Текст книги "Цена власти (СИ)"

Автор книги: Илья Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

Король отпёр ворота постройки тяжёлым ключом и вскоре перед ним предстали двое узников. Их дрожащие руки были обожжены, а лиловые, как сливы, пальцы… Дунгар был не сведущ в лекарском деле, но даже он понимал, что они безвозвратно покалечены. Одним богам известно, каким ужасным пыткам подвергали этих бедняг.

– Отныне волшебники, колдуны и ведьмы Энгаты или служат королевству щитом и мечом, или приносят пользу иначе!

От невозмутимого, полного жестокости, взгляда его величества у гнома холодело внутри. Командующий гвардии не отходил от короля ни на шаг. Узники ничего не ответили и даже не подняли глаз.

– Вам был дан выбор, – вздохнул его величество. – И вы его сделали. На Горький холм!

Едва король произнёс последнее слово, как Железные руки тут же поволокли первого беднягу прямо к огромному сооружению, после чего за дело взялись четверо во главе с угрюмым детиной. Дунгар не верил своим глазам. Через последнее звено цепи, свисающей с поперечной балки, пропустили верёвку, а узника поставили на незамеченную ранее подставку. Гном взглянул на старого Крегалака, тот в изумлении не сводил глаз с происходящего.

Страшная догадка превратилась в мрачное, леденящее душу осознание. То, что на что гномьи мастеровые употребили свои умения, то, для чего Дунгар привёз их сюда, оказалось ничем иным, как чудовищных размеров виселицей.

– Мастер Уоллес, окажите честь, – негромко сказал король.

Тот самый немолодой мужчина с жидкими волосами учтиво поклонился и направился к калитке, пока на шею приговорённого надевали петлю. Взобравшись по каменной лестнице к перекладине, он остановился, выжидающе глядя на короля. Его величество кивнул, а мастер Уоллес тут же выбил из-под ног первого узника подставку с таким будничным видом, будто пинает уснувшего у порога пса, что мешается под ногами.

Цепь противно лязгнула, а толпа одобрительно загудела. К горлу Дунгара подкатил ком, но по-настоящему плохо ему стало, когда привели второго приговорённого и надели петлю на его шею. За мгновение до команды короля несчастный поднял голову, и гному показалось, что этот полный отчаяния и немого укора взгляд направлен прямо на него. Но вот его величество снова кивнул.

Лязг цепи раздался вновь, а Крегалак вздрогнул и резко зажмурился, словно от вспышки яркого света. Остальные гномы стояли, потупив взгляд. Дунгару вдруг стало трудно дышать. Он захотел сбежать отсюда прочь, расталкивая бестолковую толпу, понукания которой будто душили его, но он ощутил, как чья-то широкая крепкая рука сжимает его плечо. Старый Крегалак покачал головой.

– Нужно остаться до конца, – шепнул он по-гномьи, – иначе всё зря. Крепче гор. Твёрже камня.

Дунгар глубоко вздохнул. Родной язык чудесным образом помог ощутить в себе тот самый несгибаемый гномий стержень. Как бы ни было ни мучительно смотреть на эту казнь искалеченных, сломленных людей, он выдержит всё.

Вот повели молодую девушку с засохшими цветами в волосах. Король говорил о ней как о ведьме, совращавшей жителей деревни с пути служения Троим и владыке Калантару. Презрительная улыбка не сходила с её лица до самого конца.

Мужчина с кровавыми обрубками вместо ушей пучил глаза и всё время мычал. Матриарх обличила его как богохульника и демонопоклонника, лишённого языка, дабы не смущать людские умы. Толпа восторженно взревела, когда он закачался в петле, а Дунгару стало ещё поганее.

Они шли один за другим. Лысый с дрожащими губами и рыжая девчонка, старик с выдранной проплешиной и щуплый паренёк, на вид чуть старше Делвина… Старушка, с которой, похоже, обошлись милосерднее всех, без видимых следов пыток, не сводила с его величества взгляд до последнего вздоха. В её покрасневших, чуть влажных от слёз глазах не было ни ненависти, ни злобы. Она единственная из обречённых на смерть узников смотрела на короля с жалостью и сожалением. Перед тем, как мастер Уоллес выбил подставку из-под её ног, сухие губы старушки что-то беззвучно проговорили, а король, до того неотрывно и завороженно глядел на казнь, смутился и отвернулся.

– Нужно было всех лишить языка… – негромко проговорил король. – Всех до единого…

Последними шли двое юношей. Братья-близнецы, изувеченные будто бы специально чтобы сделать их как можно более непохожими: одного лишили глаза, другому же вырвали ноздри и изрезали губы. Они шли, также, как и остальные, опустив взгляд, но при этом с презрением смотрели на окружающую толпу исподлобья.

– Братья Саммерс из Крагенвелла, – король покачал головой, – сыновья мельника. Мне говорили о ваших способностях. И тем печальнее, что вы отказались применить их на благо королевства. Ведите этого! – его величество кивнул на юношу без ноздрей. – Пусть второй поглядит, чего стоит упрямство.

Юношу повели к чудовищной постройке, и стоило ему ступить на лестницу, как противные редкие капли, которые Дунгар то и дело стирал со лба и носа, вдруг сменились самым настоящим ливнем. Потоки воды обрушились на толпу, стражников, ужасную виселицу и её первых жертв, но король не дрогнул. Стоял неподвижно и последний юноша-узник. На его брата уже надели петлю, но он не сводил с него остекленевшего взгляда.

– Между смертью и служением он выбрал смерть, – громко проговорил король и махнул железной рукой. Дунгару показалось, что мерзкий лязг цепей и скрип верёвки он слышал даже через шум дождя.

Толпа редела. Как только ударил ливень, люди начали разбегаться кто куда, и теперь остались лишь самые стойкие. Те, что были готовы промокнуть до нитки, но увидеть, как погибнет последний «предатель».

Его величество кивнул и юношу без глаза повели к лестнице. Вдруг шум дождя прорезал его чистый пронзительный голос.

– Ваше величество! Ваше величество! – он оборачивался и пытался вырваться, но Железные руки держали его крепко.

– Стойте! – скомандовал король и, когда все замерли, добавил: – Говори.

– Мой брат был глупцом! – воскликнул юноша. – Он запугал меня, но я не хочу платить за его упрямство! Я не мог сказать этого, пока он был жив, теперь же прошу, пощадите! Я буду верен вам! До самой смерти!

Его величество вскинул брови. Железные руки удивлённо глядели на него, ожидая приказа. Один единственный жест – и искалеченный юноша займёт место рядом со своим братом. Многие пары глаз устремились на короля, ожидая судьбоносного решения.

– Так значит, желаешь служить? – Эдвальд Одеринг прищурил глаза и несколько секунд изучающе глядел на приговорённого. Струи воды стекали по прилипшим ко лбу и вискам прядям, королевские одежды потемнели от воды, но король был невозмутим.

– Хорошо, – наконец сказал он и обратился к той горстке, что осталась от прежней толпы зевак: – Возрадуйтесь, люди! Даже у обречённых есть шанс на спасение души и тела! Даже заблудшие могут прийти к свету истины! Искупи же предательство брата верной службой. Сир Гильям, приведите его к присяге немедленно.

Юноша упал на колени в грязь перед командующим гвардии, а тот со скучающим выражением лица велел повторять за ним слова клятвы. Дунгар глядел на происходящее с недоумением, во взгляде остальных гномов же читалось презрение и осуждение. Склонив голову, юноша повторял фразу за фразой:

– … служить телом и душой…

– … телом и душой…

– … покуда смерть не избавит от службы.

– … не избавит от службы.

– Встань же, верный слуга Троих и владыки Калантара! – провозгласил король, положив руку на плечо юноши. Тот неуверенно поднялся на ноги и, потупив взор, поклонился.

– Отвести его к остальным? – зевнул Фолтрейн и, получив согласие от короля, похлопал узника по плечу и мрачно добавил: – Поздравляю, малец, сегодня тебя не повесят.

Король был явно доволен случившимся. Об этом говорил его самодовольный, горделивый вид и чуть прищуренные глаза с лёгкой улыбкой. Он развернулся и направился к экипажу, но, когда до него оставалось лишь несколько шагов, монотонный шум дождя вдруг прорезал отчаянный крик.

Всё произошло в считанные секунды, но Дунгар всё же успел уловить, как юноша вдруг сделал широкий взмах искалеченными руками в кандалах. В мгновение ока потоки воды вокруг него превратились в десятки острейших игл и устремились в спину короля, однако Гильям Фолтрейн успел прикрыть его величество щитом и собственным телом в молниеносном рывке.

Часть льдинок разбилась о серебристые ленты на щите, рассыпавшись в мелкую крошку, часть глубоко вонзилась в многослойную ткань, которой он был обклеен. Пости все остальные иглы угодили в золочёный доспех командующего и оставили вмятины, однако несколько их застряло в кольчужной юбке, а пара глубоко впилась в неодоспешенную часть ног.

Зеваки отпрянули и испуганно замерли. Эрниваль заслонил собой испуганную Агну, а король удивлённо обернулся, в первые мгновения ещё не осознав, что произошло. К юноше рванулись стражники и Железные руки, но командующий гвардии уже успел сбить его с ног повалив в грязь.

– Вот нутром же чуял, что-то не так! – злобно воскликнул Фолтрейн. – Ублюдок! – выкрикнув ругательство, он схватил его за волосы и с силой ударил о лежащий рядом камень. По грязи потекли алые струйки крови. – Чёртовы маги! Переломать вам всем руки по самые плечи…

– Сир Гильям! – вдруг сказал король. – Довольно! Поднимите его.

Командующий сделал шаг в сторону от лежащего лицом в грязи юноши и резко выдернул из ноги острую льдинку. Она была в палец толщиной и длиной с ладонь, а дождь быстро смывал с неё кровь. Фолтрейн ругнулся, швырнул её в грязь и тут же беспощадно растоптал. Стража тем временем подняла юного мага на ноги и заломила ему руки за спину. На грязном лице красовалась кровавая улыбка, а взгляд немигающих глаз был направлен прямо на короля.

– Так значит, ты принёс клятву лишь для того, чтобы тут же нарушить её? – ледяным тоном проговорил король. – Использовал свой шанс на спасение для этого?

– Ради… брата… И всех… – прохрипел он разбитыми губами и плюнул кровью, едва не угодив в королевскую накидку.

– Ты отвратителен. Ты и подобные тебе. Вы готовы поставить под угрозу свои жизни и жизни всех, кто вам дорог, готовы любой ценой рвать цепи, не осознавая, что они – единственное, что удерживает мир от падения в пучину хаоса, а род людской от гибели. Вы как крысы, что в слепой упёртости грызут корабль, не осознавая, что, утонув, он утянет на дно их самих. Я веду мир к новому порядку, вы же, буйные безумцы, осколки мира старого. Бесполезные, как прошлогодняя листва. К счастью, даже из твоей выходки я сумею извлечь пользу. Сир Гильям, покончите с ним.

Командующий хищно усмехнулся, и выхватил с пояса кинжал. Схватив юношу за затылок, он одним резким движением вонзил тонкое лезвие в глаз по самую рукоять. Когда тот обмяк и рухнул в грязь, Фолтрейн обтёр кинжал и плюнул на бездыханное тело.

– Пусть это станет назиданием! – провозгласил король. – Для всех надменных колдунов, возомнивших себя выше закона! Магия будет служить вам и всему роду людскому! Клянусь пред ликом богов и людей, Троих и многих, и владыки Калантара!

Дождь утихал. Под ликование немногих оставшихся зевак тело юноши отнесли на виселицу и повесили за ноги вниз головой рядом с братом. Эрниваль сопроводил матриарха в карету, за ними последовал король.

– Впредь, прежде чем вести сюда приговорённых, лишайте их рук, – негромко сказал он мастеру Уоллесу, прежде чем вернуться в карету.

Железные руки зашагали за неспешно уезжавшим экипажем. Фолтрейн оседлал коня и отправился следом, за ним отправилась и стража. Зеваки, некоторое время ещё обсуждали случившееся и показывали пальцем на покачивающиеся тела, но вскоре тоже разошлись. Последним ушёл мастер Уоллес, заперев на ключ ворота перед лестницей.

Под дождём остались лишь гномы. Никто из них не решался нарушить угрюмое молчание, пока, наконец, старый Крегалак не испустил глубокий вздох. Он подобрал лежавший рядом булыжник и, подойдя к фундаменту отвратительной постройки, принялся методично лупить по каменной кладке.

С минуту гномы недоумённо наблюдали за ним, пока, наконец, один из них не подал голос:

– Не мучайся. Камень крепкий, не сломаешь.

Но старик продолжал исступлённо бить камнем о камень с одному ему известной целью.

– Бедняга, – негромко проговорил кто-то. – Знать бы, что такую гадость строим… Эх…

Вдруг стук прекратился. Хмурый Крегалак, тяжело дыша, зашагал обратно.

– Теперь ты, – сказал он решительно.

– У меня тоже не выйдет, Крег, – сочувственно ответил гном. – Ни у кого из нас…

– Болваны, – проворчал старик, и на его глаза навернулись слёзы. – Разве не видите, что мы с вами по незнанию соорудили? Чёртову виселицу! На которой ещё и три дюжины человек разом поместится!

– Но нам щедро заплатили… – послышался робкий голос, – золотом…

– Золотом⁉ – огрызнулся Крегалак. – Метал сгинет и обратится в пыль, а память вечна. Хотите, чтобы весь мир запомнил, чьих рук это дело? Пожалуйста! Но моего имени на этих камнях не будет.

Сказав это, он вложил булыжник в широкую гномью ладонь, и зашагал прочь. В тот день стук камня на Горьком холме не умолкал долго.

Глава 3

После казни король отправился на встречу с Отисом из Одерхолда. Матриарх не пожелала в этом участвовать и предпочла вернуться в Храм, так что впервые за долгое время королю предстояло встретиться с кем-то с глазу на глаз. Лишь сир Гильям Фолтрейн нёс караул у двери.

На приёме маг появился в камзоле того же ярко красного цвета, что и одеяние, в котором он выступал на турнире. Но в лучах выглянувшего из-за туч солнца, пробивавшегося через окно приёмной, эта одежда неприятно резала королевский глаз.

– Надеюсь, ты понимаешь, Отис, что эта должность даётся тебе на время? – произнёс король, глядя куда-то в сторону, словно общество волшебника нагоняло на него тоску.

– Разве верховный маг Игнат не погиб в битве с некромантом? – смутился Отис.

– Тела не нашли. И было бы негоже лишать юношу титула после того, что он сделал для королевства.

– Но ведь я служил вашему отцу…

– И потерпел поражение на турнире. Да и против кого? – король взглянул на Отиса со снисходительной улыбкой. – Пухлый маг Майвенов разнёс тебя в пух и прах. Не будь я свидетелем этого, ни за что бы не поверил. И тебе не помогло даже то маленькое преимущество, что мы тебе обеспечили.

– Боюсь, оно меня и подвело. Я недооценил противника, сражался в полсилы. К тому же у меня закончилась вода и…

– Нужно было поставить вторую бочку? – перебил его король. – И в неё тоже подмешать пыли серебряной стали? Ты представляешь, насколько она дорога?

– Вы знаете, на что я способен, – не унимался маг. – Я сражался за вас в Войне короны.

– И лишь поэтому я готов сделать тебя временно исполняющим обязанности верховного мага. И ещё потому, что твой противник, Харальд из Майвгарда, отказался покинуть должность придворного мага Майвенов.

– Вы и ему предложили? – голос Отиса наполнился разочарованием.

– Вижу, ты удивлён. Но для меня удивительно, что ты полагаешь, будто бы я мог поступить иначе. В конце концов, твой противник показал, что он сильнее.

Отис потупил взор, не зная, что сказать. Король же направил внимательный взгляд прямо на него.

– Считаешь, тебе достались объедки? Я же скажу, что нет ничего более постоянного, чем временное. Ты будешь жить в покоях верховного мага, пользоваться всеми привилегиями этой должности, пока Игнат не объявится. Но, между нами говоря, я не верю, что он пережил эту битву. Уверен, когда мой посланник вернётся, он лишь подтвердит мои предположения.

Услышав эти слова, маг просиял. На его лице даже появилась несмелая улыбка.

– Стало быть, я теперь полноправный верховный маг? Благодарю, ваше величество. Уверяю, я вас не подведу! Мне до смерти надоело торчать в Одерхолде… К слову, вы присмотрели кого-нибудь на моё место там?

– Думаю, мой племянник пока что обойдётся без придворного мага. Но если захочешь, у тебя будет возможность подобрать себе замену из своих учеников.

– Простите, ваше величество? – неуверенно спросил Отис. – Что вы имеете в виду?

– Именно то, что ты услышал. Не думай, что ты, как бывший верховный маг Рейквин, будешь протирать штаны в покоях, томно вздыхать, гуляя по внутреннему двору, и сидеть на собраниях тронного круга с выражением невероятной важности? Нет, друг мой, – от этих слов щёки Отиса подёрнулись румянцем, – тебе уготована куда более важная и ответственная роль. Восстание архимага заставило меня задуматься о многих вещах. В частности, о том, что магам недостаёт железной руки. Слишком долго их дела были скрыты от короны. Слишком долго они плели против королевства козни, формально являясь его частью и получая все связанные с этим привилегии. В какой-то мере я должен даже благодарить Вингевельда: его вероломство открыло мне глаза. Рейквин сейчас контролирует Академию, ты же, Отис, займёшься обучением тех магов, что согласились служить своей стране. Под твоим руководством они больше не будут напрасно расходовать свой дар и уж точно не обратят его во зло.

Отис из Одерхолда слушал короля внимательно, но в его взгляде читался вопрос. Когда его величество закончил говорить, маг тут же неуверенно спросил, изо всех сил стараясь правильно подбирать слова:

– Но чему именно я должен их учить? То есть, конечно, я не сомневаюсь в вашем выборе… Да и уверен, мне есть, что показать… В любом случае, я вас не разочарую, но…

– Ремеслу боевого мага, разумеется, – прервал его сбивчивую речь король. – Недавние события показали, что мирная жизнь – это роскошь, которую наша страна ещё нескоро сможет себе позволить. У меня на этот счёт далеко идущие планы. Враги королевства, как внешние, так и внутренние, ответят за всё. Нам предстоит привести к согласию острова Миррдаэн, а в дальнейшем…

Король на мгновение задумался, но продолжил с лёгкой улыбкой.

– Раз уж ты теперь полноправный член Тронного круга не вижу резона скрывать это от тебя. Когда восстание на западе и крестьянские мятежи будут подавлены, мои дальнейшие планы коснутся эльфов. Пора прекратить это опасное соседство. Илоренский лес и Северная пуща – это огромные территории, по большей части необитаемые. Эльфы не обрабатывают полей, не строят новых городов, тогда как численность рода людского постоянно растёт. Однажды наши предки уже забрали у них земли по праву силы, теперь же пришло время довести дело до конца. Эльфы – прошлое нашего мира, мы же, люди, его будущее. И в этом будущем человек не будет страшиться теней, что кроются в лесной чаще.

Когда Отис из Одерхолда вошёл в королевскую приёмную, в его взгляде читалась столь явная неуверенность, что это вызывало у его величества сильнейшее отвращение. Покидал же маг приёмную невероятно воодушевлённым. Он сердечно поблагодарил короля и клятвенно заверял того, что положит все свои силы и навыки, чтобы как можно скорее воплотить в жизнь величественные картины светлого будущего, столь соблазнительно описанные его величеством.

* * *

Рия сидела на деревянной табуретке, не сводя взгляда с наполовину сгоревшей сальной свечи, стоявшей на столике перед ней. В худеньких ладонях она сжимала глиняную кружку, от которой медленно поднимался пар.

Вечера и ночи в лечебнице становились по-осеннему прохладными, но холоднее всего Рие было от случившегося на турнире. Когда Дериан Рейнар посадил её дядю в темницу, она была полна возмущения, но была уверена, что всё закончится хорошо. Теперь же мир, казалось, разбился на осколки, которые вместе уже не склеишь. Дедушку Альбрехта не вернуть, а дядя Карл выйдет на свободу только если король, это чудовище с безумным стальным взглядом, обретёт бессмертие.

В комнате для сестёр, где теперь жила Рия, было зябко и безлюдно. Все девушки, как и обычно в это время, ушли в Храм на вечерний молебен. Хотя после того, что здесь случилось в последний визит матриарха, монахини шли туда с явной неохотой.

Несчастная сестра Агата, которую матриарх заставила убить раненого рыцаря, не смогла жить с таким грузом вины. Два дня она просидела в лечебнице и молчала, неотрывно глядя на свои руки, а вчера покончила с собой. Матушка Анета, сохранявшая хладнокровие даже в полевом госпитале при Лейдеране, плакала навзрыд, спрятав лицо в морщинистые ладони, когда тело бедной девушки вынимали из петли, свитой из бинтов…

Рия поднесла кружку к губам и отхлебнула. Горько, как и всегда. Шёл третий вечер с того рокового дня. В третий раз сердобольная матушка Анета приготовила ей этот отдающий луговыми травами и обжигающей мятой отвар. От него Рие становилось самую малость спокойнее на душе. То ли дело было в чудодейственных рецептах белых сестёр, то ли ей просто было тепло от осознания, что о ней ещё хоть кто-то заботится в этих холодных каменных стенах. В любом случае, с каждым глотком душевная боль становилась всё менее нестерпимой.

Наверное, во многом благодаря этому отвару в прошедшие две ночи Рие удавалось провалиться в сон. Правда, ближе к утру он становился всё более беспокойным. Ей снился дедушка, дядя, Дунгар и… Игнат. Когда она увидела его во сне позапрошлой ночью, то тут же проснулась от избытка чувств. Солнце ещё не взошло, и она беззвучно рыдала от бессилия, обхватив руками колени. Когда же в окна лечебницы пробились первые рассветные лучи, у неё уже не осталось ни сил, ни слёз.

Вот и теперь, когда Рия вспомнила об этом, в носу начало предательски щипать. Послышался звук открывающейся двери, но монахини не могли вернуться так рано. Девушка осторожно выглянула в зал лечебницы и увидела удивлённо озирающегося гнома.

– Дядя Дунгар, – негромко позвала она, чтобы не разбудить редких больных, дремавших на койках. – Сюда.

– Девочка моя! – всплеснул руками тот, грузно зашагав навстречу. Добравшись до Рии, он крепко её обнял. – Куда все подевались? Обычно как ни зайду, монашки повсюду так и снуют, а сейчас – ни души.

– По вечерам все уходят на молебен в Храм. А я не из белых сестёр, поэтому остаюсь здесь за всем присматривать. Дядя… Что с тобой? – Рия только теперь заметила, что лицо гнома ужасно опухло, а под глазами зияли тёмные провалы синяков. – О боги, что ты делал эти три дня?

– Пил, – горько ответил Дунгар. – Это ж по моей вине…

– Замолчи! – шикнула на него девушка. – Не говори глупостей! Эти ублюдки, король, матриарх, рыцарь с мёртвыми глазами – они во всём виноваты, а не ты!

– Ох, Рия… – вздохнул гном и утёр нос. Голос его начал дрожать. – Я рассказывал тебе о ребятах, с которыми вернулся в столицу? Их подрядили на строительство за Королевскими воротами. И только сегодня выяснилось, что на самом деле они строили всё это время… Виселицу! Огромную, чудовищную виселицу! Она сейчас там… Стоит на холме у ворот. А на ней… Молодые и старые, мужчины и женщины… Маги. Те, что отказались служить королю. Сегодня была казнь…

– Всё время, пока я в этом городе, здесь то праздники, то казни, – мрачно заметила Рия. – Местные, наверное, уже не видят в них разницы.

– Толпа ликовала. Их даже дождь не разогнал… А магов, их дюжина была, всех до одного перевешали. Поэтому, девочка моя, я всё обдумал и пришёл сюда. Хочу помочь тебе покинуть город.

– Что ты! – глаза Рии в ужасе округлились. – Как я могу оставить здесь дядю Карла!

– Послушай, я был у него сегодня, он заперт в одной из комнат замка. Я рассказал ему о виселице этой, о казни… Старик взял с меня клятву, попросил лишь о двух вещах: не верить ни единому слову короля и сделать всё возможное, чтобы ты была в безопасности. И я поклялся. Тогда он попросил меня увезти тебя из замка, из города, сделать всё, чтобы ты добралась домой, в Риген.

– Вы ведь оба не знаете… Мне запретили покидать замок. На следующий день, как всё случилось… Там, в подземелье… Король собрал стражу, всех до единого стражников и гвардейцев, и велел им запомнить моё лицо, чтобы я не смогла уйти. И он сказал… – Рия утёрла глаза, – сказал, что мне лучше оставаться здесь, если не хочу, чтобы с дядей и нашим лысым другом что-то случилось.

– Должно быть, он про Ирмоса… – вздохнул гном. – Но этот проклятый замок… Здесь ведь что угодно может произойти. А этот рыцарь, этот Фолтрейн, будь он неладен… О нём ведь такое говорят…

– Я нужна королю, чтобы дядя продолжал работать. Уверена, если он заупрямится, меня приведут к нему и приставят нож к горлу, но не посмеют причинить мне вред, ведь иначе его величество ничего не получит.

– Но твоё отсутствие не помешало Дериану Рейнару заставить Карла сварить для него то зелье.

– Я… – Рия хотела было возразить, но Дунгар был прав. Она вздохнула и отпила из кружки остывающий отвар. – В этих стенах я в безопасности, дядя Дунгар. А пока в безопасности я, то и дяде Карлу ничего не грозит. Пусть король получит свой эликсир… и подавится им! – последние слова Рия со злостью прошипела, сжав кулаки. – А мы уедем из этой проклятой страны.

– А как же Игнат?

Услышав это имя Рия отвернулась. На глаза вновь навернулись слёзы.

– Даже не знаю, жив ли он теперь… Я верю, хочу верить, что он вернётся, но… Дядя, я просто боюсь потерять ещё больше, чем уже потеряла. Боюсь вообще делать хоть что-то… Просто нужно выдержать, вытерпеть этот кошмар, и тогда он закончится, как заканчиваются все кошмары.

– Увы, это не сон, девочка моя, – печально вздохнул Дунгар. Он оглянулся, будто кто-то мог их подслушать. – Карл взял с меня слово заботиться о тебе, даже невзирая на то, что может случиться с ним. Это ведь он предложил увезти тебя из города. Думаешь, ему хочется, чтобы король обрёл бессмертие? Он готов отравить себя самого, только бы ты была в безопасности…

– Хватит смертей! – вспыхнула Рия. – Здесь мне ничего не грозит. Если это займёт год, два, три, я буду ждать. Ради дяди Карла. Кроме него у меня никого больше нет…

Гном нахмурился и отвёл взгляд.

– Вот как? А ведь я тебя вот такой вот помню. Всё норовила за бороду уцепиться, да только не доставала до неё.

– Прости, дядя Дунгар, – Рия крепко обняла его, – но из родственников у меня и вправду никого нет. Я так боюсь остаться одна… Никому не нужной… В целом мире…

– Ну, перестань, – мягко сказал он, похлопав девушку по спине. – Пока я жив, сделаю всё, что смогу, чтобы уберечь тебя от беды. И дело даже не в слове, данном Карлу. Ты, он, вся семья ваша – вы уже давно стали мне родными. К слову, те парни, что приехали со мной из Могримбара, тоже тебе помочь готовы. Я с ними уже обговорил…

– Прости, дядя, – Рия отстранилась. – Но пока что я не готова принять такое решение. Дядя Карл, видимо, не дорожит своей жизнью, но я им ещё дорожу. Если пойдёшь к нему снова, передай, чтобы обо мне не беспокоился. Он закончит дело, и тогда мы уедем. Вместе.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, девочка… Но если всё же надумаешь, буду в здании банка. Пока что я ещё там, а как погонят… Будет видно.

Гном медленно зашагал к двери лечебницы, а когда он исчез за ней, Рие вдруг стало холодно до дрожи. Она ходила в полумраке между пустых коек, обернувшись в накидку, по ночам служившую ей одеялом, а душа словно сжалась в крохотный беззащитный комочек. Ей не хватало Игната. И дяди Карла. И дедушки Альбрехта… И всех тех, кого она, наверное, больше никогда не увидит. Она устала бояться, устала топить этот страх в работе. Матушка Анета говорила, что ежедневное видение чужой боли помогает заглушить собственную. Так Рие и самой казалось раньше, теперь же она твёрдо поняла, что в её случае это не работает.

Прошло около часа или двух. Монахини всё не возвращались. Рия сменила повязки тем немногим, кто остался в лечебнице, и поставила ночные горшки рядом с койками.

Вдруг дверь тихонько отворилась и в зале оказался щуплый паренёк со свечой в руке. Найдя взглядом Рию, он поспешил к ней. Рыжий цвет его волос в неровном свечном свете казался совсем огненным, так что он сильно напомнил ей Игната. Взгляд у него был взволнованный.

– В-вы Р-риенна Эльдшт-терн? – парень сильно заикался, то и дело озираясь по сторонам.

– Да, это я. А вы кто?

– Меня п-п-прислал ваш д-дядя. К-карл Эльдшт-терн.

– Дядя Карл? – изумилась Рия. – Что с ним?

– Ему незд-доровит-ться. П-п-просил отвести вас к-к-к нему. Идёмт-те.

Услышав это, у Рии ещё больше похолодело внутри. Она не мешкая согласилась следовать за рыжим, и вскоре они уже шли по коридору, соединявшему лечебницу с замком. Освещён он был редкими лампами, так что девушке то и дело приходилось погружаться в кромешную темноту.

– Далеко ещё? – беспокойно спросила Рия. – Где его держат?

– Ск-коро п-п-п-придём… – отозвался из темноты рыжий. Его голос будто дрожал ещё сильнее, чем раньше.

Рия почти не покидала лечебницы и плохо знала устройство Чёрного замка, поэтому в вечернем полумраке он показался ей настоящим лабиринтом. Она неотрывно шла за пареньком, а от вида освещённых пламенем свечи рыжих волос на душе у неё становилось теплее. Они спустились по лестнице, прошли по коридору и, наконец, провожатый остановился у двери, ничем не отличавшейся от тех, что встречались по пути.

– П-пришли, – запинаясь, произнёс он. – Вас ждут т-т-там.

Собравшись с духом, Рия толкнула дверь, и та с тихим скрипом отворилась. Внутри оказалось множество наваленных друг на друга мешков и ящиков, на одном из которых стояла масляная лампа – единственный источник света на всё небольшое помещение. Рия опешила. Она ожидала увидеть привычные алхимические принадлежности, колбы, реторты и горелки. Быть может, здесь хранят ингредиенты, и дядя выбрал это место, чтобы их встреча осталась в тайне? Но разве ему позволено покидать комнату?

Рия вдруг осознала, что не знает ни где находится, ни как вернуться назад. Она хотела было спросить об этом у рыжего парня, что привёл её сюда, но, когда обернулась, всё её тело пронзил холод. Провожатого не было, а на его месте стоял тот, кого с кем Рия больше всего на свете боялась встретиться в ночных коридорах замка. Сир Гильям Фолтрейн, командующий королевской гвардией.

– Ну здравствуй, имперская девочка, – он ухмыльнулся и закрыл за собой дверь. Золото на его стальном нагруднике беспощадно сверкнуло.

Рия попятилась назад и упёрлась в ящики. Сердце колотилось так, что биение, казалось, превратилось в сплошной гул.

– Вот мы и встретились наедине, – Сказал рыцарь. – Можешь не пытаться кричать – мы недалеко от пыточной. На крики здесь давно не обращают внимания…

Но Рия была не в состоянии кричать. Её горло будто парализовало, и даже если бы захотела, то не смогла бы выдавить ни слова. Девушка стояла, как вкопанная, вцепившись пальцами в ящики за спиной, и с ужасом ждала, что будет.

– Будешь брыкаться, – сир Гильям сделал шаг вперёд, – сделаю тебе очень больно. Попытаешься сбежать – сделаю так, что ты не ступишь ни шагу. Я немало повидал таких, как ты, имперских девок, задирающих нос. Куда нам до вас… Мы же просто дикари в грязном углу на краю земли, верно? Нет, неверно. Мы прогнали империю, но вы, крысы, продолжаете жить среди нас, как ни в чём не бывало. По мне так вы, имперские бабы, только для одного годитесь…