Текст книги "Цена власти (СИ)"

Автор книги: Илья Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

Глава 9

– Так это и есть Одерхолд? Мы возьмём его за день.

Этой короткой фразой ограничился кондотьер Эмилио Сфорца, когда до родового замка дома Одерингов оставалось чуть меньше мили. Таринор не знал наверняка, была ли это так свойственная аккантийцам бравада или же военный опыт действительно позволял делать подобные суждения, но всё же склонялся ко второму.

Сфорца выглядел, говорил и даже ел, как человек, который добрую часть жизни посвятил военному ремеслу. Он был высоким и поджарым, с шапкой коротких угольно-чёрных кудрей, а бороде предпочитал короткую, в полпальца толщиной, щетину.

О своём возрасте кондотьер не упомянул ни разу, но Таринору показалось, что тому должно быть никак не меньше пятидесяти. Об этом говорили тронутые сединой виски и залысины на лбу, делавшие слегка выпуклый лоб ещё выше.

При их первой встрече Сфорца был облачён в плотное бархатное сюрко с красно-чёрными полосами и просторную белую рубаху. На собеседника он глядел прямо, а тёмные глаза делали зрачок почти невидимым. Когда Сфорца протянул руку для рукопожатия, Таринор заметил массивное кольцо-печать, но вот что на нём было изображено, разглядеть не успел. Должно быть, там был изображение льва, потому как во время привала над тёмно-алым шатром кондотьера развевалось красно-чёрное полосатое знамя, на котором золотой лев изрыгал такое же золотое пламя.

Войско обошло замок и разбило лагерь к юго-востоку от него вверх по течению Руки лорда. В этом месте русло оставалось ещё сравнительно узким, так что можно было с лёгкостью увидеть, как жители деревушки на том берегу зажигают свечи в домах.

Таринор разделил палатку с Игнатом и Тогмуром, как и всё то время, пока они следовали сюда.

– Меня столько времени окружают рыжие, что я уже и сам должен порыжеть, – усмехнулся он, привязывая кобылу, с лёгкой руки Мираны названную Гретой. Поначалу Таринор не собирался брать лошадь с собой, но, вспомнив, как непросто ему давалось тащить на себе поклажу в годы войны, изменил своё мнение.

Грета показала себя смирной и послушной. Обычно Таринор просто вёл её под уздцы, перекинув сумки через седло, но иногда Игнат или Тогмур давали ногам отдых и ехали верхом. Наёмник молился только, чтобы Асмигару вновь не вздумалось поговорить с ним через лошадь.

Завязав хороший узел, Таринор снял с седла сумки и отправился в палатку. Маг и северянин тем временем возились с костром.

– Ничего не выйдет, дрова отсырели, – вздыхал Игнат, глядя на бесплодные попытки Тогмура разжечь из искр пламя. – Давай уже помогу, становится холодно.

– Сказал сам – значит сам! – пыхтел тот, отчаянно щёлкая кресалом. – Сейчас уже мох тлеть начнёт, а там и пламя…

– А мы к тому времени продрогнем, как собаки. Чёртов мох тоже сырой! Я всю дорогу развожу нам огонь, для меня это как пальцами щёлкнуть. Буквально! – маг прищёлкнул, и на кончиках пальцев заплясал огонёк. – С чего это ты вдруг вызвался, раз не умеешь?

– Я разжёг столько костров, что тебе и не снилось, южный мальчишка, – обиженно ответил Тогмур.

Таринор вдруг понял, что ни разу не видел, чтобы северянин разводил огонь. Ни во время их пути из Грарстенна, ни по дороге в Высокий дом. Даже сейчас ему пришлось дать своё огниво.

– Забавно. Полный лагерь аккантийцев, а южанин, получается, я, – захохотал Игнат и подул в сжатые в замок руки. – Чёрт, до чего же зябко! Едва чувствую пальцы. Да и есть уже хочется… Эй, Таринор, – он оглянулся через плечо в палатку, – осталось у нас что-нибудь?

– Если ты о хлебе, то Драм бы сейчас слопал его, не поморщившись, – отозвался наёмник, глядя в сумку. – Да солонину я бы сейчас вот так есть не стал, разве что в похлёбке проварить хорошенько. Тогмур, мы проголодались, а ты уже полчаса мучаешь моё огниво. Ты ведь ни разу, сколько я помню, не разжигал костёр. С чего вдруг сейчас решил?

– А с того, – Тогмур бросил кремень и кресало на траву и встал во весь рост, – хочу хоть на что-то годным быть!

– В таком случае почему бы тебе не изловить нам рыбки? Вон и река рядом. Поторопись, пока прачки не распугали всю рыбу. А огонь разводить я тебе потом научу, когда погода посуше будет. Нынче вон весь лагерь с дровами мучается. Не привыкли они к нашей осени.

Тогмур вздохнул, но согласился. Простенькую удочку он соорудил ещё в Высоком доме и иногда ему даже удавалось что-то ей ловить в озерцах и речушках, что встречались на привалах по пути.

– Держи, – Таринор вручил ему кусок заплесневелого хлеба. – Будет наживкой.

Игнат играючи справился с костром и с удовольствием уселся рядом, ловя завистливые взгляды проходящих неподалёку аккантийцев.

– Хорошо хоть, никто не видел, как ты зажигаешь огонь, – усмехнулся Таринор. – Иначе завалили бы просьбами о помощи, а разводить каждый вечер несколько сотен костров было бы слишком утомительно даже для тебя.

– Но я ведь могу делать это не бесплатно, – просиял Игнат, но тут же успокоился. – Хотя ты прав, я уже на первой сотне пошлю их к чёрту, так что добрая половина войска будет меня ненавидеть.

Таринор глядел на замок и не спешил садиться у костра. Одерхолд стоял на берегу реки Рука лорда, и из лагеря казалось, будто крепости тесно на холме, что она занимает. В самой середине находилась самая большая и высокая круглая башня, к которой примыкало прямоугольное здание с покатой крышей. Должно быть, именно там был тронный зал, покои лорда и прочие важные помещения. Совсем рядом располагалось несколько квадратных башен пониже, и всё это, кажется, совсем вплотную окружала крепостная стена, в которой между двух башенок темнели запертые ворота.

Когда закатное солнце скрылось за замком, стало казаться, будто он объят пламенем.

– Как думаешь, скоро битва? – спросил Игнат, взглянув туда.

– Зависит от того, как договорятся, – задумчиво проговорил Таринор.

– А сложно его будет взять?

– Должно быть, непросто. Эдвальд в своё время и пытаться не стал, сразу на столицу пошёл.

– И поплатился жизнью племянника. Да, помню, ты рассказывал. К слову, а кто там сейчас заправляет?

– Должно быть, второй его племянник, – Таринор присел к огню, лицо обдало приятным теплом. – Братьев у него больше нет, сыновей тоже. Обе сестры мертвы, так что там наверняка засел… Как же его звали… Чёрт бы побрал этих Одерингов с их одинаковыми именами! Эдвальд, Эрмонд, Эрвин… Эдвин! Да, точно, так звали того паренька. Он в войну с нами прошёл от Лейдерана до Энгатара, командовал лучниками. Помню, встретил его, когда выходил из замка. Такой воодушевлённый. Спросил меня, схватили ли мы с Эдвальдом короля. Мол, наконец-то его можно будет обменять на братца…

– А ты что ему ответил?

– «Король мёртв», вот и всё, что я мог сказать ему. У него в глазах будто весь мир перевернулся. Я пошёл дальше, но прямо кожей, через кирасу и кольчугу, чувствовал его взгляд. И, чёрт возьми, как же дерьмово я себя чувствовал в тот момент.

– Ну, ты же был не виноват. Это всё его сволочной дядька.

– Да, тоже себе так говорю. Уже семь лет, не переставая. Наверное, за такое время я уже сам себя в этом должен был убедить, вот только что-то никак не выходит.

Тогмур вернулся лишь когда стемнело. Удочка была перекинута через плечо, а на бородатом лице сияла улыбка. Однако ничего похожего на рыбу при нём не было.

– Ты подозрительно весел для того, кто ничего не поймал, – усмехнулся Игнат.

– Рыбу я может и не поймал, тут, видать, совсем клёва нет, но вот без улова не остался, – хитро прищурившись сказал Тогмур. – Глядите!

Северянин протянул широкую ладонь. На ней лежал испачканный в иле круглый медальон, от которого свисал обрывок цепочки.

– Дай-ка взглянуть… – Таринор осторожно взял его пальцами и поднёс ближе к огню.

– Только не урони! – обеспокоенно воскликнул Тогмур. – В реке выловил, вряд ли там ещё один такой есть…

Чем дольше наёмник разглядывал находку, тем больше убеждался, что второй такой медальон вряд ли найдётся не только в реке, но и вообще где бы то ни было. Умелая рука мастера когда-то изготовила его из двух выпуклых золотых пластин, скреплённых маленькими петлями, вроде дверных, но размером меньше ногтя. Таринор попытался разъединить их, поддев ногтем, но они прилегали друг к другу слишком плотно. Одна сторона медальона была украшена гравированным изображением вставшего на дыбы коня. Гравировку на другой стороне стихия не пощадила: вода и песок оставили от неё лишь неясные очертания. Обрывок потемневшей серебряной с виду цепочки надёжно крепился к медальону крошечным золотым колечком.

– Ну что там? – с нетерпением спросил Тогмур. – Хоть сколько-нибудь ценное?

– Если я правильно думаю, то ты даже не представляешь, насколько, друг мой, – ответил Таринор, пряча медальон в поясную сумку. – Завтра утром отправлюсь к Хельдерику. У меня появилась идея.

– Эй, я хотел оставить его себе!

– С каких пор ты у нас любитель украшений?

– Это не мне, а Бьориг, дочке Стурбьёрна Медвежьей лапы. Я о ней говорил уже! Бледный эльф, кстати, обещал, когда вернётся, привезти платье из шёлка, что прядут пауки.

– Будет тебе висюлька, только другая, обещаю, – проворчал Таринор, – а это для дела пригодится.

Вспомнив о Драме, наёмник испустил протяжный вздох. Интересно, как он там сейчас? Жив ли он? Удалось ли ему задуманное?

* * *

Военный лагерь по вечерам – место шумное. Лагерь же, полный аккантийских наёмников, с наступлением темноты превращался в настоящий муравейник. У каждого из солдат была при себе фляжка вина, но использовали её только чтобы добавлять в воду, делая её пригодной для питья. За пьянство во время похода Сфорца наказывал плетьми не только виновника, но и сослуживцев из его десятка, а также их десятника, поэтому солдаты развлекали себя песнями, игрой в карты или кости, а некоторые просто болтали, греясь у костра.

Лагерь был поделён на аккантийскую часть, где стоял обширный шатёр кондотьера, и часть войск лордов Энгаты, на которую, к счастью, правила Сфорца не распространялись. С одной стороны лагерь дугой окружали обозные телеги, с другой несла свои воды Рука лорда. И когда Игнат жаловался на тесноту, Таринор напоминал ему, что в палатках простых воинов, стоящих дальше от реки, спят вообще вповалку и на чём придётся.

Таринор с друзьями находились у берега на окраине энгатской части, неподалёку от шатров командующих вместе с палатками остальных рыцарей и лордов Южного и Горного края, в числе которых был и лорд Кельвин Старлинг, его непосредственный командир.

Лорды Горного края сумели быстро собрать только тысячу человек, и командовал ими Тейнос Таммарен, который после победы должен был стать мужем принцессы Мерайи.

Он недавно овдовел и приходился лорду Мейвосу Таммарену внуком. Когда король сватал свою дочь в прошлый раз, лорды Высокого дома не стали предлагать кандидатуру вдовца, опасаясь, что это оскорбит его величество. Теперь же он действительно остался последним неженатым и всё ещё живым членом своего дома.

Таринор впервые увидел его, когда они покидали замок. Тейнос был высоким, тощим, скуластым и безбородым мужчиной сорока лет от роду. Он неуверенно держался в седле, а при знакомстве с Мерайей выказывал совсем не свойственную Таммаренам робость. Принцесса, разумеется, тоже была не в восторге от будущего супруга, но пыталась не подавать вида, учтиво улыбаясь, когда его тонкие губы поцеловали её руку при знакомстве.

– В-вы ещё п-прекраснее, чем о вас г-говорят, – произнёс он после поцелуя. «Только заики на троне не хватало, – подумал тогда Таринор, усмехнувшись про себя. – Впрочем, всё лучше, чем сейчас.»

Бело-голубой шатёр Тейноса Таммарена всегда ставили неподалёку от синего шатра принцессы Мерайи, а охраняли их так же надёжно, как Эмилио Сфорца или Хельдерика. Где-то там же нёс неусыпный дозор Грегорион Нокс. Таринор как-то пытался завести с ним разговор, но здоровяк оказался не слишком словоохотлив.

Послышалось пение, и Таринор улыбнулся знакомому мотиву. «Дочь сумрачных южных лесов» он теперь узнает всюду. Наверняка поют выходцы из Факельной рощи – лорд Кастон Ритс не посмел пойти против присяги и выделил в помощь своему сюзерену славных ребят. Таринор даже пару раз присоединялся к ним за игрой в карты, но потом ему надоело видеть однорукого червового короля, так похожего на Эдвальда Одеринга.

Лагерь готовился ко сну и медленно засыпал. Прекращались разговоры, утихали песни, гасились костры. Тогмур провалился в сон быстро и почти сразу начал громогласно храпеть. Игнат плотно укутался и свернулся калачиком в своём лежаке, стремясь не упустить ни капли тепла. Таринор ложился последним, ведь ему предстояло подготовить сразу два спальных места.

Он расстелил два лежака и снова сел у костра. Долго ждать не пришлось. Таринор обернулся на тихое хлопанье крыльев и увидел белого ворона со свёртком в лапах. Птица приземлилась рядом с палаткой и уставилась на наёмника.

– Ты сегодня поздно, – шепнул наёмник. – Все уже спят.

Ответом ему было негромкое укоризненное «кар».

– Да не смотрю я. Вот, видишь? Уже отвернулся.

Ворон оттащил свёрток подальше за палатку, и вскоре Таринор услыхал тихий шелест ткани.

– Я кружила, пока все костры вокруг вас не погасли, – тихо донеслось сзади. – Ночи становятся всё холоднее, летать всё труднее. Рано или поздно придётся всё рассказать.

– Придётся, – согласился Таринор. – Но надеюсь, это случится как можно позже.

Покидая Высокий дом, наёмник надеялся, что Миране хватит благоразумия не последовать за ними. Впрочем, когда на первом же вечернем привале рядом с костром упал свёрток с одеждой, на который приземлился белый ворон, он не особенно удивился. Мирана сказала, что подслушала разговор Хельдерика с командующими, будто бы после захвата столицы армия отправится в Драконью долину, поскольку бывший патриарх обещал провенту Каледоро шкуру дракона. Таринор сначала решил было, что девушка что-то перепутала, но она клялась, что услышала всё верно.

К счастью, мешать этому Мирана не собиралась. Она прекрасно понимала, чем стал её отец и чем это грозит в будущем.

Тогда Таринор спросил, что же будет, когда её хватятся в замке. Мирана же на это рассказала удивительную историю, как в виде ворона залетела прямо в покои лорда Мейвоса Таммарена и всё ему объяснила. «Видела б ты его лицо, – смеялась она. – Конечно, лорд не хотел меня отпускать, но я сказала, что они всё равно меня не удержат. И оказалась права.»

– Осталось что-то с ужина? – с надеждой спросила Мирана. – Умираю с голоду.

Предложенную похлёбку девушка прикончила в момент, так что Таринору пришлось поделиться сухарями и сыром. Он сомневался, что запасов хватит до конца пути, ведь еды им выдали на троих, а едят четверо. К тому же Мирана всякий раз демонстрировала недюжинный аппетит. Наверняка придётся обращаться к маркитантам.

Чтобы оставаться незамеченной, ей приходилось просыпаться с рассветом, обращаться вороном и сразу же улетать. После этого она целый день следовала за войском, стараясь никому не попасться на глаза. Не хватало ещё, чтобы кто-то со скуки подстрелил её из арбалета или прибил камнем. И только с наступлением темноты, когда весь лагерь засыпал, она могла принять человеческую форму и, наконец, поесть.

– А ты днём совсем ничего поклевать не пробовала? Зерна поклевать, например. Тут же кругом поля.

– Конечно, пробовала. Только к вечеру всё равно жуткий голод.

– Вот как… – Таринор вздохнул. – Послушай, может быть, тебе стоит вернуться в Высокий дом?

– Странно, что ты говоришь об этом только сейчас, – усмехнулась Мирана. – Что-то случилось?

– Если я скажу, что у меня дурное предчувствие, тебе этого будет недостаточно. Пойми, это война. На войне дочери лорда не место…

– А как же принцесса Мерайя?

– Её шатёр в отличие от нашего охраняют день и ночь. Она будущая королева и идёт с нами, потому что воины должны знать, за кого они сражаются. Её отец и вовсе лично бился в поле.

– И потерял там руку.

Таринор смутился и замолчал. Молчание нарушила Мирана.

– Когда вы доберётесь до Дракенталя, вас наверняка встретит армия лордов Долины. Как думаешь, будут они рады иноземным захватчикам?

– А ты, значит, сможешь их умаслить?

– Я дочь Дериана Рейнара, законная наследница Пламенного замка и Драконьей долины, – в голосе хрупкой белокурой девушки вдруг появилась сталь. – Многие тамошние лорды знают меня в лицо. Поэтому да, я смогу их «умаслить».

– Но если с тобой что-то случится по пути…

– Моя бабушка сдерёт с тебя шкуру. Да, я помню. Ничего со мной не…

– А с кем это вы тут беседуете, добрый сир? – вдруг раздался совсем близко сонный голос. – С лошадкой что ли?

Из-за палатки вышагнула фигура. То был Виленд, оруженосец одного из рыцарей лорда Ритса. Это его пение Таринор слышал накануне.

– Я? – наёмник сделал удивлённое лицо и повернулся, чтобы закрыть собой Мирану. – Да с кем я могу говорить? Все уж спят, даже лошадь.

Краем глаза Таринор с облегчением заметил, как одежда девушки упала на траву рядом с ним, а за палатку шмыгнула маленькая тень.

– Да, в самом деле спят, – зевнул рыцарь. – А я, похоже, слишком много похлёбки в себя залил. Только глаза сомкнул и тут же проснулся. Зов природы, чтоб её!

Виленд был не из родовитых, а потому речь его была простой и непосредственной. Таринору он понравился с первой же карточной партии.

– А ты в следующий раз сухарей добавь, – наёмник сказал первое, что пришло в голову. – Они размокнут, и похлёбка гуще станет.

– И то верно! – усмехнулся тот. – Спасибо!

Похоже, кроме похлёбки, оруженосец залил в себя изрядное количество вина. Он спустился к реке, и вскоре в ночной тишине раздалось тихое журчание. Только Таринор решил, что опасность миновала, как тот появился вновь.

– Эх, понимаю я вас, – мечтательно произнёс Вейлен и на вопросительный взгляд Таринора добавил: – Я про одежду, вон там, рядом. Повезло вам. Целое платье, да ещё с нижней рубашкой! Мне моя Джослин только платок дала. Впрочем, его и прятать проще. Скажу по секрету, я иногда с ним тоже разговариваю, будто бы с ней. Эх, как же её не хватает этими холодными ночами…

– Виленд, тебе спать не пора? Завтра, глядишь, битва будет. Не выспишься, можешь и не вернуться к своей Джослин.

– И то верно, сир Таринор! – спохватился парень и, пожелав крепкого сна, зашагал прочь.

Наёмник тихо выругался и бросил одежду за палатку.

– А я думала, рыцари следят за языком в присутствии леди, – донеслось сзади.

– Лезь внутрь и лежи смирно, пока ещё кого-нибудь чёрт не принёс! – шепнул Таринор и погасил костёр.

* * *

Пронзительный звук трубы разорвал сон на тысячу кусков. Таринор вскочил с лежака и увидел недовольные заспанные лица Игната и Тогмура. Мираны в палатке уже не было.

– И как ей это только удаётся… – зевнул маг.

– Улизнуть незамеченной? – спросил Таринор, поднимаясь на ноги.

– Проснуться до команды.

Труба заголосила вновь, и лицо Игната приобрело такое выражение, будто ему отдавили ногу.

– В задницу себе эту дудку засунь! – вскрикнул он. – Чёрт! И какая сволочь это придумала…

– А ты предлагаешь ходить по лагерю и будить каждого лично? – мрачно усмехнулся Таринор. – Представляешь, сколько раз и насколько далеко посылали бы такого человека?

– Будто бы и так не посылают…

– Во всяком случае, он этого не слышит. Привыкнешь, я в своё время тоже привык. А ведь мне ещё приходилось караул нести, чтобы никто не пробрался и не прирезал Эдвальда ночью.

– Наверное, стоило дать им сделать своё дело, – ехидно заметил маг.

– И тут же отправиться на виселицу. Возможно даже раньше, чем они.

– Так значит, мы сегодня остаёмся здесь? – спросил Тогмур хриплым спросонья голосом.

– Выходит, что так, – ответил Таринор.

– Ты обещал научить меня разводить костёр, – ухмыльнулся северянин, протягивая огниво.

– Дьявол… Слушай, давай потом? Сейчас есть очень важное дело. И касается оно, кстати, того медальона, что ты выловил. Если всё выгорит, перед тобой в долгу будет всё войско.

Тогмур призадумался и хмыкнул.

– В долгу, говоришь? Это хорошо. Ладно, – махнул он рукой. – Потом, так потом.

Никто не знал, сколько ещё дней им предстояло провести здесь, но все, особенно аккантийцы, понимали, что ночи будут всё холоднее. Утро в этом отношении мало чем отличалось, поэтому едва проснувшись, лагерь принимался разводить огонь. Таринор шагал между палаток под щёлканье десятков кресал и тихую ругань солдат на сырое от росы дерево.

Лагерь окутал густой туман, поднявшийся от реки, в котором словно исчез Одерхолд: на том месте, где вчера был замок, теперь была молочно-белая стена. К счастью, обиталище Хельдерика было недалеко и Таринор помнил к нему путь.

Наконец, он пришёл к большому огороженному шатру, возле которого караул несли двое аккантийцев в цветастых накидках поверх кольчуг. Конечно, для похода Таммарены тоже выдали ему, Таринору, длинную кольчугу с рукавами и капюшоном, а также шлем, но доспех этих стражей был к тому же укреплён металлическими пластинами. В руках каждый из них держал алебарду, а на поясе имелось по короткому мечу в ножнах из дублёной кожи. Как только Таринор приблизился, они тут же выставили оружие в его сторону.

– Мне к Хельдерику, – попытался объяснить он в надежде, что эти двое смуглокожих хоть немного знают энгатский. – Хельдерик. Старенький такой. Там сидит, в шатре.

Но как Таринор не тыкал пальцем и не изображал морщины бывшего патриарха, аккантийцы невозмутимо держали перед собой алебарды, нацелив остриё прямо ему в грудь. Судя по их лицам, парни несли караул всю ночь и теперь точно не будут разбираться, кто есть кто.

«Надо было взять с собой щит», – подумал Таринор и уже собирался было уйти, как из-за занавеси шатра выглянул тот, кто и был ему нужен.

– Сир Таринор Пепельный? – спросил Хельдерик, вглядываясь. – Вам что-то нужно?

– Поговорить. Только наедине.

– Боюсь, сейчас это невозможно. Скоро начнётся совет командиров.

– Я могу поучаствовать?

– Насколько я помню, Одерхолд в годы войны не штурмовали, а вы участвовали только в битве за Энгатар. Разбираетесь в осадном деле?

– Нет, но… Послушайте, мне неловко говорить с вами, когда хмурые ребята нацеливают на меня алебарды.

Хельдерик задумался на секунду и скомандовал что-то, видимо, на аккантийском. Стражи опустили оружие, но взгляда тёмных глаз с Таринора не сводили.

– Так-то лучше. Скажите, кто сейчас командует замком? Эдвин Одеринг, племянник короля?

– Да, согласно нашей разведке, это действительно так, – осторожно сказал Хельдерик. – Эдвин Одеринг сейчас лорд Одерхолда.

– Полагаю, вы планировали вызвать его на переговоры перед штурмом?

– Мы отправили посланника ещё вчера. Эдвин Одеринг ответил, что согласен провести переговоры только на своей территории. Сфорца посчитал это тратой времени и отказался, – вздохнул Хельдерик. – Он не видит в штурме Одерхолда ничего сложного и утверждает, что замок будет взят за день. К тому же он собирается пополнить запасы из тамошних кладовых.

– Куда уж нашим замкам до аккантийского военного гения, – съязвил Таринор. – Думаю, у меня есть аргумент, который может его переубедить. Я был лично знаком с Эдвином Одерингом в годы войны и могу попробовать с ним договориться. Сомневаюсь, что кто-то во всём нашем войске может похвастаться подобным.

Хельдерик вновь задумался, оценивающе глядя на Таринора.

– Полагаю, попытаться мы можем, – наконец сказал он. – Сеньор Сфорца – человек непростой, но к вашему доводу прислушаться может.

– Разве не вы наняли его? Помнится, с желанием наёмников не шибко церемонятся.

– Только если они не командуют целой армией, – вздохнул Хельдерик. – Не всё так просто, сир Таринор. Проходите. Скоро прибудут остальные.

Шатёр бывшего патриарха внутри казался даже больше, чем снаружи. Быть может, сказался контраст с походным жилищем Таринора, но здесь действительно без всякого стеснения помещался широкий стол с развёрнутой на нём картой, к которому Хельдерик и направился. Кроме того, в шатре уместились столик поменьше с сидящим за ним писарем, место для сна и приёма пищи и даже целый Грегорион Нокс, что возвышался в дальней стороне шатра угрюмым исполином и едва не доставал макушкой до навесного потолка. Таринор присмотрелся к писарю и с удивлением узнал старого знакомого. Кучерявый аэтиец увлечённо орудовал гусиным пером, вовсе не замечая происходящего вокруг.

– Тиберий? – осторожно спросил Таринор. – Вот уж кого не ожидал здесь увидеть.

Услышав своё имя, тот встрепенулся и оторвал взгляд от бумаги. Полноватое лицо озарила добродушная улыбка.

– То же могу сказать и о вас, – не вставая ответил аэтиец. – Участвуете в совете?

– Вроде того. А ты здесь какими судьбами?

– Я хронист. Веду хронику войны, ну, и, помимо прочего, управляю делами господина Хельдерика. За это мне неплохо платят, но, впрочем, поход и без того себя окупит. Верховный книжник Чёрного замка держит просто невероятную библиотеку. В прошлый раз меня туда не пустили, но вот теперь…

– Представляю, как после взятия столицы, пока солдаты будут грабить и пьянствовать, ты с безумным взглядом ворвёшься в библиотеку. Книгам наверняка не поздоровится.

Судя по выражению лица, Тиберий шутку не оценил.

– Ладно, не обижайся, – Таринор похлопал его по плечу. – Кто ещё здесь будет?

– Насколько мне известно, все командующие войсками. Лорды, что присоединились к восстанию и лично сеньор Сфорца.

– Его-то нам с Хельдериком и предстоит убедить, – проговорил Таринор вполголоса, после чего почти перешёл на шёпот. – Слушай, ты часом не знаешь, почему бывший патриарх так лебезит перед каким-то наёмным кондотьером? Ты ведь ведёшь его дела?

– Ну, – негромко ответил Тиберий, – однажды мне попался на глаза договор. Согласно ему, сам Хельдерик не нанимал сеньора Сфорца. Он заключил соглашение с сеньором Валентино Аррато, провентом Каледоро, который и является нанимателем кондотьера Эмилио Сфорца, командующего отрядом «Леони д’оро», что по-аккантийски означает «Золотые львы».

– Ты знаешь аккантийский?

– И весьма неплохо. Поначалу даже хотел напроситься в переводчики к сеньору Сфорца, но место оказалось занято. Так вот, в том договоре, помимо прочего, чётко обозначены цели похода. В их числе взятие Одерхолда, Энгатара и, ты не поверишь, поход за шкурой дракона в Драконью долину!

– Не может быть, – Таринор как мог изобразил удивление.

– Сам бы не поверил, если бы не увидел своими глазами. Как я понимаю, сеньор Сфорца весьма щепетилен в вопросах договора, а потому хочет взять замок штурмом, как там и указано.

– Вот значит, как… Что ж, он человек военный, а стало быть, прагматичный. Уверен, смогу найти к нему подход. К слову, он говорит по-энгатски?

– Не слышал от него иной речи, кроме аккантийской, – ответил Тиберий, пожав плечами. – Впрочем, он вообще не разговорчив, что для аккантийца просто удивительно…

– Крепкий орешек. Но всякий орех можно расколоть.