Текст книги "Злобный леший, выйди вон! (СИ)"

Автор книги: Илья Аведин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

– Тихон! Матерь твоя тебя не учила сапогами не раскидываться? А, красавица? Куда же ты с пира, без сапога побежала? Забирай давай! – кричал Яков, лупя его этим же сапогом куда придется.

– Все! Все! Яков! Я не в тебя хотел!

– Да мне без разницы, куда ты хотел.

– Я понял, понял. Прости, ну же.

Яков вернулся в толпу и начал по очереди укладывать их на землю. Благо большинство держались на ногах как новорожденные телята, а потому подсечки воспринимали с большой охотой. Пару ударов локтями Яков получил от самых активных молодчиков, их пришлось приложить еще и по голове. Когда все улеглись, он спросил:

– Какого лешего вы творите, а? Давыд, ты как это допустил? – возмутился он, ища глазами главаря.

– А он ускакал, – сказал, потирая спину Фома.

– Как ускакал? Куда?

– За шлемом вроде как, – сказал кто-то.

– Нет, за палицей!

– За щитом, точно я говорю.

– Да за мечом он поехал, я точно помню. Он его потерял в дороге где-то, – закончил Фома, и попытался встать на ноги. – И Елизара прихватил с собой.

– Как давно он уехал?

– Да давненько. Мы песни четыре спели точно, пятую вот не успели.

– Успели бы, если бы кое-кто не устроил тут... – краснощекий опричник ткнул локтем в плечо другого.

– Я устроил? Ты на себя посмотри, Румян Румяныч! – сказал тот и ударил в лицо краснощекого. В этот раз в драку больше никто не вовлекся, и их растащили по разные стороны бивака.

– Беда будет. Точно будет, – сказал Яков. – Так, кто сможет ехать верхом?

Все как один подняли руки в воздух. Двоих при этом вырвало. Все разразились громким смехом. Кроме Якова.

– Как вернемся к князю, сменю отряд. Хватит с меня, синих свиней гонять по деревням. Я вам не пастух. Сидите тут все, пока я не вернусь!

– А ты куда?

– За Давыдом поеду. Может, верну его.

– Почему может?

Яков не ответил. Он запрыгнул на лошадь и помчался в Лысовку.

***

– Меч я забрал. Ну что, ты его видел? – спросил Давыд.

– Там свеча горит в доме, похоже, он не спит, – ответил Елизар.

– Пошли, не будем тянуть.

– Давыд, а по-другому точно нельзя? Ты точно знаешь, что иначе никак?

– Елизар, кто тут голова?

– Ты, Давыд.

– Так чего же ты спрашиваешь? Конечно, знаю. Пошли.

Две тени перемахнули через забор и растворились в темноте двора.

Сизый сидел за столом и думал. Думы темные и тягучие, как деготь не давали уснуть. Почему он совершил так много зла? Почему боги дозволили ему сделать столько зла и при этом жить? Что его спасало все это время от смерти, когда та была рядом? А если что-то и спасало то для чего? Ответы, на сверлящие голову вопросы, найти он не мог. Еще и Олег снова куда-то пропал, прихватив  меч. «Наверное, опять пошел в лес, разбираться с Лешим», – думал он. Что же такое случилось с мальчиком? Откуда к нему закралась мысль, что он не мой сын? Кто ему рассказал? Опять вопросы без ответов.

В дверь постучали.

– Олег? Мальчик мой! Сейчас отворю! Как же ты меня напугал, – сказал он и открыл дверь. Он не успел сообразить, как пролетел через полкомнаты и рухнул на пол.

Понемногу очухавшись, он различил два голоса. Темнота комнаты, блики в глазах и звон в ушах после удара скрывали нападавших, но слова он услышал.

– Нет мальчишки. Я точно везде посмотрел.

– Ну и ладно. Лучше конечно было бы с ним. Я бы не хотел совершать ошибки этого пса. Но что поделать, не пойдем же мы его по всей деревне искать.

– Давыд, он просыпается.

– Ох, ты! А я и не думал, что ты успеешь к празднику, – сказал Давыд.

– Я бы сказал, что я удивлен, – продолжил он, садясь на стул напротив Сизого. – От удара Елизара некоторые души сразу покидали тело, а ты, я смотрю, решил задержаться.

Сизый попытался пошевелить руками, но их связали за спиной. Ноги привязали к ножкам стула, под ним что-то хрустело.

«Хворост», – понял он.

– Ах, ты, крысеныш этакий! Не смог в честном бою меня порешить, так решил, как последний упырь сделать, да?  Решил исподтишка напасть, да еще и обалдуя этого привел с собой!

– Елизар, слышал как он назвал тебя? – спросил Давыд.

– Слышал, – нахмурившись, сказал здоровяк.

– Выйди ка на улицу пока, а мы тут потолкуем чуть-чуть. Я быстро, не успеешь глазом моргнуть. Давай, давай!

Елизар послушно вышел. Когда тяжелые шаги затихли, Давыд сказал:

– Наконец вдвоем.

– Ну ты и погань, ну ты и тварь, – процедил сквозь зубы Сизый. По его губам пробежала теплая струйка соленой крови.

«Нос разбили, – подумал он. – Хотя, какая теперь разница».

– Я хочу попросить прощения, Степан. Знаешь за что? За то, что так долго тянул с этим. Ты должен был уже остыть к этому моменту. Может даже лежал бы сейчас весь в червях и мухах. Но справедливый Яков дал тебе еще один день жизни. Надеюсь, ты им насладился. А по поводу того, что поступил как «крысеныш этакий», тут твоя правда. Видишь ли, я хоть и человек обязанный перед князем, человек, который напрямую несет его слово в народ, иногда приемлю действия обратные его слову. Не часто, разумеется. Вот в таких вот, особенных, – он выделил это слово, – случаях. Ни к кому в своей жизни я не испытывал таких чувств как к тебе. Знаешь, что у меня сейчас внутри? Буря! Шторм! Гроза! Огонь, который разгорается все сильнее и сильнее! Спасибо, что снова зажег его. Я будто забыл, расправляясь с разбойниками, зачем я все это делал. Ты мне напомнил. Может быть даже в будущем, я буду расправляться с твоими сородичами даже с большим удовольствием, чем прежде.

– У таких как мы нет будущего.

– Таких как мы? Нет-нет. Не равняй нас. Мы стоим по разные стороны.

– А вспомни тот вечер, Давыд. Вооруженный бандит и беспомощная жертва, связанная в углу.   Ты меня за этим связал? Не для того ли, чтобы ощутить, что я тогда ощущал?

– Что ты несешь старик?

– Хочешь знать, что я тогда чувствовал? Бездну! Огромную черную бездну. Из нее вырвался зверь, что забрался в меня, разорвав человека, что до того был внутри. Конечно, я сам выманивал зверя. Я свистел ему по ночам, я кидал ему объедки со стола, я подстегивал его кнутом, я дразнил его. И вот он вышел. А сейчас этого зверя зовешь и ты. И я вижу его в твоих глазах. Он уже близко. Бешеный пес готов выйти наружу, убив хозяина. И ждет тебя только один исход. Тебя забьют камнями как бешеную псину.

– Смелость, рожденная в последний миг жизни, в надежде запугать меня. Сколько я слышал подобных речей.

–  О нет, моя речь особая. Я говорю правду. Ты вспомнишь мои слова, когда будешь также близок к смерти как я сейчас.

– Ты этого не увидишь.

– Последнее о чем я жалею.

Елизар приоткрыл входную дверь.

– Что там? – спросил Давыд.

– Давыд, тут мечник меня увидел и побежал куда-то, думаю, что надо нам уходить потихоньку.

– Хорошо, приведи лошадей. Я закончу здесь, – сказал Давыд Елизару, а после обратился к Сизому, – Почему-то мне кажется, что ты меня молить о пощаде не станешь.

– Конечно, нет. Ну а теперь, покажи мне, на что ты способен, когда перед тобой сидит связанный старик.

– Смотри, Степан Скобель. Смотри внимательно, – сказал Давыд и достал огниво.

***

Яков мчался быстро, как мог. Поля вокруг залила призрачная лунная пыль. Вот уже из-за поля показалась деревня. Яков остановился. Один из домов на дальнем краю полыхал, словно чучело по весне.

«В деревню теперь лучше не соваться», – подумал он.

Яков остался на дороге, ведь другого пути в Зеленый Яр все равно не было. Рано или поздно Давыд должен был появиться. Ждать пришлось недолго. Вскоре на дороге показались два всадника.

– Я даже не сомневался, что ты отправишься за нами, – сказал Давыд, когда приблизился к Якову.

– Яков, это ты? – спросил, щурясь, Елизар.

– Да, Елизар, – подтвердил он, а после обратился к Давыду. – А как я мог не поехать за вами? Ты мой брат по мечу. Я должен был остановить тебя. Предупредить твою ошибку. Ты ведь не будешь отрицать, что тот дом горит по твоей вине.

– Для начала, я не вижу никакой ошибки. Ошибка была принимать за него выкуп. Убийцу должны казнить – я его и казнил. С большим опозданием, но все же казнил.

– Я соглашусь с тобой. Убийцу должны казнить. Но таково было решение князя! Раз он принял за него выкуп, значит, он перешел во владение наместника. С этим, ты, как опричник, должен был смириться. Но ты пошел против княжьего слова.

– Как у тебя все устроено просто. Князь сказал – Яков сделал!

– Так должно быть и у тебя.

– Но у меня не так. Ты же понимаешь, что он был не просто какой-то разбойник?

– Понимаю.

На дороге под луной воцарилось молчание. Подул легкий и прохладный ветер и волнами пробежался по колосьям, прервав песню сверчков. Откуда-то издалека, из-за деревьев, новый поток ветра принес детский крик. Крик настолько далекий и слабый, что каждый решил, что ему послышалось.

– Все равно это неправильно, – сказал Давыд.

– Как и то, что сделал он.

– А что с мальчиком? Он тоже сгорел?

– А какое тебе дело?

– Ответь.

– Нет. Его там не было. Только Степан.

– Поединка не было? Ты просто сжег его?

– Да. Просто сжег.

– Это очень плохо. Будет собрание. Прости.

– Веришь или нет, мне все равно.

– Верю...

До бивака они ехали молча. Яков ехал позади, и все время оглядывался на столб дыма. Елизар по-детски, с интересом разглядывал ночниц, и охал каждый раз, как перепончатое крыло хлопало над ним и исчезало среди травы в поисках мелких грызунов и насекомых. Давыд ехал впереди. Он ждал, что испытает облегчение после случившегося, но нет. В том доме, вместе со Степаном сгорело что-то от него самого.

Показались деревья и комочек огня между ними. Один опричник лежал, прислонившись к дереву, надвинув на глаза шлем, и бубнил под нос песню. Остальные валялись на тех местах, где их поборол сон. Как только трое всадников заехали в круг света, что-то лохматое забралось по дереву, под которым спал краснощекий Румян, и скрылось в кроне. Что-то зашумело неподалеку в кустах и с рыком побежало прочь. Яков подумал, что перебить опричников сейчас, было бы не сложнее чем утопить дюжину котят. Доберись они чуть позже, застали бы не мертвецки пьяных, а действительно мертвых опричников.

– Дурни, вставайте! Вы что же? Вы же все погибнуть могли. Почему дозора нет?  – принялся он их расталкивать.

– Как нет, дозора? – спросонья спросил Клюв. – Вон же Фома дозорит, – указал он пальцем, на опричника, у которого шлем уже почти перекрыл нос, но тот все также упорно продолжал петь, используя древнюю как мир технику, что зовется «мычанием».

– Точно говорю, откажусь. Ну вас. Себе дороже. Соберу другой отряд и черт с вами!

– Эй, Яков. Давай повременим с собранием до утра. Ты не думай, что я боюсь, но ты посмотри на них. Пьяны все, кроме нас троих. А что за собрание из трех человек. Мы же не можем считать голоса пьяных вусмерть?

– Не можем, да. И раз уж мы единственные, кто может стоять на ногах, то до утра в дозоре будем стоять мы.

– Тогда давай, я буду первым, потом Елизар.

Они обернулись в поисках Елизара. Великан улегся в траву и захрапел в унисон с остальными. Оба знали, что разбудить его не выйдет.

– Что же. Видимо после меня, ты будешь стоять в дозоре. Что так смотришь? Не прирежу я тебя ночью, не бойся. Мужики сразу поймут, что это я был, – посмеялся Давыд. – Как луна в той стороне будет, так я тебя разбужу. Хорошо? Порешили?

– Порешили.

Яков прошел между спящими собратьями и улегся в середину. Он не сомневался, что Давыд разбудит их в случае опасности, но лежать у самого края не хотелось. Говорили, что в этих лесах полным полно волков, да и упырей под холмами не счесть.

Давыд походил немного вокруг и решил, что никто не додумается напасть на лагерь полный вооруженных людей. Убедив себя в этом, он тоже улегся спать, но с краю. Для себя он определил это как лежачий дозор.

От сна его пробудили голоса. Давыд обратился в слух.

«Тихие какие, то ли бабские, то ли детские», – подумал он.

Обладатели голосов говорили скоро, словно чем-то напуганные. Кто-то постоянно всхлипывал. Двое или трое что-то тараторили, перебивая друг друга.

« Все-таки дети», – заключил Давыд, когда голоса приблизились.

Группа подкралась к лагерю и, наконец, оказалась достаточно близко, чтобы Давыд разобрал слова.

– Давай тут останемся, смотри их тут толпа лежит целая.

– Так это же опричники.

– И что?

– А то, что может те и получше этих.

– Не городи чепухи.

– И не горожу. Ладно, просто бежим дальше. Может быть, они на опричников нападут, когда спящими увидят, а мы успеем убежать.

– Подставить их предлагаешь?

– Мы же не будем ничего нарочного делать, просто побежим дальше.

– Бажен, а ты что думаешь?

Значит их все-таки трое, понял Давыд. Но то, что сказал третий мальчик, он не услышал.

– А Сизый тебя ничему не учил на этот случай?

– На такой – нет.

– Ладно, тогда бежим дальше. Пока и эти не проснулись.

Давыд услышал, как зашуршала трава под ногами – дети побежали прочь от лагеря. Тут он понял, к чему сказали про Сизого. Того Сизого, что углем лежал на полу сожженной хаты. Один из детей – его сын.

Давыд подскочил. В голове его мелькнула мысль: «Убить щенка, как и старого пса и покончить с этим». Шаги почти исчезли в чаще. Давыд посмотрел на спящих собратьев и сказал сам себе:

– Все равно утром бы они меня сместили и под суд княжий повели. Лучше уж я сам уйду. А вы теперь, что хотите, то и делайте.

Давыд схватил самострел и побежал за мальчиками.

Часть I – Глава 9

Мальчики углубились в чащу. Бажен пришел в себя и шел немного позади. Они с Прошей оказались впервые в Глухом Бору, но таким он им и виделся в страшных рассказах: большие деревья, что ветвями закрывают свет дневной; дикие заросли у земли, что троп не видно. И никого вокруг. Только иногда многокрылые жуки звенели у уха, да мелкие мошки, встревоженные их шагам, лезли в глаза. Больше никого. Ни одной белки на дереве, ни одного зайца в траве.

– Олег, а где все звери?

– Думаю, лес их прячет от нас. Леший людей не любит, потому лес для нас всегда темный и непроходимый.

– Но мы ведь идем.

– Может быть, потому что он в нас опасности не чувствует. Мы же просто хотим выйти отсюда, никого трогать не хотим. Пока на нас не нападут, конечно.

– На нас могут напасть?

– Могут, но, надеюсь, не станут. Эх, надо было идти завтра. Я б шел со знаком Лешего. Тогда бы нас точно не тронули.

– А вдруг Леший тебя обманул и ты бы пошел в лес, уверенный, что вберешься невредимым, а тут тебя хвать! И тварь зубастая уже обгладывает беленькие косточки.

– Леший не может обмануть. Он не умеет.

– Долго ли научится?

Деревья чуть расступились и показали прожилки неба. Все также попадался лишь редкий жук, да серебряные нити паутины лезли в лицо, оставленные мелкими пауками, что перелетали на ветру с дерева на дерево.

– Как ты думаешь, долго нам еще?

– Не знаю. Надо просто идти прямо, так и выйдем. Рано или поздно. Лучше бы рано.

– Да, лучше рано. Бажен, ты там как? Еще слышишь песни с глубины?

– Не смешно, Проша. Это было прекрасно. Лучшее что я слышал в жизни. И такое, – он замолчал, пытаясь подобрать слово, – честное...

– Ого, как заговорил. Странный ты. Всегда был чуть странный, а теперь совсем постраннел.

– Не правда! Вы просто не слышали, потому что я суженый, а вы нет. Вот вы и завидуете мне. Вы вот знаете, что есть вода бескрайняя? Вы знаете, что земля, по которой мы ходим, лишь островок посреди бесконечной водной глади? Вы знаете, что под водой стоят города и дворцы и живут народы со своими царями? Конечно, нет. Вы не суженные. Я суженный! Я все это слышал в ее песнях, и когда-нибудь я это увижу.

– Тихо.

– Ты мне рот не затыкай убийца! А может ты и меня убьешь?

– Тихо я сказал, – прошипел на Бажена Олег, и закрыл его рот рукой. – Слышите?

– Да. Опять смех. Или кашляет кто-то, – сказал, прислушавшись, Проша.

– Тихо, Бажен, прошу. Потом расскажешь, про дворцы под водой. А сейчас помолчи.

Тот кивнул головой, и Олег его отпустил.

Впереди сосны поредели, и показалась поляна залитая солнцем. На ее макушке стоял одинокий дуб. Мальчики, пригибаясь, добежали до крайней сосны и выглянули.

– Откуда звук?

– Не знаю. Но точно с поляны.

– Сейчас мне кажется, что это плачь.

– Подойдем поближе?

– Нет, лучше стороной обойти, – сказал Олег и в этот момент из-за дуба послышался голос:

– Ох, горе мне, горе! Кхе-кхе-кхе, – простонал кто-то.

– Там старик какой-то, – сказал Проша.

– А что бы ему в лесу было делать, а?

– А нам что? Мы уже прошли сколько, и целехоньки все. Вот и он может, пришел сюда за грибами или еще за чем-то. А теперь горе какое-то у него.

– Не знаю я, что за горе. Но пусть оно его горем и останется. Пошли, обойдем эту поляну, очень странно она смотрится тут, посреди леса.

– Олег, нельзя его бросать так. Человек человеку брат.

– А если он не человек вовсе?

– Давай проверим, – сказал Проша и побежал к дубу.

– Стой! Ой, дурак, – схватился за голову Олег.

– Все вы дураки, – сказал Бажен.

Проша уже добежал до верхушки поляны и обошел дуб. Он выглянул и помахал мальчишкам, чтобы те подошли.

– Ну, раз он все еще может махать, значит можно подойти, – сказал Олег.

Они дошли до дуба и увидели сидящего под ним старика. Сквозь дыры в одежде виднелась сухая, сморщенная, цвета земли кожа. Ветхие лапти едва держались за пятку. Только шляпа старика казалась новой. Она походила на шапку гриба – из под нее выглядывал ворс, похожий на грибную мякоть. Длинная, покрытая листьями борода прикрывала голый живот. Он держался за колено и стонал. Неподалеку лежала трость переломанная пополам.

– Ох-ох-ох, мальчики, что же вы делаете в лесу то? Опасно вам тут быть, – запричитал  дед.

– Вам-то может и поопасней будет, дедушка, – сказал Олег.

– Да, я одной ногой уже в земле, считай. Меня уже ни зверь, ни тварь никакая не тронет.

– А что с ногой то вашей?

– Да вот ходил я по лесу, грибочки собирал, – после этих слов старика Проша улыбнулся, – да вот подустал и решил в тенечке посидеть под дубом, а тут трость сломалась, как на зло. А я без нее ходить не могу, вот и рухнул на землю. Еще и колено болит, так, что мочи нет идти.

– А где же ваша корзинка? – спросил Олег.

– А ты обернись мальчик, – сказал старик и указал длинным, худощавым пальцем, покрытым бородавками. – Я когда встать попытался корзинку обронил, и она вниз покатился с поляны, все грибы рассыпало, наверное.

– Рассыпало, да, – сказал Олег.

Он пригляделся к грибам, что собирал старик. Там были лишь мухоморы, поганки, истекающий соками кровяной гриб, парочка желчников и еще какие-то диковинные грибы, которых Олег никогда не видел.

– А как вас зовут мальчики?

– А вас дедушка?

– Настоящее имя мое уже забыто даже мной. Зовите меня просто Старичок Боровичок. Кхе-кхе.

– Я Проша, это Олег, а там позади Бажен.

– Ваш Бажен будто и не с нами вовсе. Летает мальчик где-то. Что-то с ним случилось?

– Пора бы нам уже уходить отсюда. Нечисто что-то со стариком этим – шепнул Олег на ухо Проше.

– Мальчик, – сказал старик, будто услышав их слова. – А вы не поможете дедушке?

– Нам бежать надо, а то солнце скоро сядет…

– Ничего, мы успеем. Чем мы вам можем помочь? – перебил Проша.

– У меня тут хижина недалеко. Меня бы довести до нее, я-то без трости совсем не могу. А там я вас отблагодарю и дорогу короткую скажу. Кхе-кхе.

– Хорошо, мы поможем.

– Проша, мы не успеем.

– Успеем. Бери деда под руку.

– А грибочки бы кто еще собрал мои, что рассыпались.

– Бажен, собери грибы в корзинку, – вырвал его Проша из дум морских.

– Да, хорошо.

– Стой, не трогай грибы! Они ядовитые все! – крикнул Олег.

– Ох, голова моя дырявая, я и забыл об этом. Вот возьми платочек, – дед вытащил из маленькой сумочки, что висела на поясе, платочек и подал Бажену. – Только смотри руками красного гриба не касайся, он самый опасный из всех, что растут в лесах этих.

– А зачем же вы их тогда собираете?  – спросил Олег.

– Самые полезные отвары и мази, порой, добываются из самых опасных ядов.

– Вы что, лекарь? – спросил Проша.

– Немного. У себя в деревне я лечил людей, но после одной неудачи меня изгнали. С тех пор живу здесь. Тут рядышком хижина есть заброшенная. Раньше была заброшенной, а теперь моя.

– Ладно, дедушка, поможем вам дойти до хижины, – сказал Проша и подал ему руку. – Олег, ты чего стоишь, помогай давай.

Олег тоже подал Старичку Боровичку руку. Старик вцепился в нее такой сильно хваткой, что любой молодой мужик бы позавидовал. Когда дедушка поднялся, мальчики увидели, что его колено вывернуто в другую сторону.

– Деда, да вы ногу сломали, похоже, – сказал Проша.

– Ерунда, вы только до дома меня доведите, а там я себя вылечу быстренько.

Так они отправились дальше вчетвером.

Время шло к вечеру и лесная прохлада пробиралась все глубже под одежду. Косые розовые лучи стелились все ниже и ниже. Несмотря на сломанную ногу старик шел очень шустро, и мальчикам, на которых он опирался, приходилось чуть ли не бежать. Бажен с корзинкой плелся позади.

– Далеко еще до вашей хижины? – спросил Олег.

– Вот сейчас с холмика спустимся и увидим ее. Только хижина моя старая очень, неприглядная. Вы то, наверное, не привыкли к такому убранству бедному. Но я все равно попрошу вас отобедать со мной.

– Нам надо в деревню, – сказал Олег.

– Мы и правда давно не ели. Давай перекусим и отправимся дальше? Бажен, ты есть хочешь? – спросил Проша.

– Хочу, – ответил тот.

– Вот видишь. Да и ноги ноют. Сколько уже по лесу бродим.

– Конечно, надо перекусить. Отдохнете чуть-чуть и дальше в путь. Кхе-кхе, – сказал старичок Боровичок. – А вот и хижина. До двери доведите, а дальше я сам. Ах, еще, Бажен. Ты можешь позвонить вон в тот колокольчик, что к сосне прибит. Просто дерни пару раз и все. Ага, вот спасибо тебе.

– А это еще зачем? – спросил Олег.

– Примета такая, – ответил дедушка. – Хорошая.

Они подошли к ветхой покосившейся избе, размером с самый маленький дом в деревне. Четыре взрослых мужика в нем бы не смогли бы даже пошевелиться, а то и пришлось бы сломать что-нибудь, чтобы влезть внутрь, но для одного стрика и трех детей, место нашлось.

– Вы присядьте пока к столу, а корзинку давай мне, я сейчас уберу грибочки и еды вам подам, – дед запрыгал на одной ноге вокруг мальчиков.

Благо прыгать было не далеко, за один прыжок он оказывался в другом конце хижины. Он достал с покрытой паутиной полки три глубокие чашки, сдул пыль и поставил на круглый стол, стоявший в центре избы. Когтистыми руками он зацепил горсть сухих грибов и кинул каждому в миску.

– Эти грибы, несмотря на свой маленький размер, обладают очень большой силой. Вот каждый из вас съест по три таких грибочка и сил у вас будет столько, что дойдете хоть до деревни своей, хоть Медных Гор.

– Прямо до Медных Гор?

– Я вижу, Олег не очень мне верит. Проша, как ты думаешь почему?

– Олег был в лесу и видел, что и кто тут водится. Мы и сами видели у реки рус… – осекся он, когда Олег ударил его ногой под столом.

– Кого видели? Я не расслышал?

Проша посмотрел на Олега.

– Ничего особенного не видели. Так пару жуков, тройку птиц, да и вас. Вот и все, что видели.

– А Олег, значится, был в лесу уже?

– Может и был, – ответил он.

– И кого же ты видел здесь?

– Я не хочу вам ничего рассказывать. Скажу честно, я вам не доверяю и хочу быстрее отсюда уйти.

– Так я же вас и не держу, съешьте грибочки, потому как я должен вам отплатить за добро, и бегите, куда глаза глядят.

– Не хочу есть, – отодвинул Олег миску.

– Поешь, Олег, – сказал Проша.

Старик сел на небольшую лавку напротив мальчиков и принялся втирать в колено что-то тягучее, пахнущее ни то гнилью, ни то теми же грибами. Дальше случилось то, что отбило у мальчиков всяческий аппетит. Когда старик закончил этот этап лечения, он прибег к ручной технике. Он положил одну ногу поверх другой, так что больное колено оказалось поверх здорового. И с силой ударил по голени больной ноги. Сустав хрустнул, словно сухая ветка и принял привычную форму.

Пустые желудки мальчиков неприятно сжались. Если бы в них что-нибудь было, оно бы вышло наружу. Только Бажен, словно не заметил этого вообще, и отправил первый грибочек в рот.

– Вы что, просто выломали ногу обратно? – все еще морщась, спросил Проша.

– А чего мне с ней возится то. Раз, два и готово.

– Но как же так? У меня отец когда ногу ломал, он к деревяшке примотанный ходил несколько месяцев. Так еще деревяшка и не помогла ему. Нога до сих пор кривая и хромает теперь.

– Хитрости житейские знать надо, вот, что я могу сказать.

В этот момент Бажен, который успел съесть один грибочек, вдруг, захлюпал носом. Из покрасневших глаз потекли слезы.

– Ох, разревелся как девочка. Ты чего, Бажен? – спросил Проша.

– Так я не хочу плакать, оно само собой так. Ничего не могу поделать. Само течет.

– Вот, возьми, вытрись, – протянул ему старик платок.

Не успел Бажен его принять, как Олег выхватил платок и кинул на пол.

– Что ты творишь, Олег? – спросил Проша.

– А то, что он этот платок дал Бажену, чтобы он грибы им собрал. А теперь дает нос и глаза утереть. Он нас отравить хочет!

– Это тот же платок? – спросил Проша Старичка Боровичка.

–  Может и тот же, я не углядел особо.

– Все он углядел, – сказал Олег и достал меч. – Вставайте, мы уходим!

Оба мальчика встали вслед за Олегом и попятились к выходу. Олег направил меч на старика и не спускал с него глаз. Проша вел Бажена за руку – тот из-за слез совсем ничего не видел. Старик все также сидел на скамье и смотрел на мальчишек. Только теперь в его глазах появился хищный блеск. Олег пнул ногой дверь, Проша с Баженом выбежали на улицу. Старик сказал Олегу, когда они остались вдвоем:

– Какой смелый мальчик. Я обязан тебя попробовать!

– Давай, урод.

– А вот дерзить не надо,  –  сказал старик.

Он медленно встал и сделал шаг в сторону Олега. Старик не знал, что мальчик не просто так держал меч в руках. В следующий миг Олег рубанул старика по тому колену, что еще недавно смотрело в другую сторону. Сталь прорезала плоть и кость. Идеальное состояние меча, в котором его держал Сизый, в который раз помогло Олегу. Старик второй раз лишился поры, и упал на деревянный пол.

– Сукин ты сын! – крикнул старик, и словно большая трехлапая кошка подскочил на костлявых конечностях и перепрыгнул через стол. Из расщелины в стене он достал два коротких и ржавых кинжала. Увидев это, Олег выбежал из дома с криком:

– Бежим!

 Проша не стал выяснять причину испуга Олега и побежал следом, держа за руку, все еще слепого от слез Бажена. Мальчики оббежали хижину и со всех ног понеслись прочь. Проша лишь на миг обернулся назад и увидел, как старик, словно огромный паук, вскарабкался на крышу избы, в руках его сверкали два кинжала, которыми он зацепился за крышу. Старичок Боровичок издал нечеловеческий рык и за один прыжок, оказался на сосне, среди ветвей которой и скрылся.

– Кто он такой? – спросил Проша.

– Не знаю и знать не хочу. Бежим отсюда!

Мальчики пробирались через лес, спотыкаясь в сумраке о торчащие то здесь, то там корни. Сзади слышался хруст веток. Старик перепрыгивал с дерева на дерево. До них доносилось невнятное бормотание и уже знакомое «кхе-кхе».

– Он не отстает от нас, что будем делать?  Может разделимся? – предложил Проша.

– Ни за что! Так он сразу нападет и сожрет одного за другим.

– Так что же делать?

– Просто беги, Проша.

Они бежали дальше, не разбирая дороги. Лес пролетал мимо большим, колючим темным полотном. Как бы быстро они не бежали злобное «кхе-кхе», все не отставало. Неминуемая гибель ждала бы несчастных мальчиков, если бы не счастливый случай. Олег, бежавший первым, споткнулся о торчащий из земли корень и провалился под землю. Бегущий позади Проша и Бажен, глаза которого успели высохнуть, только и успели увидеть, как подлетели вверх ноги Олега, а затем мальчик пропал под землей. Оказалось, что под ковром из травы, изрядно приправленным листьями и ветками, скрывалась дыра.

– Олег, ты цел? – спросил Проша.

– Цел, – крикнул он снизу.

– Давай руку, попробуем достать тебя.

– Не дотянетесь, глубоко слишком.

В этот миг позади мальчиков упало что-то большое. Большое и кашляющее. В нескольких шагах от них, на трех конечностях стоял старичок Боровичок. Кинжалы в его руках походили на два больших когтя.

– Набегались? Зря вы это всё. Теперь мясо будет жестче. Но ничего, я не привередливый. Кхе-кхе.

– Олег, отойди! – крикнул Проша. Он толкнул Бажена в яму, и прыгнул следом. Старик попытался ударить мальчика, но клинок просвистел в одном пальце над головой.

– Олег?

– Да.

– Ты видишь что-нибудь?

– Нет, ни зги не видать. Вы можете подняться, тут места много, я в полный рост стою.

Подняться с первого раза у них не получилось, толкая друг друга, они вновь повалились на землю. Мальчики расползлись в разные стороны и только затем поднялись.

– В чем это тут стены измазаны, – спросил Проша.

– Я тоже залез в это. Мне кажется, что это паутина, – сказал Олег, – только что-то ее тут много очень.

Над ними раздался шум, на головы посыпалась сухая листва, иголки и шишки. Старик забегал вокруг дыры.

– Эй, мальчишки! Сколько там не сидите, а выйти придется!

– Лучше тут с голоду сдохнем, чем к тебе вылезти, – крикнул ему в ответ Олег и кинул в старика шишкой.

– Сопляк! – зарычал старичок Боровичок.

Ему не понравилась идея остаться без добычи, и он попытался пролезть в дыру. Мальчишки пролезли в нее без труда, а вот старик, не мог уместиться. Они услышали хруст костей, такой же, как тогда в избе, когда старик вправил колено. Теперь же он пытался сломать свои плечи, чтобы протиснуться, но ничего не вышло. Злобно ругаясь, он отошел от дыры. Стало тихо.

– Похоже, ушел.

– Жди, надейся. Сидит на ветке какой-нибудь и караулит.

– А мы в итоге в ловушке.

– Нет, не в ловушке. Ты чувствуешь?

– Воняет чем-то. Похоже на гниль, – ответил, морща нос Проша.

– Нет, не это. Хотя и это тоже. Ветер. Тут ветер дует. По ногам вон как тянет.

– И правда. Значит, где-то есть выход.

– Должен быть. Пошли вдоль стены, может и найдем. Бажен, ты как там?

– Устал я уже убегать. Вообще устал. Идите вы без меня.

– Бажен, ты где? – спросил Проша.

– Тут.

– Скажи еще что-нибудь. Не пойму наверняка, где ты.

– Что тебе еще сказать?

Следом раздался звонкий шлепок. Проша ладонью ударил Бажена куда пришлось.

– Ты дождешься, что я тебя, правда, оставлю тут. Как девка себя ведешь. Устал он, гляньте-ка! Скажешь, что устал, когда домой придем. А сейчас топай.

–  Зачем бить-то было?

– Чтобы мозги твои на место встали. Это все из-за русалки. Точно тебе говорю.

– Хватит ругаться. Проша прав. Дома будем жаловаться, сейчас нет времени. Идем.

– Идем, – сказал Проша. – Да, Бажен?

– Да, – уныло сказал последний.

– Иди передо мной, а то еще, свернешь не туда, – сказал Проша, ища рукой в темноте Бажена. Он нащупал его плечо и силком вытолкал вперед.

Так мальчики пошли, опираясь на покрытую паутиной стену. Олег шел впереди, чутко прислушиваясь ко всему вокруг. В середине шел отрешенный Бажен. Позади шел Проша и подталкивал Бажена в спину. Руки, что опирались на стену, ноги, что ощущали неровную землю, служили мальчикам глазами. Запах гнилья на их пути становился все сильнее, и, казалось, начал щипать кожу. Иногда через проход, по которому они двигались, пролетал свежий ветер, отгоняя на миг все мерзкие запахи. Он служил символом надежды. Надежды  на то, что выбраться из этого гнилого и темного царства все-таки можно. Так они шли цепочкой, пока стена не ушла из-под рук.