Текст книги "Трумпельдор"

Автор книги: Илья Левит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

Глава 3
Александр II и евреи

Для начала поговорим о военной реформе.

Во времена Александра II блестяще показала себя прусская система комплектования армии. Она была создана после ужасающих поражений, которые Пруссия потерпела от Наполеона. Наполеон свел ее тогда на положение третьестепенной державы и разрешил иметь только небольшое войско. Тогда-то немцы и придумали систему комплектования армии, в которой постоянно служили лишь часть офицеров и унтер-офицеров. Остальные (то есть все рядовые, и не только они), отслужив не слишком большой срок, увольнялись в запас. А уж потом их могли призывать по мере надобности – либо во время войны, либо на учения. Результат оказался фантастическим! В 1813 году, когда после поражения в войне с Россией на Наполеона поднялась Европа, прусская армия оказалась в четыре раза больше, чем числилась по штату, что было для Наполеона неприятным сюрпризом. Сперва прусскую систему нигде не принимали всерьез, но в третьей четверти XIX века, после великих побед, приведших к объединению Германии вокруг Пруссии, все только о ней (военной системе) и говорили. (Тут надо учесть, что военное оснащение было еще относительно простым, и обучить людей особого труда не составляло.) В России при Александре II, в 1874 году переняли прусскую систему. Она осталась там и по сей день. Евреев стали призывать на военную службу на общем основании. Но любопытно отметить, что процент призванных евреев все-таки и теперь был чуть выше, чем их доля в населении. Дело в том, что разные случаи вроде болезни родителей, по которым потенциальные новобранцы могли отвертеться, были оставлены на усмотрение местного начальства. А оно, как правило, строже относилось к евреям, чем к другим.

Что до тех евреев, кто уже служил, – им предлагали остаться на сверхсрочную, и многие соглашались. Это, кстати, говорит о том, что антисемитские утверждения на тему солдат-евреев, мягко говоря, преувеличены. Были даже отдельные редкие случаи, когда евреи становились строевыми офицерами, старослужащие унтер-офицеры должны были сдавать для этого нехитрый экзамен, а врачи дослуживались в армии и до высоких чинов. Все это было немыслимо при Николае I и стало немыслимо при Александре III, но при Александре II имело место. Среди сверхсрочников был Трумпельдор-старший, выучившийся со временем на военного фельдшера и женившийся. А на «гражданке» тоже происходили важные вещи – антиеврейские законы смягчались. До равноправия было еще далеко, но потихоньку к тому шло. Евреи с высшим образованием, либо с хорошими специальностями, а также состоятельные, получали все права. Препятствий к получению высшего образования не было, и, окончив вуз, можно было поступить и на государственную службу (не только в армию). Потом, при Александре III, это будет казаться сладким сном. И хотя закон о черте оседлости оставался в силе для основной массы евреев – на жизнь евреи смотрели тогда оптимистически: казалось, виден свет в конце тоннеля. У евреев в квартирах портрет Александра II висел не реже, чем у русских, и, когда народники убили царя, евреи горевали о нем. (Среди народников евреи были, но не слишком много.)

Лирическое отступление

Всенародный плач по убитому царю, прокатившийся по России вместо взрыва ликования, был тяжелым ударом для народовольцев.

Одним из безутешно рыдавших, был одиннадцатилетний Григорий (Гирш) Гершуни. Тихий, застенчивый еврейский мальчик. Лет через 20 он станет страшным человеком – «отцом эсеровского террора». В тихом омуте черти водятся. Но надо было ещё суметь разбудить этих бесов. Александр III и Николай II сумели.

Александр II смог пряником добиться того, чего Николай I не смог добиться кнутом: евреи «повалили» в русские школы. Таким образом, старые, заведенные при Николае I еврейские школы потеряли свое значение. Встречали евреев в русских гимназиях не плохо. Религиозным разрешалось не вести записей в субботу. Более того, тогда стипендии платили не студентам, а хорошим ученикам гимназий, и евреи получали стипендии на общих основаниях. (Такую стипендию получал Шолом Алейхем.). Евреи составляли примерно 4 % населения Российской империи. Число евреев-гимназистов по отношению к общему числу учеников гимназий составило в 1870 году 5,6 %, в 1877 году 9,9 %, в 1881 году 12,3 %. В 1875 году стипендии гимназистам-евреям перестали давать. Но это не повлияло на ситуацию.

60-е и 70-е годы XIX века характеризовались быстрым ростом еврейской буржуазии и еврейской интеллигенции.

Глава 4
О богатых евреях и об интеллигентных евреях

Скажу сперва о буржуазии.

Время Александра II было временем быстрого формирования буржуазии не только еврейской, но нас интересует еврейская. И раньше существовали отрасли, традиционные для еврейского капитала. Это, конечно, в первую очередь – финансово-кредитная сфера, но не только. Многие богатые евреи занимались, например, торговлей лесом. И конечно шли в откупщики – то есть торговали водкой (об этом дальше). В относительно благоприятные времена Александра II еврейские капиталы были в очень многих отраслях: и в горной промышленности Сибири, и в Бакинских нефтепромыслах, и еще бог знает где… Но остались и вновь возникли отрасли хозяйства, где доля еврейского капитала была очень значительна. Тогда шутили, что все российские банки основаны евреями, кроме одного, который основал выкрест (то есть крещеный еврей). Это, конечно, преувеличение. Были и русские банки, но в каждой шутке есть доля истины. Считалось традицией, что у богатого еврея, даже если он в основном занят чем-то другим, есть хотя бы один сахарный завод. Например, барон Гинсбург – глава петербургской общины – занимался, в первую очередь, банками и страховыми обществами. Капитал Гинсбургов был вложен в золотые прииски, строительство железных дорог, речное пароходство. Но и сахарные заводы на Украине они имели.

Особо надо отметить три «еврейские отрасли»:

1) Строительство железных дорог. Здесь прославился Поляков. Эпоха Александра II – это время железнодорожного бума. Пятую часть железных дорог построил тогда Самуил Поляков. Он же основал на свои средства первое в России железнодорожное техническое училище. Крупными предпринимателями были и его братья. Один из них много сделал для развития Донбасса. Он хвалился, что избавил Россию от импорта английского угля.

2) Сахарные заводы. Эпоха Александра II – это время также и свеклосахарного бума в России. Сахарозаводчик – самая распространенная тогда «профессия» крупных и средних еврейских капиталистов. Сахарными королями считались Бродские, выходцы из австрийского (тогда) городка Броды, переселившиеся в Россию. И такое бывало во времена Александра II. Впрочем, евреи приезжали в Россию еще со времен Екатерины II: тогда в Одессе переселенцам давали льготы. На заводах Бродских изготовляли четверть российского сахара.

3) Хлебная торговля юга России. В первую очередь речь идет об Одессе. Я об Одессе и ее хлебной торговле и раньше упоминал, и дальше об Одессе будет много разговора, ибо два нынешних государства обязаны этому городу своим существованием – Греция и Израиль. Сперва в Одессе преобладали греки, евреев, кстати, не любившие. В 1821 и в 1859 годах одесские греки вместе с моряками-греками со стоявших в порту кораблей устраивали погромы. Власти города им противодействовали. В 1871 году в погром, начатый греками, втянулись и некоторые русские и украинцы. Власти на сей раз реагировали с большим опозданием, что вызвало удивление даже самих погромщиков. Но все-таки это были события локальные. Все десять крупнейших фирм по экспорту хлеба в первой половине XIX в. были греческими. В то время Одесса и сыграла большую роль в возрождении Греции. А затем наступил крах – Крымская война. Турецкие проливы были закрыты 28 месяцев. Это уже само по себе было великой бедой для крупных греческих фирм, ведших международную хлебную торговлю и набравших много кредитов, которые они не смогли вернуть. Но беды их только начинались. На международной сцене появляются Соединенные Штаты Америки. Когда-то казалось, что эта страна очень далеко, но к середине XIX века через океан пошли пароходы, и расстояния перестали быть препятствием для торговли. Американцы воспользовались прекращением во время войны одесского экспорта и захватили рынки. Прошли времена гиперконъюнктуры для Одессы. Теперь надо было выдерживать американскую конкуренцию. А где уж грекам было ее выдержать! Тут-то и вышли вперед евреи.

Лирическое отступление

Вообще-то конкуренция с Америкой и для еврейских торговцев была непроста. Мешал тот же проклятый вопрос проливов. Чуть война – и они закрываются, даже если это война не Турции с Россией, а, скажем, Турции с Италией. Проливы попадали в зону военных действий. Хоть плачь! Потому-то в России и говорили беспрерывно об этих проливах. Русские называли их «ключом от русского дома» и считали, что ключ должен находиться в хозяйских, т. е. в русских руках.

Идею овладеть Босфором и Дарданеллами называли «прекрасной мечтой России». Она дожила до 1917 г., но так и не воплотилась в жизнь. А тут еще под боком конкурент объявился – Румыния. К концу XIX века построили румыны в Констанце современный порт, и хлынул оттуда на мировой рынок поток пшеницы и кукурузы. Вот ведь проблема была в дореволюционной России – куда хлеб на продажу вывезти! Еврейские миллионеры ее, правда, решали, но не без труда. А советская власть решила проблему радикально: экспорт хлеба прекратился, хотя и не сразу. И из коммунистической Румынии, кстати, тоже.

А в общем, в Одессу евреев понаехало много, и не только из российских местечек, но и из, скажем, того же австрийского города Броды. Бродская синагога в Одессе была построена выходцами из Брод, а не собственно Бродскими. Евреям, решившим обосноваться в Одессе, больших препятствий и в неблагоприятные времена не чинили, и они перед революцией составили 20–25 % населения города. И конечно, далеко не все были миллионерами: «миллионщиков» было 18 семей.

Богатейшими евреями Одессы считались Рафаловичи. Эта семья обосновалась там еще в Екатерининские времена и начала свой бизнес с меняльной лавки. В описываемое время они стали крупнейшими банкирами и хлеботорговцами.

Перейдем теперь к еврейской интеллигенции. Мы при этом с Одессой не прощаемся, но придется сделать на короткое время скачок на 120 лет назад, в Берлин. Дело в том, что еврейская интеллигенция нового времени родилась там. (Ах, любит история шутки шутить.) Очень схематично и упрощенно ситуацию можно обрисовать так. Однажды, в XVIII веке, всю еврейскую общину Берлина потряс скандал: богатого и уважаемого банкира застали на месте преступления – в свободное от работы время он читал детектив по-немецки. Само собой, он обязан был читать что-нибудь религиозное и на древнееврейском. Банкир попал в очень неприятную ситуацию. Никакие его деньги не могли спасти положение. Но нашелся у него заступник. Авторитетный, ибо, хотя он был беден и горбат, его ученость не подлежала сомнению, а это у евреев ценилось выше денег и красоты. Звали его Моше Мендельсон. Он заявил, что можно читать нерелигиозную литературу. Можно и нужно изучать светские науки, а не только Талмуд. Можно и нужно получать хорошие профессии, а не торговать старьем и т. д. и т. п., и тогда исчезнет антисемитизм. Так началась у евреев «Хаскала» – Просвещение. Сторонников «Хаскалы» называют «маскилим», но в просторечии их сперва именовали «берлинеры». Раввины, конечно, повели с новой модой борьбу, а вот власти и в России, и в германских землях ей покровительствовали. Даже грозный Николай I. Власти думали таким образом ассимилировать евреев (в Германии это отчасти удалось) или, как минимум, иметь более полезных подданных. В общем, тут можно написать отдельную книгу. Но сейчас у меня другая тема. Для нас сейчас важно, как повлияла Хаскала на еврейское самосознание. «Отец маскил, сын выкрест, внук антисемит», – говорили раввины враги Хаскалы. Так действительно бывало. Особенно в германских землях, в эпоху между наполеоновскими войнами и революционной бурей 1848–1849 гг. Но случалось это и в других странах, и в другие времена. Желание избавиться от тягостного еврейского бесправия, конечно, всегда присутствовало. Но теперь готовность принять крещение оправдывали получением «входного билета в европейскую культуру». Были такие, кто искренне к этому и стремился. Что касается антисемитов с еврейскими корнями, то такие мерзавцы находились всегда. Обычно они вызывают отвращение у всех окружающих. И, конечно, не все крестившиеся евреи становились антисемитами. Немногие, самые достойные, даже выступали в защиту евреев. В основном выкресты и их потомки предпочитали держаться подальше от еврейского вопроса. Большинство «маскилим», конечно, не крестились. Крещение традиционно осуждалось еврейским общественным мнением. Но многие сознательно стремились к ассимиляции – становились «немцами Моисеева вероисповедания». Стремились ничем, кроме религии, не отличаться от окружающих. (И даже в деталях богослужения допускали заимствования).

Но влияние Хаскалы бывало и прямо обратным. Маскили, сближаясь с неевреями, видели, что есть и другая национальная жизнь, помимо религиозной. Видели, что люди гордятся своей светской культурой, светской историей. В XIX в. много национальных вопросов решалось в Европе. Объединялись Германия, Италия, Румыния. Венгрия получила широкую автономию (монархия Габсбургов преобразовалась в Австро-Венгрию). Османская империя (султанская Турция) слабела, и на Балканах возрождались национальные государства (Греция, Сербия, Болгария). Бельгия отделилась от Голландии.

А там, где политическое возрождение оказывалось пока невозможным, как, например, у поляков или чехов, там люди стремились всеми правдами и неправдами сохранить родной язык, изучали свою историю и литературу.

Все это не могло пройти мимо евреев. И оказалось, что для многих маскилей «быть как все» означает не забвение своих традиций – европейцы-то вовсе от них не отказывались! А так как настоящим гордиться евреи пока что не могли, то стихийно пробудился интерес к великому прошлому. Появились исторические романы на древнееврейском языке, действие в которых происходило в библейскую эпоху. Начали издаваться газеты на древнееврейском языке. Даже любовная лирика появилась. И несмотря на противодействие еврейской религиозной ортодоксии, эти книги и газеты находили читателей. А ведь читали их явно люди, изучавшие древнееврейский в хедерах и ешивах. Но разговорным языком иврит тогда еще не стал, ибо во второй половине XIX века для всей Европы была характерна демократизация культурной жизни, и в связи с этим возрастание роли простонародных языков. В нашем случае это выразилось в создании светской литературы (в том числе поэзии), газет и даже театра, на идиш.

Начали выходить светские труды по истории евреев. Казалось бы, один шаг оставался до идеи еврейской государственности, по примеру других народов. Но его оказалось нелегко сделать. Во-первых, евреи были рассеяны. Во-вторых, классическое европейское Просвещение с XVIII в. (т. е. с эпохи Мендельсона) свято верило в моральный прогресс человечества: рост образования и культуры должен сделать людей лучше – покончить с жестокостью, нетерпимостью, насилием. Следовательно, и с антисемитизмом. Евреи долго не хотели расставаться с этой красивой утопией.

Вернемся в Россию времен Александра II. Хаскала делала огромные успехи[4]4
  Важным событием, усилившим тягу евреев к образованию, стало разрешение им заниматься адвокатской практикой (1864 г.).


[Закрыть], и центром ее была Одесса. «На семь верст от Одессы полыхает ад», – говорили набожные евреи. Интересно, что введение светского и профессионального обучения для девочек не вызывало у них яростного сопротивления – бог с ней, с девочкой. Талмуду ее все равно не учили. Пусть уж учится ремеслу. Будет кормить мужа, а он сможет всю жизнь, не работая, изучать Талмуд с бесконечными комментариями. Но оба лагеря, то есть «маскилим» и религиозные, не были едины. Среди «маскилим» были крайние русификаторы, были те, что соблюдали обычаи, были даже религиозные, понимавшие, однако, пользу светского образования. Крайних ассимиляторов встречалось немного. Большинство светских евреев считали: «будь евреем в своем доме и человеком вне его», то есть в доме придерживались еврейских обычаев. Религиозный лагерь также не был един. Во-первых, он был издавна (с XVIII века) расколот на хасидов и миснагидов (литовцев). Хасиды с порога отвергали Хаскалу. Это теперь среди них есть доктора физико-математических наук. Тогда хасиды от светских наук бежали, как от куска сала. Литовцы не были так категоричны. Их выдающийся деятель конца XVIII века – «Гаон из Вильно» (Виленский мудрец) сам грешил любовью к математике. Он считал, между прочим, что знание светских наук полезно при изучении Талмуда. Короче, литваки, пусть и с оглядкой, но сотрудничали с Хаскалой официально. Неофициально же дело обстояло еще хуже. В литовских ешивах – солидных заведениях – ученики («ешиво-бохеры») потихоньку читали светские книги.

Лирическое отступление

В эпоху Александра II еврейская печать любила противопоставлять Вильну (Вильнюс) Одессе. Вильна – старинный еврейский центр, с многовековой традицией еврейского религиозного образования. Это важный центр Хаскалы, но атмосфера в городе такая, что почти все маскили оставались религиозными. А Одесса, город-выскочка, вдруг появившийся ниоткуда. И традиции там никакой нет. Вот и расцветает безбожие.

Маскили не только заботились о посылке евреев в высшие учебные заведения. Они занялись и «продуктивизацией», или, попросту говоря, профессиональным обучением.

Много жило тогда в черте оседлости евреев-«торговцев воздухом». Так с горькой иронией называли людей без профессии и без определенных занятий, торговавших чем-нибудь от случая к случаю или промышлявших грошовым маклерством – торговым посредничеством в мелких сделках. Частым занятием еврейского бедняка было витье веревок на дому. Эта работа стала синонимом беспросветной бедности: заработка едва хватало на полуголодное существование. Вот и открыли «маскилим» на деньги еврейских филантропов ремесленные училища для детей и курсы для взрослых. Наконец, в 1881 году группа богатых петербургских евреев во главе с С. Поляковым (крупный предприниматель, строитель железных дорог) решила создать сеть технических школ. Называли эти евреи себя ОРТ – «Общество распространения труда». Название прижилось и стало синонимом технической школы. Я уже был в Израиле, когда праздновали столетие ОРТ. Занимались «продуктивизацией» и в других странах. Например, в Вене профессиональным обучением евреев занялись лет на 40 раньше, чем возник ОРТ, но российский размах оставил всех далеко позади. Сейчас в Израиле часто произносят слово «ОРТ», хотя большинство при этом не знает, что это русская аббревиатура. Похоже, что разрешение на создание ОРТ было последним документом, который успел подписать в своей жизни Александр II. С его гибелью кончилась эпоха относительной терпимости к евреям.

Глава 5
Чем закончилась оттепель

В 1880 году у нашего хорошего знакомого Вульфа Трумпельдора родился четвертый ребенок, сын Иосиф – наш главный герой в этой сказке. Кстати, в том же году родился Владимир (Зеев) Жаботинский. А Хаим Вейцман родился раньше. Ему еще повезло – он успел поступить в гимназию города Пинска до введения процентной нормы. Времена меняются. Здание этой гимназии сохранилось. Теперь на нем мемориальная доска в честь Вейцмана. Но вернемся к Иосифу Трумпельдору. Он не в добрый час появился на свет. Ибо после «весеннего дня» – правления Александра II – на евреев вновь надвинулась беда. И уже надолго. В 1881 году, сразу после убийства Александра II, началась волна еврейских погромов. Такое не могло присниться евреям даже в самом страшном сне. За четверть века относительно либерального правления Александра II они привыкли считать себя россиянами, и были уверены, что отмена ограничений для них только вопрос времени, и не очень долгого. Еврейский писатель Перец Смоленскин так писал о тех событиях: «Если бы кто-нибудь сказал сынам Израиля в России за месяц до того, как разразилось это бедствие, что так произойдет, его бы высмеяли как сумасшедшего».

Погромы – вовсе не обычное явление российской жизни, притом властями обычно не поощрявшееся, явление изолированное, редкое. Но иногда все меняется – погром перекидывается с одного места на другое, возвращается, становится бесконечным, перерастая в погромную волну. Россия пережила две таких волны. О первой речь и пойдет сейчас. Она началась в ночь с 15 на 16 апреля 1881 года, во время православной Пасхи в городе Елизаветграде (при советской власти Кировоград, сейчас город Крапивницкий на Украине) и длилась примерно полтора года – с 1881 по 1882 год – и охватила юг России (теперь Украины). И получила название «Буря на юге». Она заметно отличалась от второй волны, которая начнется в 1903 году Кишиневским погромом. Во-первых, тем, что была все же менее жестокой – убитых было сравнительно мало. Во-вторых, тем, что не охватила Белоруссию. В-третьих и в главных, тем, что власти ее не провоцировали. Об этом надо сказать особо. Очень много времени и сил потратили историки, чтобы найти какого-то зачинщика погромов. Особенно хотелось уличить власти. И не вышло! Власти можно было обвинить в растерянности, в недостаточной оперативности – во многих местах они реагировали на погромы довольно вяло. Но это не то же самое, что подстрекательство.

Факт этот нужно считать твердо установленным – массовую агитацию (погромную или любую другую) нельзя вести так, чтобы никто ничего не заметил. А в Белоруссии вообще погромов не было, именно потому, что власти (в лице губернатора Тотлебена – героя Севастополя и Плевны, выдающегося военного инженера) проявили твердость и оперативность. Если какая-то агитация за погромы все-таки была отмечена, то исходила она слева, со стороны народников! Они попытались воспользоваться ситуацией – революцию ведь легче делать, когда жизнь «сошла с рельсов», – и распространяли погромные листовки. В Государственном совете (совещательном органе при царе) граф Райтерн кричал о том, что погромы – это первая ступень в строительстве социализма, потому с ними надо бороться[5]5
  В рассуждениях монархистов – противников еврейских погромов была логика. Ведь если в Империи закон не защищает людей, то последствия могут оказаться непредсказуемы: сегодня безнаказанно бьют евреев, а завтра это войдет уже в привычку, и поди знай, кто тогда окажется на месте евреев.
  Угроза распространения беспорядков возникла и с другой стороны. Еврейская торговля, которую столько ругали, как непроизводительную деятельность, играла, однако, важную роль в экономической жизни страны. И, когда этот «жидовский гешефт» прервался из-за погромной волны, у московских (русских) фабрикантов начались очень серьёзные трудности со сбытом. Они прямо указывали, что если эта напасть продолжится, им придется резко сократить производство и начать массовое увольнение рабочих. Со всеми вытекающими последствиями. Александр III ситуацию понял. В дальнейшем он «законно» прижимал евреев, благо никто не мешал ему эти законы издавать. Но погромы стихли.


[Закрыть]. Не следует преувеличивать и роли этих «погромных» листовок – их издавали, когда погромы уже начались, и не так уж много отпечатали. Да и нельзя сказать, что среди громил было столько грамотных людей. Словом, если эти листовки и подлили масла в огонь, то лишь чуть-чуть. Позднее случится наоборот: революционеры будут против погромов (благо среди них окажется много евреев), а власти будут погромы провоцировать. Но это произойдет более чем через 20 лет. Увы, инициатива первой погромной волны шла снизу, из гущи народной. Это очень горький вывод для либеральных историков. Современникам это было ясно. Толпа почувствовала, что власть ослабела, что правительство не владеет ситуацией, а значит, можно и погулять. Организованное сопротивление евреи смогли оказать погромщикам лишь в Одессе (я имею в виду только 1881–1882 годы), и потому, что евреев там было много, и потому что нашелся соответствующий человек, организовавший отряд самообороны, – писатель Рабинович (псевдоним его был Бен-Ами – «сын моего народа»). Следует отметить слабую в тот раз реакцию русской интеллигенции на погромы. Из видных писателей статью с осуждением погромов опубликовал только Салтыков-Щедрин. Ждали евреи выступлений Льва Толстого (А. К. Толстой, автор «Князя Серебряного», был антисемитом, да и фигура не из самых крупных), ждали выступления Тургенева. Не дождались[6]6
  Позднее Тургенев пожертвовал деньги в помощь евреям, пострадавшим от погромов.


[Закрыть]. И я могу это понять. Причины было две. Во-первых, еврейский вопрос не стоял в центре внимания русской общественности – русским людям было о чем думать. Кипела борьба, кровавая борьба между властями и народниками. Империя шаталась. (Только в середине 80-х годов народников подавили окончательно.) А тут «у какой-то Хайки выпустили пух из перины» – это было любимое выражение русских «интеллигентов». Вообще этот пух из перин был частым объектом антисемитских шуток. Антисемиты находили, что летом разгромленное местечко даже красиво. И тепло, и солнце светит, и птички поют, и все белое, как снегом присыпано, и пушинки, как снежинки, пляшут в воздухе. Ну а те, кто еврейскому горю не радовался, все-таки считали, что главное для русского человека – страдания русского мужика, а не еврея. И в том вторая причина – русские интеллигенты видели, что евреев бьет народ, а его по тем временам полагалось идеализировать. Все, как всегда, было объяснимо, только евреям легче от этого не было. Вот тогда-то и родился сионизм. Хотя сам термин появляется только через несколько лет. Его придумал венский еврей Бирнбаум.

Лирическое отступление

Автором антисемитских листовок времен первой волны погромов 1881–1882 годов на русском и украинском языках, был народоволец-антисемит Герасим Романенко. По окончании трагических событий, среди народовольцев в эмигрантской печати разразилась бурная дискуссия об отношении к погромам. У Романенко нашлись сторонники! Но, в конце концов, сошлись на том, что «революционер не должен потворствовать темным инстинктам толпы». Беда заключалась в том, что до дела Дрейфуса (см. дальше) в левых кругах антисемитизм вообще был в моде. Антисемитами были, например, патриархи революционного анархизма Бакунин и Прудон. Даже революционеры еврейского происхождения, включая самого К. Маркса, в этом плане оказались далеко небезупречны. И, хотя ужасы погромов некоторых образумили, память о них не предотвратила массового ухода евреев в революцию – таков уж был дух наступавшей эпохи. Впрочем, доверия к «русским товарищам» у многих евреев не было. Тем более, что время от времени всплывали новые некрасивые факты. Потому и возникали отдельные революционные, даже марксистские, еврейские партии (см. дальше).

И еще о погромах. До конца 1881 года их произошло не менее 200, причем последний в том году, и очень жестокий, случился в Варшаве. Так что поляки, на сей раз, не отстали от русских и украинцев. А в конце марта 1882 года произошел погром в Балте – небольшом городе близ Одессы. Об этом погроме стоит сказать отдельно. Некоторые считают, что он стал самым страшным из тогдашних погромов. Но главная его особенность была в другом. Погрома ждали давно и тамошние евреи, по примеру соседней Одессы, организовали самооборону. Однако, когда события начались, полиция и войска стали окружать группы самообороны и разоружать их. В дальнейшем, в 1903–1907 годах, это случится не раз, но тогда, в Балте, произошло впервые. До этого органы охраны порядка все-таки противодействовали погромщикам, в худшем случае не в первые дни.

Погром в Балте случился уже в финале погромной волны 1881–1882 годов. Далее, в течение 21 года, до ужасных Кишиневских событий, серьезные погромы были редки.

А что до Балты, то тут случилось еще кое-что интересное. Двух солдат тамошнего гарнизона приговорили к смерти за участие в грабежах и убийствах во время погрома. Они подали прошение о помиловании и прошение это поддержали евреи Балты! Месяца через четыре после погрома приехал в городок подольский и волынский генерал-губернатор Дрентельн. О нем известно, что он был евреям враг, что все еврейское, даже ремесленное училище, ему ненавистно. И теперь он популярно объяснил евреям Балты, что они сами во всем виноваты, что нигде евреям не живется так хорошо, как в России. А что не любят их, то «как же вас любить, когда вы, кроме денег, ничего и никого не любите?». И под конец сообщил им, что провинившиеся солдаты уже помилованы и без еврейской просьбы, а сама эта просьба была со стороны евреев чистым лицемерием.