Текст книги "Поцелуй принцессы – и вся Империя в придачу (СИ)"
Автор книги: Инна Юсупова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)
Глава 10. Форт Сэирмэ
По-южному темная ночь опустилась на Сейнэ по обыкновению быстро. На черном бархате неба зажглись светлые точки звёзд и засиял чистым белым светом тонкий серпик недавно родившейся луны.
В ночной темноте смутно чернели башни форта Сэирмэ, где светилось лишь несколько одиноких окон. Медленно прохаживались по стенам дозорные, время от времени поёживаясь под порывами холодного ветра, налетавшего с гор, у самых отрогов которых и стоял форт. Вокруг было тихо, лишь бессонные цикады по-прежнему трещали в степи, и этот звук на фоне ночной тишины казался гораздо более громким, чем днем.
На втором этаже одной из башен, в просторной комнате, обставленной с достаточной даже для коронованной особы роскошью, на краешке широкой постели, застеленной атласными простынями, сидела молодая женщина в легком белом платье, подаренном ей женой коменданта. Несколькими часами ранее ее привез в форт отряд сейнийской пограничной стражи в сопровождении тэрского вельможи, неделей ранее прибывшего с небольшим эскортом в форт. После продолжительного приватного разговора с комендантом этот вельможа стал пользоваться здесь большими привилегиями и ежедневно ездил вместе с пограничными отрядами в дозор.
Светлые волосы Лэйсы, после мытья вновь ставшие мягкими и шелковистыми, падали ей на лицо, почти закрывая его. Она сидела, подперев голову руками и в глубокой задумчивости глядела прямо перед собой. Рэ-Бэркон хотел вечером поговорить с ней, но она не приняла его, сославшись на сильную усталость. Наверное, это было ошибкой – теперь он точно что-нибудь заподозрит и удвоит свою бдительность. Но беглая супруга принца Корилада не была уверена в том, что сможет рассказать Кровопийце достаточно убедительную историю. Она вообще поражалась тому, как смогла до сих пор не выдать себя. А еще Лэйса была готова самыми страшными словами проклинать свою глупость, заставившую её выйти на дорогу, поверив в то, что в Сейнэ она в безопасности… Естественно, Корилад догадался – или вызнал у её спутников, захваченных им, хотя в это верить не хотелось, – куда она скорее всего направится. И отрядил туда своего верного слугу, чтобы перехватить её, если ей всё-таки удастся как-то миновать перевал. Три из четырёх тэрских рудников в горах Снежного Барса, и несколько островов в океане, считавшихся до этого спорной территорией, были обещаны королю Сейнэ в обмен на обещание вернуть принцессу, если она объявится на своей прежней родине. Корилад слишком поздно понял ценность своей супруги, а осознав её, уже не стал мелочиться. Альдийская принцесса была главным козырем в его игре за престол, и он должен был вернуть её обратно любой ценой.
И как можно скорее.
Теперь её под охраной отвезут в Ву-Тэру… а уж там супруг непременно придумает сообразное её проступку наказание. Но не это сейчас пугало молодую женщину – хотя гнев супруга всегда был страшен ей до дрожи. И даже не то, что из-за ее безумного поступка империя понесла такой огромный ущерб. Молодая женщина сейчас понимала, что остававшаяся в Аль-Шапоре семья не одобрила бы её бегство от мужа, и обвинила бы в малодушии, назвав недостойной той великой миссии, которую они хотели на нее возложить – стать правительницей земель своих предков и вновь привести их к величию и славе. Гораздо сильнее сейчас Лэйсу волновало то, что из-за её беспечности пострадает Мартьен. Мысль о том, что лишь она, она одна виновна в том, что с ним случилось, была нестерпима. Ценой неожиданно удавшейся хитрости ей удалось отсрочить расправу над ним. Но если она срочно что-то не придумает, его судьба будет ещё страшнее – принц Корилад был изобретателен в жестокостях над своими врагами.
Лэйса чувствовала, что действовать надо немедля, сейчас, пока рэ-Бэркон пребывает еще в эйфории от своего неожиданного везения, позволившего ему захватить одновременно и пропавшую принцессу, и своего давнего врага. Потому что стоит лишь графу призадуматься, и его изощренный ум подскажет ему истинную подоплеку её поступков.
Это могло случиться в любой момент.
И тогда она уже совсем ничего не сможет сделать для Мартьена…
В отчаянии зажмурив глаза, Лэйса обратилась с горячей молитвой ко всем Высшим силам разом, – прося подсказать, что же ей делать. Её рука по привычке сжала в кулаке маленький замшевый мешочек, который принцесса с детства носила на груди…
Там лежали священные для неё предметы: крошечная серебряная фигурка Матушки-лисицы – древней покровительницы племени вольпи, почитаемой в Альдэ с незапамятных времен дремучего язычества; старинный перстень-печатка – знак принадлежности к королевскому роду, доставшийся ей по наследству от матери и являющийся символом неоспоримой королевской власти, – который должен был, по идее, вызывать трепет и благоговение у любого подданного Альдэ…
А еще в мешочке лежал камушек, который Мартьен несколько дней назад выковырял для нее из стены в пещере.
Нащупав его сквозь тонкую замшу, молодая женщина почувствовала, что сейчас разрыдается. И она не смогла бы от этого удержаться, если бы ее тонкие пальцы не почувствовали внутри мешочка еще один предмет.
Кристалл, подаренный старой Шэрой! Как она могла забыть!
Лэйса в волнение вскочила с постели, потом вновь села и осторожно принялась распутывать туго затянутые завязки мешочка. Через несколько мгновений его содержимое оказалось у нее на ладони. Перстень и кулон-лисица тут же были отправлены обратно, камушек – после недолгой заминки – тоже, и в руках у Лэйсы остался лишь подарок старой каррийки, бережно залепленный в воск, – во избежание случайного попадания воды, которая могла растворить его. В памяти молодой женщины живо всплыла сцена годичной давности:
– Возьми это, – старая каррийка, чье лицо было изборождено морщинами, как печеное яблоко, протягивала ей некий маленький невзрачный комочек. – Это яд, очень, очень быстрый.
– Но зачем? – рука Лэйсы, уже было потянувшаяся за непонятным предметом, отпрянула. – Ты хочешь сказать, что мне может пригодиться…
– Нет. Менее всего я хочу, чтобы тебе пришлось им воспользоваться, – голос старухи, взрастившей когда-то мать Лэйсы и надолго пережившей свою воспитанницу, был строг и печален. Лэйса не любила, когда она говорила так… – Я всего лишь хочу сказать, что иногда мгновенная смерть лучше долгой и мучительной. Пусть он всегда будет при тебе. Но не говори о нём никому…
Старуха помолчала, а потом тихо и задумчиво продолжила:
– Кристалл скрыт воском, и так же твое будущее скрыто от меня. Но, увы, я знаю, что однажды ты снимешь воск…
Лэйса помнила, как побежали тогда у нее по коже мурашки, но она всё-таки взяла страшный подарок и спрятала его в мешочке на груди. Это произошло за два дня до её отъезда из Аль-Шапоры, и вскоре хлопоты, связанные с путешествием, заставили её забыть о кристалле. Она не вспоминала о нём вплоть до сегодняшнего момента… Может быть, это было и к лучшему – отчаяние и тоска, ставшие неразлучными с ней за время жизни в столице северной империи, могли подтолкнуть её к необдуманному роковому решению…
Но чем кристалл яда мог помочь ей сейчас?.. Однако Лэйса уже знала ответ.
…Открыв дверь, ведущую в отведенные ей покои, молодая женщина властным тоном потребовала у охранявших ее сейнийских солдат принести ей вина. Караульные переглянулись. Сердце Лэйсы пропустило один удар… но вот, всего лишь через мгновение, показавшееся молодой женщине долгим, как вечность, один из них с привычной для подневольного человека покорностью отправился выполнять приказ именитой гостьи. Лэйса удалилась к себе.
Через некоторое время раздался стук в дверь и солдат с коротким поклоном вручил ей бутыль с темно-красной жидкостью, предварительно умелым движением раскупорив её. Принцесса благосклонно улыбнулась:
– Благодарю. Я оставлю немного вам…
Знал бы он, чего ей стоила эта улыбка.
Лэйса налила себе бокал вина, залпом выпила, не обращая особого внимания на великолепный вкус и букет, – в Сейнэ знали толк в виноградарстве. Затем налила еще один, но пить не стала, а поставила на столик. Еще некоторое количество – о ужас! – вылила в ночной горшок. В бутылке осталось чуть меньше половины. Теперь наступил решающий момент.
Недрогнувшей рукой принцесса счистила с кристалла слой воска, опустила его в бутылку и интуитивно вытерла руки о платье.
Как и предупреждала Шэра, яд растворился почти мгновенно. Некоторое время молодая женщина неподвижным взглядом глядела на сосуд с отравой, затем взяла со столика свой бокал и медленно выпила его содержимое – вновь, впрочем, не отметив ни вкуса, ни запаха благородного напитка, и даже не захмелев. Лишь теплая волна пробежала по телу, придав молодой женщине решимости. Некоторое время она просидела, задумчиво вертя в руках опустевший хрустальный кубок, затем осторожно вернула его на место и поднялась.
«Пора.»
Держа наполовину опустевшую бутылку в руке, она вновь вышла из своих покоев. Солдаты, что-то негромко обсуждавшие между собой, при её появлении замолчали и вытянулись в струнку. (Впрочем, от внимания Лэйсы не ускользнул жадный взгляд, брошенный обоими на вино).
Альдийская принцесса улыбнулась и наигранно нетрезвым голосом произнесла:
– Служивые… Вы всё стоите?.. Какая скука, надо полагать… – она протянула им бутылку, с удовлетворением отметив, что оба солдата протянули к ней руки, – хотя один оказался проворнее.
– Возьмите. Я больше не хочу… – она сонно зевнула, изящно прикрыв рот ладонью.
Солдат, взявший бутылку, отхлебнул порядочный глоток и передал заветный сосуд другому. Тот тоже не стал деликатничать.
– Спасибо, добрая госпожа… – начал было первый. Но тут его лицо побагровело, и он судорожным движением поднес руки к горлу, а затем, покачнувшись, упал на каменный пол. В глазах второго мелькнул ужас, – но изменить свою судьбу он уже не мог. Лэйса успела подхватить выпавшую из его руки бутылку, – ей показалось, что звон бьющегося стекла прозвучал бы в ночной тишине слишком громко. Вино брызнуло ей на платье, но она даже не обратила на это внимания. Осторожно поставив почти пустую ёмкость в угол, молодая женщина бросила быстрый взгляд на лежащие у её ног тела. Затем, превозмогая нежелание прикасаться к покойнику, вытащила из ножен на поясе одного из мертвых солдат кинжал, после чего быстрыми шагами направилась к лестнице. По её предположениям, тюрьма должна была быть где-то внизу.
«Единственное, что меня оправдывает – они сами виноваты. По уставу, солдаты не должны распивать вино на посту». – Лэйса пыталась заглушить в себе чувство вины. Сейчас ей надо было сосредоточиться на другом, но это было сложно – перед ее внутренним взором постоянно вставали убитые ею люди. То, что она совершила сегодня, было холодным и расчетливым убийством. Это было гораздо хуже, чем тогда, в пещерах, – когда она обрушила на преследователей каменную плиту…
Лестница закончилась. Лэйса прошла по полутемному коридору, освещенному лишь редкими масляными светильниками. За поворотом обнаружилась еще одна лестница – она была вообще неосвещена, но для прошедшей через подземелья в горах Лэйсы это не стало препятствием, и её ноги уверенно пошли вниз по ступеням. И она даже не подумала о том, что они могут привести её не в тюрьму, а на какой-нибудь склад…
«…Как это страшно – смерть. Эти двое – они хотели лишь напиться вина, чтобы разогнать тоску ночного дежурства. Но вместо этого напиток веселья принес им смерть… Смерть…»
Впереди забрезжил слабый свет – на столе, за которым сидел дежурный, надзирающий за порядком в тюрьме, горели две свечи. Он заметил Лэйсу, шедшую босиком и без света, только тогда, когда её тень упала на стол.
Безмолвная фигура в белом платье, казалось, плыла по коридору. Солдата охватил суеверный ужас и он задал вопрос, придушенным шепотом:
– Кто? Кто идет?..
Ответ был прост и страшен:
– Смерть…
Именно так её и описывали в легендах: женщина в белом, приходящая за своей жертвой в полночный час, минуя при этом все стены и замки…
Вытаращив глаза, солдат схватился за грудь и начал хватать ртом воздух, но уже через несколько мгновений обмяк и медленно осел на стол. Недавно ему исполнилось пятьдесят, и у него было больное сердце…
Даже не удивившись своему неожиданному везению, Лэйса засунула за пояс кинжал, которым ей так и не пришлось воспользоваться. Наверное, к счастью для неё – наносить смертельные удары она не умела.
С трудом сняв с пояса несчастного надзирателя ключи, молодая женщина взяла в руку одну из стоявших на столе свечей и пошла по коридору к камерам.
Мартьен обнаружился в первой же из них. Он сидел на полу, уронив светловолосую голову на колени, прикованный к стене тяжелой цепью. Услышав скрип двери, молодой человек поднял голову. И не сразу поверил своим глазам.
Не думая уже больше ни о чем, Лэйса подбежала к нему и, приткнув свечу на полу у стенки, схватила за руки:
– Мартьен! Как ты себя чувствуешь? Ты сможешь идти? – она с тревогой заглянула ему в лицо.
Молодой человек приподнял руки, отягощенные железными кандалами, и легонько коснулся её волос.
– Лэйса… – тихо прошептал он. – А я-то сидел здесь и ругал тебя последними словами!
Молодая женщина тем временем торопливо подбирала ключ от цепи. Наконец он был найден и Мартьен, получив относительную свободу, смог встать и даже, скривившись от боли в богу, выпрямиться в полный рост. Лэйса подняла с пола свечу. Беглецы вышли в коридор.
– Куда дальше? – поинтересовался молодой человек.
– Не знаю, – честно призналась принцесса. – Но думаю, где-то в форте должен быть подземный ход…
Такая неопределенность совершенно не устраивала Мартьена. Но у него, по-видимому, оказался врожденный талант диверсанта. Быстро выпытав (при помощи кинжала и Лэйсы, служившей переводчицей) у случайно обнаруженного поблизости спящего сменщика суеверного надзирателя дорогу до подземного хода, Мартьен оставил его продолжать спать – но теперь уже вечным сном. Впоследствии Лэйса не могла вспомнить, как он смог все-таки провести свою спутницу к заветному выходу через полную солдат крепость и даже, несмотря на свои помятые рёбра, умудрился справиться по пути с двумя незадачливыми вояками, к несчастью для них, повстречавшимися ему на пути…
Подземный ход выводил к стекавшей с гор Снежного Барса реке, – той самой, чьи воды, прорвавшись во время землетрясения в подземные выработки, несколькими днями ранее чуть не погубили беглецов. И вот, менее чем через два часа после того, как Лэйса проникла в тюрьму, свежий воздух раннего утра коснулся лиц молодых людей. Они были на свободе.
– Ну и куда теперь, проводница? – оборачиваясь к Лэйсе, Мартьен неудачно повернулся, и из-за боли в сломанном ребре его улыбка получилась кривой. – Я уже говорил, что не знаю эту страну, так что теперь ведёшь ты!
Лэйса молчала, пытаясь сообразить, где же они находятся. Прямо перед ними несла свои чистые холодные воды горная речка, названия которой она не помнила. У воды росло несколько деревьев, в сени которых и пряталось отверстие подземного хода, а дальше, насколько хватало глаз, простиралась золотая сейнийская степь, над которой медленно восходило солнце.
– Наверное, стоит переправиться на ту сторону, – неуверенно пробормотала молодая женщина. Это было единственное, что пришло ей сейчас в голову.
– И как ты предлагаешь это сделать? Вплавь? – скептически осведомился Мартьен. Но оба понимали, что ледяная вода и быстрое течение не позволят им этого сделать.
Лэйса вздохнула:
– Я не знаю как, но здесь нам оставаться не стоит. В степи не скрыться. А на той стороне должен быть лес…
Подумав, Мартьен кивнул:
– Ты права. В степи нас найдут уже через несколько часов, а там у нас будут хоть какие-то шансы… Но лезть в воду здесь, где бешеное течение и, несомненно, полно острых камней на дне – безрассудство. Так что пойдем пока вдоль реки, быть может…
Он не договорил. С досадой поддев носком своего полуразвалившегося сапога мелкий камушек, принц отправил его в воду и тихо пробормотал:
– Эх, вот если бы вода не отрезала для нас подземелья…
Молодые люди отправились вдоль по берегу, стараясь двигаться насколько возможно быстро. Котомки теперь не отягощали их, – правда, взамен этого скорость замедляли отдающие болью при каждом резком движении рёбра Мартьена и исколотые острыми стеблями трав босые ступни Лэйсы. Время от времени оба они инстинктивно поглядывали назад, – чтобы проверить, нет ли еще за ними погони.
– Лэйса, можешь не вертеть головой, – когда они выйдут на наш след, мы их услышим. И это будет скоро…
Внезапная реплика Мартьена отдавала безнадёгой, а его голос был каким-то бесцветным. Похоже, отчаянность их положения и острая боль в спине заставили его подрастерять природный оптимизм.
– А так как брода на этой гадской реке нет, мы можем уже сейчас сесть и спокойно их дожидаться… Всё равно, по нашему следу не пройдёт только тупой… – с этими словами молодой человек остановился. На его бледном, как мел, лице, блестели капельки пота, а застывшие глаза смотрели в одну точку. Вдруг он пошатнулся и, если бы не Лэйса, упал бы. Как будто издалека, сквозь туман, до него донёсся испуганный голос спутницы:
– Мартьен! Что с тобой? Мартьен! Мартьен!!!
…Наверное, он потерял сознание – ибо через несколько мгновений обнаружил себя лежащим на траве. Его лица касалась холодная мокрая ткань – Лэйса успела сбегать вниз, к реке и, оторвав рукав от своего платья, намочила его ледяной водой и положила Мартьену на лоб. Это и привело его в чувства.
Открыв глаза, он увидел, что его голова покоится у Лэйсы на коленях, а сама она тихо рыдает, время от времени резко вытирая слёзы свободной рукой, – наверное, уже отчаялась увидеть его в живых. Грязная тряпка, в которую превратилось еще несколько часов назад бывшее модным и элегантным белое платье, едва прикрывало ее исцарапанные, исхудавшие голени. Какая, пёсья кость, принцесса!..
– Лэйса, – опасаясь пошевелиться, чтобы не вызвать новый приступ дурноты, позвал Мартьен.
Она убрала руку, заметила, что он открыл глаза – и тут же с неожиданной силой вцепилась в его плечо, чуть слышно повторяя:
– Мартьен! Только не умирай! Не умирай! Пожалуйста…
Молодой человек поморщился – от досады, не от боли. Не хотелось её огорчать, но…
– Я и сам не хочу, Лэйса, но, похоже, рэ-Бэркон меня вчера слишком хорошо отдубасил… Я сомневаюсь, что смогу встать, да и к чему это? Все равно от погони не скрыться… Они наверняка уже идут за нами.
Он снова прикрыл глаза, а когда открыл их, в его голосе звучала решимость.
– Уходи… принцесса. Ты уже больше ничем не сможешь мне помочь. Ты и так сделала все, что могла. Я знаю, они уже рядом. Брось меня… тогда возможно, ты сможешь спастись сама. Есть шанс, что тебя он не убьет, ведь…
Он не успел договорить. Лэйса неожиданно крепко выругалась на альдийском, и её ногти впились ему в руку:
– Мартьен, пёс тебя побери! А ещё урожденный принц! Хватит говорить! Вставай! Там, в сотне шагов – брод!
Она вдруг всхлипнула и, умоляюще посмотрев на него, прошептала:
– Не бросай меня! Пожалуйста! – её голос сорвался.
Мартьен вздохнул и, осторожно опершись рукой о землю, попытался подняться. К его удивлению, это у него получилось. Лэйса поддержала его. Переждав, пока перестанут плясать перед глазами цветные круги, молодой человек обернулся к принцессе:
– Хорошо. Я попытаюсь…
Брод действительно оказался менее, чем в сотне шагов. Вода бешено бурлила и пенилась, разбиваясь об огромные скользкие валуны, по которым вполне можно было перебраться на другой берег. Сделав над собой героическое усилие, два раза чуть не упав в воду, Мартьен всё же смог преодолеть реку. Лэйса перебежала по камням легко, как птичка.
– Теперь – туда, – чуть-чуть приободрившийся Мартьен указал в сторону темнеющего неподалеку леска.
Они прошли немного по мелководью – чтобы хоть как-то сбить с толку возможных преследователей, а когда ступни стало сводить от холода, вновь выбрались на берег и двинулись к лесу. И вскоре вместо сухой степной травы их ноги ступили на мягкий ковёр из лесного мха. Лес был не очень большим, но диким. Людских селений поблизости не было, и ничьи руки не собирали валяющийся в изобилии валежник, не рубили старые, достигшие неохватных размеров деревья, не собирали ягоды и грибы.
Беглецы стремились забраться как можно глубже в чащобу. Для этого им пришлось перебираться через бурелом, скатываться в овраги, и даже, увязая в зловонной жиже, шлепать через невесть откуда взявшееся болото… У Мартьена раскалывалась голова, плыли багровые круги перед глазами, и если бы не настойчивость Лэйсы, упорно тянувшей его за рукав и поддерживающей в особо трудные моменты, он бы рухнул, обессиленный, еще в самом начале пути. Но молодая женщина находила в себе всё новые и новые силы и буквально волокла его вперед.
…В очередной раз продравшись через колючие кусты, беглецы оказались на большой солнечной поляне… и тут вдруг Лэйса остановилась так внезапно, что Мартьен, не успев вовремя притормозить, налетел на неё, едва не сшибив с ног, и был вынужден схватиться за плечо молодой женщины, чтобы не упасть.
Но она этого даже не заметила, пораженная неожиданно открывшимся её взгляду зрелищем: посреди поляны стояла странная хижина, выстроенная из вбитых в землю кольев, прикрытых переплетёнными ветками, поверх которых было наброшено несколько грубо выделанных шкур. Рядом с хижиной ковырялась в земле – по-видимому, ухаживая за огородом, – немолодая, но еще крепкая женщина с пегими, частью седыми, частью черными, волосами. Она работала спиной к пришедшим, – но то ли услышала, как они продирались сквозь кусты, то ли просто почувствовала их присутствие, – потому что вдруг обернулась и, вытерев руки о длинную, когда-то яркую, а сейчас потемневшую от грязи юбку, направилась прямо к ним. Лэйса увидела, как блеснуло на солнце странное устройство, громоздившееся на носу старой каррийки – две стеклянных линзы, прикреплённых к металлической пластинке, с закруглёнными дужками, которые держалась на ушах.
Когда-то эти очки сконструировали для нее ученые мужи в лаборатории Аль-Шапорского университета по просьбе отца Лэйсы…
– Здравствуй, Шэра! – тихо, но с неимоверным облегчением произнесла Лэйса. На то, чтобы кричать от восторга, у нее уже просто не осталось сил.
