Текст книги "Трумпельдор"

Автор книги: Илья Левит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

Приложение 3
Еврейский Дон Кихот и публичный дом

В свое время и Жаботинский и Бен-Гурион предупреждали (редкий случай, когда они были согласны друг с другом), что еврейский народ явится в Страну Израиля «не в глянцевой обложке», что будут у нас свои воры и проститутки. Такова жизнь в любом государстве, и еврейское не станет исключением. Предсказание сбылось на славу. Завелось в земле нашей много всякой дряни, притом быстро. Но есть и другие евреи, об одном из которых я и хочу рассказать.

Освоение страны шло благодаря еврейскому «практическому идеализму», как говорил Нордау. Но встречался и идеализм непрактический, донкихотский. И от него тоже была польза, ибо чистота помыслов кое-чего стоит. Нашего Дон Кихота звали Михаил Гальперин[59]59
  Фамилия Гальперин очень распространена. Не путайте, читатель, Михаила Гальперина с другими Гальпериными. В том числе и с его сыном Иеремиягу, «Ирма». О сыне рассказано в биографии Вингейта.


[Закрыть]. Он происходил из Вильно (Вильнюс), из богатой еврейской семьи. И унаследовал немалое состояние. И тут повел он себя абсолютно непрактично. Вместо того чтобы спокойно жить-поживать в свое удовольствие (до тех пор, конечно, когда его или его потомков прирежут или пошлют в газовые камеры, а деньги и имущество отнимут под тем или иным предлогом) он решил бороться за улучшение положения евреев. Для начала основал в Вильно на свои деньги еврейскую профессиональную школу и кооперативное производство вязаных изделий. Эти действия были, конечно, благородными, но в какой-то степени еще традиционными. Однако наступила уже эпоха палестинофильства (догерцлевского сионизма). И в 1885 году, 25-летний Михаил отправился в Землю Израильскую. А перед отъездом поклялся в синагоге перед свитками Торы, что все деньги свои потратит на нужды еврейской страны. Довольно скоро стал он известен в наших местах своими столкновениями с чиновниками Ротшильда. Пытался создать профсоюз среди рабочих Ришон-ле-Циона, призывал их к неповиновению чиновникам барона. Одни считали его защитником угнетенных, другие взбалмошным господином, у которого «не все дома». Власти баронской администрации он, конечно, не поколебал. Зато в 1891 году принял участие в основании Нес-Ционы, личное и финансовое (очень значительное). Видимо там, на празднике, и поднял впервые Михаил бело-голубой флаг, придуманный им. В честь этого события, в Нес-Ционе ему поставлен памятник. И один из кварталов города назван его именем. На первом сионистском конгрессе приняли этот флаг как еврейское национальное знамя. (Есть, впрочем, и другие версии возникновения флага.) Ныне Нес-Циона – «Чудо Сиона» или «Знамя Сиона» – небольшой израильский город. Помог Гальперин деньгами и другому поселению – Исуд-ха-Маала. А затем вернулся в Россию агитировать еврейскую молодежь переселяться в Землю Израильскую. Он много путешествовал по разным городам, проповедуя идею возвращения в Сион, сочетая ее с идеями социализма. Именно он, по свидетельству его учеников и последователей, определял лицо движения «Поалей Цион», зажигал еврейскую молодежь, добавляя к сухой марксистской теории (в версии Бера Борохова) сионистскую романтику. А наступали грозные времена. С кишиневских событий 1903 года началась в России новая погромная волна. Гальперин собрал сотни молодых евреев и организовал самооборону в Вильне. На его деньги тайно закупалось оружие, заказывались у кузнецов сабли и пики. Опережая свое время, мечтал он создать «народный еврейский легион» и с помощью Англии выбить турок из Страны Израиля. (Мечты эти сбылись. Он дожил до этого.) А главное, создал он тогда в Вильно отряд из 30-ти отборных молодых людей, «сильных духом и телом». И стал готовить их к переселению в Землю Израильскую. По ночам, в соседнем лесу, учились они владеть оружием, вырабатывали физическую выносливость. Каждый из них поклялся верности четырем принципам жизни на исторической Родине: социальное равенство, жизнь коммуной, работа на земле, служба в будущем народном легионе. И были среди тех ребят такие, что действительно прибыли в страну со Второй алией и пытались осуществить эти принципы на деле.

В 1903 году Гальперин принял участие в работе 6-го сионистского конгресса в Базеле, где решительно выступил против «плана Уганды». Наконец, в 1906 году он снова прибыл в Землю Израильскую и прожил тут до конца своих дней. Денег у него уже не осталось. Большая часть состояния была им растрачена. Над остатками его мать сумела добиться опеки – Михаила признали недееспособным по части бизнеса. А он готов был делиться с бедными поселенцами буквально последним. Свои идеи он по-прежнему пытался воплотить в жизнь и сыграл роль в основании группы «Ха-Шомер» – «Страж», организации, взявшей на себя охрану еврейских поселений. Гальперин всегда посещал места концентрации молодежи, призывал молодых людей учиться владеть оружием. И эта агитация имела успех. Но Дон Кихоты не являются хорошими организаторами. Так что действительным основателем «Ха-Шомера» стал Исраэль Шохат. Он был практичнее Гальперина. Выходец из состоятельной еврейской семьи в Гродно, он еще подростком вошел в кружок «Поалей Цион» и в отряд еврейской самообороны в родном городе. Как видим, на левом фланге сионизма оказались не только люди пролетарского происхождения.

А Гальперин меж тем жил физическим трудом. Отношения с членами «Ха-Шомера» были у него наилучшими, хотя он и «остался за бортом». Был староват, чтобы стать рядовым бойцом и не подошел для руководства. Я это особо подчеркиваю. Ибо случалось в нашей истории, что люди, оттесненные жизнью на второй план, испытывали горькую обиду и иногда даже покидали наши ряды. Но Михаил не был честолюбив. Было ему уже лет 50. Но оставался он таким же мечтателем. Кстати, к арабам он был настроен дружественно. Наивно полагал, что в дальнейшем они смешаются с нами и ассимилируются.

В 1911 году Михаил Гальперин случайно прославился на всю страну. В Яффу приехал на гастроли итальянский цирк. Для увеличения сборов было объявлено, что желающие смогут войти ко львам в клетку, и предложили записываться. Записались итальянский консул, турецкий чиновник, араб-лодочник и греческий торговец. Еврея, любителя острых ощущений, не нашлось сперва, что вызвало едкие замечания среди публики. Тогда на арену и вышел Михаил Гальперин. Разумеется, наш Дон Кихот переплюнул остальных смельчаков. Входить-то они в клетку входили, но выходили из нее быстро. А он не спешил покидать львов. Спел им «Атикву» (сионистский гимн), выкурил в клетке сигарету, потребовал подать туда стакан чая. Словом, продемонстрировал всем, что значит потомок Маккавеев! Директор цирка не знал, как его из клетки выпроводить. Говорили на эту тему много. Особенно эта история понравилась бедуинам, пересказывавшим ее в бесконечных вариациях. Можно, конечно, считать, что это была глупая бравада. Но ведь это Дон Кихот! А на современников случай в цирке произвел куда большее впечатление, чем вся другая его деятельность. И сегодня вспоминают у нас Гальперина чаще всего в связи с этой историей.

Внешности он был самой внушительной. Вот как описывал его современник: «Это был удивительно красивый человек – рослый, крепкий, с ниспадающими на плечи светлыми кудрями и прекрасными голубыми глазами. От всей его внешности веяло благородством и торжественностью пророка или сказочного героя. У него был прекрасный голос, сильный, мягкий». А дочь Михаила Гальперина, Шуламит, считалась первой красавицей тогдашнего, совсем молодого, Тель-Авива. Умер Гальперин в 1919 году. После него осталось много рукописей, но до нас они не дошли. Сгорели на пожаре.

А при чем же тут публичный дом? А при том, что и тогда уже явилось сюда достаточно евреев не «в глянцевой обложке». И однажды открыли какие-то из них в Яффе это самое заведение. Рассчитывали на успех – среди поселенцев ощущалась нехватка женщин. (Характерно для многих эмигрантских групп. К сожалению, и наличие подобных «коммерсантов», стремившихся воспользоваться ситуацией тоже не было таким уж редким, в частности среди евреев). Но сутенёры столкнулись с еврейским Дон Кихотом. Это было, когда у Михаила Гальперина уже не было денег и еще не было «львиной» славы. Но он, не колеблясь, поднял скандал до небес, требуя закрытия заведения. И чтобы владельцы вообще убирались отсюда – обойдется Страна Израиля без подобных предпринимателей! Публичные дома открывают люди не нежные. Хозяева заведения грозились нанять киллера и т. д. Но Гальперин был не робкого десятка и своего добился – трудно остановить Дон Кихота, когда уверен он в своей правоте.

Не лишние такие люди. Их скорее не хватает.

Приложение 4
О роли какашек в истории, о том, как впервые блеснул разведчик Майнерцхаген и о последних рыцарях на Земле

Когда вспыхнула Первая мировая война, всем было ясно, что сравнительно скромной Германской колониальной империи осталось уже недолго жить. Небольшие изолированные и слабо населенные белыми германские колонии должны были стать легкой добычей других держав, как только их связь по морю с метрополией будет прервана. Так почти всюду и случилось. Англичане, французы и японцы быстро наложили лапу на германское добро. Но одно исключение все-таки возникло, ибо незаурядная личность иногда путает все логические расчеты. Такая личность нашлась в Германской Восточной Африке. По-теперешнему эта страна называется Танганьика (то есть Танзания без Занзибара). Англичане, кстати, очень даже хотели прибрать ее к рукам из-за стратегического положения – осуществлялась их старая мечта: сплошная полоса британских владений по линии Каир – Кейптаун. Но там командовал германскими силами полковник (позже генерал) Леттов-Форбек (пишут и Леттау-Ворбек). Ему предстояло войти в историю. В отличие от Лоуренса Аравийского, который совершенно незаслуженно более знаменит, немец действительно показал высокий класс колониальной войны, но на свой, германский лад. Кстати, после войны он написал мемуары, но они не столь известны как книги Лоуренса.

Немецкий полковник успел уже до начала Мировой войны понюхать пороха – усмирял китайцев (боксерское восстание) и негров в теперешней Намибии. В этих операциях немцы проявили себя жестокими людьми, и он тоже был не особенно мягкосердечным. В отличие от Лоуренса Аравийского немецкому полковнику и в голову не приходило подделываться под обычаи местных жителей. Но одно восточное изобретение он все-таки полюбил – бич из гиппопотамовой кожи. На Востоке говорят, что это очень хороший бич, удары которого весьма болезненны. Леттов-Форбек это оценил. Так как белых в его распоряжении было мало, он мобилизовал 20 тысяч негров в армию в качестве боевых солдат (больше не было ружей) и еще множество – в качестве носильщиков и с помощью своего бича начал их энергично муштровать. Они так и звали его между собой: «Человек с гиппопотамовым бичом». Результаты оказались поразительными. Скоро солдаты были так обучены, что хоть в Европу отправляй, да только отправлять было не на чем. Но ничего, он себя и в Африке показал! Жизни от него британцам не было, ни на суше, ни на море. В тех местах находился один немецкий корабль, легкий крейсер «Кенигсберг», и он вел с британскими судами в западной части Индийского океана настоящую партизанскую и очень результативную войну. Он наносил удары и скрывался у берегов Танганьики, где его отыскать было очень трудно. Сухопутные войска тоже не отсиживались – они наносили удары по британским железным дорогам. В общем, отвлек этот человек на себя много сил, и сухопутных, и морских. И это не имея почти никакой связи с Германией! Один-единственный раз немецкий транспорт почти прорвался в Танганьику. В последний момент его все-таки заметил английский корабль и открыл огонь. Немцы выбросили свой корабль на берег и устроили фальшивый (бутафорский) пожар. Англичане клюнули на это и ушли, довольные тем, что уничтожили врага. А немцы пожар потушили. Большая часть грузов уцелела, и Леттов-Форбек их получил! (В том числе ордена, присланные кайзером.)

В общем, много мороки было у англичан с этим Леттов-Форбеком. С огромным трудом в ходе многомесячной операции наконец нашли «Кенигсберг» у берегов Танганьики и утопили. Для этого в Восточную Африку пришлось даже направить корабли, предназначавшиеся первоначально для действий в Дарданеллах! Впрочем, большинство пушек немцы с крейсера сняли, и они с успехом продолжали стрелять. Те, что побольше, – на суше, а легкие пушки продолжали службу на воде. Когда моряки остались без крейсера, Леттов-Форбек нашел им применение.

Есть в тех местах озеро Танганьика, по площади величиной с Нидерланды. А есть еще озеро Виктория. То и вовсе размером с весь Бенилюкс (Нидерланды, Бельгия, Люксембург). Так Леттов-Форбек организовал на озерах военные флотилии, и они изводили англичан и их союзников бельгийцев, действуя заодно с сухопутными войсками. Особенно успешно немцы действовали на Танганьике. В конце концов англичане совершили невероятное – доставили на озеро в центре Африки два морских военных катера! Это было, бесспорно, самое длинное путешествие кораблей по суше. Где можно было, пользовались реками и железными дорогами. Но сотни километров англичане «с бульдожьим упорством», как о них любят говорить, тащили суда тракторами на огромных телегах через горы и джунгли. Путешествие длилось пять месяцев. С помощью этих катеров в 1916 г. «владычица морей» овладела, наконец-то, озером Танганьика.

Одним словом, во-первых, Леттов-Форбек отвлекал на себя военные силы Британии, а во-вторых, и это постепенно становилось главным в его деятельности, буквально выставлял Британскую империю на посмешище. Миновали последние месяцы 1914 года, прошел весь 1915 год, а германская Восточная Африка стояла как несокрушимый утес, посрамляя Британскую империю.

Лирическое отступление

Английская печать писала даже о применении Леттов-Форбеком нового оружия – боевых пчел. На самом деле это была, конечно, старая африканская (и не только) уловка. В месте предполагаемой вражеской атаки сосредотачивались ульи. Африканские ульи – это плетеные корзины, которые развешивают на ветках деревьев. Так как атакующие британцы поневоле тревожили пчел, а те в Африке крупные и агрессивные, то понятно, что случалось дальше. Как видите, Леттов-Форбек воспринял из местных обычаев не только гиппопотамовый бич.

Поначалу военный министр лорд Китченер отмахивался от этой проблемы: вот побьем немцев в Европе, а там и с Африкой разберемся. Но на рубеже 1915–1916 годов в британских верхах было ясно, что надо что-то делать. Но что? Всем уже было понятно, что Леттов-Форбек – крепкий орешек. И надо выделить много сил, чтобы его разбить. А это было сложно. Выход нашли в Южной Африке. Там жили не только англичане, но и буры – потомки голландских поселенцев. Они имели славу хороших солдат, но вместе с тем и ярых ненавистников Англии – отчаянно пытались отстоять свою независимость в 1899–1902 годах, несмотря на огромное неравенство сил. Оказалось, однако, что гибкая, рациональная политика англичан принесла свои плоды – за 12 лет, прошедших после Англо-бурской войны, большинство буров оценило либеральное английское правление[60]60
  В 1910 году был создан Южно-Африканский Союз, куда вошли британские южноафриканские колонии и бывшие бурские республики. Это государство стало доминионом. Т. е. получило очень широкое самоуправление (для белых, о неграх ещё не думали). Премьер-министром там стал бурский герой Л. Бота. В 1914 году Южно-Африканский Союз объявил войну Германии.


[Закрыть]. Буров старого закала, призывавших воспользоваться случаем и сбросить власть «англичан, негров и жидов» (так-то! И тут евреи виноваты!), было уже немного, и попытки прогерманского восстания носили несерьезный характер, тем более, что действуя вместе с англичанами, можно было для начала захватить Намибию, тогда германскую. (Буры «положили глаз» на эту страну, в то время называвшуюся «Германская Юго-Западная Африка», как только интегрировались в Британскую империю. Ибо в этой немецкой колонии издавна селились их соплеменники). Главнокомандующим южноафриканскими силами стал генерал Смэтс (Smets). В былые времена, в Англо-бурскую войну, он лихо дрался с англичанами. Но все-таки традиционные буры относились к нему с подозрением. Традиционный бур должен был читать только Библию. А этот человек, юрист по образованию, читал (и писал!) книги по философии и поэзии Уитмена, американского поэта. Даже британские авторы признают, что во время Англо-бурской войны он вёл себя по-рыцарски. А такое англичане писали далеко не обо всех бурских командирах. Особенно на последнем, партизанском, этапе той войны, когда взаимное ожесточение возросло.

Всё это вызывало недовольство традиционных буров. И подозрения оправдались. Он-таки стал другом Британии. Для начала завоевал Германскую Юго-Западную Африку (Намибию). Это было совсем легко. Белых там было мало и часть их были буры. И вот возникла идея послать Смэтса и его бурских солдат против Леттов-Форбека. На это место претендовал и Черчилль, оставшийся временно не у дел после неудачи в Галлиполи. Но досталось оно Смэтсу.

А после, в Лондоне, Смэтс покажет себя истинным другом евреев. Он поможет Жаботинскому в борьбе за создание Еврейского полка, а Вейцману – в борьбе за Декларацию Бальфура. Оба пишут о нем с большой теплотой. В конце Первой мировой войны Смэтс стал соавтором устава Лиги Наций. Затем – премьер-министром Южной Африки. В 20-40-х годах Смэтс был крупным государственным деятелем в масштабе всей Британской империи. И даже в мировом масштабе. Он работал над превращением империи в Содружество наций.

Настоял на вступлении своей страны в войну с Гитлером. (B ходе этой войны Смэтс стал фельдмаршалом). Оказался единственным человеком, чья подпись стоит и на уставе Лиги Наций и на уставе ООН. До старости своей останется он нашим другом и будет помогать нам и после того, как отношения сионистов с Британией окончательно испортятся после Второй мировой войны. Недалеко от Хайфы есть кибуц Рамат-Йоханан, названный в честь Смэтса, чем он гордился. (Его полное имя было Ян-Христиан. По-нашему – Йоханан).

Но в 1916 году до этого было еще очень далеко. А грозный Леттов-Форбек был совсем близко. И началась труднейшая война. Они оба проявили себя большими мастерами. Сил у Смэтса было много больше. Но немец хорошо знал Танганьику, и его люди были привычны к тамошнему климату. А климат этот совсем не похож на климат благословенной Южной Африки. В общем, задача Смэтсу выпала трудная. Забегая вперед, могу сказать, что окончательной победы он не одержал.

Леттов-Форбек так и не был побежден до самого конца войны. Кружась и ускользая, он в конце концов отступил со своими поредевшими войсками на территорию Мозамбика – португальской колонии. Португалия была союзницей Англии, так что он с удовольствием разорял и цветущий тогда Мозамбик и британскую Родезию. Оружие люди Леттов-Форбека сложили только после капитуляции Германии. Но все-таки, когда он отступил в Мозамбик, все города, железные дороги были в руках англичан. Леттов-Форбек вел партизанскую войну, однако против него теперь уже хватало негритянских (британских и бельгийских) частей, они к тамошнему климату были привычнее. В победах Смэтса большую роль сыграл начальник его разведки, Майнерцхаген. Научился Смэтс ценить его советы, хоть и не сразу. Но посмеивался над его главным источником информации, ибо это была бумага, использованная для… (Именно так!) В изолированной Танганьике (германской Восточной Африке) многого не хватало. О туалетной бумаге и мечтать не приходилось, и немецкие офицеры использовали в этих целях приказы и инструкции, с которыми уже ознакомились. Немецкие офицеры почти все время находились в полевых условиях. Как только германо-негритянская часть уходила откуда-то, оставленное место исследовали люди Майнерцхагена. Они искали бумаги, из которых он часто выуживал важную информацию.

Лирическое отступление

А в Германии в 1917 году Леттов-Форбек стал живой легендой. Никакой помощи он уже 2 года не получал, даже радиосвязи с ним не было. Но англичане признавали, что он держится. Ясно было, что войска его снабжаются только за счет трофеев и во многом испытывают острейшую нужду. Нечего было надеяться на повторный успех корабля-блокадопрорывателя. И вот решено было, впервые в истории, наладить снабжение по воздуху. Был построен огромный специальный дирижабль (длиной в 226 метров), который в конце 1917 года сделал попытку доставить Леттов-Форбеку 14 тонн снаряжения. Он стартовал с Балкан. Земля Израильская была ближе к цели, но там не было воздушной базы. Немцы планировали лететь только в один конец. Экипаж воздушного корабля должен был найти Леттов-Форбека, доставить ему груз и присоединиться к его силам – на обратный путь не хватило бы горючего. Все сорвала английская разведка. Немцы летели уже над Африкой, когда услышали по радио о капитуляции германских восточноафриканских войск. Они совершили невероятное – сумели вернуться обратно пролетев без посадки 7000 км, и пробыв в воздухе 95 часов (рекорд для того времени). И там узнали, что сообщение было ложным! Англичане пронюхали про операцию и таким образом ее сорвали. Нового полета совершить не удалось. Дирижабль отвлекли на выполнение текущих задач, а весной 1918 года он погиб при налете на Мальту.

Как я уже писал, к началу 1917 года масштаб действий в Танганьике сократился. Смэтс поехал на повышение в Лондон. Там он стал членом военного кабинета (см. главу 49). То есть одним из главных лиц в Британской империи[61]61
  Стоит отметить и стратегическое мышление этого незаурядного человека. В 1917 году ему поручили подготовить для правительства доклад о перспективах бомбардировочной авиации. Он предсказал ей большое будущее (независимо от известного итальянского военного теоретика Дуэ). В Англии с подачи Смэтса было создано первое в мире министерство авиации. Но после окончания войны продвижение в жизнь его идей замедлилось.


[Закрыть], и очень помог нам. Он, кстати, чуть не стал освободителем Земли Израильской от турок. Ллойд-Джордж хотел назначить его в начале 1917 года британским командующим на Ближнем Востоке, но, в конце концов, этот пост получил Алленби. Я, однако, полагаю, что в Лондоне Смэтс принес нам не меньше пользы, поддерживая Вейцмана и Жаботинского. Для них обоих поддержка его оказалась и даром неба, и сюрпризом. А многие британцы были переведены в Египет, под командование Алленби. Среди них был и Майнерцхаген, который тоже стал нам результативно помогать. О нём уже упоминалось и ещё будет рассказано в сказке про Вингейта.

А теперь забежим вперед. В 1945 году трудно пришлось Леттов-Форбеку. Ему было 75 лет, в разгромленной Германии пенсий не платили, да и кто там в 1945 году помнил героев Первой мировой войны! Но его вспомнили за пределами Германии. Смэтс и Майнерцхаген не забыли своего доблестного врага и посылали ему посылки, спасая его от голода. Не перевелись еще рыцари в 1945 году!