его больше нет. Он погиб, спасая меня, – сказал Мелин.

– Конечно, и это я знаю. Ради вас он никогда себя не берег, – Злата, чтоб сдержать рыдание, прижала ладонь к губам, которые предательски задрожали. – Он уехал с вами из Илидола, хотя мог остаться здесь, со мной, и жил бы спокойно… И вы теперь живы. И совершаете подвиг за подвигом. А его нет… Я никогда не крикну вам 'слава! , лорд Мелин.

Сказав, она спрятала лицо в свой платок и убежала прочь, прижимаясь к стенам дома, словно какой-нибудь воришка. 'Но ведь украла, – чуть не простонал Мелин, не смея остановить Злату и еще что-либо ей сказать. – Украла мою сегодняшнюю победу, всю радость от нее…

– Ваша милость, – напомнил о настоящем Коприй. – Мы ждем вас.

Кронпринц пробормотал 'да-да' и пошел обратно к своему вороному.

– Кто эта печальная девушка? – спросил оруженосец, придерживая юноше стремя.

– Злата, невеста Ларика, – коротко ответил Мелин и дал коню шпоры: ему вдруг захотелось как можно быстрее уехать с этого места.

– Что случилось? – спросила Нина, видя, что лицо молодого человека изменилось, и не в лучшую сторону: появилась суровая складка меж бровей, губы плотно сжались в упрямую и даже жестокую складку, а глаза потемнели, словно от гнева или боли. – Что она тебе сказала?

– Ничего плохого или неверного, – ответил кронпринц. – Не все в Илидоле мне рады. Она, например…

– Это горе, горе говорило, а не Злата, – девушка коснулась пальцами руки Мелина. – А вспомни, как я рычала на тебя там, в 'Маковке'. Для меня тогда ты тоже был повинен во всех бедах, что на меня обвалились. Но теперь я так не считаю.

– Может быть, может быть, – пробормотал кронпринц, поднимая глаза на золоченые шпили илидольской ратуши, появившиеся из-за поворота Кумачовой улицы. – Я много чего натворил, но судьба, похоже, решила дать мне шанс все исправить…

Луна светила в окно, окрашивая тонкие занавеси в голубовато-белый цвет. Перевалило за полночь, и часы на стене объявили об этом легким перезвоном бронзовых колоколец. Было самое подходящее время, чтоб крепко спать, но Мелин бодрствовал: лежал неподвижно на кровати, открыв глаза, и не шевелился, чтоб не разбудить сладко посапывавшую Нину. Девушка умостилась щекой ему на плечо, обхватила руками грудь парня и ровно, спокойно и легко дышала ему в шею. Тепло, уютно. И от этого Мелину ужасно не хотелось, чтоб наступало утро.

Утром, за полчаса до восхода они решили атаковать вражьи полки.

– У нас достаточно сил, чтоб дать бой, – сказал кронпринц на военном совете в ратуше. – Противник уже потерял одну голову – князя Волота. Мы можем даже объявить, что он умер. Тем более, что до этого, если верить лекарю, недалеко, – ухмыльнулся юноша. – Войско Тэйт сейчас в смятении. Наши воины, напротив, полны решимости. Надо это использовать.

– Вполне разумно, – кивал на слова Мелина капитан Альвар. – Для врага будет сюрпризом, если мы вместе с вашими отрядами выйдем биться с ними в открытом поле. Они-то настроились на штурм…

Вот почему кронпринцу не спалось. Хотя илидольский мэр выделил ему в своем доме лучшие покои – те самые, которые в свое время занял, охотясь за старшим сыном, король Лавр.

Конечно, грядущее сражение не было для Мелина чем-то неизведанным – он уже познакомился с битвой, немало врагов поразил, он состоялся, как воин. Но что-то темное ворочалось у юноши под сердцем, какая-то мрачная тоска. И странно: плыли перед глазами воспоминания, как опавшие листья в неспешном водном потоке, кружась и замирая на мгновение, то полные радости, то горькие, как настой из брусничных листьев.

Первая серьезная рана – от ножа, которым он стругал палочку, чтоб сделать стрелу для своего детского лука. Кровь из располосованной ладони хлестала, заливая рукав рубашки, и Мелин испуганно орал, когда бежал за спасением к мастеру Герману. Тот быстро перевязал, успокоил, взял на руки и понес к ручью, где они запустили кораблики из коры…

Первое осознанное день рождение. Он ждал отца. Выучил какую-то песенку, чтоб спеть для него. Да и все в замке говорили, что король обязательно приедет, чтоб поздравить сына с пятилетием. Лавр не приехал. Возможно, он даже не помнил, когда у старшего день рождение. Тогда первый раз у Мелина было нудно и колко в сердце от обиды. Ему вручили какие-то безделушки, сказав, что король сам не может приехать, но шлет подарки. На самом деле (это он позже понял), подарки были от старых добрых учителей…

Падение с лошади – тоже первое. Сильные ушибы плеча, локтя, коленок и ободранная щека. Но в этот раз Мелин не плакал. Во-первых, рыцари не плачут; во-вторых, чего плакать, если сам виноват: в седле надо лучше держаться. Все потом долго болело, ныло, а помог опять Герман – какими-то чудесными мазями и припарками он каждый день, утром и вечером, сдабривал синяки мальчика…

'Герман, Герман, – вспомнил юноша покойного наставника, – сколько бы я дал, чтоб ты был жив… У меня, на самом деле, был отец. Им был ты…

– Ты не спишь? Почему не спишь? – вдруг спросила Нина.

– Не могу, – честно признался Мелин.

– Это плохо, – девушка ткнула пальцем ему в плечо. – Тебе надо выспаться. Раз уж утром воевать.

– Я постараюсь, – улыбнулся кронпринц, прижимая Нину к себе и касаясь губами мягких прядок на ее виске.

– Я завтра с тобой – не забудь, – заметила девушка, вновь ткнув парня в плечо.

– О нет. Мужчин там будет предостаточно.

– Для чего ж ты учил меня махать мечом?

– Ты сама попросила.

– Ну, так теперь я прошу взять меня в битву. Чтоб мое умение не пропадало зря.

– Нет-нет, солнышко, не проси, – ответил Мелин, целуя Нину в висок. – Ты останешься в городе и будешь следить за мной и моими воинами со стены. Это поддержит нас, и меня – особенно. Вот такое тебе задание. Очень важное, поверь.

– Только обещай, что не будешь лезть в самое пекло, – Нина ответно поцеловала его в шею.

– Не проси невозможного. Врать тебе я не могу, обещать такого – тоже. От моего меча зависит многое. И разве правильно будет обнажать его до половины?

Девушка прижалась к нему еще крепче:

– Я сон только что видела. И сон мне не понравился. В нем тебе на лицо опустился огромный черный паук… Когда я была маленькая, я видела похожий сон: противный паук бегал у меня по голове, а я хотела его прогнать, но не получалось. Потом паук изловчился и залез мне в рот. Так гадко, так противно. Я плевалась, но он не выплевывался… А через день у меня так опухло горло, что я стала задыхаться. Был сильный жар, было больно пить, есть, просто глотать слюну. Я долго болела, чуть не умерла. Отец тогда много заплатил одному искусному аптекарю за лекарство. И я – слава небу – поправилась, но тот нехороший сон никогда не забывала. Пауки во сне – к болезни, к беде. Это я знаю. И я теперь очень боюсь за тебя.

– Не надо за меня боятся, – вздохнул Мелин. – Не надо вообще чего-либо боятся. Я живу немного, но могу говорить уверенно: все на свете происходит так, как прописано заранее. Судьбой, Богом, Небом, – кто-то из них или все они вместе управляют нашими жизнями. И даже если меня убьют в бою, значит, так надо.

– Только не говори мне, что решился погибнуть, – дрогнувшим голосом заметила Нина. – Ты должен думать о победе! Верить в то, что победишь!

– Уже думаю и верю, – юноша успокоительно поцеловал девушку в щеку. – Мне ведь есть, для кого жить – для тебя. Не рисковать я не обещаю, но обещаю приложить все усилия, чтоб вернуться к тебе и поцеловать тебя, и всему Лагаро объявить, что ты моя невеста. Так что у нас впереди – роскошное будущее.

– Милый, милый Пек, – прошептала Нина, целуя его губы, обнимая его плечи. – Люби меня сегодня. Так, как никогда еще не любил…

И Мелин не мог не послушаться.

Для того, кого утром ждал бой, это было неразумно, но остаток ночи кронпринц провел не во власти сновидений, а в любовных играх со своей девушкой. Возможно, близость опасности в образе этой самой битвы делала их объятия и поцелуи жарче.

Утомившись, Нина вновь задремала, свернувшись клубком в руках юноши, а к нему сон так и не пришел.

Когда за окном посветлело, Мелин осторожно выбрался из постели, не желая будить девушку, и взялся за одежду, что ждала его на мягкой скамеечке у кровати.

Свежая льняная рубашка, стеганая куртка, узкие штаны из мягкой кожи, высокие, крепкие сапоги. Облачившись во все это, кронпринц присел на скамейку, как человек, намеревающийся отправиться в дальний путь. Он еще раз посмотрел на спящую Нину. Не сдержался при виде ее красоты, наклонился, поцеловал, мягко, невесомо, в округлую бархатную щеку.

'Сокровище мое. Что-то с тобой будет, если я… А, ничего страшного', – молодой человек быстро выпрямился и быстро вышел в коридор, в прохладный полумрак; потом спустился в гостиную и не без удовольствия увидел, что там, у большого круглого стола, его уже ждут: Коприй, Альвар, Ливий, Бурбет и другие капитаны его войска, причем уже готовые выступать в бой – все в полном доспехе, опоясаны мечами. Был и мэр, тоже облаченный по-походному: в кожаной куртке и в наборном, из больших стальных кругов, панцире. На его широком поясе также покачивался меч. Глава города намеревался вести в атаку отряды ополченцев.

– Доброе утро, ваша милость, – с поклоном приветствовали Мелина рыцари и мэр.

– Доброе утро, господа, – ответно кивнул юноша. – Прежде чем выступить на поле боя, я хочу кое-что объявить. Как и каждый из вас, я не уверен, что сегодня там, за стенами Илидола, не встречусь со смертью. Но, как и вас, меня эта встреча не пугает. Однако пугает то, что я могу оставить нерешенными кое-какие вопросы. Самый главный – судьба леди Нины, сестры моего умершего друга. Она дорога мне. Очень дорога. Вы честные и благородные люди. И я при вас даю Нине право в случае моей смерти наследовать мне. Если я умру, Данн будет принадлежать ей. Вы заявите об этом королю Лавру. Поклянитесь мне.

Коприй первым сказал 'клянусь'. За ним, без особого промедления, это слово повторили все, кто был в гостиной.

– Отлично, – улыбнулся Мелин. – Ну-с, Коприй, где мои доспехи?

Глава шестнадцатая

Кто-то мелодично защебетал над широким черноземным полем. Кому-то совершенно не было дела до человеческих страстей: до войны, борьбы за власть, предательства и хитростей. Кто-то возвещал о том, что пришла весна: время петь, искать себе пару и вить гнездо для будущих детишек.

Птицей быть неплохо:

Нет причины охать, -

пробормотал Мелин, наблюдая за ранней пташкой, которая кувыркалась в утренней синеве и щедро рассыпала трели.

Его войско уже выстроилось в боевом порядке. Сегодня они нападали не внезапно: армия Гоша и Орикоры, получив вызов, ждала напротив, ощетинившись копьями.

– Ваша милость, смотрите: к нам едут для переговоров, – сказал кронпринцу Коприй.

В самом деле, от стальной массы первого ряда вражеского войска отделились несколько всадников и поскакали навстречу илидольцам и даннцам.