Текст книги "Трумпельдор"

Автор книги: Илья Левит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Глава 91
Начало Третьей алии

Самое поразительное, что в эти страшные годы не прекращалась активная сионистская деятельность. Догадывались, что скоро все кончится, старались успеть как можно больше и кое-что успели. Первая мировая война закончилась в конце 1918 года. Английские военные власти пока что разрешали въезд только тем, кто и раньше, до войны, жил в Земле Израильской и был выслан турками (см. главу 34). В конце 1919 года из еще белой Одессы вышел пароход «Руслан» и направился в Землю Израильскую. На борту его было 620 евреев. Не более 10 % из них действительно жили в Земле Израильской до войны и теперь возвращались. Но у всех были въездные визы от английского консула – сумели заморочить ему голову, доказав, что они были когда-то жителями Иерусалима, Цфата и т. д. (В дальнейшем, однако, подобные «фокусы» уже не будут так легко удаваться). Прибытие этого судна в Яффо стало праздником для евреев Страны Израиля[54]54
  В нынешнем Тель-Авиве (в Яффо) есть улица Руслан.


[Закрыть]. Среди сошедших тогда на берег были и люди уже известные своей сионистской деятельностью, и те, кому еще предстояла такая известность. Так что «Руслан» у нас называют «еврейским Мейфлауэром» (по аналогии с кораблем, доставившим первых поселенцев в будущие США). Стоит особо отметить прибытие на «Руслане» нескольких врачей – их тогда очень не хватало в Стране Израиля.

Так началась Третья алия. Это была, видимо, самая идейная алия в истории сионистского движения. Напоминаю: «алия» – «восхождение», приезд в Землю Израильскую. Третья алия – 1919–1923 годов – привела в страну более 35 тысяч евреев. По тем временам достаточно много.

Около половины из этих 35 тысяч прибыли из России. Около трети – из уже независимой Польши. В общем, на долгие годы это стало последним всплеском русского сионизма. Победа большевиков оказалась тяжелым ударом для нашего дела. Хотя в начале 20-х годов из советской России еще осуществлялся небольшой легальный выезд, но это было уже несерьезно.

В период Третьей алии в числе выходцев из России прибыло 7–8 тысяч «халуцим» – первопроходцев. Они были уже среди пассажиров «Руслана». Подъезжая к яффскому порту, эта группа подняла над кораблем два флага. Один – сионистский бело-голубой (сейчас это флаг государства Израиль). Другой – красный. Он тогда ассоциировался не только с большевиками, но и вообще с социализмом. Однако сомнительно, что все британские колониальные чиновники знали эти тонкости. На них красный флаг мог произвести самое гнетущее впечатление.

О халуцим сейчас и пойдет речь. Это и вообще важно, и напрямую связано с Трумпельдором.

Глава 92
Еврейские утопии и утописты

Итак, когда летом 1917 года Трумпельдор приехал в Россию со своим планом создания «железных людей», годных для всего, он нашел уже готовую «руду» хорошего качества – «Хехалуц» – молодых людей, готовых стать авангардом еврейского поселенчества. Я не буду описывать организационно-административную деятельность «Хехалуца», съезды, конференции. Скажу только, что в крупных российских еврейских центрах были созданы комитеты этого движения. Они скоро возникли также в Польше и Румынии. Комитеты старались, по мере возможностей, наладить быт и трудовую подготовку халуцев. И ухитрялись поддерживать связь с комитетами в других городах, даже в условиях гражданской войны.

«Хехалуц» считался организацией внепартийной. Молодежь туда шла очень идейная, «готовая на все ради завтрашних дней». Хотя и внутри «Хехалуца» тоже бывали яростные споры – евреи не могут без этого, – общие принципы наметили: «Хехалуц» стремится к созданию в Земле Израильской еврейского трудового общества, основанного на коллективных началах. Будучи беспартийной организацией, «Хехалуц» рассматривает себя как органическую часть еврейского и всемирного рабочего движения. Признавая неизбежность классовой борьбы, он выступает против капитализма в любых его проявлениях. (Не просто так подняли они красный флаг над «Русланом»!). «Хехалуц» стремится произвести переоценку ценностей среди еврейских масс. Каждый член организации должен строить свою жизнь на основе производительного труда и сознательного коллективизма. Программа очень левая. Но и национальная. По своим взглядам большинство членов «Хехалуца» симпатизировали скорее красным, чем белым. И долго еще в лево-сионистских кругах считали опыт Октябрьской революции положительным. Трумпельдор эти взгляды разделял. Но в Гражданскую войну сионисты, в том числе и «Хехалуц», не вмешивались – не их это было дело. Они социализм собирались строить на своей земле. В общей сумятице красные сперва терпели «Хехалуц». Трумпельдор активно включился в его работу, теоретическую и практическую. В 1918 году выходит брошюра Трумпельдора «Халуц, его сущность и ближайшие задачи», а затем статья «Новый путь». Он говорил о «халуцах» – рабочих и солдатах. Солдаты будут формироваться из тех же рабочих. Тогда было принято считать, что каждый халуц по прибытии в страну должен предоставить себя на три года в распоряжение сионистского движения, то есть идти на самые тяжелые и опасные работы за самое скудное вознаграждение, а уж потом начинать строить свою личную жизнь. (Традиция эта пошла ещё от «билуйцев».)

Трумпельдор считал, что и этого мало. Тяжелое время у нас надолго. Люди и дальше должны будут посвящать себя первопроходческой деятельности. Наиболее эффективно она будет осуществляться в рамках коммуны. Эти теоретические труды Трумпельдора были замечены в Восточной Европе. Их переводили, читали, обсуждали. Известно, например, что в 1918 году в Риге, оккупированной тогда германцами, группа молодых евреев под влиянием брошюры Трумпельдора начала трудовую подготовку. И в дальнейшем выехала в Страну Израиля в рамках Третьей алии.

Практическая деятельность Трумпельдора в 1918–1919 годах состояла в переправке «халуцев» из северных районов (Петрограда, Белоруссии) в южные – на берега Черного моря, особенно в Крым, – и организации там «хахшары» – трудовой подготовки. Во-первых, чтобы не терять времени. На юге сельское хозяйство отчасти сходно с таковым в Земле Израильской (виноград, табак, овощи). И надо начинать всему этому учиться, тем более что пока еще нет свободного въезда в Землю Израильскую. Во-вторых, и этим Крым особенно хорош, оттуда не так уж трудно добраться нелегально морем до Турции (а потом и дальше). И этот расчет оправдался. Так в конце Гражданской войны выбрались на лодках человек 200 «халуцев» из Крыма.

Сама по себе переправка людей на юг в условиях Гражданской войны уже была делом трудным. Тем более – организация «хахшары». Трумпельдор энергично занимался этим. Вел переговоры и с белыми властями, и с красными. И неизвестно, что было опаснее: для еврея – иметь дело с белыми или для офицера – с красными. Но все обошлось. В идеале он мечтал о «хахшаре» в условиях трудовых коммун, говорящих на иврите. Но в Гражданскую было «не до жира» – устраивал людей, где мог.

В 2003 г. в Симферополе на стене старинного дома укрепили памятную доску – там в 1919 г. жил Трумпельдор.

Надо сказать, что деятельность Трумпельдора в Крыму была лишь малой частью деятельности «Хехалуца» в тогдашней России. Фермы и артели «хахшары» существовали во многих местах. И нелегальная эмиграция шла не только из Крыма. В 1919–1920 гг. государственные границы в восточной Европе были понятием условным. Но с 1921 г. эти границы начали становиться реальностью, т. е. все более трудно преодолимой преградой для нелегальных эмигрантов. (Из советской России бежали, разумеется, не только евреи. А среди беженцев-евреев далеко не все были сионисты). При нелегальном пересечении уже упорядочившихся границ приходилось прятаться сперва от советских, а потом от польских или румынских пограничников. Ибо в Румынии и особенно в Польше совсем не желали прибытия нелегальных еврейских беженцев. Из боязни коммунистической агентуры и, не менее того, из-за банального антисемитизма. Границу переходили с помощью контрабандистов, что было и опасно (не только из-за пограничников), и дорого. Зимой, в лютый мороз, это стоило дешевле: желающих становилось меньше, да и Днестр (пограничная с Румынией река) замерзал и переставал быть препятствием. Но были случаи гибели от холода. По всему по этому, именно среди «русских», прибывших в Страну Израиля в составе третьей алии, так высока была доля халуцев. Молодые несемейные энтузиасты с сильнейшей мотивацией легче решались на подобный рискованный шаг.

Но с переходом границы злоключения не кончались. С конца 1920 года переселение евреев на Землю Израиля в принципе допускалось, но «сертификаты» (разрешения на въезд в Страну Израиля), выдававшиеся англичанами, поступали нерегулярно и в недостаточном количестве. Ждать приходилось долго. (Как и разрешений на въезд в заокеанские страны для евреев-несионистов.)

Работу халуцы находили у тамошних евреев. Тут особых проблем не возникало, ибо эти ребята охотно брались за самую тяжелую работу, считая ее продолжением «хахшары». Но перед полицией все нелегальные эмигранты были совершенно бесправны. Их могли в любую минуту без всякой причины арестовать. В большинстве случаев скоро выпускали, благодаря ходатайству местных влиятельных евреев или полученной от них взятке. Но могли и выслать в Россию. А это грозило очень большими бедами, до расстрела включительно. Чаще все-таки отправляли в сибирскую ссылку.

Наконец, в начале 1923 г., польское правительство официально потребовало, чтобы все евреи, нелегально проникшие в Польшу, убрались из нее до 14 апреля. Оставшиеся будут высланы в Россию.

Евреи прибегли к хитрости – стали создавать фиктивные семьи. Не только пары, но и с помощью фальшивых документов большие фиктивные семьи. Понятно, что к этому делу – формированию больших семей – привлекали и людей постарше. Их не трудно было найти – в Страну Израиля стремились не только «халуцим». Англичане, надо отдать им должное, семей не разделяли. Так что в Землю Израильскую легально (но по фальшивым документам) въехало значительно больше людей, чем дано было сертификатов.

Советская власть меж тем укреплялась. И к началу 1923 г. польская и румынская границы уже охранялись должным образом. Проницаема еще была граница с Латвией. И халуцы устремились туда. Но скоро большевики навели порядок и там, и вообще на всех советских границах, кроме самых глухих районов Среднего и Дальнего Востока (Афганистан, Иран, Китай). В тех местах отдельные евреи еще просачивались. В 1923 г. была еще одна лазейка для нелегального выезда. Тогда проводилась «реэвакуация беженцев». Т. е. уроженцы новоиспеченных Польши, Латвии, Литвы и ставшей румынской Молдавии, которых Первая мировая война забросила на восток – в Россию, получили право вернуться в свои страны. К этой легально выезжавшей публике, с помощью фиктивных браков, фальшивых свидетельств о рождении и т. д., примазалось какое-то число российских евреев. В том числе и сионисты. В конце 1923 г. реэвакуация закончилась. Третья алия завершилась. Многие освоенные тогда методы сионисты использовали и позднее.

Говоря о третьей алие из самой Польши, только что возродившейся, интересно отметить, что в 1920 г. сионистское движение начало проникать и в массы галицийских евреев. В этом краю (р-н Кракова и Львова), до Первой мировой войны принадлежавшем Австро-Венгрии, патриархальные еврейские массы почти не участвовали ни в первой, ни во второй алие (тогда как алия из русской Польши была значительной). В то время (до Первой мировой войны) бедность часто гнала галицийских евреев в Вену или за океан. Но в Землю Израильскую они тогда не стремились. А теперь молодые потянулись туда. Минувшая война нарушила традиционный ход жизни галицийских местечек. Власть Польши с самого начала оказалась куда менее либеральной, чем власть Австрии времен Франца-Иосифа. Но свирепый польский шовинизм был не единственной причиной пробуждения национальных чувств у галицийских евреев. Важен был и сам факт возрождения Польши – страны, казалось бы, давно погибшей. Захотелось и еврейской молодежи, в том числе галицийской, для себя подобного.

Лирическое отступление

С начала 20-х и до середины 30-х годов большинство евреев приезжало в Землю Израильскую уже не через Одессу, надолго ставшую большевистской, а через Триест. Этот портовый город на Адриатическом море до Первой мировой войны был главными морскими воротами Австро-Венгрии. И уже тогда имел хорошие связи с Землей Израильской. А в описываемое время Триест, после Первой мировой войны ставший итальянским городом, превратился в главный порт, связывавший Европу со Страной Израиля.

Только из Румынии евреи выезжали через черноморские порты.

В Земле Израильской «халуцы» показали себя именно так, как планировалось. Слова не разошлись с делом. Мне они чем-то напоминают комсомольцев 20-х годов. И те, и другие были на все готовы ради идеи. Себя не щадили. Но, как я понимаю, в сегодняшней России комсомольцы тех лет не в чести. У нас же слово «халуц» окружено уважением, деятельность их считается безусловно полезным, даже необходимым этапом в деле возрождения страны. Хаим Вейцман в свое время говорил, что государство не создается с помощью волшебной лампы Аладдина и не преподносится на серебряном блюде. В ответ поэт Натан Альтерман сказал о «халуцах»: «Вот то блюдо серебряное, на котором государство еврейское нам поднесли».

Лирическое отступление

Как я уже писал, в 1921 году из красной уже Одессы на греческом пароходе «Анастасия» к нам выехала группа деятелей ивритской культуры. Сионистская легенда рассказывает: Еврейский поэт Бялик и прославленный красный командир, еврей, Гамарник были женаты на родных сёстрах. Прощаясь – Бялик уезжал на «Анастасии» – они сулили друг другу мрачное будущее. В 1937 году Гамарник, к тому времени начальник политуправления Красной Армии и заместитель наркома (министра) обороны, застрелился, предвидя неминуемый арест. Пишут, что совершенно необоснованный. Но кое-какие основания в его случае были! Он в начале 30-х годов категорически не соглашался со страшными методами коллективизации. И пытался, хоть и тайно, противостоять репрессиям против крестьян.

И такие еврейские утописты были.

Глава 93
Будущий герой Израиля

Трумпельдор, а ему было тогда под 40, производил на всех сильное впечатление. Своим могучим ростом, гордой осанкой, одухотворенным лицом он покорял женщин. На мужчин действовала его военная слава, его самостоятельность в быту, которую он всегда проявлял, несмотря на увечье. И главное – несокрушимая вера в будущее еврейское государство. Крымские «халуцы» были не единственной его «добычей» в России. Ему удалось обратить в сионистскую веру человека, который в чем-то был похож на него самого, в чем-то ему был противоположен, но сыграл в истории создания еврейских вооруженных сил роль исключительную, – Ицхака Саде. В России он звался Ицхак Ландсберг.

Много лет назад, после Шестидневной войны, засверкала слава Моше Даяна. И в то время пошел упорный слух, что у него не просто русские корни, а что служил он в Красной армии. И даже добавляли, что дрался под Сталинградом или еще где-то. Это все было, конечно, чепухой – русским евреям, а возможно и другим россиянам, было приятно думать, что все хорошее в Израиле из России. Вместе с тем как я думаю, дело было сложнее. Тот Даян, которого творил фольклор (и который не слишком походил на свой прототип), был «собирательным образом». И действительно по законам мифотворчества в нем сливались биографии разных людей.

Проследим красноармейскую линию. Она ведет начало от Ицхака Саде (Ландсберга). Он интересен не только как часть даяновской легенды, но и сам по себе. Он был лет на десять младше Трумпельдора. Родился в богатой семье. Отец был купцом первой гильдии. В первую десятку русско-еврейских богачей не входил, но был лишь на ступень ниже. И отец, и мать были роста богатырского, и Ицхак тоже вышел богатырем. А характером был в отца: бабник, богема, выпивоха. Мать была женщина религиозная, ее это возмущало, и брак родителей распался. Ицхак с отцом поехал в Ярославль, где и вырос в русской среде – для богатых не было «черты оседлости». А потом жил в Риге в свое удовольствие. Числился владельцем большого магазина музыкальных инструментов. Женщин менял, как перчатки, и не думал ни о сионизме, ни о революции. И жизнь была хороша, и жить было хорошо. Меценатствовал. Словом, хороший был парень. Но нашлась и на него управа в лице какой-то троюродной сестры. Она была большевичкой. Настоящей. За участие в революции 1905 года отсидела где-то в Сибири. Вернулась и женила его на себе, хотя была много старше. И дочка у них родилась. Но жена ему быстро надоела, и не знал он, как от нее избавиться. Выходом стала Первая мировая война – он тут же пошел добровольцем. Но не тут-то было! Жена ведь тоже из богатой семьи происходила, хоть и большевичка была. И ее родные дали взятки кому надо, и его забраковала медкомиссия, а он подковы гнул! Но терпеть присутствие жены он не мог и снова пошел добровольцем. Его снова «выкупили». Он снова пошел. Как и положено в сказке – на третий раз получилось. Попал он на фронт, дослужился до унтер-офицера. За участие в Брусиловском прорыве получил Георгия, но только одного, в отличие от Трумпельдора. А потом началась Февральская революция. И стал он, как человек опытный, относительно образованный, солдатским депутатом и попал на какой-то съезд в Петроград. В то же время был там и Трумпельдор, но тогда они не встретились, надо полагать, потому, что Ицхак не интересовался еще еврейскими делами. А потом пришел Октябрь. И Ицхак записался в Красную армию и участвовал в Гражданской войне. А вот что было во время той войны – тут есть минимум две версии. Сам он начал было на старости лет мемуары писать, но умер, успев дойти только до революции. Первая версия: он успешно служил в Красной армии и случайно, в вихре Гражданской войны, встретил Трумпельдора. И очень убедительно поговорил с ним Трумпельдор. И запомнил Ицхак Ландсберг этот разговор… И когда узнал он, уже в конце Гражданской войны, о гибели Трумпельдора – дезертировал (хоть стал к тому времени уже немалым начальником) и удрал в Землю Израильскую – понял, что и там нужны воины. (Надо отметить, что известие о гибели Трумпельдора, показавшее, что борьба за Страну Израиля только начинается, побудило многих ускорить алию. Смотря по обстоятельствам, легальную или нет.)

По второй версии, в Красной армии Ицхак служил и участвовал в нескольких боях, но особой карьеры не сделал. Зато довелось ему близко наблюдать деятельность ЧК, после чего он от красных сбежал. Перешел в «белую» зону, на юг, и думал, не пойти ли ему в Белую армию, но случайно услышал разговор двух белых офицеров за соседним столиком в ресторане и понял, что еврею там не место (я думаю, что это сказочная подробность). А дальше, в довершение всех бед, на него свалились жена с дочкой. Она его разыскала! А тут еще дочка тяжело заболела. Даже он пришел в отчаяние – от былых денег в революцию ничего не осталось, а дочку надо было лечить. Ицхак бросился в еврейское благотворительное общество. Там и встретился с Трумпельдором, тоже чего-то добивавшимся для «халуцев». Помощь – врача и медикаменты – Ицхак получил, но девочка все-таки умерла. А с Трумпельдором они подружились, и, уезжая, Трумпельдор взял с Ицхака Ландсберга слово, что тот скоро приедет. И Ицхак приехал-таки, ибо это была возможность сбежать от жены – она в тот момент решила остаться в России, где победили большевики. В общем главное совпадает – в Красной армии Ицхак Ландсберг служил, и к сионизму его привлек Трумпельдор. Было это большой удачей, ибо Ландсберг-Саде стал одним из создателей «Хаганы» и «Пальмаха»[55]55
  «Хагана» – подпольная еврейская армия, созданная для защиты от арабов. «Пальмах» – отборные еврейские молодежные отряды.


[Закрыть]. Вообще он был видной фигурой. Рассказывали, что в 20-е годы была в Лондоне выставка, посвященная Британской империи. И был павильон Палестины. Саде там работал – один еврей среди арабов. И пил водку, и ел сало, вызывая ужас и отвращение правоверных мусульман. Они пытались призвать его к порядку, но он один был сильнее их всех. Историй таких навалом. И о романах его тоже. И о браках. И о разводах. Первая жена приезжала к нему, но, отчаявшись наладить с ним жизнь, вернулась в Россию, и он «развернулся» вовсю. Но не это важно, а то, что в 1937 году он был одним из немногих командиров «Хаганы», требовавших наступления, и осуществил ряд наступательных операций еще до того, как Вингейт научил «Хагану» наступать. Об этом подробнее будет в следующей сказке. А пока важно, что его учениками в те годы стали молодые тогда Моше Даян и Игаль Алон. Так протянулась первая ниточка в легенде о красноармейском прошлом Даяна – на него, в дни его мировой славы, «перенесли» черты биографии его старшего друга и учителя.

Но дело на том не кончилось. В Войну за независимость Ицхак Саде был назначен командовать бронетанковыми силами. Это громко сказано. Где только могли набирали евреи старые бронемашины. Что-то пришедшее в негодность бросили, уходя, англичане. Кое-что удалось «позаимствовать» в британской армии, разумеется, без ведома начальства. Благо встречались в британской армии люди, сочувствовавшие евреям – поглядели в Европе на гитлеровские ужасы. Встречались там также и люди продажные.

Но основное добывалось на заграничных свалках металлолома. Много устаревшей или поврежденной военной техники ржавело в Западной Европе в конце 40-х годов. Евреи скупали ее как лом и тайно перевозили в Израиль. Например, в Италии раздобыли и сумели нелегально переправить в Израиль 30 пущенных на слом американских танков «Шерман», без вооружения и с неисправной ходовой частью. (Купили их больше, но не все удалось тайно вывезти в Израиль – даже хлам нам, в те годы, нелегко было заполучить!)

Но Ицхак Саде не знал, что с этим «богатством» делать. Нашелся, однако, человек, в этом деле понимавший, ибо закончил Ленинградское бронетанковое училище и в чине майора командовал под Курском танковым батальоном, а теперь, помня о своем еврействе, добрался до Земли Израильской, и не один, а вместе с несколькими опытными танкистами-евреями. Звали его Феликс Батус. (В Израиле сменил имя на Рафаэль.) Они составили с Ицхаком Саде (Ландсбергом) отличный тандем, дополняя один другого. Батус, кстати, почти не знал тогда иврит, и они говорили с Саде по-русски. Саде ориентировался в местных условиях, Батус понимал в танках, так что вместе выходило хорошо – несколько танков удалось кое-как восстановить и послать в бой[56]56
  Сформированная Саде и Батусом первая в нашей армии бронетанковая часть результативно участвовала в боях с лета 1948 года. Особенно отличился Саде и его танкисты при взятии «чудовища на горе». Так называли евреи форт Ирак-Сувейдан, упорно защищавшийся египтянами.
  Вообще такой боевой путь, как у Саде – служба в царской армии, затем в Красной, затем эмиграция к нам в первой половине 20-х годов, далее служба в «Хагане» и, наконец, в израильской армии в войну за независимость, конечно редок, но не уникален. Например, бригадный генерал Йоханан Ратнер, военный атташе первого израильского посольства в Москве (послом была тогда знаменитая Голда Меир). Он был уроженец Одессы. В Первую мировую служил в русской армии, в гражданскую дрался за большевиков. С 1923 года – у нас. По профессии архитектор. Занимал важный пост в «Хагане», затем – в израильской армии.


[Закрыть]. (Бывало, что на этих «Шерманах» устанавливали крупповские пушки, времён Первой мировой войны! Тогда израильской армии часто приходилось использовать старьё.)

Вместе Саде и Батус влились в легендарную биографию Даяна (Курск заменился при этом на Сталинград). Батус оставил мемуары, где высоко оценивал Ицхака Саде (Ландсберга). Его, Саде, вклад в победу в Войне за независимость был велик. Он демонстрировал и личную храбрость, и военные дарования. Он числился генерал-майором, а в просторечии его называли «Старик». Так же, как Бен-Гуриона, но «Старики» друг друга не любили. Когда вспоминают у нас Ицхака Саде, обычно выглядит он гусаром-удальцом в бою, в выпивке, в волокитстве, другом поэтов. И это даже когда ему было под 60! Его стычки с Бен-Гурионом – это стычки сильной личности (Бен-Гурион) и гусара, которому море по колено. Так принято описывать. Личная неприязнь действительно, видимо, была. Но не это главное. А главное состояло в том, что в походной палатке Саде висел всегда портрет Сталина, и что Соединенные Штаты Саде называл тюрьмой всего мира.

А уже началась холодная война. Отношения с СССР были еще хорошими, но Бен-Гурион предпочитал оглядываться на США. Понимал, какой выбор надо сделать. Поэтому он отстранил Саде от командования нашей «Красной гвардией» – Пальмахом (хотя воевал там Саде успешно), послав создавать танковые войска. А вскоре после войны уволил его из армии. Под предлогом возраста – Саде было уже 60 лет. Умер Саде сравнительно молодым – в 62 года, от рака. Я все это рассказал не просто так. Это фигура характерная. Он все время разрывался между левой идеологией и «еврейским сердцем». Не только храбрость, но и левизна Трумпельдора ему понравились. И не случайной была его служба в Красной армии. И не один он был у нас такой, национально-левый. В его конкретном случае победило «еврейское сердце». Но не у всех левых так произошло.