Текст книги "Цена власти (СИ)"

Автор книги: Илья Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

Глава 6

Утреннее солнце ещё не успело прогнать холод осенней ночи, а в здании банка «Феннс и Драйберг» уже вовсю шли сборы. Один из гномов суетился на улице, готовил лошадей к долгому пути, остальные же собирали в дорожные сумки и мешки всё то, что следовало увезти с собой: инструменты, привезённые из Моргимбара, припасы в дорогу и, разумеется, серебро, полученное от короля за работу. Его разложили по небольшим мешкам, каждому по равной доле, и сложили у стены. Седобородый Крегалак печально глядел на эту аккуратную кучку.

– По крайней мере вы поедете через Мучные ворота, – похлопал его по плечу Дунгар. – Не придётся снова глядеть на эту… на этот ужас.

– Ай… – отмахнулся старый гном. – К чёрту. Постараюсь забыть, что приложил к этому руку. Надеюсь, сумею столько выпить… А ты, стало быть, пока здесь остаёшься?

– Покуда не погонят, – Дунгар пожал плечами.

– А потом к ней?

– Пока не знаю. Не хочу их стеснять, и без того Фриде теперь по гроб жизни должен. Поживу немного в постоялом дворе, денег ещё хватает. А там – либо город захватит то войско, о котором говорила Рия, либо… Да чего загадывать. Будь, что будет.

По лестнице стремительно сбежал Делвин. На последней ступеньке он споткнулся, едва не упав, и Крегалак с совершенно несвойственной для своего возраста прыти, метнулся к нему. К счастью, мальчик устоял на ногах.

– Я ещё пойду брусков в дорогу наберу! – бросил он, не оборачиваясь, и побежал в другую комнату.

– Давай только скорее! – крикнул ему Дунгар и улыбнулся в усы. – Эх, славный мальчишка. Вы уж его там берегите. Глядишь, навещу вас когда-нибудь, а он мне чего и смастерит.

– Непременно смастерит, – согласился Крегалак и испустил тягостный вздох. – Ну, прощаемся, значит?

– Выходит, что так. Спокойного вам пути. Да не оставит вас Дугматор.

Половину мешков уже перетащили в повозку, как вдруг с улицы донеслись незнакомые голоса. Совсем близко. Крегалак нахмурил брови. Секунду спустя дверь распахнулась, и в здание банка ворвались братья Железной руки с булавами наготове. Под серой накидкой каждого из них виднелась кольчуга.

– Что-то случилось, господа? – спросил Дунгар как можно более спокойно.

– Случилось, коротышка, – послышался знакомый голос.

В дверь шагнул человек с глубоким шрамом на щеке, облачённый в доспехи с позолоченным узором и короной на нагруднике.

– Чем обязаны вашим визитом, сир Гильям?

– Его величество приказал сопроводить вас в замок, – ответил тот, после чего обратился к одному из железных братьев: – Король велел привести и мальчишку. Найдите его.

– Делвин, беги! – прокричал старый Крегалак, но это не помогло. Вскоре двое людей в серых балахонах уже держали отчаянно вырывающегося мальчика за руки.

– Ведите их, – скомандовал Гильям Фолтрейн.

Делвин с силой пнул одного из братьев, тот выругался и схватился за ногу. Теперь мальчика держали только за одну руку.

– Скажи ему быть смирным, или я ему что-нибудь сломаю! – рявкнул рыцарь.

– Делвин, – дрожащим голосом позвал седобородный гном. – Не надо. Всё будет хорошо.

Мальчик насупился, но вырываться и пинаться перестал.

– Вот теперь можно идти, – усмехнулся Фолтрейн.

– Вам велели привести всех нас? – прохрипел Крегалак. – Здесь наше серебро, нужно за ним присмотреть.

Рыцарь почесал подбородок и обвёл гномов презрительным взглядом.

– Пусть один останется, – согласился он. – Остальные за мной.

Гномы следовали за полудюжиной братьев Железной руки, ещё двое шли позади. Городской стражи в привычном понимании в столице почти не осталось, зато повсюду были угрюмые люди в сером с булавами в руках, провожавшие гномов недобрыми взглядами.

– Зачем это всё? Зачем мы вдруг понадобились королю? – спросил Дунгар у шедшего впереди Фолтрейна.

– Думаю, вы и сами знаете, – не оборачиваясь, с усмешкой в голосе ответил тот.

И Дунгар с содроганием осознал, что это действительно так. Иной причины быть не могло. Но только зачем им Делвин? Неужели они подозревают, будто он тоже замешан? Или же дело в другом…

Их привели в тронный зал, выстроили в линию, позади которой стояли железные братья и командующий королевской гвардией, и гном впервые предстал перед королём на резном каменном троне.

Справа от трона в кресле восседала матриарх в неизменном белом одеянии. В руке она держала посох, но его навершие отличалось от привычного всей Энгате знака Троих – треугольника, вписанного в круг, символизирующего триединство богов. Вместо него посох украшал увесистый железный кулак, окружённый полосой из серебристого металла.

Даже несмотря на то, что Дунгара от трона отделяли с десяток шагов, осуждающий взгляд его величества прожигал насквозь. Гном опустил голову, но не перестал ощущать этот тяжёлый взгляд.

– Дунгар Велендгрим, – заговорил король, – вижу, вы ещё не покинули город.

– Да, я решил остаться, – ответил гном, не поднимая глаз.

– Понимаю. Не хотите бросать вашего друга и его племянницу. К слову, вчера она пропала. Сомневаюсь, что она могла в одиночку покинуть территорию замка. Ей помогли. Вы и ваши сородичи.

Дунгар ничего не ответил. Да и что ему было отвечать? Он мог бы легко предугадать эти слова.

– Разумеется, без сообщников внутри замка вам бы ничего сделать не удалось…

Всё внутри Дунгара сжалось. Сейчас полетят головы всех тех бедняг, что согласились помочь ему. Белые сёстры, матушка Анета, несчастный старик Рутгер…

– … сир Робин Рикер будет непременно схвачен и наказан. Мы оба знаем, куда он отправился вместе с Риенной Эльдштерн.

Гном едва не выдал удивление. Король, по-видимому, не желает объявлять во всеуслышание, что к столице приближается армия. При этом он считает, что рыцарь гвардии и Рия отправились именно туда! У него может быть лишь одна причина так думать: Игнат жив, и король решил, будто сир Робин везёт её к нему! Рия и Фрида в безопасности!

Король, как это было уже не раз, говорил о врагах внешних и внутренних, а гному теперь приходилось скрывать внутреннее ликование.

– Вы предали моё доверие, – его величество указал железным кулаком на Крегалака. – Я дал вам возможность увековечить своё имя в монументальном труде, заплатил полновесным серебром! Теперь же я вижу, чего стоит преданность подгорного народа. Подобное вероломство не должно остаться безнаказанным, но сначала я хотел бы поговорить о мальчике, что прибыл в город с вами.

Сир Гильям Фолтрейн схватил мальчишку за руку и потащил к подножию каменных ступеней, что вели к трону.

– Слухи в этом городе расходятся чрезвычайно быстро, – продолжал король. – Его имя Делвин, насколько мне известно. Редкое имя для наших краёв, да ещё и для безродного мальчугана. Вот совпадение, именно такое имя носил якобы вновь найденный ублюдок Дериана Рейнара, недавно пропавший из Пламенного замка после нападения дракона. И ведь привёл в столицу его не кто иной, как прихвостень Иды Морнераль, захватившей замок после гибели лорда Драконьей долины.

Мальчик обернулся на гномов, не понимая, что происходит. Кулаки Дунгара сжались.

– Стало быть, вы скрывали от меня наследного лорда Делвина Рейнара, – нахмурился король. – Это ещё больше отягчает вашу вину, господа. И, соответственно, ваше наказание.

Гномы скорбно опустили голову. Только старый Крегалак Гилль не сводил с мальчишки взгляда. Он испустил тяжелый вздох, поднял взгляд к королю и хотел было что-то сказать, но Дунгар опередил его.

– Ваше величество! – громко произнёс он. – Я желаю признаться.

Дунгар знал, что делает. Он прожил неплохую жизнь, а некоторые из этих гномов были куда моложе его. Да, помогая ему, они знали, что рискуют, принимали этот риск. Но это он втянул их в передрягу, поэтому если есть возможность выгородить их, то воспользоваться ей необходимо. И уж точно он не мог позволить взять на себя вину старому Крегалаку. Живи, старый дурак. Прости, что втянул тебя в это.

– Я, Дунгар Велендгрим, пред ликом богов и людей, Троих и многих, признаюсь…

– Богов теперь четверо, господин гном, – перебила матриарх и добавила со снисходительной улыбкой: – Теперь следует говорить: «Троих и многих, и владыки Калантара».

– Пусть так! – огрызнулся Дунгар. Ему, в сущности, уже было наплевать и на людей, и на богов. – Пред ликом Троих и многих, и владыки Калантара, я признаюсь, что самолично спланировал и осуществил этот план. Я один подговорил сира Робина Рикера увезти Риенну Эльдштерн из замка…

Каждый гном с молоком матери впитывает важнейшие качества своего народа. Прямота, честность, ответственность за содеянное – всю свою жизнь Дунгар не отступал от них ни на шаг. Теперь же, в тронном зале Энгатара, под беспощадным взглядом короля, главы церкви и множества пар глаз, знатных и не очень, Дунгар Велендгрим самозабвенно лгал.

– Я попросил своих приятелей помочь в надежде, что они будут мне признательны за данную им возможность послужить на благо королевства, но они мне отказали. На моё счастье, с сиром Робином договориться удалось.

Король нахмурился, забарабанил пальцами по каменному подлокотнику.

– Это правда? – обратился он к Крегалаку.

Дунгар молился лишь о том, чтобы старик подыграл ему и не сказал какую-нибудь глупость.

– Да, ваше величество, – ответил тот к облегчению Дунгара. – Когда сир… простите, не упомнил вашего имени, пришёл к нам этим утром, мы уже собирались отбывать из города, и были обескуражены. Мы сохранили верность короне и надеялись, что нам ничего не грозит. И уж тем более никто из нас не знал, кем на самом деле является мальчик. Но всё же… Он славный малый, ваше величество. А уж какие фигурки из дерева мастерит!

Слова о Делвине были чистой правдой. Дунгар так и не поведал им того, что сказал тогда в лечебнице Рихард Вайс перед тем, как рухнуть в обморок от лихорадки.

– Довольно! – прервал король. – За Делвина Рейнара можете не беспокоиться, ему ничего не угрожает. Когда корона выбьет мятежников из Дракенталя, он займёт законное место, пользуясь всеми привилегиями своего происхождения. До тех же пор он останется гостем Чёрного замка.

Крегалак облегчённо выдохнул и учтиво склонил голову.

– Благодарю, ваше величество. Я бы отвесил поклон до земли, если бы возраст позволял…

– Что же касается Дунгара Велендгрима, – продолжал король, словно пропустив слова гнома мимо ушей, – как я уже сказал, его наказание будет соразмерно преступлению. Когда я узнал о пропаже госпожи Эльдштерн, то первым делом хотел отправить виновных на Горький холм. Однако же теперь, раз виновник всего один, да к тому же ещё и гном, я изменил решение. Людская память коротка, а я желаю, чтобы ваше наказание послужило на пользу городу. Вас, господин Велендгрим, отведут на храмовую площадь, где вы, закованный в колодки, получите двенадцать ударов плетью. Так будет повторяться каждый день в час предобеденной молитвы, а народу всякий раз будут оглашать, кто вы и за что удостоились наказания. Всё остальное время вы будете содержаться под стражей в Чёрном замке.

Дунгар стиснул зубы. Он понимал, на что идёт. Душу грело лишь осознание, что он совершил, наверное, самый правильный поступок за всю жизнь.

– Количество дней наказания определит воля богов, – добавил король, посмотрев на матриарха.

– Ваше величество, – вкрадчиво произнесла она, – вы сказали, что наказание должно послужить на пользу городу. Но пусть же оно станет уроком и для народа наших союзников. Пусть каждый гном знает, что ждёт того, кто предаёт доверие короны.

– Что же вы предлагаете, ваше святейшество? – в голосе короля звучал неподдельный интерес.

– Молвят, будто гномы подобны камню и не чувствуют боли. Хоть я и не склонна верить досужим сплетням, но всё же полагаю, что плети не послужат должным наказанием. Не стану я и оспаривать ваше решение и предлагать повесить его или отрубить голову. Вместо этого я предлагаю дополнить наказание, лишив господина Велендгрима того, чем гномы дорожат более всего. Остричь ему бороду.

Дунгар резко вскинул голову. Нет, судя по изумлённым лицам остальных, они услышали то же, что и он. Матриарх знала, что говорила. Гномья борода – величайший символ мужества подгорного народа – растёт чрезвычайно медленно, и каждый гном относится к ней с почтением и трепетом. Отрезать бороду – всё равно, что оскопить. Лишившись её, Дунгар мог быть уверен, что прежней она уже никогда не станет.

– Да будет так! – провозгласил король. – Сир Гильям, отведите господина Велендгрима на храмовую площадь. И велите палачу захватить с собой ножницы и бритву.

Когда солнце вошло в зенит, на храмовой площади уже собралась толпа, созванная громогласными герольдами. Такая же, которую Дунгар видел несколько дней назад у Горького холма. Нет, люди, наверное, были другие, но толпа точно та же. Шумная, галдящая, и беспощадно обличающая того, на кого укажет рука человека, облачённого в корону. Им плевать, что творится в голове под этой короной, они смотрят лишь, куда указывает рука.

Теперь же вышло так, что эта рука указала на него, Дунгара, и все эти люди, некоторые из которых наверняка были его знакомыми, вмиг разглядели в нём врага. Те, кто пил за его здоровье, и за его счёт, в тавернах теперь выкрикивали проклятья. Те, кто почтительно кланялся при встрече на рынке, теперь плевали в его сторону, старательно метя в лицо.

На шее и руках гнома защёлкнулись колодки. Они предназначались для человеческого роста, поэтому под ноги пришлось подставить деревянный чурбак. В лицо Дунгара полетели овощи. «Болваны, – подумалось ему. – Когда начнётся осада, вы будете истекать слюной, вспоминая еду, которую выбросили.»

Один парень, прищурившись, запустил в гнома камнем. К счастью, цели снаряд не достиг, ударившись о дерево колодок, но бросавший тут же застонал и сложился пополам, получив булавой в живот от человека в сером.

Его величество вышел вперёд, оказавшись рядом с колодками, поднял железный кулак, и толпа утихла. Особо шумных успокоили булавы братьев Железной руки, выстроившихся кольцом вокруг места казни. Король завёл старую песню о врагах, что угрожают покою простых граждан, однако на сей раз речь зашла о гномах. Мол, хоть подгорный народ славится своей верностью, но и среди них находятся негодяи.

Дунгар горько усмехнулся. Он глядел на все эти глаза, полные ненависти, презрения, жаждущие скорейшей расправы. Глядел с печалью и сожалением. Но вдруг среди них всех гном заметил пару испуганных глаз, что принадлежали Делвину. Мальчик стоял подле матриарха, а Крегалак держал руку у него на плече. Рядом были и остальные гномы. Их взгляды были окрашены сочувствием, сожалением, негодованием, но… сильнее всего в душу проникал взгляд Делвина.

Жидковолосый палач приближался к гному ленивой походкой. В одной руке он крутил большие ножницы, какими стригут овец, а мизинцем другой ковырялся в зубах. Делвин глядел на это со страхом и непониманием, и Дунгар решил улыбнуться, глядя в глаза мальчика.

– Всё будет хорошо, – проговорил он опухшими губами. – Всё будет хорошо…

Он повторял это когда почувствовал, как потянули за бороду. С каждым коротким поскрипыванием ножниц гном ощущал нарастающую лёгкость: ничто не тянуло голову вниз, и это было отвратительным. От осознания происходящего его затошнило, но палач не переставал отсекать клок за клоком от гномьей бороды.

Впервые за многие десятилетия Дунгар почувствовал дуновение ветра щеками и подбородком. Он решился опустить взгляд и увидел кучу чёрных с проседью волос, обрывков кос и серебряных колец, скреплявших их. Всё это ещё недавно было его пышной бородой. Бородой, которой больше никогда не будет.

Дунгар резко ощутил себя голым. К горлу подкатил ком, а в мозгу зарождался ураган паники. Когда палач достал из кармана бритву и принялся соскабливать остатки волос с лица гнома, тот стал вырываться из колодок и сдавленно хрипеть.

– Да не дёргайся ты, – протянул палач, отдёрнув руку с бритвой, на лезвии которой гном увидел собственную кровь. – Мне это всё нравится не меньше твоего.

Дунгар почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы, но вдруг снова поймал взгляд Делвина. «Нет, нельзя. Не сейчас. Не когда он смотрит», – сказал себе гном и стиснул зубы.

Храм Троих безжалостно взирал на творящееся внизу. Цветные витражи, изображающие богов и людей, прославляющих извечные добродетели: смелость, честь, милосердие. Нет, теперь это просто разноцветные стёкла. Боги оставили город.

Палач закончил своё дело. Сок от овощей, разбившихся о гномье лицо, попадал в крохотные ранки и жёг, словно тысячи раскалённых иголок. Дунгару захотелось по крайней мере умыться, но такая возможность представится ему ещё очень нескоро.

Раздался звон колоколов, обозначавший обеденную молитву, а толпа и не думала расходиться. Король дал команду и Дунгара освободили из колодок, но лишь для того, чтобы снять камзол и рубашку. Жидковолосого палача сменил другой, с кнутом в тяжёлых, словно молоты, руках. Гном понимал, что сейчас будет. И понимал, что Делвину придётся смотреть на это. Крегалак попытался заставить мальчика отвернуться, но тот упрямо не сводил глаз с гнома.

– Всё будет хорошо, – вновь беззвучно проговорил Дунгар.

«Пострадать за правое дело не стыдно, – сказал гном уже про себя. – А я поступил правильно. И, будь возможность повернуть время вспять, поступил бы так снова!»

Звук взмаха кнута, и спину обожгло огнём. Толпа восторженно взревела, а гном всё повторял себе: «Я поступил правильно.»

Губы Делвина дрожали, а по его щеке потекла слеза. Дунгар собрал всю волю в кулак и улыбнулся. Мальчик не должен видеть его страданий. Он и без того немало пережил.

«Я поступил правильно!» Взмах кнута, боль стала ещё сильнее, толпа ликовала.

«Я поступил правильно!» И всё повторилось вновь.

За рёвом толпы уже не слышно было взмаха кнута. Каждый удар словно прижигал спину гнома калёным железом.

«Я… Поступил… Правильно!»

В голове пронеслись картины прошлого. Фрида, Карл, Альбрехт, Рия… Всё ради них.

«Я… поступил… правильно…»

От улыбки свело скулы, но Дунгар сохранил её из последних сил. Очередной удар – и палач разомкнул колодки. Гном рухнул на землю, ноги не слушались. Его окатили холодной водой и куда-то поволокли. Вдалеке доносился колокольный звон, смешанный с гомоном толпы. Мостовая. Обрывки улиц. Врата замка. Стражники качают головой. Двери. Ступени. Каменные стены. Лязг металла. Холодный пол.

«Я поступил правильно…» – пронеслось у Дунгара в голове, и мир провалился в темноту.

Глава 7

Алессия Винтерсонг безразлично глядела на скрывающееся за горизонтом рыжее солнце. Капитан Русворт говорил, что путь до Коггенпорта не займёт много времени, но вот уже который день на мили окрест корабль окружала бесконечная водная гладь. Разве что изредка вдалеке виднелись острова: большие, маленькие, а то и вовсе скалы, о которые с брызгами разбивались волны.

– Любуетесь закатом?

Голос капитана, неожиданно раздавшийся из-за спины, заставил вздрогнуть. И как только Венианору Русворту удалось подойти так незаметно, ступая по такой скрипучей палубе? Или же это сама Алессия стала такой рассеянной?

– Выбор невелик, – холодно ответила она, не оборачиваясь. – Как скоро мы будем в Коггенпорте?

– Утром причалим. Неужели это маленькое путешествие так утомило вас? Ну, то есть, вы ведь повелеваете водой, и я думал…

– Дело вовсе не в этом, – раздражённо перебила Алессия. – Я беспокоюсь за студентов. Они к такому не привыкли. Особенно студенты огня.

– Тогда лучше бы ветру нести нас быстрее, пока ваши мальцы не спалили корабль, – Русворт засмеялся. – Последний раз, когда я видел вашего коллегу с бинтом на голове, он был зеленее воды за бортом.

Алессия сдержала улыбку. Взгляд зацепился за показавшуюся на горизонте сушу.

– Это случаем не ваш остров? – спросила она, указав пальцем.

– Нет, это всего лишь Шрамы, – небрежно ответил капитан, но, заметив непонимание во взгляде Алессии, добавил: – Три островка к востоку от Когг Мирра, вотчина дома Скарсгардов. Ваш изящный пальчик показал на Белый шрам. Вон там остров Красный шрам, а за ним – Долгий шрам. Его отсюда не видно, впрочем, там и смотреть нечего. Голые скалы, чаячье дерьмо, и скарсгардовский замок торчит, как… Кхм. Простите, общество матросов пагубно влияет на манеры.

– Плевать на манеры, – Алессия махнула рукой и отвернулась от моря, опёршись на фальшборт спиной. – Это сейчас меньшее, что меня беспокоит. Лучше пойду проверю, как там студенты.

Сама Алессия переносила плавание хорошо, ведь она сама была дочерью рыбака. Будучи старшей среди трёх сестёр, она старалась во многом помогать отцу, в том числе и выходила с ним в море. В один из таких дней они были на лодчонке в четверти мили от берега, когда, наконец, что-то попалось в сеть. Отец, надеясь на хороший улов, в поте лица тянул её в лодку, но вдруг что-то резко рвануло его за борт. Маленькая Алессия пыталась вытащить отца из воды, но он запутался ногами в сети, которая упрямо тянула его на глубину.

Отчаявшаяся девочка всей душой захотела оказаться как можно ближе к берегу, и вдруг из неоткуда возникла волна. Она подхватила лодку, отца, уцепившегося за её край побелевшими пальцами, и испуганную девочку туда, где их ждало спасение. Вскоре они обнаружили себя на прибрежном песке. Возле перевёрнутой лодки судорожно извивался морской змей, впившийся мёртвой хваткой в рыбину, что застряла в сети.

Тем вечером рыбак Гаррет Винтерсонг собрал друзей на пир, где рассказал о произошедшем и объявил, что его дочь – волшебница. Морской змей оказался больше полудюжины футов длиной, а вкус его зажаренного мяса Алессия помнила до сих пор. В тот день её жизнь разделилась на «до» и «после».

Увы, ей нечасто доводилось видеться с семьей. Сестёр отдали замуж, но декан воды старалась навещать родителей и помогать им по мере сил. Главным образом она боялась, что с отцом снова что-нибудь случится, а её не будет рядом. Но всякий раз провожая дочь обратно в «мир книг и хрустальных шаров» старый Гаррет клятвенно обещал, что не будет выходить в море в одиночку.

Сейчас её семья где-то там, в посёлке близ Хельмара. Наверняка уже поужинали и готовятся ко сну. Не подозревают, какая опасность грозит им по ту сторону моря. Не до конца это понимает, кажется, и капитан Русворт. Ему будто бы всё равно на то, что неведомая злобная сила может скоро обрушиться на весь мир, включая и его собственный дом. Но, быть может, Алессия ошибается насчёт него?

Ошибалась же она когда-то насчёт Маркуса. По словам обитателей Академии декан огня был рассеянным, нелюдимым выпивохой, и поначалу, он производил такое впечатление и на Алессию. Однако со временем Маркус Аронтил показал себя человеком честным и ответственным, искренне радеющим за своих студентов, пусть даже их шалости нередко приводили его в кабинет Архимага.

Несомненно, причиной такого характера, было происхождение Маркуса, о чём он как-то рассказал Алессии за кружкой в «Сытом драконе». Все книги, касавшиеся природы магического дара у людей, единогласно сходились в том, что он пробуждается до двенадцатилетнего возраста. В будущем декане огня же сила проснулась на тринадцатом году жизни.

Он жил с родителями в Гирланде. Отец, переписчик книг, поспешил научить единственного сына своему ремеслу, и юный Маркус мог часами сидеть, бережно перенося записи из обветшавших фолиантов. Конечно, как и любому мальчишке, ему хотелось проводить время с друзьями, но строгий отец следил за тем, чтобы тот заканчивал всю работу, за которую брался.

В Гирланде ежегодно проводили Ярмарку середины лета, где проходили состязания в силе и ловкости, выступали фокусники и показывались диковинки из дальних краёв. Шёл последний день праздника, и Маркус как раз закончил переписывать одну толстую и ужасно скучную книгу по истории. Поставив последнюю точку, он вприпрыжку помчался по лестнице вниз, где встретился с отцом. Оказалось, что тот накануне взял большой заказ с расчётом на то, что сын ему поможет, поэтому о том, чтобы, как он выразился, «праздно шататься весь день напролёт» не могло быть и речи.

Тот момент Маркус помнил хорошо и в красках. Его одолела такая злость, что, когда отец велел ему возвращаться в комнату, он вскрикнул: «Да гори они все огнём, твои книги!» и махнул рукой в сторону книжного шкафа.

К счастью, пламя, сорвавшееся в тот момент с пальцев мальчика, прошло мимо книжного шкафа, и перепуганной матери пришлось в спешке тушить только вспыхнувшие занавески. В тот день Маркус так и не попал на ярмарку, зато отец, что удивительно, даже не разозлился. Он собрал деньги и отправил сына в Вальмору. «Наконец-то ты обретёшь своё место в жизни. Не поминай старика лихом», – сказал он, обняв сына напоследок.

Тем утром Маркус Аронтил, стоя на палубе отплывавшего корабля, в последний раз видел утирающую слёзы мать и отца со смесью грусти и одобрения на лице. Зимой, в последний год его обучения, их не стало, поэтому после окончания учёбы Маркус вернулся в Гирланд только для того, чтобы продать дом вместе со всем содержимым.

С тех пор он служил Академии, со временем стал преподавателем, а после и деканом. Деньгами Маркус распоряжаться не слишком умел, поэтому за последующие годы растратил их и жил лишь на деканское жалование, но его это не особенно волновало, ведь он действительно обрёл своё место в жизни.

Корабль проходил мимо Шрамов. Под светом луны они казались именно такими голыми и безынтересными, как говорил Русворт, но, стоя в одиночестве на палубе, Алессия почему-то находила это зрелище странно умиротворяющим. Не было слышно чаек, гнездившихся на скалистых утёсах. Пропала матросская ругань и скрип снастей. Единственным звуком, нарушавшим ночную тишину, оставался ритмичный шелест волн, которые шумно разбивались о чёрный камень крутых берегов, взрываясь тысячами брызг.

Вскоре Алессия вернулась в каюту, но даже там ей казалось, что она слышит музыку моря, пока сон незаметно окутывал её разум.

Проснулась она от ощущения, будто чего-то не хватает. Спустя несколько секунд сонный разум осознал: не хватает того, что сопровождало Алессию с самого отплытия. Воды Закатного моря больше не качали корабль, заставляя крениться то в одну, то в другую сторону. Должно быть, они, наконец, прибыли.

И действительно, стоило Алессии подняться на палубу, в нос ей ударила смесь резких запахов рыбы, морской воды и пота, Открывшееся зрелище до боли напоминало порт Вальморы. Матросы, ещё не привыкшие к суше после плавания, а потому шагающие вразвалку; портовые девки в цветастых платьях настолько откровенных, что почти терялся сам смысл одежды; рыбаки, некоторые из которых тащили огромных рыбин вдвоём, другие же несли связки из десятков маленьких. Люди самых разных занятий наводняли утренний порт, отличавшийся от вальморского лишь отсутствием студентов Академии.

Сердце Алессии пронзила щемящая тоска. Все эти люди ещё даже не подозревают, какая опасность им грозит. Русворт обещал отправить весть лорду Свальдеру в Хельмар сразу по прибытии. Нужно как можно скорее напомнить ему об этом.

К счастью, долго искать Венианора Русворта не пришлось. Капитан бодро вышагивал навстречу Алессии, будто всем своим видом выражая гордость за увиденное ей.

– Впечатляет, не так ли? – Русворт махнул рукой в сторону порта. – В Вальморе и одной «Деве» было тесновато, а здесь – поглядите только – вольготно стоят все три судна, и ещё полно свободных причалов.

– Они свободны, потому что прочие ваши корабли грабят суда и прибрежные деревни близ Хельмара?

– Не забывайтесь, госпожа Винтерсонг, – сказал Русворт чуть тише. – Вы больше не у себя дома. К тому же, в том нет моей вины: восстание против короны поднял мой отец. Он потерял дочь, стало быть, имеет полное право отомстить её убийце.

– Однако ваши люди мстят рыбакам и торговцам.

– Которые платят налоги короне. Всё в этом мире взаимосвязано, госпожа Винтерсонг. Вы, маги, слишком долго оставались вдали от бед остального мира, полагая, что так они вас не коснутся. Теперь же, когда беда сама пришла к вам на порог, вы ищете помощи у нас. Тех самых негодяев, что грабят рыбаков и торговцев. Я нахожу это ироничным.

Алессия сжала зубы, понимая, что всё, что она сейчас может сказать, лишь ухудшит ситуацию.

– Вы обещали отправить весть лорду Свальдеру, – произнесла она.

– Именно поэтому мы с вами сейчас отправляемся в Солёную скалу. Поговорим с моим отцом. Он человек непростой, но договориться с ним можно. Расскажете ему о случившемся в Академии. Если хотите, можете взять с собой кого-то из своих. Например, того исцарапанного беднягу с перевязанной головой.

– Нет, пусть Ирвин отдохнёт. Я пойду одна.

Солёная скала напомнила Алессии уцепившуюся за утёс крепость лорда Свальдера в Хельмаре, которую она видела вдалеке всякий раз, когда они с отцом посещали городской рынок, чтобы продать улов и купить рыболовных снастей. Замок Русвортов стоял на скале неподалёку от Коггенпорта и выглядел так, будто вот-вот обрушится в морскую пучину. На паре башен недоставало крыш, а от одной вовсе осталась только часть стены. Иллюзию заброшенности нарушали лишь знамёна островного владыки. На рыжем, как закатное солнце, поле красовался грозного вида абордажный крюк, пронзающий корону. Алессии подумалось, что такое знамя как нельзя лучше подходило к восстанию против королевской власти.

Чтобы добраться ко входу в замок, пришлось сначала взбираться по каменным ступеням, ведущим на вершину скалы, а после пройти по хлипкому с виду подвесному мосту, по ту сторону которого и находились врата. При каждом шаге по нему слышался тихий, но от того не менее настораживающий скрип. Алессия посмотрела вниз и внутри похолодело.

– Не бойтесь, госпожа Винтерсонг, – усмехнулся Венианор Русворт, будто прочитав её мысли, – этот мост ставили ещё до моего рождения.

– Именно это меня и беспокоит, – нервно проговорила она.

– Уверяю, он прочнее скал, к которым подвязан, – возразил Русворт и в доказательство своих слов дёрнул за одну из верёвок, отчего вся конструкция закачалась.

– Прекратите! – воскликнула Алессия, от страха позабыв о манерах. – Прекратите, чёрт вас дери!

– Хе-хе! Вижу, матросня повлияла и на госпожу декана.

Вновь оказавшись на твёрдой земле, Алессия испытала невероятное облегчение.

– Зато по такому мосту не пройдёт никакая армия, – многозначительно сказал Русворт.

– Будто этих скал недостаточно… – проворчала она в ответ. – И что же, припасы для замка тоже доставляют через него? А если его оборвёт штормовой ветер?

– Мы просто воспользуемся другим ходом, – пожал плечами Русворт. – А что до припасов, бочки и тюки поднимают в замок специальным приспособлением. Верёвки, противовесы, я ничего в этом не смыслю…

Алессия нахмурилась и шумно выдохнула.

– Вы ничего не говорили о другом ходе. А если бы мы сорвались и разбились о скалы?