Текст книги "Цена власти (СИ)"

Автор книги: Илья Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Глава 11

В Одерхолде к армии восстания присоединилась почти половина гарнизона. Хоть сир Джастин Раурлинг отказался покидать замок и воевать против собственного отца, но он выделил пять десятков опытных воинов в полном снаряжении. Впрочем, Эмилио Сфорца куда выше оценил припасы и тёплые вещи, которые в тот же вечер раздали аккантийским солдатам.

С обещанным золотом кондотьер расстался легко и даже снова пожал смекалистому наёмнику руку. Хельдерик до последнего не мог поверить, что эта авантюра удалась, зато теперь он смотрел на Таринора совсем иным взглядом.

Разумеется, оставить без вознаграждения удачливого северянина Таринор никак не мог. Когда он вернулся в шатёр с увесистой сумкой, Тогмур с Игнатом атаковали его вопросами. Но туго набитый мешочек, со звоном упавший на землю перед Тогмуром, заставил обоих замолчать в ту же секунду.

– Это что? Это мне? Всё мне? – северянин ещё никогда так широко не раскрывал глаза.

– Тебе, тебе, – подмигнул Таринор. – Хватай, пока вороны не утащили.

– Неужто за ту безделушку?

– Можно и так сказать, – усмехнулся наёмник и вкратце рассказал о случившемся в шатре Хельдерика и в замке.

Друзья слушали, раскрыв рты, а когда рассказ был окончен, Тогмур развязал мешочек, запустил пальцы в серебро и захохотал. В глазах северянина играл прямо-таки щенячий восторг.

– Это ж можно… Да я… Да я всё, что захочу, купить могу!

– Всё – не всё, а кое-что – пожалуйста. Можешь проверить прямо сейчас, – наёмник похлопал его по плечу и указал в сторону маркитантских обозов. – Ни в чём себе не отказывай, только не трать всё сразу.

Тогмур вытряхнул из своей суконной поясной сумки хлебные крошки, пару сухарей и недоеденное яблоко, послу чего сунул туда горсть монет из мешка. Немного подумав, он добавил ещё одну горсть.

– Ну, я пошёл? – зачем-то спросил Тогмур, глупо ухмыляясь. – Буду поздно.

Северянин пригладил волосы, взъерошил бороду и ушёл.

– Ага, можешь вообще не возвращаться, – тихо буркнул ему вслед Игнат.

– Завидуешь? – хитро прищурился Таринор.

– А ты ещё спрашиваешь? Конечно, завидую! Он сейчас будет как сыр в масле кататься, а мне тут похлёбкой из солонины давиться. Нет, он, конечно, заслужил… Но всё равно как-то… Ай, ладно, к чёрту, пусть развлечётся за нас обоих.

– Ты же не думаешь, что я позволю нам торчать тут без дела, пока он там радуется жизни? – с этими словами Таринор развязал сумку, и брови Игната поползли вверх.

Внутри оказалась самая разная снедь, какую только можно было выдумать. Ароматные колбасы и копчёности, белёсый рассыпчатый сыр, сушёные фрукты и даже пара наверняка не пустых кувшинов, плотно заткнутых пробками.

– Это… это Сфорца что ли расщедрился? – пробормотал Игнат, не веря собственным глазам.

– Как сказала переводчица, «сеньор Сфорца решил проявить великодушие и угостить вас кушаньями его родины.» Кто я такой, чтобы отказываться от столь щедрого предложения.

Весь вечер Таринор ловил завистливые взгляды солдат и рыцарей, проходивших неподалёку от этого маленького пира. Увы, поделиться со всем лагерем он бы не смог при всём желании, поэтому пришлось вкушать дары жаркой Акканты вдвоём с Игнатом.

– Это что же, прямо всё-всё из-за моря привезено? – маг понюхал и недоверчиво поглядел на сморщенную копчёную колбаску размером с палец толщиной. – Вроде пахнет неплохо, да только знавал я одного обжору, что двинул кони, когда слопал такую вот штуку, слишком долго пролежавшую на солнце.

– Сомневаюсь, что Сфорца решил нас отравить. Тем более таким очевидным способом, – ответил Таринор, откусив от такой же колбаски. – Но, если настаиваешь, я готов взять их на себя…

– Э, нет! – засмеялся Игнат. Он последовал примеру наёмника и зажмурился от удовольствия. – До чего же вкусно! Нет, думается мне, приврал твой Сфорца. Не могла копчёная колбаса переплыть целое море, проваляться… я уж не считал, сколько мы уже в пути… и остаться такой вкусной!

– Может и так. Да вот только такого сыра я в Энгате никогда не видел.

Таринор попытался оторвать кусок руками, но сыр оказался слишком твёрдым, тогда он отколол кусочек ножом и отправил в рот. Взрыв вкуса заставил его выронить нож.

– Ты чего это? – недоверчиво покосился на него Игнат.

– Это что-то невероятное! На, сам попробуй.

Вскоре они глядели друг на друга так, что оба понимали: ничего вкуснее в жизни они уже не попробуют. Пробку из кувшина пришлось выдирать зубами, но результат того стоил. Вино оказалось красным, сладковато-терпким, а пряное послевкусие пришлось очень кстати к остальным лакомствам.

Когда стемнело, один из кувшинов вина уже успел иссякнуть, а второй опустел на треть. Блаженно улыбающиеся лица Таринора и Игната освещал лишь неровный свет костра.

– Давненько я так не обжирался, – выдохнул маг, – Да чего уж там… Вообще никогда так вкусно не ел.

Наёмник ослабил ремень и облегчённо вздохнул.

– Надо бы Миране оставить, – произнёс он, взглянув на изрядно похудевший мешок, – наверняка скоро прилетит: лагерь уже затихает.

– А где наш гуляка? Как бы чего не устроил…

– Ну, в худшем случае Тогмур получит по морде. Наутро его окатят холодной водой, приведут в чувство и приволокут сюда. И вот тогда мне придётся держать за него ответ. А пока – пусть гуляет.

– А вдруг он кого-то убьёт?

– Тогмур-то? – Таринор на мгновение призадумался и обернулся в палатку. – Не, топор с собой он не брал, а голыми руками… На самом-то деле он парень радушный, а то, что бахвалится, так он сын тана, считай, лорда тамошнего. У них так принято. Да и теперь, когда он брата потерял, как-то поутих.

– Да уж, заметил, – вздохнул Игнат, отхлебнул вина и горько усмехнулся. – Все мы кого-то потеряли. Ну, те, кому было кого терять. Сначала Бьорн, потом Маркус с Иггмуром. И я могу только догадываться, как там сейчас Рия. Сидит там одна в самом чёртовом логове врага!

– Ну уж не одна, с ней ведь Карл.

– Тем хуже. Если старику будет что-то угрожать, она на всё пойдёт, чтобы его выручить.

– Не вешай нос. Вызволим мы твою принцессу из башни.

Таринор не очень-то верил в эти слова, но постарался прозвучать как можно более уверенным и даже похлопал Игната по плечу для убедительности. В самом деле, от безумца Эдвальда можно было ожидать всё что угодно. Впрочем, на мага эти слова вроде бы подействовали.

– Спасибо, – маг улыбнулся. – Когда ты так говоришь, верить хочется. Всё-таки столько уже сделал. Если б не ты, меня бы выпотрошили на драконьем тракте, Драм так и сидел бы в той пещере…

– А Тогмур бы всю жизнь проторчал по ту сторону Северной пущи, избивая местных. Вот только здоровяк Иггмур был бы жив.

– Эй. Вот только не вздумай винить в этом себя, – неожиданно строго сказал Игнат. – Главное, что Вингевельда одолели. Хотя бы в тот раз.

Таринор вспомнил сказанное Асмигаром и покосился на лошадь, дремавшую неподалёку от палатки.

– Да… Одолели, – вздохнул он.

Послышался тихий шелест крыльев. Белый ворон приземлился возле мешка со снедью. Укоризненный взгляд птичьих глаз-бусинок перепрыгнул с пустого кувшина на Таринора и Игната.

– Поздновато ты сегодня, – усмехнулся маг и потянулся в палатку за одеждой Мираны, едва не завалившись набок. – Разделите с нами эту нехитрую трапезу, миледи.

Ворон схватил узелок с одеждой и упорхнул за палатку. Вскоре светловолосая девушка уже впивалась зубами в угощение Сфорца. Таринор только умилялся её аппетиту.

– Ни разу не видел, чтобы благородная леди лопала с такой жадностью, – проговорил он, глядя на Мирану.

– Не каждая благородная леди вынуждена целыми днями прятаться в лесу и скакать по веткам, – парировала та.

– Неужто тебя донимают белки? – едко заметил Игнат.

– Если бы, – вздохнула Мирана, оторвав зубами солидный кусок копчёной колбасы. – Вон там, – махнула она в сторону, где темнела небольшая рощица, – кто-то прячется.

– Разбойники? Нам их бояться нечего. Вряд ли они даже ночью осмелятся стащить что-то из обоза. Но знать об этом Сфорца будет не лишним, скажу ему завтра…

– Не похожи они на разбойников, – возразила Мирана, закончив жевать.

– Разве в стенах Пламенного замка водятся разбойники? – Игнат засмеялся. Вино явно ударило ему в голову. – Много ли ты их видела?

– Нет. Но различить цвета и гербы благородных домов могу. Они больше походили на солдат. Я боялась подбираться близко, но, судя по обрывкам разговоров, говорили они о вашем войске.

– Дезертиры, – задумчиво проговорил Таринор. – Что ж, от дезертира до разбойника один шаг. Особенно в военное время. Завтра я точно поговорю со Сфорца. А сейчас и думать об этом не хочется. Не стесняйся, Мирана, в нас больше точно не влезет. Не хотелось бы, чтобы такая славная еда пропала зазря.

Долго уговаривать её не пришлось. Даже удивительно, что столь хрупкая девушка управилась с таким количеством снеди. От предложенного Игнатом вина она отказалась наотрез.

– Когда я был уличным мальчишкой в Дракентале, – протянул маг, – мы воображали, как живёте вы, лордские дети в Пламенном замке. За неприступными стенами в башнях, стремящихся в небеса…

– И что же вы воображали? – в голосе Мираны появился неподдельный интерес.

– Известно что. Что вы там жрёте в три горла, а о голоде так и вовсе только в книжках читали. Что спите на пуховых перинах, просыпаетесь под песни менестрелей, а потом идёте завтракать сладкими булками…

– Неужели об этом мечтают уличные дети Дракенталя?

– Хе-хе, нам бы хватило и того, чтобы нас не били, да спать ночами было б не так холодно. Спали мы кучей, чтоб теплее было, а провинившиеся ложились с краю. Некоторые потом застужали пузырь, начинали мочиться под себя, отчего их отпихивали ещё дальше. Ну, а потом помирали. Много таких помню, кто зимы не переживал. Но беспризорников меньше не становилось, и приют папаши Кройна никогда не пустовал.

– Встретились мне такие, – лениво добавил Таринор, зевнув. – Бьорн заранее предупредил, чтобы я их не обижал. Хотели меня обобрать, да только у меня при себе ничего не было. И как раз грозились какому-то папаше пожаловаться.

– И хорошо, что тебе хватило ума послушаться старину Бьорна. Да, почти вся уличная голытьба Дракенталя разнюхивала всякое для Кройна, а тот потом нужные сведения в замок передавал. Когда посыльного отправлял, а когда тот, лысый, и сам приходил. Запирались с Кройном у него и что-то там обсуждали.

– Лысый? Речь, наверное, о Йоахиме Раухеле, главе тайной службы, – припомнила Мирана. – Я часто видела его рядом с отцом.

– Ну, тогда понятно, как негодяй Кройн умудрился договориться, чтобы стража закрывала глаза на мелкие шалости его крысят.

– Ты ведь когда-то был одним из них, – заметил Таринор.

– Так ведь он нас сам так называл. Во всяком случае, в его норе у таких как я было больше шансов не сдохнуть в канаве. Какая-никакая крыша над головой, кормёжка, да и, знаешь, даже чувство какой-то ценности. Кто чего полезного стянул или подслушал, тот получал сладости. Правда, если при этом попадался, то вместо награды мог получить по шее, а рука у папаши Кройна была, надо сказать, тяжёлая. Но всё изменилось, когда я понял, что могу вот так.

Игнат щёлкнул пальцами, и на ладони заплясал огонёк.

– Тогда-то папаша и перестал выпускать меня на улицу. К тому же рядом постоянно дежурил Тим с кувшином воды, чтобы окатить меня, если я вздумаю использовать магию. Чёртов прихлебала… Иногда он делал это смеха ради, а Кройну говорил, будто бы я хотел его подпалить. Тогда мне доставалось розгами. Прочие дети стали меня сторониться, жизнь стала куда дерьмовее… А потом Маркус забрал меня в Академию, и я никогда больше не возвращался в ту дыру.

Любопытство на лице Мираны сменилось выражением печали.

– Я и не знала, что в Дракентале творится нечто столь… чудовищное.

– Уверяю, уличных детей полно в любом большом городе, – проговорил Игнат, отхлебнув вина. – К счастью, некоторым из них везёт больше, чем прочим.

– Клянусь, если мне удастся вернуться в Пламенный замок, я сделаю всё, чтобы дети моего города не страдали.

– Хорошие слова, леди Рейнар, – проговорил Игнат. – Я с тех пор приют не навещал, даже когда бывал в городе. Но вот в последний раз в таверне встретил пару старых знакомых. Они и рассказали, что папаша Кройн по-прежнему в деле. И, хоть здоровье у него уже неважное, лупит он по-прежнему будь здоров. Посмотрел бы я, как теперь у него поднимется на меня рука!

Игнат тяжело вздохнул, и костёр вспыхнул снопом искр. Мирана рассказывала, что их с братом жизнь в замке была далека от представлений Игната. Дериан Рейнар стремился занять каждую минуту жизни своих детей учёбой. Пока упражнения с мечом доводили до слёз пухлого Мариса, его сестра до крови колола руки за бесполезными часами обучения вышивке.

Её отрадой были лишь те часы, когда отец брал Мариса с собой на охоту, оставляя дочь наедине с книгами. Тогда Мирана зачитывалась историей дома Рейнаров и словно переносилась на сотни лет назад, или разбиралась в хитросплетениях языков других стран, а после медленно, по слогам, читала книги на ригенском или эльфийском. Её отец, хоть и терпеть не мог этого языка, но всё же настоял, чтобы дочь его изучила.

Таринор клевал носом. Час был поздний, да и вино делало своё дело, поэтому было решено отправляться спать. Завтра лагерь снимается с места, так что как следует выспаться не помешает.

* * *

Тогмур тем вечером так и не вернулся. Утром ненавистный звук трубы разбудил Таринора не сразу. К реальности его вернуло ворчание Игната. Маг, как и всегда, желал трубачу самых изощрённых и болезненных наказаний с участием той самой трубы.

Таринор нехотя поднялся на ноги и с протяжным стоном потянулся. Мираны в палатке уже не было, но Тогмур до сих пор не явился. «Как бы с ним действительно ничего не случилось», – подумал наёмник и отправился на поиски северянина.

Жизнь в лагере закипела, как в растревоженном муравейнике. Солдаты разбирали палатки и собирали скарб в тюки, перекусывая на ходу чем придётся, ведь в следующий раз горячего им удастся поесть только к вечеру. Аккантийцы потирали плечи от утреннего холода, Таринору же это утро показалось лишь слегка прохладным.

Прошагав пол-лагеря, он добрался до обозов и принялся расспрашивать о Тогмуре. К несчастью, обоз был аккантийским, а потому ни торговцы, ни даже обозные девки не знали по-энгатски больше пары слов. Разумеется, для Тогмура это вряд ли оказалось бы проблемой: язык блестящих монет понимают в любом уголке света, а жители Акканты, известные своим чутьём на выгоду, впитывают его с молоком матери.

После тщетных попыток объяснить смуглокожему торговцу вином, кого он пытается разыскать, Таринор вздохнул и протянул серебряную монетку. Торговец расплылся в улыбке, пригладил жидкие чёрные усы и, схватив блестящий кругляш ловким движением, махнул в сторону повозки, что стояла в паре десятке шагов.

Наёмник поблагодарил его и отправился в указанном направлении. Там история повторилась: пухлощёкий аккантиец жевал окорок и наотрез отказывался что-либо понимать, пока Таринор не показал ему монету. Только тогда он широко улыбнулся и указал на следующую телегу.

Дойдя до неё, наёмник начал понимать, что происходит. Судя по всему, он сейчас идёт по тому же пути, которым вчера прошёл Тогмур. Он побывал у торговцев вином, копчёностями и сырами. Прошёл через часть обоза, где недавно проснувшиеся размалёванные девицы в откровенных платьях пытались изобразить на заспанных лицах соблазнительные взгляды. Оттуда его отправили к торговке украшениями, которая, получив причитающийся кусочек серебра, ткнула узловатым пальцем в сторону солдатских палаток.

К тому моменту Таринор потратил уже с десяток маренов и облегчённо вздохнул. «Надеюсь, хоть солдатне платить не придётся», – подумал он.

– Тогмур! – звал он, заглядывая в те палатки, что ещё не успели собрать, но неизменно обнаруживал там только заспанные смуглые лица. – Тогмур, чёрт тебя дери!

Наконец, он добрался до нужного места. И если бы Таринора спросили, уверен ли он в том, что Тогмур именно здесь, он мог бы поклясться чем угодно. Вокруг погасшего костра валялись кости и недоеденные куски самой разной еды. Возле опрокинутого кувшина темнела высохшая лужица вина, остальные же кувшины были разбиты. На некоторых осколках Таринор заметил кровь, что вызвало беспокойство.

Из палатки раздавался оглушительный храп. Наёмник решительно отдёрнул занавеску и увидел вполне ожидаемую, но оттого не менее удивительную картину.

Двое аккантийских солдат с синяками на лицах спали как убитые с краю палатки в обнимку с голыми девицами. В центре же рыжий северянин со слипшейся бородой сжимал в объятиях сразу двоих пышногрудых блондинок. Тогмур, несомненно, крепко спал, но его лицо украшала блаженная улыбка.

– Так вот как выглядит счастье, – усмехнулся Таринор. – Если бы я хотел умереть, напившись до смерти, то выглядело бы это как-нибудь так. Эй! Просыпайся, дамский угодник!

Разбудить Тогмура удалось с трудом. Первыми проснулись девушки и, наскоро одевшись, выскочили из палатки. После очнулись солдаты. Взглянув на лыбящегося северянина, они одновременно засмеялись, но тут же схватились за головы. И только после того, как Таринор принялся трясти Тогмура за плечи и шлёпать по щекам, тот, наконец, открыл глаза.

– А… Э… Чего надо… – прохрипел северянин высохшими губами и перевернулся на бок.

– Парни, воды бы, – обратился Таринор к аккантийцам, поднося к губам невидимый кувшин, но те лишь молча глядели на него осоловелыми взглядами. – Чёрт, как же оно было… Апва… Нет, акква… Точно! Акква!

– Ааа! – понимающе сказал один из солдат и, нашарив в куче тряпья фляжку, протянул её Таринору.

Тот вынул пробку зубами и выплеснул немного воды на лицо Тогмура. Северянин лениво открыл глаза, приподнялся на локтях и блаженно проговорил охрипшим до неузнаваемости голосом:

– О… Водичка… Дай…

Осушив флягу, он утёр рот и испустил протяжный вздох, полный блаженства и винных паров. Таринор помог Тогмуру встать и выволок его из палатки под насмешливые взгляды аккантийцев.

– Надеюсь, выспался. Времени у тебя не слишком много, – усмехнулся наёмник, придерживая северянина под руку. – Сейчас перетащат припасы из замка, и в путь. Сфорца не любит долгих привалов.

– Сфорца… – проговорил Тогмур. – Как же я вчера на его монеты… Ох… Да хранят его боги…

– Молись, чтобы твои аккантийские друзья не попались ему на глаза, а то влетит и им, и тебе. И, полагаю, девицам заодно. И расскажи-ка, откуда у парней такие разукрашенные лица?

– Знаю я, о чём ты подумал. Только ты не прав.

– Ну так поведай, как дело было, пока обратно идём. Торопиться нам ни к чему, тебя ноги еле держат.

Судя по улыбкам, появлявшимся на смуглых лицах аккантийцев, когда Таринор с Тогмуром проходили мимо, прошлым вечером северянин действительно натворил здесь дел.

– Слушай тогда, – прохрипел Тогмур. – Я вчера уже порядочно выпил, думал к вам возвращаться. А потом смотрю, двое на руках борются, и вокруг толпа собралась. Ну я поглядел, а потом как мог показал, мол, присоединиться хочу. А ребята крепкие, меня оглядели и усмехнулись так, что я сразу понял: недооценивают.

– И тут ты им показал?

– А как иначе? Сперва левой, потом правой. Сначала одного, а потом и другого. А потом другие засуетились. Деньги суют, мол, за деньги состязайся, так я всех выиграл. Видел бы ты, какие южане смешные, когда проигрывают…

– Так что с теми ребятами случилось? – нахмурился Таринор. – Вряд ли Сфорца одобрит, что ты избиваешь его людей.

– Да я их и пальцем не тронул! – возмутился Тогмур. – Они позже подошли и тоже положили по монете на скамейку.

– Скамейку?

– Угу, деревянную такую. Мы на неё локти ставили, чтоб бороться удобнее было. Ну так вот, схватились мы, и чувствую, парень не из слабаков. Руки, даром что тонкие, а жилистые, точно канатом увитые. Упёрлись мы оба – ни туда и ни сюда – и сидим. Уж не знаю, как долго, да только я аж протрезвел от натуги. Смотрю – и у него пот ручейком со лба течёт. Скамейка скрипела, скрипела, а потом как сломается! Кувшины вдребезги, мы оба валимся кубарем. Я-то просто упал, а этот собственным кулаком себе в глаз угодил, да ещё и руку черепком порезал. Все засмеялись, а товарищ его громче всех. Сопернику моему, видимо, обидно стало, так он ему как в скулу двинет… Я уж было их разнимать собрался, а смотрю – оба хохочут. Тут я и понял, что ребята славные. Взял ещё выпивки, снеди, девиц позвал, знатно посидели.

– Когда людям нечего делить, то и понимание само приходит, – с облегчением вздохнул Таринор. – Ладно. Во всяком случае, за это у меня душа спокойна.