Текст книги "Вояж Проходимца"

Автор книги: Илья Бердников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

Глава 11

Больной, не занимайтесь самолечением! Врач сказал: «В морг!» – значит – в морг!

Ответственная медсестра

Минут пять мы сидели молча, восстанавливая дыхание. Очевидно было, что комментировать ситуацию никому не хотелось. Пасо и Фернан тоже не спешили поделиться впечатлениями, но растерянные взгляды, которые они бросали то на реку, то на нас, говорили сами за себя: парни также были подавлены произошедшим.

Бывают такие случаи, когда не знаешь что сказать: вроде и эмоций много, но слова не идут на язык, хоть ты тресни. В подобные моменты упадка и разочарования как раз и проверяется материал, из которого слеплен человек. Раскиснет – значит, слаб кишкой, не способен сражаться дальше, и, естественно, такой человек становится обузой для других. Тут все дело в отсутствии цели: многие будут бороться несмотря ни на что, если перед глазами есть то, за что они борются. А вот если цель исчезает…

Так что главное в такой ситуации – не поддаться унынию и не уйти в себя.

Лука первым нарушил молчание, попросив Пасо занять пост на стоящем у самой воды дереве. Командирские нотки пропали из голоса военного врача, что говорило о том, что и он крепко озадачен возникшей ситуацией.

Пасо закинул за спину винтовку и хотел было вскарабкаться по покрытому гладкой белесой корой стволу, но его удержал Фернан. Ухватив приятеля за руку, он с минуту потоптался на месте, а затем хмуро пробормотал:

– Мы уходим.

– Вот как? – практически равнодушно сказал Лука. – И почему же?

– Лодки нет, деревни нет, еды нет. Зачем нам оставаться с вами? Мы пойдем к ближайшей деревне, попробуем устроиться там работать. Оружие у нас теперь есть, так что нас примут: люди с оружием везде нужны.

Лука совсем поскучнел лицом, хотя я видел, что костяшки его крупных кистей, крепко сжатых в кулаки, побелели. Скорее всего, врач еле сдерживался, чтобы не вспылить или не сделать что-нибудь очень неприятное… для организма Фернана.

Очевидно, что Фернан это почувствовал, потому что он попятился к джунглям, левой рукой увлекая за собой Пасо и пытаясь одной правой снять с предохранителя «калашников».

Откровенно говоря, АК совершенно не приспособлен для каких-нибудь манипуляций одной рукой: автомат хороший для своего времени, надежный, но ни пострелять из него левше, ни вести огонь с одной руки, ни подготовить к стрельбе без помощи другой руки…

Похоже, что Фернан также понял, что не успеет ничего сделать, как его нашпигуют свинцом: ствол винтовки врача недвусмысленно уставился ему в живот. Парень побледнел так, что это было заметно несмотря на его смуглую кожу.

– Да отпусти ты их, Лука! – простонал Шварц, все еще отдуваясь. – На кой ляд они нам сдались? Мы и без них обойдемся неплохо. Да, неплохо! Лучше посмотри, что у меня с давлением, а то пульс зашкаливает, так что…

Лука пожал плечами, махнул рукой: «Проваливайте!»

Пасо было шагнул к оставленным на земле подсумкам с патронами, но замер: дуло пистолета, непонятно каким образом очутившегося в руке толстяка, смотрело ему прямо в лоб.

– Деточка, оставь все это, ладно? – ласково сказал Фридрих Францевич. – Вам хватит и того, что у вас уже есть. Не нужно быть жадными: вам и одной винтовки хватит за глаза. Так что опусти на землю автомат, вот так… Живы уйдете – и ладно.

Теперь уже Пасо потянул Фернана за плечо, и они быстро исчезли в джунглях.

– Шустрые ребятишки, – заметил Шварц, не спеша убирать пистолет. – Молодежь нынче… Палец в рот не клади!

– Что правда, то правда, – сокрушенно вздохнул Лука. – И что вы везли на самом деле?

– Что? – недоуменно вытаращился на него Шварц.

– Фридрих, мой дорогой, вот только не нужно пытаться убеждать меня, что из-за каких-то паровых турбин и запчастей к ним заварена вся эта каша!

Я с нарастающим недоумением заметил, что ствол винтовки, приклад которой врач так непринужденно держал под мышкой, направлен точно на толстяка. Шварц, в свою очередь, положил руку с пистолетом себе на колени, но видно было, что он тоже держит врача на мушке.

– Вы чего оба, охренели, что ли?! – поинтересовался я.

– Алексей, помните о своем задании, – отозвался Лука.

– Алексей, ты обязался доставить груз, – пропыхтел Шварц.

– Алексей, разумно будет исполнить свой долг! – с нажимом проговорил Лука.

– Ага, значит, все-таки на Чаушева работаешь, докторишка! – удовлетворенно процедил Фридрих Францевич. – Алексей, в той жалкой конторе тебе никогда столько не заплатят, сколько заплатит Братство!

Послышалось щелканье взводимых курков.

– Алексей, долг!

– Алексей, ты со мной?

– Я сейчас скажу Мане, и она вам жопы начисто пооткусывает! – искренне пообещал я и передернул затвор своего АК. – Ну-ка, быстренько стволы убрали, старики-разбойники!

– Гиверу я не учел, – пробормотал Лука и опустил ствол винтовки.

– Да, гивера – аргумент, весомый аргумент, – согласился толстяк, пряча пистолет за пазуху.

Маня сидела рядом со мной и недоуменно таращила свои черные глазенки: мол, при чем тут я, совсем не пойму?

Возможно, и хорошо, что не понимала. Люди не могут себя самих понять. Куда уж пытаться какой-то гивере!

– Мужики, вы там закончили? – раздался из прибрежных зарослей слабый, но знакомый голос. – Мне можно выходить?

На Санька было жалко смотреть: перепачканный, с мокрой и грязной простыней, свисавшей через руку, весь в каких-то репьях и растительных лоскутах, уцепившихся за одежду многочисленными крючками-колючками, он больше напоминал Болотную Тварь из одноименного фильма. Был такой старый фантастический боевичок, я смотрел его как-то в детстве…

Только, в отличие от Болотной Твари, наш штурман был в совершенно расстроенных чувствах. К тому же на его относительно чистом лбу пламенела свежая ссадина, и страдалец то и дело пытался ощупать ее, тут же вздрагивая от прикосновения.

– Убью ее, – с праведным, горьким гневом выпалил он, когда шлепнулся задом на песочек под деревом, и Лука принялся рассматривать его «налобное повреждение».

– Кого? – невозмутимо поинтересовался врач. – Алексей, вы бы поглядывали по сторонам: кто знает, кого еще может занести в эти места?

– Профессоршу, американку, пиндоску, [16]16
  Пиндосы– пренебрежительное прозвище американцев.


[Закрыть]черт бы ее побрал, селедку тощую!!!

– Ее рук дело? – Шварц поднялся и стал копаться в куче принесенного нами железа.

– Думал – лоб мне проломила! – Санёк дернулся, непроизвольно пытаясь уйти от пальцев Луки: – Ай, да больно же! Я попытался разговорить ту симпатичную девчонку, что с малым была. Контакт уже налаживался – честное слово, я ей понравился! – как эта американская вобла просит меня передвинуть какой-то мешок! Я наклоняюсь, беру мешок…

– Пытался промывать рану? – Лука рассматривал Санькин лоб уже через какой-то миниатюрный монокуляр, который выудил из своего пластикового контейнера-рюкзака.

– Конечно! – Санёк попытался глубокомысленно сдвинуть брови, но зашипел от боли. – Ведь всякая грязь могла попасть! Так вот, я ей говорю: «Дамочка, куда класть-то?» – а она…

– Из фляжки?

– Откуда у меня фляжка? Из реки! Да я в эту поганую реку и свалился вместе с мешком, когда эта грымза меня рукояткой весла в лоб двинула! И главное, когда успела? Я даже дернуться не успел! Выплыл – середина реки, а лодка ушла вниз по течению… Пока добрался до берега, пока вылез – глина эта гребаная! – пока продрался через несколько сотен метров гадских колючек… Лоб саднило зверски, так я еще водицей поплескал…

– Поздравляю, – Лука снова стал копаться в своем контейнере, который, несомненно, являлся походной аптекой, полной всяких лекарств и инструментария.

– С чем? – опешил Санёк.

– Ты занес в рану личинки какой-то дряни, и они активно действуют, внедряясь под кожу. Не удивлюсь, если в скором времени они окажутся у тебя в глазах, а затем и в мозгу. – Лука покачал головой и с сомнением взглянул на штурмана. – Хотя что им там делать, в пустоте-то!

Лицо Санька медленно заливала зеленоватая бледность. Челюсть отвисла, глаза закатились вверх – штурман пытался рассмотреть собственный лоб. Затем его руки дернулись к голове…

«Л-лясь!» – широкая ладонь врача сбила руки штурмана в сторону, не давая прикоснуться ко лбу:

– Не тронь рану!

Лука был явно рассержен. Я понял, что следующая оплеуха может прилететь в Санькину щеку. Сбоку раздалось тихое хихиканье: Фридрих Францевич наслаждался представлением, одновременно рассматривая затворную раму от разобранного им автомата.

– Тебе было русским языком сказано: не спускать с женщин глаз!

– Я и не спускал! – По лицу штурмана я видел, что он вот-вот заплачет.

– Ага, на одну Контину пялился! Как ты мог пропустить удар веслом?! – Лука даже задохнулся. – Шварц?!

Фридрих Францевич развел испачканными оружейным маслом ручками:

– Женщины… Хе-хе. Они всегда с сюрпризом!

Лука задрал голову штурмана лицом вверх, я даже испугался, что Санькина тощая шея не выдержит, плеснул на лоб из какой-то бутылочки, затем залепил ссадину уже знакомым мне универсальным пластырем. Достал из бокса пневмошприц и вкатил в Санькину шею дозу чего-то, от чего штурман жалостно охнул. Швырнул шприц обратно в бокс и оттолкнул пациента:

– Иди с глаз моих, раненный в голову!

Даже я усмехнулся при этих словах, а Санёк, отодвинувшись немного в сторону, стал озадаченно ощупывать залепленный лоб.

Лука обессиленно прислонился спиной к стволу дерева и прижался затылком к коре. Теперь видно было, как врач вымотался: маленькие глаза ввалились, под ними залегли темные тени. На осунувшемся лице – усталая отрешенность…

Надо же, такой стальной с виду человек, а вот сдал…

Очевидно, все последние дни Лука жил на одних только нервах, пытаясь найти выход из создавшейся ситуации. И теперь, когда ситуация еще больше запуталась, ему нужно было время, чтобы собраться с силами.

– Лука, а Лука? – осторожно подал голос Шварц.

– Чего тебе? – практически не разжимая губ, процедил врач.

– Я ничего не знаю. Правда, ничего… Ни о грузе: если в него что-то и засунули, то без моего ведома, ни об американке – кто она, что ей нужно…

Шварц пересел поближе к врачу, вздохнул тяжело:

– Похоже, меня использовали втемную, Лука. Меня – Фридриха Шварца! Специалиста, профессионала! Гуру по различным махинациям и особо сложным ситуациям…

– Дурак ты, Фридрих, – так же через губы процедил Лука и неожиданно улыбнулся, собрав морщинки у маленьких глаз. – Дурак и недотепа! Каким был доверчивым олухом, таким и остался…

– А ты, а ты… – сразу взвился Шварц. – Тебя наняли следить за мной?

– Фридрих… – укоризненно протянул Лука.

– С каких пор ты продался тайной полиции?! Ты, конечно, всегда был бравым служакой: жизнь за княгиню и все такое…

– Ну, Фридрих, оставь…

– Но тайная полиция?! Кто мне все время жужжал, как ненавидит подлых и заносчивых контрразведчиков?

– Фридрих!

– Кто ныл, что они продыху нормальным солдатам не дают, мешают нормально исполнять свой долг?!

– Фридрих, в жизни всякое…

– А теперь ты работаешь на контору! Хотя ты давно якшался с этим капи…

– Фридрих, молчи!!! – Лука бросил быстрый взгляд на Санька, очевидно не желая, чтобы тот слышал лишнее: – Потом это обсудим, ладно?

Шварц умолк, но было заметно, что он удовлетворен тем, что вывел врача из себя.

Лука фыркнул носом, видно стараясь сдержать гнев, справился, шумно выдохнул и уже спокойным голосом обратился к Саньку:

– Ну, пациент, что ты свою головешку мусолишь?

– А личинки… они как? – страдальчески протянул Санёк, продолжая осторожно трогать пластырь на лбу.

– Сдохли все твои личинки. Но если жалко, можем собрать тебе на разводку: дряни вокруг хватает.

Санёк быстро вскочил на ноги и стал собирать с себя всевозможный мусор и колючки.

Тут Лука заметил, что я с улыбкой наблюдаю за происходящим под деревом:

– Проходимец, я же сказал вам: посматривайте вокруг, чтобы нас не застали врасплох! Ну что за люди: ни на одного нельзя положиться!

– Маня бдит, – я указал на регулярно нюхающую воздух гиверу: – Если она не почувствует, то я и подавно…

– Гиверу я не учел, – пробормотал Лука виновато.

– Да, гивера – это, конечно, довод, довод… – поддакнул Шварц.

Пару минут все молчали. И только Санёк что-то шипел сквозь зубы, отдирая очередной подарок флоры от одежды.

– Подобьем итоги, – наконец произнес Лука: – Вездеход в руках американцев, непонятно что забывших в этих краях. Уцелевшие партизаны уплыли вниз по течению, возможно – пытаясь преследовать нас, но скорее – удирая от американцев. Пласт мертв. Жюльен, как я подозреваю, тоже. Ваша Дженнифер, – Шварц недовольно поморщился при этих словах, – оказалась ловкой стервой и увела лодку со съестными припасами и, как я понимаю, взятыми в заложники братом и сестрой. Причем, заметьте, тоже вниз по течению. Американцы, к слову, тоже направились в низовья речки – туда ведет дорога, по которой они поехали. И я очень сомневаюсь, что они свернут с нее куда-нибудь: джунгли практически непроходимы для транспорта. Так что нам остается в такой ситуации? Я лично думаю, что нехорошо бросать девушку и мальчонку, после того как мы вытащили их из лап партизан. Да и порученное мне расследование не доведено до конца.

Лука расправил ссутуленную спину. Его щеки уже не выглядели такими бледными и ввалившимися. Врач знал, к чему ему нужно стремиться.

– Мне нужно позаботиться о том, чтобы вездеход и груз были доставлены на Сьельвиван, – пропыхтел Шварц. – Я с тобой, Лука, хоть ты и свински ведешь себя по отношению к старым знакомым…

Лука взглянул на меня. Шварц посмотрел на меня, Санёк, очевидно не до конца понимая, что происходит, тоже вытаращился на меня из-под своего пластыря…

И я просто кивнул головой.

Нет, у меня, конечно, было желание махнуть на все рукой, взять автомат, побольше патронов к нему и махнуть с Маней и Саньком в поисках ближайшего Перехода. Ведь на такие дела я не подписывался. Не было в моем уговоре с Ангелом Зоровицем пункта «Подвергаться смертельным опасностям в джунглях, а в случае похищения груза и транспортного средства отбить оные у похитителей хотя бы ценой собственной жизни». Но вот чувство, что, уйдя сейчас, как это сделали Пасо и. Фернан… Нет, так не годилось.

Что-то внутри меня противилось этому, словно смутно светящий сквозь туман красный сигнал светофора: видимости никакой, путь неясен, и ты можешь поехать на красный, плюнуть на запрет – ведь так удобней, проще. Скорее всего, никто даже не увидит, не поймет, что же произошло на самом деле, и никто тебя не осудит. Возможно даже, что ты спокойно проедешь этот ощущаемый только тобой сигнал запрета и покатишься дальше – ведь только ты решаешь, как поступить со своей жизнью, какой путь выбрать, но…

Но что-то внутри тебя говорит, что это опять будет неверное решение.

Поэтому я промолчал. Промолчал и просто опустил подбородок.

Мне показалось на миг, что при этом перед моими глазами мелькнуло лицо Хранителя, и на лице его, таком серьезном в последние наши встречи, была… улыбка?

Очевидно, что я, наконец, сделал правильный выбор.

Хотя и очень в этом сомневался.

Глава 12

Наша лодка ждала нас в Кингстоне чуть ниже моста; мы добрались до нее, погрузили на нее вещи и уселись сами.

Джером К. Джером

– Ни одной посудины в округе!

Лука выглядел совсем паршиво: перепачканное лицо осунулось, на нем резко темнели носогубные складки, небольшие, глубоко посаженные глаза покраснели и слезились. Видно было, что он очень устал и только силой воли заставляет себя не отключиться.

Я протянул врачу кружку с горячим чаем, и он со вздохом откинулся на кучу срезанных веток, покрытую куском брезента.

Новый лагерь был разбит в неплохом месте: в нескольких километрах от деревни, совсем недалеко от той заводи, где мы ранее прятались, река делала довольно крутой изгиб. Как раз на излучине реки, огибавшей каменистый участок берега, находилась небольшая лощинка, выходящая к самой воде. В этой-то заросшей буйной растительностью лощинке мы и остановились, предварительно расчистив место, выгнав мирно дремлющих в расселинах змей и обильно опрыскав камни каким-то репеллентом из аптеки Луки. Врач утверждал, что репеллент отпугнет любых насекомых, водящихся в здешних местах, но я все равно нервничал, опасаясь водящихся в сырости джунглей ядовитых гадов.

После того как мы нашли эту лощинку, Лука ушел искать лодки, причем не взяв с собой никого, чтобы не обременять себя заботой об еще одном человеке. Так что у меня, Шварца и Санька была возможность отдохнуть. Решив дежурить по два часа, мы со штурманом по очереди наблюдали за округой с кроны дерева, откуда делающая поворот река просматривалась по двум направлениям. Шварц, сославшись на возраст и комплекцию, не лазал на дерево, но по уши ушел в перебирание оружия, очевидно желая собрать из имеющегося в наличии хлама несколько сносных стволов.

Когда стало смеркаться, мы разложили небольшой костерок, для которого заранее собрали дрова, и вскипятили воду в большой консервной банке, также подобранной в бывшей деревне. Пить воду прямо из реки было бы полным безумием, а чай, как ни странно, нашелся в походной аптеке Луки. Врач, видать, был большим ценителем этого напитка, так что предусмотрительно положил вместе с лекарствами и перевязочными материалами пару плиток прессованного черного чаю.

Когда солнце стремительно опустилось за деревья, Маня ушла в джунгли, видимо желая поохотиться. Вернулся Лука, огорчил нас отсутствием лодок, но зато принес несколько мелких плодов, которые, как он заметил, ели местные жители. Ничего другого из растущего в джунглях мы не рискнули попробовать.

Плоды были терпкими и несладкими, но я был рад и им: мой желудок уже давно выл о своей пустоте, словно дикий волк голодной зимой.

Чай пили в молчании, прислушиваясь к вечернему хору, всевозможных жаб и тяжелым всплескам на реке. Если судить по звуку, то плескались какие-то пресноводные акулы, не меньше. Я даже попытался поднять идею о рыбалке, но Лука угрюмо отрезал, что мы не знаем, каких из местных представителей водной фауны безопасно есть, а какие будут рады отравить нас своим мясом, так что я замолчал.

– Ну чего ты такой мрачный, Лука? – добродушно проворчал Шварц, который из-за опустившейся темноты был вынужден прекратить свои упражнения со стрелковым железом. – Чайку глотни, подремли несколько часиков… жизнь другой покажется!

– Мне не дает покоя мысль, что мы можем упустить господ американцев, – признался Лука. – Фернан и Пасо утверждали, что вездеход и еще одна машина отправились по дороге, что ведет к горам. Но кто знает, куда они могут свернуть? Если мы не нагоним вездеход в самое ближайшее время, мы можем его вообще никогда не найти!

– Об этом не беспокойся, – пропыхтел Шварц.

– Что это значит? – Лука встрепенулся: – Ты что-то знаешь?

– Надеюсь, вам говорили, что Фридрих Шварц – специалист по сложным ситуациям?

Толстяк просто лучился самодовольством. Его круглое лицо с отросшей седоватой щетиной выражало крайнюю степень важной весомости.

– Фридрих, не тяни! – Лука был не в том настроении, чтобы петь рулады профессионализму своего старого знакомого: – В чем ты специалист, так это в сожжении нервных клеток у нормальных людей! Давай выкладывай, что тебе известно!

Шварц картинно вздохнул, бросив в сторону врача укоризненно-разочарованный взгляд. Лука взгляд проигнорировал. Тогда толстяк пожал круглыми плечами и засучил рукав на предплечье. На пухлом, покрытом черными курчавыми волосами запястье красовался аккуратный металлический браслет, сильно напомнивший мне многофункциональные браслеты Шебека.

– Как видите, – Шварц потрогал браслет, и над его поверхностью всплыла светящаяся проекция трехмерной карты местности с холмами, долинами, ниточками рек…

В углу карты веселым рубинчиком горела красная точка. Пухлый палец Фридриха Францевича завис над ней, акцентируя наше внимание.

– Он здесь. Вездеход. Как вы видите, он действительно движется к горам в низовье этой речки. Правда, карта весьма посредственная: делалась она не по спутниковым фотографиям, да и привязка к местности слабовата, слабовата…

Шварц победно взглянул на меня и Луку и погасил проекцию карты.

– Я установил на вездеходе несколько сканеров и датчиков, передающих зашифрованный сигнал, – пояснил он. – У меня есть принцип никому не доверять и заботиться обо всем самому, пока груз не достигнет адресата. Как видите, в этом случае перестраховка не помешала. К сожалению, в этом глухом мире нет искусственных спутников, так что точного расположения вездехода, а также картинки сверху нам не получить… Но, как говорится, чем богаты!

Я покивал головой, выражая свое почтительное восхищение. Шварц важно кивнул в ответ, принимая благодарность. Даже Лука заметно приободрился, расправил ссутуленные плечи и прояснился лицом.

– Ты старый пройдоха, Фридрих! Почему ты раньше не рассказал?

– Ну есть у нас Проходимец, теперь будет еще и пройдоха, – пожал плечами Шварц.

– Как партизаны его у вас не отобрали? – спросил я.

– Так его же просто так не снимешь, – хмыкнул Шварц. – Правда, был там один молодчик – такой добрый и вежливый молодой человек! – что предложил отрезать мне большой палец и стянуть браслет, но я объяснил господам партизанам, что это – добавочный блок к кардиостимулятору. – Шварц важно похлопал себя по левой стороне груди. – Мол, без него мое большое и благородное сердце остановится навсегда. А толку им в этом браслете никакого не будет. Благо их атаман, этот де Вилья, оказался рядом и запретил меня трогать… Вот так-то!

– А я-то думаю, почему команданте интересуется состоянием твоего сердца, – протянул понимающе Лука. – К слову, кроме сканеров ты наверняка весь вездеход подслушивающими жучками утыкал, а? Признавайся, старый черт!

Шварц с тонкой улыбкой развел руками, так что всем все было понятно.

«А Пласт с такой гордостью говорил, что вездеход не электрифицирован!» – с некоторой грустью вспомнил я шофера.

– Ты можешь прослушать, о чем они говорят?

Шварц грустно вздохнул:

– Господа угонщики, видимо, выковыряли все микрофоны. Хорошо хоть сканеры-передатчики они не смогли обнаружить, тем более что закрепил я их снаружи корпуса.

– Хорошо, – Лука шумно отхлебнул чай – видно было, что ему полегчало. – Хорошо, слышать их мы не можем, но знаем, где они находятся…

– Приблизительно знаем, – уточнил Шварц.

– Пусть приблизительно… но как мы их нагоним?

– Может, плот построим? – осторожно спросил я, запивая круто заваренным чаем кислый, вяжущий как недозрелая хурма плод.

– Это долго по времени, – поморщился Лука. – Необходимо знать, какие виды местных деревьев обладают достаточной плавучестью, нужно иметь пилы и топоры для их обработки, да еще плот слишком неуклюж и медленно движется…

– Юноша прав, – подал голос Шварц. – Юноша прав: нужно хоть что-то делать, иначе мы будем просто сидеть на месте. Завтра поищем на пожарище топоры, изготовим топорища и начнем искать подходящую древесину…

Я было хотел сказать, что бальза очень даже подходит под наши цели, но вовремя вспомнил, что мы не в джунглях Эквадора и даже не на Земле, так что здесь может не оказаться подобных деревьев.

– Лодка на реке!

Голос штурмана, несшего свой пост на дереве, был еле слышен из-за шума ночных джунглей. Многочисленная стайка каких-то местных горлопанов оккупировала ближайшие деревья и решила дать нам бесплатный концерт. Я никогда не слышал вживую, как орут земные обезьяны-ревуны, но, как мне показалось, здешние ночные вокалисты дали бы им сто очков вперед. Их ухающие вопли перекрывали даже наполняющий всю округу треск и скрежет, издаваемый, скорее всего, мелкими древесными лягушками, хотя это могли быть гигантские цикады или еще какая-нибудь подобная живность.

Лука вскочил, схватил винтовку, кивнул мне, и я, подхватив свой автомат, поспешил к берегу вместе с врачом.

По реке действительно что-то перемещалось, двигаясь вниз по течению. Я затаился за довольно крупным валуном, выглянул из-за него и мысленно поаплодировал Саньку: чтобы разглядеть в сгустившейся тьме темный силуэт на темной реке, нужно было обладать исключительным зрением. Или…

Ну надо же, совсем забыл!

Выругав свою забывчивость, я полез в один из скрытых карманов куртки, погладил его с определенной амплитудой и достал из разошедшейся в стороны подкладки тактические очки, доставшиеся мне от Имара. Гибкое оголовье удобно охватило затылок: «оправа» и застегивающаяся сзади единая дужка очков были эластичными и послушно повторяли контуры черепа. Джунгли сразу просветились, резче стали контуры деревьев, река заблестела под светом звезд. Ненавязчивые светящиеся линии прошлись перед моими глазами, сошлись на движущемся объекте. Внизу зоны видимости побежали цифры, указывающие расстояние до объекта и скорость его передвижения.

А силуэт меж тем разрастался, приближаясь довольно быстро, и вскоре можно было различить корпус длинной местной лодки. Над бортом шевелилась, орудуя веслом, человеческая фигура. Целеуказатель тактических очков с готовностью выделил ее светящимся контуром, помогая прицеливаться.

– Эй, на лодке! – крикнул Лука, перекрывая голосом ночной концерт джунглей. – Правь к берегу!

Фигура с веслом тут же замерла, а затем рухнула ничком, скрывшись за бортом.

– Нет, ну что ты будешь тут делать! – раздраженно пожаловался Лука. – Эй, лодочник, давай к берегу, иначе сейчас изрешетим твою скорлупку в пять стволов!

Я ухмыльнулся: в данный момент у нас было не больше двух работоспособных стволов, так как Шварц остался у костра, а Санёк на своем дереве был достаточно далеко для нормальной прицельной стрельбы. К счастью, человек из лодки этого не знал, так что вскоре фигура поднялась, и до нас донесся взволнованный, немного дрожащий голос:

– Si, senor, уо voy a la orilla! [17]17
  Да, сеньор, я иду к берегу! (Исп.)


[Закрыть]

– Что-то знакомое есть в этом голосе, – поделился я с Лукой. – Кажется мне, что я его недавно где-то слышал.

– Может, кто-то из партизан? – сделал предположение врач. – Эй, лодочник, давай пошевеливайся! Más rápidamente! [18]18
  Быстрее! (Исп.)


[Закрыть]

Лодка ткнулась носом в берег. Фигура замерла на месте, ссутулившись и подняв над головой руки.

– Откуда знаешь испанский? – восхищенно спросил я у Луки.

– Так, пришлось выучить на досуге когда-то, – неопределенно ответил врач и шагнул к лодке, держа фигуру на прицеле. – Выходи на берег, быстро!

Фигура вздохнула: было видно, как поднялись и опустились плечи, – и понуро шагнула на камни.

– Не стреляйте, сеньоры, – попросил все тот же голос, и я, наконец, вспомнил, кому он принадлежит.

– Не волнуйся, Чино, это Алексей. Алексей с вездехода!

– Сеньор Алехо! – В голосе Чино явно прозвучали нотки облегчения. – Сеньор, это вы…

Тощий тераинец подошел поближе и нерешительно остановился, переминаясь с ноги на ногу.

– А я думал, что тебя убили при нападении на вездеход, – сказал я, протягивая ему руку. – К сожалению, твои вещи у нас украли вместе с вездеходом, но я надеюсь, что у нас получится отбить его обратно…

Чино молчал, продолжая переминаться с ноги на ногу. Голову он опустил, так что я не мог различить его лицо даже через тактические очки.

– Что случилось?

– Не нужно вещи. Сеньор, вы лучше… вывезите меня отсюда, сеньор!

– Куда?

– Из этого мира, – Чино наконец поднял голову, глаза его странно блеснули: – Вы – Проходимец, вы можете, сеньор! А я заплачу, я могу работать…

– Да что с тобой случилось? Ты головой ударился, когда с вездехода сиганул? Зачем тебе в другой мир? Тебе же домой нужно было!

– У меня нет дома, сеньор. Спалили герильерос… а может, это и войска правительства были…

До меня стало доходить:

– Погоди, так это твоя деревня была тут рядом?

– Нет, сеньор. Моя выше по течению. Но ее тоже сожгли. После того как разорили. Там пустота теперь. Головешки…

– А жена? У тебя же были жена и дети? Вот же… – Я осекся.

Лука нагнулся к моему уху:

– Давайте-ка посадим его у костра и нальем чего-нибудь покрепче. В таком состоянии человек может вести себя неадекватно. Ему явно сейчас не помешает чаек с горячительной добавкой. Возможно, придется даже вколоть что-нибудь для успокоения. Так что вытащите с Александром лодку на берег повыше, чтобы ее не смыло водой, и подсаживайтесь к костру: спать лучше в тепле.

Костер горел, посылая черточки искр к звездам. Искры рвались к подобным себе высотным жителям, стремились, не зная, что их разделяет целое небо, летели в клубах дыма, словно в газовых туманностях… и таяли, не долетев до своих небесных родственниц какие-то тысячи и миллионы световых лет.

«Вот так же и люди, – шевельнулась в моей голове мысль. – Так и люди: стремимся к чему-то, думая, что цель рядом – вот она, ее видно, рукой подать! – и бросаемся в наполненную дымом пустоту… Да так и угасаем, остывая в полете, не долетев до мечты всего лишь бесконечность. И так горько осознать это именно тогда, когда ты, наконец, вырвался из общественного костра для свободного полета…»

Похоже было, что я вновь начал хандрить. И это было весьма не вовремя. Хотя, если здраво рассуждать, когда хандра бывает вовремя?

Я потянулся, хрустнув суставами, и привычно почесал повязку на плече. Моя раненая рука функционировала абсолютно нормально, и я не испытывал никаких затруднений или болезненных ощущений при нагрузках: таинственный шлот действительно творил чудеса.

Чтобы окончательно убедиться в этом, я покрутил кистью, предплечьем, затем плечом – рука работала не хуже здоровой. Я удовлетворенно хмыкнул и, испугавшись что сделал это слишком громко, оглянулся с опаской на мирно посапывающего в усы Чино. Тот спал как убитый: Лука подмешал ему в чай что-то до того сильнодействующее, что тощий тераинец отключился, не допив содержимое кружки до конца. Рядом с Чино тоненько храпел Шварц – толстяк улегся на брезент рядом с кучей оружия и укрылся свободным концом полотнища, так что другим места на брезенте не осталось. Санёк тоже дремал, закутавшись в полюбившуюся ему замызганную простыню, опершись спиной о склон оврага и положив на колени древнюю бельгийскую FN-FAL. Его всклокоченная голова склонилась на грудь, длинные ноги подобраны… Мерзнет, видать, штурман, несмотря на близкий огонь. Конечно, простыня – это даже не одеяло.

– Не спите, Алексей? – спросил меня Лука.

Врач сидел у костра, время от времени подкладывая в него сучья, что было нелишним: ночи в джунглях были на удивление промозглыми. Очевидно, сказывалась высокая влажность и отсутствие прямых лучей солнца, которые могли бы землю прогреть так, чтобы и ночью она отдавала тепло. К слову, когда температура воздуха упала, окружавший нас ночной хор джунглей притих и постепенно сошел на нет. Только иногда какая-нибудь живность пищала что-то невнятно, очевидно через сон, но затем снова наступала тишина, нарушаемая только плеском реки на камнях.

– Нет. Не сплю.

– Теперь у нас есть лодка. Можно спуститься вниз по реке, постараться нагнать партизан, американцев… Вот только хотите ли вы этого? Не передумали?