Текст книги "Цена власти (СИ)"

Автор книги: Илья Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

– Что? Болит?

– А сам-то как думаешь? – огрызнулся маг, но тут же взял себя в руки. – Но скоро пройдёт, наверное. Я же как к южанам-госпитальным пришёл, те сразу защебетали на своём, ничего не понятно. Наверное, хотели выведать, что со мной стряслось, ну и как мог изобразил выстрел из арбалета. Завздыхали, головами закачали, но всё-таки рану обработали. Промыли, зашили, хоть и вряд ли что-то поняли.

– Работа у них такая, без слов понимать. Да и тело у всех одинаковое – кровь, мясо, кости. Тут зашить, там прижечь…

От последнего слова Игнат поморщился.

– Я когда пришёл, как раз какому-то бедолаге руку прижигали. Уж не знаю, где он так порезался, но крови натекло… Брр, как вспомню. А ведь Рия при Лейдеране весь день так. Все эти раненые, умирающие бедняги, многим из которых уже не помочь… И ведь не скажешь такому в лицо, мол, ничего не поделать! Чёрт… Тогда мы оба вспылили, поругались, после, конечно, помирились, но… Но теперь я как-то, знаешь, острее осознал, через что она прошла. Даже извиниться перед ней захотелось. Снова.

– Будет у тебя такой шанс, – Таринор похлопал мага по плечу. – Судя по всему, до столицы осталось всего ничего. А там уж её отыщем.

– Или она нас, – улыбнулся Игнат и добавил уже серьёзно: – Но я теперь один никуда не пойду.

* * *

Аран Кавигер сидел в кресле, читая книгу под светом свечи. Король не обманул, когда обещал обставить камеру со всем возможным комфортом. Кровать, стол, книги, лампы на стенах и целый ящик свечей, которых с лихвой хватило бы на несколько месяцев. Последнее особенно пугало лорда Кавигера. Сколько же времени его собираются здесь держать?..

Ведь несмотря на мебель, книги, сносную кормёжку, весь этот кажущийся комфорт, камера в темнице оставалась камерой. Иногда он слышал крики, приглушённые толщей каменных стен, а иногда просыпался от воплей столь душераздирающих, что по телу пробегала дрожь. Аран Кавигер не раз бывал на поле боя и вид крови его давно не пугал, но от одной мысли, какие чудовищные пытки творятся совсем рядом, волосы лорда вставали дыбом.

Он перевернул последнюю страницу «Триединого пути». Церковь говорит, что в этой книге слова богов, записанные святым Готфридом. Её читают на проповедях, к ней обращаются в трудное время за советом, черпают с её страниц мудрости о честности, милосердии и прощении.

Эта книга многие века оставалась сердцем самой идеи Церкви Троих, и каждого юного лорда обязательно знакомили с ней. Но Арану, как и многим, в детские годы читать было лень. И только теперь, пройдя «Путь» от корки до корки, он пришёл к выводу: боги ничего не знают о бедах смертных.

Притчи казались надуманными, мудрости наивными, а наставления слишком оторванными от реальности. Он начинал читать эту книгу в надежде унять душевные терзания от поступка его сына. Дэйн Кавигер похитил принцессу, преступил законы богов и людей, предал своего короля… Так сказал Эдвальд Одеринг, и со всем этим Аран согласился. Но лишь на словах, не душой.

За дверью послышались шаги, но лорд Кавигер давно перестал обращать на них внимание. Однако то были не стражники, что волокли очередного беднягу в пыточную, и не слуга, что приносил обед и ужин – единственный способ узнать время суток. Ключ заскрежетал в замке, и дверь камеры с гулким скрипом открылась, впустив его величество Эдвальда Одеринга. Угрюмого и хмурого.

– Ваше величество, – лорд поднялся с места и склонил голову.

– Оставь любезности, – махнул рукой король. – Я здесь не за этим.

Аран Кавигер отложил книгу и приготовился слушать.

– События последнего времени не проникают в эти стены, – проговорил король. – Может оно и к лучшему. К столице приближается войско иноземных наёмников под предводительством мятежника Хельдерика, бывшего патриарха. Твой сын примкнул к ним и намеревается дать бой нашим войскам. Побег и похищение моей дочери – это одно, но поднять меч на бывших союзников… Кажется, он всеми силами стремится заслужить казнь.

– Ваше величество… – растерянно сказал лорд Кавигер. – Я готов на всё, чтобы сохранить ему жизнь.

– Именно на это я и рассчитываю, Аран.

Король протянул руку. На ладони лежало серебряное кольцо с фигуркой меча вместо драгоценного камня. Лорд Кавигер опешил.

– Но как же лорд Раурлинг?..

– Джеррод Раурлинг мёртв, – ответил король. – Отравлен предателями. Я предлагаю тебе занять его место и возглавить войска. Так ты сможешь искупить вину своего сына. И пусть он лишится всех титулов, лишится права наследования, но я сохраню ему жизнь. Даю слово короля. Пред ликом богов и людей, и владыки нашего Калантара.

Аран Кавигер завороженно смотрел на кольцо. Стать хранителем клинка – величайшая честь для любого в Энгате. Так почему же он колеблется? Не потому ли, что эту честь ему даруют под топором палача?

– Не стану предлагать дважды, Аран. Если ты откажешься, Клинок получит кто-нибудь другой. И тогда я не смогу гарантировать, что твоего сына возьмут в плен живым.

– Я согласен, ваше величество, – выдохнул лорд Кавигер, становясь на колено. – Я приму командование войсками и поведу их в бой против врагов.

Он склонил голову и протянул руку. В следующее мгновение в ладони оказалось кольцо, холодное и тяжёлое.

– Встань, лорд Аран Кавигер, хранитель клинка Чёрного замка, – проговорил король. – Я велю подготовить покои, подобающие твоему титулу. Тебя скоро отведут туда. А завтра ты проведёшь смотр войск и укреплений.

У самой двери Эдвальд Одеринг остановился и сказал, не оборачиваясь:

– Ты человек чести, Аран, и я всегда ценил таких людей. Однако человек чести может решить, что это скверно и бесчестно, вынуждать принять такой титул ценой жизни близких. Такие мысли могут толкнуть человека чести на благородные, по его мнению, но необдуманные поступки с далеко идущими последствиями.

– Я… не понимаю, к чему вы клоните, ваше величество.

– В Лейдеране ещё остались мои люди, – со сталью в голосе проговорил король. – Помни о своём младшем сыне, юном Дарене. Мальчик наверняка захочет увидеть живыми и отца, и брата. А ты наверняка захочешь увидеть живым его.

Глава 23

Кондотьер Эмилио Сфорца неподвижно стоял на холме и смотрел на стены Энгатара, окрашенные закатным солнцем в рыжее золото. Он держал руки за спиной и хмурил угольно-чёрные брови, пока мимо проходила его армия, всадник за всадником, солдат за солдатом.

В отличие от Одерхолда, где взгляд опытного командира сразу оценил шансы крепости против наёмничьего войска, здесь он внимательно изучал укрепления впереди. Словно хищник, желающий схватить жертву единственным выверенным броском, не сделав ни одного лишнего движения.

Сфорца оглядел широкую полосу городской стены, окружённую снаружи россыпью зданий в предместьях. Заметил странную постройку у ворот, что издали напоминала огромную табуретку. Рассматривал башни, походившие на острые зубы, вглядывался в мрачную громаду Чёрного замка, притаившуюся вдалеке у подножья гор.

Всё это мало походило на виденную прежде схему, точность которой, как и ожидалось, оставляла желать лучшего. Эмилио Сфорца не зря предпочитал увидеть всё своими глазами, прежде чем принимать решение. И вот теперь могучий разум кондотьера, прошедший не один десяток битв и взявший не одну крепость, искал во всём этом ответ, какой-нибудь неочевидный способ или изящное решение… Но никак его не находил.

Этот город и замок будут стоить его войску немалых усилий. Многие доблестные сыны Акканты падут на чужой земле, многие упокоятся в ней с миром. Но «Золотые львы» выдержат это испытание с честью. О нём, Эмилио Сфорца, будут говорить как о человеке, что захватил Энгатар и взял Чёрный замок. Его имя войдёт в историю, а провенты станут закладывать дворцы, чтобы его отряд сражался на их стороне в бесконечных междоусобицах.

Но это будет потом, а теперь следовало приложить все усилия, чтобы эти грёзы стали явью. Сегодня первый день середины осени. Сегодня начинается осада Энгатара.

Военный лагерь расположился в наполовину опустевших предместьях, чьих жителей напугала весть о приближающейся армии. Многие сожгли собственные дома или же оставили их, забрав всё мало-мальски ценное. Часть пустующих зданий заняли командиры, а часть отрядили под склады, выселив оттуда оставшихся жителей.

Принцесса сжалилась над оставшимися без крова людьми, велела поделиться с ними пищей и позволила греться у костров вместе с остальным войском, которое по-прежнему довольствовалось палатками. Ведь даже если бы предместья остались нетронутыми, разместить весь лагерь под крышей было бы невозможно.

Один из уцелевших домов занял Эмилио Сфорца. Должно быть, прежде здесь жил какой-нибудь купец и у него не поднялась рука спалить собственное жильё. Правда сначала пришлось выгнать оттуда пьяных бездельников, забравшихся в поисках поживы.

Судя по всему, хозяин покидал жилище в спешке, поэтому оставил здесь и ковры, и столовое серебро и даже небольшой запас вина. Впрочем, всё это кондотьер отдал принцессе, поселившейся в другом оставленном доме. Роскошь его не интересовала: это здание он выбрал за толщину стен и крепкую крышу.

Этим же вечером кондотьер принимал в своём новом жилище неожиданного гостя. Ригенский банкир Юргент Драйберг со своими людьми покинул столицу в преддверии скорой осады и осел в Перекрёстке, городке неподалёку. Узнав о приближении армии под предводительством принцессы и бывшего патриарха, он немедленно пожелал встретиться с ними. Сфорца согласился при условии, что на этих переговорах будет присутствовать и он, и его переводчица.

К счастью, господин Драйберг прекрасно говорил по-энгатски, и второй переводчик не потребовался. Сфорца даже усмехнулся про себя, только задумавшись, насколько это осложнило бы переговоры.

Юргент Драйберг воплощал в себе, наверное, каждый из стереотипов о ригенцах, что ходили в Акканте. Он был одет в чёрное с серебром, носил короткую строгую стрижку, держался прямо, говорил сухо, сдержанно и по существу. Впрочем, Сфорца, которого всегда раздражала излишняя вычурность и шумность аккантийцев, скорее, находил это привлекательным.

Правда, одно из ожиданий ригенский банкир всё же не оправдал: его предложение не имело ничего общего с вошедшей в поговорки ригенской жадностью.

– Если король предложит вам взятку, – шептала почти на ухо переводчица, передавая слова ригенца, – сеньор Драйберг обещает перекупить её, сколь бы щедрой она не оказалась.

Губы Сфорца искривились в едва заметной улыбке. Бланка, чудная смышлёная женщина. Её милый вежливый голос неизменно скрашивал его дни и, что куда важнее, ночи. Лучик аккантийского солнца в этом холодном пасмурном краю. Маленькие радости, не дающие походной жизни стать невыносимой.

Но он не упускал из внимания и смысл сказанного. Разумеется, Сфорца, как и любой кондотьер, не исключал возможности того, что его нынешний противник предложит больше. Однако Валентино Аррато, провент Каледоро, поручил ему не только помочь северянам захватить столичный город, но и добыть драконью шкуру. Если король и перекупит «Золотых львов», позволит ли он выполнить вторую часть задания?

Сфорца был убеждён, что наполовину выполненный приказ ничем не отличается от невыполненного, а потому чтобы завоевать его лояльность, презренного злата королю будет недостаточно.

– Однако не стоит принимать на веру все уверения Эдвальда Одеринга, – продолжала переводчица после очередной речи банкира. – Казна королевства пребывает в трудном положении и не способна расплатиться по долгам. Если король пообещает вам немыслимую сумму, вы едва ли увидите и десятой доли.

– Что ж, – заговорил Сфорца после недолгого молчания, – если при таких обстоятельствах король решит меня перекупить, то, боюсь, после взрыва крепости Око короля он совсем потерял дальновидность.

Кондотьер редко позволял себе шутки, но в этот раз удержаться не смог. Сначала он подумывал сказать что-то вроде «теперь Однорукий стал ещё и Одноглазым», но этот вариант звучал несколько изящнее.

Принцесса, услышав перевод, прикрыла улыбку рукой, патриарх Хельдерик скрипуче усмехнулся по-стариковски. Но важнее было, что Юргент Драйберг захохотал в голос. Сфорца достиг своей цели и расположил чопорного банкира к себе.

Дальнейшие переговоры прошли как по маслу, хоть и говорили о не столь интересных вещах, вроде снабжения войска с Перекрёстка и плана выплаты долга короны после того, как принцесса взойдёт на престол.

Драйберг упомянул также о натянутых отношениях короны с богатыми семьями верхнего города и об огромном количестве беженцев. В основном городской бедноты, выгнанной из столицы, чтобы не тратить запасы попусту. Кто-то из них добрался до Перекрёстка, но многие остались в предместьях. Принцесса погрустнела и покачала головой, Сфорца же, как настоящий командир, рассматривал ситуацию с точки зрения возможностей.

– Мы найдём, чем их занять, – сказал он, – в лагере немало работы а они не хотят умереть с голода.

Когда переводчица передала слова кондотьера, принцесса взглянула на него с уважением. Сфорца улыбнулся про себя. Это будет полезно, когда всё закончится.

* * *

Этим вечером у одной из лагерных палаток собралась весьма разношёрстная компания. Объединяло их лишь одно: все они были рыцарями.

Сира Таринора Пепельного почти перестало передёргивать, когда к нему так обращались, хоть он по-прежнему считал себя больше наёмником, чем рыцарем. Рядом с сиром Дэйном Кавигером, задумчиво шевелившим костёр палочкой, сидел чуть захмелевший сир Робин Рикер с деревянным кубком в руке.

– Не наговаривай на себя, Дэйн. Ты стал куда лучше, чем когда впервые взял меч в левую руку.

– Это случилось куда раньше, чем ты думаешь, Таринор, – ответил тот. – Ещё в детстве. Ох и влетело мне тогда от старого Колдена…

– И всё же он научил тебя славно махать мечом, – заметил сир Робин и поднял кубок. – В годы восстания ты прорубил им путь аж на самый верх королевской гвардии. Выпьем за сира Колдена!

– Сира? – усмехнулся Дэйн. – Нет, рыцарем он не был. Обычный вояка на службе Кавигеров. Кажется, сын мельника, но навоеваться успел вдоволь. И мечом владел так, будто родился с ним в руке. Потому-то отец и отдал меня ему на попечение. А когда я начинал лениться, старый Колден показывал на своё лицо и спрашивал: «хочешь так же?»

– Что ж у него такого было с лицом? – спросил Таринор.

– Здоровенный шрам, от глаза до края губы наискосок. Нос перерублен пополам. Я как-то спросил, откуда у него такая красота взялась. «Отвлёкся в бою, – ответил он. – Один единственный чёртов раз.»

– В таком случае постарайся не отвлекаться, а то будешь как он, – усмехнулся сир Робин, отпил из кубка и указал на собственный обрубок уха. – Или как я. Но сир Таринор прав. Владеешь мечом ты неплохо как для левой руки.

– Ты, помнится, обмолвился, что это тебя Фолтрейн так украсил? – спросил Таринор. – Повздорили?

– С этим хмырём кто только не вздорил, – с горечью ответил сир Робин. – Но до такого не доходило. Нет, то был турнир за звание командующего гвардией. Хотя, если спросите меня, то это была бойня. Ничем не лучше пьяной драки в сельском кабаке, когда каждый похватал, что под руку пришлось: кто топор, кто кочергу, а кто ножку от табуретки. Свободный выбор оружия – где это видано? Да и судейство… Когда Гильям стащил с меня шлем, я ждал звука горна, ждал, что бой остановят. Но вместо этого мне отрубили ухо!

– Фолтрейн, я смотрю, себе не изменяет, – мрачно усмехнулся Таринор.

– Но ему и на горн было плевать! Гильям остановился, только когда его окликнул сам король. Ну уж к чёрту такие турниры… Когда казнили сира Гримуальда Гвила, я ещё сомневался. Да, его и объявили изменником и шпионом, да, лишили титула, но всё же заливать в ухо расплавленный свинец – это чудовищно…

– Так вот как его казнили, – проговорил Дэйн. – Мы с принцессой как раз покинули замок в этот день. Я договорился с сиром Хассером, мол, проведу со стражей тренировку в его присутствии. Он не возражал, не хотел смотреть на казнь брата.

– Да, на Хассере в тот день лица не было, – согласился сир Робин. – Но для меня последней каплей стал именно турнир. Там безумие короля стало очевидным. Он ведь потом ещё и судилище устроил. Гильям схватился с ригенским магом. Ещё фамилия такая мудрёная… Эйш… Эрш…

– Эльдштерн? – предположил Таринор.

– Точно. И звали, кажется, Альбрехт. Ну, Фолтрейн его и убил. Прямо на глазах внучки, Рии. Подружки вашего мага. Благо ей тоже сбежать удалось, отчаянная девчонка…

– Кстати об отчаянных девчонках, – проговорил Таринор, заметив озирающуюся светловолосую девушку, что бродила среди костров и палаток. Он прищурился от лучей закатного солнца и пригляделся: – Равена? Ты?

Девушка обернулась на голос и быстро зашагала к костру.

– Я как раз вас искала, – сказала она. – Хотела обсудить, чем могут помочь мои люди во время осады…

– Успеем ещё, – махнул рукой наёмник. – Лучше присядь к нам. Мы тут как раз рыцарями собрались. Вот сир Дэйн Кавигер и сир Робин…

– Робин Рикер, – перебил рыцарь, – сын Рольфа Рикера и племянник Осмунда Рикера, лорда Зелёного глаза.

Он поднялся на ноги и поцеловал руку девушки, заставив её смутиться.

– А это Равена Даск, – продолжил наёмник. – Тоже посвящённый рыцарь. Прошу любить и жаловать.

Таринор и Дэйн подвинулись в стороны, и Равена устроилась между ними.

– Так это вы та самая Дева-ворон? – усмехнулся сир Робин. – Вы с сиром Таринором вызволили меня из той деревушки. Правда, после того, как ваши люди устроили там резню…

– Они за это поплатились, – холодно ответила девушка. – Я лично предала их мечу.

– Скверно, что вам попались такие мерзавцы. Но славно, что умеете драться. Кто вас научил?

– Отец. Он меня и посвятил в рыцари. Служил Моэнам, если это важно.

– Моэнам? – сир Робин вскинул брови и осушил кубок. – Стало быть, наши отцы сражались по разные стороны. Ну, то дела былых лет. Теперь всё иначе. Девушки-рыцари, безумные короли с безумными турнирами… Чёрт, до сих пор не верится, что Фолтрейн стал командующим!

– А ему ещё осталось кем командовать? – спросил Дэйн. – Кто ж там теперь остался из королевской гвардии?

– Дай-ка подумать… – сир Робин поставил бокал на землю и почесал подбородок. – Гримуальда Гвила казнили, Бертрама Ротвальда и Гедеона Ашербаха сослали на запад в помощь Морбетам, хоть формально они всё ещё состоят в гвардии. Мы с тобой тут сидим. Значит в замке остались Хассер Гвил и Годрик Гримвуд. Ну, и Фолтрейн, будь он неладен. Вместо тебя и сира Гримуальда король взял каких-то молодых ребят. Честно, имён даже не запомнил, а поболтать с ними ни разу не довелось.

– Стало быть, покой короля теперь хранят пятеро гвардейцев, – проговорила Равена.

– Не считая кучи замковой стражи – да, – добавил Дэйн. – Рыцари гвардии несут караул в тронном зале и у покоев. Сопровождают членов королевской семьи в поездках и походах.

– Ты решил наизусть рассказать нашей гостье гвардейский кодекс? – усмехнулся сир Робин. – Зачем ей это знать?

– А ну как принцесса её в гвардию примет? – вдруг сказал Таринор, и поймал удивлённые взгляды сразу пяти пар глаз. – Чего уставились? Дэйн прошёл с Эдвальдом до самой столицы и стал командующим. Чем Равена хуже?

– Боюсь, леди Равене недостаёт того, чем, безусловно, обладает каждый из сидящих здесь, – вздохнул Дэйн, и теперь взгляды устремились на него. Рыцарь покраснел и поспешил добавить: – О боги, нет! Я совсем не о том! Речь о боевом опыте. Королевский гвардеец должен быть всегда способен встать на пути угрозы.

– Я способна, сир Дэйн, – сказала Равена. – Мне доводилось и сражаться, и убивать, хоть это и не приносило мне радости. А что же до больших сражений…

Девушка взглянула туда, где вдалеке темнели городские стены.

– Что ж, эта осада покажет, чего я стою. Если командир велит идти на штурм, пойду в первых рядах. Пусть это будет местью за отца. И за лорда Моэна, которому он стольким был обязан.

– Мстить одному Одерингу, служа другому, – усмехнулся сир Робин. Он предложил остальным вина, но все отказались. Тогда он наполнил свой кубок и сказал: – К слову, вы слыхали, что дом Одерингов будто бы происходит из рода неральских виноделов?

– Это кто ж такое ляпнул? – с недоверием спросил Таринор.

– Магистр Малдер из Гренора. Дескать, жили они в местечке под названием Ринг, близ Луара, а само имя дома – это искажённое «о дё Ринг», что значит «вода Ринга», – сказав это, сир Робин отпил из кубка, – то есть вино.

– Кажется, сиру Робину сегодня уже хватит, – добродушно заметил Дэйн.

– Ну, если предпочитаете верить в Одера Отважного, что летал верхом на грифоне… – усмехнулся тот. – Разве версия магистра Малдера звучит так уж безумно? Таммарены даже не скрывают, что родом из Эхлаана. Почему бы и Одерингам не происходить откуда-нибудь из тех краёв? Сами прикиньте: на гербе грифон, а эти звери у нас отродясь не водились!..

Робин Рикер шумно отхлебнул из кубка.

– О боги, всё-таки нет ничего лучше глотка красного сухого после дневного перехода, – сказал он, утерев рот рукавом. – К слову, у самого короля нынче на гербе никаких грифонов нет. Только железный кулак этого кровожадного бога. Такие знамёна как раз украшают виселицу на Горьком холме… У-у-у, да вы ведь не знаете! Король нанял гномов, чтобы те выстроили ему огромную виселицу, на которой можно казнить сразу множество людей. Если мы проиграем, то наверняка все окажемся там.

– Разве рыцарей вешают? – неуверенно спросила Равена.

– Его величеству в последнее время ничего не стоит лишить титула даже самого прославленного сира, а после повесить, как жалкого конокрада… В общем, вы наверняка видели её издалека, у королевских ворот стоит. То ещё зрелище…

– А я было решил, что Эдвальд выстроил у ворот огромную табуретку, – заметил Таринор. – Предместья нынче и без того место гиблое, а тут ещё и эта хреновина…

– Хм, не думал об этом. А ведь действительно похожа издалека… Но уверяю, вблизи впечатление совсем другое. Правда, подойти так близко к стене нам удастся только если возьмём город. Выходит, что разглядеть её в любом случае сумеем. Как в случае победы, так и…

Сир Робин плеснул в рот оставшееся вино.

– Ну да не будем о грустном. Знаете, кто ещё присоединился к войску сегодня? Сир Артур Роймер. Тот самый, что обмочился в тронном зале! Видать, решил отомстить королю за унижение.

– Нет, – неожиданно серьёзно сказал Дэйн. – Не за это. Его сестра служила у принцессы фрейлиной.

– Сестра? – осоловело спросил сир Робин, сморщив лоб. – Фрейлиной? Ты о Катарине Роймер? Такая светлая смазливая девица? Каждый раз улыбалась и краснела, когда мы встречались взглядом.

– Её изувечили по приказу короля. Вырвали передние зубы.

Пьяная улыбка сползла с лица сира Робина. Он поставил кубок на землю и вздохнул:

– То-то она в последнее время перестала улыбаться. Чёрт… Тогда могу понять парня. Если бы кто-то изувечил мою сестру, я бы бил его, пока…

В этот момент к костру подбежал запыхавшийся Игнат.

– Там это… Драм… Тебя зовёт… Ждёт у выхода из лагеря, где стража.

– Дьявол, я же ему пропуск дал, – проворчал Таринор, поднимаясь на ноги. – Ещё и ребят предупредил… Всех обошёл! Или не всех?

– Ну знаешь, – сказал Игнат. – На их месте я бы тоже засомневался. Всё-таки наш друг тёмный эльф, да ещё и эти закорючки на лице…

Игнат отвёл Таринора к одному из выходов, где действительно стояла фигура в плаще, скрывающем лицо. Стражники косились на неё с напряжёнными лицами, и только когда пришёл Таринор, они смогли вздохнуть спокойно.

Драм коротко поприветствовал наёмника и велел следовать за ним. Игнат, сгорая от любопытства, напросился с ними.

– И даже не пытайся ворчать, – отмахнулся маг. – Я тебя по всему лагерю искал, а в посыльные при этом не нанимался. Так что с тебя причитается.

– Да, да, у тебя просто талант меня убеждать, – усмехнулся Таринор и обратился к Драму: – А к чему такая спешка?

– Чтобы успеть до темноты, – без тени эмоций ответил эльф. – Думаю, ты захочешь увидеть всё своими глазами.

Таринор взглянул на неуклонно стремящееся к горизонту алое солнце.

– Ну, во всяком случае полчаса-час у нас ещё есть. Далеко ещё?

– Мы расположились в лесу. Подальше от чужих глаз.

Пройдя по старому деревянному мосту через Эрберин, эльф действительно привёл Таринора с Игнатом в рощицу на склоне холмов. Достаточно густую, чтобы спрятать там засадный отряд всадников, как сделал Эдвальд в годы восстания.

– Здесь, – Драм остановился у дерева и просвистел замысловатую трель, вроде птичьей.

– Не знал, что ты свистеть умеешь, – удивился Игнат, но ещё больше он удивился, когда из-за кустов стали выходить эльфы.

Бледнокожие и беловолосые, совсем как Драм, с клинками и копьями, каждый облачён в плащ с капюшоном. Один из них сбросил капюшон и оказался девушкой с острыми чертами лица, неуловимо похожей на Драма.

Начался разговор, суть которого наверняка понимали все, кроме Таринора и Игната.

– Как думаешь, он уговаривает её не убивать нас? – шепнул Игнат.

– Да ну тебя, это же его сестра, – ответил наёмник. – С ней он и ушёл тогда.

– А остальные?

– Этих не знаю. Может тоже его родственники. Лиц-то не видно…

Драм обернулся, бросил короткое: «за мной» и Таринору с Игнатом не оставалось ничего, кроме как подчиниться. Они прошли немного дальше, где свет закатного солнца стал ещё тусклее. В нос ударил удушливый запах кислого молока. Драм остановился и что-то произнёс на родном языке.

– Ты, наверное, забыл, что мы не сильны в темноэльфийском, – усмехнулся Таринор, но вдруг взгляд наёмника заметил шевеление за кустом.

В душе возникло знакомое чувство, каждый мускул тела пришёл в готовность, а рука потянулась к мечу. Каково же было изумление Таринора, когда из-за куста не выпрыгнул с диким визгом, а спокойным шагом вышел самый настоящий гоблин.

– Драм, берегись! – вскрикнул наёмник, выставив перед собой клинок. Руки Игната тут же охватило пламя, но эльф произнёс:

– Нет. Это и есть моя подмога. Это Грмнук, вождь гоблинов. И он… весьма отличается от своих собратьев.

Этот гоблин действительно выглядел чуть выше и крепче, чем привык Таринор. К тому же он носил лоскутные штаны и нечто вроде жилетки, а его голову венчала аляповатая корона из каких-то пластинок и камешков.

Таринор медленно опустил меч, а гоблин одарил его внимательным взглядом, в котором читалось нечто, чего в глазах ему подобных наёмник никогда не видел: ум и рассудительность. В этот момент удивление от вида множества тёмных эльфов померкло.

Гоблин сказал Драму несколько слов на его языке. Тот ответил ему и облегчённо улыбнулся.

– Ваша встреча прошла лучше, чем я опасался, – произнёс эльф.

– Так ты привёл нам в помощь этого гоблина?

– Верно. А он в свою очередь привёл пять сотен собратьев. Все воины его племени.

– Да ты рехнулся… – Таринор схватился за голову. – И хочешь, чтобы я сказал об этом Сфорца? Но даже если и так… Хочешь сказать, гоблины станут воевать за людей? Это же немыслимо! Они же… Ну…

– Дикари, – подсказал Драм и тут же продолжил: – Верно. Однако потому Грмнук и желает использовать особо рьяных членов своего племени. А я подумал, что это окажется неплохим… как это говорят… позорьем.

– Подспорьем, – буркнул Таринор. – Но боюсь, ты был недалёк от истины. Что они вообще могут? Пять сотен гоблинов растопчет один единственный отряд тяжёлой конницы.

– Если только они будут лезть на рожон. Грмнук придумал вооружить их пращами. И, между нами, гоблины получают особое удовольствие, бросая что-нибудь в людей так, что те не могут ответить. Достаточно будет указать им цель, и они с радостью примутся за дело.

– Праща? Оружие пастухов? – с сомнением проговорил Таринор, покосившись на гоблинского вождя. – Даже не знаю…

– Если тебя это успокоит, мои сородичи тоже не станут стоять без дела, – заметил Драм.

– Восставшие крестьяне, смуглокожие наёмники, а теперь ещё и тёмные эльфы с гоблинами, – Таринор почесал затылок и вздохнул. – Путь принцессы Мерайи к трону и без того куда более извилист, чем у её отца. А благодаря тебе, Драм, будущим поколениям принцев и принцесс читать хроники станет ещё интереснее.

– Я ещё не рассказал вам, что произошло в Аркобанде. И что привело меня сюда. С некоторых пор меня ведёт Владыка снов…

– По пути обратно расскажешь, – перебил Таринор. – А заодно придумаем, как подать всё это Сфорца так, чтобы он сразу же не погнал нас в шею.