Текст книги "Трумпельдор"

Автор книги: Илья Левит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

Глава 19
Может ли быть польза от антисемита?

В Российской империи никогда не могли решить окончательно, что делать с сионистами. Вроде бы они ничем не угрожали. Государство свое собирались строить достаточно далеко и даже являли собой некое противодействие революционному движению. Но с другой стороны, «добудут себе евреи государство или нет – это еще только Бог ведает, а дух их уже подымается», – писала одна черносотенная газета. И эмиграция в Страну Израильскую пока что была ничтожна. А вот «подъем духа» уже чувствовался. В сионизме, кстати, было направление, именно это и считавшее главным – воспитательно-культурную работу. А что до переезда в Землю Израильскую, то в те годы наши противники говорили: «В одном Бердичеве больше еврейского народа, чем во всей Земле Израильской». А перед Первой мировой войной повторяли: «В одном Львове (или Вильно) больше евреев, чем в Земле Израильской». А потом, в 20-е годы: «В одной Варшаве больше евреев, чем в Земле Израильской». В дни моей молодости утверждали: «В одном Нью-Йорке больше евреев, чем во всем Израиле». А на рубеже XX и XXI веков: «В Северной Америке, то есть в США и Канаде вместе, больше евреев, чем в Израиле» В 2012 г. евреев в Израиле было больше, чем в США. Но вернемся в начало XX века, в «стадию Бердичева».

Власти до 1903 года закрывали глаза на деятельность сионистов. Официального статуса не было, но и препятствий для их деятельности почти не возникало. А в 1902 году даже согласились власти на легальное проведение съезда российских сионистов в Минске (не путать с Сионистским конгрессом). Так что можно сказать, что евреи оказались даже в привилегированном положении (хоть в чем-то!) – другим национальностям этого не позволяли. Но после Кишиневского погрома понимал Плеве, министр внутренних дел, которого обвиняли в попустительстве громилам, что ничего хорошего от евреев вообще, а от сионистов в особенности, ждать уже не приходится. Сионисты к 1903 году были уже весьма многочисленны. И являли собой явно самую организованную часть еврейства. Сионистская легенда рассказывает, что сразу после погрома Плеве вызвал к себе главу минских сионистов, Розенбаума, и потребовал, чтобы русские сионисты публично опровергли слухи, будто он, Плеве, замешан в погроме. Если сионисты согласятся, они получат взамен полную легализацию своей деятельности. Если откажутся – пусть пеняют на себя. Розенбаум отказался, и репрессии не заставили себя ждать. Репрессии – это уже была не легенда, а горькая реальность. Сионистская деятельность, помимо прямой эмиграции, была летом 1903 года в Российской империи запрещена. Запрещены были собрания, сбор денег, все культурно-просветительные мероприятия, все, связанное с агитацией. О самообороне я уже говорил. Надо еще раз сказать, что никаких официальных инструкций, поощряющих как терпимость (до лета 1903 года), так и нетерпимость, принято не было. Каждый случай рассматривался конкретно. Ограничения были введены секретным циркуляром Министерства внутренних дел. Дальнейшие события довольно широко известны. Герцль, уже потерпевший ряд неудач у сильных мира сего, решился на еще одну политическую комбинацию. Ему не удалось добиться встречи с царем. (Царь возмущался, что его тоже считают ответственным за погром. Бог знает, был ли он искренен.) Но Герцль получил предложение на встречу с Плеве и поехал к нему, «как Моисей к фараону», – пытался использовать неприятное положение, в котором оказалась Россия, надеялся, что русская верхушка попытается загладить впечатление от Кишиневского погрома.

Лирическое отступление

Плеве вырос в Польше. Рассказывали, что в молодые годы он стал свидетелем вспыхнувшего в каком-то местечке сильного пожара. Все потеряли голову, а евреи проявили организованность и пожар потушили. С того времени Плеве уверился, что революцию могут в России сделать только евреи. Русские люди «храбры по приказу», а евреи – те и без приказа могут действовать. И выйдя в первейшие люди Российской империи, Плеве говорил, что евреи храбрый народ. И что он не антисемит. Когда учился в гимназии в Варшаве, у него были друзья-евреи. (Антисемиты часто говорят подобное). Все отмечают его личное обаяние и ум. И враждебность к евреям, которым он вредил как мог в течение более 20 лет.

Герцль прибыл в Россию, где дважды встречался с Плеве и один раз – с министром финансов Витте. Задачу Герцля можно условно разделить на три пункта: 1) Добиться давления России на Турцию – чтобы дала евреям автономию в Палестине. 2) Облегчить судьбу евреев в России. 3) «Программа-минимум» – добиться от правительства более мягкого отношения к сионистам и сионистской деятельности.

Последнее удалось. Любопытно отметить, что С. Ю. Витте, считавшийся другом евреев и либералом, держался с Герцлем очень нелюбезно. Герцль приписал это влиянию богатых ассимилированных евреев, которые и на Западе мешали ему. Но в России, возможно, дело не сводилось к одному этому. Плеве и Витте терпеть друг друга не могли, и гость Плеве был заранее не симпатичен Витте. Сперва казалось, что по главному, первому пункту достигнут успех. Плеве советовался в Министерстве иностранных дел о возможности дипломатического нажима на Турцию, но время было неблагоприятное – из-за волнений христиан на Балканах. Решили, что надо отложить дело, – на фоне этих волнений вмешательство России могло лишь озлобить турок. А затем Плеве погиб от эсеровской бомбы. А Герцль умер от болезни сердца. Дело кончилось ничем. А могло оно кончиться иначе? Как ни странно, видимо, да, могло. Во второй половине 30-х годов XX века польское правительство, очень антисемитски настроенное, поставляло оружие сионистам.

Но тогда с Россией нам не повезло.

Важнейшее событие случилось с Герцлем на обратном пути. Герцль проезжал Вильно и остановился там (по приглашению тамошних сионистов). И удостоился такой встречи, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Евреи, а в Вильно их было много (40 % населения), встретили его именно как Царя Израиля. Энтузиазм охватил всех – рабочих и купцов, ешиботников и старых рабби, мужчин и женщин. Но власти имели обо всем этом свое мнение, отличное от еврейского. Власти евреев не любили и даже боялись. Было от чего. В 1902 году, т. е. за год до описываемых событий, власти жестоко разогнали первомайскую демонстрацию. Часть арестованных участников демонстрации выпороли. Пороли по приказу губернатора и в его присутствии. При том только евреев и поляков. В ответ еврей-бундовец стрелял в губернатора и ранил его. Еврея – его фамилия была Леккерт – повесили. Но покушение это вызвало горячее одобрение «на еврейской улице», и не только в Вильно. Пусть видят все, что нельзя безнаказанно бить и унижать евреев! Бунд был против террора. Но для данного случая партийные верхи сделали исключение и не осудили его. Было заявлено, что это не террор, а возмездие. В первые годы советской власти о Леккерте помнили. Называли его именем улицы. Поставили фильм. Затем, когда «ветер переменился» в еврейском вопросе, поспешили забыть.

В Вильно во время визита Герцля антисемитски настроенные местные власти решили проучить евреев, испортив им праздник. Произошли столкновения евреев с полицией. Поначалу не очень страшные. Но под конец толпу, провожавшую Герцля на вокзал, казаки жестоко разогнали нагайками прямо у него на глазах. Он был потрясен. Как можно жить в такой стране? Это во многом объясняет его дальнейшие действия. Евреям же в Вильно он сказал на прощание: «Не падайте духом, придут лучшие времена».

Глава 20
Нужен ли был ночлежный дом?

Сразу из Вильно Герцль поехал в Базель на Шестой Сионистский конгресс и там объявил о плане «Уганда». События эти довольно известны, и я буду краток. Еще до поездки в Россию Герцль получил предложение от английского министра колоний Джозефа Чемберлена (отца Невилла Чемберлена, будущего премьер-министра Великобритании) предоставить евреям землю в британской Восточной Африке. По теперешней географии – это в Кении, тогда тот район назывался Угандой. Англичане предлагали широкую автономию, и свой флаг, и название для страны – «Новая Палестина». (Тогда еще не было арабского «палестинского народа».) Сразу надо сказать – климатически это место было не плохо. Кенийское нагорье – места относительно прохладные и плодородные. Но в то время, конечно, совсем не освоенные. Это был уже успех – правительство великой державы обратилось к Герцлю как к признанному главе еврейского народа! Сама по себе идея основания еврейского государства «где-нибудь» вне Палестины новостью не была. Но до сих пор сионисты ее всерьез не обсуждали. И Герцль поначалу не думал об этом. Когда-то, на заре своей сионистской деятельности, он допускал мысль о еврейском государстве «где-нибудь», но давно ее оставил, хорошо познакомившись с реальностью. И вот теперь, под влиянием Кишиневского погрома и событий в Вильно, он решил, что предложение Британии можно принять, хотя бы как временную меру. В качестве «ночлежного дома» для бесприютных евреев. Ибо Земля Израильская пока что была недоступна – султан не уступал, а «вода дошла до горла». И он вынес это предложение на Сионистский конгресс. Обсуждение было очень бурным. Именно «русские», для спасения которых все и было затеяно, заняли в большинстве непримиримо-враждебную позицию. Из россиян за Уганду высказались две группы: 1) большинство религиозных сионистов; 2) частично – сионисты-социалисты. В общем, весьма неожиданная коалиция! Самое неожиданное – то, что за Уганду выступили религиозные сионисты. В большинстве случаев этому дают такое объяснение: их религиозная совесть была смущена тем, что восстановление еврейского государства идет без Машиаха (Мессии). Только позднее рав Кук[18]18
  Авраам Ицхак Кук (1865–1935) – раввинский авторитет и мыслитель. В 1904 году прибыл в Эрец-Исраэль, где стал раввином Яффы и практически всего еврейского ишува. Солидаризировался с сионистским движением, что вызывало сопротивление в ортодоксальных кругах. В 1919 году был назначен главным раввином Иерусалима; в 1921 году был избран первым ашкеназским раввином Эрец-Исраэль. Кук развил свою концепцию сионизма и его роли в еврейской истории. Автор многих религиозно-философских трудов.


[Закрыть] объяснил, что это можно и нужно, что это приблизит приход Машиаха. Сами они тогда давали другое объяснение: «Вы противитесь Уганде потому, что боитесь, что ваши люди там хорошо приживутся и забудут о Земле Израиля. А мы в своих людях уверены. Они Иерусалим не забудут». Сыркин – автор «Еврейского социалистического государства», вождь тех сионистов-социалистов, что поддержали план Уганды, прибегал к рациональным аргументам – надо-де оставить романтику. Эрец Исраэль недоступна. Надо брать, что дают. Под покровительством Англии не хуже, чем под крылом у султана, скорее, наоборот. Но и тут был подтекст – социалистам поперек горла была еврейская религия, а в Земле Израильской она «дома». Там она пустила глубокие корни и непобедима. А в Уганде с ней легко будет справиться и построить социализм. Проект Уганды был поддержан и западными сионистами и в итоге собрал большинство голосов. (Сказалось и личное влияние Герцля.) Тогда много нерелигиозных «русских» вообще хотели уйти. Они собрались в другом зале. Герцль с трудом добился разрешения выступить перед ними. В конце концов страсти немного улеглись. Раскола тогда не произошло, это случилось уже после смерти Герцля. Постановили: пока решительных шагов не предпринимать, но изучить вопрос. В момент полемики на конгрессе «Сионисты Сиона» – так теперь будут называть противников проекта Уганды и других планов построить еврейское государство «где-нибудь» – не могли даже сформулировать логично свои возражения. Но потом (а полемика только началась на Шестом конгрессе) они позицию сформулировали примерно так: Уганда ведь страна еще совсем дикая, и понадобится много усилий для ее освоения. И потребуются люди, готовые ради этого умирать, а если надо, то и, не дай Бог, убивать. Мы найдем таких людей для Земли Израильской. А найдете ли вы их для Уганды?

Лирическое отступление

«Угандизм» религиозных сионистов отмечаю особо. Мне приходилось спорить с ультрарелигиозными антисионистами. Среди их любимых доводов: «Герцль хотел строить еврейское государство в Уганде». Они бывали как громом поражены, когда я им сообщал, что его поддержали в этом религиозные сионисты. Конечно, они, религиозные сионисты, как и сам Герцль, видели в Уганде ступень на пути в Землю Израильскую. Там можно будет дождаться благоприятного момента и подготовиться к нему. А пока дать детям хорошее еврейское воспитание. И главное: люди будут в безопасности.

Глава 21
Как использовать евреев?

Тут встает вопрос: а что вообще побудило Англию вмешаться в это дело? Это важно и для дальнейшего повествования. Тут действовал ряд факторов: 1) Моральные соображения. Благословенный XIX век с его наивной верой в прогресс, в порядочность, в гуманность уже прошел, но до Первой мировой войны еще продолжал влиять на людскую мораль. И по тогдашним меркам выходило, что гонимым евреям надо помочь. Это во-первых. А во-вторых, тот, кто не хотел видеть бедных восточноевропейских евреев в Англии, не мог просто взять и захлопнуть перед ними дверь. Надо было, чтобы они добровольно поехали куда-нибудь в другое место. Нынешний человек с трудом воспринимает силу моральных соображений, но для англичан того времени это было весомо. 2) Практические соображения. В начале XX века ряд стран – в первую очередь Англия, а также Франция, Португалия, Голландия, располагали большими колониальными владениями, причем лишь часть их была освоена. Огромные территории лежали нетронутыми, и на их освоение не хватало ни людей, ни капиталов. Конечно, когда удавалось захватить такую добычу, как золотые и алмазные месторождения Южной Африки, находились ресурсы для освоения. Но таких мест на земле немного. А природа не терпит пустоты, земля должна быть заселена. Там, где нет у тебя людей, там твоя власть формальна и хрупка. Ибо туда правдами и неправдами проникнут другие. И если не завтра, так послезавтра эта земля будет потеряна. В ту пору хорошо помнили, что Мексика именно так потеряла Техас. А уж англичане лучше всех могли бы рассказать, что только что произошедший захват бурских республик в Южной Африке, начался с просачивания туда (в Трансвааль) английских золотоискателей. Словом, старые колониальные державы ясно представляли, что им необходимо, но от этого было не легче, ибо своих людей не хватало. Африканских негров никто своей опорой не считал.

Для освоения восточной Африки англичане использовали выходцев из Индии. Людей там хватало. Но, во-первых, из тогдашней Индии нельзя было получить капиталов для освоения Африки (их не было). Во-вторых, еще вопрос, насколько англичане могли считать индийцев своими людьми. Или хотя бы своими сторонниками. Грозное антианглийское восстание в Индии 1857–1859 годов было в то время недавней историей.

Аналогичным было положение других старых колониальных держав. Например, Франция сумела найти поселенцев для Алжира. Ну, а в Тунисе вообще итальянцев было больше, чем французов, хотя владела Тунисом Франция. Италия лишь мечтала о колониях, которых у нее почти не было. Любому понятно, какая возникала ситуация. И аналогичное положение легко могло сложиться где угодно. Вот тут-то в поле зрения англичан и попали сионисты. Российские евреи в ту пору явно не были царской агентурой, так что опасений не внушали, но кое-какие капиталы привлечь могли. Словом, евреев из России вполне можно было поселить в Восточной Африке. В дальнейшем, в ходе Первой мировой войны, в пользу поддержки сионизма возникли и другие доводы.

Глава 22
Гомель – это звучит гордо!

А в России события шли в том грозном 1903 году своим чередом.

Антисемиты вовсе не удовлетворились Кишиневским погромом. Уже осенью начались события в Гомеле, что для нашей истории не менее важно, чем Кишиневский погром, но Гомель получился как бы «Кишинев наоборот». И полугода не прошло со времени Кишиневского погрома, а евреи стали уже другими. На еврейской улице Гомеля господствовал Бунд. Уже это вызывало ненависть властей и «русских патриотов». Но была и небольшая группа сионистов-социалистов «Поалей-Цион», из тех, что не верили в целесообразность классовой борьбы в галуте (в рассеянии) и собирались переезжать в Землю Израильскую, но отложили отъезд, когда запахло погромом. И стали организовывать самооборону. После некоторых колебаний к ним примкнул Бунд – факт сам по себе примечательный, ибо, как я уже указывал, Бунд был против сионизма. Но теперь стало не до разногласий – обстановка в городе в сентябре обострилась до крайности.

Началось с драки евреев с христианами на базаре. Так как нервы у всех были напряжены, то драка быстро превратилась в кровопролитие, и один христианин был убит. Власти на сей раз не спешили со следствием – толпе давали понять, что она должна взять инициативу в свои руки. И через два дня погромщики двинулись на евреев, причем ядро их составляли кадровые рабочие-железнодорожники. Но позор Кишинева не повторился. Встретили их как надо. Еврейская самооборона насчитывала человек 500. С обеих сторон погибло человек по десять. В конце концов войска и полиция наводнили город. Порой они помогали громилам, но все же, когда в городе полно войск, погромщикам нет раздолья. Интересно отметить, что в нынешней черносотенной литературе мне встречались уважительные отзывы о гомельских евреях: «Они умели за себя постоять!» Но тогдашним черносотенцам эта история не понравилась. Судебный процесс, начавшийся через год, велся очень тенденциозно. Дошло до того, что адвокаты еврейских участников самообороны с согласия подзащитных покинули зал суда. Но сроки евреи получили небольшие. Ибо под арест попали второстепенные участники самообороны – бундовцы и «просто» евреи. Сионисты-социалисты не стали дожидаться ареста, а, видя, что опасность погрома миновала, бежали в Землю Израильскую. А именно они были «героями Сиона» – сердцем самообороны. Некоторые из них пустились в путь, едва оправившись от ран. Словом, в конце 1903 года группа из 13–14 гомельцев организованно отправилась в Землю Израильскую. И это тоже стало событием в нашей истории.

Во-первых, с этого началась знаменитая «вторая алия»[19]19
  Возможно, хронологически началом второй алии был отъезд в Страну Израиля группы еврейских детей из Кишинёва, осиротевших во время погрома. Их вывез осенью 1903 года сионистский деятель М. Усышкин. Но это событие не имело столь важных последствий как приезд гомельцев.


[Закрыть] (отчасти социалистическая). Во-вторых, в дальнейшем к гомельцам примкнули еще несколько участников самообороны из других городов (из Гродно, например). И они организовали группу по охране еврейских поселений («Ха-Шомер» – страж). А с этого момента обычно ведут отсчет военной истории сионизма[20]20
  В «Ха-Шомер» состояло человек 100. Участники самообороны из России стали ядром организации. Бен-Гурион называл «Ха-Шомер» дедушкой израильской армии.


[Закрыть]. Гомель – это гордо звучало в свое время! Но храбрость свою евреи, к сожалению, доказывали не только в отрядах самообороны. Витте писал о том времени: «Евреи, которые лет двадцать назад были феноменально трусливыми людьми, превратились в фанатиков, в террористов, жертвующих жизнью за революцию». На всю Россию гремел призыв бесстрашного Гершуни – еврея, основателя боевой эсеровской организации: «В борьбе обретешь ты право свое!». Впрочем, революционная деятельность началась еще до Кишинева, а уж после Кишинева дело быстро набирало обороты.

Глава 23
Евреи и Русско-японская война

А жизнь меж тем не стояла на месте. В начале 1904 года началась Русско-японская война. Никто не думал, что Россия может ее проиграть. Большинству русских это не могло присниться в самом кошмарном сне. Теперь, сто лет спустя, среднему человеку трудно себе представить, как сильно опережала тогдашняя Россия Японию. Отношение к японцам было презрительное – «азиатцы». Считалось, что один русский солдат стоит минимум четырех японских. «Чтобы спасти Россию от революции, нам нужна маленькая победоносная война», – говорил Плеве[21]21
  Это и было важным пунктом расхождения между Плеве и Витте (см. главу 19). Витте всеми силами стремился избежать войны с Японией, а Плеве ее желал.


[Закрыть]. «Эти макаки» – так выразился о японцах Николай II. Но один старый русский генерал мрачно заметил: «Они-то макаки, да мы-то кое-каки». Но очень мало было таких трезвомыслящих, да и они поначалу думали, что война может оказаться трудной, но, конечно, мы в итоге победим. Как англичане буров. Но война оказалась не легкой, не победоносной и революцию приблизила.

Лирическое отступление

Позднее русские будут с горькой иронией говорить, что японцы, как положено макакам, великолепно собезьянничали – точно скопировали лучшие тогда военные силы: германскую армию и английский флот.

Для нас же важны дела еврейские. Начнем с того, что новобранцы в русской армии с незапамятных времен считали своим святым правом, проходя через местечки, бить евреев. Это, впрочем, было не очень страшно. Много крови обычно не проливалось – так, традиционный погром. Люди душу тешили. Воинское начальство или полиция вмешивались редко.

Между прочим, моя бабушка это видела в детстве и запомнила. И приводила как аргумент, что при советской власти евреям стало лучше – теперь новобранцы так себя не ведут. Но нам важно другое: тогда, в начале 1904 года, еврейская молодежь яростно спорила: идти в армию или уносить ноги. (Если молодой человек исчезал накануне призыва, семья платила штраф – 300 рублей (тогдашних!). Если дезертировал уже из армии, семья ответственности не несла.)

Многие считали, что после Кишинева и Гомеля идти служить – глупо. «Царская Россия не мать, а мачеха!» И уклонялись. Даже в Землю Израильскую некоторые тайком уехали и там выжидали, как будут развиваться события (а развивались они так, что охоты возвращаться не возникало).

Конечно, как всегда бывает, страшились армии и обычные трусы. Но в целом уклонившихся оказалось немного. А были и такие, что в армию шли с энтузиазмом. В их числе оказался и наш герой, Иосиф Трумпельдор. Во-первых, он хотел показать, что не все евреи трусы. А во-вторых и в главных, считал, что евреям надо учиться военному делу. Без этого, увы, государство не построить. Он постарался попасть не в медчасть (напомним, что он был дантистом), а в строевую службу, но его хотели направить на курсы унтер-офицеров. Унтер-офицер еврей не был редкостью в русской армии. Дело в том, что это было «узкое место». Все приличные люди, желавшие сделать военную карьеру, шли в офицерские училища. Из массы призывников 40 % не годились в унтер-офицеры уже потому, что были неграмотны, да и любителей крепко выпить хватало.

Трумпельдор отбился, однако, от этих курсов – в начале войны почти все думали, что она будет недолгой. Он боялся, что не успеет понюхать пороха, и добился срочной отправки на фронт. Он успел попасть в Порт-Артур до того, как этот город, главная военно-морская база России на Дальнем Востоке, был отрезан японской армией. А большинство евреев на фронт не рвались, но и не уклонялись от него. Они пассивно подчинялись воле начальства. В итоге в армию, как обычно, было призвано больше евреев, чем соответствовало их доле в населении Российской империи. Это, впрочем, не мешало антисемитской печати писать, что евреи сочувствуют Японии, настраивают мир против России. Впрочем, доля истины тут была – евреи всего мира без восторга относились к российским порядкам.

Этот антирусский настрой мирового еврейства был для России не так уж безобиден. Евреи издавна сильны в финансово-кредитной сфере. И в 1904 году Япония, в отличие от России, куда легче могла получить кредиты. Это, конечно, не единственная и не главная, но существенная причина русской неудачи.