Текст книги "Цена власти (СИ)"

Автор книги: Илья Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

Глава 19

Эдвальд Одеринг стоял, заложив руки за спину. Рассвет окрасил розовым свинцовое покрывало, что затянуло небо от горизонта до горизонта. Холодный ветер трепал волосы. На гигантской виселице перед ним с тихим скрипом покачивались десятки тел, а над ними кружило вороньё.

Громадная постройка нависала над королём мрачной громадой, но он вовсе не чувствовал себя ничтожным. Напротив, он видел в ней полностью подвластное ему орудие и воплощённую мощь Железного владыки. Безжалостное торжество справедливости.

Очередной порыв ветра всколыхнул алые знамёна с железным кулаком и повернул одно из тел к королю. Эдвальд увидел безжизненное лицо и полуоткрытые губы, навечно застывшие в немом вопросе.

Он был деревенским священником. Пришёл в город во главе горстки мужиков и просил благословить его проводить обряды по-старому и молиться лишь Троим. Так, как это делали до воцарения Железного владыки. Сама мысль об этом показалась Эдвальду отвратительной.

Уже с петлёй на шее тот пытался воззвать к милосердию матриарха, но Агна ответила ему лишь стальным взором серых глаз. Тогда-то на губах священника и застыл последний вопрос: «почему?» Но ответить на него Эдвальд решил только сейчас.

– Прошлое должно оставаться в прошлом, – тихо проговорил он, глядя на мёртвое тело. – Тоже касается и остальных.

Эдвальд окинул взглядом другие тела в петлях огромной виселицы. Женщины, мужчины, молодые и старые – всех их объединяло одно: они не принимали будущее. Не хотели видеть Энгату сильной, не желали ей блага, а значит являлись врагами её народа. Эдвальд наблюдал каждую из казней лично.

Вот висела девушка, а рядом её престарелая мать, что бросили в грязь обереги в виде железного кулака. К счастью, один из ревностных служителей Ордена заметил это, и смутьянок ждал справедливый суд.

Они взялись за руки, когда их вели на эшафот, и не отпускали даже когда на шеи надевали петли и выбивали подставку из-под ног. Даже сейчас одна мёртвая иссохшая рука крепко держала другую.

– Досадно, – негромко проговорил Эдвальд, – что столь сильные духом люди избрали такой путь.

Неподалёку покачивалась труппа заезжих менестрелей. Они распевали богохульные песни в трактире, теперь же единственной их песней останется свист ветра и крик воронья. Рядом висел стражник с проломленной головой, который посмел заступиться за них перед братьями Ордена. Умер он сразу же, так что на виселицу отправился только его труп. В назидание остальной страже.

А вот старуха, чьи глаза и язык уже достались воронам. Деревенская знахарка, которую недавно казнили вместе с непокорными магами и ведьмами. Если остальные волшебники могли послужить королевству, то на неё Эдвальду поначалу было плевать: в её крови едва ли была хоть капля магии. Она попала на виселицу за то, что плюнула в лицо члену ордена Железной руки, который искал магов в её деревне.

Но вот то, что она сказала за мгновение до смерти… «Бедная измученная душа», – прочитал тогда Эдвальд по иссохшим губам, и эта жалость оскорбляла его сильнее самых изощрённых проклятий.

– А ты… – прошептал он, – ты будешь висеть здесь вечно. Даже когда ветер и ливни сорвут последние лоскуты кожи, когда вороньё оставит от тебя одни лишь кости – ты не покинешь этой петли.

Эдвальд окинул взглядом пустующие арки виселицы и разум дорисовал в каждой ещё не наказанного преступника. Мятежники, богохульники, предатели – места хватит всем. А после знамя железной руки поднимется над всей Энгатой.

Картины будущего столь крепко захватили разум короля, что в реальность его смог вернуть лишь голос Гильяма Фолтрейна, раздавшийся почти у самого уха:

– Ваше величество?

Эдвальд вздрогнул, будто очнувшись ото сна, и заметил, что тяжело дышит и крепко сжимает железную руку здоровой.

– Всё в порядке, сир Гильям, – ответил он. – Уже пора?

– Распорядитель прислал мальчишку. Передал, что всё готово.

– Значит пора.

Эдвальд бросил последний взгляд на каменную громаду, и его вновь захлестнуло окрыляющее чувство воодушевления. Наверное, он бы мог простоять здесь весь день, но сегодня даже его священное величество не мог себе такого позволить: ведь негоже королю опаздывать на собственную свадьбу.

Он вернулся в Чёрный замок и тут же попал в цепкие руки гардеробмейстера и его подчинённых. Ещё вчера из мастерской эльфа-портного Бринеля прислали чудесный костюм, который королю предстояло надеть на свадебную церемонию. И пусть заказом занимались лишь подмастерья знаменитого портного, но костюм удалась на славу. Руку мастера всегда видно, даже если у него самого сломаны пальцы.

Пока его обряжали в плотные шерстяные шоссы, Эдвальд вспомнил, когда в последний раз видел работу Бринеля: на своей бывшей жене несколько лет назад в честь именин. Чудесное шёлковое платье с розовыми жемчужинами. Тогда новоиспечённой королеве ещё хотелось блистать на всю столицу, а Явос Таммарен даже однажды намекнул королю, что наряды его супруги обходятся казне в круглую сумму…

Нет, Эдвальд не хотел вспоминать предателей в такой день. Он отмахнулся от привязчивых мыслей и взглянул в зеркало.

Белоснежная шёлковая туника легла на тело прохладной волной. Ворот и края просторных рукавов украшали замысловатые узоры из серебряной нити, но долго любоваться на них королю не пришлось. Следом надели алый дублет, расшитый золотыми грифонами, и Эдвальд вспомнил о давно минувших временах.

Отдал бы он сейчас всё это за возможность снова облачиться в доспехи? Сменить рубашку на кольчугу, туфли из телячьей кожи на латные сабатоны, а бархатный дублет на стальной панцирь. Сжимать рукоять меча здоровой рукой… Но, когда на плечи легла алая мантия, а на волосы опустилась железная корона, холодный внутренний голос оборвал устремлённую в воспоминания мысль.

«Нет, – решительно прозвучало в голове. – Оружие в руках даёт власть лишь над двумя жизнями: твоей и твоего противника. Но сейчас ты вершишь судьбы сотен тысяч. Ни один меч не способен даже приблизиться к той силе, что с лёгкостью даёт корона.»

Наконец, с приготовлениями было покончено. Во дворе собрался многочисленный королевский кортеж: стража, братья Железной руки и рыцари гвардии в полном составе. Им предстояло сопроводить его величество до Храма, однако, вопреки ожиданиям, королю не подали карету, в которой он обычно передвигался по городу. Вместо этого старший конюх вывел белоснежного кона, стройного и могучего жеребца ригенской породы, на которых когда-то ездил сам Эдельберт Завоеватель.

По кортежу пронёсся шепоток: человек с одной рукой не может ездить верхом, это известно каждому, однако на собственную свадьбу королю надлежит прибыть верхом и никак иначе. Решение этой непростой задачи Эдвальд и возложил на мастера Уоллеса и тот блестяще с ней справился.

Он следовал за конём с матерчатым свёртком в руках, морщась от света и собирая на себя недоумённые взгляды: придворные нечасто видели пыточных дел мастера во дворе замка, а сегодня он ещё щеголял в чёрном шерстяном кафтане, зачесав жидкие волосы на лысеющую макушку.

– Ваше величество, – пыточник склонил голову перед королём и протянул конюху свёрток.

– Мастер Уоллес, – отозвался Эдвальд, – отрадно, что вы согласились принять приглашение. При всей вашей нелюбви к торжествам.

– Предпочитаю торжества несколько иного рода, ваше величество, – жёлтые зубы обнажились в улыбке. – Я учёл все ваши замечания, добавил кожаные накладки и усилил чувствительность. Приноровиться к ним займёт время, но…

– Я не сомневался в вашем умении, мастер Уоллес, – перебил король. – Пусть же теперь в этом убедятся все остальные.

Эдвальд с нетерпением наблюдал за манипуляциями конюха и пыточных дел мастера. И вот, всё было готово. Произошло то, чего не случалось уже много лет: король Энгаты выехал из врат Чёрного замка верхом.

Он почти забыл, как стук лошадиных копыт по мощёной улице отдаётся через седло, как лежат поводья в руке, как живое существо, послушное твоей воле, чутко реагирует на каждое твоё движение.

Подставляя лицо прохладному ветру, Эдвальд Одеринг впервые за семь лет по-настоящему почувствовал себя хозяином этого города, по которому прежде передвигался только в экипаже. «Управлять лошадью одной рукой ничуть не проще, чем править королевством», – подумалось ему, поэтому он ехал осторожно, не торопясь. Впрочем, не так ли подобает королю ехать по улицам своей столицы?

Герольды выехали вперёд заранее и уже успели возвестить о прибытии его величества, поэтому по краям улиц уже собрались многочисленные жители верхнего города. Ремесленники и купцы, городские чиновники и знатные вельможи – на всех них король взирал сверху вниз, и каждый опасливо опускал глаза, стоило ему встретиться взглядом с его величеством.

Громада Чёрного замка больше не нависала над ним всем своим мрачным великолепием, а пронзающие небеса шпили великого Храма уже не выглядели столь внушительными. Казалось, даже боги в этот день готовы склониться перед священным королём Энгаты, ставленником Железного владыки. Опьяняющее чувство всемогущество захватило Эдвальда с головой.

Кортеж миновал мост Святого Беренгара, проехал мимо одноимённого монастыря и, наконец, добрался до храмовой площади.

– Король! Король едет! – раздавалось сквозь колокольный звон.

На площади уже яблоку было негде упасть, люди взбирались на крыши домов и на плечи друг другу. День королевской свадьбы объявлялся выходным, поэтому неудивительно, что здесь собралась добрая половина города.

Лавочники, зеваки, снующие между ними карманники – когда Эдвальд выехал из-за Храма верхом на белом коне, людская масса зашумела и забурлила.

Впрочем, братья Железной руки тут же заставили её поутихнуть, расчищая путь для короля и рыцарей гвардии. Памятуя о недавнем прошлом, толпа расступалась перед ними, как масло перед раскалённым ножом.

Эдвальд спешился, взобрался по ступеням Храма и на мгновение остановился перед распахнутыми дверями. Воспоминания вновь захлестнули его.

Первой свадьбой, которую посетил Эдвальд, была женитьба старшего брата. Скромная церемония в часовне Одерхолда, где невестой была юная Селия Майвен. Второй – пышная и многолюдная свадьба его сестры Риены и будущего лорда Алистера Рейнара, что прошла в величественном дракентальском храме.

Третьей же стало роковое бракосочетание Мерайи Одеринг и короля Альберта Эркенвальда. Молодая невеста глядела на сорокалетнего жениха со смесью страха и отвращения, но Эдвальд не замечал этого. Или не желал замечать, как и все прочие. Тогда, почти два десятка лет назад, он пил за здоровье молодых и радовался, что его сестре предстоит продолжить королевскую династию. Но не мог и предположить, что этот именно на этом союзе династия оборвётся.

Но та церемония прошла в храме Троих, ныне же это храм Калантара. Теперь всё будет иначе. С этими мыслями Эдвальд Одеринг переступил порог.

Свет утреннего солнца, окрашенный разноцветным стеклом витражей, падал на лица десятков высоких гостей. Среди них были лорды и леди Хартланда и Тимбермарка, совет епископов и весь тронный круг его величества, кроме командующего гвардии: сир Фолтрейн в позолоченном парадном доспехе и шлеме, открывавшим лицо, шагал позади короля.

Обычно свадебные клятвы на королевской свадьбе принимал лично патриарх, однако на сей раз Церковь оказалась вынуждена изменить многовековой традиции, поэтому за алтарём стоял епископ Альвин, чьё волнение Эдвальд заметил уже с порога. И чем ближе подходил король, тем краснее становились щёки епископа, и тем сильнее белая митра с вышитым серебряной нитью знаком Троих и железным кулаком грозила свалиться с его головы.

Добравшись до алтаря, король окинул гостей взглядом. От каких бы древних героев они не вели свой род, каким бы богатством ни владели – здесь, перед взором владыки Калантара, все они были равны. Эдвальд ощущал себя пастырем, что твёрдой рукой ведёт неразумное стадо к тучному пастбищу. И пусть дорога туда непроста, пусть многие погибнут, но останутся лишь самые стойкие и сильные. Достойные вступить в будущее.

Увидев Делвина Рейнара, обряженного в чёрный камзольчик с золотой вышивкой, Эдвальд улыбнулся. Мальчишка стоял в первых рядах, оглядывая окружающих гостей с растерянным выражением лица, но увидев обращённый на него взгляд короля, поспешил поправить чёрный бархатный берет на белокурых волосах.

«Привыкай, – подумал Эдвальд. – И к костюмам, и к церемониям. Когда в Драконьей долине наступит порядок, я выдам за тебя свою дочь и ты станешь ценнейшим союзником. Пусть все считают тебя бастардом Дериана Рейнара, но мы оба знаем, что ты безродный мальчишка-самозванец… И для моей дочери-предательницы так будет даже лучше.»

Но вот, едва стихшая толпа на улице зашумела вновь, и Эдвальд знал, что это значит. Вскоре на пороге Храма появилась она. Её белоснежный наряд являл собой дивный союз строгого одеяния матриарха и воздушного свадебного платья. Броши, кольца и браслеты из серого металла украшали руки и шею, но голову покрывал лишь бурый платок послушницы, из-под которого на плечи спускалась прядь серебристых волос.

В таком же платке Эдвальд впервые увидел Агну. Кроткую и почтительную, склонившуюся у алтаря Аминеи в едва слышной молитве. Теперь же она шествовала, сочетая в себе шёлк и сталь, нежность и безжалостность, хрупкую женственность и неодолимую силу. Его невеста. Его королева. Его железный ангел.

Длинный струящийся шлейф свадебного платья держал шедший позади юный Эрниваль. Его обезображенное ожогом лицо сияло гордостью, но в глазах отражалась печаль. Эдвальд считал магистра ордена Железной руки человеком, которого эта самая рука держит надёжнее всего. Тяжесть вины за предательство отца причудливым образом слилась в нём с чувством долга, породив безупречную верность и непоколебимую преданность.

Конечно же, Эдвальд видел, каким взглядом магистр смотрит на Агну, но это лишь добавляло ему уверенности: нет цепей прочнее безответного чувства.

Наконец, он остановился возле сира Гильяма, дальше полагалось идти только новобрачным. Матриарх поднялась к алтарю и встала возле Эдвальда. Он заглянул в её торжествующие стальные глаза и кивнул епископу.

– Мы собрались здесь, – начал он дрожащим голосом, – пред ликом богов и людей, Троих и многих…

Епископ на мгновение запнулся, но тут же продолжил:

– … и владыки нашего Калантара, чтобы стать свидетелями сочетания двух душ священными узами брака.

Он взглянул на короля и кашлянул от волнения.

– Эдвальд Первый из дома Одерингов, священный король Энгаты, защитник веры и государства, владыка Хартланда и лорд Чёрного замка, согласен ли ты взять в жёны Агну, именуемую Пречистой, матриарха церкви Железной длани, и быть с ней в верности и согласии, в горе и в радости, в жизни и смерти?

– Согласен, – ответил Эдвальд, – и боги тому свидетели.

Сама мысль о том, чтобы ответить иначе, казалась ему кощунственной. Епископ повторил то же для Агны, столь же старательно перечисляя каждый из титулов, и получил столь же уверенный ответ:

– Согласна, – произнесла девушка и добавила, переведя взгляд на короля: – и боги тому свидетели.

По традициям свадебных церемоний церкви Троих этот вопрос следовало задавать трижды как жениху, так и невесте. Но Эдвальд заранее сообщил епископам, что церкви Калантара достаточно и одного ответа, взвешенного и решительного. Так что когда отец Альвин открыл было рот, чтобы спросить Эдвальда снова, тот остановил его неодобрительным взглядом.

Король сбросил с алтаря белоснежную атласную ткань, под которой покоился изящный венец из отполированной до блеска стали. Тонкий стальной обод украшали белые жемчужины, перемежавшиеся с выгравированным изображением кулака Калантара, а венчали его семь серебряных клинков, столь же острые, как настоящие: самый длинный впереди, по бокам от него два поменьше и так далее.

Агна преклонила колено. Эдвальд снял с нее платок и опустил венец на волосы. Всё это время она не сводила с короля глаз, в которых он видел строгость и обожание, божественную чистоту помыслов и силу столь мощную и сокрушительную, что по коже пробежали мурашки. Воин и послушница, король и матриарх. Их судьбы свёл владыка Калантар, а вскоре, надеялся Эдвальд, он подарит им дитя, долгожданного сына, который вырастет в несокрушимого полководца, что понесёт волю Железной руки в самые дальние края мира…

– Встань же, Агна Пречистая, королева Энгаты и матриарх церкви Железной длани! – голос Эдвальда зычным эхом разнёсся под сводами Храма.

Епископ протянул поднос с серебряным кубком. «Да изопьют муж и жена из одного источника», – гласит «Триединый путь», и эту традицию Эдвальд нарушать не стал. Он сделал глоток, и улыбнулся. Сегодня ему ещё не раз предстоит ощутить этот сладкий и чуть терпкий вкус на губах молодой жены.

Вторую половину кубка осушила Агна, и её щёки тут же покрыл румянец. «Прямо как тогда», – подумал Эдвальд и невольно улыбнулся.

– Пред ликом богов и людей, Троих и многих, и владыки Калантара, – провозгласил отец Альвин, – объявляю вас мужем и женой, королём и королевой Энгаты!

Сказав это, епископ облегчённо вздохнул: его ответственная роль в церемонии закончилась. Послушники разнесли по залу подносы с кубками, пришло время пожеланий от гостей.

Право первого слова король предоставил Джойберту Майвену, и тучный лорд Тимбермарка явно был не готов к подобной чести. Он сбивчиво говорил о долгом и справедливом правлении, о милости богов и множестве детей, а говоря о плодовитости, едва не сравнил невесту с породистой кобылой. Сделавшись бледнее мела от того, что чуть было не сказал, лорд Майвен поспешил подытожить речь традиционными словами:

– И пусть жизнь ваша будет сладкой, как церковное вино!

– Как церковное вино! – прогремел хор голосов, и каждый из гостей сделал из кубка глоток.

Следующим говорил сир Гильям Фолтрейн, командующий королевской гвардией. Обычно угрюмый и немногословный, он не изменил себе и в этот раз: его речь оказалась короткой и сухой, однако под конец сир Гильям всё же сумел выдавить из себя улыбку:

– Пусть жизнь ваша будет сладкой, как церковное вино.

– Как церковное вино! – разнеслось по Храму, и кубки опустели ещё на один глоток.

Теперь предстояло выслушать лорда Джеррода Раурлинга. Хранитель клинка пригладил бороду и учтиво склонил голову. Опытный командир, отважный воин и товарищ по оружию, прошедший с будущим королём не одну битву в годы восстания. В отличие от врагов, позже присягнувших на верность, и союзников, вонзивших нож в спину, лорд Раурлинг был верен от начала и до конца, поэтому, когда Эдвальд собирал новый тронный круг, он и помыслить не мог о том, чтобы вручить верховное командование королевскими силами кому-то другому. Джеррод в свою очередь принял столь важный титул с величайшей скромностью и все эти годы оставался надёжнейшим из союзников.

Эдвальд вспомнил, как был готов отдать дочь замуж за сына лорда Раурлинга, если бы тот уже не был женат, и губы тронула улыбка. Да, в те годы он ещё не мыслил по-королевски. Но если бы было необходимо выбрать лишь одного гостя для свадьбы, Эдвальд, ни секунды не задумавшись, выбрал бы Джеррода. Этот человек как никто иной заслуживает разделить с ним этот момент.

– Ваше величество, – начал хранитель клинка, – король и королева Энгаты. Мне никогда не давались пышные речи. Меч в руках мне куда привычнее кубка, а латы давят на плечи куда приятнее, чем камзол на живот, особенно если его шили для меня лет пять назад.

По Храму прокатились тихие смешки. Лорд Раурлинг действительно раздобрел в последние годы.

– Верность в трудные времена дороже золота, – продолжал он. – Вы поклялись в верности супруге, то же сделала и она. Поэтому, думаю, стоит обновить и мою клятву. Я буду с вами до последнего вздоха.

Лорд заглянул в кубок и вздохнул:

– Вы знаете, я не люблю вина, особенно сладкие, – продолжал он, – поэтому в моём кубке плещется что-то сухое, к чему я до сих пор не притронулся… Но негоже нарушать традиции в такой день. Пусть ваша жизнь будет сладкой, как церковное вино!

Сказав это, Джеррод Раурлинг поморщился и осушил кубок до дна.

– Как церковное вино! – вновь пронеслось по залу.

Слово перешло к кастеляну Бреону Ашербхаху, но едва он начал говорить, раздался громкий кашель. Десятки взглядов снова обратились на лорда Раурлингу.

– Простите… Кха! – прохрипел он, прикрывая рот. – Не тем горлом пошло… Кхха! Продолжайте…

Хранитель клинка неловко улыбался, пытаясь сдержать кашель и сотрясался всем телом, опустив голову. Сухие лающие звуки эхом отдавались под сводами Храма. Верховный книжник пытался похлопать беднягу по спине, но это ничуть не помогло, и он поднял растерянный взгляд на короля. Эдвальд нахмурился. Сердце тревожно забилось.

Вдруг лорд Раурлинг поднял голову, и те, кто стоял рядом, отпрянули: его лицо окрасилось пунцовым, губы посинели, а глаза налились кровью. Кубок выпал из его рук и с громким звоном ударился о каменный пол.

– Яд… – едва слышно проговорили губы Эдвальда. Он набрал в грудь побольше воздуха и гаркнул на весь зал: – В замок его! Сейчас же!