Текст книги "Злобный леший, выйди вон! (СИ)"

Автор книги: Илья Аведин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)

Часть I – Глава 6

Олег проснулся уже после ухода Сизого. В этот день он решил все-таки появиться на учениях Чарухи.  Один раз повезло, второй раз вряд ли. Так, быстро собравшись, он отправился к ее избе. По пути ему встретилась Марыська.

– Олег, ты где пропадал два дня целых?

– А ты почем свой носик суешь, куда не надо?

– Я, может, волновалась, а ты мне вот так отвечаешь, – сказала она и прикрыла ручкой упомянутый носик.

– Ну прости. В лесу я был.

– В лесу-у-у? – протянула она. – Как же так? Мы же не можем туда ходить.

– А я вот смог.

– Брешишь!

– Нет!

– Брешишь, брешишь!

– Нет и нет!

– Я не верю. Докажи.

– Не должен я тебе ничего доказывать. Был и был. И Лешего видел, и кикимор видел, и рег… ренет… регента видел!

– Кого видел?

– Не важно. И доказывать не буду.

Марыська нравилась Олегу больше остальных сверстников. К тому же в нем заиграло чувство гордости за то, что он сражался в лесу бок о бок с Лешим и Теодором Кительсоном.

– Ну ладно, смотри, – сказал он и протянул ладонь.

Прошел ровно день с тех пор как Леший оставил на его ладони свой знак. В то утро вместо бугорка под кожей на его руке красовался круг, алого цвета, а кожа над ним сморщилась, словно после ожога.

– Ого, ты грибок где-то поймал?

– Это знак Лешего, глупая.

– Ври, ври, да не завирайся. У моего отца такой же, на ноге. Ты думаешь, ему тоже Леший свой знак оставил?

– Может у твоего отца и грибок. А мне Леший руку пожал и сказал, что через два дня, там будет знак и я смогу ходить в лес совсем свободно. Как зверь прям! И никто мне ничего не сделает!

– Так ты еще и говорил с Лешим?

– А как же. Он по-нашему, по тридевятому, говорить может.

– Ну и чудеса рассказываешь. Либо врешь и не краснеешь.

– Не вру я! А вот Чаруха врет. Нельзя Лешего поймать белой нитью, он только рассмеется от этого. Правда он не умеет смеяться.

– Так почему нас тому учат тогда?

– Мне почем знать? Может, чтобы мы тварей чудных смешили. Чтобы нас ночницы унесли к себе в пещеру и обескровили.

– Ой!

– Да, да. Поэтому не слушай ты ее. Если бы я ее послушал, то лежал бы сейчас покойником в каком-нибудь овраге.

За разговором дети дошли до избы Чарухи. Они забежали внутрь и уселись посреди других детей. Все как один обернулись на Олега. Кто-то тихонько засмеялся, кто-то зашептал на ухо соседу. Олег понял, что пока его не было остальные просто так не сидели, а выдумывали самые разные истории о том, где он пропадал.

– Я слышал, что его продали в другую деревню.

– Ерунда, его на самом деле ведьма заграбастала. А он вырвался.

– Вот это точно ерунда, он просто сбежать хотел, а потом в лесу заплутал и вернулся.

– Нет, говорят, его лихо сглазило, и он в одну из ям упал, что за полями, а вчера его вытащили.

– Ты откуда про лихо слышал?

– Отец сказал. У нас кот не может на лапы упасть, все на спину падает. И паук паутину не может сплести. Все неровная, некрасивая выходит. Обычно как снежинка получается, а сейчас кривая как твоя...

– Ну-ка тихо, сурунча! – сказала с порога Чаруха.

Дети умолкли при виде ее прутика.

– Что же вам сегодня рассказать такого ученого? – задумалась она, когда уселась поудобней.

– Расскажите о князьях! – крикнул мальчик, сидящий позади.

– Нечего о них рассказывать. Князья, как князья. Они нами правят, и мы их благодарить должны за это.

– А почему нами кто-то должен править? – спросил все тот же мальчик.

– А потому что, ротик свой прикрой. Головешка еще мала для таких дум великих.

Мальчик выкатил нижнюю губу и отвернулся.

– Я вам лучше об оборотнях побольше расскажу, – додумалась старуха.

Детей нисколько не заинтересовала тема князей, а вот упоминание об оборотнях вызвало подлинный восторг, на который и рассчитывала Чаруха. Все дети уселись поближе, кроме Олега, Марыськи и того мальчика, что хотел разобраться в княжеских делах.

– Так вот, оборотни. Есть их много по лесам и полям. Но есть и такие, что бороздят глади морские. Есть и такие, что парят высоко в небе. Живущие днем или только ночью. Много их в общем. Так вот те, что могут сами, по-своему желанию, обратиться во что-то – те и есть настоящие оборотни. Тех же, кого колдун проклял, в счет не идут. Настоящий оборотень должен быть отступником от веры истиной. Человек, что предал богов, проклинается ими и навсегда лишается истинно человеческого начала. Взамен, в него вселяется начало звериное, что будет отныне пробуждаться в нем. Но если человек был силен собой, силен как умом, так и телом, то тогда зверя в себе приручить он сможет. С тех пор такой отступник может по своей воле становиться зверем и не впадает в беспамятство, в то время как находится в животном обличии. Проклятье сие идет также и на пользу оборотням, ибо боги обрекают людей на долгие муки, а потому оборотни живут дольше. Да и могучие они больно, сильнее почти любого человека.

– Ведут же себя они по-разному, – продолжила Чаруха после того как прокашлялась. – Те, что рыбами могут плавать, в основном и плавают рыбами. Отрешенные от всего, они редко возвращаются в человечий облик. Давно уже не встречались такие оборотни. Пожалуй, на моем веку ни одного не видели. Другие оборотни, что зверьми наземными оборачиваются. Они всегда хищники – волки, медведи, рыси…

– Лисы, – крикнул кто-то из детей.

– Эгей, не лезь поперек бабки в пекло. Лисы совсем другое дело. Никто не обращает человека в лиса. Это лис может обратиться в человека, – после этого бабка призадумалась. – Не будем мы о лисах говорить. Накликать буде не хочется. Так вот, – продолжила она, – звери эти, суть кровожадные и потому люди, обращенные в них, частенько не могут совладать со зверем. Потому нападают на деревни и караваны, на путников. Губят добрый люд, в общем. Только человек с очень сильной волей, такой волей, что одной мыслью подкову согнуть может, совладает со зверем. Живут такие, одни-одинешеньки, в лесных хижинах, в землянках неприметных, в пещерах темных и не показываются.

– А те, что в небе, они что? – спросил кто-то.

– А эти смотрят на все свысока, словно те же птицы. Спокойные, мудрые, неторопливые. Такие живут среди людей тайком. Ум у них острый как глаз орла и потому они редко попадаются. А если попадется такой, то обратится птицей и улетит. Но они жизни не портят добрым людям. Сидят целыми днями и думают думы свои. Говорят, что некоторые советники у князей могут быть такими вот оборотнями, больно они умные…

Чаруха заметила, как мальчик, что спрашивал о князе, заинтересовался ее словами, а потому увела разговор подальше.

– Ежели женщина родит от оборотня дитятю, то тому передастся проклятье отца. Если же оборотень мать, то может и не передаться. Женщина не может так сильно прогневать богов, чтобы на детей ее проклятье легло, а вот мужик может. Ребенок, что родился со зверем внутри, уже с детства учится жить с ним. И тут уж как повезет. Зверь взрослеет раньше, чем человек, а потому в младенчестве такие дети дикие, бегают щенками, летают совами, но чем старше становятся, тем больше в них человека. К вашему возрасту они уже по своей воле меняют форму, а когда станут совсем взрослыми, то зверя берут в тиски и могут за всю остальную жизнь ни разу не перевоплотиться.

– А если мать и отец оборотни, что тогда будет?

– То будет, – задумалась старуха. – А ничего не будет. Детей у таких быть не может, – придумала она, наконец.

– А можно проклятье снять с оборотня?

– Божье – нельзя, а колдунское можно. Надо, чтобы колдун сам расколдовал оборотня несчастного. Либо можно убить колдуна и тогда все его проклятья спадут. Еще можно найти более сильного колдуна, что может своими чарами снять предыдущие. Но колдуны под запретом в тридевятом царстве, кроме тех, что при князьях сидят. Так что если обратились по воле злыдня какого в зверя, то лучше грызите ему глотку.

– А если ведьма или колдун сами обращаются в кого-нибудь, они тоже оборотни, выходит?

– Нельзя их назвать настоящими оборотнями, потому что в них нет зверя. Настоящий оборотень – это тот в ком помимо человеческой души живет еще и животная.

– А Леший? – спросил Олег. – Он оборотень?

– А в нем нет людской души. Да и какой-то одной звериной, пожалуй, нет. Он в себя всю душу леса вмещает. Погодите ка. Ты! Мальчишка! Ты где пропадал два дня? Ты куда убег? – старуха поднялась со стула и поковыляла через толпу детей к Олегу.

Мальчик поднялся и быком уставился на старуху. Он решил, что если та его тронет, он расскажет всем, что старуха врала про Лешего. Остальные смотрели круглыми от удивления глазами то на Олега, то на Чаруху.

– Ты чего подорвался? Ну-ка, сядь! – сказала Чаруха, замахнувшись своим прутиком.

– Нет! Пусть все кто тут сидят, знают, что вы врете нам! – ответил Олег.

– Что ты бормочешь такое, поганец?

– А вот что! Я целый день провел в Глухом Бору. Я видел Лешего. Поймать его белою нитью не выйдет, как ни старайтесь. И сам он не собирался меня погубить, или завести в топи, или на дереве повесить. Совсем наоборот. Он меня из лесу вывел.

– Что ты такое городишь?

– А вот что! – показал Олег свою руку.

– Грибок, поймал, – сказал кто-то рядом.

Дети хором загоготали.

– Да какой же это грибок, дурни? Это знак Лешего. И я с ним могу в лес ходить, и ничего мне не будет. Никто меня не тронет, – сказал Олег.

– Ух ты, какой врунишка у нас нашелся. Небось, два дня пряники ел под одеялом, а нам теперь байки да небылицы рассказывает, – сказала Чаруха.

– Это не байки!

– Я должна тебе поверить из-за пятна на руке?

Олег призадумался. Как можно еще подтвердить свои слова? Он почесал затылок и наткнулся пальцами на запекшуюся корку, оставшуюся на месте раны.

«След от ветки, вот что у меня есть», – подумал мальчик.

– Видите, – наклонил он голову. – Вот. Смотрите все. След от ветки. Я получил его в овраге, когда на меня напала кикимора.

– Ах, так ты еще и кикимору видел? Ну, ты даешь, может ты еще и русалок с водяным повстречал? – ухмыльнулась бабка.

– Нет, их не видел.

– А я думаю, вот как было. Отец твой, под водами веселыми, ночью решил вспомнить боевую молодость и помереться силами с кем-нибудь. А так как под рукой никого другого не нашлось, он и померился с тобой, а от борьбы этой след у тебя на голове и остался. Видимо, и правда, какой-то палкой прилетело, уж больно след большой. Вот ты и пролежал два дня дома, смотря сказки чудесные, которые теперь за правду выдаешь.

Эта версия звучала правдивей, и дети закивали. Они не могли поверить, что кто-то может пойти в лес и вернуться оттуда с каким-то знаком. С пеленок им внушали, что лес для них под запретом. Сколько рассказов они слышали о тварях, что скрываются в лохматых кронах и живут в старых пнях. Родители, чтобы припугнуть непослушное чадо частенько говорили: «Сеня, бегом спать иди, а то в Глухом Бору заночуешь».

– Никакие это не сказки! – сказал Олег.

– Знаешь что, я ведь уже не девочка, – сказала Чаруха. Дети не могли и представить, что эта высушенная черепаха, без панциря и в платочке, когда-то была молодой. – На моей стороне многие зимы, опыт и знание, а на твоей стороне что? Да ничего. Грибок да царапина.

– Но я говорю правду!

– Как и я, – ответила Чаруха. – Но двух правд быть ведь не может. Потому мы оставим мою, ведь это я вас здесь учу, а не ты. А теперь сядь, устала я уже спорить.

Олег сел на место. Его правда разбилась о дремучую старость Чарухи.

***

– Давыд, да перестань ты уже. Ты же правда мог там схлопотать лезвием по шее так, что хер зашьешь потом. Считай, что все хорошо закончилось.

– Молчи Елизар, – сказал Яков. – Иди лошадей проверь, а то они совсем без присмотра остались.

– Хорошо, – ответил Елизар и еще раз сочувственно посмотрел на Давыда. Когда он встал на его место сел Яков.

– Хватит пить Давыд. Ты не можешь, с такой головой, в путь отправится. В конце-то концов, ты хотел поединка, ты его получил. Должен был думать, что можешь и проиграть. Всегда есть риск, с каким бы стариком или даже ребенком ты не дрался.

– Зачем?

– Что зачем?

– Зачем ты выбил у меня самострел?

– Он победил честно.

– Честно?! А было честно, когда они ворвались в мой и насиловали мать, пока она не испустила дух? Честно было заставлять меня смотреть на все это, пока я был связан? Что молчишь?

– Четверо из них мертвы.

– А что же с Сизым? Я что, должен его простить теперь?

– Не должен, потому ты и просил поединка. Он пришел и победил тебя. Честно.

– Да что ты заладил с этой честностью?

– Потому что это наш долг перед князем и народом. Быть честными во всем и всегда. Если бы ты убил его в спину из самострела, то стал бы убийцей, и мне пришлось бы…

– Что? Что бы ты тогда сделал, Яков? – Давыд схватил нож, по которому еще стекал жир от порезанного кролика, и приставил его к горлу Якова.  – Не забывай, что главный здесь я! Понял? Еще хоть раз посмеешь вмешаться в мои дела, и тогда я не остановлю лезвие у горла, а остановлю только уткнувшись острием в твой хребет!

Опричники подскочили с мест, готовые растаскивать Давыда и Якова в разные стороны залы, но Яков сделал жест рукой, чтобы те не шевелились.

– Сейчас ты уберешь нож от моего горла, и я сделаю вид, что этого не было. Все сделают вид, что ничего не произошло. Тебе хватит одного поединка на сегодня. Это случилось в последний раз Давыд, следующей подобной выходки ты не переживешь.

В воздухе повисло напряженное молчание. Опричники боялись даже выдохнуть, будто любой шорох заставит Давыда действовать. Все ждали того, что сделает главарь. Даже он ждал того, что сделает дальше. В голове Давыда не было совершенно никакого плана. Он поддался злобе, что переполняла его, и хотел выплеснуть ее на вечно спокойного и рассудительного Якова. Но рассудком он понимал, что из этого поединка он точно живым не выйдет. Совершенно уничтоженный он вонзил нож в стол, и рухнул на скамью. Опричники выдохнули.

Яков встал и похлопал его по спине:

– И все-таки я тебе пить больше не советую, – сказал он.

***

После учений Чарухи дети побрели по своим дворам, но небольшая группа из пяти детей осталась на крыльце. Среди них были Олег и Марыська. С ними стояли Митика, Проша и Бажен, сын плотника.

– Значится, ты в лесу был и Лешего видел? – начал Проша, тот самый что спрашивал о князьях.

– Да, видел и говорил с ним. Даже на спине его ехал через лес.

– Ого, смотрите-ка, что рассказывает, – сказал Проша и повернулся к друзьям.

– Да, врет он все, чего тут думать, – сказал рыжий Митика.

– Не вру я. Видишь след на руке?

– Да хватит нам свой грибок показывать.

– Да какой же это грибок? Это знак Лешего.

– Да, да, да. Мы это уже слышали. Сможешь ходить в лес и все-такое.

– Слушай, а знаешь что? – сказа Проша. – Я понял, как ты можешь нас убедить, что был в лесу. Иди туда еще раз и принеси нам что-нибудь. Цветок, ягоду, да хоть белку, главное чтобы из лесу были.

– Там сейчас на вышке мечник стоит. Как я средь бела дня пробегу туда?

– А как тогда пробежал?

– Солнце не дало ему меня увидеть.

– А сейчас вон тоже как солнце светит, почему сейчас не сможешь?

– Потому что нужно чтобы солнце светило с востока. С той стороны в крыше дырень большая.  Вот и слепит солнце его, через дырень.

– Отговорочки все это.

– Ребят, а может ну его, с этим лесом? Там ведь опасно. Если он нам и врет, то его вранье нам ничего плохого не сделает, а он ведь в лесу и сгинуть может, – сказал Бажен.

– Да ничего страшного с ним не будет. У него же метка на руке, ты забыл?

– Должно пройти два дня, чтобы я смог спокойно ходить по лесу. А прошел один.

– Стало быть, ты боишься пойти туда без своей метки, да?

– А ты такой смелый меня посылать да. А со мной пойти, слабо?

Проша не ожидал такого поворота. Он был далеко не трусливый мальчик. Однажды он в конюшню к Бокучару забрался ради веселья. Но про страшный Глухой Бор, он тоже слышал  множество историй, которые проверять не хотел.

– Ну-у-у, – протянул он.

– Ясно. Меня одного послать хочешь, а сам в поле на солнышке подождешь. Я пойду, а ты лежи и трясись среди колосьев.

– Ну уж нет! Все вместе тогда пойдем! – решил Проша.

– Погодите. Мы же хотели его подбить, а не сами идти, – сказал Митика.

– Помолчи рыжая башка. Все пойдем, если не пойдешь, то трусом останешься на всю жизнь, и больше с нами ходить не будешь. Бажен, ты же идешь с нами?

– Я даже не знаю.

– Бажен?

– Ладно, пойду, чего поделать то.

– И я с вами, – сказала маленькая Марыська.

Мальчишки рассмеялись.

– Ты то, куда собралась, а? Домой бы шла, помогла матери обед состряпать, или избу бы подмела. Дел что ли своих нет?

– Я тоже смелая, я тоже пойду! – не унималась девочка.

– Лучше быть умным, чем смелым, – тихо сказал Бажен.

– Олег, можно я пойду с вами? – спросила она.

– Твое дело. Хочешь – иди. – Пожал он плечами. – Вот мы все собрались целым отрядом в лес идти, а как нам туда пройти мимо мечника? Он с вышки нас издали увидит.

– А если через другой край поля? – спросил Проша.

– Там же работы сейчас идут. Твои же родители и увидят тебя, – сказал Бажен.

– Верно, – кивнул Проша. – А когда мечники меняться будут в следующий раз?

– Вечером, – сказал Олег. – Когда солнце начнет садиться.

– Долго ждать до вечера, – сказал Проша, оценив, как высоко над ними висит огненный шар.

– Можем по реке спуститься, – предложила Марыська.

– Я плавать не умею ребята, – запротестовал Митика.

– И не надо тебе плыть самому, там возле дома рыбака лодка стоит. Как рыбак тот умер, так ей никто и не пользуется, – сказала девочка.

Мальчишки переглянулись. В их понимании девочки не могли предложить ничего толкового, а тут вот тебе на.

– Вот и хорошо. Лес как раз ниже по течению, нам даже грести особо не придется. Тогда пошли, а то уже пятки болят стоять тут с вами, – сказал Проша.

– Постой, Проша, ты вот так вот собрался идти в Глухой Бор?

– А что не так?

– Нужно оружие.

– Как оружие, зачем оружие? – залепетал Митика.

– Оно может и не пригодится, но все-таки лучше будет взять что-нибудь, – сказал Олег.

– У меня нет оружия никакого дома, – сказал Митика.

– А как же топор отцовский, а? Я же помню, резная ручка такая еще.

– Нет его больше. Продал его отец.

– Да, конечно! Еще вчера я его видел на крючке у дома, а сейчас оказывается, что отец его продал. Не выдумывай, иди за ним сейчас же. Я тоже пойду, поищу что-нибудь. Бажен, у тебя есть что-нибудь?

– Найдется.

– Вот и хорошо.

– Тогда встретимся на тропе к рыбацкому дому. Там сарай трухлявый стоит, вот за ним и встретимся, – сказал Олег.

– Договорились, – кивнул Проша.

Мальчишки разбежались во все стороны. Олег пошел за мечом, Марыська пошла за ним.

– Олег, у меня дома нет оружия никакого. Отец ничего не держит дома, все в повозке, а повозка с ним в поле. Можешь мне дать что-нибудь?

– Послушай, я не подумал тогда, когда разрешил тебе идти с нами. Нельзя тебе в лес.

– Но я хочу!

– Ты маленькая девочка, хоть и очень умная. Там, может, придется убегать от медведя или сражаться с кикиморой.

– От медведя вы тоже не убежите, какие бы быстрые не были.

– Может и так. Но я буду бежать, и думать только о себе, на Прошу, Бажена и Митику мне плевать. А если ты будешь с нами, мне придется следить и за тобой.

– Не надо за мной следить, я сама справлюсь!

– Нет, не справишься. Маленькая еще.

– Я младше вас на год только.

– И меньше в два раза. Все, спор окончен. Иди домой. Не хочу, чтобы о тебе голова болела.

– Ерунда, со мной все будет в порядке. Я хочу с вами!

– Не отстанешь так просто, да?

– Не отстану!

Олег прикинул, что можно сделать.

– Ладно, пошли, найду что-нибудь для тебя.

– Ура! – подпрыгнула от радости Марыська.

«Какой же она еще ребенок», – подумал Олег, с высоты своих тринадцати лет.

Они зашли в избу Сизого. Мальчик снял ножны с крючка и перекинул через спину. Марыська осмотрела небогатое убранство избы, каждый ее уголок и спросила:

– А где мое оружие?

– Ах, точно, – будто позабыл Олег. – Я позабыл, где оно лежит, дай-ка подумать.

Марыська не отрывала от него пронзительного взгляда.

– Точно, вспомнил!

– Да? Где оно?

– Ты должна мне помочь. В дальнем углу, под вон той кроватью, – он указал пальцем. – Там у стеночки лежит сверток. В нем клинок, его ты и возьмешь.

– И чем я должна помочь?

– Я не пролезу под нее, ты меньше меня – у тебя получиться.

– Мне кажется, что ты тоже бы пролез.

Олег ощутил на себе полный недоверия взгляд.

– Тебе кажется. Я большой больно, чтобы под нее лазить. Так что? Хочешь оружие или нет?

– Хочу.

– Вперед.

Марыська вздохнула и полезла под большую кровать Сизого.

– Я ничего там не вижу,– сказала она, кашляя от пыли.

– Там подальше, прямо у стенки, – сказал Олег, идя на цыпочках к двери.

– Нет, здесь ничего.

– Ты прямо у стенки?

– Да. Тут пылища одна и жуки сухие.

Олег выскочил наружу, и закрыл замок на ключ. Марыська тут же выбралась из-под кровати. Маленькие ножки и ручки стучали по деревянному полу. Олег запирал калитку и слышал как эти маленькие ручки, одетые в перчатки из пыли, молотят по двери избы. Он пробежал несколько дворов и услышал, как Марыська прокричала:

– Обманщик!

«Выбралась через окно, – подумал он. – Ничего, пока найдет щель в заборе, мы уж уплывем».